Текст книги "DIMOH. Сказка для детей от 14 до 104 лет"

Автор книги: Александр Протоиерей (Торик)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 3

Долго ли длилась истерика, Димка не заметил. Постепенно успокаиваясь, он начал также постепенно ощущать рядом с собой чьё-то вполне доброжелательное присутствие. Оглянувшись, он увидел сидящего ступенькой выше необычного старика, с интересом разглядывающего Димона. Одет этот старик был в засаленную телогрейку поверх какого-то длинного, тоже засаленного, бывшего раньше чёрным халата, из-под которого высовывались носки старых валенок в калошах. На голове он имел чёрную вязанную в дырках шапочку, а из-под всклокоченной густющей бородищи улыбался крупнозубый рот. Внимательные глаза старика отражали сочувствие и понимание. Бомжом от него не пахло. «Прикольный „дедан“! – подумал Димка. – Прямо, типа, Дамблдор какой-то!»

– Здравствуй, брат! – улыбнулся «Дамблдор».

– Здравствуйте! – уныло вздохнул Димка.

– Беда, брат? – старик по-дружески положил руку Димке на плечо.

– Беда, блин! – ещё глубже вздохнул Димка.

– Ого! Слушай, браток! Да ведь ты промок весь! Давай-ка заходи ко мне в сторожку – обсушись, да чайком обогрейся, а то простынешь, заболеешь ещё!

– Да хоть и заболею – всё равно, кому я на фиг нужен!

– Ну уж и никому! А родные, мать, отец?

– Родные? Мать с отчимом в Канаде «гринкарту» зарабатывают, я им – «по барабану»: «Получай образование Дима, иначе ты не сможешь построить хорошую карьеру за границей!» Баба Эмма вообще в телевизоре живёт, я сдохну – она и не заметит, только канал переключит!

– А отец?

– Отца я и не видел никогда, он мать бросил, когда мне ещё года не было, мать даже денег от него брать не стала, но и со мной ему общаться не дала. Да он, вроде, и сам не рвался...

– Но кто-то же тебя любит?

– Попугай любил! Всегда на плечо садился, причём только ко мне, за ухо тихонько так потрёпывал и ворчал! Только вылетел он однажды в открытую форточку, три года назад, да так и не вернулся – потерялся, наверное...

– А сам-то ты, брат, кого-нибудь любишь? – глаза старика смотрели серьёзно.

– Я-то? Люблю... Или любил, наверное... Не знаю, как про полупокойника правильно сказать?

– Что значит полупокойник?

– Кома, блин, такие вот дела! То ли оживёт она теперь, то ли нет...

– Кто она?

– Принцесса моя, Маринка...

– Так, брат! – старик неожиданно крепкими руками поднял Димку на ноги. – Заходи! – Он распахнул обитую старым кожзаменителем дверь. – Такие вопросы на ступеньках не обсуждаются!

Димка ещё раз глубоко вздохнул и покорно впереди старика вошёл в полумрак сторожки.

Помещение оказалось совсем маленьким, метра так два на три, пожалуй, слева, вдоль стены, стоял неширокий деревянный топчан, вроде длинного сундука, покрытый вытертым черным бараньим полушубком. Вместо подушки лежал свёрнутый рулоном ватный бушлат, одеялом служила старая суконная шинель без погон и прочих знаков отличия, даже без пуговиц. У правой стены стоял небольшой стол с выдвижным ящиком, возможно, даже дореволюционный,   с  остатками   дорогой шпонки на облицовке, но обшарпанный до невозможности. На столе стояли: пластиковый электрический чайник, две стеклянные банки от кабачковой икры, одна с чайной заваркой, другая – с сахаром, пара алюминиевых кружек, в прозрачном полиэтиленовом пакете лежало полбуханки чёрного хлеба рядом с ножиком, обмотанным вместо деревянной ручки изолентой. Пара грубо сколоченных некрашеных табуреток завершали убогую меблировку стариковой сторожки, слабо освещаемой единственной лампочкой без абажура. В противоположной от входа стене была дверь, слегка приоткрытая внутрь следующего помещения. В щель ничего не было видно, кроме тусклого мерцания не то свечи, не то какой-то горелки.

