Текст книги "Год Чёрной Обезьяны"

Автор книги: Александр Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Валет подчинился. Инспектор шагнул к нему, спрятал его "Макаров", и вынул из кармана наручники. Он мрачно разглядывал своего недруга.

– Руки сюда давай! Живо!

Один наручник защёлкнулся на запястье. У инспектора это получалось небыстро: левая рука его всё ещё была перебинтована. Сидящие за соседними столиками разглядывали эту группу с настороженным интересом.

Валет вдруг схватил со стола стакан с оставленной кем-то водкой и выплеснул содержимое в лицо инспектору. Красиков вскрикнул от неожиданности и спустил курок. Пуля ударила в одну из бутылок на витрине. Осколки стекла и капли виски брызгнули во все стороны.

Ударом в челюсть Валет повалил инспектора на пол. Открыв глаза, тот увидел дуло.

– Ключ сюда! – Прохрипел Валет.

Инспектор покорно запустил руку в карман. В дверях появились двое оперативников. Один из них вскинул пистолет и прицелился. Валет быстро схватил ключ и бросился к стойке. Пуля угодила в окно, сделав там аккуратную дырочку. Все, кто сидел в кафе, оцепенели от ужаса. Они не могли ещё ничего понять. Выглянув из-за своего прикрытия, Валет попытался взять на прицел Красикова, но инспектор уже забился куда-то под стол. Валет не успел выстрелить: пуля, выпущенная одним из оперативников, ударила в стойку, другая вдребезги разнесла бутылку у него над головой. Публика бросилась врассыпную. Каждый спасался, как мог. Какие-то девицы кричали, пронзительно и ужасно. Не теряя времени, Валет добрался до задней двери с надписью "Посторонним вход воспрещен". Ногой распахнув дверь, он быстро нырнул туда.

Глава 18.

Беляков поднялся, тихонько присел на кровати, стараясь не разбудить дремавшую рядом Лену, и аккуратно опустил ноги в уютные меховые тапочки. Набросил халат и, бесшумно ступая, вышел из комнаты. Дверь аккуратно прикрыл. Было еще темно на улице. Часовая стрелка больших часов на кухне покоилась на семи. Утренний Краснодар медленно пробуждался. Первые машины бежали куда-то, рассекая фарами темноту. Сонные еще прохожие торопились по своим делам.

Зевнув протяжно, Беляков полез в морозильник и вынул оттуда покрытую инеем бутылку смирновской. Он плеснул немного в чистый, из сушилки, стаканчик и проглотил залпом. Засунув назад бутылку, потушил свет на кухне и поглядел в окно. Потом вернулся в прихожую. Достал из кармана брюк "Вальтер", из другого кармана – глушитель. Мягкие лунные отблески из кухонного окна чуть-чуть рассеивали полумрак в коридоре. В зеркале напротив Беляков увидел слабый силуэт своего отражения. Холодный пистолет жег ему руку. Стараясь не шуметь, Беляков привинтил глушитель к стволу и взвел курок. Затаив дыхание, прислушался... Глухо. Только часы тикают на кухне, и назойливый ветер гудит в окне, заглушая шум бегающих там машин. Беляков на цыпочках, как привидение, пошел назад – в спальню. Тихонько отворил дверь.

В тяжелом полумраке комнаты он разглядел Лену. Голова ее покоилась на подушке. Он не промахнется. Беляков подошел ближе, и тут в лицо ему ударил свет. От неожиданности он зажмурился. Лена привстала с кровати. "Макаров" в руке ее не сводил своего глаза с частного сыщика.

– Выкинь, – сказала она спокойно. – Там все равно нет патронов.

Беляков повертел в руке "Вальтер", открыл обойму.

– Я его разрядила еще вчера, – так же тихо и безразлично добавила Лена. Мог бы и проверить.

– Действительно, – сказал Беляков озадаченно и отбросил пустой пистолет в угол.

Все, что произошло, плохо укладывалось в голове его. Он сейчас растерянно смотрел на подружку. Лицо у Лены светилось холодной ненавистью.

– Хотел меня кончить и выдать потом Красикову. – Лена надвигалась на него, не опуская ствола. – Вышел отсюда!

Беляков развернулся и покорно двинулся по коридору.

– Куда? – Он не оборачивался, ожидая в любой момент получить пулю.

