Текст книги "Бабочка в ладони"

Автор книги: Александр Ткаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Откуда взялся труд

В кинофильме «Формула любви» есть любопытный эпизод: деревенский кузнец Степан, разломав вдребезги карету графа Калиостро, утверждает что к колесам сподручней пробираться через крышу. И цитирует при этом латинскую поговорку: труд – уже сам по себе есть наслаждение.

Мысль формально красивая, однако вряд ли этот афоризм родился в голове римского крестьянина или раба. Скорее уж наслаждение в труде находил какой-нибудь античный предшественник графа Толстого – патриций, выращивавший на досуге капусту для собственного удовольствия.

В церковно-славянском языке слово трудявляется одним из обозначений болезни, страдания. И это вполне соответствует библейскому пониманию труда. По христианскому вероучению сама необходимость трудиться в поте лица своего, равно – как и связь труда со страданием, оказались для человека прямым следствием его грехопадения. Это, конечно же, не означает, будто человек был создан для блаженного безделья, а потом утратил это «счастье». Просто то творческое участие в преобразовании лица Земли, к которому первые люди были призваны Богом, действительно было радостным и не предполагало каких-либо болезненных проявлений. А вот труд в современном понимании этого слова появился лишь после того как человек отпал от своего Создателя, решив жить по своей воле. И сразу же столкнулся с необходимостью в поте лица возделывать землю, которая стала взращивать ему сорняки вместо злаков и вместо радости, питать его скорбью. Бог изначально предоставил человеку все блага этого мира даром. Но после грехопадения, человек оказался вынужден прилагать огромные усилия для добычи мизерных крупиц этого отвергнутого им Божьего дара. Так появился труд – болезненный результат разрыва связи человека с Богом. И молитвенный труд христиан также является следствием этого разрыва, хотя и прямо направлен на его преодоление. Но что же мешает верующему человеку спокойно обращаться в молитве ко Христу?

Это легко понять, если прийти на службу в ближайший храм и попытаться сосредоточить свое внимание на молитвах, которые читает священник или поет хор. Сразу можно убедиться, что наш ум категорически отказывается работать в этом направлении. В голове тут же начинают роиться мысли, ничего общего с Богослужением не имеющие. Хор поет: «Господи, помилуй», мы усердно крестимся, кладем поклоны, но думаем при этом… о новом фильме, о ремонте квартиры, о том, что детей нужно летом отвезти к морю. Потом ловим себя на этих мыслях и снова пытаемся сосредоточится. И, почти тут же, под пение слов «… Отложим все земные попечения» обнаруживаем, что в голове по прежнему – зимняя резина для машины, чей-то прошедший день рождения, завтрашняя планерка… Короче, там все что угодно, кроме молитвы.

Но почему так получается? Ведь, казалось бы – человек пришел к Богу, сознательно пришел, с желанием. Откуда же эта рассеянность?

Разруха внутри нас

Христианская антропология рассматривает в человеческом естестве три его основные части – дух, душу, тело. О том, что такое тело современному человеку объяснять не надо. Это – самая изученная сфера нашей природы. С душой дело обстоит несколько сложнее. Наука, например, довольно долго утверждала, будто души в человеке вообще нет. Между тем, христианское мировоззрение подразумевает, что и сама наука является лишь результатом душевной деятельности человека. Так что же это такое – наша душа?

Вопреки распространенному мнению, христианство не рассматривает душу, как некое самодостаточное начало – вольную птицу, томящуюся в клетке грубой плоти. Просто в христианском понимании человека существует определенная иерархия духа, души и тела между собой. И в этой иерархии душа, действительно стоит выше, чем тело. Но – не более того. Тело не может жить без души, но и душа без тела не может считать свое существование полноценным. Какую же роль выполняет душа в естестве человека?

Феофан Затворник говорил: «…душа вся обращена исключительно на устроение нашего временного быта – земного. И познания ее все строятся только на основании того, что дает опыт, и деятельность ее обращена на удовлетворение потребностей временной жизни, и чувства ее порождаются и держатся только из ее состояний и положений видимых. Что выше сего, то – не ее дело».

