Текст книги "Двадцать лет спустя (часть вторая) (худ. Клименко)"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

XVI. Где доказывается, что в самых затруднительных обстоятельствах храбрые люди не теряют мужества, а здоровые желудки – аппетита

Маленький отряд несся карьером вперед, переправился вброд через незнакомую речку и оставил влево от себя город, который Атос считал Даргемом. За всю дорогу всадники не проронили ни одного слова и ни разу не оглянулись назад.

Наконец они заметили небольшой лесок и, в последний раз пришпорив лошадей, устремились в него.

Здесь, за густой завесой зелени, скрывавшей их от взоров преследователей, они остановились, чтобы обсудить положение. Лошадей, не расседлывая и не разнуздывая, дали прогулять двум лакеям, а Гримо поставили на часах.

– Позвольте обнять вас, мой друг! – сказал Атос д’Артаньяну. – Вы наш спаситель, и мы гордимся вами, как истинным героем.

– Атос прав: я тоже не могу на вас надивиться, – добавил Арамис, сжимая его в своих объятиях. – Чего бы вы только не совершили, с вашим умом, верным глазом и железной рукой, служа порядочному человеку!

– Теперь, – сказал гасконец, – когда дело кончилось благополучно, я готов принять ваши похвалы и любезности за себя и за Портоса. Времени у нас достаточно, продолжайте в том же духе.

Слова д’Артаньяна напомнили друзьям о том, что они были обязаны своим спасением также Портосу, и они горячо пожали ему руку.

– Теперь все дело в том, – сказал Атос, – чтобы не бежать как угорелым куда глаза глядят. Нужно выработать план действий. Что нам предпринять?

– Что нам предпринять? Черт возьми, это решить нетрудно!

– Если нетрудно, так скажите, д’Артаньян!

– Мы должны добраться до ближайшей гавани и, сложив наши скудные средства, нанять на них корабль, который отвезет нас во Францию. Лично я жертвую на это все свои деньги до последнего гроша. Жизнь – самое ценное сокровище, а наша жизнь, надо сказать правду, висит сейчас на волоске.

– А ваше мнение, дю Валлон? – спросил Атос.

– Я вполне согласен с д’Артаньяном, – сказал Портос. – Эта Англия – отвратительная страна.

– Вы твердо решили уехать? – спросил Атос д’Артаньяна.

– Разумеется, черт возьми, – сказал тот. – Не вижу, что бы могло меня удержать здесь.

Атос переглянулся с Арамисом.

– Что же, поезжайте, друзья мои, – сказал тот со вздохом.

– Как – поезжайте? – спросил д’Артаньян. – Вы хотите сказать: поедем?

– Нет, мой друг, – сказал Атос. – Мы должны расстаться.

– Расстаться! – вскричал д’Артаньян, пораженный этой неожиданной новостью.

– Ба! – произнес Портос. – Зачем нам расставаться, раз мы вместе?

– Потому что вы данное вам поручение исполнили и можете, даже должны вернуться во Францию, а мы своего дела не завершили.

– Как – не завершили? – спросил д’Артаньян, с удивлением глядя на Атоса.

– Да, мой друг, – кротко, но твердо ответил Атос. – Мы приехали сюда защищать короля Карла; мы его плохо берегли, и теперь нам надо спасти его.

– Спасти короля? – воскликнул д’Артаньян, переводя изумленный взор с Атоса на Арамиса.

Тот только утвердительно кивнул головой.

Д’Артаньян с глубоким состраданием посмотрел на обоих друзей: у него явилась мысль, что они помешались.

– Неужели вы говорите серьезно, Атос? – сказал д’Артаньян. – Король окружен целым войском, которое ведет его в Лондон. Войском этим командует мясник или сын мясника полковник Гаррисон. Сразу по прибытии короля в Лондон начнется суд. За это я могу поручиться, так как достаточно слышал об этом из уст самого Кромвеля и знаю, что произойдет.

Атос снова переглянулся с Арамисом.

– По окончании процесса приговор будет немедленно приведен в исполнение, – продолжал д’Артаньян. – О, господа пуритане не любят откладывать дело в долгий ящик!

– А как вы думаете, к чему приговорят короля? – спросил Атос.

