Текст книги "Кровь ворона"
Автор книги: Александр Прозоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
«Двадцать процентов получается, – мысленно отметил Олег. – Сиречь, пятая часть клада – храму. Губа у них, однако же, не дура».
– Не жирно будет дикарям северным чужое добро делить? – низким басом осведомился воин из свиты «восточного» гостя. – Молитесь и радуйтесь подаркам, язычники. И не лезьте в чужие дела. Не вам добро каганское хапать!
«Если „каганское“, – прикинул Середин, – то наверняка хазары. Но вот с язычниками ругаться только мусульманам с руки. Тогда, значит, и впрямь булгары».
Между тем главный из руянских повернул голову вправо, кивнул – и уже знакомый Олегу по позавчерашнему разговору храмовый воин, вскинув бердыш, двинулся вперед.
Всадник презрительно хмыкнул, взмахом руки сцапал рогатый шлем, пришлепнул на голову, мясистыми пальцами застегнул ремень, тронул пятками коня, потом еще. Скакун вырвался из толпы, начал набирать скорость. Иноземец подтянул расписанный голубыми капельками верховой щит, ухватил его левой рукой, одновременно удерживая поводья. В пяти шагах от волхва он рванул из ножен саблю, вскинул над головой, готовясь опустить с лихим посвистом на дурную голову северянина – как вдруг, когда до столкновения оставался от силы шаг, храмовый воин упал на колено. Бердыш, упершись подтоком в землю, вскинул остроконечный полумесяц лезвием вверх, а кончиком – вперед. Ратник еще успел увидеть случившееся, но конь его – нет, и со всей скорости налетел грудью на острую сталь. Иноземец попытался достать врага саблей – но волхв ловко скользнул под брюхо уже падающего коня, выждал, пока скакун с распоротым почти до задних ног брюхом улетит вперед, сделал шаг вперед, выдернул оружие из земли и невесть откуда взявшейся тряпицей отер древко.
– Ах ты, тварь подколодная! – уже совершенно по-русски взвыл кувыркнувшийся по земле хазарин, вскочил на ноги и кинулся к бритому служителю Святовита. Тот расставил ноги, перехватив левой рукой древко под косицей, у самого обуха, а другой – чуть ниже. – А-а-а!!!
Напирая всей массой, воин попытался удариться в волхва щитом – храмовый воин спокойно принял толчок двумя руками на бердыш, одновременно перекрывая верхним его краем возможность для удара саблей, а потом резко отступил, утягивая бердыш за собой. Длинное лезвие врезалось в верхний край щита, вгрызаясь в дерево, увлекая его за собой. Щит дернулся вперед, открывая для врага лицо хазарина и верхнюю часть его тела – волхв внезапно толкнул бердыш в обратную сторону, и его острый кончик легко вошел противнику в горло.
– А-ахва!!! – Из толпы вырвались телохранители восточного гостя и помчались на победителя, опустив копья.
Волхв вскинул бердыш вертикально, резким движением влево смел оба наконечника, одновременно поворачивая его горизонтально. Кончик стального полумесяца резанул левого коня по морде от ноздрей к глазу, а обратным движением служитель Святовита вогнал острый подток другому коню в тело перед самым седлом, вырвал, развернулся.
Правый враг падал, конь левого – метался, высоко вскидывая то передние, то задние копыта, словно пытался кого-то пнуть. Волхв быстро догнал второго, занятого только конем, резким выпадом вогнал острие полумесяца ему в спину, и развернулся к первому. Тот, вскочив, кинулся наутек.
– А-ахва!!! – На этот раз в схватку кинулся уже сам воин. Он промчался шагах в пяти мимо храмового воителя, стремительно качнулся с седла, подцепил с земли копье, метрах в тридцати развернулся, перехватил древко поудобнее в руке, опустил, зажимая кончик под мышкой, вогнал шпоры в бока скакуну так, что тот аж захрипел, скакнул пару раз с места и начал разгоняться.
Волхв выпрямился, чуть повернулся, отставив назад правую ногу, прижал бердыш к груди. Широкое лезвие закрыло почти половину туловища – каленый наконечник врезался в сталь, высекая снопы искр, скользнул дальше. Тогда служитель богов вскинул свое оружие вверх, перехватив за самый низ древка, и рубанул, как топором на очень длинной рукояти. Однослойная бармица не выдержала: голова храбреца неестественно качнулась набок, и через несколько шагов уже мертвое тело выпало из седла.