Старик снял свою засаленную телогрейку и повесил её на заменявший вешалку гвоздь, оставшись в длинной вязаной потрёпанной чёрной кофте поверх уже упомянутого халата. Крест накрест с его плеч, наподобие портупеи, свешивались какие-то шнуры в отдельных местах переплетённые, наподобие макраме, крестчатым узором.

– Так, браток! – повернулся старик к Димону. – Тебя зовут-то как?

– Димон, то есть Дима, Димитрий...

– Ага! Брат Димитрий! А меня Афанасием нарекли, так все и кличут – старик Афанасий! У тебя дедушка есть?

– Нету, погиб на железной дороге, в Сибири где-то, мать ещё маленькая была. Он проводником работал, авария там какая-то случилась, точно не знаю.

– Ну, тогда я тебе вместо деда пока буду, а ты мне вроде внучка! Давай-ка, внучок, скидавай свои мокрые вещи, в шинельку вон закутайся, да на топчан с ногами залезай! А я сейчас чайник включу, чайком согреемся!

Димка с удовольствием стянул с себя вымокшую под дождём «толстовку», отяжелевшие от сырости джинсы, влез в рукава видавшей виды шинели и, закутавши тощие ноги полами, уселся по турецки на топчане, привалившись спиной к стенке.

Дед Афанасий, нагнувшись, подобрал с полу мокрую Димкину одежду, аккуратно расправив, развесил её на здоровенной чугунной батарее, идущей вдоль правой стены. Там же пристроил сушиться и мокрые Димоновы кроссовки.

Закипел чайник. Старик заварил чай в одной из кружек, прикрыв её щербатым блюдцем, дал настояться несколько минут, затем отлил половину заварки в другую кружку, долил обе кружки кипятком, щедро насыпал в одну из них сахару, размешал и подал её Димке.

– Пей, внучок Димитрий! Согревайся!

Димка с удовольствием стал прихлёбывать обжигающий приторный чай, ощущая, как его чахлое тело начинает оживать, согреваясь. Даже захотелось есть.

Словно почувствовав это, старик вытащил из пакета хлеб, отрезал от него толстый ломоть, намазал его мёдом из непонятно откуда взявшейся банки, протянул Димону.

– Ну-ка, скушай, внучок!

Димка алчно впился зубами в ароматно пахнущий бутерброд, урча от удовольствия, откусил здоровенный кусище и начал его медленно с наслаждением прожёвывать.

– Нравится, внучок? Ещё кусок намазать?

– Угу! – проурчал Димка. – Кайфище! Втыкает не по-детски! То есть, – он слегка смутился, – очень вкусно!

– Ну и хорошо, брат Димитрий! – улыбнулся дед Афанасий. – Кушай на здоровье!

Слопав три бутерброда с мёдом и запив их двумя кружками чая (свою порцию старик также отдал Димону, предварительно её крепко подсластив), Димка расслабился, хмарь от души отошла, его стало слегка размаривать.

– Так что там с твоей Мариной произошло? Поделись, внучок, может, моя старость тебе чего-нибудь подскажет? – глаза деда Афанасия смотрели внимательно и серьёзно.

– С Маринкой-то? – Димон вдруг понял, что именно здесь и сейчас, именно этому человеку он может сказать всё. Всё, что наболело в его одинокой семнадцатилетней душе, все, чем он никогда и ни с кем не делился, да и с кем было делиться! Димка почувствовал, что именно этот необычный, несовременный какой-то старик понимает его, как никто другой, и сочувствует ему искренне и глубоко.

И Димку прорвало. То со слезами, то со злостью, то с грубыми ругательствами, то с сентиментальным лепетом он говорил и говорил, изливая все свои обиды и переживания, делясь самыми сокровенными мечтами и фантазиями.