– В ванную! Я тебя там запру.

Когда задвижка равнодушно звякнула за спиной детектива, тот поинтересовался:

– А как я потом выйду?

– Дверь сломаешь, – бросила Лена.

Она быстро оделась. Сунула за пояс беляковский "Вальтер".

– Возьми денег, – вдруг услышала из ванной, – в кармане плаща, во внутреннем.

Лена удивилась.

– За что?

– Просто так возьми.

Потом Беляков добавил:

– Возьми потому, что у тебя – нет, а у меня – много...

Аргумент прозвучал убедительно. Лена, покопавшись, нашла увесистую пачку купюр.

– Что, все?

– Все бери, – ответил Беляков без интереса. – И возьми еще на вешалке пуленепробиваемый жилет. Пригодится.

Лена спрятала в карман деньги, взяла в охапку жилет и раскрыла дверь ванной. Беляков увидел нацеленный на него пистолет.

– Замочишь меня на прощанье?

Лена медленно покачала головой.

– Зачем? Ты уже и так труп...

Она повернулась и, не опуская дула, распахнула дверь на лестничную площадку. Там было сейчас пусто. Где-то внизу гудел лифт. Лена шагнула туда в темноту и пропала. Беляков стоял, спрятав руки в карманах и слушал, как таяли вдалеке шаги.

Экскурс в прошлое.

–...то, что алкоголик – элемент антиобщественный, пережиток буржуазного общества, вы, дети, конечно, знаете. – Светлана Георгиевна обвела своими маленькими глазенками класс. – Я вам хочу рассказать о другом. О том, как пьяница губит не только себя и свое здоровье, но и здоровье детей. Ведь у них дети потом рождаются умственно неполноценными. – Учительница внимательно посмотрела на Артемину. Кто-то с соседних парт радостно и зло захихикал. – И главное, что вы должны понять – они не виноваты, что родились такими. – Глаза у учительницы были добрые, как у ласковой мамы... – Вы все должны помнить: то, что родились нормальными, это – счастье. – Светлана Георгиевна продолжала разглядывать Лену.

Одноклассники злобно шушукались. Слышался чей-то смех.

– Артемина! Про тебя!

– Артемина!

Лена сидела, собравшись в тугой комок. Не отрываясь, глядела в стену. Она старалась не видеть обезьяньи физиономии.

– Да, дети, – Светлана Геогиевна покачала головой печально. Она смотрела уже не на Артемину, а в класс. – Когда ребенок ненормальный, когда ребенок умственно неполноценный, это большое горе для родителей. – Казалось, она заплачет сейчас. – Очень большое, ребята, горе...

... Офис фирмы "Поиск" размещался в небольшом частном домике, неподалеку от Красной. Беляков в свое время подмазал нотариуса, и хозяин строения узнал, вдруг, что оно ему больше не принадлежит. Многомесячные хождения по судам больного семидесятилетнего пенсионера ничего не дали и окончились на тихом смиренном кладбище за чертой города.

Беляков владел собственностью уже больше года. Вход украшала строгая официальная табличка с трепещущим на ветру демократическим флагом и надписью: "Частная детективная фирма "Поиск". г.Краснодар". Рядом курил, примостившись на облезших ступеньках здоровенный рыжий детина. Под курткой за поясом у него, на всякий возможный случай, торчала рукоятка газового пистолета. Мера предосторожности эта была продиктована самой жизнью. Любой местный урка мог позариться на недешевую аппаратуру, что стояла в офисе.

Сейчас глава фирмы сидел, развалившись вальяжно в своем директорском кресле и давал интервью местной краевой газете в лице короткоподстриженной брюнетки. Он улыбался и томно глядел на молодую девушку, чем приводил ее в смущение. Статья была оплачена. Редакция получила деньги, и ей оставалось выполнить свою часть рекламного договора.

Беляков рассказывал, а в столе у него крутилась пленка вделанного туда портативного магнитофона. Сыщик никому не верил на этом свете и хотел после иметь запись. Магнитофон он включал всякий раз, как кто-нибудь входил в кабинет.

Стрелки часов над головой сошлись вместе и показали полдень.

