Текст книги "Япония. Незавершенное соперничество"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

17 августа 1854 г. в Авачинскую губу вошел трехмачтовый пароход под американским флагом и начал делать промеры. Когда навстречу ему вышел для опроса русский вельбот, пароход тут же ушел в море. Моряки с «Авроры» опознали в этом пароходе «Virago».

На следующий день вся союзная эскадра вошла в Авачинскую губу и, подойдя на 7–8 кабельтов к гавани Петропавловска, обстреляла порт и город с целью выяснить силы обороны и расположение береговых батарей.

В ночь на 19 августа у себя в каюте застрелился командующий союзной эскадрой адмирал Прайс. По эскадре англичан объявили, что адмирал погиб в результате несчастного случая, заряжая собственный пистолет. (И это ночью-то?!) Командование принял французский адмирал Депуант.

В ходе упорного боя 20–24 августа нападение союзников на Петропавловск было отбито. Русские потеряли 37 человек убитыми и 78 ранеными. По английским и французским официальным источникам, союзники потеряли 53 человека убитыми и 156 ранеными, американская и европейская пресса оценивали потери только убитыми в 400 человек.

Поражение союзников в Петропавловске вызвало насмешки в американской и европейской прессе. Чтобы восстановить свой престиж, Англия и Франция на следующий год отправили к берегам Камчатки еще более мощную эскадру, в составе двенадцати кораблей, на борту которых было 420 орудий. 19 мая 1855 г. союзная эскадра вошла в Авачинскую бухту, но там не оказалось не только русских судов, но и самого Петропавловска.

Что же произошло и куда делись русские? Россия не имела достаточных средств на Дальнем Востоке для обороны. А на доставку войск и тяжелых пушек через всю Сибирь, до Охотска потребовалось бы не меньше года, а то и двух. Поэтому было принято единственное разумное в сложившейся ситуации решение – эвакуировать Петропавловск.

3 марта 1855 г. контр-адмирал B.C. Завойко получил приказ иркутского губернатора Н.Н. Муравьева об эвакуации порта. К этому времени в Петропавловске находились: фрегат «Аврора», корвет «Оливуца», транспорты «Двина», «Байкал» и «Иртыш», боты «Кадьяк» и № 1. Гарнизон Петропавловска блестяще справился с задачей. С береговых батарей были сняты все пушки и погружены на корабли. Кроме того, на корабли было доставлено 80 тысяч пудов (1310 тонн) различного казенного и частного имущества.

5 апреля все русские корабли покинули разоренный Петропавловск и двинулись к берегам Сахалина. Губернатор Муравьев приказал перенести главный порт Дальнего Востока из Петропавловска в Николаевский порт у устья Амура. Поскольку Татарский пролив был еще скован льдом, русская эскадра вошла в залив Де-Кастри.

Тем временем союзники до 15 июня постояли у Петропавловска, занимаясь тем, что сжигали уцелевшие строения. Отдельный отряд из двух кораблей под командованием командора Элиота был направлен на поиски русских в южную часть Татарского пролива. 8 мая отряд Элиота (парусный фрегат и паровой корвет, к которым присоединился позже парусный бриг) обнаружил русскую эскадру в заливе Де-Кастри. Паровой корвет вошел в залив и на предельной дальности безрезультатно обменялся несколькими выстрелами с корветом «Оливуца», а затем двинулся обратно.

Элиот счел свои силы недостаточными для атаки русских и решил до подхода подкрепления блокировать залив Де-Кастри с юга. И англичане, и французы свято верили, что Сахалин – полуостров и с севера путь русским кораблям преграждает перешеек, соединяющий Сахалин с материком.

Контр-адмирал Невельский прибыл в залив Де-Кастри и предложил командирам кораблей идти к мысу Лазарева, а там дальше на север, насколько позволят льды. Предложение это было принято единогласно. Русская эскадра, не встретив льдов, прошла мыс Лазарева и 15 мая прибыла в устье Амура.

Через несколько дней английская эскадра из шести кораблей обыскала залив Де-Кастри, но не смогла найти русские корабли.

Тем временем губернатор Муравьев предпринимал отчаянные попытки спасти русских на Дальнем Востоке от гибели. Еще 11 января 1854 г. Муравьеву было «высочайше разрешено» сноситься непосредственно с китайским правительством по всем пограничным вопросам. Муравьев добился личной аудиенции у Николая I в Петербурге, где просил разрешение императора на сплав вниз по Амуру войск и имущества для подкрепления Петропавловска, указывая, что ввиду возможных действий неприятельского флота иным путем подкрепить этот пункт нет возможности. Царь согласился.

