Текст книги "Лилии"

Автор книги: Александр Власов

Александр Власов
Лилии

© Власов А., автор текста и рисунков, 2020

© ООО «Издательство Родина», 2020

Франческа

 
Два недруга для радостного мира
Наследников умыслили женить,
А девушку до свадебного пира
Сложением избранника не злить.
 
 
От имени избранника венчаться
Пожаловал отрадный брат его.
Промолвилось ошибкой домочадца:
«Приветствуйте супруга своего!»
 
 
Достойного средь юношей достойных
Увидела невеста на заре.
Фонтан ей пел устами струй спокойных,
Акация сияла во дворе.
 
 
К отрадному направила Франческа
Желания и помыслы свои.
За музыкой торжественного блеска
Даруют ей тепло другой семьи.
 
 
Хвала судьбе! Но после брачной ночи
Застлала взор ей горькая слеза:
Не синие сияли рядом очи —
Жгли чёрные, как уголья, глаза.
 
 
Несчастная Франческа невзлюбила
Законного супруга своего:
Подобием эфирного светила
Глазам являлся в замке брат его.
 
 
Немилого окрестности призвали —
И близко с ней сошёлся дорогой.
О страсти их, игравшей без вуали,
Доложено хозяину слугой.
 
 
Взбесившийся домой вернулся тайно.
Пред ним опочивальня заперта.
Ломился тот и злился чрезвычайно,
Мгновения страшней не знала та.
 
 
Железный крюк у двери незаметной
Любимого за плащ остановил,
А грешница душе старозаветной
Меж тем открыть успела с дрожью жил.
 
 
Угодного жене библиофила
Преследовал убийца с быстротой,
Франческа же легко опередила
Страдавшего природной хромотой.
 
 
В сумятице под яростную шпагу
Меж братьями подставила себя.
Клинок исторг из нежной плоти влагу,
Нечаянно красавицу губя.
 
 
Скорей клинок окрасившийся вынув,
И нужную пронзил убийца грудь.
Остывшие тела в крови покинув,
Убрался на коне в обратный путь.
 
 
Особого рыдания достойных
Одной свели могилой на заре.
Фонтан умолк устами струй спокойных,
Акация поблёкла во дворе.
 

Элейна

 
Стремительно летели хлопья снега
На первые, но пышные цветы,
Когда пришлось искать ему ночлега
Средь города старинной красоты.
 
 
Почтили все геройский меч и сбрую,
Уверенно предвидя, что вот-вот
Явлением Элейну молодую
Поправит им отважный Ланселот.
 
 
Упадку сил её подвергла фея
До той малоразборчивой черты,
Когда смельчак, ярчайший меч имея,
Своими привлечёт её персты.
 
 
Недавно был у ней смельчак изрядный,
Но он, увы, не вылечил её,
Задетую десницей беспощадной
За всё очарование своё.
 
 
Смутился Ланселот: едва ль успешно
Поможет он Элейне в терему,
Но сделает отзывчиво, конечно,
Что в обществе больной велят ему.
 

 
Узрел он из окна внизу под башней
По-вешнему дымящие костры,
Нашёл её в открытости домашней,
Ладони взял у ней, как у сестры.
 
 
Мучения покинули больную.
Служанки принесли нарядов ей.
Красавица в часовню расписную
Пошла превознести Царя царей.
 
 
С отцом Элейны гость остался вместе.
Хозяин умолял его почти
Помочь оздоровившейся невесте
Наследника родне произвести.
 
 
На то не соглашался гость, однако:
С единой связь у воина крепка.
Пролётные станицы, клича всяко,
В тумане к ней влекли издалека.
 
 
Придворные ж искусностью келейной
Ночное совершили волшебство:
Возлечь его заставили с Элейной
По вере, что она – любовь его.
 
 
Когда чуть свет узнал он об ошибке,
Затмился, но поклялся богом ей
К её теплу, к её младенцу в зыбке
Вернуться не единожды поздней.
 

Маргарита

 
Супруг её кутилой оказался.
Навек её румянец умирал.
И в этой мгле Тучков ей повстречался,
Поистине прекрасный генерал.
 
 
Узнала мать о горечи дочерней,
Позволила развод устроить ей.
В суде не создалось излишка терний,
Не чудилось ответчика дурней.
 
 
Тучкову же на лестные подходы
Последовал из отчих уст отказ:
«Уважим испытательные годы,
Скощённые безумно в прошлый раз».
 
 
Изводится горячкой Маргарита.
В чужой дали теряется Тучков.
Одно, другое лето пережито…
Четвёртое дарует им альков.
 
 
А дальние – ничто, по ней, просторы,
Не любит отпускать его она.
Внимания не стоят уговоры —
Повсюду с ним отрадная жена.
 
 
Терпеть ей суждено поля сражений,
Нести бойцам израненным уход.
А гром артиллерийских исступлений
Лишал её покоя в свой черёд.
 
