Текст книги "Он был богом. Исток"
Автор книги: Александр Блэйн
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Блядь, – закричал Себастьян и рывком побежал в класс. Одно дело прийти на урок за 10 минут до окончания, а другое – явится, когда уже он закончился. Это опять таки неминуемые разборки, хоть и решить их можно, но это трата времени, лишних средств, на которые он был скуп, и вызов отца в школу, которого он не хотел бы беспокоить по таким мелочам.
…
В офисе
– Дмитрий Сергеевич, – попытался Никита нарушить молчание, но начальник был непреклонен.
Он все так же беспрекословно листал бумаги, будто Никиты вообще не было в кабинете. Никита не знал, как себя вести. Чем дальше, тем чувство неловкости и непонятности заселялись у него в душе. Он пристально смотрел на начальник и каждую минуту хотел его спросить, но тот и близко не подавал виду.
– Извините, Дмитрий Сергеевич, но, если я вам не нужен, то я пожалуй пойду, поскольку меня ждет работа, – сказал Никита, пытаясь обратить внимания начальника.
В действительности он не собирался уходить, ибо понимал, что если тот его вызвал, то на это явно была причина. Он всего лишь пытался привлечь внимание начальника, но, даже после этого, тот все с той же скрупулезностью листал бумаги. Даже его спина прогнулась над ними, а под глазами повисли морщины от прищуривания. Никита встал, развернулся. Он всеми силами пытался тянуть время, как-то его продлевать, но видимо ничего больше не оставалось, как уйти. Никита отодвинул кресло и вышел прочь с кабинета. Теперь ему точно было не понятно, что хотел начальник. Он стоял за дверью в недоумении, что только что произошло и придется ли отвечать за его фриволничество, проявившееся в столь наглой манере и неуважении к руководству. Но по-другому, что сделать он не знал. На душе стало тяжело. Появился небольшой осадок. Он вздохнул. Сзади щелкнула ручка двери. Это начальник. Никита насторожился. Сейчас его оштрафуют.
– Никит, – добродушным тоном отозвал Никиту Дмитрий Сергеевич.
Никита повернулся. Чувство тревоги становилось сильнее и более яркое. Он замер с испуганным взглядом и застывшими словами на языке. Ему не тяжело было их произнести, случись это в кабинете, но сейчас все по-другому. Понятно, что начальник никак не реагировал на него в кабинете, даже когда он и ушел, но тем не менее, тот его вызвал, а Никита решил взять инициативу в свои руки и уйти.
– Да, – еле смог он выдавить с себя.
– Ты знаешь в чем проблема? – все с тем же милым тоном продолжал его бос.
– Догадываюсь, – его голос звучал осторожно, пискляво, с опаской.
Начальник стоял почти вплотную. Никита с легкостью мог видеть даже ворсинки на его пиджаке. Он ощущал запах его духов. Столь любимы секретаршей, которая сама и выбирает его.
– К сожалению, нет. Не догадываешься. Проблема в том, – сказал начальник, притянув Никиту к себе. Тот поддался. Бос забросил ему руку за спину, а Никита стоял, как вкопанный, будто на нем повис суд небесный и пытался быть тише воды – ниже травы, – проблема в том, что мы слишком много работаем. Пойдем поедим.
– Что, простите? – спросил Никита, немного ошеломленный от услышанного.
– Есть хочу, говорю теб, – ответил бос. – Давай. Жду тебя внизу, в кафе, – сказал босс, и хлопнув Никиту по спине, отправился дальше. В руках он крепко держал синюю папку с бумагами, которую размашисто нес, а Никита все дальше продолжал стоять в оцепенении, с чувством непонимания и потерянности крепко засевших в глубине души. Не только была странная вся ситуация. Хотя это тоже, но то, что начальник позвал его есть – не менее странное. Он обычный сотрудник, не занимающий никакой супер должности, а здесь сам владелец зовет его есть, та еще и по имени.
