Текст книги "Российские военные базы за рубежом, XVIII–XXI вв."

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Понятно, что русское командование старалось не афишировать действия греческих корсаров, й в служебных документах они упоминались крайне редко.

Греческие корсары, действовавшие в Архипелаге, делились с русским командованием не только добычей, но и захваченными кораблями. По просьбе Орлова самые большие и быстроходные турецкие суда доставлялись в Аузу, где их переделывали во фрегаты.

Таким образом, в 1770—1772 гг. в строй русских эскадр были введены фрегаты «Архипелаг», «Делос», «Зея», «Мило», «Накция», «Тино», «Андро», «Миконо», «Минерва» и «Санторин». Правда, часть из них оказалась негодной для боевых действий и числилась в составе эскадры только на бумаге. Те же «Мило», «Андро» и «Миконо», переоборудованные в Аузе во фрегаты в 1771 г., простояли там без дела более года, а затем в 1772 г. были разобраны на дрова. Зато другие активно действовали в Архипелаге, а потом еще лет 10 плавали на Черном море.

Весьма любопытный приз вручили корсары Алексею Орлову осенью 1770 г. Лихие пираты захватили у самого малоазиатского берега турецкое судно, на борту которого оказалась семнадцатилетняя красавица – дочь того самого алжирского адмирала Гассана, с которым русские сражались при Чесме. Она плыла из города Масира в Константинополь.

Орлов, узнав о подарке корсаров, категорически запретил любопытным офицерам знакомиться с ней и даже сам не заходил в ее каюту. (Хотя, может, и заходил…) Во всяком случае, он отпустил девушку в Стамбул, да еще подарил ей бриллиантовый перстень. Гассан-бей не остался в долгу и послал графу великолепных арабских скакунов с богато украшенной упряжью.

Слухи о «галантности» Орлова дошли до императрицы, и та написала Алексею:«…услышала я, что у вас пропал перстень с Моим портретом в чесменскую баталию, тотчас заказала сделать другой, который при сем прилагаю, желая вам носить оный на здоровье. Потерян перстень, вы выиграли баталию и истребили неприятельский флот; получая другой, вы берете укрепленные места».

Под «укрепленными местами» Екатерина явно подразумевала Дарданеллы, но Орлов давно решил, что сей орех ему не по зубам.

С греческими корсарами случались иной раз забавные, а иной раз и необъяснимые истории. Так, 13 января 1771 г. командир фрегата «Надежда Благополучия» Петр Аничков, находясь в районе острова Микони, обнаружил два судна. Одно было французское и шло под купеческим флагом, а другое греческое, под российским флагом. Владельцем малого парусника был грек Иван Варвац. Он рассказал Аничкову, что взял французское судно еще 2 января. На нем находились два турецких купца и один турок – их «служитель». Судно шло из Александрии в Константинополь, груженное 500 мешками сорочинского пшена, 39 тюками льна, 15 мешками кофе и 6 мешками фиников, а также различными благовониями и слоновой костью. Варвац уверял, что захватил судно «для отвозу и конвоирования» его в Аузу.

Но Аничков не поверил греку. Ведь было уже 13 января, а тот до сих пор судно «ко флоту не отвел, а был с ним во взятии на острове Псаро». К тому же грек в момент встречи с русским фрегатом шел курсом от Пароса, хотя ветер был «самый способный иттить в порт Аузу».

После разбирательства дела Адмиралтейская комиссия призового суда вынесла постановление: «Шхипера французской нации, хоть он и вез из неприятельских в неприятельские же порты турецкие товары, однакож для соблюдения с сею нацией нейтрала зделать сво с судном и с людьми свободным». Вначале решили за конфискованный груз выдать шкиперу 1125 пиастров, но учитывая, что были изъяты и ящики с ладаном и кусковым сахаром, стоимость товаров оценили в 1650 пиастров. А турецкие пассажиры были объявлены пленными.

Суд так и не разобрался, почему один (!) грек сумел взять в плен судно с 4 небольшими пушками и 13 человеками экипажа, не считая пассажиров-турок.

Другое российское судно захватило французскую полакру и конвоировавший его греческий парусник. Выяснилось, что греки на этом паруснике русским ничего не платили, а занимались, так сказать, «индивидуальной трудовой деятельностью». А кроме того, его капитан Дмитрий Марофор оказался уроженцем острова Специи, жители которого не приняли российского подданства и платили Турции ежегодные подати.

