Текст книги "Еретик. Войны мёртвых (СИ)"

Автор книги: Александр Черногоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23. Последний рубеж

Я вступил в неизвестность. Бесконечная тень обволакивала меня со всех сторон, она была моим небом, на ней я стоял, как на твердой земле. Мои спутники пропали, едва до меня донесся звук захлопнувшегося засова. Сонатер показывал свою мощь, не являя себя гостям. Похваляется, кичится своей властью в зачарованных стенах, как всякий волшебник.

– Кто пожаловал в мои владения? – прошептала вездесущая ночь. – Хм, один беспамятный сородич и его свита? Что привело тебя сюда, друг?

Ты называешь меня другом, чародей? Что ж, как тебе будет угодно.

– Мы пришли к тебе, Сонатер, как к доброму хозяину и мудрому волшебнику… – начал было я.

– Оставь это! – злобно прошипел голос пустоты. – Это все ложь. Лесть, подхалимство, похвальба – все ложь! Можешь даже не говорить своего имени. Оно также лживо, как весь этот проклятый мирок. Зеин прислал тебя сюда.

– Если ты знаешь Архимага, – сказал я, – то ты понимаешь, зачем я к тебе явился.

– Да-а-а, понимаю. Старый друг все никак не успокоится. Он заботится обо мне, отговаривает от опытов, пытается наставить на путь истинный… НАДОЕЛО!

Невидимый пол рухнул у меня под ногами. Я падал из небытия в пустоту, долгое, бесконечно долгое время, и эхо вопля невидимого чародея резало мне слух. У чародеев свои капризы, подумал я отстраненно, настолько наскучило мне бесконечное падение в никуда.

Стоило лишь подумать об этом, и я упал на что-то твердое. Кровь брызнула из затылка, перед глазами поплыли звезды. Неизвестно откуда появился свет. Неясный силуэт в черном балахоне нес в руке факел. Он подошел ко мне.

Я был прикован к деревянному ложу. Тугие веревки, прошитые серебряной проволокой, впились в руки и ноги, оставив меня неподвижным перед взглядом из пустоты.

– Мне надоели люди, – сказал человек в черном. К ложу, скрипя колесиками, подъехал столик с инструментами. Ножницы, щипцы, ножи и сверла всех мастей тускло отсвечивали ржавыми боками в свете факела. – Все они, от чародеев до портовой шлюхи – все на одно лицо! Меня больше интересует наука.

– Где мои друзья? – спросил я.

– В замке, друг мой, – усмехнулся чародей. Можно было не сомневаться. Сонатер стоял, склонившись надо мной, но его лица я так и не разглядел. – Почетные гости должны пребывать в равных условиях, не правда ли?

– Что ты несешь, колдун?

– Смерть, мой друг. – Факел завис в пустоте, освещая алым сиянием тусклое дерево и камень пола. Стен, как и потолка, нигде не было. – И вечную жизнь. Скажи мне, вампир, как человек может достичь вечности, при этом не потеряв себя? Молчишь? Мудрое решение. «Я чашу знаний изопью до дна, сколь бед и горя не была полна»… Гораций Песнопевец, «Страдания Марлина, дьяволом порожденного». Да, конечно же, ты не читал. Никто сейчас не читает хороших книг. Очень полезных книг.

Волшебник перебирал инструмент один за другим, примериваясь и смахивая с него рыжую пыль. Он явно забавлялся тем, что делает. Что ж, можно и подыграть.

– И знаешь, что я нашел в своей чаше? – тихим басом сказал Сонатер. – Как все святые, я нашел лишь кровь. Не вино, не эликсир вечной молодости, не бальзамирующий раствор – всего лишь кровь! «И видел то, что пили мертвецы, подобное тому, чем плачут Боги. Но радости веселые квасцы бродили мне отраду от тревоги». Может, я ошибся в переводе, но суть вполне ясна. Старик явно не был некромантом, но сколь глубоко его поэтический дар проник в саму суть! Чтобы стать бессмертным, надо стать неподвижным, как мертвец. Неподвластным течению времени. Но вот одна проблема – я не хочу лежать безмозглым трупом.

Длинное шило устремилось мне в глаз, но я ушел во Тьму. Даже эта вездесущая стихия была в замке колдуна незваной гостьей, сжимаясь, пытаясь двигаться туда, где есть хоть капля настоящей реальности. Не той фальшивой иллюзии, что плели для гостей чары мертвого волшебника.