Рыжий детина у входа поднялся, затянулся последний разок, и окурок полетел в кусты. Из-за угла, на той стороне улицы, показались трое в одинаковых серых костюмах. Красиков и пара оперативников. Охранник огляделся нервно. – Он и еще с ним пара, – сказал он, когда старший инспектор подошел вплотную. Корреспондентка еще какая-то. Интервью берет.

– Плевать! – Бросил Красиков. – Пойдем.

Рыжий достал радиотелефон и надавил кнопку.

– Алле, – сказал он спокойно, – тут клиент. Хочет, чтобы жену его проверили. Боится, что не то что-то.

Слежка за неверными или же подозреваемыми супругами – основное, чем занималась контора. И рыжий, успевший там поработать пару месяцев, хорошо это знал.

Он увидел, как один из милиционеров достал пистолет и, не теряя времени, испарился. Железная дверь тяжело скрипнула и открылась. На пороге появился заспанный парень в джинсовке. Протяжно зевнул и тут же грохнулся на пол, сваленный двумя пулями. Все трое с пистолетами наготове быстро вошли внутрь. Красиков первым оказался в проеме. Быстрая пуля свистнула у его уха и ударила в стену, стряхнув на пол белую, как снег штукатурку. Инспектор нырнул и спрятался за массивным дубовым шкафом, держась за рукоятку своего "Макарова". Охранник пустил наобум еще две пули и скрылся в проеме двери. Пригибаясь, он добрался до комнаты, где затаившись сидели Беляков и насмерть перепуганная журналистка.

Как только голова сыщика оказалась в дверном проеме, дуло "Парабеллума" повисло у его носа. Беляков держал пистолет двумя руками.

– Это – я, – детектив растерянно смотрел в черный глазок ствола.

– Вижу, – Беляков быстро убрал оружие.

– Там – Красиков, – сказал детектив, устраиваясь на полу рядом. С ним еще двое. Колян нас продал. Это благодаря ему менты здесь.

Беляков молчал.

Журналистка сидела, обхватив руками колени и пыталась соображать.

– Что здесь происходит? – Спросила она наконец, глядя то на одного, то на другого. – Кто-нибудь мне объяснит?

– Заткнись! – Беляков ткнул ей в лицо указательным пальцем. – Заткнись и не высовывайся!

Красиков и его люди расположились в соседней комнате.

– Беляков! – Прозвучало оттуда. Это был старший инспектор. – Выходи! Мне надо поговорить с тобой.

– Говори оттуда. Я слышу.

– Если выйдешь сейчас и не будешь выделываться, останешься в живых, пообещал инспектор.

Беляков не отвечал.

– Предупреждаю, – продолжал Красиков. – У меня нет времени ждать. Выходи быстро, если хочешь, чтобы мы разошлись мирно.

– Спрашивай оттуда! – Беляков не сдавался. – Что тебе надо?!

– Ты что, надеешся на чью помощь?! Хочешь протянуть время?! Лучше выходи! Это без толку! Обещаю – пальцем тебя не тронем, если сам выйдешь!

– Он сейчас милицию вызовет, – сказал оперативник, что сидел рядом, и тут же мрачно захохотал, довольный шуткой. Но никому из осажденных в беляковском офисе весело не было.

– Слушай, шерлок холмс, – это снова был Красиков. – Твоя контора мне на хрен сдалась. Мне нужна Артёмина. Ты обещал ее сегодня утром – живую или труп. Сейчас – обед.

Беляков ответил не сразу. Молчал, разглядывая ствол своего "Парабеллума".

– У меня нет Артёминой! – Бросил он наконец. – Не вышло.

Красиков переглянулся со своими коллегами.

– Издевается. – Подвел он итог.

Канонада выстрелов намертво заложила уши всем, кто сидел в офисе. Несчастная журналистка согнулась чуть ни до земли и обхватила руками голову. Волосы ей обсыпало осколками вазы и белой пылью побитой пулями штукатурки. Один из оперативников появился в проеме двери. Вскинув руку, выстрелил в детектива, что прикрылся шкафом. И тут же грохнулся на пол, схватившись за простреленное бедро. Детектив прицелился, но следующая пуля разнесла ему голову. Мозги, кровь брызнули во все стороны, большими каплями осев на оконном стекле. Беляков взял на мушку инспектора, но, увидев нацеленные на него два дула, замер.

