Текст книги "Приключения Лидерика"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Слова эти были произнесены повелительным, надменным тоном, и воин поспешил исполнить приказание.

Принц Финар собирался завтракать, а потому очень рассердился на явившегося с докладом воина, ибо он не любил, когда его беспокоили во время трапезы. Провинившегося воина он приказал строго наказать розгами; несчастного били до тех пор, пока бедняга не сознался, что ослушался лишь потому, что приказавший о себе доложить витязь был окружен блестящей толпой оруженосцев, одетых в ливреи короля

Франции, о чем он догадался по вытканным на них многочисленным лилиям. Услышав это, принц поспешил к воротам замка, ибо король Франции – мудрый и храбрый – был его повелителем и монархом. Достаточно было одного взгляда, чтобы увериться в правдивости предположений воина, а потому принц приказал спустить подъемные мосты и оказать посланным почести, достойные их повелителя. Услышав это, Петере поднял руку, призывая к молчанию и желая обратиться с речью.

– Принц Бюкскнй, – сказал Петере, – напрасно велел ты опустить подъемные мосты, напрасно предлагаешь свое гостеприимство; в замок твой я не намерен входить, ибо он – жилище предателя я убийцы; выслушай же меня, выслушай, что я тебе поведаю громогласно в присутствии благородных свидетелей! Я явился по повелению твоего монарха, величайшего, великодушнейшего и благороднейшего короля Дагобера, чтобы сказать, что тебе дан месячный срок, на исходе которого ты должен ответить на собрании знатнейших вельмож королевства на обвинение, возводимое на тебя моим дзеподином, великим и могущественным Лидериком, принцем Дижонским, сыном благороднейшего принца Сальвара и добродетельнейшей принцессы Эрменгарды, Обвиняешься ты в двух преступлениях. Во-первых, в предательском убийстве его отца в лесу Сан-Мерси, во-вторых, в том, что в течение восемнадцати лет заставлял страдать его мать. Если же ты не хочешь быть судимым людским судом, то прими вызов, который шлет тебе мой повелитель с согласия короля: единоборство не на жизнь, а на смерть, конным или пешим, копьями, мечами или кинжалами. В знак вызова мой повелитель приказал мне прикрепить к воротам твоего замка вот эту перчатку.

С этими словами он пришпорил коня и небольшим висевшим у пояса кинжалом пригвоздил перчатку к воротам замка.

Принц Финар в случае надобности умел быть кротким и терпеливым, а потому выслушал презрительный вызов с видом кроткого аскета-схимника и, когда Петере умолк, спокойно, не торопясь, заговорил.

– Хорошо, – сказал он, – передайте королю, моему милостивому повелителю и государю, что я не совершил ничего бесчестного или предательского. Принц Сальвар пал в единоборстве, а не был убит из засады. Вызов я принимаю, а исход борьбы, надеюсь, покажет, на чьей стороне правда. Что же касается принцессы Эрменгарды, то передайте принцу Дижонскому, что я предлагаю ему бороться здесь, дабы ему не пришлось слишком далеко идти в поисках пленной матери. Теперь же повторяю снова, что если вы согласитесь воспользоваться моим гостеприимством, то, верьте, я сумею принят» вас с подобающими посланцам короля почестями!

Вместо ответа Петере склонил голову и, протрубив прощальный сигнал, ускакал. Ничто не могло обрадовать принца Лидерика более полученного ответа – и не потому, что он был самоуверен, а потому, что рассчитывал на Божью помощь да на свои силы. Он тотчас же обратился к королю с просьбой ускорить приготовления к походу, так как не мог дождаться момента освобождения матери.

В это время Финар, не знавший дотоле о существовании наследника имени и владений принца Сальвара, приказал принцессе Эрменгарде прийти из терема, в котором она жила, и осведомился, действительно ли этот Лидерик, этот юноша, пользующийся особым покровительством короля Французского и вызвавший его ныне с разрешения короля на поединок, – ее сын. Услышав это, Эрменгарда упала на колени и так горячо возблагодарила Господа Бога, что Финар понял, что герольд сказал правду.

Не довольствуясь безмолвным подтверждением принцессы, он спросил ее, почему она ни разу дотоле не говорила ему о сыне.

