Текст книги "Любовное приключение"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

XII

Мы вновь оказались вдвоем. Но поспешу сказать, что со времени отъезда наше уединение стало восприниматься совсем по-другому. Мое отношение к Лилле перешло от желаний влюбленного к нежной и благоговейной дружбе. Что касается моей спутницы, то от стыдливой боязни она перешла к полной доверчивости. Между нами возникло чувство, напоминающее нечто среднее между отношениями любовников и любовью сестры и брата. Это было чувство, полное очарования и еще не получившее точного определения в гамме человеческой нежности.

Признаюсь, я был счастлив испытать это незнакомое мне прежде чувство.

Покоясь на мягкой и нежной основе, оно напоминало газон итальянских художников, покрытый коврами и шелковыми подушками и освещенный яркой небесной лазурью, чистоту которой ничто не может запятнать. Не могло быть никаких бурь, потому что не было страсти, а было ощущение полной внутренней свободы и гармонии всех чувств. В общем, свежесть и спокойствие, жизненная легкость и предчувствие блаженства горнего мира.

Лилла, как и все ее достойные соотечественники, была весьма здравомыслящая женщина. Она получила образование, включавшее начатки научных знаний; с ней можно было беседовать на любые темы, и, даже не будучи в состоянии участвовать в споре, она все же понимала, о чем он идет.

При виде того, как она склонялась мне на плечо, с улыбкой глядя, как резвятся зайцы в поле, кто-нибудь вполне мог принять нас за любовников, не будь я вдвое старше ее. Но наши отношения были куда лучше: мы были нежными друзьями накануне расставания, при этом уверенными в том, что каждый из нас сохранит память о другом.

К вечеру мы прибыли в Мангейм. Я уже в третий раз посещал этот маленький грустный немецкий городок, который Гёте избрал местом, где любили друг друга Шарлотта и Вертер. Место, надо признаться, превосходно выбранное для драмы: огромный замок, уединенный парк, величественные деревья, прямые улицы, фонтаны с мифологическими фигурами – все это очень гармонировало с трагической элегией немецкого поэта.

В последний раз я был в этом городе, разыскивая документы, связанные с убийством Коцебу, которое совершил Занд. Мне показали дом автора «Человеконенавистничества и раскаяния», тюрьму, где сидел Занд, провели на место, где Занд был казнен (его до сих пор называют лугом Вознесения Занда на небо – Sands Himmelfahrtswiese), познакомился с директором тюрьмы, куда был заключен Занд. И наконец я нанес визит доктору Видеману – сыну мангеймского палача, который сегодня сам стал палачом, унаследовав это ремесло по закону, все еще действующему в Германии.

Вообще в Германии к палачам не относятся как к париям и изгоям общества. Это, несомненно, связано с тем, что казнь, совершаемая мечом, в чем-то сродни деянию воина. У палача даже есть свое место на социальной лестнице общества: он последний среди дворянства и первый среди буржуа. Во всенародных шествиях он идет между дворянством и буржуазией.

Как-то, не помню где, я рассказывал о причине такого почета. Однажды на бал-маскарад в императорском дворце проник палач в великолепном наряде и во время кадрили коснулся руки императрицы.

Узнав, кто это был, император, дабы загладить оскорбление величества, пожелал, чтобы тот, кто сам рубит головы, был обезглавлен. Палач, однако, не растерялся.

– О миропомазанное величество, – сказал он, – отрубив мне голову, ты не отмоешь этим руку императрицы, задетую рукой палача, то есть существа, которое людское презрение ставит на самую последнюю ступень общественной лестницы. Дай мне дворянство – и позора не будет.

Император задумался на минуту и сказал:

– Хорошо. С сегодняшнего дня ты будешь последним из дворян и первым из буржуа.

С тех пор место палача в обществе считается в Германии таким, как это решил сам император.

Но Мангейм связан у меня и с другим воспоминанием. Путешествие, поиски и исследования – все это я совершал в обществе бедняги Жерара де Нерваля.

Это было в 1838 году. Тогда у него не было еще заметно никаких признаков психического расстройства. Однако для его друзей было очевидно, что граница между его мечтаниями и сумасшествием слишком слаба, и иногда в своем воображении он уносился далеко от земли.