– Кто мы без милости богов? – вскинул руки к небу главный из руянцев. – Тлен и пыль. Токмо по их милости приходим мы в мир, токмо по их милости одерживаем победы, минуем моры и множим свой род. Кто мы без милости богов? И кто посмеет противиться их воле?
Старик в бархатном колпаке развернул коня и потрусил к городу.
«Первый отпал», – понял ведун. Семи пядей во лбу не нужно, чтобы понять: ничего не получит чужеземец, не признающий русских богов и не имеющий за спиной нескольких клинков, готовых подкрепить его мнение.
– Ну-ка, девочки, – тихо попросил Середин, – бегите на двор, запрягайте лошадей да подъезжайте сюда. Чует мое сердце, так просто всё это не кончится.
Он выдернул из кармана кошелек, кинул Даромиле – чтобы с Весякой расплатиться. Мелькнула было мысль, что с такими деньгами девушки могут и смыться. Мелькнула и пропала. Бабы с возу – кобыле легче. Меньше головной боли будет.
Храмовый воин тем временем отер о штаны мертвеца оружие, вернулся к товарищам и замер, заняв свое место.
– Признаете ли вы право Святовита на пятую часть сокровищ князя Черного, смертные, али сами дорогу станете искать? – громко вопросил волхв.
– Конечно, признаем! Кто же против божьей воли попрет? – выкрикнул Олег, быстро вычленив во фразе служителя Святовита главное: похоже, северные волхвы знали дорогу к заговоренной реке.
– На всё воля богов… Да будет так… Признаем… – один за другим начали склонять головы прочие кладоискатели.
– Пусть приблизятся сюда чародеи, что желают применить силы свои, борясь с древними запретами! – вскинул руку волхв.
«Пожалуй, ко мне это тоже относится…» – решил Середин и двинулся вперед, чувствуя, как всё сильнее и сильнее пульсирует на руке православный крест.
Колдунов-кладоискателей оказалось преизрядно, не менее полусотни. Больше половины выглядели соответственно званию: длинные седые волосы и бороды, серые хламиды, высокие посохи. Однако нашлись и кудесники несколько странные: румяные толстяки в вышитых косоворотках, хмурые воины в кольчужной броне, совсем еще молодые пареньки в атласных штанах и шелковых рубахах, солидные купцы в подбитых бобрами и соболями епанчах и пухлых шапках из куницы и песца. Выделялся на общем фоне только один: сопровождающий князя Рюрика маг в волчьей, никак не обработанной, шкуре, заменяющей плащ. Однако о нищете его говорить было рано: края шкуры скреплял крупный золотой аграф, украшенный двумя продолговатыми изумрудами, а на груди проглядывал кожаный поддоспешник с вытисненным на нем двуглавым орлом – без корон, но сжимающим в когтях чешуйчатую змею. Пышной бородой чародей похвастаться не мог – так, куцая рыжая лопатка с проседью. Однако выцветшая пергаментная кожа и пронзительный взгляд свидетельствовали о немалом возрасте и опыте.
– Я подозвал вас, мудрецы, чтобы обратиться за помощью, – тихо, только для магов произнес главный из служителей Святовита. – Вы все знаете, что муромский князь не просто порушил идолов своих, но и предал их огню. Теперь они не смогут доплыть до рубежей, кои призваны оборонять, и показать нам туда дорогу. Значит, нам нужны глаза, что видели путь князя Черного. Те, что укажут нам тайное место.
– Где же их взять, глаза-то? – подал голос толстяк, опоясанный кушаком на булгарский манер. – С похода того ни един воин не вернулся, вызывать из нави некого. Хазар можно поднять из могильника, да токмо погибли они до того, как князь схрон свой строил. Точного места не видели.
– К богам нужно обратиться! – предложил один из молодых, в косоворотке с пуговицами из золотых монеток. – Им ведомо всё. Разве вы не способны на это, волхвы Святовита?