 
И как-то раз она во мраке ночи
Проснулась от ужаснейшего сна:
Кровавое читали слово очи
Над ширью, где царила тишина.
 
 
«Бородино, – от мужа прозвучало, —
В Италии найти скорей всего».
Прочитанное слово ж означало,
Что скоро оборвётся жизнь его.
 

Фея

 
По берегу ручья лесной тропинкой
Приблизиться к нему случилось ей.
Под венчиком и никнущей косынкой
Пленительно струился рой кудрей.
 
 
Наездница негромко напевала.
Бубенчики звенели по пути.
Лютниста стать её околдовала.
Почтительно помог он ей сойти.
 
 
Под деревом ему сказала фея:
«На лютне мне немного поиграй!»
Мелодия звучала, грустью вея,
Но трогала чарующе, как май.
 
 
«Что надобно тебе за эти звуки?
Протягивай ладонь, озолочу!»
Но щедрые беря со страстью руки,
Шепнул он: «Я любви твоей хочу».
 
 
Дано дивить избыточно химерам.
Увидел он, утратив эмпирей,
Что белое на фее стало серым
И несколько развился рой кудрей.
 

 
Сиявшие зарёй поблёкли щёки,
Безумие во взоре залегло,
Но дали знать отдельные намёки,
Что сердце в нём и точно расцвело.
 

Россетти

 
Натурщицей добыв её случайно,
Трудился с ней Россетти допоздна.
По первой же работе чрезвычайно
Художнику понравилась она.
 
 
Совместные для них отрадны сети,
Но долгого на тверди счастья нет,
И некогда в сени своей Россетти
Безжизненной нашёл Элизабет.
 
 
О ней не забывать ему в сиротстве,
По памяти писать её порой.
Но слышит он о странном её сходстве
С Агнессой, католической святой.
 
 
В экстазе та написана когда-то
Болонцем Анджольери на холсте.
Россетти вдаль отправился крылато
К усиленно влекущей красоте.
 
 
Хранители пред ним открыли двери.
Приблизился приезжий к полотну.
Глядит – и впрямь Агнесса Анджольери
Похожа на покойную жену!
 
 
Но видит он ещё неподалёку
В музейной полумгле портрет его.
Расшириться сильней случилось оку:
Узнай себя, Россетти, самого!
 

Дженет

 
Окраинами шла порой без цели,
Восторженно любя лесной предел.
Ей нежно колокольчики синели,
Шиповник ей повсюду густо рдел.
 
 
И что-то средь обилия такого
Красавица невинно сорвала.
Вдруг юноша, взирающий сурово,
С укорами возник из-за ствола.
 
 
Но далее смягчился с явной краской,
Сорвал и сам ей прелести лесной.
Польщённая ж исполнилась опаской,
Цветок его отбросила долой.
 
 
Ведь юный страж урочища глухого
Служил, увы, холодной госпоже,
Не терпящей поблизости чужого,
Прельщающей, держа настороже.
 
 
Когда-то жизнь его осиротела,
Питание большое дав уму.
До прежних яств ему не стало дела,
Совсем иной открылся мир ему.
 

 
Владеют им избыточные чары
Безогненной, но властной госпожи —
И нет ему по той причине пары,
Зато сполна в туманной жизни лжи.
 
 
Мечтает он о жизни сущей, новой,
Безбрачному нельзя существовать.
И вот уже помочь ему готовой
Открыто, как его расколдовать.
 
 
У берега речного звёздной ночью
Послышались опушкой бубенцы.
Дрожа, Дженет увидела воочью
Коней с людьми, имевшими венцы.
 
 
Властительной красой дышали лица,
Плескался рой покровов и кудрей,
Вела царей великая царица,
А младший был отрадней свиты всей.
 
 
Сообщница к нему стрелой скользнула.
В объятья взят искавший той судьбы.
Владычица поводья натянула,
Скакун её поднялся на дыбы.
 
 
В отступника зрачки вперила фея,
Назначила кошачий вид ему.
Когтистого, однако, котофея
Не бросила невеста никому.
 
 
В орла затем ужасно обратила
Владычица вассала своего,
Но в неженке нашлась от неба сила
Не выпустить из плена рук его.
 
 
Опасный змей пронзил ей сердце взглядом —
И худшего Дженет уберегла.
Желанный друг опять явился рядом,
А всадников из виду стёрла мгла.
 

Голубка

 
Начальником едва терпимой зоны
Был ярый женолюб из выпивох.
Отучишься чинить ему препоны —
Режимный быт окажется неплох.
 
 
О новенькой спросил оторопело
Конвойный въявь из редкого числа:
«За что ж её на пакостное дело?» —
«На милое с улыбкой не пошла».
 
 
Потом об их анархии разгульной
Хозяину, как должно, донесли,
И молнии под сенью караульной
Вернули в ум отпавших от земли.
 