Я же был весьма далек от того, чтобы догадаться, что все идет к тому, и, обладая логическим складом ума и приверженностью к основательным доводам, вел с ним бесконечные споры, которые прерывались одними и теми же словами, оказавшимися не просто пророчеством, а реальностью: «Мой дорогой Жерар, вы сумасшедший!»

Он улыбался своей кроткой улыбкой и говорил:

– Дорогой мой, просто вы не видите того, что вижу я. И я упорствовал, желая, чтобы он мне показал то, что он видит.

Он пускался в рассуждения, настолько изощренные, настолько утонченные, что эти умозаключения напоминали мне клочья облаков, которые ветер разгоняет в разные стороны: они принимают форму то горы, то равнины, то озера и в конце концов исчезают и рассеиваются как дым.

Два года спустя бедняга совсем помешался. Но его сумасшествие было тихим, поэтическим и мечтательным – состояние, близкое к его обычному поведению. В его мозгу нарушилась граница, о которой я говорил – вот и все.

Однажды ко мне зашел наш общий знакомый.

– Что случилось? – спросил я, не дав ему раскрыть рта.

– Сегодня утром произошло большое несчастье!

– Какое?

– Нашего бедного Жерара нашли повесившимся.

– Где?

– На улице Старого Фонаря.

– Самоубийство или убийство?

– Не знаю. Он провел ночь в одном из притонов на этой гнусной улице, и сегодня утром его нашли висящим на веревке от кухонного фартука, привязанной к оконной решетке.

– Давайте осмотрим место происшествия.

– Ну что ж, моя коляска стоит у дверей. Идемте; И мы отправились.

Между площадью Шатле, по-моему, и ратушей тянулась ужасная, наполненная смрадом грязная улица, служившая сточной канавой для зарешеченного водостока, в который во время дождя вода настоящим водопадом низвергалась по липким ступеням лестницы. Вдоль этой лестницы тянулись железные перила, на которых сидела каркающая ворона, принадлежавшая слесарю. Через дверь его мастерской, полной огня и шума, летели искры от раскаленного шлака.

Над тремя последними ступеньками этой лестницы виднелось окно – темное, сводчатое, забранное железной решеткой, похожей на тюремную. На перекладине именно этой решетки и нашли повешенным несчастного Жерара.

Другой конец улицы в это время сносили.

Дом, вернее, притон, где Жерар провел ночь, стоял в середине этой улицы.

Когда человек начинает терять необходимость содержать себя в чистоте – это уже первые признаки помешательства.

Еще не было такого, чтобы сумасшедший сохранил опрятность. Ведь чистоплотность – это больше, чем инстинкт, это непреложный закон цивилизованного мира.

Притон был закрыт, но через окна и двери было заметно, что внутри обеспокоены – ждали полицию.

Но она так и не появилась. Мне это было непонятно, ибо многие из друзей Жерара полагали, что его смерть не была самоубийством.

Самоубийство или нет, но бедняга Жерар отбыл в страну своих грез, что не мешало тому, чтобы через три или четыре года после его смерти я въехал в Мангейм, так же опираясь на его руку, как если бы он оставался живым.

Удивительная вещь память!

Если переселение душ существует, то в тот день, когда Бог позволит памяти человека не низвергаться вместе с его мертвым телом в бездну смерти, людям будет даровано бессмертие.

Понадобилась вся мелодичность голоса моей спутницы, чтобы вернуть меня к действительности.

Напомню, что Мангейм был целью нашего путешествия. Именно в Мангейме Лилла собиралась найти ту великую драматическую актрису, которую она искала. Лилла так торопилась узнать свою судьбу, что, хотя уже было восемь часов вечера, она решила сразу же нанести визит г-же Шредер.

В Мангейме совсем не было стоянок фиакров. Я предложил свою руку; предложение было принято, и мы отправились вдоль улицы, еще не освещенной газом, к дому актрисы.

Он находился, само собой разумеется, в другом конце города.

По дороге нам все время встречались группы бюргеров: мужья, жены, дети, возвращающиеся из гостей. В Мангейме из гостей принято возвращаться в девять часов.