– Боюсь, что к смертной казни: мятежники слишком яростно боролись с Карлом Первым, чтобы надеяться на его прощение, и им остается только одно средство – уничтожить его. Разве вы не знаете, что сказал Кромвель во время посещения Парижа, когда ему показали Венсенский замок, где был заключен принц Вандом?

– Что же он сказал? – спросил Портос.

– Когда имеешь дело с принцами, прикасаться можно только к их голове.

– Я слышал об этом, – сказал Атос.

– Так неужели вы думаете, что теперь, захватив короля, он отступит от своего правила?

– О нет, я вполне с вами согласен. Но тем больше оснований не покидать короля, когда ему угрожает такая опасность.

– Атос, вы начинаете сходить с ума!

– Нет, мой друг, – кротко возразил дворянин. – Лорд Винтер приехал за нами во Францию и привел нас к королеве Генриетте. Ее величество оказала нам честь, пригласив меня и д’Эрбле для защиты своего супруга; мы дали королеве слово, и этим словом отдали ей все. Мы отдали в ее распоряжение свою силу, свои способности – словом, свою жизнь. Мы теперь должны сдержать свое слово. Как вы полагаете, д’Эрбле?

– Да, – подтвердил Арамис, – мы обещали.

– Затем, – продолжал Атос, – у нас есть еще другая причина; слушайте хорошенько. Все во Франции прогнило и пришло в упадок. У нас есть десятилетний король, который сам еще не знает, чего хочет; у нас есть королева, ослепленная своей запоздалой страстью; у нас есть министр, управляющий Францией, как огромной фермой, то есть занятый только тем, как бы выжать из нее побольше золота с помощью итальянского лукавства и интриг; у нас есть принцы, которые стоят в эгоистической оппозиции и добьются только того, что урвут у Мазарини немного золота или клочок власти. Я служил им не потому, что люблю их (богу известно, что я ценю их не больше, чем они стоят, а стоят они немного), но по убеждению. Сейчас другое дело; здесь я встретил на своем пути истинное несчастье, несчастье, постигшее короля и затрагивающее судьбы всей Европы; и я решил служить этому королю. Если нам удастся спасти его, это будет прекрасно; если мы умрем за него, это будет благородно.

– Но ведь вы наперед знаете, что погибнете, – сказал д’Артаньян.

– Мы боимся, что да, и скорбим лишь о том, что умрем вдали от вас.

– Что же вы будете делать в чужой, враждебной стране?

– В молодости я путешествовал по Англии и говорю по-английски, как англичанин; Арамис тоже немного знает этот язык. О, если бы вы были с нами, друзья мои! Объединившись вновь после двадцатилетней разлуки, мы вчетвером с вами, д’Артаньян, и с вами, Портос, могли бы сразиться не только с Англией, но с целыми тремя королевствами.

– И вы обещали королеве Генриетте, – продолжал д’Артаньян раздраженно, – проникнуть в лондонский Тауэр, перебить сто тысяч солдат и победить, несмотря на волю всего народа и честолюбие такого человека, как Кромвель? Вы не видали этого человека – ни вы, Атос, ни вы, Арамис. Знайте, это гениальный человек, который очень напоминает мне нашего кардинала – не этого, а того, великого. Не берите же на себя слишком много. Умоляю вас, милый Атос, не жертвуйте собой напрасно. Когда я на вас смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но послушать вас, вы совсем сумасшедший. Помогите же мне, Портос! Что вы думаете об этом? Скажите откровенно.

– Ничего хорошего, – ответил Портос.

– Послушайте, – продолжал д’Артаньян, досадуя, что Атос прислушивается не к его словам, а к своему внутреннему голосу. – Я никогда не даю плохих советов. Так вот, поверьте мне, ваша миссия закончена, закончена с честью. Вернитесь во Францию с нами!

– Друг мой, – сказал Атос, – наше решение непоколебимо.

– Быть может, у вас есть какие-нибудь другие побуждения, которых мы не знаем?

Атос улыбнулся.

Д’Артаньян сердито хлопнул себя по ляжке и принялся приводить самые убедительные доводы, какие только могли прийти ему в голову. Но на все его слова Атос улыбался – спокойно и ясно, а Арамис только качал головой.