Перед отъездом на Дальний Восток Муравьев еще раз разговаривал с императором. Николай, отпуская губернатора, сказал со свойственным ему лаконизмом: «Ну, с Богом! Плыви по Амуру, но чтобы при этом не пахло пороховым дымом».

Судя по всему, чиновники сибирского губернатора заплатили китайским властям некую сумму, и те «молчали в тряпочку».

14 июня 1855 г. Муравьев на пароходе «Аргунь» подошел к Мариинскому посту вблизи устья Амура, где его ждал Невельский. Генерал– губернатор рапортовал Николаю I в Петербург: «Не доходя около 900 верст до устья реки Амура, флотилия вступила в край, как бы давно принадлежавший России. Отважные и решительные действия начальника Амурской экспедиции и всех его сотрудников заслуживают полной признательности. Несмотря на лишения, трудности, опасности и ничтожество средств, при которых действовала эта экспедиция, она в столь короткое время успела подчинить своему влиянию не только дикие племена, здесь обитающие, но даже и самих маньчжуров, приезжающих сюда для торговли. Она фактически указала нам на важное значение этого края для России и рассеяла все заблуждения, какие до сих пор об этом крае имелись».

В 1858 г. один из военных постов на левом берегу Амура, у устья реки Зея был переименован в Благовещенск и назначен быть центром управления вновь организованной Амурской области. Другой пост, Хабаровский, ниже устья Уссури, стал административным центром Приморской области позже, в 1880 г. До этого времени этим центром был город Николаевск, выросший из поста Николаевского.

Как уже отмечалось, в ходе продвижения русских по Амуру стычек с китайцами не происходило. Причина была проста – китайцев там вообще не было. Под китайцами я понимаю города, поселки и деревни, населенные китайцами, администрацию, войска, пограничные посты. Вполне возможно, что на берегах Амура встречались отдельные китайские торговцы или преступники, бежавшие от китайских властей. Но и о таких элементах история умалчивает, хотя и факт их наличия не свидетельствует о заселении Приамурья китайцами.

Русские вступили в пустой край, край, где, кроме редких поселений диких местных племен, никого не было. А что центральные китайские власти считали Амур своей рекой, так они и… Мадагаскар считали китайской провинцией. Благо, в начале XV века, еще до прихода португальцев, там побывала китайская флотилия, а ее командующий, прибыв в Пекин, поднес богдыхану дары от аборигенов Мадагаскара и заявил, что они приняли подданство Поднебесной империи.

Теперь же китайские сановники возмущались по поводу продвижения русских на Амуре, но были вынуждены в 1857 г. вступить в переговоры с русским правительством. 18 мая 1858 г. был подписан Айгунский договор, по которому река Амур признавалась границей между Россией и Китаем, а плавание по Амуру и Уссури позволялось только судам этих государств.

Глава 2
Цусимский инцидент 1861 года

В истории русско-японских отношений XIX века есть событие, которое нещадно эксплуатируется японскими историками с целью доказать «агрессивность» России и ее «захватнические цели» в отношении Японии. Речь идет о так называемом цусимском инциденте. Цусимский пролив и одноименные острова в нем имеют важное стратегическое значение, сравнимое с Гибралтаром, Мальтой и Аденом. Лондон всегда считал, что все такие ключевые точки Мирового океана должны принадлежать Британской империи.

В 1855 г. английское судно «Сарацин» произвело гидрографическую съемку островов Цусимы. Японский историк Синтаро Накамура в книге «Японцы и русские» писал: «Английский консул в Хакодате в „Памятной записке“ сообщил: „Для нас срочной необходимостью является захват Цусимы и превращение ее в остров Перим“ (английская военно-морская база на юге Красного моря). Еще в 1859 г. капитан английского корабля Уорд, придя в гавань Имосаки, потребовал открытия портов Цусимы для английских судов. Тогда же произошло столкновение между англичанами и местными жителями, в результате которого было убито и ранено несколько японских чиновников. Вскоре разнесся слух о том, что Англия и Франция имеют план захвата Цусимы…» [6]6
  Накамура С. Японцы и русские. ML: Прогресс, 1983. С. 198–199.