Теперь я понимаю «Городок» Пикара, а еще более сочинение Коцебу, вдохновившее Пикара.

О, эти достойные, тихие и спокойные города, где из гостей возвращаются в девять, а в десять все уже ложатся спать, где женщины, добрые матери семейства, вяжут в театре, чтобы не терять время!

Наконец, мы дошли до небольшого уединенного дома. Мы наводили справки у каждой из встреченных нами групп бюргеров, и эти постоянные расспросы помогли нам добраться сюда.

В дверь мы стучали, испытывая некоторое угрызение совести. Уже пробило девять часов в большой церкви Иезуитов – час был совершенно неподходящим для визитов. У нас оставалась надежда лишь на то, что мы будем иметь дело со старой актрисой и она сохранила еще привычки сценической жизни – ложиться спать не раньше одиннадцати часов.

И эта надежда оправдалась. Госпожа Шредер не только еще не ложилась, но и, так как имя моей спутницы было ей знакомо, сочла возможным принять нас.

Нас провели в небольшую гостиную, где старейшая из немецких драматических актрис, женщина, которой громко рукоплескали герцоги, короли, князья и государи Севера, сидела у огня перед столом, освещенным лампой, и читала, лаская огромного кота у себя на коленях. И в свои семьдесят лет она читала без очков!

Ожидая, пока мы войдем, она поднялась и сделала нам навстречу два шага, улыбаясь благодушно и спокойно, как гений, выполнивший свою задачу.

Очень взволнованная, Лилла бросилась к ней с объятиями. Мне показалось, что такое поведение пришлось великой актрисе больше по душе, чем самые уважительные формы немецкой вежливости и чопорное проявление учтивости.

После объятий моя спутница представила меня, и восторженное «Ах!» слетело с губ г-жи Шредер.

– Я вас хорошо знаю, дорогой господин Дюма, – сказала она на плохом французском, – и прежде всего по рассказам моих детей: моего сына – пастора, который всей душой любит вас, затем моего другого сына – актера, который переводит вас и играет в ваших пьесах, и, наконец, моей дочери – певицы. Она видела вас и познакомилась с вами в Париже, не так ли?

– Именно так, сударыня, – ответил я. – И то, что я вам хоть как-то знаком, придало мне смелости появиться у вас вместе с госпожой Лиллой Бульовски в подобный час.

– В подобный час! – повторила она. – Правду говоря, вы меня воспринимаете лишь как обитательницу Мангейма. Вы забываете, что я жила в столицах. Пятьдесят лет своей жизни я провела в Вене, Берлине, Мюнхене и Дрездене. К тому же, как видите, я читаю.

И она показала перевернутую книгу, лежащую на столе.

– Простите мое любопытство, сударыня, – обратился я к ней, – а что вы читаете?

– Новую трагедию «Граф Эссекс», и если бы я еще играла, то там для меня есть хорошая роль.

– Ах, да, это вещь Лаубе, – сказал я.

– Как, вы ее знаете? – удивленно спросила меня г-жа Шредер.

– Конечно, я ее знаю, – ответил я, смеясь. – Как знаю все то, что происходит в России и Англии.

– Вы знаете немецкий язык?

– Нет, но у меня есть переводчик.

– Увы! – покачала головой г-жа Шредер. – Лучшие времена нашего несчастного театра позади! Авторы и актеры в упадке, все заимствуется из Франции. Наши светочи погасли. Я видела живым Иффланда, я видела Шиллера, знала Гёте, да мне уже и самой пора к ним присоединиться. На том свете я найду лучшую компанию, чем имею здесь. Но, извините меня, я начала брюзжать, как старуха. Добро пожаловать, дети мои.

И она окинула нас с Лиллой взглядом.

Я протянул Лилле руку, и она сжала ее, улыбаясь.

– Говорить нужно вам, – сказал я Лилле. – Но только говорите по-немецки и не беспокойтесь обо мне. Пока вы будете говорить, я займусь тем, что буду запоминать обстановку комнаты.

Лилла села рядом с г-жой Шредер и, взяв ее за руку, объяснила ей цель своего прихода.