– Ну, хорошо же! – воскликнул наконец д’Артаньян, выходя из себя. – Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь – туманом, а поток – дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте?

– Но не забывайте, дорогой друг, – сказал Атос, – что здесь придется умереть раньше срока.

– Ба! Немного раньше, немного позже, стоит ли об этом говорить?

– А я так удивляюсь, что мы все еще живы, – произнес задумчиво Портос.

– Не беспокойтесь, Портос, смерть не заставит себя ждать, – отвечал д’Артаньян. – Значит, решено, и если Портос не имеет ничего против…

– Я, – сказал Портос, – готов на все, что вам угодно… К тому же я нахожу прекрасным то, что сейчас говорил граф де Ла Фер.

– Но ваша будущность, д’Артаньян? Ваши честолюбивые надежды, Портос?

– Наша будущность, наши честолюбивые надежды! – ответил д’Артаньян с каким-то лихорадочным возбуждением. – Где уж нам этим заниматься, раз мы спасаем короля? Когда король будет спасен, соберем всех его друзей, разобьем наголову пуритан, завоюем Англию, вернемся с королем в Лондон, усадим его на престол…

– И он сделает нас герцогами и пэрами, – добавил Портос, и глаза его радостно заблестели, хотя такое будущее и походило на сказку.

– Или он забудет нас, – произнес д’Артаньян.

– О! – промолвил Портос.

– А разве этого не бывало, друг Портос? Мне кажется, мы оказали некогда Анне Австрийской услугу, немногим уступающую той, которую мы намереваемся оказать Карлу Первому. А это не помешало королеве Анне Австрийской забыть нас на целые двадцать лет.

– И все же, д’Артаньян, – сказал Атос, – разве вы жалеете о том, что оказали ей услугу?

– О нет! – сказал д’Артаньян. – Признаюсь даже, что воспоминание об этом утешало меня в самые неприятные минуты моей жизни.

– Вот видите, д’Артаньян, государи часто бывают неблагодарны, но бог никогда.

– Знаете, Атос, – сказал д’Артаньян, – мне кажется, что если бы вы встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на небо.

– Итак?.. – сказал Атос, протягивая руку д’Артаньяну.

– Итак, решено, – сказал д’Артаньян. – Я нахожу, что Англия – прелестная страна, и я в ней остаюсь, но только с одним условием.

– С каким?

– Чтобы меня не заставляла учиться английскому языку.

– Теперь, друг мой, – произнес торжественно Атос, – клянусь всевидящим богом и своим незапятнанным именем, что провидение отныне за нас и что мы все четверо вернемся во Францию.

– Аминь, – сказал д’Артаньян. – Но сознаюсь, я уверен как раз в обратном.

– Ах, этот д’Артаньян! – заметил Арамис. – Oн так похож на парламентскую оппозицию, которая говорит «нет», а делает «да».

– И тем временем спасает отечество, – промолвил Атос.

– Ну, теперь, когда все решено, – сказал Портос, потирая руки, – пора подумать и об обеде. Если память мне не изменяет, мы всегда обедали, даже при самых опасных обстоятельствах.

– Стоит говорить об обеде в стране, где лакомятся вареной бараниной, запивая ее пивом! Кой черт занес вас в такую страну, Атос? Ах, извините, – добавил с улыбкой д’Артаньян, – я и забыл, что вы уже не Атос. Но все равно. Каковы же ваши планы насчет обеда, Портос?

– Мой план?

– Да, у вас есть какой-нибудь план?

– Нет. Я голоден, вот и все.

– Черт возьми, я тоже голоден, но одного голода мало. Нужно найти что-нибудь съедобное, и если вы не собираетесь жевать траву вместе с лошадьми…

– Ах, – произнес Арамис, который менее Атоса был равнодушен ко всему земному, – помните, каких прекрасных устриц мы едали в Парпальо?

– А баранину с солончаковых пастбищ? – прибавил Портос, облизываясь.

– Но ведь с нами, – сказал д’Артаньян, – наш друг Мушкетон, который так услаждал нашу жизнь в Шантильи.