Адмиралтейская комиссия призового военного суда постановила: «то греческое судно… оказалось воровское… но при обыске судна нашли спрятанный у них флаг из холстины, шитый таковой, как Российский при флоте суда имеют». На допросе Дмитрий Марофор показал, что российский флаг он сделал якобы для того, что «когда принят будет в Российский флот в службу, тогда мог поднять, а прежде его никогда не поднимал».

Адмирал Спиридов решил примерно наказать конкурента: «С объявлением комиссии, признавая его за вора и морского разбойника, я, адмирал Спиридов, согласен».

Дмитрий Марофор был повешен на ноке рея. Ну а других членов экипажа комиссия постановила, поскольку «смертного убийства никому не учинено, но, однако, в страх другим на том же их судне всех двадцать пять человек сечь нещадно кошками и, заковав в железа, отослать вечно на каторгу». Троих же малолетних, «ничего не знающих, но при тех бездельниках бывших, дабы от малолетних отвести к бездельническим делам отвращение, высечь батогом и не спускать с судов как невольников».

Владельцу полакры французу Бонифасу Рустону вернули все, что находилось на судне, а стоимость недостающих товаров и вещей компенсировали деньгами.

25 греков публично высекли кошками, а троих малолетних били батогами и определили в «кают юнги» на корабль «Три Святителя».

Но вот беда, в Архипелажной губернии еще не было… каторги. Посему все 25 греков пытались заставить служить на российских судах. Кстати, каторга – это турецкое гребное судно.

Через месяц службы на «каторгах» трое греков, признанные «по старости» неспособными к службе на флоте, были отпущены. Молодые также просили отпустить их домой, объясняя это тем, что у них есть жены и дети, а на военных кораблях они «быть не желают». В конце концов отпустили всех, включая трех юнг с «Трех Святителей».

К концу зимы 1771 г. накопилось столько «призовых товаров», что по приказу адмирала Спиридова в Аузе был устроен аукцион. Поначалу греческие купцы бойкотировали этот аукцион, пытаясь сбить цену, но потом торговля пошла бойко.

19 мая 1772 г. Россия и Турция на Дунае заключили перемирие. 2 июля в порту Ауза адмирал Спиридов и представитель турецкого султана Мустафа Бей скрепили своими подписями текст договора о прекращении военных действий в Эгейском море.

Условия перемирия включали следующие пункты:

1. На время действия перемирия все «непрязненные» и боевые действия в Архипелаге приостанавливаются. Они прекращаются как на море, так и в акватории тех островов, где находился военный флот.

2. Противоборствующие флоты должны были оставаться на тех же позициях, где они находились в момент заключения перемирия. То есть российский флот – «от острова Тассо близ Романии к югу, юго-западу и юго-востоку у архипелагских всех островов и на островах, где турецких крепостей и гарнизонов и жителей ныне нет, до островов Станчо и Кандии. А флот и войска турецкие в Дарданеллах и подле Анатолического берега в заливах, в Будруме и у островах Лемнос, Тенедос, Метелини, Шио, Станчио, Родос, Кандия, где турецкие города и крепости и жители и поныне состоят. Также подле берегов, заливов и портов европейских и острова Нагропонта».

3. Акватория греческого Архипелага объявлялась зоной, свободной от боевых действий. Турецким военным судам запрещалось выходить на соединение с дарданелльскими, а дарданелльским – на соединение с теми судами, которые находились в Будруме и на Родосе. Дружественным Турции алжирским, тунисским и египетским судам также запрещалось «ходить по архипелажскому морю».

22 августа 1772 г. адмирал Г.П. Спиридов убыл в Ливорно «на лечение», а оттуда – в Петербург. Вместо себя он оставил контр-адмирала А.В. Елманова.

20 октября 1772 г. перемирие между русскими и турками закончилось. А еще 20 октября 1772 г. Орлов получил сведения, что перемирие с турками закончилось, но в Египте об этом не знали, так как с Константинополем не было связи по морю. И Алексиано на своем «Св. Павле» и с корсарской гребной фелукой, которой командовал грек Паламида, отправляется «за зипунами» к устью Нила. Замечу, что оба судна на походе шли без флагов, спасибо хоть «веселый роджер» не подняли.

Фрегат «Св. Павел» – это торговое судно длиной 28,7 м и шириной 7,6 м. Орудийные порты были замаскированы. И фелука тоже ничем не отличалась от сотен таких же фелук, плававших в Восточном Средиземноморье. Таким образом, суда Алексиано, не вызвавшие никаких подозрений у египтян, спокойно вошли в гавань Дамиетты[44]44
  Современное название Думъят, в 45 км северо-западнее современного Порт-Саида.


[Закрыть]. И уже в порту корсары открыли огонь. Остальное читатель может представить себе сам, вспомнив эпизоды из англо-американских фильмов, где пираты врываются в порты Карибского моря.

После приключений в Дамиетте Алексиано вместе с полакой капитана Паламидо до конца октября корсарствовал у сирийских берегов.

Любопытно, что уже в советское время академик Е.В. Тарле поверил, а скорее сделал вид, что поверил басням Орлова. Он писал о Дамиетте: «Полная победа настоящего героя Алексиано и его матросов», «огромно было значение Патрасской победы эскадры Коняева и Дамиеттской победы Алексиано»[45]45
  Тарле Е.В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг. М. —Л.: Издательство Академии наук СССР, 1945. С. 93.


[Закрыть]. Позднее наши историки с завидным упорством переписывали перлы академика.

Забавная история, хорошо характеризующая нравы как корсаров, так и местных турецких гарнизонов, произошла у берегов острова Кипр. У восточной оконечности Кипра находится маленький безлюдный остров Клидес, где в свое время крестоносцы построили замок Кастро Россо (Красный замок). Замок находился на высоких утесах, и его защищал приличный турецкий гарнизон численностью 130 человек.

В 1772 г. славонец (увы, его имя история утаила), командир шебеки «Забияка», решил захватить Кастро Россо. Естественно, одна шебека сделать этого не могла. Тогда командир пошел на хитрость: захватил греческих рыбаков с Кипра и подробно допросил их о замке. Спросил и о глубинах, могут ли близко подойти к крепости бомбардирские и 66-пушечные корабли, и т.д. А в заключение пообещал повесить рыбаков, если они хоть слово скажут о своем пребывании на шебеке. Мол, шебека послана на разведку, а через три дня здесь будет весь флот с самим Орловым.

Как и следовало ожидать, греки, вернувшись, раззвонили по всей округе, что, мол, идет русский флот. В ту же ночь турецкий гарнизон на малых судах бежал, и не на Кипр, отделенный узким проливом в несколько километров, а аж в малоазиатский порт Караманию в 130 км. Причем все пушки и припасы были оставлены турками в целости и сохранности.

Так команда «Забияки» без боя овладела Кастро Россо, и до конца войны остров Клидес был базой греческих корсаров.

В июне 1774 г. отряд Марка Войновича подошел к острову Эмброу, где получил «контрибуцию» скотом, а сверх того, хлеба на 4000 пиастров. Затем Войнович взял на острова Самодраки (Самотраки) 50 быков и 200 баранов.

Одновременно отряд капитан-лейтенанта Псасора на островах Шкат-Скапель и Полидром собрали «контрибуцию» хлебом и дровами для флота.

6 июля к острову Тассо за корабельным лесом прибыли корабль «Саратов», фрегат «Улисс», пинки «Венера» и «Сатурн», полака «Св. Екатерина» и ландра «Донец». Понятно, что столь внушительная эскадра нужна была не для борьбы с противником, благо, на острове не было турок и выход турецкого флота из Дарданелл не ожидался. Просто заготовка леса шла «хозяйственным способом», и нужны были матросы для использования в качестве рабочей силы.

В 1771—1773 гг. команды русских кораблей насчитывали большой некомплект. И дело не столько в боевых потерях, сколько в болезнях и истощении, после чего матросов приходилось списывать.

Посему на корабли стали зазывать греков. Те охотно служили на корсарских судах с греческими капитанами, а на русские суда идти не желали. Многие греки брали жалованье, а потом «со службы отлучались». В итоге с 1773 г. было разрешено зачислять «на корабли в комплектное число из малолетних греков в качестве юнг». Этим юнгам полагалось обмундирование и еда. «Содержать» их следовало «по закону», а корабельным священникам вменялось в обязанность «обучать их российской грамоте, читать и писать». Возрастная ведомость набранных во флот юнг впечатляет. Из 46 малолетних греков от 14 до 15 лет, приписанных на корабли «Иоанн Креститель», «Чесму», «Граф Орлов», «Всеволод», «Ростислав» и «Три Иерарха» было: двое пятилетних, двое семилетних, четверо восьмилетних, пятеро девятилетних и 13 десятилетних. Насколько добровольно происходил набор юнг, документы умалчивают.

25 июля к русской эскадре Елманова, стоявшей у острова Тассо, подошла турецкая полугалера с белым флагом. На ней прибыли майор Белич (серб на русской службе) с письмом от фельдмаршала Румянцева, в котором говорилось, что 10 июля был заключен мир с турками. Кампания в Архипелаге закончилась.

Заключение Кючук-Кайнарджийского мира принесло не облегчение, а тревогу и беспокойство русскому флоту в Архипелаге – всем, от вице-адмирала Елманова до простых матросов.

Подписавший договор фельдмаршал Румянцев хотя и считался великим полководцем, ни уха, ни рыла не смыслил в морских делах и согласился с турецким требованием, чтобы русский флот ушел из Архипелага в течение трех месяцев, что было абсолютно нереально.

Начнем с того, что не менее 60% русских судов нуждались в ремонте. А ведь турки не разрешили русскому флоту идти на родину самым коротким путем – через Проливы в Черноморские порты. По условиям мирного договора все военные суда должны были идти обратно на Балтику вокруг Европы. А такое плавание не сравнить с крейсерством в Эгейском море в 200—300 км от главной базы. Большинство судов подлежало ремонту, а многие вообще не могли идти.

Но это полбеды. Главное – надо было эвакуировать целую «губернию» с администрацией, Адмиралтейством, госпиталями и другими казенными учреждениями, сухопутные войска и т.д. Жители более двадцати греческих островов приняли русское подданство, на стороне России воевали многие тысячи греков, албанцев, славонцев и других народов. Как быть с ними? В первые два-три года войны Екатерина ставила перед дипломатами цель: добиться на мирных переговорах закрепления «губернии» за Россией. И это греки хорошо знали. А вот теперь их предали.

Русские власти попытались исправить ситуацию с союзниками различными полумерами. Во-первых, предоставили возможность желающим переселиться в Россию. Во-вторых, в статьях Кючук-Кайнарджийского мира содержалось обязательство султана не мстить союзникам русских из числа османских подданных.

По Кючук-Кайнарджийскому миру Россия получила право учреждения консульств в Османской империи. Почти все консульства были учреждены в южной части Балкан, в городах и на островах Греции: в Салониках, Патрах (Пелопоннес), Арте (Эпир), на Негропонте (Эвбее), Хиосе, Родосе, Крите, Миконосе, Самосе, Санторине, а также в Смирне (Измире), на азиатском берегу Эгейского моря и на Кипре. Консульства были учреждены и на находившихся под венецианским господством островах – Корфу, Закинфе и Кефалинии. Замечу, что больше Россия никогда не имела столь обширной консульской сети в Греции, как в Екатерининскую эпоху.

Консульства должны были следить за выполнением турками своих обязательств и по мере возможности защищать греков. Об этом свидетельствует греческий писатель Адамантиос Корис, живший во Франции и вовсе не принадлежавший к числу поклонников Екатерины II. В 1803 г. он писал: «Русские консулы по славному для России мирному трактату, к которому императрица успела принудить турок, приобретши право на некоторое во всех странах Турции диктаторское самовластие, часто исторгали греков из мстительных рук правительства, представляя, будто они вступили в подданство или служили под начальством русских»[46]46
  Корей А. О нынешнем просвещении Греции. СПб., 1815. С. 25.


[Закрыть].

В Россию греки, славонцы и албанцы ехали тремя путями: морским вокруг Европы в Петербург, сухопутным через Австрию и морским через Константинополь.

17 октября 1774 г. из порта Ауза на Балтику отправилась 1-я дивизия Архипелагского флота в составе кораблей «Св. Великомученик Исидор», «Александр Невский», «Дмитрий Донской», «Мироносец» и фрегата «Св. Павел». Командовал эскадрой контр-адмирал С.К. Грейг. «Св. Павел» более чем на год встал на ремонт в Ливорно, а остальные корабли пошли домой. К их плаванию мы вернемся позже.

12 декабря 1774 г. из Аузы ушла 2-я дивизия в составе кораблей «Ростислав», «Саратов», «Граф Орлов»; фрегатов «Помощный», «Запасной» и бомбардирского корабля «Страшный». Командовал дивизией контр-адмирал К.М. Базбаль. Он повел корабли мимо Ливорно – столь любимого места длительных стоянок, и 19 августа 1775 г. прибыл в Кронштадт.

13 марта 1775 г. из Аузы ушел одиночный фрегат «Надежда». Капитан М.Г. Кожухов благополучно привел его в Петербург 15 октября. Фрегаты же «Минерва» и «Григорий» ушли из Средиземного моря на Балтику в 1774 г., еще до окончания войны.

Ряд кораблей и судов можно было отремонтировать и послать в Россию, но на это требовалось время, лес и мастеровые, а последних в Аузе как раз и не хватало. А главное, хотя Елманов и растянул эвакуацию «губернии» на 10 месяцев вместо трех положенных, но все равно времени на ремонт всех судов не хватило. В результате корабли «Св. Иануарий», «Три Святителя», «Не тронь меня», фрегаты «Надежда Благополучия», «Накция» и «Делос», бомбардирский корабль «Гром» и ряд других судов были сданы на лом в порту Ауза.

По Кючук-Кайнарджийскому миру Россия впервые получила возможность проводить свои торговые суда через Проливы. Этим и решил воспользоваться вице-адмирал Елманов и отправить ряд корсарских судов под торговым флагом (нынешним триколором) через Проливы на Черное море. Этим решалось сразу две проблемы: перевод на Черное море судов, которые можно было использовать в военных целях, и оперативная доставка на новое место жительства тысяч греков и албанцев.

С марта по май 1775 г. под торговым флагом России через Проливы прошли фрегаты «Архипелаг», «Тино», «Победа», «Св. Николай» и «Слава», полаки «Патмос», «Св. Екатерина», № 53 и № 55. Более мелкие суда с греками приходили в Константинополь под видом каботажных судов, что-то там продавали, что-то покупали, а затем шли в Черное море.

Фрегат «Слава» привез греков в Крым, а затем вернулся в Аузу, но из-за повреждений сделать второй рейс не смог и был в 1776 г. продан на лом в Ливорно.

Фрегат «Победа», везший греков в Балаклаву, разбился 5 сентября 1775 г. у входа в Балаклавскую бухту, но вся команда и пассажиры были спасены.

Интересно, что турки очень внимательно следили за судами, проходившими Проливы. Как видим, они пропустили все военные (корсарские) суда, обращенные в 1769—1772 г. из греческих торговых кораблей, но категорически отказались даже впустить в Дарданеллы «Северный Орел» – фрегат, специально построенный для военных целей, и ему пришлось тащиться вокруг Европы.

Ряд дореволюционных историков негативно оценивали поход русского флота в Средиземное море. Так, утверждалось, что количество всех моряков и сухопутных команд, отправленных в Средиземное море в 1769—1773 гг., составило 12 200 человек, из них вернулось обратно в Кронштадт 4516. В рублевом эквиваленте на Первую Архипелажную экспедицию было израсходовано 4 434 939 рублей. Помимо этого лично Алексею Орлову на «чрезвычайные расходы» выделялось 300 тыс. рублей, адмиралу Спиридову – 480 тыс. рублей, контр-адмиралам Эльфинстону и Арфу – по 200 тыс. рублей каждому.

Я не согласен с подобными выкладками. Так, разница между убывшими и прибывшими в Кронштадт морскими и сухопутными чинами вовсе не означает, что 7684 человека, то есть 63% личного состава, погибло. Тут надо учесть раненых, больных и отставных, которые были отправлены в 1771—1774 гг. из Архипелага сухим путем в Россию или отправились на фрегатах в Черное море в 1775 г.

Ну а рассматривая две турецкие войны Екатерины Великой, в целом надо сказать, что хотя они и обошлись России дорого, но приобретение Новой России и выход к Черному морю с лихвой окупили все затраты. Я уж не говорю о контрибуциях, выплаченных Оттоманской империей.

После ухода русских столица «губернии» порт Ауза, да и весь остров Парос быстро пришли в первоначальное состояние. И русские, и греки постепенно забыли о происходивших там событиях, и уже в 1922 г. русские моряки из бизертской эскадры, оказавшись случайно на острове, не смогли обнаружить никаких следов пребывания там русских в 1770—1775 гг. Местный историк-краевед Фанориус Алимпрандис утверждает, что на месте братского кладбища русских, снесенного «довольно давно», ныне построен отель «Порто Парос». А у островка Аналипсис в бухте Наусса, где был русский госпиталь, лежит на грунте русский корабль.

Исследователь Алексей Никулин, побывавший на Паросе в 2011—2012 гг., рассказал мне, что там сохранился каменный форт, построенный Орловым. Остались фундаменты от «дома Ганнибала», Адмиралтейства и госпиталя. Остатки береговых батарей едва просматриваются. Вот и все, что осталось от Архипелажной губернии России.