– И однажды я решил: почему бы не спросить секрет у того, кто уже стал бессмертным?

Сгусток Тьмы лопнул и выбросил меня в новой пыточной камере. К стене, закованная в цепях стояла Кларисса. Я было бросился вызволить ее, но перед моим носом с лязгом рухнула стена стальных прутьев. Они не гнулись, не поддавались силе Зверя. Это все колдовство. Сонатер просто играет со мной.

Чародей стоял, прислонив серебряный гвоздь к горлу воительницы. Она не сопротивлялась, словно одурманенная и смотрела на черный балахон с такой теплотой, будто сама желала смерти.

– Естественно, все ответы жизни прячутся в крови.

Блестящее острие пронзило гортань вампирессы. Она хрипела, вяло билась в приступе боли. Алая кровь стекала по ее груди, стекала с кольчуги желоб, по которому попадала в маленькую выемку в полу.

Волшебник ждал, пока багровый поток иссякнет, и когда последняя капля упала в темноту, Сонатер откинул крышку-воронку и достал из пола склянку, полную вампирской крови.

– Сотни иссохших кровососов пожертвовали собой не зря, – сказал он, глядя, как переливается в тусклом свете факелов багровая жидкость.

– Прекрати пугать меня своим мороком, Сонатер, – сказал я.

– Морок? – рассмеялся чародей и в одно мгновение оказался у меня перед носом. Свет факелов погас, оставив меня наедине с сумасшедшим колдуном. – Друг мой, вся вселенная – один сплошной морок! Не обязательно быть чародеем или призраком, чтобы понять это! Знаешь, что кричал на площади блаженного города Саффар пророк Дехадэш? «Мертвецы умирают! Мертвецы умирают!» Забавно, не правда ли? Этот пораженный безумием и чумой доходяга был чертовски прав! Даже мертвецы умирают.

Решетки пропали. Обстановка в ложном мире Сонатера менялась столь быстро и незаметно, что я не сомневался – это всего лишь морок. Столь сильный, что даже мудрость Тьмы не может прорвать завесу волшебства. Скорее всего, мы все стоим еще на пороге этого проклятого замка, и все эти сказки шепчут нам на ухо подручные призраки чародея.

Волшебник стоял за рабочим столом. Кипели реторты, реагенты смердели так, что хотелось зажать нос. Сонатер абсолютно не боялся стоять ко мне спиной. Он спокойно, сосредоточенно регулировал пламя и следил за показаниями приборов.

– Мертвецы умирают, – повторил он, – но не все так просто. Любой чародей, каким бы слабым и никчемным он ни казался, на самом деле частица Божества. Того самого, что создало все сущее, и волей своей движет мироздание. А вкупе с небольшой помощью земных сил, волшебник может достичь вечности.

Сонатер повернулся ко мне и скинул глубокий капюшон. Он был уродлив. В нем уже едва угадывались черты человека. Его череп вытянулся, из пасти торчали длинные вампирские клыки. Зверь, скрещенный с магом, породил чудовище.

– Да, воистину, мне была подана не та чаша, – сказал он, сложив руки на груди. – Никто из моих коллег не был рад моим результатам, сколь велики ни были возможности, что они давали. Они называли меня чудовищем, еретиком, сумасшедшим! Кем угодно, лишь бы оградить свое «доброе имя». От меня отвернулись все, даже мои ученики. И это был еще не конец. Мне стоило умереть всего один раз, чтобы понять, как я был неправ.

Исчезла лаборатория, улетучился смрадный запах реагентов. Я оказался в просторной спальне, усеянной дюжиной трупов. Они лежали на кровати, сидели за столами, смотрели в окна бездушными, пустыми глазами. Сонатер склонился над очередной своей жертвой, впившись зубами в белоснежную шею горничной. Она не сопротивлялась.

– Половину всей своей жизни я изучал твое племя, – сказал другой, настоящий Сонатер, стоящий у моей левой руки. – Но это не принесло мне ничего, кроме паршивого вечного голода. Я забросил исследования, и в конце концов поддался Зверю. Он исказил меня, и пока не стало слишком поздно, я взял себя в руки. Быть вампиром не значит быть бессмертным. Я устал от этого. И сделал то, что считал близким к своей цели.

Иллюзорная фигура волшебника рассыпалась.