– К чему богов из-за каждого пустяка беспокоить? – не удержался Олег. – Этак при настоящей нужде их и не докликаться будет. Как давно князь Черный в свой поход уходил?
– Лет сто назад. Может, чуть более, – ответили слева.
– Всего-то? – хмыкнул ведун. – Да половина щук в Оке под этим берегом втрое дольше живет. Я уж про белорыбиц и сомов не говорю. Так что глаз, что князя нашего видели, вокруг в достатке. Правда, из реки за ратями особо не последишь. А вот ворон старый, что вороненком еще видел, как рать черниговская в поход выходила, найтись может. Вот вам и глаза.
– А ведь верно! – поддержали Середина сразу несколько чародеев. – Воронов окрестных надобно скликать. Самым старым в глаза глянуть.
– Так давайте сзывать!
– Давайте, братья! Давайте, за дело!
Не дожидаясь ответа служителей Святовита, кудесники чуть разошлись, чтобы не мешать друг другу, и начали ворожить. Кто замер на месте, закрыв глаза и опершись на посох, кто забормотал заклинания себе под нос, кто вскинул лицо к небу, кто, отступив до коней, и вовсе завел странные плавные танцы. Олег же сел там, где стоял, сложив по-турецки ноги, опустил на колени повернутые ладонями вверх руки, закрыл глаза и сосредоточился, представляя себе усыпанную пшеном и дохлыми крысами поляну, над которой вьются стрижи и вороны, кудахчут куры и щелкают клювами сороки. Им сытно, им хорошо, тут много, очень много самой разной еды. Сюда нужно лететь, лететь как можно скорее, пока все это не склевали другие…
Ведун сделал образ как можно ярче, накачав его внутренней силой и эмоциями, – и отпустил, ощутив, как призывная волна к дармовой кормушке покатилась во все стороны, расходясь на много-много верст. Потом повторил свое действо еще и еще раз.
О том, насколько эффективен именно этот способ подманивая птиц, Олег не знал. Учитель никогда не учил их подобным фокусам, а потому пришлось импровизировать самому. Однако совместные усилия сразу пятидесяти магов разных школ не могли не дать эффекта – в воздухе захлопали крылья, послышалось радостное чириканье, в плечо Олега впились тоненькие коготки, по щеке скользнуло перо.
Середин осторожно приоткрыл глаза, скосил вправо. Там, похоже, сидел яркий, как попугай, небольшой черно-красный клест. Еще несколько неуклюже ковыляли в метре перед ним. Дальше копошились в траве воробьи, синицы, вышагивали цапли.
Однако в воздухе всё нарастал и нарастал гул от тысяч хлопающих крыльев, на святилище и поляну вокруг легла плотная тень, тут и там опускались пичуги самого разного размера и расцветки. Удоды, дятлы, дрозды, кукушки, вальдшнепы, вьюрки, вяхири, грачи, зырянки, иволги…
Многие из охотников за сокровищами, сообразив, что тут скоро начнется, начали поворачивать коней и отъезжать подальше – но чародеям не оставалось ничего, кроме как смириться с будущим и продолжать колдовство. Святилище и роща вокруг уже напоминала собой многоцветный шевелящийся ковер, птицы покрывали всё в два, даже в три слоя. Они заставляли прогибаться ветки дубов и обламываться – веточки березы, они путались в волосах, прокалывали когтями ткань штанов, теснились на плечах, падали с частокола, на помещаясь на его остриях. Во всем этом галдящем месиве перемещались храмовые воины, выискивая в постоянно меняющемся рисунке живого ковра иссиня-черное оперение воронов, вытягивая к ним руки. Птицы при этом чуть приседали, расставив крылья и возмущенно каркая, но волхвы тут же презрительно отмахивались и шли дальше:
– Молод, молод. Все они слишком молоды!
– Разумеется, – выпрямился Середин, стряхивая с себя надоедливых крикливых постояльцев. – Самые молодые и сильные примчались первыми. Старики приползут позднее. Птицы еще слетаются. Вон, кстати, еще ворон тащится…
Прикрыв левой рукой глаза от солнца, другою Олег указал на черную точку, что двигалась от поросшей лесом излучины.
– Да, это ворон, – согласился, глянув туда, главный из волхвов. – А дальше – сокол. Соколов почему-то здесь еще не было.