– Брось ствол! – Внятно произнес Красиков. – Если спустишь курок, у тебя никаких шансов.

Беляков понял, что тот не врет. Он выкинул пистолет в угол комнаты. Уже через пару минут сыщик и его бывшая интервьюерша сидели, крепко привязанные к своим креслам. Красиков хмуро прохаживался взад и вперед по комнате. Раненный оперативник сидел в углу и, кряхтя от боли, перевязывал ногу. Его коллега курил, усевшись на беляковском столе.

– Ну?! – Красиков собрался с мыслями и подошел к Белякову вплотную. – Я жду.

– Чего? – Беляков искоса посмотрел на инспектора.

– Не придуривайся. – Красиков покачал головой. – Где Артемина? Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? – Это жалобно подала голос привязанная журналистка.

Красиков развернулся и, вытащив пистолет, ткнул ей стволом в глаз.

– Заткнись! – Прошипел он. – Заткнись, или я выпущу тебе мозги!

Лицо у несчастной сделалось белым. Единственный открытый глаз ее смотрел не мигая на прижатый к курку палец.

Красиков опустил пистолет. Потом повернулся опять к Белякову.

– Итак, – произнес он медленно. – Скажешь мне, где Артемина или выбить тебе сначала зубы?

Потом развернулся, вдруг, и, что было силы, засветил рукояткой в челюсть. Беляков стукнулся о стену головой и чуть не лишился сознания. В ушах звенело. Перед глазами поднялся туман, бежали в разные стороны розово-желтые кружочки. Инспектор плеснул ему в лицо из графина.

– Теперь понятнее?

Беляков поднял глаза на инспектора. Просочившись между губами, изо рта у него потекла кровь.

– Можешь меня сразу прикончить, – выдавил он. – Я все равно ничего не знаю. Она просто ушла от меня. Куда – не сказала. Большего ты не услышишь.

Инспектор отступил назад.

– Хорошо, – сказал он вдруг. – Я верю.

Потом прошелся по комнате. Беляков наблюдал за ним.

– Когда она ушла? – Спросил Красиков.

– Сегодня утром. Около семи.

– Хорошо.

– Вы меня здесь не бросите, – услышал инспектор сзади.

Он обернулся. Раненный оперативник сидел на полу. Пистолет в вытянутой руке его глядел на Красикова. В глазах заплясали огоньки злобного безумия. По лицу струился крупными каплями пот.

Старший инспектор шагнул в сторону. Дуло по прежнему следило за ним. Он побледнел.

– Что ты хочешь этим сказать?

Раненный убежденно покачал головой.

– Вы меня не бросите здесь, – повторил он, бессмысленно глядя на инспектора сквозь мушку прицела. – Вы меня здесь не бросите.

Красиков увидел, как коллега его, что сидел на столе, достает оружие... Громыхнуло дуплетом. Один успел пригнуться, и пуля продырявила стену над головой. Другой – нет. Теперь он лежал, разбросив руки и облитый фонтаном крови.

Красиков мрачно, не отрываясь, смотрел на труп. Потом отряхнулся.

– Хватит! – Сказал он. – Пора кончать!

Подошёл к столу и рывком вывернул из ящика на пол бумаги. Достал зажигалку. Чиркнул. Посмотрел, как дымок синей струйкой пополз к потолку.

– Шо ты хочешь делать? – Беляков похолодел от ужаса.

Журналистка извивалась, как только могла, пытаясь одолеть веревки.

– В понедельник у меня встреча в администрации края с генерал-майором МВД! – Закричала она. – Он все узнает, чем вы тут занимаетесь!

Оперативник добродушно усмехнулся, набивая анашой сигарету.

– Сегодня у тебя будет встреча с прадедушкой. – Он закрутил кончик косяка и подпалил его о язычок, что прыгал над крышкою беляковского стола. – Ему и пожалуешься.

– Пошли, – бросил Красиков.

Несчастная испустила вопль – такой громкий, какой только смогла. И продолжала дергать веревки, раскачивая туда и сюда кресло.

...Стихли шаги за порогом. Прогудела машина.