Старая актриса слушала тихо и доброжелательно. И когда Лилла закончила, она сказала:

– Пожалуйста, прочтите мне что-нибудь по-немецки. Что вы знаете из классиков?

– Все.

– Начнем с «Коварства и любви».

Лилла положила руку на сердце – оно еще не билось так даже перед самыми представительными собраниями – и начала.

Я знал «Kabale und Liebe» note 10Note10
  "Коварство и любовь» (нем.)


[Закрыть] наизусть и мог слово за словом следовать за чтицей. И, несмотря на ее небольшие огрехи в произношении, казавшиеся мне почти незаметными, я был восхищен простотой и приподнятостью ее речи.

Госпожа Шредер слушала и постоянно делала ободряющие знаки.

Когда Лилла закончила, она сказала:

– Ну, а теперь что-нибудь в стихах.

Лилла прочитала отрывок из «Мессинской невесты».

– Хорошо!.. Отлично! Браво! – воскликнула г-жа Шрёдер, выслушав. – Теперь «Маргариту за прялкой» – и все.

Лилла села, повернулась к стене и прочитала всю песню, которая начинается словами: «Meine Ruh ist hin» («Ушел навечно мой покой»), с такой печалью, с такой проникновенной грустью, что у меня на глазах выступили слезы и на этот раз я не сдержался и начал аплодировать.

Госпожа Шредер внимательно слушала: она понимала, что ее слова будут приговором.

– Если бы вы пришли ко мне, чтобы услышать комплименты, мое дитя, то я с удовольствием скажу – это просто отлично. Но вы ведь пришли, чтобы попросить у меня совета, и я отвечу – вам нужно полгода усердной, добросовестной и кропотливой работы. Через полгода вы будете говорить по-немецки, как уроженка Саксонии. Можете вы посвятить полгода такой работе?

– Я думала, мне понадобится год, – ответила Лилла.

– Итак, вы уверены в том, что хотите. А с кем вы будете работать?

Лилла очень грациозно встала на колено перед г-жой Шредер.

– Я очень надеюсь!.. – сказала она, скрестив руки и умоляюще глядя на нее.

– А, понимаю, вы хотите, чтобы я была вашим учителем?

Лилла кивнула.

Трудно представить, что можно быть более восхитительной, чем была в ту минуту Лилла, когда она устремила свои огромные голубые глаза на великую актрису.

Госпожа Шредер взяла в свои руки эту обворожительную головку и, приблизив ее лоб к своим губам, сказала:

– Хорошо, договорились, вы будете моей последней ученицей.

– О, поверьте, я вам так признательна! – воскликнула Лилла, покрывая поцелуями лицо старой актрисы.

Мы ушли от нее в полночь и вернулись в гостиницу. Лилла была пьяна от счастья.

На следующий день мы расстались. С тех пор я больше ее не видел. Но в июле я получил такое письмо:

«Мой хороший и добрый друг!

Позвольте поделиться с Вами моей радостью: я начала играть на немецком языке в лучших театрах Германии главные роли в произведениях наших великих писателей.

Благодаря урокам г-жи Шредер я добилась большого успеха. Все мои творческие желания исполнились.

Я пишу Вам из Остенде, где принимаю морские ванны. Если бы я могла верить, что Вы не забыли еще свою спутницу, то сказала бы Вам – приезжайте.

В любом случае – увижу я Вас еще или нет – поверьте, что я до сих пор люблю Вас как сестра.

Мой сын прекрасно себя чувствует и стал еще очаровательнее. С двухлетнего возраста он знает Ваше имя, а в десять будет знать Ваши книги.

Жаль, что приходится прощаться. Но что поделаешь. До свидания.

Л.Б.»

Первым моим побуждением было подняться и бежать в полицию за паспортом.

Но, против обыкновения, я не поддался первому побуждению.

За ним, по правде сказать, сразу же пришло второе, на этот раз оказавшееся верным. Тихий голос говорил мне: «Зачем тебе это? Как друга ты не полюбишь ее сильнее. А тебе известно, что бесполезно любить ее по-другому».