– Я молчала, потому что боялась, что вы прикажете его похитить и умертвить, – сказала она и тут же присовокупила: – Теперь же, когда он пользуется покровительством самого короля, когда я за участь его спокойна, я все расскажу.

И она правдиво и подробно поведала все по порядку. Когда же на вопрос о возрасте ее сына она ответила, что ему 19 лет, Финар громко расхохотался. Ему показалось невероятным, что юноша, почти мальчик, отважился вызвать на единоборство его, самого принца Финара, находящегося в полном расцвете сил и ловкости, которого боялись все. Итак, он стал спокойно ждать появления юного противника, уверенный, что дешево отделается. Спокойная самоуверенность не покидала его до тех пор, пока караульный воин не доложил, что к замку приближается огромный и блестящий отряд рыцарей. Поднявшись на башню, Финар узнал в приближавшемся кортеже свиту короля Французского во главе с самим монархом. Приказав открыть ворота и опустить подъемные мосты, принц с обнаженной головой, без оружия, вместе со всем своим войском вышел навстречу своему повелителю. По правую руку короля, на великолепнейшем, богато разукрашенном коне, покрытом бархатной с золотой бахромой попоной, ехал Лидерик, по левую – почтенный епископ Нуайонский, без которого Дагобер не мог обойтись ни минуты.

Бросив на Лидерика быстрый, но внимательный взгляд и убедившись, что он действительно молод, принц Финар пригласил весь отряд всадников к себе в замок, но получил решительный отказ короля, громогласно заявившего, что тяготеющее над ним обвинение в убийстве и предательстве не дает ему права приглашать к себе короля до тех пор, пока обвинение это не будет смыто кровью. Тогда Финар повторил вымысел, что смерть Сальвара произошла в честном поединке. А принцесса Эрменгарда осталась в заточении как заложница вследствие возникших между ними споров из-за права владения принадлежащей ему одному недвижимостью.

Не в силах вынести лжи, возводимой на его мать, Лидерик прервал речь принца.

– Государь, – обратился он к королю, – человек этот лжет; к тому же, с разрешения вашего величества, я явился сюда не для того, чтобы слушать его ни на чем не основанные доводы, а чтобы помериться силами с мечом в руке. Будьте же милостивы, ваше величество, прикажите немедленно начать приготовления к предстоящему единоборству, ибо томившаяся в течение восемнадцати лет в заточении моя мать теперь ждет свидания с сыном.

– Слышите ли вы, что говорит принц Лидерик? – обратился к Финару король.

– Слышу, государь, – ответил Финар, – и не менее моего противника желаю помериться силами, потому что уверен, что исход поединка будет для меня гораздо благоприятнее, нежели его начало!

– Приготовить арену! – приказал король и тут же добавил: – И да не забудут состязающиеся помириться со своей совестью, ибо суд Божий над одним из них будет иметь место завтра утром, и горе тому, кого Господь призовет к ответу, и кто предстанет пред Ним неприготовленным!

Поклонившись, принц Финар вернулся в замок, а король приказал раскинуть шатры на пространстве между крепостью-замком принца Финара и королевскими лугами и приготовить арену для предстоявшего наутро единоборства.

Весь день Лидерик молился, а потом, исповедавшись перед епископом Нуайонским, получил от него отпущение грехов.

Принц Бюкский распорядился своим временем совершенно иначе, так как не сомневался в победе над своим юным противником. Вместо того чтобы провести ночь в покаянии и молитве, он приказал приготовить великолепный ужин, на который, кроме свитских, пригласил еще и принцессу Эрменгарду, решив посадить ее против себя. Отклонив приглашение, принцесса заявила, что накануне дня, когда решается судьба ее сына, она должна молиться и не покидать места своего заточения.

И действительно, слуга, принесший ее ответ принцу, нашел ее коленопреклоненной в часовне. Финар весело уселся за стол, обильно уставленный кушаньями и напитками; все места были заняты, за исключением лишь одного – места принцессы Эрменгарды, и вино полилось рекой.