Беляков огляделся. Он посмотрел на пламя и понял, что потушить его он уже не сможет. Развернувшись всем креслом, он начал передвигаться назад. Девушка видела это. С безумной надеждой в глазах она наблюдала за его движениями. Когда Белякову удалось-таки справиться с одним из ящиков, он принялся посылать туда пальцы, пытаясь захватить то, что там было. Связанная журналистка не понимала смысла его действий, но соображала подспудно, что от этого зависит сейчас ее жизнь. Она вся подобралась и судорожно шевелила губами, бессильная чем-нибудь помочь Белякову.

И вот, наконец получилось извлечь из ящика письменного стола нечто. Это был большой складной нож, в костяной рукоятке которого пряталось, наточенное как бритва, лезвие. Руки у Белякова затекли, стянутые веревкой, кнопка ему никак не давалась. Минуты две он промучился, прежде чем из массивной и тяжелой, как кастет рукоятки выскочило наружу лезвие. Тем временем пламя, сожрав уже почти все бумаги, жадно облизывало письменный стол.

Сдавив дыхание, следила молодая женщина за тем, как Беляков пытается разрезать веревку.

Занавеска вспыхнула так, словно была из ваты. Огонь все сильнее распостранялся вокруг. Комната наполнялась дымом; оба – Беляков и журналистка уже начинали кашлять от едкой гари, что забивала нос и разъедала глаза. Девушка вскрикнула от бессильного ужаса: раскрытый нож выскользнул из рук Белякова и сейчас лежал на полу. Подумав секунду, тот оттолкнулся от стены ногами, качнулся и тяжело ударился спиною о пол. У него чуть не вылетели все внутренности. Но удушливый дым все активнее распространялся по комнате, и Беляков понимал, что времени у него осталось немного. Ковер, на котором он лежал сейчас, медленно тлел, и пламя подбиралось все ближе.

Намертво привязанная к креслу несчастная репортерша, не отрываясь, следила за каждым движением. Она была бессильна чем-то помочь. Дым дурманил, слепил глаза, и не отпускала одна мысль: стоит только сейчас отключиться, и это конец. Это – смерть.

...Но вот, веревки треснули. Пошатываясь, как пьяный, детектив поднялся на ноги. И сразу же поперхнулся дымом. Чуть не упал. Потом отшвырнув нож, подхватил кресло и с размаху бросил его в дверь, уже объятую пламенем. Дверь распахнулась, тяжело закачавшись на петлях. Беляков двинулся к выходу. И тут только до связанной журналистки дошло окончательно: ее участь здесь никого не интересует.

– Стой! – Закричала она, задыхаясь от ужаса и от дыма. – Назад! Освободи меня!

Беляков остановился и поглядел. В голове у него что-то провернулось. Он подошел к журналистке, подобрал нож с пола и одним взмахом рассек веревки.

Спотыкаясь, оба вышли наружу. Здесь ноги у несчастной подкосились сами, она опустилась на траву. Не глядя на нее, Беляков побрел к своей машине.

Глава 19.

Лена брела по улице. Старалась идти не быстро, чтобы не обращать на себя внимание редких прохожих. То и дело осторожно оглядывалась. Руку она держала в кармане плаща, который ей достался от Белякова. Пальцами согревала влажный ствол "Вальтера". Это и еще тяжесть пуленепробиваемого жилета под курткой чуть-чуть успокаивали. Лена понятия не имела, куда направляется. Покинуть город она уже не рассчитывала. Догадывалась: вокзалы и все возможные дороги-выезды из Краснодара – под милицейским контролем. В голове гудело после вчерашнего, а на душе было тошно. И не помогла оправиться чашка кофе, что заменила завтрак.

Кучерявыми хлопьями падал снег, все было кругом запорошено, и прохожие передвигались по тротуару медленно, боясь подскользнуться. Машины тоже не торопились, пробегая по отутюженной белой от снега мостовой. Лена обернулась на магазинную витрину. Большой плакат разноцветными буквами поздравлял ее с новым 1993-им годом. Рядом опирался на свой обычный бумажный посох Дед Мороз. В другой руке он держал мешок, в котором, как считалось, были подарки. Возле стояла Снегурочка, такая же бумажная, но только размером поменьше – как и положено Снегурочке. На небольшой елке, усыпанной ватой, что изображала снег, скромно блестели четыре шарика. Лена вспомнила, что когда-то Новый Год был ее любимым праздником. Еще она подумала о том, что сегодня уже двадцать девятое число.

...– Можно?