Старик молча слушал, наклонив голову и перебирая в пальцах бусинки на верёвочке. Через некоторое время Димка выдохся, его словесный поток иссяк и он замолчал.

– Вот что, внучок, – сказал, поднимаясь с табуретки, старик, – мне надо обо всём этом подумать и кое с Кем поговорить. Ты полежи пока, отдохни, вздремни немного. А потом я тебе, возможно, что-нибудь дельное и подскажу.

Он встал, подошёл к двери в дальнюю комнатку, отворив её, вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.

Димка вдруг почувствовал неимоверную усталость, голова его сама склонилась на жестковатую подушку из бушлата, он вытянул ноги, подоткнул под себя полы шинели и мгновенно провалился в забытьё.

ГЛАВА 4

Димитрий! Вставай! – старик, улыбаясь, тронул Димку за плечо. – Поднимайся, внучок, есть о чём поговорить!

Димка моментально открыл глаза, подскочил и сел на краю топчана, пытаясь сообразить – где он и что с ним происходит. А с ним явно что-то происходило.

Всё окружающее пространство стариковой сторожки как-бы раздвинулось и наполнилось свежим, словно после грозы озонированным воздухом. Дышалось необыкновенно легко и как-то вкусно.

Несмотря на тусклый свет сорокаваттной лампочки, всё вокруг играло яркими красками, сочными глубокими цветами, словно забрызганное грязью автомобильное стекло вдруг промыли «дворниками» и оно перестало быть видимой границей между «внутри» и «снаружи».

Димка ощутил, что все его органы чувств заработали в форсированном режиме. Слух обострился до того, что он слышал, как стучат по полу лапки таракана, бегущего в дальнем конце комнаты, зрение позволяло разглядеть мельчайшие ворсинки на его усиках, букет запахов потрясал своим разнообразием, но в то же время мгновенно «обрабатывался» и классифицировался работающим с необыкновенной ясностью сознанием.

Прямо напротив Димона, на табуретке, сидел улыбающийся старик. Поверх его препоясанной шнурами вязаной кофты теперь было надето какое-то странное одеяние, состоящее из чёрного капюшона с расходящимися от него по плечам широкими погонами и свисающим спереди длинным узким передником. Всё это одеяние было расшито какими-то красными символами и текстами на непонятном языке.

«Точно – «Дамблдор»! Не иначе, волшебник какой-то!» – подумал Димон.

– Не, брат Димитрий, я не волшебник, я, как бы это выразить, скорее, наоборот! – улыбнувшись, произнёс старик.

– А это? – Димон указал рукой на странное одеяние.

– Это, Димитрий, считай спецодежда, вроде костюма «химзащиты» или скафандра у космонавтов. Я её во время серьёзной работы всегда надеваю. А сейчас у нас с тобой работа очень серьёзная намечается, и у меня, и у тебя. Впрочем, ты можешь свободно от участия в ней отказаться, вернуться туда, – он показал куда то Димке за спину – и завтра утром проснуться, позабыв о происшедшем как о плохом сне.

Димка обернулся посмотреть куда показал ему старик и обомлел. Позади него, на топчане у стенки, лежал он сам – Димка-Димон. Рыжий, скукожившийся под одеялом-шинелью, со следами переживаний последних дней на серовато-бледном осунувшемся лице. Димка осторожно протянул руку, желая притронуться к лежащему самому себе, но его рука прошла сквозь плечо лежавшего, словно сквозь воздух, не встретив никакого препятствия. Димка посмотрел на старика.

– Это кто? – он показал пальцем на лежавшего себя.

– Это ты. Точнее, твоё тело. А это – ты сам, сидишь и разговариваешь со мной, – ответил старик.

– А как это может быть, что меня два?