Ужин затянулся до полуночи среди веселых, разнузданных песен, кощунствований и взрывов хохота. В самую полночь, с первым ударом часов, вдруг померк свет, а со стороны часовни по направлению к оружейной палате послышались чьи-то тяжелые, гулко отдававшиеся в полночной тишине шаги, заставившие всех молча повернуть голову в сторону, откуда они доносились.

С двенадцатым ударом дверь бесшумно распахнулась, и на пороге показался мраморный рыцарь, при виде которого все присутствовавшие содрогнулись, узнав в нем отца принца Финара, в течение тридцати лет покоившегося вечным сном в родовом склепе принцев Бюкских. Бледнее и взволнованнее всех присутствующих был принц Финар, знавший, что, по преданию, предки только тогда покидают свои тихие могилы, когда хотят предупредить кого-либо из потомков об их близкой смерти. Статуя, медленным, тяжелым шагом приблизившись к столу, бесшумно опустилась на пустовавшее место против Финара, устремив на него неподвижный взгляд холодных мраморных глаз. Чтобы скрыть охватившее его волнение, принц приказал своему придворному виночерпию наполнить вином бокал ночного гостя, а одному из своей свиты – положить ему на тарелку лучшее из изысканных блюд, подававшихся на стол; но так как никто не решился приблизиться к посетителю, Финар, быстро поднявшись с места, сам наполнил кубок отца лучшим вином, а на тарелке разрезал жаркое.

Внимательно следивший за действиями сына, гость, однако, не дотронулся ни до кушанья, ни до напитка, продолжая сидеть, скрестив на груди руки. Только на мраморных ресницах его задрожали две тяжелые слезы и тихо покатились по безжизненным щекам: казалось, мраморное изваяние плакало над близкой бесславной кончиной последнего в роду принцев Бюкских. Скатившись, слезы упали с седого уса старого князя на стол, сам же мраморный гость, поднявшись, сделал головою знак своему сыну следовать за ним. Сняв со стены один из прикрепленных к ней факелов, принц последовал за отцом, оставив своих гостей в состоянии крайнего изумления.

Старый князь и следовавший за ним принц, пройдя оружейный зал, направились к двери напротив дверей, ведших к часовне, и, пройдя бывший крепостной двор, очутились на одном из многочисленных дворов замка, куда выбрасывали всякий ненужный хлам и отбросы, и остановились у свежевырытой могилы. Проходивший незадолго до ужина по этому двору принц Финар не заметил ничего необычного; из этого следовало, что могила была вырыта чьей-то невидимой рукой во время ужина. Оглянувшись, Финар никого не увидел, кроме отца, все тем же тяжелым, медленным шагом направлявшегося к подземной часовне, где находилась в общей княжеской усыпальнице и его собственная могила. Финар догнал отца и не отставал от него, словно влекомый какой-то сверхъестественной силой. Перед старым князем двери распахнулись сами собой, и он, сопровождаемый сыном, очутился у собственного саркофага. Мраморный лев, символ благородной смерти на поле битвы, поднялся, пропустив своего безмолвного обитателя, и он улегся на то же место, где покоился в течение тридцати лет. Все погрузилось в молчание и немую тишину смерти.

Железное сердце Финара не дрогнуло при виде всего этого; он даже хотел приписать чудесное видение расстроенному воображению и обернулся к могиле матери, отличавшейся тем, что вместо льва, символа благородства, силы и храбрости, на ее могиле была изображена собака – символ верности и преданности. Увидев коленопреклоненную тень матери, Финар вдруг прозрел; во всем он увидел промысел Божий: мраморный гость явился вестником его смерти, могила, ему указанная, была позорной могилой, в которой ему надлежало покоиться до Страшного суда, молящаяся мать просила Господа спасти если не тело, то душу сына. Финару сразу все стало ясно. В глубоком раздумье вернулся он в опустевший зал. На троекратный его зов откликнулся лишь старый верный слуга, по опыту знавший, сколь опасно заставлять своего повелителя ждать. Дрожа всем телом, он явился.

– Дорогой Никола, – заговорил принц необыкновенно мягким и кротким голосом, – приведи ко мне священника.

Увидев крайнее изумление старого слуги, он повторил свою просьбу.

– Вам известно, принц, – наконец ответил слуга, – что со дня смерти старого духовника прошло почти пятнадцать лет, и его даже не подумали заменить другим.