– Что это? – Олег не поверил своим глазам, увидев, как сокол, сделав короткую горку, обрушился ворону на спину. – Что за бред? Соколы не едят воронов и не охотятся на них. Этого не может быть!
– Может – если кто-то из колдунов не хочет, чтобы нам попали его глаза! – Храмовый воин выхватил у одного из товарищей бердыш, вытянул его в направлении птиц, что-то забормотал. Однако схватка в небе продолжалась.
– Стреляйте! – закричал Олег воинам, что стояли в той стороне, побежал к ним. – В сокола стреляйте!!! Стреляйте же!
Ратники подняли головы, кое-кто потянул из саадаков луки, стрелы. Воздух начали штриховать стремительные черточки. Наконец одна перечеркнула сцепившихся птиц, и обе они, кружась, как листки цветной бумаги, понеслись вниз.
– Ворона ловите!!!
К счастью, Олег успел вовремя, чтобы подхватить окровавленное тельце птицы с разорванной до мяса спиной и кровоточащей шеей. Вдобавок стрела, сбившая сокола, пробила ему крыло, и перья намокли от крови. Сердце ворона еще продолжало неровно постукивать, но глаза уже задернула белесая пелена.
– Нет, нет, только не это…
Ведун сжал птицу между ладонями, сосредоточился, стягивая свою ауру, сдувая, как шарик, вбирая в себя – и выпустил всю свою энергию, которая поддавалась управлению, в ладони, отдавая ее ворону. Сердце пернатого старика сразу забилось ровнее, а у Середина тут же закружилась голова. Покачиваясь, он пошел к святилищу. Навстречу кинулись несколько кудесников, предлагая помочь, но Олег только прошептал:
– Скорее с глазами. Я не смогу вечно удерживать его по эту сторону яви.
Подбежал храмовый воин, склонился над птицей, потом отмахнулся, и тут же десятки тысяч птиц взмыли ввысь, заставив как будто качнуться от неожиданного толчка саму землю. Подобно выстрелу из вулкана, плотная черная стая взлетела на высоту полукилометра, после чего медленно рассеялась.
– Слепца готовьте!
Земля вокруг святилища – как, впрочем, и всё остальное, – была покрыта толстым бело-черным слоем того, что всегда оставляют за собой пернатые друзья. Для обряда все вместе торопливо очистили круг в два шага шириной – в святилище же послышались мерные удары. Один из храмовых воинов из медного чайника очертил это место струйкой черного, угольно поблескивающего порошка и отступил, поставив чайник на землю и молитвенно сложив на груди руки.
К мерным тяжелым ударам добавились более звонкие, стучащие вдвое чаще. Звук начал нарастать. Из ворот, тоже сложив руки, вышел служитель Святовита в тунике, а за ним… За ним брел, непонимающе крутя головой, боярин Чеслав. Сзади, отрезая пути к отступлению, двигался третий волхв.
«Так вот зачем они тащили с собой этого невезучего бедолагу! – сообразил ведун. – Лишить человека его души не так-то просто, а уж тем более – заменить на воронью жизнь. Другое дело, коли смертный сам этого пожелает. Простенький обряд с послушной жертвой – и всё готово».
У очерченного круга они остановились, глава волхвов повернулся к несчастному:
– Помнишь ли, боярин Чеслав, мольбу, с которой обратился ты к великому Святовиту?
– Да, отче… – кивнул тот, опасливо поглядывая по сторонам.
– Готов ли ты сжечь свою старую судьбу, дабы принять из наших рук новую?
– Готов…
– Клянешься ли ты в этом богам неба?
– Да…
– Клянешься ли ты в этом богам земли?
– Да…
– Клянешься ли ты в этом богам воды?
– Да…
– Клянешься ли ты в этом богам огня?
– Да…
Внезапно порошок полыхнул, круг для обряда вырос в многометровый огненный столб. Через несколько мгновений огонь осел, но не погас, приплясывая до уровня пояса. Удары стали громче и чуть чаще. Главный из волхвов рванул на боярине ткань рубахи, раздирая в клочья и разбрасывая по бокам:
– Тогда войди в круг и прими волю богов!