[Закрыть]

Об этих событиях стало известно командиру русской эскадры на Тихом океане И.Ф. Лихачеву. 4 апреля 1860 г. он записал в своем дневнике: «По слухам… англичане имеют виды на этот остров… мы должны там их предупредить».

Хорошо понимая значение Цусимского пролива, Лихачев отправил докладные записки, адресованные главе Морского ведомства, генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу и управляющему Морским министерством, адмиралу Н.К. Краббе, с предложением опередить англичан и создать на Цусиме «военно-морскую станцию». Тогда Россия получила бы незамерзающий порт на Тихом океане, который, «как часовой на страже», стоял бы посредине Корейского пролива.

Глава Министерства иностранных дел России А.М. Горчаков в те годы панически боялся конфликта с Англией и Францией, хотя после Итальянской войны 1859 года обстановка в Европе начала кардинально меняться и европейские страны не только не собирались образовывать коалиции против России, как это было в 1855–1856 гг., а наоборот, всеми правдами и неправдами стремились заполучить ее в союзники в преддверии предстоящих войн за передел европейских границ. Поэтому Горчаков настоял на отклонении проекта Лихачева. 26 июля 1860 г. генерал-адмирал сообщил Лихачеву об этом решении и одновременно предложил «под его личную ответственность» попытаться заключить частную сделку с главой княжества Цусима относительно аренды участка земли для морской станции, если это не вызовет протеста центрального правительства Японии и вмешательства западных держав.

20 февраля 1861 г. по приказанию Лихачева на острова Цусима из Хакодате вышел корвет «Посадник» под командованием капитан– лейтенанта Н.А. Бирилева. 1 марта корвет бросил якорь вблизи деревни Осака в западной части бухты Татамура (ныне залив Асо).

Главой княжества Цусима в то время был Мунэ Ёсиёри. О приходе русских он немедленно сообщил правительству бакуфу, но указаний от него долго не приходило. Главой совета старейшин бакуфу был Андо Нобумаса, а правительство при нем проводило нетвердый внешнеполитический курс, руководствуясь, в основном, принципом «как бы чего не вышло».

По прибытии в Цусиму Бирилев заявил, что он хотел бы вручить главе княжества послание русского императора в связи с готовящимся нападением англичан и обязательно встретиться с ним. Стремясь не обострять отношений с русскими, Мунэ Ёсиёри направил Бирилеву один то (18,039 литра) саке и двадцать куриц. Бирилев в качестве ответного дара передал ружье, бинокль и европейское вино.

Бирилев добился разрешения Мунэ Ёсиёри на обследование бухты Имоскака, куда корвет перешел 2 апреля. На следующий день команда сошла на берег, где была поставлена палатка и на флагштоке поднят русский флаг. Русские офицеры во главе с Бирилевым осмотрели берег и выбрали место, удобное для постройки склада и лазарета, а также ремонта корвета, поскольку необходимо было заменить фок-мачту и сделать понтоны для осмотра кормовой части корабля и дейдвудной трубы. Японские чиновники выделили в помощь русским матросам пятнадцать плотников и снабдили команду продовольствием. При входе с запада в бухту Татамура, на скалистом островке Уси русские моряки установили сигнальный пост.

Лихачев дважды – 27 марта на клипере «Опричник» и 16 апреля на фрегате «Светлана» – посетил Цусиму и остался доволен действиями командира «Посадника». Бирилев в рапорте Лихачеву отметил дружелюбное отношение местного населения к русским. При рубке леса японцы указывали на лучшие деревья и помогали доставлять бревна. Очень им понравилась русская песня «Дубинушка». В начале апреля русские моряки и японские плотники приступили к строительству зданий морской станции. Предстояло построить коттедж для командира, больницы, бани, шлюпочные и угольные сараи и другие постройки. Во время отлива «заложили пристань в 20 футов ширины».

40-пушечный парусно-винтовой фрегат «Светлана»

Мунэ Ёсиёри моряки подарили пару малокалиберных пушек из вооружения гребных судов. Для обучения японских мальчиков русскому языку на Цусиме была организована школа. Бирилев рапортовал, что «дружба царствовала во всей силе».