– Развоплощение.

Пустота вновь охватила меня. Сонатер уже не пытался сокрушить мое воображение иллюзиями. Он просто исчез.

– И, увы, даже дух не бессмертен, – заговорила тьма. – Он тянется целую вечность, из века в век, по крупицам теряя себя. И вот, спустя тысячи лет, я остался один в этом чертовом замке, запертый в этих стенах, как псина в конуре. И жду, пока какой-нибудь увалень с божественной волей за плечами придет положить конец этому безумию. И как назло, именно Зеин присылает тебя сюда и просит О ПОМОЩИ!!!

Клыкастая тень бросилась ко мне.

– КАКОЕ ПРАВО ОН ИМЕЕТ О ЧЕМ-ТО ПРОСИТЬ?! – Его смрадное дыхание ударило мне в нос. – ТЫ ПРИШЕЛ СЮДА ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО ТЕБЕ ТАК СКАЗАЛИ! ТЫ – ТУПОЕ ЖИВОТНОЕ НА ПОВОДКЕ ГНИЮЩИХ АРХИМАГОВ!

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – ответил я.

– Я знаю, – прошипел он, – да знаю! Все прекрасно знаю! Я видел, ВИДЕЛ! И ты тоже.

– Так почему ты противишься мне?

– Потому что я не верю в фатализм. Не хочу верить. Не могу! Какого черта я должен бросать все, что нажил кровью и болью, ради чьей-то великонебесной прихоти? Скажи мне, вампир, почему?

– Ты видел конец, Сонатер.

– ДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ! ВИДЕЛ! И что с того? Ты тоже видел всю ту чехарду, что затеяли Боги! Но кто же ты есть? Какое ТЕБЕ дело до того, что будет с этим миром? Какая тебе с того выгода?

– А какой тебе прок от твоих знаний, чародей? Кому нужна твоя мудрость в мире, где никто не может умереть своей смертью? Никто не нуждается в твоей вечности. Я принесу этому миру то, что ему необходимо. Очищение.

– Ты ничего не сможешь изменить в Белендаре, вампир, пока я тебе не позволю это сделать!

– Так чего же ты ждешь? К чему эта исповедь? Тебе настолько наскучило одиночество, что ты решил поведать о своей боли первому встречному?

– Хочешь играть по-настоящему? – усмехнулся чародей. – Что ж, будь по-твоему, вампир. Начнем.

Сонатер встал передо мной, прислонив к себе Эльзу. Пророчица стояла смирно, покорно. Какая дешевая ложь. И все же…

– Давай, Еретик! – смеялся колдун. – Покончи с этим! Убей нас!

– Все еще показываешь фокусы, Сонатер?

– Хочешь проверить? Давай, Еретик, ты же знаешь, чем все закончится! Или ты боишься подлога? Попробуй спасти ее, ведь я уже убил ее хранительницу.

Убить, или нет? Слишком простой вопрос, но трудно вынести решение. Мудрость Тьмы говорит, чтобы я был спокоен и шел своей дорогой. Но я не могу просто так убить эту девочку. Пусть даже и иллюзорную.

– Что, все не решишься? – издевался волшебник.

Его тощие руки скользили по ее горлу, когти оставляли царапины на белой коже. Он всего лишь забавляется, шепчет Мудрость. Но я стою на месте, выжидаю. Поняв, что я не сделаю ни шага, чародей разочарованно улыбнулся и сказал:

– Ну как знаешь.

Длинные пальцы вонзились в шею, и алый фонтан ударил в меня. Невесомый, сухой, безвкусный. «Ловкость рук, и никакого мошенничества», вспомнилась древняя фраза. Кто бы ее впервые не произнес – огромная ему благодарность.

– Что ж, ты крепче, чем кажешься, Еретик, – прорычал маг. Тело Эльзы исчезло, не оставив после себя ни следа. – Тогда усложним игру. Ты разучился убивать беззащитных. Значит, я дам тебе его. Ребята!

Тени, словно из болота, вытянулись Ангус и Башет. Пошатываясь на непослушных ногах, марионетки Сонатера взялись за оружие.

– Убейте этого выскочку.

Широкое лезвие просвистело передо мной, я легко ушел от этого мощного, но неуклюжего выпада. Настоящий Башет дрался куда как яростней, чем эта подделка. Я выхватил Душегуба и нанес удар. Чучело воина успело поставить блок.