Бедолага громко сглотнул, глядя на языки пламени, пару раз кашлянул. Олег подумал было, что боярин сейчас попятится и пошлет всех подальше – но, видать, судьба-злодейка довела его до того, что он был согласен даже сгореть заживо, лишь бы прекратить всё раз и навсегда… И Чеслав решительно перешагнул огненную черту. Пламя снова взревело, полностью скрыв его в себе, и опять опало. Смертный, которого почему-то била мелкая дрожь, оказался цел и невредим.
– Справишься? – стрельнул на ведуна взглядом волхв в тунике.
– Да, – кивнул Середин.
Храмовый воин макнул пальцы в кровь ворона, шагнул в огонь и начертал на спине жертвы два иероглифа, похожих на багор, обогнул боярина, вывел священные знаки у него на груди:
– Тебя, Стратим непобедимая, вызываю в плоть земную, к травам зеленым, к рекам глубоким, к небу синему, к пашням черным, к деревьям высоким. Лети, Стратим, к детям своим смертным, дай им силы животные, дай страсть небесную, дай перья легкие, дай клювы острые, дай когти крепкие, дай глаза вострые…
Начитывая заговор, волхв продолжал очерчивать последовательно низ живота, грудь, руки, ноги, несмотря на то, что кровь полумертвой птицы уже стерлась с его пальцев:
– Силой четырех стихий, силой неба, воды, земли и огня призываю тебя, птица Стратим, к нашему алтарю, к своему ребенку, к новому животу. Прими его в свое племя, дай свое имя, свой глаз, свою плоть. Именем Святовита небесного, именем Сварога творителя, именем Стрибога носителя, призываю тебя, Стратим: явись!!!
Огонь, в языках которого невозмутимо ходил храмовый воин, неожиданно затрещал, закоптил, цвет его потемнел.
– Она здесь! – Волхв повернул голову к Олегу, кивнул, потом приказал Чеславу: – Сделай глубокий вдох и задержи дыхание. – Обошел боярина и обнял его своими сильными руками под нижними ребрами.
Перевести душу из одного тела в другое легко и тяжело одновременно. Нужно, чтобы плоти совместились, чтобы одновременно первая плоть разрушилась, а вторая потеряла волю к сопротивлению и чтобы на это была воля богов…
Ведун перестал поддерживать старую птицу своей жизненной силой, наоборот – сжал тщедушное тельце, выдавливая из ран себе в ладонь кровь ворона, затем двинулся через черту пламени. Боли не было – только по телу, словно электрические искры, побежали колкие мурашки. Боярин удерживал дыхание из последних сил: выпучил глаза, напряженно шевелил губами.
– Силой неба, Стратим! Силой воды, Стратим! Силой земли, Стратим! Силой огня, Стратим! – Волхв со всей силы сжал руки и чуть поднял Чеслава, отрывая его ноги от земли. Боярин гулко ойкнул и уронил голову. Середин вытянул правую ладонь, закрывая ему нос и рот. Служитель Святовита отпустил руки. Бесчувственное тело сделало рефлекторный вдох, вместо воздуха втягивая в нос и рот кровь ворона, и в тот же миг Олег пальцами левой руки сломал умирающей птице шею. Чеслав предсмертно заклекотал, пуская бурые пузыри – огненный круг погас, несчастный рухнул на землю и распластался без всяких признаков жизни.
Храмовые воины переглянулись, обступили Чеслава. Тут боярин вдруг дернул рукой, еще раз. Поднял ее, удерживая полусогнутой над головой. Потом открыл глаза, чуть приподнял голову, толкнулся от земли, вставая на ноги – попятился и рухнул на спину, уставясь в небо и удивленно хлопая глазами.
– Получилось! – облегченно вздохнул главный из волхвов.
Боярин же забил руками по земле, явно пытаясь встать – но не зная, как это сделать.
– Явор, – произнес старший жрец.
Тут же воин, с которым разговаривал Олег на дворе Весяки, подскочил к Чеславу, подхватил под плечи, поднял. Тот неуверенно зашатался, растопырив руки, странно скривился на левый бок, согнул правую ногу в колене, выставил вперед. Согнул левую – выставил. Согнул правую – и начал стремительно заваливаться, зачем-то замахал руками, но тут его поймал Явор, поставил прямо.