КОММЕНТАРИИ

Биографическая повесть Дюма «Любовное приключение» («Une aventure d'amour»), в которой автор светло и, скорее всего, искренне вспоминает историю своих взаимоотношений с актрисой Лиллой Бульовски (1833 – 1909), а заодно обращается к своему прежнему страстному роману с певицей Каролиной Унгер (1803-1877), впервые публиковалась в еженедельнике «Монте-Кристо» с 13.10.1859 по 13.01.1860. Ее первое книжное издание во Франции: Paris, Michel Levy freres, 1862, 12mo.

Время действия в повести – 1836-1856 гг.

Сверка с оригиналом проведена по изданию: Paris, Calmann-Levy.

… Да, сударь, Сапфир, точно. – Имеется в виду Мориц Готлиб, по прозвищу Сапфир (1795-1858) – австрийский литератор, по рождению венгр, знакомый Дюма; печатался в издаваемой Дюма газете «Мушкетер».

… У меня было три самых великолепных образчика подобного рода, какие только можно повстречать: г-н Теодор, г-н Жозеф и г-н Виктор. – Здесь перечислены слуги Дюма: Теодор служил у него осенью 1857 г.; Жозеф (здесь, вероятно, имеется в виду Жозеф II; Жозеф I, глуповатый и хитрый, служил у писателя с 26 июля 1830 г. по 15 февраля 1831 г.)-в 1848 г.; Виктор – в 1841 г.

… платье из тафты жемчужно-серого цвета. – См. примеч. к с. 46.

… Я драматическая актриса, венгерка по национальности; меня зовут госпожа Лилла Бульовски. – Лилла Бульовски (1833 – 1909) – венгерская актриса, происходившая из артистической семьи.

… я играла почти во всех ваших пьесах, от «Екатерины Говард» до «Мадемуазель де Бель-Иль». – «Екатерина Говард» («Catherine Howard») – пятиактная историческая драма Дюма, написанная в конце 1829 – начале 1830 г.; была предложена театру Французской комедии, но отвергнута им; премьера ее состоялась в театре Порт-Сен-Мартен 2 июня (по другим сведениям, 2 апреля) 1834 г. Говард, Екатерина (1522 – 1542) – пятая жена английского короля Генриха VIII Тюдора (1491 – 1547; правил с 1509 г.); представительница одного из кланов британской аристократии, боровшихся за влияние при дворе; была обвинена в супружеской измене и казнена.

«Мадемуазель де Бель-Иль» («Mademoiselle de Belle-Isle») – пяти-актная пьеса Дюма, с большим успехом поставленная 2 апреля 1839 г. в театре Французской комедии; это остросюжетная комедия положений, в которой недоразумения и неожиданности сменяют друг друга.

… В театре Пешта. – Пешт – левобережная часть Будапешта, нынешней столицы Венгрии; основан как город, по-видимому, в XII в.; в 1872 г. слился со старинной столицей Венгрии – Будой, лежащей на противоположном берегу реки; в XVI – нач. XX в. вместе со всей страной входил в состав Австрийской (с 1867 г. – Австро-Венгерской) монархии; в нач. XIX в. был крупным административным центром.

… студента из Лейпцига или Гейдельберга … – Лейпциг – крупный торгово-промышленный центр на востоке Германии, в Саксонии; впервые упоминается в XI в.

Лейпцигский университет входил в число лучших учебных заведений Германии; был основан в 1409 г. студентами-немцами, ушедшими из Праги вследствие раздоров с чехами; содержался на доходы с земель, пожалованных государями Саксонии; в нач. XIX в. стал одним из самых больших немецких университетов (там обучалось до 1300 студентов), и в нем преподавали многие выдающиеся немецкие ученые в области естественных и гуманитарных наук; при нем имеются многие исследовательские учреждения и большая библиотека.

Гейдельберг – старинный город в Юго-Западной Германии, на реке Неккар; резиденция владетельных князей исторической прирейнской области Пфальц с XIII в.

Гейдельбергский университет – старейший среди университетов Германии; существует с 1386 г.; в кон. XV – нач. XVI в. достиг большой славы, но в XVII – XVIII вв. из-за войн и влияния иезуитов пришел в упадок; возродился в нач. XIX в.