Словно дожидаясь этого момента, Ангус вознесся вверх и растопырив широкие алые клинки набросился сверху. Пришлось вновь уйти во Тьму, но иллюзия Сонатера все же успела задеть мое плечо. Кожу обожгло кипящей ядовитой кровью, кафтан яростно зашипел, но спустя мгновение рана затянулась.

Марионетки словно проснулись. Клинки свистели с обеих сторон, воины обходили меня по кругу, блокируя и отклоняя мои атаки, пытаясь выбить оружие из рук. Кровосос тоже пошел в дело, парируя выпады «Ангуса» и отводя клеймор «Башета». Все это время чародей молча наблюдал за схваткой, кривя лицо с каждым лязгом мечей.

Зачарованные клинки выли и стонали, все больше распаляясь и готовясь высвободить заключенную в них ярость. Кровосос ускорялся, нанося укол за уколом, обнимал сталь противника, подбираясь все ближе к плоти врага. Душегуб не уступал своему малому собрату. Изогнутое лезвие несколько раз полоснуло призрачных воинов по рукам. Иллюзия крови прыснула в пустоту.

Волна силы хлынула в мое тело. Одни выпад, и зачарованные клинки пробили оборону марионеток. Иллюзорная плоть напоролась на сталь и растаяла в воздухе.

Грозный рык донесся сзади, тяжелое тело прижало меня к матовой земле. Позабыв о нашей дружбе и узах крови, Фрегри раскрыл пасть, обнажив ряд желтых, острых зубов. Кровопийца взмыл наугад, всадив серебристое жало в глаз разъяренному варгу. Пес завертел мордой в приступе жгучей боли.

Я вскочил, ударив ногами в голову Фрегри, отбросив его на пару шагов от себя. Этой поблажки судьбы мне хватило. Душегуб просвистел отходную молитву, и изогнутое лезвие обрушилось на шею зверя. Он рубил кости и рвал древние мышцы, раз за разом впиваясь в плоть фальшивого друга, пока массивная голова варга с тяжелым шлепком не упала на невидимую землю.

– Это все, на что ты способен, чародей? – сказал я, глядя на него.

Его рожа скривилась в подлой ухмылке. Он показал мне не все свои трюки. Никогда не доверяй магам, даже своим мыслям о них.

Сонатер ушел в тень своего могущества, оставив меня одного в противоестественной пустоте. Я ждал ответа. Но волшебник то ли задумался, какое испытание подкинуть мне еще, то ли просто запер меня в темнице морока. Долго я ждал, пока чародей произнесет хоть слово, но Сонатер все молчал.

Тихая злость просачивалась в мою душу, все плотнее вплетая в нее свои жгучие нити. Душегуб и Кровопийца смеялись, одобряя распалившийся дух своего хозяина. Они следили за окружающей тьмой, выискивая противника несуществующими очами.

– Ты, случаем, не уснул, Сонатер? – зарычал я. Нити гнева все сильнее стягивали мое нутро, пальцы играли на рукоятях клинков. – Хочешь продержать меня здесь вечно? У тебя скудное воображение, «чародей»!

Сонатер не отвечал. Чем бы он ни был занят, ему уже было не до меня. Не позволю. Невежливо так обращаться с гостями. Ты получишь по заслугам, пожиратель мертвечины. За всех вампиров, что окончили свой путь в твоих пропахших гнилью чертогах, за моих друзей, не оставивших меня одного в трудный час. Да, они мои друзья, чародей! Я знаю, ты слышишь мои мысли, так слушай внимательнее. Сколь бы великой ни была твоя мнимая сила, ты все такой же человек, каким был тысячи лет назад. Ты не бессмертен, ты сам говорил мне об этом. А все, что боится дневного света, обязательно вернется во тьму. От нее ты не укроешься, жалкий призрак! Ты лишь тень собственного величия! Не хочешь помогать мне? Да будет так! Только знай – ты сам сделал свой выбор.

Прощай, ублюдок!

Черные плети потянулись в вязкую пустоту вокруг. Мое естество распадалось, распылялось в первородной Тьме, позволяя ей достичь бренного мира через дыру моей души.