– Нет, внучок Димитрий, ты один. Просто в материальном мире люди вынуждены обитать в материальном теле, такой уж это мир. Ну, примерно как океанологи в батискафе в глубине океана. Или лётчики в самолёте в воздушном пространстве. Понятно?

– А я сейчас в каком мире нахожусь, разве не в том же, что и всегда? – удивился Димон.

– И в том, и не в том. Ты сейчас, чтоб тебе понятнее было, находишься в мире нематериальном, можно сказать, в параллельном пространстве, в другом измерении. Оно пронизывает наш земной мир, как радиоволны, магнитные поля или как проникающая радиация, что ли. Только простирается это пространство гораздо дальше нашего земного материального мирка. Представь себе аквариум, в котором живут рыбки и который и есть весь их мир. За пределами аквариумного мира рыбки существовать не могут – стенки аквариума не дают, да и дышат-то они только в воде. А вокруг этого аквариума существует пространство комнаты, дома, города, страны, Земли, Солнечной системы, нашей галактики и всей необъятной Вселенной. Вот примерно также соотносятся наш земной мир и внеземное нематериальное пространство, назовем его – Вечностью.

– А вы сейчас тоже без тела? А ваше тело где? – Димон посмотрел вокруг себя, затем в сторону дальней комнатки.

– Я, брат Димитрий, всё ещё пребываю в потрёпанном «батискафе» своего тела. Просто мне дана возможность особого общения с миром Вечности, иногда, вот как сейчас – напрямую, иногда другим способом. Это, можно сказать, моя работа – общение с миром Вечности. И мне для этой работы необязательно покидать свой «батискаф». Кстати, Марина твоя сейчас тоже находится в этом, внеземном пространстве, в определённой его части. И у неё там есть проблемы. Собственно, поэтому я и попросил Того, Кто решает такие вопросы, дать тебе возможность попробовать оказать ей необходимую помощь. Как видишь, мне в этой просьбе не было отказано. Но ты должен сам принять решение – идти-ли на помощь твоей Принцессе или нет. Предупреждаю – дело это очень непростое, опасное и с непредсказуемым результатом. И ты, и она можете не вернуться в ваши земные тела, потерять последний контакт с ними, и тогда ваши тела станут просто трупами, со всеми обычными для смерти тела последствиями.

– А что будет с нами происходить там, в Вечности? – тревожно спросил Димон.

– Это тоже непредсказуемо. Возможны самые различные варианты. Всё будет зависеть от принятых вами решений. Проблема в том, что ни ты, ни Марина не подготовлены к встрече с миром Вечности, вы даже не представляете себе, как этот мир устроен, и не знаете, как себя вести, чтобы не попасть в место страданий. Вечных, кстати. В мире Вечности и страдания, и счастье – вечны. Дело в том, брат Димитрий, что готовиться к встрече с Вечностью нужно в мире земном. И чем раньше, тем лучше. Однако очень малое количество людей даже задумывается об этом. И попадая в мир Вечности, люди оказываются неподготовленными к встрече с ним. Хотя для желающих познать этот мир Вечности, ещё в земной жизни доступна вся необходимая информация.

– А где её можно найти, эту информацию? В Интернете? – спросил Димка.

– И в Интернете тоже. Сейчас, Димитрий, у нас уже нет времени на объяснения, скоро появится Вестник. Ты должен принять решение – пойдёшь ли ты на риск земной смерти и неопределённого пребывания в Вечности ради возможной, повторяю – лишь только возможной – помощи Марине. Нет гарантий даже в том, что ты сможешь до неё добраться, а, добравшись, успеешь и сможешь ей помочь.

– А если всё-таки смогу?

– Тогда вы получите шанс вернуться в земной мир и приготовиться к встрече с Вечностью более основательно, возможно даже прожив при этом долгую и счастливую земную жизнь.

– Вместе?

– Не знаю.

– Хорошо. Всё понял. Я пойду за ней.

– Ну что ж! Ты принял решение. Здравствуй, Вестник!