… напишите мне два-три рекомендательных письма, и я уйду: одно – Ламартину, другое – Альфонсу Карру, а третье – вашему сыну. Кстати, я играла в его «Даме с камелиями». – Ламартин – см. примеч. к с. 41.

Карр, Жан Альфонс (1808 – 1890) – французский публицист и писатель, основатель сатирического журнала «Осы» (1839); оставил журналистику после государственного переворота 1851 г. Александр Дюма-сын (1824 – 1895) – узаконенный писателем сын от его любовницы Лауры Лабе (1794-1868); французский писатель, автор романов и пьес; член Французской академии (1875); русскому читателю известен главным образом по знаменитому роману «Дама с камелиями» («La Dame aux camelias» 1848) и по написанной на его основе одноименной драме (1852).

… Госпожа Дош была очаровательна в «Даме с камелиями». – Дош, Мария Шарлотта Эжен де Планкет (1823 – 1900) – французская актриса, происходившая из ирландской семьи музыкантов, которая осела в Бельгии; играла в парижском театре Водевиль; прославилась исполнением роли Маргариты в пьесе Дюма-сына «Дама с камелиями»; много гастролировала.

… наши звезды не так уж ослепили ее, за исключением Рашели. – Рашель (настоящее имя – Элиза Рашель Феликс; 1821 – 1858) – знаменитая французская трагедийная актриса; с 1838 г. играла в театре Французской комедии; возродила на сцене классическую трагедию, с сер. 40-х гг. гастролировала в Европе и Северной Америке. … Госпожи Ристори не было тогда в Париже. – Ристори (по прозвищу госпожа Аделаида; 1822 – 1906) – итальянская трагическая актриса; на сцене находилась с 1837 г.; ее искусство, сочетавшее высокую гражданственность с эмоциональностью, было проникнуто национально-освободительными идеями; создавала образы сильных, мужественных героинь в трагедиях многих авторов; с 1850 г. гастролировала по Европе, Америке, Австралии; в 1887 г. издала свои «Воспоминания».

… я еду в Брюссель, Спа и Кёльн. – Брюссель – см. примеч. к с. 29. Спа – город в Восточной Бельгии, в северных предгорьях Арденн; грязевой курорт.

Кёльн – город на западе Германии, на Рейне; основан как римская колония в I в. н.э.; в средние века крупный торговый и ремесленный центр; с XI в. духовное княжество, князь-архиепископ которого с XIII в. стал одним из курфюрстов Священной Римской империи; после наполеоновских войн принадлежал Пруссии; ныне входит в состав земли Северный Рейн – Вестфалия.

… Я поднимусь по Рейну до Майнца и оттуда отправлюсь в Мангейм. – Рейн – река в Западной Европе (длина 1 320 км), важнейшая водная магистраль; берет начало в Альпах, впадает в Северное море; долина ее находится в пределах Швейцарии, Лихтенштейна, Австрии, Германии, Франции и Нидерландов. Майнц – город в Западной Германии, на левом берегу Рейна, близ впадения в него реки Майн; ныне в земле Рейнланд-Пфальц ФРГ; один из старейших немецких городов, основанный в 13 г. до н.э. римлянами; в 1797 г. был присоединен к Франции; после наполеоновских войн входил в состав Великого герцогства Гессен-Дарм-штадт, с 1866 г. – в Пруссию.

Мангейм – торговый город, лежащий при впадении реки Неккар в Рейн; основан в 1606 г.

… Какого дьявола вы собираетесь делать в Мангейме?Вертер застрелился, а Шарлотта скончалась. – Вертер – герой романа Гёте «Страдания юного Вертера» (1774); молодой человек, покончивший с собой из-за несчастной любви.

Шарлотта – героиня этого же романа, возлюбленная Вертера; ее прототипом, вероятно, была Лотта Буфф, невеста, а потом жена Кестнера – друга Гёте. Действие романа происходит в Мангейме.

… Я хочу встретиться с госпожой Шредер. – Шрёдер-Девриент, Вильгельмина (урожденная Шредер; 1805 – 1860) – известная немецкая актриса; дочь знаменитой трагической актрисы Антонии Софии Шредер (1781 – 1868); на сцене выступала с пяти лет; сценическую карьеру начала как драматическая актриса, играла в трагедиях Расина, Шиллера; с 1821 г. стала оперной певицей (сопрано); за участие в Дрезденском восстании 1849 года была выслана из Саксонии и не выступала до 1856 г.; в ее искусстве сочетались вокальное мастерство и драматический талант.