– Про князя его спроси! Про князя Черного! – Храмовый воин обогнул боярина, остановился перед ним. Чеслав повернул голову влево, пару раз хлопнул глазами, затем повернул вправо, опять захлопал веками, глядя на стену святилища. Явор схватил его ладонями за виски, повернул лицом к себе:
– Ты стар. Ты стар. Пока был юн, рати видел. Рати. Ратников… – Волхв повернул его лицом к всадникам, которые ожидали за рощей, чем закончатся старания чародеев. – Большая. Самая большая. Куда пошла?
Чеслав дернул головой, открыл рот, издал какой-то горловой звук.
– Самая большая, – повторил волхв, глядя боярину в глаза, словно надеясь пробиться к его памяти. – Рать ушла. Сеча была. Большая сеча, много мертвых. Давно. Очень давно. Сеча. Рать. Давно. Ну, сказывай! Помнишь?
Боярин резким движением склонил голову набок, чуть дернув подбородок к небу.
– Давно… Очень давно… – сосредоточенно повторил храмовый воин. – Рать. Большая. Очень большая. Сеча. Большая…
Чеслав опять курлыкнул горлом, дернул головой, освобождаясь от рук волхва, быстрым шагом двинулся вдоль реки, дернул от плеч руками, споткнулся, растянулся во весь рост и закрутился, пытаясь встать.
– Он помнит! – уверенно повернулся к главному служителю Явор. – Говорить пока не способен, но память принял. Покажет.
Середин облегченно перевел дух: обряд прошел как нужно. Боярин Чеслав лишился прежней души с ее горестной судьбой и приобрел новую, с чужой памятью и повадками. Если ему повезет, и прежняя память, былые навыки успешно соединятся с новой душой, то скоро он сможет и ходить, и разговаривать, и на мечах рубиться, и родителей узнавать. Хотя, конечно, он навсегда станет иным Чеславом, несколько странным для людей, с совсем другим раскладом судьбы. Чего он, собственно, и желал.
– Вероятность один к одному, – вслух пробормотал ведун. – Зато он понимает человеческую речь и помнит то, что довелось увидеть ворону.
– Да, помнит, – согласился Явор. – Нам повезло с кровью ворона. Птица видела Черную рать. Теперь мы точно найдем ее добычу.
– А теперь скажи мне по секрету, – тихо поинтересовался ведун. – Раз вы привезли с собой Чеслава, значит, знали, что его плоть понадобится для чужих глаз. Зачем тогда устраивать цирк с советом чародеев?
– Кто-то из сильных колдунов хочет помешать нам доставить долю Святовита в его храм. На князя Глеба, как люди донесли, морок наведен был, дабы он сжег истуканов, а не бросал в реку. Вот мы и хотели проведать, здесь сей колдун али издали следить намерен.
– Он здесь, – кивнул Олег, вспомнив про сокола.
– Встает…
Боярин Чеслав, словно опираясь на расставленные в стороны руки, мелко засеменил ногами, подводя их под тело, пока не оказался на корточках, замер так минуты на три, потом резко выпрямился, покачался, опять засеменил вперед.
– За ним! – Явор отбежал к святилищу, схватил у ворот свой бердыш, кинулся за полуптицей-получеловеком.
Олег тоже заторопился, но в другом направлении: он уже давно заметил на ведущей от посадов к святилищу дороге две повозки, в которые запряжены ставшие уже почти родными гнедая кобыла и чалый мерин.
– За боярином Чеславом правьте! – махнул он девицам, сидевшим на облучках. – Вот он, к дороге ковыляет.
– Что это с тобой, боярин? – округлились глаза у Даромилы.
Желана только пискнула, прикрыв ладонью рот.
– Чего-чего, – поморщился Середин, брезгливо оглядывая свою бело-черную обтекающую одежду. – Птички прилетали, вот чего! Тут вопросы прошлого и будущего решаются, а у вас только показуха на уме. Правьте за Чеславом!