Всепожирающая мать вбирала в себя чары мертвого волшебника, забирала их назад, к источнику всех вещей. Окружающая чернота зашипела, заискрилась разрываемыми нитями Эфира. Сквозь шрамы и царапины иллюзии пробивались окна в настоящий замок Сонатера. То тут, то там мелькали ржавые скорлупы доспехов, куски настоящего камня под ногами, огромная люстра, лишь чудом не рухнувшая со своего шаткого места… Лица моих спутников. Они лежали без сознания, свернувшись на холодном камне, словно в предсмертной судороге. Мудрость говорила, что они живы, кровь не покинула их тела, и словно подтверждая слова безликого шепота, они сжались в комок, пронзенные иглами колдовской боли. Фрегри тихо поскуливал, подгибая под себя грязные лапы, Башет и Ангус пытались открыть глаза, но лишь шарили непослушными пальцами по дрожащему полу. Лишь Эльза, обняв скорчившуюся в муках Клариссу, улыбалась. На ее лице сияла тихая радость.

Руки Тьмы тянулись все глубже, впиваясь черными зубами в жилы замка. Древний камень содрогался, изрыгая из нанесенных ран призраков погибших людей. Они боялись, кричали, благодарили и бранили меня, осыпали благословениями и проклятиями. Но каковы бы ни были их слова, они покидали свое ненавистное жилище, и Сонатер начал слабеть.

Его могучий крик доносился со всех сторон, призывая мертвых воинов на защиту своего господина. Эфирные клинки витали в пустоте, рубя и кромсая путы Тьмы, лезвия душ входили в мою распавшуюся плоть.

Бесполезно.

Тьма желала поглотить расплодившуюся мерзость, вернуть ее в бездну вечного забвения. И я, ее верный сын, слуга, проводник ее Воли, сотрясаю это место со всей силы. Призраки устремляются к моим друзьям, и эти попытки тоже не давали плодов. Бледные мечи и копья ломаются о нерушимый покров стихии, воины негодуют. Они в панике. Кнуты Сонатера погоняют их крушить защиту пришельца голыми руками, и они безоговорочно исполняют безумный приказ. Руки, зубы – все идет в ход. И все ломается о черную пелену, подвластную лишь мне одному.

– Ты не спрячешься от меня, Сонатер! – говорю я, и моим устам вторит сама Тьма. – Где бы ты ни был, я разнесу это место на куски и выужу тебя из последнего камня! Почему ты молчишь, Сонатер? Отвечай! Выходи на честный бой или сдавайся! Ты не убежишь от своей судьбы!

Чародей кричал, рвался перехватить черные стебли, опутавшие его обиталище. Кровь, пропитавшая замок от фундамента до вершины главной башни, кипела, рвалась наружу. Я внутри самого Сонатера. Как паразит, пожирающий своего хозяина изнутри. Щупальца пробивают мебель и стены, впиваясь в текущие алые жилы и вытягивая жизнь волшебника.

– Тебе еще не надоело? – кричу я, не сдерживая бурлящей, жгучей ярости. – Подумай о своем наследии! Если так пойдет и дальше, ты умрешь вместе с ним, без славы и пользы! Ты этого хочешь? Противостоять року и погибнуть от его рук, лишь бы отстоять свою правоту? Одумайся, чародей!

– НИ ЗА ЧТО!!!

Рухнула древняя люстра, рассыпав хрусталь по истлевшему ковру. Шкафы и оружие, все, что висело на стенах, с грохотом сыпалось на землю. Стены между залами дрожали, осыпаясь и расходясь по все более заметным швам. Еще минуту, и Ашеран рухнет мне на голову.

Мудрость не бросает меня. Она подогревает ненависть, питается болью и страданиями мага, посмевшего бросить ей вызов. Сонатер строптив, и он платит кровью за свое упрямство. Так и должно быть. Все существующие страдания колдун переживет в эту самую минуту. Его пронзают тысячи игл, пламя собственной жизни сжигает его разум, и силы покидают его с каждой секундой. Он мучается, но стоит до конца. Сонатер не верит в фатализм, даже такой, что лично убивает его собственными руками, не чураясь причинять такую боль, что одно мгновение ее убило бы обычного человека.

– Сдавайся, Сонатер! – на два голоса кричим мы.

– НЕТ!!! НЕТ!!! – стонет распадающаяся на куски громада.

Потолок просел, рассыпаясь и вываливая огромные куски камня, верхние этажи готовы были развалиться под собственной тяжестью. Сонатер кричал и стенал, из последних сил сдерживая непреодолимую мощь Тьмы. Замок терял силу, которой сдерживался все годы до моего прихода. Сдавайся, колдун, будь благоразумен!