… Однажды я видел ее игру во Франкфурте … – Франкфурт (Франк-фурт-на-Майне) – один из крупнейших городов Западной Германии; расположен в земле Гессен, на реке Майн, в 30 км от места его слияния с Рейном; известен с VIII в., некоторое время был императорской резиденцией; уже в средние века славился своими ярмарками и служил важнейшим финансовым и коммерческим центром; до 1806 г. был вольным имперским городом, а в 1806 г. Наполеон превратил его в столицу Великого герцогства Франкфуртского; в 1815 – 1866 гг. – вольный город, местопребывание сейма Германского союза; в 1866 г. вошел в состав Пруссии.

… А я думала, что один – Девриент. – Девриент, Фридрих (1825 – 1871) – немецкий артист, сын Вильгельмины Шредер-Девриент; дебютировал в 1845 г.; играл на сценах Вены, Петербурга и ряда немецких городов.

… Живет в Кёльне, за церковью святого Гедеона. – Вероятно, имеется в виду кёльнская церковь святого Гереона, расположенная в северо-западной части старого города; построена в XI в.; известна интересной мозаикой; посвящена священнику-мученику, погибшему вместе со своими единоверцами в 286 г. на Крите во время гонения на христиан.

… Когда он остановился в Понтуазе, уже совсем стемнело. – Понтуаз – старинный живописный городок на реке Уаза, в 30 км севернее Парижа.

… В Валансьене начальник поезда лично открыл наш вагон … – Валансьен – см. примеч. кс. 210.

… как святой Лаврентий, уже достаточно поджарился с левой стороны … – Святой Лаврентий (210 – 258) – диакон (хранитель имущества церковной общины) римской церкви, претерпевший мученичество в Риме в 258 г. (в правление императора Валериана; 253 – 260); его пытали на раскаленной железной решетке, требуя выдать церковные сокровища.

… В гостинице «Европа» … – Дюма жил в этой брюссельской гостинице, находившейся на углу Королевской площади, с 10 декабря 1851 г. по декабрь 1852 г.

… Тогда – гостиница «Швеция». – Эта гостиница в Брюсселе располагалась на улице Епископа, № 29.

… А что стоит смотреть в Брюсселе? – Церковь святой Гудулы, площадь Ратуши, пассаж святого Губерта. – Церковь святой Гудулы (полное название – «церковь святой Гудулы и святого Михаила») – одна из самых больших приходских церквей Брюсселя (соборная); построена в XII-XVII вв.

Святая Гудула (ум. в 712 г.) – милосердная женщина, небесная покровительница Брюсселя, куда ее мощи были привезены в 988 г.; день ее празднуется 8 января.

Ратуша находится в самом центре Брюсселя, на Большой площади; одно из замечательных зданий города; украшена изящной башней высотой в 96 м; построена в 1401 – 1454 гг.

Пассаж святого Губерта (или галереи святого Губерта) – торговый центр в Брюсселе, в северо-восточной части Большой площади; был построен в 1846 – 1847 гг. и служил образцом новейшей архитектуры того времени; состоит из трех галерей (Королевы, Короля и Принцев); каждая из них имеет 213 м в длину, 18 м в высоту и 8 м в ширину. Там помещаются букинистические и антикварные магазины, художественные галереи, кафе и т.п. О святом Губерте см. примеч. к с. 39.

… Еще Зеленую аллею. – Зеленая аллея – липовая аллея, проложенная по берегу канала; любимое место прогулок брюссельцев, которое сравнивали с Елисейскими полями в Париже.

… Что здесь едят ? – Остендских устриц… – Остенде – курортный город и порт в Бельгии на Северном море; остендские устрицы славятся своими высокими вкусовыми качествами. … А что пьют? – Фаро и ламбик. – Здесь названы известные сорта бельгийского пива: ламбик – крепкое пиво; фаро – светло-коричневое горькое, изготовленное из ячменного солода с добавлением непроращённой пшеницы.