Из ратников, предусмотрительно отъехавших от святилища, далеко не все сообразили, что нужно ехать за неуклюже передвигающимся незнакомцем, а потому повозки ведуна оказались в походе чуть ли не первыми. Олег на телегу, естественно, садиться не стал. Пошел рядом. Когда дорога вильнула к реке, подтянул к себе сумку, развязал ремешок, извлек из нее сменную рубаху, меховые штаны – обычные на смену купить все руки не доходили. Кивнул Даромиле:
– Пусть Желана пока правит, а ты пойди со мной.
С высокого обрыва, слишком крутого для лошадей, но более или менее преодолимого для человека, ведун скатился вниз и сразу врезался в воду. Тело тут же пробило иглами от холода – Ока еще помнила недавний ледоход.
– Электрическая сила! – выругался Середин, бухнулся в холод с головой, несколько раз крутнулся вокруг своей оси, вскочил. Подождал, пока течение отнесет вниз бурое облако и – куда денешься? – снова макнулся с головой, покрутился. Наконец побрел к берегу.
– В волосах еще осталось, – заботливо сообщила Даромила.
– Говорила мне мама, не ходи без шапки… – Ведун снял пояс с оружием и сунул девушке в руку. Остальную одежду, содрав, кинул на землю. – Э-эх-ма!
Не давая себе времени одуматься, он разбежался в несколько шагов, прыгнул, падая на бок и вороша волосы пальцами, спешно выбрался обратно на берег.
– За что ж муки такие, боярин? – покачала головой девушка.
– Доля такая боярская. То златом осыпают, то стрелами, а то в воду ледяную швыряют и радоваться велят. Д-давай скорей сухое.
– Бедный ты мой, бедный…
Одевшись, продрогший ведун возблагодарил себя за то, что надел-таки меховые штаны. Догнав повозки, он накинул на плечи еще и налатник. Саблю вытянул, отер о войлок, положил рядом. Оба ножа воткнул в край облучка – пусть сохнут, а то как бы не заржавели. Поясной набор закинул на верх возка – пусть сохнет. Сам, сидя рядом с Даромилой, отвалился на тюки с войлоком. Боярин Чеслав уже начал осваиваться с новым телом и топал по дороге довольно бодро, следом спешили храмовые воины, скакали несколько ратников.
«Интересно, как остальные чародеи с костюмчиком своим разобрались? – подумал Олег. – Не все же решатся в Оку сигануть. Если в таком виде в Рязань вернутся… Нет, вряд ли. Сначала в бане нужно отмыться да переодеться, коли есть во что. Пожалуй, могут и отстать от отряда, если задержатся. Это хорошо, несколькими конкурентами меньше».
Он всё еще не предполагал разбогатеть на кладе князя Черного, поучаствовать в его дележе – но мысли всё равно то и дело сворачивали в одном и том же направлении. Трудно удержаться, когда так близко к носу вдруг замаячила этакая морковка.
– Ладно, покамест покатаемся, – решил он. – Я человек вольный. Там посмотрим.
– На что? – повернула голову Даромила.
– В чем тебе домой возвращаться. Хочешь шубу боярскую с самоцветами?
– Никуда я не вернусь, – нахмурилась девушка. – С тобой останусь, боярин. Погонишь – сзади ходить стану. Не люба – служанкой назовусь. Ликом противна – личину деревянную вырежу. Сгинешь – руки на себя наложу.
– Ква… – вздохнул Олег, выслушав ее признание, больше похожее на угрозу. – Ладно, правь за Чеславом. Увидим.
Версты три боярин вел их вверх по течению, но, когда дорога нырнула в овраг, вдруг повернул налево и стал продираться сквозь молодой, по пояс высотой, но густой осинник. Видать, ливни регулярно смывали всё, что успевало нарасти в ложбине, а потом откуда-то налетали новые семена. Ряды первых дружинников потоптали поросль, поэтому телеги прокатились по ним уже без особого труда. Чеслав между тем уже шагал через Оку, словно некая колдовская сила не давала ему провалиться в глубину. Всадники, чуть придержав коней, с тревогой переглянулись, но всё-таки двинулись дальше – и оказалось, что им тоже вода достает лишь немногим выше стремян.
– Похоже, забытый брод… – огляделся Середин. – Дожди с оврага землю наносили. Сейчас бы морок перед поворотом поставить. Глядишь, отставшие и не найдут. Наваждение чтоб разогнать, знать ведь нужно, что это не реальность… Ладно, бегать не стану. Может, кто из задних колдунов догадается.