Говоря современным компьютерным языком, душа – это некий комплекс програмного обеспечения нормальной жизни тела. И в таком качестве она есть не только у человека, но и у всех представителей животного мира. Приведенную выше мысль святителя Феофана о душе, вполне закономерно можно отнести к собаке, или кошке. И отличает человека от животных вовсе не душа, а третий, самый удивительный компонент человеческой природы – дух.

Дух, по словам святителя Феофана, «…это та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая сотворение его. Все роды существ наземных изводила по повелению Божию земля. Из земли изошла и всякая душа живых тварей. Душа человеческая хотя и сходна с душою животных в низшей своей части, но в высшей она несравненно превосходнее ее. Дух, вдохнутый Богом, сочетавшись с нею, столько возвысил ее над всякою нечеловеческою душою. …Дух, как сила от Бога исшедшая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой.»

Именно в человеческом духе живет совесть – как некое высшее знание законов бытия. Дух человека хранит память о Боге, от которого этот дух изошел. А самое главное – дух стремится к Богу, жаждет Бога и ничем иным не утоляем в этой жажде. Благодаря сочетанию с духом, наша душа может радоваться красоте мира, видеть в ближнем не просто гомо сапиенса, а – образ Божий, и даже в маленькой травинке угадывать величие творческой идеи Создателя.

Таким образом, иерархия дух-душа-тело позволяла первым людям выполнять свое высокое предназначение – быть наместниками Бога на земле. Дух способный общаться с Господом, сообщал волю Божию душе, которая через тело помогала человеку наилучшим образом исполнять Божий замысел о нем самом и обо всем материальном мире.

Но когда люди через грех отпали от своего Создателя, это слаженное взаимодействие нарушилось и в отношениях тела, души и духа наступил хаос. Тело подчинило себе душу, заставляя ее стремится к все новым и новым наслаждениям, ничего общего не имеющим с естественными потребностями человека. В душе, лишенной возможности узнать Божию волю, началось беспорядочное блуждание мыслей, желаний и планов. Но самое разрушительное действие грех произвел в человеческом духе. Утратив связь с Богом, дух, тем не менее, сохранил свое стремление к Нему, не находя удовлетворения ни в чем ином. Эту неосознанную, ничем неутолимую жажду Бога дух сообщил душе и телу, тем самым превратив все потребности и желания падшего человека в бездонную прорву, сделав их неудовлетворимыми в принципе.

Отсюда – все наши метания из крайности в крайность, отсюда поговорки типа «там хорошо, где нас нет» и песни «… а мне всегда чего-то не хватает, зимою – лета, осенью – весны». Этот внутренний разлад человеческого естества и есть причина рассеянности наших мыслей на Богослужении. Мы можем быть сколь угодно искренними в своем стремлении молиться внимательно, но рассогласование духа, души и тела, сама наша природа, раздробленная грехом, не дает нам всецело устремиться ко Христу.

И вот верующий человек три часа стоит в храме и пытается собрать свой, рассыпавшийся по житейским закоулкам, ум в слова молитвы…

Право же, не стоит упрекать его в отсутствии бурных проявлений радости. Он не просто переминается с ноги на ногу в ожидании конца службы, он – трудится, он стремится обратить свой дух к Богу и восстановить в себе эту разрушенную иерархию духа, души и тела. Собственно, для того в православном Богослужении и существует столько повторяющихся молитв, чтобы человек, мысли которого непрерывно играют в чехарду, в какой-то момент все же смог, хотя бы на несколько секунд остановить их и помолиться по настоящему.

И если хотя бы три часа жизни были вырваны нами ради Христа из обычной нашей суеты и бессмыслицы, это – уже радостное событие. Просто нужно понимать, что ничего общего с радостью подростка, веселящегося на дискотеке под баночку «джин-тоника», здесь нет и быть не может.