… Все, кроме Музея. – Имеется в виду Королевский музей изящных искусств, в котором хранится одно из крупнейших в Европе собраний живописи и рисунка старонидерландского и фламандского искусства; в нем находятся также коллекции западноевропейского искусства XV-XVIII вв.

… Четыре или пять великолепных полотен Рубенса и два или три дивных полотна Ван Дейка. – Рубенс, Питер Пауэл (Петер Пауль; 1577-1640) – знаменитый фламандский живописец и дипломат, основатель и глава т.н. брабантской школы; написал около 2 500 картин; автор портретов, картин на религиозные и мифологические, аллегорические и бытовые сюжеты; его полотна отличаются богатым колоритом, неотделимым от чувственной красоты образов. Ван Дейк – см. примеч. к с. 197.

… Замечательная актриса, которая знала Шекспира так же хорошо, как Шиллера, Виктора Гюго – как Шекспира, Кальдерона – как Виктора Гюго, знала и Рубенса и Ван Дейка – как Кальдерона … – Шекспир – см. примеч. к с. 35. Гюго – см. примеч. к с. 14.

Кальдерон, Педро де ла Барка (1600-1681) – испанский драматург, автор философских и религиозно-философских драм, мистерий и комедий интриги; его произведения отличаются глубоким национальным чувством, религиозным фанатизмом и преданностью королевской власти.

… Госпожу Плейель, если хотите. – Плейель, Мари Фелисите Денц, урожденная Моке (1811 – 1875) – известная пианистка, жена композитора Камилла Плейеля (1788-1855); славилась исполнением произведений Мендельсона, Листа; с 1848 г. преподавала в Брюссельской консерватории; гастролировала в Германии и России.

… знаменитая артистка, о которой мне столько говорил Лист? – Лист, Ференц (1811 – 1886) – венгерский композитор, пианист, дирижер и педагог; пользовался огромной славой благодаря всей своей многогранной музыкальной деятельности, но особенно как редкостный пианист-виртуоз, реформатор фортепианной игры. … жила довольно далеко, в предместье Схарбек… – См. примеч. кс. 30.

… Я тогда работал над «Кином». – «Кин» («Кеап») – пятиактная драма Дюма, поставленная в парижском театре Варьете 31 августа 1836 г.; возобновлена в театре Амбигю 20 июля 1840 г. под названием «Кин, или Беспутство и дарование» («Кеап ou Desordre et genie»); посвящена выдающемуся английскому актеру Эдмунду Кину (1787 – 1833), скончавшемуся в нищете после бурно проведенной жизни.

… взял рукопись, открыл ее на сцене диалога Кина и Энн Дэмби и прочитал … Ситуация была точно такой же. – Энн Дэмби – пер– сонаж пьесы «Кин», богатая наследница, которую опекун насильно хочет выдать замуж. Здесь имеется в виду сцена (II, 8): Энн приходит к Кину с просьбой помочь ей осуществить ее заветную мечту – стать актрисой; в ответ Кин подробно рассказывает девушке о теневых сторонах актерского ремесла; по существу говоря, он произносит длинный монолог, время от времени прерываемый репликами и вопросами Энн.

… «Она пряла шерсть и сидела дома», – писали древние римляне на могилах своих матрон. – Матрона – почтенная знатная женщина, мать семейства. Эпитафия эта выражает положение женщины в римском обществе, отстранение ее от общественной жизни и, по сути, заключение в рамки семейного очага.

… Они жили в Гамбурге … – Гамбург – старинный город в нижнем течении Эльбы, в 110 км от ее впадения в Северное море; крупнейший морской и речной порт, промышленный центр; основан как крепость во времена Карла Великого; с XII в. играл видную роль в немецкой и европейской торговле; с 1510 г. вольный имперский город; в 1810 г. был присоединен к Франции и стал центром департамента Эльба; в 1813 г., в начале войны шестой коалиции против Франции, был освобожден русскими войсками, но вскоре снова занят французами, которые держались в нем до падения Наполеона в 1814 г.; в 1815 г. вошел в Германский союз, в 1871 г. – в Германскую империю.