– Это правда, – согласился Портос, – у нас есть Мушкетон, но с тех пор, как он сделался управляющим, он стал ужасно неповоротлив. Пригласим его все же. Эй, Мустон! – ласково позвал Портос, желая задобрить своего слугу.

Мушкетон явился. У него был весьма жалкий вид.

– Что с вами, милейший Мустон? – спросил д’Артаньян. – Вы больны?

– Нет, сударь, я очень голоден, – ответил Мушкетон.

– Ну вот, по этому самому делу мы вас и позвали, милейший Мустон. Не можете ли вы поймать в силок несколько таких же чудесных кроликов и куропаток, из которых вы делали превкусные соусы в гостинице… черт возьми, не могу вспомнить ее названия.

– В гостинице… – сказал Портос. – Черт возьми, я тоже не могу припомнить.

– Это не важно. И с помощью лассо несколько бутылок старого бургундского, которое так быстро вылечило вашего барина от ушиба?

– Увы, сударь! – возразил Мушкетон. – Боюсь, что такие вещи в этой ужасной стране – редкость. Я думаю, что нам всего лучше прибегнуть к гостеприимству владельца домика, который виден там на опушке леса.

– Как? Здесь поблизости есть дом? – спросил д’Артаньян.

– Да, сударь, – ответил Мушкетон.

– Отлично. Пусть будет по-вашему, мой друг, пойдем просить обеда у владельца этого дома. Господа, что вы на это скажете? Не находите ли вы совет Мушкетона разумным?

– А если владелец окажется пуританином? – спросил Арамис.

– Тем лучше, черт возьми! – ответил д’Артаньян. – Если он пуританин, мы сообщим ему, что короля взяли в плен, и он в честь этого события накормит нас белыми курами.

– А если он окажется роялистом? – заметил Портос.

– В таком случае мы с самым траурным видом ощиплем у него черных кур.

– Счастливый вы человек, д’Артаньян, – сказал Атос, невольно улыбаясь находчивости неунывающего гасконца, – в любом положении способны балагурить.

– Что поделаешь! – отвечал д’Артаньян. – Я родился в стране, где небо всегда безоблачно.

– Не то что здесь, – сказал Портос, протягивая вперед руку, чтобы проверить, действительно ли его щеку задела дождевая капля.

– Едем, едем, – сказал д’Артаньян, – вот еще одна причина, чтобы пуститься в путь… Эй, Гримо!

Гримо явился.

– Ну, Гримо, мой друг, не заметили ли вы чего-нибудь? – спросил д’Артаньян.

– Ничего, – отвечал Гримо.

– Глупцы! – сказал Портос. – Они даже не преследуют нас. О, будь мы на их месте!

– Да, они дали промах, – сказал д’Артаньян. – Я охотно перекинулся бы парой слов с Мордаунтом в этой маленькой Фиваиде [*]

[Закрыть]. Посмотрите, какое удобное место, чтобы уложить человека.

– Положительно, господа, – сказал Арамис, – я нахожу, что сыну далеко до матери.

– Эх, милый друг, подождите! – сказал Атос. – Не прошло и двух часов, как мы с ним расстались, и он еще не знает, в какую сторону мы поехали и где мы. Мы скажем, что он уступает своей матери, только тогда, когда высадимся во Франции, если нас здесь не убьют или не отравят.

– А пока давайте пообедаем, – сказал Портос.

– О да, – сказал Атос. – Я страшно голоден.

– Я тоже, – прибавил д’Артаньян.

– Смерть черным курам! – воскликнул Арамис.

И четверо друзей, руководимые Мушкетоном, направились к домику, стоявшему на опушке леса. К ним вернулась их обычная беспечность, так как они снова были вместе и в полном ладу, как сказал Атос.

XVII. Тост в честь павшего короля

Чем ближе подъезжали наши беглецы к дому, тем больше была избита дорога, словно перед ними только что пронесся значительный конный отряд. У самой двери следы были еще заметнее: видно, отряд делал здесь привал.

– Ну конечно, – сказал д’Артаньян, – дело ясное; здесь прошел король со своим конвоем.

– Черт возьми! – воскликнул Портос. – В таком случае они всё здесь съели!

– Ну вот еще! – сказал д’Артаньян. – Хоть одну-то курицу нам оставили.