Однако, как явствует из японских источников, картина была несколько иной. 12 апреля, когда русские матросы начали высадку на берег, жители деревни по инициативе крестьянина Ясугоро попытались воспрепятствовать этому. Ясугоро был убит, двоих японцев русские взяли в плен, а остальные жители деревни разбежались. Волнение охватило весь остров, сложилась напряженная ситуация. Это событие встревожило Мунэ Ёсиёри, но он успокаивал жителей, говоря, что «это дело государственное и следует обратиться по этому поводу к правительству бакуфу, мы направим туда гонца. Поскольку решается судьба дома Мунэ, прошу проявить преданность, чтобы не запятнать имени дома». Как видим, японские местные власти вели двойную игру.

В мае в Цусиму приехал наконец уполномоченный правительства бакуфу Огури Тадамаса. Между ним и Бирилевым состоялась встреча. Огури вежливо потребовал ухода русских, но Бирилев отклонил требование и заявил, что «без приказа начальства из Цусимы ни за что не уйдет». Огури, напрасно прождав 13 дней, покинул Цусиму. Во время беседы Огури вручил Бирилеву документ, разрешающий встречу с главой княжества.

В конце концов Бирилев сумел договориться с главным советником князя Мураока Ооми и губернатором острова Нии Моготииро. Участники совещания подготовили проект, где, между прочим, говорилось: «Князь Тсусимский вполне желает принять покровительство России во всех отношениях, во исполнение чего если Русское Правительство признает нужным держать здесь суда, то мы согласны охотно на это и место от Хироуры до Имосаки включительно и по указанную черту отдать в распоряжение русских судов и под защиту их всю бухту Татамура, то есть от Усисима до Обунокоси. С другими нациями никакого дела иметь не будем.

Мы просим Русское Правительство снабдить нас, сколько будет можно, новейшими огнестрельными оружиями, а также и просим русских обучать наших молодых офицеров новейшему военному делу… просим русских не нарушать наших древних обычаев и не стараться вскоренять их веру… Но все это мы можем выполнить только тогда, если не будет к тому препятствий со стороны нашего Правительства в Эдо» (Токио).

Однако центральное правительство Японии решительно выступило против присутствия русских. Оно дало указание губернатору Хакодате Мурагаки Авадзи вступить в переговоры с русским консулом И.А. Гошкевичем о «принятии надлежащих мер с тем, чтобы немедленно удалить русский военный корабль из Цусимы». Параллельно правительство букуфу обратилось за посредничеством к английскому посланнику Олкоку, который в середине августа 1861 г. отправил на Цусиму своего секретаря Олифанта с отрядом из двух кораблей под командованием вице– адмирала Хоупа. Последний незамедлительно послал письма на имя Лихачева, где требовал удаления русского корабля.

Так японцы изображали Петра Великого и Екатерину Великую. Из книги Канагаки Робун «Банкоку Банаси», изданной в 1861 г.

В это же время Лихачев, находившийся во Владивостоке, получил письма от Гошкевича. Он сразу же решил отозвать Бирилева и с этим приказом направил на Цусиму «Опричник», о чем и сообщил в письме Гошкевичу в Хакодате.

7 сентября 1861 г. Бирилев на корвете «Посадник» покинул Цусиму. Однако там остался «Опричник», а через некоторое время пришел и клипер «Абрек». Но в конце сентября обоим клиперам также пришлось уйти с Цусимских островов.

Министерство иностранных дел России предписало консулу Гошкевичу разъяснить правительству бакуфу, что военно-морская стоянка на Цусиме была основана Лихачевым и Бирилевым без санкции русского правительства. Японское правительство выразило удовлетворение этим объяснением, и на этом инцидент был исчерпан.

Впоследствии адмирал Лихачев писал: «Одного только мы, может быть, достигли: не дали Англии захватить этот остров». Намерения англичан подтвердили результаты беседы А.М. Горчакова с британским послом лордом Нэпиром, который в ответ на просьбу русского министра иностранных дел дать обещание, что Англия «никогда не завладеет Цусимою», уклонился от ответа.

После поражения в Русско-японской войне многие наши историки горько сетовали: «А вот если бы у нас была база в Цусиме, то тогда…» Да и сейчас у нас появляются статьи типа «Стратегическая ошибка князя Горчакова» [7]7
  Болгурцев Б. Стратегическая ошибка князя Горчакова. СПб: Гангут. Выпуск 5. 1993.


[Закрыть]. Спору нет, Горчаков был талантливый дипломат, но менталитет его оставался на уровне XVIII века. Он мечтал с помощью пера решать мировые проблемы XX века [8]8
  Подробнее об этом см.: Широкорад А.Б. Русско-турецкие войны. Минск: Харвест; Москва: ACT, 2000.