– Здравствуй, Афанасий! – раздался голос за спиной у Димона.

Голос прозвучал спокойно и приветливо. Димка обернулся и увидел стоящего за его спиной Вестника. Он был высок, статен, красив неброской какой-то, не «голливудской» красотой. Высокий лоб, умные глаза, русые волосы чуть ниже плеч, мягкая полуулыбка на губах. Одет он был во что-то длинное, темно-зелёного с малахитово-изумрудными переливами цвета, на поясе висела небольшая, похожая на кобуру, сумка. Сила какая-то чувствовалась во всём его облике, сила, доброта и спокойствие. Димка как-то сразу расположился к этому Вестнику, чувство доверия и защищённости возникло у него в его присутствии. «Был бы у меня брат такой!» – подумал про себя Димон. Вестник улыбнулся и посмотрел на Афанасия, тот тоже улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой.

– Рано ему знать. Потом, – затем повернулся к Димону. – Знакомьтесь: это Димитрий, это Вестник. Он пойдёт с тобой, Дима, будет охранять тебя и, где возможно, помогать.

– Типа – телохранитель? – обрадовался Димка.

– Вроде того. Правда, поскольку тело твоё остаётся здесь, то получается просто – хранитель. Вестник-Хранитель! Так?

Вестник с молчаливой улыбкой кивнул.

– Значит, так, запоминай, Димитрий! – старик Афанасий стал серьёзным и собранным. – Сейчас вы отправитесь в экспедицию, в те места, где должна быть Марина. Твоя задача, во-первых, отыскать её, во-вторых, помочь ей принять решение пойти за тобой. И то, и другое будет непросто, там поймёшь, почему. Кроме того, необходимо избежать опасности застрять там самому – про последствия я тебе уже говорил. Слушайся Вестника, в определённые моменты он сможет тебе помогать. Но, далеко не всегда. Всё будет зависеть от принятых лично тобой решений. Слушай своё сердце, оно поможет тебе различить ложь. И вот ещё, запомни эти «пять слов», – старик Афанасий произнёс непривычные для Димкиного слуха слова, – повторяй их как можно чаще, особенно в трудную минуту.

– Это что, заклинание? – спросил Димон.

– Нет, это призыв. Эти слова помогут тебе сохранить ясность ума и получить помощь Того, Кто Один только будет способен тебе помочь в самом безвыходном положении. Ты запомнил эти слова?

– Запомнил.

– Тогда идите, – старик поднялся и прочертил по воздуху некий знак в направление Димона, – я буду здесь стеречь твоё тело, и, по возможности, помогать тебе отсюда. Успеха тебе, Димитрий!

– Как обычно, сначала в Верхний Город? – обратился к Афанасию Вестник.

– Нет! Только Смотровая Площадка и сразу в Терминал! Встречающего тоже не будет, ты будешь один, – ответил старик.

– Хорошо! – Вестник повернулся к Димону, взял его за плечо и снова улыбнулся. – Пошли, Димитрий!

– Пошли! – ответил Димон и впервые произнёс в уме наказанные Афанасием «пять слов».

ГЛАВА 5

Картина, представившаяся взору Димона, поразила его, не смотря даже на то, что его воображение было основательно «разработано» чтением фантастики и эффектами новейших компьютерных игр.

Он вместе с Вестником-Хранителем стоял на какой-то возвышенной плоской поверхности, вроде небольшой площади или скорее, – поляны. Вся эта поверхность была покрыта незнакомой Димону, необыкновенно мягкой и нежной на ощупь растительностью, то расстилающейся под ногами подобно пышному разноцветному ковру, то кустящейся гирляндами благоухающих головокружительными ароматами неведомых цветов, то взлетающей ввысь стрелами кипарисоподобных стволов, осыпанных пушистым покровом листьев, переливающихся отблесками перламутра.