…Я хочу быть с Тобой

Есть ли в Церкви безрадостные люди? Наверное, есть – а где их нет? Но ведь люди и приходят в Церковь как раз в поисках радости. А она не валяется там под ногами и не продается в иконной лавке. Радость православных – Христос, источник этой радости – единение человеческого духа с Духом Божиим. И если человек хотя бы однажды не ощутил в своем сердце этого прикосновения Божественной любви, если он за всю жизнь ни разу не увидел заботливого участия Бога в своей судьбе, то духовная радость ему, конечно, непонятна.

Только не происходит этой встречи человека с Богом совсем не потому, что Бог отвернулся от него. Бог всегда нас любит и всегда заботится о нас. Даже когда мы грешим, злимся и унываем, Он все равно нас не оставляет. Просто сами мы постоянно смотрим в другую сторону и не замечаем Его любви. Мы все время озабочены какими-то важными и неотложными делами, все время торопимся куда-то, стремимся что-то совершить, чего-то достигнуть.

И нам кажется, что вот-вот, еще чуть-чуть усилий, еще немножко – и мы станем счастливыми! Но дела сделаны, планы выполнены, все свершено и достигнуто… А счастливыми мы так и не стали.

Радость от этих свершений была короткой и скоро прошла. И что же нам остается? Только начать все сначала: строить новые планы, ставить перед собой задачи, устремляться к очередным целям. Так проходит жизнь.

А ведь достаточно лишь поднять глаза к Небу и прошептать: – «Господи, мне без Тебя одиноко и плохо, я хочу быть с Тобой, помоги мне увидеть Твою любовь!» Можно сказать это как-то иначе, слова могут быть совсем другими. Слов вообще может не быть. Но если из сердца человека вырвался такой призыв, Господь непременно на него отзовется. Никто не знает, каким именно будет этот ответ. Но человек обязательно почувствует, что Бог прикоснулся к его душе, что Бог действительно любит его. И тогда удивительная радость от этого прикосновения Божественной любви, совершенно иная, непохожая на все земные радости, уже никогда не оставит такого человека. Это и есть та самая радость к которой призывает христиан Апостол Павел словами «Всегда радуйтесь!».

Только не нужно считать, будто для того, чтобы радость о Христе никогда не покидала нас, достаточно одной лишь формальной принадлежности к Церкви. Православные так же как и все остальные люди на Земле могут уклониться в суету земных забот, увлечься делами, учебой, или личной жизнью настолько сильно, что все эти хлопоты выходят в их жизни на первый план, заслоняя собою Христа. И тогда духовная радость уходит из нашего сердца.

Поэтому, рассуждая о словах «Всегда радуйтесь!» нельзя забывать, что сразу после них в Новом завете следует еще одно наставление: – «Непрестанно молитесь(1Фес. 5:17)». Не растерять эту радость о Христе можно только внимательно наблюдая за своим сердцем, чтобы оно не начало радоваться земным благам более, чем Христу. Лучший способ для этого – молитва. А молитва, это всегда – труд. Христианин всегда радуется, только в том случае, если непрестанно молится, т. е. – помнит о Боге. И это вполне нормально, ведь любая другая радость в нашей жизни тоже – результат приложенных усилий.

Но даже когда наши грехи и озабоченность житейскими проблемами закрывают от нас нашу радость, мы все равно знаем, что она есть, она никуда не делась, и нужно только прорваться к ней сквозь собственную безалаберность и свое расстроенное грехом естество.

Представим себе: одинокий человек сидит в пустой комнате и тоскует оттого, что его никто не любит, что не произошло в его жизни встречи с тем, кто стал бы для него самым близким и дорогим.

А другой человек уехал по делам из родного города, оставив дома любимую жену. И он тоже сидит один в гостиничном номере, ему тоже тоскливо и безрадостно. Но на столике перед ним – фотография супруги. И он знает, что она тоже скучает по нему, любит его и с нетерпением ожидает его возвращения домой.