– Это правда, – вздохнул Финар, – это я упустил из виду. Ступай в стан короля Французского и упроси епископа Нуайонского принять исповедь бедного грешника!

Старый слуга беспрекословно повиновался и через несколько минут вернулся в сопровождении почтенного духовника.

Наутро, когда все было готово к борьбе, король взошел на приготовленную для него трибуну, предварительно послав Лидерику великолепное вооружение, специально для него выкованное и освященное самим епископом Нуайонским. Оглядев доспехи, Лидерик с благодарностью вернул их королю, велев передать, что не нуждается в лишнем вооружении, ибо неуязвим. Пробило шесть часов – время, назначенное для поединка, а принц Финар все не являлся. Тогда, полагая, что он в полном вооружении скрывается за крепкими стенами своего замка, король приказал протрубить сигнал к началу поединка.

Едва умолкли звуки труб, как ворота замка распахнулись, и появился Финар, но не верхом на коне, не в боевом вооружении, а пеший, одетый в холщовую рубашку, с посыпанной пеплом головой и веревкой на шее. За ним на прекрасно убранных конях следовали принцесса Дижонская, одетая в мантию, с короной на голове, и почтенный епископ в полном облачении. Шествие замыкал гарнизон принца Финара, следовавший за ним без шлемов и мечей.

Достигнув арены, зловещий кортеж остановился, а принц Финар, поднявшись на возвышение, на котором сидел король, стал перед ним на колени.

– Государь, – сказал Финар, – вы видите перед собою великого, но раскаявшегося грешника, заслужившего строгое наказание, но молящего ваше величество даровать ему жизнь, для того чтобы он мог, оплакивая свои грехи, заслужить прощение Всевышнего! Все, что говорил принц Лидерик, – правда, а потому я и его прошу простить меня, как простила его благородная мать. Прошу его также, в возмещение убытков, причиненных мною, принять принадлежащие мне княжество Бюкское и графство Арлебекское. Прошу верить, что я убежден: более достойного и более благородного преемника я не мог бы найти.

– Принц, – ответил король, – если вас простили те, кого вы притесняли и держали в заточении, то я не имею нравственного права быть более строгим, нежели они. Итак, я вам всемилостивейше дарую жизнь. Что же касается вашей души, над которой я не властен, то этот вопрос разрешит сам Господь. Принц Дижонский, – обратился король к Лидерику, – слышали ли вы, что сказал Финар, и прощаете ли его, как я его простил?

Ответ на этот вопрос последовал не сразу, так как Лидерик бросился в объятия матери, заплакавшей от счастья при виде сына.

– Да, государь, – сказала Эрменгарда, – мы от всего сердца не только прощаем его, но молим ваше величество оставить ему его титул и владения, хотя бы только пожизненно. Наше Дижонское княжество достаточно обширно и могущественно, чтобы в случае надобности дать любезнейшему нашему сыну возможность стать в ряды защитников вашего величества.

Невзирая на это, Финар сложил к ногам короля ключи от своего замка и владений и, повторив свою просьбу в отношении Лидерика, выговорил себе лишь шесть футов земли в том месте, где была вырыта яма, к которой привела его тень отца. После этих слов, произнесенных твердым, ровным голосом, не допускавшим сомнений в непоколебимости принятого решения, он низко поклонился королю и удалился в лес, где вскоре скрылся из виду.

В тот же день в присутствии короля и придворных Лидерик присягнул королю от имени княжеств Дижонского и Бюкского и графства Арлебекского, причем король в ознаменование важного события и в знак особой милости к прочим титулам прибавил ему титул наместника Фландрского. Отпировав в Бюкском замке, король отправился обратно в столицу, Лидерик же с матерью пустился в путь по всем своим многочисленным и обширным владениям, для утверждения в них наместников, которые в его отсутствие должны были отправлять правосудие.

Все три месяца их путешествия можно было уподобить сплошному празднику, ибо Эрменгарда была искренне любима своими подданными; за время ее отсутствия не проходило ни одного праздничного богослужения, без того чтоб прихожане не молились о возвращении к ним их горячо любимой принцессы. Радости их не было границ, когда они увидели, что многолетние молитвы их услышаны, в то время как они меньше всего на это надеялись.