Он соскочил с лошади и постучался. Никто не отвечал. Тогда он толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и увидел, что первая комната была совершенно пуста.

– Ну что? – спросил Портос.

– Я никого не вижу, – отвечал д’Артаньян. – Ах!

– Что такое?

– Кровь!

При этом слове три друга соскочили с лошадей и пошли в первую комнату. Д’Артаньян уже отворил дверь в следующую, и по выражению его лица было ясно, что он заметил нечто необычайное.

Друзья подошли к нему и увидели молодого человека. лежащего на полу в луже крови. Видно было, что он хотел добраться до кровати, но у него не хватило сил, и он упал.

Атос первый подошел к несчастному; ему показалось, что раненый шевелится.

– Ну что? – спросил д’Артаньян.

– То, – сказал Атос, – что если он и умер, так совсем недавно, так как тело еще теплое. Но нет, его сердце бьется. Эй, дружище!

Раненый вздохнул. Д’Артаньян зачерпнул ладонью воды и плеснул ему в лицо.

Человек открыл глаза, попытался поднять голову и снова уронил ее. Атос попробовал прислонить его голову к своему колену, но заметил, что рана нанесена немного выше мозжечка и череп раскроен. Кровь лилась ручьем.

Арамис смочил полотенце и приложил его к ране. Холод привел раненого в чувство, и он снова открыл глаза.

Он с удивлением смотрел на этих людей, которые, казалось, жалели его и старались по мере возможности подать ему помощь.

– С вами друзья, – сказал ему Атос по-английски, – успокойтесь и, если вы в силах, расскажите нам, что случилось.

– Король, – пробормотал раненый, – король в плену!

– Вы видели его? – спросил Арамис тоже по-английски.

Раненый ничего не ответил.

– Будьте спокойны, – продолжал Атос, – мы верные слуги его величества.

– Вы говорите правду? – спросил раненый.

– Клянемся честью!

– Так я могу вам все сказать?

– Говорите.

– Я брат Парри, камердинера его величества.

Атос и Арамис вспомнили, что этим именем лорд Винтер называл лакея, которого они встречали в королевской палатке.

– Мы знаем его, – сказал Атос, – он всегда находился при короле.

– Да, да, – продолжал раненый. – Так вот, увидя, что король взят в плен, он вспомнил обо мне. Когда они проезжали мимо моего дома, он от имени короля потребовал остановки. Просьба была исполнена. Сказали, будто король проголодался. Его ввели в эту комнату, чтобы он здесь пообедал, и поставили часовых у дверей и под окнами. Парри знал эту комнату, потому что несколько раз навещал меня во время пребывания его величества в Ньюкасле. Ему было известно, что из комнаты есть подземный ход в погреб, а оттуда в плодовый сад. Он сделал мне знак. Я понял. Но должно быть, часовые заметили и насторожились. Не зная, что они подозревают нас, я горел только одним желанием – спасти его величество. Решив, что нельзя терять времени, я вышел будто бы за дровами. Я пошел подземным ходом в погреб, с которым сообщался люк, и приподнял головой одну доску. Пока Парри тихонько запирал дверь на задвижку, я сделал королю знак следовать за мной. Но увы, он не соглашался, точно ему претило это бегство. Парри умолял его, я тоже убеждал его, со своей стороны, не упускать такого случая. Наконец он уступил нашим просьбам и решился последовать за мной. К счастью, я шел впереди, а король в нескольких шагах позади. Вдруг в подземелье передо мной выросла огромная тень. Я хотел крикнуть, чтобы предупредить короля, но не успел. Я почувствовал такой удар, точно целый дом обрушился на мою голову, и упал без сознания.

– Вы добрый и честный англичанин! Верный слуга короля! – сказал Атос.

– Когда я пришел в себя, я все еще лежал на том же месте. Я дотащился до двора. Король и его конвой уехали. Целый час, быть может, я употребил на то, чтобы добраться сюда. Но тут силы оставили меня, и я снова лишился чувств.

– Ну а теперь как вы себя чувствуете?

– Очень плохо, – отвечал раненый.

– Можем ли мы чем-нибудь помочь вам? – спросил Атос.