Красиков поднял голову. Симпатичная, ярко накрашенная брюнетка уверенно вошла в кабинет. Инспектор осторожно оглядел ее.

– Да-да. – Он отодвинул в сторону папку с бумагами. – Вы – Света?

На девушке была пожеванная временем кожанная куртка и мятые джинсы.

– Света, – она кивнула и бухнулась в кресло напротив инспектора.

Красиков продолжал изучать гостью. Та, посмотрев на него, отвернулась. Над вид Свете едва ли исполнилось восемнадцать. Ее маленькие белые ручки, мягкий спокойный голос наводили на инспектора сильные сомнения в том, что эта девчонка может кого-то убить.

– Знаешь, о чем пойдет речь?

Света кивнула. Он продолжала смотреть в сторону.

– Мне обо всем рассказали.

Красиков передвинул с места на место пепельницу.

– Зайдешь с черного хода. Вернешься так же. Я тебя подожду внизу. Сделать все нужно быстро и точно. Ошибка будет тебе стоить жизни.

Света глядела на инспектора без интереса.

– Я знаю. – Хорошо, – Красиков сложил руки на столе. – Вопросы есть?

– Оружие покажите.

Инспектор достал из ящика стола небольшой автомат с коротким стволом и положил его перед собою. Света взяла автомат в руки, взвесила, повертела и начала быстрыми проворными движениями разбирать его на части. Красиков продолжал про себя удивляться.

– Поняла: никаких ошибок? – Повторил он, когда девушка, закончив разбирать автомат, также быстро собрала его обратно.

Та резко вдруг вскинула ствол и нацелила его инспектору чуть ниже левого глаза. Дуло повисло в воздухе. Палец лежал на курке. Красиков побледнел. Он не отрываясь смотрел в лицо килерше, в ее сухие холодные зрачки. Света убрала оружие.

– Моя мать ошиблась, – сказала она спокойно. – Когда родила меня на этот свет.

...Лена завернула в какое-то небольшое кафе. Просто надоело бродить, захотелось посидеть в тепле. Она взяла кофе и примостилась за столиком у окна.

Здесь в этот час было пусто. За соседним столом только сидела компания безобразно раскрашенных девок. Они пили коньяк и закусывали его шоколадом. Лена могла слышать их беседу.

– "Марс" – это гадость, – заявила одна, что сидела к Лене спиной. – Я только "Сникерс" ем.

– "Сникерс" – тоже гадость, – это было мнение тощей, как мумия, рыжей девки напротив.

Лену перестал интересовать разговор, и она углубилась в свои размышления, не заметив, как к ее столику подошел кучерявый парень с одиноким блуждающим взглядом.

– Можно? – Это прозвучало даже как-то заискивающе. В руке он держал стакан с коктейлем, где плавали кусочки пожеванного мандарина и торчала пластмассовая соломинка.

– Пожалуйста, – Лена без всякого интереса пожала плечами.

Барменша – дама лет двадцати пяти с потухшими глазами и с сигаретой во рту включила негромко музыку. Из простуженного динамика запела Марина Журавлева. Песня была про звездную ночь.

Парень устроился напротив Лены и принялся медленно тянуть свой коктейль, искоса на нее поглядывая. Лена смотрела в сторону. Одна из девиц за соседним столиком поднялась с места и, разглаживая юбку, сказала:

– Ну, я пошла в туалет. Пойдешь со мной?

Это она пригласила подружку, что сидела рядом. Та охотно встала из-за стола.

Они направились к женской уборной. Парень чуть наклонился и хитро посмотрел на Лену.

– Развлекаться пошли, – прокоментировал он негромко – так, чтобы не слышали за соседним столиком. Потом доверительно улыбнулся девушке и тихо продолжил: – Это – шлюхи. Они с мужиками – за деньги, а между собою – за так. – Он захихикал. – Им мужики до того надоедают, что за бесплатно они уже не согласны.

Лена слушала, устало на него глядя. Парень понял – ловить здесь нечего. Допив коктейль и рассказав еще что-то, тоже – тихонько, он попрощался и вышел. Лена проводила его сонным пустым взглядом и уставилась в окно, забыв про остывающий кофе. Сквозь грязное замызганное стекло она видела, как ветер с тяжелым свистом сбивает капли с ветки какого-то окоченевшего дерева. Суетливые голуби копошились в снегу и искали там что-то, видимо, для них съедобное.