 
Пришлось уйти сержанту в рядовые,
Пришлось узнать отвратный карцер ей.
Но, руша все преграды роковые,
Влеклись они к отдушине своей.
 
 
Простился друг её с её кошмаром,
Однако не подался на вокзал —
Устроился в котельной кочегаром,
У лагеря голубку поджидал.
 
 
И вот, его завидев у дороги,
Под ивами в искристой белизне,
К нему без ощутительной тревоги
Бежит она по снежной пелене.
 
 
Своё вскричал охранник ей сначала,
Своё вослед исполнил автомат —
И девушка не много пробежала:
В урок одна случилась из утрат.
 

Елена

 
Под моросью глухого небосклона,
При скудости имевшихся людей
Геологи набрали самогона:
За выпивкой простои веселей.
 
 
Вожак, едва мутящийся во взгляде,
Был умницей, жене благодаря.
Для всех она готовила в отряде,
Единственно к нему душой горя.
 
 
Но тут его попутало спиртное:
Докажет он округе всё равно,
Что подлинно волнение речное
Осиливать ему в челне дано.
 
 
Друзья скорей супругу разбудили,
С умом его старались удержать.
Отринул он оковы тех усилий,
До Волги смог успешно добежать.
 
 
От берега Сергей в челне свободном
Отбился лишь – и слился с ярой тьмой.
Жена в беде, при ливне непогодном,
Одна звала назад его, домой.
 
 
Могла ль она подумать о покое?
О помощи молила рыбака —
Но в разуме на мыканье такое
Не ринется никто наверняка.
 

 
Подёрнуло зарёй гнездо печали,
И силой в дом Елену увели.
Вожак исчез, а лодку разыскали
Пустой, полузатопленной вдали.
 
 
Похожая на бьющуюся птицу
В бреду звала сокровище своё.
Свезли б её в районную больницу,
Да раньше вдруг иссякла жизнь её.
 
 
Отправлено скупое погребенье.
Друзья в тоске, в слезах. А через день
У места, где мелькнуло злоключенье,
Бесплотная во мгле возникла тень.
 
 
Унылое рыдание звучало,
Погибшему несли свой зов уста
При ветре, вновь игравшем одичало
Над Волгой, близ отвесного хребта.
 
 
Случается большая буря ночью —
Крушится тень о сгинувшей любви.
Лишь издали сквозит она воочью —
Не двигайся навстречу, не зови.
 
 
Застрявшему в деревне многобедной
Товарищу узнать её легко —
Но выцвести на зов Елене бледной,
Промозглостью пронзая глубоко.
 

Жанна

 
Пленившийся монахиней когда-то
Сумел её на волю увести,
Но страсть его, возникшая крылато,
Сошла незамедлительно почти.
 
 
Француженка собой влекла прелестно,
Но холодно покинул он её,
На родину вернулся благочестно,
В Шотландию, в имение своё.
 
 
Помолвка здесь имела место вскоре,
Держали речь о ней не со стыдом,
А Жанна, дни ведя с тоской во взоре,
Сияющий разыскивала дом.
 
 
У цели же, в одной карете встречной
Девичьих уст увидела красу.
Жених узнал её с борьбой сердечной,
Восставшую преградой колесу.
 
 
Бездонными глазами тени жуткой
На светлую чету глядит она.
«Вперёд!» – его команда с лёгкой шуткой
Послушному форейтору слышна.
 

 
Запуталась одежда бледной Жанны
В единое мгновенье между спиц —
И вот уже те губки бездыханны,
Что спутника вчера склоняли ниц.
 
 
А к осени, под аркой тесноватой,
Где женщина погибла наповал,
Он, ужасом и холодом объятый,
Во мгле её фигуру увидал.
 
 
Угасшими глазами так сурово
Погибшая пронзала душу вновь.
Играл эфирный шарф от ветра злого,
Со лба струёй слегка стекала кровь…
 
 
Ампирное жилище запустело,
Но в нём ещё мелькали кружева,
Прозрачное проскальзывало тело,
Пока впотьмах аукала сова.
 

Дева-Лебедь

 
От берега всё дальше заплывая,
Суровый муж усматривал одно:
Река везде, как лужа дождевая,
Коварной признавать её смешно.
 
 
В окрестностях уныло потемнело.
Закапали на воду небеса.
Пернатый пел отрывисто, несмело.
Волнение снедало древеса.
 
 
Красавица в одежде лебединой
Откуда-то слетела на него:
«Спознаешься с подводной луговиной,
В молчание погрузишься мертво!»
 
 
Спасавшийся Добрыня бился всяко,
Летучее чудовище кляня.
Поблизости найти не мог, однако,
Ни панциря, ни милого коня.
 
 
Затронула перчатка волей гнева
Плясавшие под лентой завитки —
И конченной стремглав упала дева
На шёлковый ковыль и васильки.
 

Сент-Клер

 
Умевшая дышать ездой отважной
Охотнику пути пересекла.
«Хочу узнать её до ночи влажной», —