Это – совсем другая тоска, совсем другое одиночество. Так и верующим людям греет душу даже одна память о радости, которую они может быть, неосторожно потеряли. Потому что они точно знают, где им искать эту дорогую пропажу.

Одна дорога в разные стороны

Письмо в редакцию: Если христианские заповеди – это определенная система нравственных требований, то почему нельзя просто жить по этой системе, почему обязательно считается, что нужно верить в Бога, ходить в церковь, молиться, поститься?.. Ведь в сущности, ничего нового в христианской нравственности нет, все это сегодня знает любой нормальный человек. Когда на интернет-форумах я читаю полемику христиан с атеистами, у меня порой возникает ощущение, будто верующие люди «приватизировали» само понятие нравственности и отказывают неверующим в возможности следовать добру и избегать зла. А я знаю многих людей, которые всю свою жизнь прожили очень честно и порядочно, но в Бога при этом не верят. И утверждать, будто атеист не может быть нравственным человеком – несправедливо.

Илья Сергеевич, г. Торжок

Рожденные в СССР

Полемизируя с атеистами, христиане нередко приводят в качестве аргумента известный тезис Достоевского «Если нет Бога, значит все дозволено», имея при этом в виду, что единственный источник и гарант нравственного поведения в человеке – его вера. Но это не совсем правильное понимание и употребление слов классика.

Дело в том, что Федор Михайлович Достоевский писал свои романы в конце XIX века, когда русское общество еще жило в русле религиозной традиции, неотъемлемой частью которой была нравственность. В те времена человек, утративший веру в Бога, действительно оказывался перед серьезным соблазном: отвернувшись от религии, отменить для себя и все нравственные ограничения, которые в этой религии содержались. Описывая судьбу несчастного Ивана Карамазова, Достоевский очень убедительно показал трагедию христианина, потерявшего свою веру.

Но в жизни современного человека соотношение его религиозности и нравственности выглядит совсем по-другому. Нынешний атеист в принципе не может нравственно деградировать из-за утраты веры в Бога, поскольку веры этой никогда не имел. Несколько поколений советских людей были воспитаны в обществе, где традиционным отношением к религии стало воинствующее безбожие. Мысль о том, что «Бога нет», вбивалась в сознание гражданина СССР буквально с детсадовского возраста. В таких условиях религия никак не могла быть основой нравственного поведения человека. И все же люди любили друг друга, создавали семьи, воспитывали детей, объясняя им, что нужно помогать друг другу, что нельзя обижать слабого, ломать деревце и мучить кошку. Неверующие врачи самоотверженно боролись за жизнь пациентов, а неверующие милиционеры и пожарные порой жертвовали собственной жизнью ради спасения ближнего.

В советский период истории нашей страны большинство ее жителей не имело веры, но в нравственном отношении жизнь этих неверующих людей могла быть очень высокой. И с христианской точки зрения, в этом нет ничего удивительного или парадоксального. Преподобный Авва Дорофей писал: «Когда Бог сотворил человека, Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое, – сие называется совестью, а она есть – нравственный закон».

Да, атеист не верит в Бога, не верит в сотворение человека Богом, и, конечно же, не может верить, что нравственное чувство было вложено в наше естество Творцом. Но само-то нравственное чувство из-за этого неверия никуда у него не девалось, оно существует в нем точно так же независимо от его религиозных воззрений, как, например, способность думать или говорить.

Человек может не верить в метеопрогноз. Но, услышав по радио штормовое предупреждение, он, скорее всего, отменит запланированную морскую прогулку, невзирая на все свое скептическое отношение к предсказаниям погоды. Так и совесть, подобно приемнику, настроенному на нужную волну, предупреждает человека о безнравственности тех или иных его поступков, даже если тот не знает и не желает знать, откуда приходит к нему этот сигнал. Чувство любви и сострадания, отвращение ко лжи, воровству и насилию, простое желание добра другим людям – все это присутствует в каждом из нас, независимо от наших религиозных убеждений, и христианство никогда не утверждало обратного. В Новом Завете апостол Павел прямо говорит, что нравственный закон является свойством природы человека: …слава и честь и мир всякому, делающему доброе… ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим 2:10–15).