В кафе заявился ещё один посетитель. Лена глянула и... ее сразу – как провели холодным лезвием. Она его узнала. Это – Эдик, бывший телохранитель Ахмета. Они не были никогда знакомы, но Лене как-то показывали его в ресторане – он квасил тогда в компании со своими приятелями.

Небритый, стриженный под Арнольда кавказец в обтертой кожанной куртке и в широких спортивного вида штанах. Он деловой походкой – вразвалку, прошелся по кафе, поймав на себе заинтересованные взгляды с соседнего к Лене столика. Перекинулся парой слов с барменшей, взял сто грамм коньяка и уселся в сторонке, никого вокруг не замечая.

Лена залпом опрокинула холодный кофе, пригладила волосы и, стараясь игриво покачивать бедрами, двинулась вперёд.

Эдик искоса и удивленно поглядел на незнакомку. Лена ослепительно ему улыбнулась и приземлилась напротив. Эдик выжидательно глядел на нее, поигрывая граненным стаканом. Лена чуть-чуть наклонила голову и зашептала таинственно:

– А меня ты не угостишь?

Эдик разглядывал Лену.

– Чего ты хочешь?

– От кофе не откажусь. – Она лукаво улыбнулась.

Эдик подумал немного, и, обернувшись, щелкнул деловито пальцами.

– Свет! Кофе принеси. Лена опять улыбнулась. Эдик внимательно ее рассматривал. Из туалета, отряхиваясь, вывалили две девицы. Лена подумала, что они управились довольно-таки быстро. Эдик достал из кармана куртки пачку "Кэмела".

– Будешь? – Предложил он Лене.

Та медленно покачала головой. Отказалась:

– Берегу здоровье.

– А! Все одно – подыхать!

Эдик сунул себе в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и, выпустил дым в сторону. Появилась барменша, которую Эдик назвал Светой. Она молча поставила на стол неполную чашку дымящегося кофе.

Лена покосилась внимательно на дверь уборной.

– Не хочешь в туалет? – Негромко спросила она.

Эдик удивился.

– Что, прям сейчас? Здесь?

Лена, хихикнув, пожала плечами.

– А чем плохо?

Эдик отхлебнул ещё коньяка, потом раздавил сигарету о грязную заржавленную пепельницу.

– Идём.

Лена встала и, плавно качнувшись, двинулась к затёртой выпачканной двери общественного сортира. Эдик шёл позади. Девицы смотрели на Лену с нескрываемым отвращением. Дверца хлопнула у Эдика за спиной, и он остановился. Лена развернулась к нему. Эдик моргнул. Тяжелый ствол "Вальтера" повис у его носа.

Вернувшись домой, Красиков разделся, бросил где-попало вещи и двинул под душ. На кухне бухтело радио: Ельцин в новостях радовался из далекой Москвы своему несостоявшемуся низложению. Инспектор расположил пистолет на полочке между шампунями и минуты две стоял, не двигаясь, под обжигающе холодными струями. Прикрутив воду, он услышал, как из прихожей осторожно защелкал дверной замок. Красиков снова открыл кран. Подобрав пистолет с полочки, он вышел в коридор. Свет в ванной оставил включенным.

Замок пощелкал еще, и дверь в подъезд медленно приотворилась. В щели образовалось лицо со шляпой, низко надвинутой на глаза. Потом – рука и револьвер с глушителем. Поймав шум падающей воды, киллер направился в ванную, не опуская пистолета. Заглянув туда, успел только удивиться. Думать времени не осталось: пуля разнесла ему голову.

– Только одно движение, и ты – труп. – Лена шагнула назад, тихо взведя курок. Лицо ее словно окаменело. Холодные пустые глаза в упор разглядывали Эдуарда. Постояв так молча, она вдруг засветила ему рукояткой в висок. Оглушенный, чуть не лишившись сознания, тот тяжело опустился на пол. Встал на колени. Держа пистолет в правой руке, Лена обошла Эдика и с силою ткнула ему стволом в бок. Левой она прищелкнула на двери задвижку. Потом быстро ощупала пленного.

– Деньги в правом кармане брюк, – сказал тот спокойно, глядя, как тускло поблескивает лужа в углу.