– Помогите мне лечь в постель. Я думаю, это облегчит меня.

– Есть ли с вами кто-нибудь, кто бы мог за вами ухаживать?

– Моя жена в Даргеме, я жду ее с минуты на минуту. Ну а вам-то самим, не нужно ли вам чего?

– Мы, собственно, заехали к вам с намерением подкрепиться.

– Увы, они всё взяли! В доме нет ни куска хлеба.

– Слышите, д’Артаньян? – сказал Атос. – Нам придется искать обеда в другом месте.

– Мне теперь все равно, – сказал д’Артаньян, – я больше не голоден.

– И я тоже, – сказал Портос.

Они перенесли раненого на постель и позвали Гримо, который перевязал рану. На службе у четырех друзей Гримо приходилось столько раз делать перевязки и компрессы, что он приобрел некоторый опыт в хирургии.

Тем временем беглецы вернулись в первую комнату и стали совещаться о том, что им делать.

– Теперь, – сказал Арамис, – мы знаем самое главное: король и его стража проехали здесь; значит, нам надо направиться в другую сторону… Согласны вы с этим, Атос?

Атос не отвечал; он был погружен в размышления.

– Да, – сказал Портос, – поедем в другую сторону. Следуя за отрядом, мы нигде уже не найдем съестного и в конце концов умрем с голоду. Что за проклятая страна эта Англия! Первый раз в жизни я остаюсь без обеда. Обед – любимейшая из моих трапез.

– А как вы думаете, д’Артаньян? – сказал Атос. – Согласны ли вы с мнением Арамиса?

– Отнюдь нет, – сказал д’Артаньян. – Я держусь противоположного мнения.

– Как, вы хотите следовать за отрядом? – сказал испуганный Портос.

– Нет, ехать вместе с ним.

Глаза Атоса заблестели от радости.

– Ехать с отрядом! – воскликнул Арамис.

– Дайте высказаться д’Артаньяну; вы знаете, что он хороший советчик, – сказал Атос.

– Без сомнения, – сказал д’Артаньян, – нам следует ехать туда, где нас не будут искать. А никому не придет в голову искать нас среди пуритан. Потому примкнем к пуританам.

– Отлично, мой друг, отлично! Великолепный совет! – сказал Атос. – Я только что хотел его подать, но вы опередили меня.

– Значит, вы с этим согласны? – спросил Арамис.

– Да, они будут думать, что мы хотим выбраться из Англии, и станут искать нас в портах. Тем временем мы успеем доехать с королем до Лондона, а там нас уже не разыщут. В городе с миллионным населением нетрудно затеряться. Я уж не говорю, – прибавил Атос, бросив взгляд на Арамиса, – о тех возможностях, которые предоставляет нам такое путешествие.

– Да, – сказал Арамис, – понимаю.

– А я решительно ничего не понимаю, – сказал Портос, – но это не важно: если д’Артаньян и Атос оба за это, значит, ничего лучшего не придумаешь.

– Однако же, – спросил Арамис, – не вызовем ли мы подозрений у полковника Гаррисона?

– Черт возьми! – сказал д’Артаньян. – На него-то я и рассчитываю. Полковник Гаррисон – наш приятель. Мы видели его раза два у генерала Кромвеля. Он знает, что мы были присланы к нему из Франции самим Мазарини. Он будет видеть в нас друзей. К тому же он, кажется, сын мясника, не правда ли? Ну, Портос покажет ему, как убить быка одним ударом кулака, а я – как повалить вола, схватив его за рога. Этим мы приобретем его полное доверие.

Атос улыбнулся.

– Вы лучший товарищ, какого я встречал, д’Артаньян, – сказал он, протягивая руку гасконцу, – и я очень счастлив, что вновь обрел вас, мой дорогой сын.

Как известно, в приливе дружеской нежности Атос всегда называл д’Артаньяна сыном.

В это мгновение Гримо вышел из комнаты. Рана была перевязана, и больной чувствовал себя лучше.

Друзья простились с ним и спросили, не даст ли он им каких-нибудь поручений к брату.

– Попросите его, – отвечал этот честный человек, – передать королю, что меня не совсем убили. Хоть я и маленький человек, я уверен, что его величество сожалеет обо мне и упрекает себя в моей смерти.