Как они с Вестником оказались здесь, Димка даже не успел заметить. Не было никакого движения, полета через пространство или ещё в какой-либо форме перемещения сюда из стариковой сторожки. Только что (а, может быть, уже и века назад?) они стояли возле топчана, покрытого старым тулупом, говорили со стариком Афанасием, и вот – перед ними потрясающие воображение, необъятные пространства, поражающие, насколько видит глаз, разнообразием пейзажей.

Посверкивающие снеговыми шапками вершин горные гряды переходили в поросшие яркой зеленью долины, те окаймлялись густыми зарослями джунглей или песчаными дюнами пустынь. Цепи озёр искрились рябью поверхности, большие и маленькие реки и речушки протекали в разных направлениях, ближе к линии горизонта, точнее, на пределе видимости глаза – виднелись широкие пространства морей, местами разрежённые пятнами островов. Некоторые пейзажи напоминали скорее лунные или марсианские. Словно всё многообразие земной и не только земной природы наполняло собой здешний необыкновенный мир, залитый ярким, неизвестно откуда струящимся, но, в то же время, очень мягким, ласкающим зрение светом.

Вглядываясь вдаль и поражаясь своей способности видеть на громадные расстояния, Димка заметил, что окружающие их поляну бескрайние просторы населены. И среди горных отрогов, и по берегам водоёмов мелькали и двигались фигурки людей и животных, порой по отдельности, порой целыми скоплениями. Заметны были и различные по форме и размеру постройки.

– Где мы? – повернувшись к Вестнику, спросил восхищённый открывшимся зрелищем Димон.

– Это место мы называем Смотровой Площадкой – ответил Хранитель – отсюда начинает осмотр этого мира всякий вновь прибывающий сюда перед посещением Верхнего Города и других здешних обителей до того как отправиться в Переходный Терминал. Но таким маршрутом идут только перешедшие сюда из земного мира навсегда, мы же с тобой отправимся в Терминал прямо сейчас.

– Подожди! А это что, и в правду там рыцарский замок на скале вон у тех гор?

– Да, это замок, и в нем живут обитатели.

– А вон там, на берегу озера, это что, римская вилла? Вон та, которая под черепичной крышей?

– Да, это римская вилла. Здесь есть всё: и замки, и виллы, и пещерные города, и приморские поселения, дворцы и лесные избушки, и ещё бесчисленное множество такого, чего человеческая фантазия не способна вообразить. Хотя, то, что ты видишь, это лишь Нижние Долины, причём самый их край.

– А ты видел и знаешь весь этот мир?

– Нет, Димитрий! Он необъятен. Я видел много, но лишь малую часть того, что здесь есть. Я ведь бываю только там, куда меня посылают, таково моё служение. Тебе нравится здесь?

– Не то слово! Я просто обалдеваю! Это круче любого «фэнтэзи»! Мне кажется, что я когда-то уже был здесь, наверное, во сне, или, может быть, даже и родился здесь и где-то тут, недалеко, мой настоящий Дом... Офигенная красота! Типа, классно тем, кто здесь живёт! Наверное, они все тут счастливы...

– В этом ты прав, – согласился Вестник, – все они счастливы. Счастливы, потому что здесь все друг друга любят. Здесь живут те из людей, кто научился по-настоящему любить и сделался любвеобильным, то есть главным качеством своей души сделал Любовь. А Любовь и создаёт всю красоту здешнего мира, хотя эти Долины ни в какое сравнение не идут с красотой Верхнего Города и его окрестностей. Запомни то, что ты видел сейчас, – память об этом тебе пригодится. Тебе хотелось бы поселиться здесь навсегда?

– Ещё бы! Вон в той римской вилле или вон в том замке, или... да, вообще-то, всё равно где, лишь бы тут! И... с Маринкой! Только это невозможно...

– Здесь возможно всё, Димитрий, и очень многое зависит от тебя самого. Мы направляемся в Терминал. Сейчас закрой глаза и повторяй про себя те «пять слов», что даны тебе Афанасием.