По возвращении в Бюкский замок Эрменгарда осведомилась у сына, не встретилась ли ему девушка, достойная его любви.

Лидерик ответил, что ни при дворе короля Дагобера, ни в собственных владениях, ни в пути, нигде не встретил девушки, которую он пожелал бы назвать своей женой.

Ответ этот очень огорчил добрую принцессу, которая лелеяла мечту перед смертью понянчить внуков. Сойдя вечером в сад, Лидерик дольше обыкновенного засиделся в тени развесистого дуба, вдруг над головой его зазвучала песнь соловья:

«В далекой стране живет девушка белее снега, свежее утренней зари, душа ее чище и прозрачнее воды в озерах ее родины. Прекрасная эта девушка – красавица Кримгильда, сестра короля Гюнтера».

На следующее утро Лидерик объявил матери, что решил жениться только на Кримгильде, сестре короля Гюнтера, и вечером того же дня, поручив управление своими владениями матери, опоясался перевязью со своим любимым мечом, сел на подаренного ему королем Дагобером коня и уехал, сопровождаемый любимым и верным оруженосцем Петерсом. Лидерик проехал несколько сот верст, уверенный, что не заблудился, ибо перед ним, указывая ему путь-дорогу, все время летел соловей, садившийся на деревья, под которыми они отдыхали, да на мачты кораблей, если Лидерику случалось переправляться через реки и заливы на кораблях.

Однажды, попав в страну, показавшуюся ему необыкновенно прекрасной, он, утомленный продолжительным путешествием, прилег отдохнуть под деревом. Проснулся он утром от страшного шума, и, желая узнать о его причине, попытался приподняться, но тщетно: и он, и Петере были пригвождены к земле, да так, что не могли пошевелить ни рукой, ни ногой. В то же мгновение раздался громкий взрыв хохота, и чей-то очень тоненький голосок пискнул ему на ухо:

– Кто ты? Откуда явился? Чего желаешь?

С отчаянным усилием повернув голову, Лидерик почувствовал, как лопнули путы, державшие его, и, повернувшись в сторону говорившего, он увидел пред собою крошечного человечка, ростом около двух футов, с длиннейшей белой бородой и такими же волосами, на которых красовалась золотая корона. В руках он держал золотой кнут с четырьмя стальными цепями, и на концах каждой из них блестел продолговатый, остро ограненный бриллиант. Одним ударом этой сверкавшей плети он сразу наносил четыре раны. Не сомневаясь, что вопрос, заданный маленьким человечком, относился к нему, Лидерик громко, отчетливо ответил:

– Я Лидерик, первый владетельный граф Фландрский, явился сюда за сокровищами нибелунгов, за шапкой-невидимкой и ищу прекрасную принцессу Кримгильду, сестру короля Гюнтера.

– Значит, ты достиг конечного пункта своего путешествия, – сказал со злорадной усмешкой карлик, – ты в стране нибелунгов; но вместо того чтобы завладеть сокровищами и шапкой-невидимкой, тебе придется до конца дней твоих пробыть в моих рудниках; твой оруженосец будет моим свинопасом, твои кони будут ворочать жернова моей мельницы, твой соловей будет петь у меня в клетке за окном, а Кримгильда, истомившись, ожидая тебя, либо выйдет за другого, либо навеки останется девицей, подобно дочери Иеффая. А чтобы ты не сомневался в моих словах, знай: я всесильный Альберик, король нибелунгов!

Слова эти, произнесенные угрожающим тоном, задели самолюбие Лидерика, и он резким движением правой руки разорвал путы и в тот же миг схватил крошечного короля за бороду, но тотчас же отпустил, так как Альберик взмахнул своей золотой плетью и с такой силой ударил ею графа Фландрского, что один из алмазов буквально впился в то место на спине, которое было уязвимо. Не довольствуясь этим, король нибелунгов тотчас же созвал свое войско, и на Лидерика посыпались удары и уколы разного оружия, среди которых больше всего было ударов золотой плетью. Видя, что не следует терять времени, молодой граф напряг силы и, освободив левую руку и верхнюю половину туловища, сел.