– Будьте покойны, – сказал д’Артаньян, – он узнает об этом сегодня же.

Маленький отряд продолжал свой путь. Сбиться с дороги было невозможно, так как следы ясно были видны на равнине.

Часа два они ехали безмолвно; вдруг д’Артаньян, бывший впереди, остановился на повороте дороги.

– Ага! – воскликнул он. – Вот и они.

Действительно, большой отряд всадников виднелся в полумиле от них.

– Друзья мои, – сказал д’Артаньян, – отдайте ваши шпаги Мушкетону; он возвратит их вам, когда будет нужно. Не забывайте, что вы наши пленники.

Затем они пришпорили утомленных коней и вскоре нагнали конвой.

Окруженный частью отряда полковника Гаррисона, король ехал впереди, бесстрастно, с достоинством, как будто добровольно.

Когда он заметил Атоса и Арамиса, с которыми ему не дали даже времени проститься, и прочел в их глазах, что в нескольких шагах от него находятся друзья, то – хотя он считал их тоже пленниками – все же взор его загорелся радостью, и краска залила бледные щеки.

Д’Артаньян опередил отряд, оставив своих друзей под наблюдением Портоса, и поравнялся с Гаррисоном. Тот действительно узнал его, припомнил, что встречался с ним у Кромвеля, и принял его настолько любезно, насколько это мог сделать человек его звания и характера. Как и предполагал д’Артаньян, у полковника не возникло, да и не могло возникнуть ни малейшего подозрения насчет наших друзей.

Вскоре сделали привал, чтобы король пообедал. На этот раз, однако, против попыток побега были приняты особые меры. В большой зале гостиницы накрыли маленький стол для короля и большой для офицеров.

– Вы обедаете со мной? – спросил Гаррисон у д’Артаньяна.

– С большим бы удовольствием, – отвечал д’Артаньян, – но со мной мой друг дю Валлон и еще два пленника, которых я никак не могу оставить, а всех нас слишком много, чтобы сесть за ваш стол. Лучше сделаем так: прикажите накрыть для нас отдельный стол, вон там в углу, и пришлите нам с вашего стола что пожелаете, а то мы рискуем умереть с голоду. Все равно мы будем обедать вместе, в одной комнате.

– Отлично, – сказал Гаррисон.

Все устроилось, как хотел д’Артаньян. Когда он вернулся от полковника, король уже сидел за своим столиком; ему прислуживал Парри. Гаррисон и его офицеры расположились за своим столом, а в углу были приготовлены места для д’Артаньяна и его друзей.

Стол, за которым сидели пуританские офицеры, был круглый, и – случайно или нарочно, чтобы выразить королю презрение, – Гаррисон уселся к нему спиной.

Король видел, как вошли четыре преданных ему офицера, но, казалось, не обратил на них никакого внимания.

Они подошли к накрытому для них столу и разместились так, чтобы не сидеть ни к кому спиной. Прямо перед ними сидели за одним столом офицеры, а за другим – король.

Гаррисон был очень любезен со своими гостями и присылал им лучшие блюда со своего стола; но, к великому огорчению четырех друзей, вино отсутствовало. Атоса это обстоятельство, казалось, мало трогало, но д’Артаньян, Портос и Арамис не могли удержаться от кислой гримасы всякий раз, как им приходилось глотать пиво, любимый напиток пуритан.

– Честное слово, полковник, – сказал д’Артаньян, – мы вам глубоко признательны за ваше любезное приглашение, так как иначе рисковали остаться без обеда, как уже остались без завтрака. Мой друг дю Валлон, вероятно, тоже выразит вам свою признательность, так как он был очень голоден.

– Я и сейчас еще не насытился, – сказал Портос, кланяясь полковнику.

– Как же могло случиться с вами такое ужасное несчастье, что вы остались без завтрака? – спросил, смеясь, Гаррисон.