Христиане называют совесть гласом Божиим в душе человека, который сам, быть может, и не верит в Бога, но при этом, по словам апостола, творит добро, потому что слышит Его повеления в собственной совести. «Безбожный» и «бессовестный» – вовсе не синонимы, а нравственность совсем не обязательно является следствием религиозности.

И слова «…если Бога нет, значит, все дозволено», неосторожно сказанные христианином в адрес своих неверующих родителей или просто людей, еще не пришедших к вере, сегодня вполне могут оказаться не благочестивым аргументом в споре, а самым обыкновенным хамством.

Но в таком случае, чем же отличается христианская жизнь по Евангелию от нравственности неверующего человека?

Безнравственность на острове

Существует известный софизм: что отражает зеркало, когда в него никто не смотрит? Ответ на загадку парадоксален и прост – оставленное без присмотра зеркало вообще ничего не отражает, поскольку сам процесс отражения предполагает наличие:

1. объекта,

2. отражающей поверхности,

3. субъекта, воспринимающего это отражение.

С нравственностью дело обстоит похожим образом – поведение человека может быть нравственным или безнравственным лишь по отношению к кому-либо. Для нравственной оценки человеческих поступков нужен кто-то, кто сможет дать им такую оценку со стороны. Имея в виду этот факт, отличие между атеистической и христианской моралью увидеть совсем нетрудно.

Предположим, в результате кораблекрушения человек оказался выброшен на необитаемый остров, где кроме него нет ни одной живой души. Может ли он в таких условиях совершить безнравственный поступок? В принципе – да, может, но при одном непременном условии: для этого он обязательно должен быть верующим человеком. Странно звучит? Но ведь верующий всегда осознает себя в присутствии Божием, следовательно, даже полное одиночество вовсе не освобождает его от нравственных обязанностей перед Богом, которые он может соблюдать или нарушить. Он может, например, радоваться своему спасению и благодарить за него Бога. А может, напротив, – разувериться в том, что Бог любит его, впасть в уныние, окончательно отчаяться и даже покончить с собой.

А вот для атеиста в подобной ситуации безнравственное поведение окажется попросту невозможным, поскольку само понятие нравственности при отсутствии отношений с другими людьми теряет для него всякое основание.

Пример с необитаемым островом, конечно же, всего лишь – аллегория. Но разве в нашей повседневной жизни все мы – и атеисты, и христиане – не оказываемся то и дело в ситуациях, когда нравственную оценку нашим поступкам дать просто некому? И там, где христианин знает, что любое его движение видит Господь, неверующий человек может считать себя абсолютно свободным от чьего-либо взгляда и контроля. Что же может послужить основанием для нравственного выбора атеиста в ситуации, когда он совершенно точно знает, что никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не узнает о его поступке?

Составитель знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Даль писал: «Христианская вера заключает в себе правила самой высокой нравственности. Нравственность веры нашей выше нравственности гражданской: вторая требует только строгого исполнения законов, первая же ставит судьею совесть и Бога».

Конечно же, и неверующий человек может, как уже было написано ранее, следовать голосу собственной совести. Но если совесть воспринимается им как одно из движений его собственной психики, то почему бы ему просто не научиться управлять ею в соответствии со своими нуждами точно так же, как он управляет своей волей, желаниями, разумом?

А вот если он все же считает, что перед собственной совестью у него есть некие моральные обязательства, значит, он уже предполагает, пускай и неосознанно, наличие внешнего по отношению к себе источника нравственной оценки своих поступков. От такого понимания совести до веры в Бога дистанция совсем небольшая, и многие верующие люди пришли к Христу именно этим путем.