Тут он увидел, что вся равнина на протяжении четырех миль вокруг была занята войском короля Альберика. Вся эта десятитысячная армия, частью конная, частью пешая, была вооружена топорами, саблями, копьями, алебардами и мечами; вдали король тщетно силился взобраться на подведенного к нему боевого коня; тут же толпа человек в сто зела пленника Петерса и двух коней, а какой-то совершенно черный карлик, кривляясь и приплясывая, нес соловья. При виде этого зрелища Лидериком овладели гнев и печаль, заглушившие в нем заботы о собственной безопасности. Быстрым, могучим движением освободившись от связывавших его оков и пут, он вскочил и, схватив чудодейственный меч, ударил им по тем, кто вел Петерса, коней и нес соловья. Головы, руки и ноги полетели словно щепки, оставшиеся же в живых бросились бежать в разные стороны. Не выпускал из рук своей добычи один лишь несший соловья негр; недолго думая, Лидерик сделал по направлению к нему три шага и, схватив поперек туловища, вырвал у него из рук клетку с соловьем, а так как карлик не просил пощады, а извивался между пальцами, кричал и кусался, Лидерик бросил его на землю и раздавил, словно зловредное насекомое.

Освободив Петерса, коней и соловья, он решил вступить в бой с королем Альбериком, собравшим уцелевшее войско для атаки. Армию свою король разбил на три части – две пехотные и артиллерию, которым было приказано наступать во фронт и с флангов, тогда как один полк, защищенный горой, должен был двинуться с тыла. На минуту Лидерик задумался, не сесть ли ему на одного из коней, но, вспомнив, что кони уязвимы, решил сражаться пешим и сразу же стал делать «мельницу» своим чудодейственным мечом, давая таким образом отпор сразу всем наступавшим на него. Карлики валились, как снопы под ударами серпа, и вскоре левое крыло было поголовно уничтожено, а когда он обернулся к правому, то увидел, что весь правый фланг обратился в бегство. Таким образом, оставались только король да кавалерия, так как единственный полк в тылу не решался даже пошевелиться. Справиться с королем было гораздо труднее, чем казалось с первого взгляда; в маленьком, тщедушном теле жила душа гиганта, гибкость и ловкость его были прямо-таки изумительны, но и они ему не помогли, когда Лидерик ударом меча отрубил передние ноги королевскому коню, тут же упавшему и подмявшему под себя всадника. Признав себя побежденным, король стал просить графа Фландрского даровать ему жизнь за сокровища и шапку-невидимку. После минутного раздумья Лидерик согласился принять предложенный ему выкуп и, спрятав меч в ножны, связал пленному королю руки его собственной длинной бородой, не забыв при этом отнять у него золотой бич и приказав ему идти вперед, указывая путь к сокровищам нибелунгов. Видя, что ему неоткуда ждать помощи, так как остаток войска разбежался, король Альберик, покорившись обстоятельствам, побрел вперед; за ним следовали Лидерик да ведший коней Петере, а обрадованный дарованной ему свободой соловей, порхая, не отставал от своего избавителя. После часа пути они очутились перед стеной из утесов: казалось, дальше некуда было и идти. Когда же Лидерик, по знаку короля, коснулся золотым бичом выступа одного из утесов, в нем образовалось отверстие, достаточно широкое, чтобы пропустить короля, графа, Петерса и коней; соловей же, наученный горьким опытом, остался снаружи, опасаясь западни.

Граф Фландрский очутился среди великолепнейших колонн, выточенных из яшмы, порфира и ляпис-лазури и ведших в огромный, четырехугольный малахитовый зал, из которого выходили четыре двери к сокровищницам короля. Двери были бриллиантовые, рубиновые, жемчужные и изумрудные. Распахнув пред Лидериком все четыре двери, король предложил ему взять сколько и чего вздумается.

Так как для того, чтобы увезти все драгоценности, не хватило бы и пятисот повозок, Лидерик решил наполнить четыре корзины, предложенные ему королем, и, навьючив коней, он заявил королю, что взял с собою сколько смог, если же не хватит запасов, то он вернется. Достигнув первой цели своего путешествия, граф Фландрский спросил о шапке-невидимке.