– Ты не можешь терпеть это вечно. Одумайся. Ты знаешь, что произойдет дальше, прекрати сопротивляться.

Замок разрушался, где-то снаружи обвалилась одна из башен. Входная дверь треснула и разлетелась на куски, впустив внутрь слабые лучи сумеречного света.

– ХОРОШО!!! ХВАТИТ!!! – закричал колдун. – Я СДАЮСЬ!!! Только прекрати это!

Тьма прислушалась к словам Сонатера, проникла в его разум. Волшебник сдался, повинуясь неизбежному. Теперь ей здесь нечего делать. Она уходит обратно, вглубь моего сердца, оставляя меня и моих спутников наедине с поверженным монстром.

Первым очнулся Ангус, держась рукой за больную голову и оглядывая царящий вокруг беспорядок.

– Черт побери, что это было? – прошептал он.

– Вашу мать… моя голова!.. – прохрипел Башет, поднимаясь на ноги. – Что, это конец?

– Нет, брат, – сказал я, убирая оружие в ножны. – Это только начало. Верно, Эльза?

Пророчица, хитро улыбаясь, села на колени, похлопав еще не пришедшую в себя Клариссу по спине.

– Старый Барон в шаге от правды, – сказала вещунья. – Над его головою ждет прозрение. И он пойдет туда и принесет миру то, чего он заслуживает.

Фрегри поднялся на негнущихся лапах и посмотрел на своего лучшего друга. Он, медленно ступая по каменному крошеву, приблизился ко мне и лизнул меня в лицо.

– Ты тоже веришь в это, друг? – спросил я.

Пес тихо заскулил и завилял хвостом. Он вымотан, но пойдет до конца. Настоящий друг никогда не бросает в беде, даже перед лицом гибели.

– Спасибо, дорогая, я сама могу встать, – сказала Кларисса, пытаясь встать, но все же обхватила рукой шею пророчицы. – Похоже, мы пришли?

– Почти, – сказал я.

Мимо нас прошмыгнула тонкая алая нить. Она тускло сияла в сумерках, вздымаясь вверх по разрушенной лестнице. Сонатер не говорил прощальных речей. У него не осталось на это сил. Последний жест мертвого мага, почти что сородича – указать дорогу к тому, что так жаждут его гости.

– Что ж, пошли?

***

Винтовая лестница была достаточно широкой, чтобы вместить всех. Даже Фрегри, зверь немалых размеров, аккуратно плелся позади нас, пытаясь не упасть вниз. С каждой пройденной ступенькой мы взмывали в небеса, следуя за красной нитью. Неяркий свет из искалеченных окон отражался на броне и клинке Башета.

Где-то вдалеке уже окончилась битва. Защитники пали, в этом нет сомненья. Они боролись против иной силы, что своим напором просто смела отважных стражников. Огромные ворота были распахнуты, и бескрайнее черное море силуэтов медленно вливалось в границы стены.

Мы шли, не говоря ни слова. К чему это теперь. Каждый думал о своем. Лишь я и Эльза знали правду о том, что встретит нас наверху.

Пустая комната открылась нам. Одно окно, из которого тихо дул ветер высоты. И черная книга, покоящаяся на одиноком пьедистале.

– Книга крови! – усмехнулся Ангус, подойдя к ней. – Вот это удача, так удача!

– Книга? – сказал Башет. – Мы перлись сюда ради какой-то чертовой книжки?

– Замолчи, невежа, – огрызнулся Барон. – Такие же книги хранятся в библиотеках Черного совета. Это записи самых сильных вампиров о природе Путей. Если кто-то сможет прочесть такой фолиант, он обретет все знания, что вложил туда старейшина! Боги щедры к тебе, Бральди, что бы они ни замышляли!

Я взял в руки увесистый том, переплетенный черной кожей. Кожей сородичей. Внутри него пульсировала кровь, каждая страница этой книги была пропитана чей-то жизнью.

Черный переплет откинулся, и я увидел…

Пустые страницы.

Сотни пустых страниц, пропитанных кровью вампиров, загубленных, чтобы вписать туда тайны наших сил. Похоже, Сонатер оказался не так щедр, как мне привиделось. Книга надежно прятала свои секреты.