Телеги вкатились в реку. Вода медленно поднималась, пока не коснулась днища повозки, потом телеги вдруг резко ухнулись вниз, перекатываясь через яму, – и оказались на противоположном берегу.
– А дорога-то старая за сто лет наверняка заросла, и следов не найдешь, – предсказал ведун. – Сосны, небось, в два обхвата стоят.
Однако, к счастью, он ошибся. Кровь ворона вела Чеслава по подсохшему наволоку, едва покрытому молодой хрустящей осокой. Помимо скорости, это означало еще и то, что видимого с противоположного берега следа отряд не оставит. А значит – кто отстал, тому окончательно не повезло.
– У-у-ух! – Телеги перекатились еще через одну узенькую речушку, повернули вверх по течению, продавливая в мягком прибрежном иле глубокую колею.
Олег со страхом ждал того момента, когда впереди наконец появится девственный лес, в который войдут всадники, а ему с телегами придется, несолоно хлебавши, поворачивать назад, но боярин в сопровождении храмовых воинов перемахнул совершенно безлесный холм и зашагал по усыпанному тюльпанами лугу. Затем, словно специально заметая следы, Чеслав спустился к новой, довольно широкой реке и но песчаному плесу двинулся через нее. На этот раз проводник полез через густой ивняк. Тут даже лошадям было не продраться – ратникам пришлось спешиться и достать мечи, чтобы прорубать дорогу.
Олег нашел среди своих вещей топор, поторопился им на помощь. Общими усилиями удалось пробить просеку длиной метров в пятьдесят, перевалить через взгорок – там оказалась довольно широкая прогалина, поросшая по краям рябинником. Боярин Чеслав сидел посередине на корточках, опасливо озираясь. Храмовые воины выжидающе замерли возле него.
– Что такое, волхвы? – Ратники, ведя коней в поводу, подошли ближе. – Никак, ваш колдовской проводник заблудился?
– Может, случилось здесь что? – пожал плечами старший из них. – Явор, поторопи его!
– Подожди, – остановил его Олег. Даромила, подъехав ближе, натянула поводья, и Середин спрыгнул на землю:
– Может, он еще верст десять бежать станет. Смеркаться скоро станет. Что же, за ним в темноте бежать?
Желана подъехала с другой стороны, и Чеслав, оказавшись между двумя телегами, внезапно быстро перебежал и спрятался под защиту одной из них.
– Забыл, видать, дорогу ваш следопыт! – взмахнул плетью остроносый, богато одетый ратник. – Иначе к чему так хорониться-то?
– Может, пуган тут был. Али добычу какую нашел, остановился, – неожиданно поддержал Олега Явор. – Надобно остановиться, посмотреть. Поторопимся – чего не заметить можем. А ну, здесь сеча и случилась?
– В двадцати верстах от Рязани? – недоверчиво хмыкнул ратник. – Откель тут вороги?
– Сто лет назад Рязань в сто раз менее была, – ответил Середин. – Так, крепостица порубежная. Это, скорее, хазары не ожидали тут сильной рати встретить.
– Привал, – лаконично решил старший волхв. – А сечи тут быть не могло. Отсюда князь добычу отправил бы в Рязань, прятать не стал. Мыслю я, еще не един день нам до места того идти. Но спешить, однако, не станем.
– Распрягай, – кивнул девицам Олег и с надеждой спросил: – В путь ничего купить не догадались?
– А как же! – гордо вскинула подбородок Даромила. – Пирогов у хозяина купила, сала, пива, меда – воду подслащивать, хлеба белого.
– Молодчина, – искренне похвалил ее ведун. – Что б я без тебя делал!
С пирогами и пивом разводить огня смысла не имело – готовить не нужно. Отведя коней к рябиннику пастись и на всякий случай спутав им ноги, Олег вернулся к повозкам, где его красавицы уже накрыли на полотенце ужин, присел вместе с ними, хлебнув пива, взялся за расстегай с вязигой.
Под телегой послышался шорох. Середин наклонил голову, вглядываясь в тень, кивнул:
