Текст книги "Тайна пересмешника. Подвиг и преступление Харпер Ли"

Автор книги: Александр Пумпянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Герой на все времена

Небывалому успеху «Убить пересмешника» способствовала его кинематографичность. Знаменитый фильм, естественно с тем же гениальным названием, собрал гроздь Оскаров 1982 года. Грегори Пек в роли Аттикуса Финча был неотразим. Его заключительная речь на процессе – один из лучших монологов в судебной фильмографии Голливуда, отмеченной такими шедеврами, как «Нюрнбергский процесс», «Обезьяний процесс», «12 рассерженных мужчин».

«Еще одно, джентльмены, и я заканчиваю. Томас Джефферсон сказал однажды, что все люди созданы свободными и равными; янки и моралисты из вашингтонских департаментов вечно нам об этом твердят. Ныне, в тысяча девятьсот тридцать пятом году, есть люди, которые склонны повторять эти слова к месту и не к месту по любому поводу…

Но в одном отношении в нашей стране все люди равны, есть у нас одно установление, один институт, перед которым все равны – нищий и Рокфеллер, тупица и Эйнштейн, невежда и ректор университета. Институт этот, джентльмены, не что иное, как суд. Все равно, будь то Верховный суд Соединенных Штатов, или самый скромный мировой суд где-нибудь в глуши, или вот этот достопочтенный суд, где вы сейчас заседаете. У наших судов есть недостатки, как у всех человеческих установлений, но суд в нашей стране – великий уравнитель, и перед ним поистине все люди равны.

…Я уверен, джентльмены, что вы беспристрастно рассмотрите показания, которые вы здесь слышали, вынесете решение и вернете обвиняемого его семье.

Бога ради, исполните свой долг!»

Потрясающая речь! Особенно если учесть последовавший за ней вердикт присяжных.

Аттикус Финч стал не просто нарицательным именем. Адвокатская гильдия США признала его своим эталоном, как если бы это был человек с реальной практикой. Можно сказать, что это образ, изваянный из камня, подобно барельефам президентов на горе Рашмор.

Дело об изнасиловании негром белой

И тут появляется «Go set a watchman». Watchman – сторож, страж, часовой. «Пойди поставь сторожа».

Тоже недурное название, между прочим. Взято из библейского стиха: «Ибо так сказал мне Господь: Пойди поставь сторожа, пусть он сказывает, что увидит» (Книга пророка Исаии. 21:6). Устами мудрого дяди-резонера автор расшифровывает строку так: «Остров каждого человека, сторож каждого человека – его сознание». Остров? Автор, кажется, посягает на самого Джона Донна с Хемингуэем впридачу – на сакраментальное:

«Ни один человек не остров, а часть материка». «Нет такой вещи, как коллективное сознание», – въедливо расшифровывает пророчествующий дядя.

Человек – это суверенное сознание, и оно всегда должно быть на страже, стоять на часах – Харпер Ли не боится показаться назидательной. Все худшее в обществе начинается с потери человеком лица. Дальше – толпа и все что угодно, вплоть до исступленной вакханалии судов Линча и других карнавалов смерти.

Оговоримся сразу, все сомнения насчет фальшивомонетничества романа «Пойди поставь сторожа» надо отмести.

Та же сокровенная интонация рассказчика, та же роскошная переливчатая словесная ворожба. От повествования не оторваться. Внутренние монологи героини искрятся юмором, а диалоги полны страсти. Это Харпер Ли, никаких сомнений, – ее огонь и живая вода. Тот же Мейкомб, и те же герои. Но что это – самостоятельная вещь или подступы к «Убить пересмешника», стартовая попытка?

Теперь, когда это напечатано, мы можем это прочесть.

Место действия то же, но не время. Девятилетняя героиня «Убить пересмешника» давно выросла, сейчас Джин Луиза Финч – молодая взрослая женщина – едет домой в Мейкомб из Нью-Йорка. Героиня романа возвращения с удовлетворением отмечает лес телевизионных антенн, поднявшийся над хижинами дяди Тома – негритянскими жилищами. И она с грустью напоминает себе, что отцу уже 72 года. Аттикус Финч, с которым мы знакомы, любил называть себя стариком, но это был прием. Он исключил для себя аргументы силы и распрощался с оружием, но окружающим это легче принять, услышав ссылку на возраст. (Хотя когда пришла нужда, выяснилось, что он был первый стрелок – какой же без этого американский герой!)

Зафиксируем эти две детали. Действие романа «Пойди поставь сторожа» сдвинуто от времени «Убить пересмешника» на двадцать лет позже. При этом он был написан на три года раньше. Эта двойная смена часовых поясов и представляет главную интригу.

Центральное событие «Убить пересмешника» – дело об изнасиловании негром белой – присутствует и в «Пойди поставь сторожа». Процитирую это место – полностью.

«Джентльмены! Если в этом мире есть один лозунг, в который я верю, то это – равенство для всех, особые привилегии – никому!»

Аттикус Финч редко брался за уголовные дела, он не любил уголовное право. Единственная причина, по которой он взялся за это дело, заключалась в том, что он знал, что его клиент не виновен в том, в чем его обвиняют. И он просто не мог себе позволить, чтобы черный мальчишка попал в тюрьму только потому, что ему назначили защитника, которому все равно. Мальчишка попал к нему через старую служанку Кэлпурнию, он рассказал ему свою историю, и он сказал правду. Правда была отвратительной.

Поставив карьеру на кон, Аттикус Финч использовал все слабости небрежно составленного обвинения, убедительно выступил перед жюри присяжных и добился того, чего в округе Мейкомб не было никогда ни до, ни после: цветного подростка, обвинявшегося в изнасиловании, оправдали. Главным свидетелем обвинения была белая девочка.

У Аттикуса Финча было две зацепки. Хотя белой девочке было 14 лет, обвинение его подзащитному было не в преднамеренном изнасиловании, и потому Аттикус Финч мог и доказал секс по согласию. Согласие тут было легче доказать, чем обычно в таких случаях. У подростка была одна рука, второй он лишился в результате несчастного случая на лесопилке.

Четыре абзаца.

Тот же сюжет, что и в «Пересмешнике». Но прежде всего это тот же Аттикус Финч – бескомпромиссный адвокат, человек – право. Есть, впрочем, и некоторые расхождения: возраст участников, например. Но главное в значимости сюжета. То, что в «Стороже» было штрихом к портрету Аттикуса Финча – не более того, в «Пересмешнике» выросло в смысловой узел романа. И поменялся вердикт присяжных – на противоположный.

Итак, был один процесс, стало два. На самом деле их три. Потому что – и тут хроникер подсказывает литературоведу – было еще настоящее судебное действо именно такого содержания, которое потрясло Алабаму в 50-е годы. А это дает нам уникальную возможность заглянуть уже в подкорку писательского процесса, увидеть, как факты питают литературную фантазию и как земная реальность преображается в дух или, если хотите, в высшую реальность.

В первый роман «Пойди поставь сторожа» молодая писательница вставляет сюжет, условно говоря, прямо из прессы. Так все и было на самом деле: участники события – подростки, адвокат оказался на высоте и фантастика – черный обвиняемый получил оправдание. Но сюжет не отпускает молодую писательницу, она его осмысляет и переосмысляет. Пока не приходит к выводу: Аттикус Финч будет выигрывать читательский суд всех поколений, но он не может выиграть суд присяжных в округе Мейкомб. Статистически, реалистически, типически. Такова социальная правда. Одно фактическое исключение не может ее отменить. Между реальностью и идеалом, который предъявляет нам в своей речи на суде Аттикус Финч, трагический роковой разрыв. И в «Убить пересмешника» Харпер Ли уже пишет трагедию, которую доводит до уровня притчи.

К слову сказать, в фильме, который, конечно же, уступает роману – он менее глубок, более сентиментален – сценаристы ослабили трагический исход. Там гибель Тома Робинсона дана скороговоркой, и происходит она почти ненароком. Шериф рассказывает Аттикусу Финчу и нам, зрителям, что хотел лишь ранить его, но ошибся… Но 27 пуль в теле Робинсона – это не ненароком. Это сам рок.

Разоблачение Аттикуса Финча

Но если это тот же Аттикус Финч, то почему он другой? Ну да, возраст, и его так скрючил ревматический артрит, что он, кажется, стал меньше ростом. Если бы только этим все ограничилось. Но молодую женщину ждет куда более шокирующее открытие. Ее родной город Мейкомб до краев набит предрассудками и ненавистью. И ее отец – великий, единственный и безупречный – оказывается, разделяет все это в полной мере. В «Пересмешнике» маленькая героиня пробирается в зал суда и с восторгом наблюдает за своим отцом в час его величия. В «Стороже» молодая женщина случайно попадает на одиозное действо – оно происходит в том же зале суда, где она, не веря своим ушам, слышит полный набор ку-клукс-клановских речевок, и председательствует на этом позорном сборище Аттикус Финч. Катастрофа, крушение идеала, предательство.

Трус, сноб и тиран! – бросает она ему в лицо. И это еще цветочки. В сердцах она сравнивает его с Гитлером и Сталиным. Нет, это точно не Аттикус Финч из «Убить пересмешника».

«Пойди поставь сторожа» – другой роман. Сменились герои второго плана. Неугомонная натура Дилла унесла его куда-то далеко из Мейкомба, поясняет автор, – на самом деле, долой с наших глаз. А с Джемом писательница поступила и вовсе безжалостно: он у нее гибнет за кадром. Старший брат и неразлучный друг – центральные фигуры в мире детства. А в мире чувств молодой женщины иные приоритеты. И появляется другой партнер.

Генри (Хэнк) Клинтон – сотрудник отца в его адвокатской конторе и в некотором роде его воспитанник. Он тоже родом из ее детства (ничего, что в «Убить пересмешника» он отсутствует), но другого рода-племени – он из «голытьбы», что определяет его мироощущение. У них роман со школы.

Но любит ли она его, так ли любит, сможет ли быть с ним вместе? Психология любви, ее права и обязанности, степени и ступени – вот что мучительно волнует героиню и пристально исследует автор.

Глазастик давно выросла. Вспышками автор возвращает нас в разные мгновения ее детства-отрочества. В одном девочке открывается ужасная истина: от поцелуя беременеют… В другом, уже пятнадцатилетняя Скаут, словно Наташа Ростова, на школьном балу. Но в миг торжества случается непоправимое, она теряет фальшивый бюстгальтер, надетый, чтобы подправить девчоночью фигуру… События эти приводят к таким драматическим, трагическим, комическим последствиям, что… Но ни слова больше, преступление – портить читателю впечатление от прочтения.

Скажу только, что эти две сцены созревания маленькой героини – истинные жемчужины. Немыслимое дело, но в романе «Убить пересмешника» им не нашлось места. Это другой роман.

В «Пойди поставь сторожа» нет и капли детской готики, зато он полон политической злобы дня. Вот в накаленных, словно вольтова дуга, разговорах дочери с отцом промелькнуло «дело Олджера Хисса»… Сегодня и в Америке мало кто опознает это имя, а в 50-е годы прошлого века это было имя-пароль. Олджер Хисс – молодой карьерный дипломат, которого восходящая звезда республиканской партии Ричард Никсон и сам сенатор Маккарти обвинили в связях с коммунистами. С обвинений, что в госдепе окопались коммунисты, собственно и началось всеамериканское бешенство маккартизма, перешедшее потом на Голливуд, академические круги, далее везде. И процесс над Олджером Хиссом был первым мучительным инквизиционным актом, расколовшим американскую интеллигенцию на два непримиримых стана. Адвокат Аттикус Финч не может не высказаться о качестве этого процесса. Автор тоже.

Или тетушка поучает Джин Луизу: «Мы, Финчи, не женимся на отпрысках красношеей белой голытьбы». Каков, однако, язык у благородной дамы! На самом деле, общепринятый. «Красные шеи» (след постоянного пребывания под открытым солнцем) – люди физического труда. Дополнительная краска к понятию «белой голи». В «Пересмешнике» «белая шваль» точечно применяется к одному-единственному герою – к персонажу со свалки, а это не столько даже человек дна, сколько подонок. На самом деле «белая шваль» не моральная, а классовая характеристика, так она и вошла в язык американского Юга. В нем феодальное высокомерие ко всему социальному низу. (Самым точным переводом было бы слово «чернь», но оно тут неприменимо.)

«…Внизу на грубых скамьях сидели не только большая часть голытьбы округа Мейкомб, но и самые респектабельные люди округа». Это про то самое городское собрание, что вывернуло Джин Луизу наизнанку.

У автора «Сторожа» пронзительный взгляд. И диккенсовская палитра!

Вот, «словно большой серый водянистый слизень», восседает некий Уильям Уиллоуби. «Каждый округ глубокого Юга имел своего Уиллоуби.

Неотличимые один от другого, они составляли единую категорию, именуемую ОН, Великий Большой Человек, Маленький Человек – с поправкой на мелкие местные особенности. ОН, или как там его называли его подвластные, занимал главный административный пост в своем округе – обычно это был шериф, судья или нотариус… Куда бы Уиллоуби ни перемещался, за ним следовал тесный круг ничего собой не представляющих, в большинстве негативных личностей, известных как Околосудебная Свора – типажи, которых Уиллоуби расставлял на разные окружные и муниципальные посты, чтобы они беспрекословно исполняли все, что им скажут». Это ему автор адресует: «Двухгрошовый тиран»…

«Пойди поставь сторожа» – остро социальный роман на главную для американского Юга тему. Он про расизм и сегрегацию – в лоб и наотмашь.

Это то, что бесконечно обсуждает 29-летняя Джин Луиза Финч, вернувшаяся из Нью-Йорка в родной Мейкомб, сама с собой, в яростных схватках с отцом и в дискуссиях с дядей, которому автор выделила роль мудрого резонера.

Это то, отчего у нее происходит сшибка сознания, душевный переворот. И не один.

Дочь клеймит отца последними словами, а он и не сопротивляется. «Гитлер?» – переспрашивает он с улыбкой.

Позже он скажет, что в этот момент гордился ею. Дочь отстаивает свои взгляды и идет до конца! Значит, он правильно ее воспитал.

Джин Луиза погорячилась со своими радикальными выводами.

Не стоило ей отождествлять отца с пещерным персонажем, что брызжет ненавистью на собрании. И, разъясняет дядя, не стоило записывать всю округу в ку-клукс-клан. Вот этот диалог.

«– Боже мой, детка, люди не согласны с кланом, но они, безусловно, не будут мешать им выходить на улицу со своими плакатами и выставлять себя идиотами на публике.

– Но они избивают людей, дядя Джек!

– А это совсем другое дело, и это как раз та вещь, которую ты упустила про своего отца… Клан может устраивать свои парады, сколько угодно, но как только он перейдет к бомбам и к избиениям, знаешь, кто первый станет у них на пути?

– Да, сэр.

– Закон – вот чем он живет. Он сделает все возможное, чтобы не допустить, чтобы кто-то подвергал избиениям кого-то еще. А потом он развернется на 180 градусов и постарается остановить хоть само федеральное правительство… Запомни это, он всегда будет поступать в соответствии с буквой и духом закона. Так он живет».

И все-таки он тот же – Аттикус Финч! Тот же и другой. Фигура более приземленная и сложная. Как и сама эта всеамериканская проблема, которая не сводится к черно-белым оценкам и не имеет простых решений. Это не идеальный герой «Убить пересмешника», не воплощение абстрактной справедливости, на нем родимые пятна своего края. Он человек своего времени и места.

Ее подвиг и преступление

В своем первом романе «Пойди поставь сторожа» начинающая, никому не известная писательница нарисовала поразительно точный, по-своему исчерпывающий портрет – не одного человека, но всего южного общества. Доведенное до белого каления коллективное белое сознание она воспроизвела с бездной социологических подробностей и нюансов, как никто до нее, с абсолютной психологической убедительностью и с такой страстью приятия-отвержения, любви-ненависти к своему краю, что…

Что симпатизирующие ей редакторы сказали: «Это невозможно!» Даже если вслух произнесли другое: дескать, нехудожественно, прямолинейно, это пока проба пера, ученическая работа…

Другой причины, по которой роман не увидел свет, просто не может быть. А он его не увидел – опубликован не был.

И молодая писательница, без пяти минут классик американской литературы, о чем, впрочем, никто еще не знал, включая ее саму, приняла этот приговор – а что ей оставалось делать? И села его переписывать. То, что она совершила, было подвигом, хотя, быть может, и преступлением.

Она безжалостно отсекла взрослую героиню. Резать пришлось по живому. Маршрут героини «Пойди поставь сторожа» один в один повторяет жизненный путь автора. Детство и юность Харпер Ли прошли в городке Монровилль в Алабаме в доме отца-юриста, откуда она поехала в Нью-Йорк, откуда она постоянно возвращалась в Монровилль. Наделив героиню своим мироощущением, она одарила ее своими репликами и оценками. Все это она теперь принесла в жертву. Но то, что она оставила свою героиню навсегда ребенком, определило форму нового романа. Ребенку подавай две вещи: сказку и правду. Сочетание сказки и правды – старая формула успеха.

Получился шедевр. «Убить пересмешника» – правда, отточенная до притчи и завернутая в нежную и увлекательную детскую сказку. Но и то, чем она пожертвовала, был шедевр.

«Пойди поставь сторожа» – психологический, социологический роман без скидок на детскость героев или социальной среды. Шедевром социально-психологического романа Харпер Ли пожертвовала, чтобы создать и выпустить роман-притчу.

И он триумфально вышел и снискал все лавры.

И только она одна знала, чем оплачены эти лавры. Это была ее тайна, которую она хранила всю жизнь. После этого своего фантастического успеха она не издала ни строчки. Более того, не раз подчеркивала, что не будет писать. Возможно, это и была расплата за ее тайный подвиг-преступление.

Так или иначе, поставлен редчайший эксперимент в литературе. Два романа – сиамские близнецы, безжалостно рассеченные авторским скальпелем, чтобы они не спорили друг с другом. Одного из них автор выпустила в свет – того, которого свет готов был принять, а другого надолго заключила в темноту сейфа, как Страшилу Рэдли, который появится только тогда, когда ему можно будет появиться.

С «Пойди поставь сторожа» это произойдет только сейчас, нынешним летом, и это будет счастливое появление. За неделю роман разошелся миллионным тиражом. («Убить пересмешника» вышел сорокамиллионным тиражом суммарно, но у него была фора в 55 лет.)

И по этому роману еще сделают фильм, думаю, долго ждать не придется – он столь же ярко кинематографичен. В роли героини легко представить, скажем, Джейн Фонду или Мерил Стрип. То есть Джейн Фонда или Мерил Стрип замечательно сыграли бы главную героиню, если бы книга вышла сорок, тридцать или двадцать лет назад, а сегодня в Голливуде найдется другая, достойная молодая, актриса. Очень сложный вызов выпадет актеру, избранному на роль Аттикуса Финча. Ему придется не просто конкурировать с Грегори Пеком, ему надо будет вступить в очень тонкую игру и с ним, и с тем идеальным образом – цитировать, ассоциировать, полемизировать. Тем интересней. И он – этот новый фильм – соберет свою порцию «Оскаров».

Ну а как быть со скандалом, что пылал все лето?

Забудьте про скандал. И про нарушенную волю. И все разговоры про авторские права, они тут ни при чем. По главному промыслу все написанное принадлежит читателю, а не писателю. Рукописи не должны гореть, даже если их бросает в огонь гениальный автор – у гения могут быть мгновения затмения. Да и Харпер Ли вовсе не бросала своего первенца в огонь. Она сделала прямо противоположное – убрала рукопись в сейф. До лучших времен. Знать, они сейчас наступили.