[Закрыть]. Однако в этом вопросе Горчаков, я считаю, был прав. Лишь Англия, обладавшая самым мощным в мире флотом, могла позволить себе создавать островные базы за тысячи миль от своих границ. Русские же островные базы в 1861–1904 гг. могли быть легко блокированы британским флотом, а в 1904–1905 гг. – японцами. За блокадой последовали бы высадка десанта и позорная капитуляция гарнизона.

Глава 3
Попытки размежевания островных территорий между Россией и Японией

21 января 1855 г. в городе Симода адмирал Е.В. Путятин подписал с японским правительством договор о торговле и границах. Этот договор получил название Симодского. По договору в Японии для торговли с Россией открывались три порта – Симода, Нагасаки и Хакодате. Торговля там разрешалась под контролем японских чиновников. По аналогии с американцами русские получили в этих портах право экстерриториальности (то есть их могли судить только российские суда), и на Россию распространялся принцип наибольшего благоприятствования.

Вторая статья договора была посвящена пограничному размежеванию между двумя странами. Там говорилось: «Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итуруп и Уруп. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие острова к северу составляют владение России. Что касается Крафто (Сахалина), то он остается разделенным между Россией и Японией, как было до сего времени».

На основании достигнутых договоренностей в трактате (в 1-й статье) провозглашалось: «Отныне да будут постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией».

Вновь Е.В. Путятин прибыл в Японию в июле 1858 г на винтовом фрегате «Аскольд». 18 июля в Канагава он встретился с японскими представителями Нагаи Гэмба-но-ками, Хори Орибэ-но-сё, Ивасэ Хиго-но-ками и Цуда Хансабуро. 7 августа 1858 г. в Эдо был подписан новый русско-японский договор о торговле и мореплавании, сохранявший свое действие до 1895 г. Согласно Эдоскому договору, кроме Хакодате и Нагасаки, японское правительство открыло для русских новые порты: с 19 июня 1859 г. – Канагава (вместо Симода), с 20 декабря 1859 г. – «один удобный порт на западном берегу Хонсю» и с 20 декабря 1862 г. – Хёго (с открытием консульства). Для совершения торговых сделок русским разрешалось посещать Эдо (с 20 декабря 1861 г.) и Осака (с 20 декабря 1862 г.).

В 1862–1867 гг. между Россией и Японией велись довольно напряженные переговоры по территориальному регулированию на Сахалине, поскольку обе стороны начали освоение этого острова.

В 1862 г. в Японии началась гражданская война. Описание ее выходит за рамки данной работы. Я же хотел бы отметить, что Россия не принимала участия в нападениях флотов Англии, Франции, Америки и других государств на японскую территорию. 2 и 25 августа 1864 г. объединенный флот, состоявший из семнадцати английских, французских и голландских военных судов и одного купеческого судна США (в связи с Гражданской войной США не имели своих кораблей на Дальнем Востоке), бомбардировал столицу княжества Тёсю город Симоносеки. Порт был полностью разрушен, уничтожены береговые батареи, а пушки перенесены на иностранные корабли.

Англия, Франция и Америка неоднократно пытались втянуть Россию в гражданскую войну в Японии, но натыкались на решительный отказ. 25 февраля 1864 г. министр иностранных дел А.М. Горчаков писал управляющему делами Морского министерства Н.К. Краббе: «Все наши торговые интересы сосредоточены в северной части Японии, где до сих пор все совершенно спокойно и где не происходит никаких столкновений с местным населением. В южной же части, где беспрепятственно повторяются эти столкновения, мы ничем не заинтересованы, а потому не было бы никакого основания для принятия судам нашей эскадры какого-либо участия в неприязненных действиях против Японии».

В апреле 1865 г. английский консул в Хакодате Гарднер обратился к капитану стоявшего там русского корвета «Богатырь» Л.А. Бухгольцу с просьбой высадить десант «и примерно наказать японцев» за убийство матроса английского китобойного судна. Бухгольц отказался удовлетворить просьбу консула, сославшись на то, что японские власти уже приняли меры к поимке преступника. Английский и американский консулы выразили свое неудовольствие действиями русского офицера. Через несколько дней консулы западных держав совместно пытались вовлечь его в другой конфликт. Но русский капитан и на этот раз отказался. Контр-адмирал Ендагуров одобрил его действия.