– Себе оставь. – Тихо ответила Лена.

Пальцы ее наткнулись на что-то твердое и объемистое. Наружу был извлечен "Вальтер". Лена сунула его себе в карман. Потом она нашла складной нож. Надавила на кнопку. Скупо блеснув, из рукоятки выпрыгнуло холодное лезвие. Огоньки, переливаясь, играли в неярком свете, что падал с улицы через разбитое окошко под потолком. Лена закрыла нож и сунула его следом за "Вальтером".

– Что тебе нужно? – Пробормотал Эдик. – Если бы ты знала, кто – я, поискала б другого фраера. – Он помолчал, потом добавил, – завтра тебя отвезут в морг. Как неопознанный труп. Если ты...

Кончить он не успел. Получил ногою по почкам.

– Заткнись, сука! – Лена прошипела ему в ухо.

Она схватила Эдика левой рукой за волосы и прочертила физиономией по холодной шершавой стене. Там отпечатался не слишком видный в полумраке клозета мутно-кровавый след.

– Ненавижу мразей!

Лену было теперь не узнать. Лицо ее почернело от ненависти.

Эдик пошевелил израненными губами. Хотел что-то сказать, но его еще раз уткнули носом в стену.

– Заткнись!

Эдик молчал, ожидая, что произойдет. Кровь стекала с его лица и капала на куртку. Лена переводила дыхание.

– А теперь – говори, – прошептала она, еще сильнее вдавив ствол ему в ребра. – Говори, кто перестрелял редакцию "Дем. Кубани".

Эдик искренне удивился.

– Какая редакция? Какая Кубань?

И получил еще раз физиономией в стену.

– Я тебе, сука, сейчас все мозги вышибу! – Лена чуть не задохнулась от ярости. – В сортире подохнешь!

Эдик молчал, он обдумывал. Потом его, вдруг, осенило:

– Ты – Артемина.

Лена застыла. Отошла назад. Она затаилась, но молчание ее говорило больше сейчас, чем любые слова. Эдик усмехнулся зло. Кровавые губы его жутко скривились.

– Ты уже в могиле. – Произнес он тихо. – Может еще денька два по земле погуляешь, но долго ходить не будешь – точно. – Он помолчал, потом продолжил: – Я тебе ничего не скажу – даже то, что знаю. Хотя знаю я мало. Ты можешь меня сразу грохнуть – это тебе все равно не поможет. – Он медленно покачал головой. Так качает врач, разговаривая с безнадежным больным.

Несколько мгновений Лена не двигалась. Она и хотела бы – не могла. Потом проснулась. Обеими руками поймала голову Эдика и колотила о стену.

– Заткнись, падаль! – Шипела она, задыхаясь. – Заткнись!

Что-то где-то тихонько пропикало. Лена остыла. Опустила руки. Это были всего лишь часы. Они не понимали того, что здесь происходит и просто сообщили время. Лена отошла в сторону, прижавшись к углу. Посмотрела на свои руки. Пахло ужасно. Все здесь было посыпано какой-то зловонной гадостью, которая должна была забить тяжкий запах клозета. Но она не забивала, а только смешивалась с этой вонью. Сквозь мутно-сиреневый полумрак Лена различала здорово: руки ее были в крови.

Экскурс в прошлое.

Волна зашипела и тихо ударила в берег, разбросав во все стороны мелкие соленые брызги. Лена подошла ближе и, сняв шлепки, шагнула медленно в холодную прозрачную воду. Потом посмотрела вверх. Стояло раннее утро. Начало июля. На пляже в этот час было пусто.

Наверное, вот так выглядело все когда-то, – подумала Лена, – когда людей еще не было. Когда-то очень давно.

Море уходило до самого горизонта – насколько хватало глаз. Издалека долетали пронзительные крики чаек. Над водой висели два неподвижных пуховых облачка, похожие на задумчивых барашков. Наверное, Адам и Ева были счастливы в этом своем райском Эдеме. Но только все это теперь ужасно давно.

Лена вышла из воды и опустилась на прохладные, еще не согретые солнцем камни. Поежилась. Утренний ветерок тихонько, играючи, пощекотал ее по спине. Потом убежал. Лена, не отрываясь, смотрела туда, где за бесконечной морской синью скрывались далекие неведомые берега.