– Очень просто, полковник, – отвечал д’Артаньян. – Я спешил догнать вас и, чтобы скорее достигнуть цели, ехал все время по вашим следам, чего ни в коем случае не следовало делать такому опытному квартирмейстеру, как я. Мне следовало знать, что там, где прошел полк таких бравых молодцов, как ваши, не останется и обглоданной кости. Поэтому представьте себе наше разочарование, когда, подъехав к красивому домику на опушке леса, такому нарядному, с красной черепичной крышей и зелеными ставнями, мы вместо кур, которых намеревались зажарить, окороков, которые собирались запечь, нашли лишь какого-то беднягу, плавающего в крови… Черт возьми, полковник, прошу вас передать мой комплимент тому из ваших офицеров, который нанес такой славный удар; он вызвал даже одобрение моего друга дю Валлона, который сам большой мастер наносить всякого рода удары.

– Да! – сказал с усмешкой Гаррисон, поглядывая на одного из своих офицеров. – Когда Грослоу берется за что-нибудь, то после него беспокоиться уже не приходится.

– Ах, так это он! – сказал д’Артаньян, кланяясь офицеру. – Как жаль, что капитан не говорит по-французски и я не могу лично его поздравить.

– Я принимаю ваш комплимент и готов ответить вам тем же, – сказал офицер на довольно чистом французском языке. – Я три года жил в Париже.

– В таком случае, милостивый государь, я должен сказать вам, – продолжал д’Артаньян, – что удар был вами нанесен мастерски: вы чуть не убили этого человека…

– Я думал, что совсем его убил, – заметил Грослоу.

– Нет, не совсем. Правда, он был близок к этому, но все же не умер.

При этих словах д’Артаньян бросил взгляд на Парри, для которого он, собственно, и говорил и который стоял перед королем бледный как мертвец.

Что касается короля, то он слышал весь этот разговор, и сердце его сжималось от невыразимой боли. Он не понимал, для чего французский офицер передавал все эти ужасные подробности, и возмущался его видимым равнодушием. Только при последних словах д’Артаньяна он вздохнул с облегчением.

– Ах, черт возьми, – встревожился Грослоу, – я думал, что ударил удачнее. Если бы отсюда не было так далеко до дома этого несчастного, я бы вернулся, чтобы покончить с ним.

– И это было бы лучше, если вы не хотите, чтобы он остался в живых, – сказал д’Артаньян, – так как, знаете ли, раны в голову, если человек не умер сразу, заживают через неделю.

И д’Артаньян вторично бросил взгляд на Парри, на лице которого выразилась такая радость, что Карл, улыбаясь, протянул ему руку.

Парри наклонился и почтительно поцеловал руку своего господина.

– Право, д’Артаньян, – сказал Атос, – вы столь же красноречивы, как остроумны. Но что вы скажете о короле?

– Мне очень нравится его лицо, – сказал д’Артаньян. – В нем есть и доброта и благородство.

– Да, но он угодил в плен, – заметил Портос, – а это плохо.

– Мне очень хочется выпить за здоровье короля, – сказал Атос.

– В таком случае позвольте мне произнести тост, – предложил д’Артаньян.

– Говорите! – согласился Арамис.

Портос с изумлением взирал на д’Артаньяна, поражаясь изворотливости его гасконского ума.

Д’Артаньян наполнил свой оловянный кубок и поднялся.

– Господа, – обратился он к своим товарищам, – предлагаю выпить за здоровье того, кому принадлежит первое место за этим обедом: за нашего полковника. Да будет ему известно, что мы к его услугам до самого Лондона и далее.

Произнося это приветствие, д’Артаньян смотрел на Гаррисона, Гаррисон принял тост на свой счет, поднялся, поклонился четырем друзьям и без малейшего сомнения осушил свой кубок. Между тем французские офицеры перевели свой взор на короля и выпили все вместе.

Карл, в свою очередь, протянул свой кубок Парри, который налил туда немного пива, ибо короля угощали тем же, чем и других. Поднеся кубок к губам, он взглянул на четырех друзей и выпил пиво с улыбкой, полной признательности.

– Ну а теперь, господа, – крикнул Гаррисон, ставя на стол свой кубок и не обращая никакого внимания на своего знатного пленника, – пора в путь.

– Где мы будем ночевать, полковник?

– В Тэрске, – отвечал Гаррисон.

– Парри, – сказал король, поднимаясь и обращаясь к своему слуге, – вели подать моего коня. Я еду в Тэрск.