Летом 1865 г. русское командование отозвало все свои корабли из японских вод, оставив для обслуживания нужд консульства в Хакодате лишь один корвет «Варяг». Русское правительство дало строгую директиву своим представителям в Японии неукоснительно придерживаться нейтралитета во внутриполитической борьбе и уклоняться от всякого вмешательства в столкновения между японскими властями и представителями западных держав.

К 1870 г. гражданская война в Японии закончилась, вся власть в стране оказалась в руках императора Мэйдзи.

В феврале 1874 г. чрезвычайным и полномочным посланником в России был назначен Эномото Такэаки, которому и даны были инструкции по ведению переговоров о Сахалине. Помимо дипломатического ранга, Эномото Такэаки был присвоен высший в то время в Японии чин вице-адмирала. Русскую делегацию на переговорах с Японией в Петербурге в 1874–1875 гг. возглавил директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел П.Н. Стремоухов.

В начале переговоров Эномото предложил поделить Сахалин между Россией и Японией пополам. Стремоухов твердо настаивал на проведении границы по проливу Лаперуза. Тогда Эномото предложил «обмен» территории южной части Сахалина на территорию Курильских островов, назвав этот «обмен» «компенсацией». 25 апреля 1874 г. был подписан трактат об «обмене» южной части Сахалина на Курильские острова. Русские дипломаты торопились с осуществлением соглашения. «Обмен» территориями должен был состояться немедленно после обмена ратификационными грамотами. Русские и японские подданные могли вернуться в свои государства или остаться на уступаемых землях. За ними сохранялись право собственности на принадлежавшее им имущество, свобода занятий промыслами и вероисповедания на одинаковых правах с местными жителями. Но они были обязаны подчиняться законам той страны, чья юрисдикция устанавливалась. Русская сторона разрешала японским судам посещать в течение десяти лет южносахалинский порт Корсаков без уплаты торговых и таможенных пошлин. Японское правительство могло назначить туда консула. Японским купцам и рыбопромышленникам предоставлялись права наибольшего благоприятствования при торговле в портах Охотского моря и Камчатки и рыбной ловле в прилегающих водах. В дополнение к 4-й статье трактата была подписана декларация о компенсации за движимое и недвижимое имущество японцев на юге Сахалина.

10 августа 1875 г. русский посланник К.В. Струве и министр иностранных дел Японии Тэрадзима включили дополнительную статью о правах жителей уступаемых территорий. В тот же день состоялся обмен ратификационными грамотами. 7 сентября на Корсаковском посту был поднят русский флаг. Исторические права России на весь Сахалин были подтверждены. За недвижимое имущество, оставшееся на Сахалине, русское правительство уплатило Японии 76 641 иену 91 сену (112 754 руб. 59 коп.).

В нарушение условий договора японское Колонизационное бюро пыталось заставить местных айнов перебраться на Хоккайдо. Для этого японские чиновники спаивали айнов, пытаясь таким образом уговорить их согласиться на переселение. Но Сахалин покинули только 861 человек, большая же часть населения предпочли остаться.

Почему же в 1875 г. Россия, обладая в ту пору огромным превосходством на море (Япония практически не имела военного флота), согласилась отдать японцам все Курильские острова? Основных причин было две. Во-первых, Россия готовилась к войне с Турцией и не исключала при этом конфликта с Англией. Соответственно, Россия хотела обезопасить свои дальневосточные рубежи. Во-вторых, промышленная эксплуатация Курильских островов, по мнению царских чиновников, не сулила больших выгод. Русских рыбаков там было очень мало. Для земледелия острова вообще были непригодны. Военного значения Курильская гряда протяженностью в 1200 верст, по мнению Морского ведомства, практически не имела.

Клипер «Разбойник» в Тихом океане

Японское правительство расценило заключение Петербургского трактата как свою дипломатическую победу. Известный японский историк Киёдзава Киёси писал, что «трактат был первым договором, заключенным Японией с европейской страной в известной степени на равноправных началах; это был первый успех Японии, давший толчок к пересмотру ансэйских договоров и тарифной конвенции второго года эры Кэйо (1866 г.)». «Дух полного равенства» договора 1875 г. отметил и другой японский историк, Арига Нагао.

В России же договор 1875 г. вызвал справедливую критику со стороны общественности. Необоснованность передачи Курильских островов Японии отмечал и А.П. Чехов в книге «Остров Сахалин».