– Чтоб я мог исполнить это твое желание, ты должен сначала развязать мне руки и вернуть хоть ненадолго мой бич, – сказал король Альберик. – Можешь быть уверен, что я тебя не обману и доведу до логовища великана, у которого находится шапка-невидимка. Если великан Тафнер увидит меня со связанными руками, он откажется повиноваться мне. – И чтобы окончательно убедить Лидерика, он сказал, что сам Тафнер, надев шапку-невидимку и став невидимым, может натворить много бед, против которых не устоять и Лидерику, невзирая на исполинскую силу.

Убежденный доводами Альберика, граф Фландрский развязал ему руки, и, видимо, тронутый таким проявлением доверия, крошечный король повел его и Петерса в противоположную сторону. Еще издали они увидели темную, казавшуюся железной скалу.

Направлявшегося к ней Лидерика сопровождал перелетавший с дерева на дерево соловей, певший песнь, преисполненную тревоги и страха:

«Берегись, Лидерик, берегись! Предатель обладает глазами газели, и лишь упав в яму, чувствуешь когти тигра и жало змеи. Берегись, Лидерик, берегись!».

Приписав эту тревогу излишней трусливой подозрительности соловья, Лидерик все же незаметно кивнул ему в знак того, что он слышал и принял к сведению его предостережение.

Шествие открывал король Альберик, пощелкивавший золотым бичом и превозмогавший все трудности пути. Поравнявшись со скалой, он вдруг прыгнул в сторону и, стукнув каблуком о землю, исчез под землей, как привидение, сошедшее в могилу. Граф стал искать его, чтобы преследовать и в недрах земли, как вдруг он услышал тяжелые шаги, приближавшиеся к нему. Не видя никого, он понял, что имеет дело с великаном Тафнером, явившимся на бой в шапке-невидимке. Силы были неравные, так как Лидерику приходилось сражаться с невидимым врагом. Когда великан ударил его по голове палицей, Лидерику показалось, что на него обрушилась целая гора, и он даже упал на одно колено, но, быстро оправившись и вскочив, он взмахнул мечом и, очевидно, ранил великана, ибо до него донесся крик ярости раненого гиганта, вслед за которым он ощутил новый удар палицей, оказавшийся последним, ибо, сраженный посыпавшимися ударами могучего меча, Тафнер упал, уронив шапку-невидимку. Этого только и нужно было Лидерику. Одним взмахом меча он отрубил голову великану по самые плечи. Еще раз взглянув на бездыханного противника, Лидерик решил найти Альберика, чтобы отомстить ему за предательство. По счастливой случайности один из его коней стукнул ногой о землю как раз в том месте, где была лестница, ведшая в подземное царство короля Альберика. Все еще не оправившийся от страха за своего покровителя, Петере насилу упросил его надеть шапку-невидимку.

Лидерик приказал встревоженному оруженосцу отправиться на его поиски, если он по истечении часа не вернется назад. С первых шагов Лидерик понял, что попал в волшебное царство крошечного короля: стены были усеяны великолепнейшими драгоценными камнями, а полы усыпаны золотым песком. Пройдя несколько совершенно пустых покоев, освещенных алебастровыми светильниками с благовонным маслом, он очутился в саду с прекрасными цветами, сделанными из драгоценных камней. Стебли у них были коралловые, листья изумрудные, а гвоздика, туберозы и фиалки – из рубинов, топазов и сапфиров. Посреди этого волшебного сада высилась роскошнейшая беседка, к которой, неслышно ступая, направился Лидерик. Остановившись на пороге, он увидел, что не ошибся: в гамаке, в окружении двух своих жен; покоился король Альберик. Одна из его жен тихо качала гамак, тогда как другая обмахивала Альберика веером из павлиньих перьев; тут же на софе лежал и заветный бич. Прерывая свою речь взрывами хохота, Альберик рассказывал женам о том, как обманул чужестранца, проникшего к ним, в страну нибелунгов, пообещав ему шапку-невидимку. При этом он был уверен, что гигант Тафнер давно его уничтожил.

Не в силах более это слушать, Лидерик схватил Альберика за бороду и стащил с гамака.