– И это все? – удивилась Кларисса, прошагав ко мне. Эльза помогла ей пройти, и вампиресса посмотрела в фолиант. – Не верю. К ней должен быть какой-то ключ. Не бывает загадок без ключа.

– Верно, – согласился Ангус. Фрегри едва поместился в тесной башне и теперь утыкался носом в руку Барона. Тот лишь брезгливо одернулся и продолжил. – Книги крови требуют жертву за право прочитать их. Нужна связь. Их нельзя прочитать глазами, никто, кроме вампиров не может воспользоваться их мощью.

– И какова цена знаний?

– Капля крови.

– Всего-то? – удивился Башет. – Так в чем проблема? Давайте, вспарывайте мне руку, я готов!

– Оставь свою кровь при себе, Башет, – отмахнулся Ангус. – Если в ней заложено что-то, не предназначенное для неподготовленного разума, она убьет тебя раньше, чем ты успеешь пикнуть. Нужен подготовленный сородич. И среди нас такой сородич только один.

Все посмотрели на меня. Лавина чувств читалась в их тяжелых взглядах. Тревога Башета, нетерпение Ангуса, жалость Клариссы, молчаливое доверие Эльзы. Даже Фрегри чего-то ждал от меня, подняв острые уши. Все они отдали свою судьбу в мои руки. Ждали вердикта непрошеного судьи.

Последний шаг. Прочитать эту книгу. Пожертвовать часть себя, чтобы раскрыть то, что спит в глубинах крови. Страницы зовут меня, просят. Всего лишь каплю. Одну маленькую каплю за целый мир, что я открою в себе. Разве это так много? Одну каплю.

Мне не жаль и двух. Я пронзаю ладонь собственным ногтем и смотрю, как медленно скатывается по руке ключ к туманному будущему. Мудрость Тьмы велика, но она не делает меня всеведущим. Пророчица, или то, что стояло за ней, подарила мне осознание. Всего один неоспоримый факт. То, чего так и не смог принять Сонатер.

Все имеет конец. Не бывает вечных и нерушимых, бессмертных и прекраснейших. Жизнь утекает меж пальцев, гибель приходит к героям и беднякам одинаково, не спрашивая разрешения и ни с кем не советуясь. А красота увядает. Все в мире тленно. Все уходит туда, откуда появилось на свет. Чтобы бесследно исчезнуть в пустоте времен. А затем вернуться чем-то иным.

Стать иным.

Алая капля бросилась навстречу страницам. Она жадно тянулась к ним, все ближе и ближе, пока не коснулась их. Багровая клякса расползлась по пергаменту, впитываясь в маленькие, едва заметные жилки. Я стану иным.

***

Отряд наемников во главе с Фабианом Черной Кровью пробрался в самое сердце проклятых земель. Некрополь оказался неприветливым, но на удивление тихим местом. Толпы древних мертвецов, населявших нерушимые стены города, были настолько погружены в свою вечную боль, что спрятаться от них не составляло труда. Выйти из тени, вонзить кинжал в истлевшую от времени голову, спрятать смердящее тело, и любая дорога была свободна для пришельцев.

Вечные тучи, затмевающие солнце, были только на руку Аннукару. Больше не приходилось мучиться и позволять чародею впиваться в его острыми иглами волшебства, чтобы спастись от губительного света. Корвус, Мани, Крепыш Барри – всем им не по нраву замысел Фабиана. Но они идут, чувствуя, что дорога назад им светит только тогда, когда колдун добьется своего. И лишь Кларисса глядит в бесконечные сумерки с надеждой. Вот она – цель, так близко, что стоит лишь руку протянуть. И тогда они будут вместе, уставшая от своего ремесла наемница и исцеленный от вечной жизни вампир. Аннукар не верил Фабиану до конца, но ради нее он был готов пойти на этот безумный шаг. Впервые за свою долгую жизнь он делал что-то по-настоящему важное.

Прячась в тени, перебегая от одного каменного дома к другому, отряд пробирался к самому центру Некрополя. Как говорил Фабиан, история не сохранила имени этого вечного, нерушимого строения, и потому он называл его просто Храм.

Крепыш Барри рычит и стенает, еще неделю назад у него кончилось пиво. Могучие руки дрожали на рукояти кувалды, его ладони чесались от ожидания схватки, а голова раскалывалась так, что зелья и колдовство командира лишь на несколько часов облегчали страдания здоровяка. Ему не нравились прятки, он хотел драться! Но у Фабиана были другие планы.