– Несчастный карлик, сейчас ты мне заплатишь за свое предательство! – сказал он, связал ему руки за спиной, снял спускавшийся с потолка светильник и на его место подвесил за бороду карлика.

– Оставайся здесь до тех пор, – сказал он, – пока борода твоя не отрастет настолько, что ты достанешь ногами до земли.

Крошечный король извивался, как пойманная рыба, и клялся, что на этот раз он не обманет и признает графа Фландрского своим повелителем, но Лидерик, наученный горьким опытом, не обращал на его слова внимания. Он взял обеих жен Альберика и посадил их к себе в карман, чтобы невредимыми доставить их в подарок принцессе Кримгильде, захватил с собою золотой бич, открывавший путь к сокровищам нибелунгов, и, проходя по саду, сорвал великолепнейшую из рубиновых роз. Поднимаясь по лестнице, Лидерик встретил отправившегося на его поиски верного оруженосца Петерса, несказанно обрадовавшегося, увидев своего покровителя целым и невредимым. Сопровождаемый Петерсом, с конями и соловьем, отправился он обратно; соловей, летевший впереди, пел прекраснейшие из своих песен, а весело болтавшие с молодым героем жены злого короля благодарили и своего избавителя, и Господа Бога.

Пробыв в пути около недели, они добрались до берега моря, где, сев на ожидавший их корабль, поплыли к берегам королевства Гюнтера и прибыли туда на третий день рано утром. День этот, как раз совпавший с днем рождения короля, праздновался с особой торжественностью и пышностью. Устроили рыцарский турнир, стрельбу из лука и бег взапуски молодых девушек. Торжества завершались состязанием диких зверей, присланных императором Константинопольским в подарок королю Гюнтеру взамен полученных от него четырех норвежских соколов.

Прекрасная Кримгильда должна была не только присутствовать на турнире и стрельбище, но и принять участие в беге. С незапамятных времен в стране короля Гюнтера был такой обычай: молодые девушки, по достижении восемнадцатилетнего возраста, все без исключения принимали участие в беге на приз Розы. Приз этот назывался так потому, что и целью бега, и призом служило розовое деревце. Помимо этого приза, прибежавшей первой предоставлялось право выйти в том же году замуж за храбрейшего и доблестнейшего рыцаря. В нетерпении, не дожидаясь начала празднества, Лидерик отправился во дворец; миновав первые несколько покоев, в которых были слуги, придворные чины и министры, он прямо прошел в тронный зал, где на алом бархатном, расшитом золотом престоле, с короной на голове восседал король Гюнтер. Лидерик не остановился и в этом зале, а прошел в небольшую комнатку-беседку, сплошь покрытую зеленью и цветами, посреди которой тихо и нежно журчал фонтан в мраморном бассейне, а на краю бассейна на изумрудно-зеленой траве полулежала молодая девушка, рассеянно обрывая лепестки ромашки, но ни о чем ее не спрашивая, так как никого еще не любила и не подозревала, что уже любима. Эта девушка, принцесса Кримгильда, была на самом деле прекраснее, чем он ее себе представлял в самых восторженных мечтах. Увидев ее, Лидерик решил во что бы то ни стало завоевать ее себе в жены, даже если бы для этого ему пришлось, подобно Иакову, десять лет пасти стада. Надев шапку-невидимку, он с восхищением глядел на принцессу до тех пор, пока слуги не пришли звать девушку к ее августейшему брату. Когда она удалилась, Лидерик поспешил к себе, чтобы приготовиться к предстоявшему турниру, на котором победитель получал награду из рук прекраснейшей из девушек, принцессы Кримгильды. Войдя в свое жилище, он застал двух крошечных жен Альберика за работой: в подарок своему освободителю они ткали белую, как снег, и тонкую, как паутина, ткань, предназначавшуюся для одежды, которая должна была быть на нем во время турнира. Не снимая шапки-невидимки, он так же незаметно скрылся, а маленькие трудолюбивые женщины, не отрываясь, продолжали свое дело, чтобы поднести ему несравненное чудо их мастерства: на его одежде причудливыми узорами выступали роскошнейшие цветы, расшитые рубинами, сапфирами, жемчугом и бриллиантами.