Корвус делает почти всю работу в одиночку. Он крадется между черными, гладкими стенами домов, словно змея, медленно и неотвратимо приближаясь к своим врагам. Один выпад копья – и мертвец с тихим вздохом улетает во тьму, где его уже поджидает нож в смуглой руке. Воин непрестанно молится духам, предкам и богам, чтобы они вступили в схватку на его стороне в час последней битвы. Странный все же народ. Единственной ценностью они считали достойно умереть в бою, а после смерти продолжать Вечную охоту. Что это такое, понимал лишь сам Корвус. Никто и не спрашивал.

Как и Барри, Мани оказался не у дел. Его самострелы, сколь полезны они ни были в открытом бою, для скрытного проникновения не годились. И как здоровяк, стрелок чесался и нервничал, поглаживая свое оружие, не зная, куда себя девать. Он еще слишком молод, и потому рвется в бой, но пока лишь отсиживается за спинами своих товарищей.

Кларисса прикрывает Фабиана. Его чары укрывали отряд от внимания мертвецов, но ему нельзя было терять концентрации. Этим и занималась беловолосая воительница, ограждая волшебника от нападения противников.

Лишь один из них не боялся ходить на виду плотоядных чудовищ. Аннукар плыл в сером небе невесомым облаком, высматривая удобную дорогу. Ему не были страшны удары и укусы мертвецов, он свободно парил над их головами, утоляя свой голод останками измученных душ. Они были слабы и не могли насытить его полностью, потому вампир убивал нескольких из них, затягивая во Тьму опустошенные останки. Мертвецы ничего не замечали, и путь был свободен. Остальное – дело Корвуса.

– Главная площадь кишит тварями, – сказал он, когда отряд подошел к подножию Храма.

Плотная толпа мертвецов окружала его кольцом гнили, застыв, словно памятники великому упадку некогда благословенных богами мест. Они устремили глаза к вершине пирамиды. Снопы искр и молний вырывались из нее, зелеными змеями впиваясь в серые облака.

– Здесь так просто не пройти, – сказал чародей, потирая виски. От напряжения его голова раскалывалась не хуже, чем с похмелья Крепыша Барри. – Аннукар, есть идеи?

Вампир влетел черным туманом в разбитое стекло. На его лице стояло такое недовольство, будто ему предложили съесть корзину лимонов за одну колбу крови. Неравный обмен.

– Других входов в Храм нет, – сказал он, – придется прорываться с боем.

– Но ведь это не выход, – сказала Кларисса. На ее мече засохла вонючая жижа, раздражая обоняние и нервируя соратников. Но если так рассудить, Некрополь, огромный могильник по природе своей, исходил миазмами смерти ничуть не хуже испачканного оружия и брони наемников. – Фабиан, всегда есть другой вход, ты сам все время это твердишь!

– Да ну их к черту! – проскрипел Барри. – Пустите меня, я им всем бошки порасшибаю! Заодно и пробежите.

– Не спеши в страну Вечной охоты, друг, – сказал Корвус, – духи не любят спешки.

За гладкой, отполированной до блеска стеной шла мрачная процессия. Мертвецы ходили по кругу, словно вели дозор вокруг своего святилища. Одни стражники сменяли других и продолжали пялиться на искрящуюся пирамиду.

– Погодите, есть одна идея! – приглушенно воскликнул Мани, сунув руку под плащ. В его ладони были зажаты две жестяные колбы со взрывчаткой. – Берег на крайний случай. Если разбросать их в разные стороны, они сбегутся на грохот, как мотыльки на огонь. Они ведь достаточно тупы для этого, Фабиан?

– Остается надеяться, – сказал волшебник, взяв у него взрывчатку. – Надо подняться как можно выше и закинуть ее в разные концы города. Аннукар, сможешь?

Вампир недовольно ухмыльнулся. Быть ходячей бомбой – незавидная участь. В последнее время у рабовладельцев появилась прелестная привычка: если дела шли достаточно плохо, они бросали свои корабли, нацепив на «груз» перевезя с шипящими склянками. Аннукар прекрасно представлял себе, что с ним случится, если он сделает что-то не так. Тьма не спасет его от вспышки пламени, и никто не сможет сшить его по кускам. Не всякому некроманту такая работа по силам.