Никита никогда не был трусом или слабохарактерным, но он был сторонником того, что у каждого человека есть свое место. И свое место он знал с точностью. Ему не приносило никаких затруднений с кем-то договориться, заключить какую-то сделку или дать ментам взятку. Нет. Это было не тяжело. Он все-таки был довольно сильным мужчиной морально, но не в этой ситуации, ибо его начальник был человеком совсем иного уровня, и от этого человека зависела непосредственно работа Никиты. Вот из-за этого ему и было страшно. Он и дальше стоял посреди офиса, оцепеневший от ситуации и в полной неопределенности, что делать. Мимо него проходили десятки людей, а он все также стоял.
…
В школе
Никита стоял у входа в класс, когда все его одноклассники большим потоком рванули с класса. Он хотел пройти тихо и быстренько забрать свои вещи, но толпа не то, что не дала ему войти в класс, а он и близко не смог подойти к двери. Так и стоял метров в 15, пока все выйдут. На душе было чувство тревоги. Если сейчас заметит его учитель, то все. Это капец. А так он бы, пока они бегут, зашел тихо, забрал под общий шум и вышел бы вместе с классом, но нет. И вот последние два человека. Дверь пустая. Учитель еще не вышел.
– Выбора нет, – думал он. Придется идти. Он шагнул. Преподаватель сидела за столом и делала пометки в журнале.
– Себастьян, – сказал он, не отводя глаз от журнала. Его рука все и дальше продолжала выводить слова. Его осанка была ровной, а движения спокойные и ровные. И тем не менее, ему не представляло никакого труда в одни момент и писать, и говорить со своим учеником. Себастьян насторожился. Было понятно, что теперь нужно вызывать отца в школу.
Егор Юрьевич не был из тех людей, с которым можно как-то договориться или че-то решить. Это был человек, снискавший себя, как правильный, не столь правильный, чтобы это доходило до маразма, но толика занудства все-таки присутствовала; немного строгий, не поддающийся на провокации и довольно гордый мужчина. В его гордости не было ничего сверх мерного, но цену себе он знал. Проще говоря, он был действительно МУЖЧИНА, не старый, но в возрасте, когда мужчины самые красивые, желаемые. Ни одна преподавательница, ни старшеклассница не могла пройти мимо, не взглянув на него без чувства восхищение. И он не мог. Он столь сильно любил женщин, красивых, молодых, с упругими телами и живыми глазами. Это была единственная его слабость. Но нужно отдать должное, Егор все же пытался с ней бороться, противостоять, ибо он женатый мужчина, пример идеала, на которого равняются. Пожалуй, именно это и помогало ему бороться: не то, что он женатый, но то, что он идеал. Чувство превосходства над людьми, что они черпают знания от него, и не с его слов, но с того, как он ходит, как выглядит, не давало ему право нарушить обет. Опять еже, гордость. Хоть ее и нельзя отнести к позитивным эмоциям, но именно она и помогала Егору в этой нелегкой борьбе.
– Да, Егор Юрьевич, – ответил Себастьян, остановившись возле доски. Рюкзак он так и не взял.
– Ты же понимаешь, – сказал учитель
– Да, понимаю. Отца в школу.
– Правильно, – в его голосе не было ни упрека, ни сожаления. Это просто правило, которое нужно соблюдать. – Можешь забрать рюкзак.
– Спасибо, – ответил Себастьян и подошел к столу. Его вещи были разложены. Никто не помог собрать. Он сложил все внутрь, забросил его на плечи и быстрым шагом пошел с класса.
– Стой, – отозвал его учитель, когда Себастьян уже был у выхода.
Он остановился у двери и повернулся к преподавателю. На этот раз Егор сидел уже лицом к Никите и смотрел на него, как на равного себе собеседника.
– А чего Лизы сегодня не было? – спросил он. Его глаза были широко открыты, и смотрели пытливо.
Какого хуя, – думал Себастьян. – Неужели и ты на нее запал. Спите что-ли. Блядь, кто же еще сунет.
– Без понятия, Егор Юрьевич. А чего спрашиваете то?
– Ну как же. Ее не было. Вот и спрашиваю, – ответил он. – Ну понятно, можешь идти. Спасибо, – в завершении сказал он и, повернувшись к журналу, продолжил и дальше писать.
Ага, твою мать, – думал и дальше Себастьян. – спрашиваешь, ибо не было. Хер там. О многих поверю, что так, но не о Лизе. Карины тоже не было и Арины. Но не спросил же. Сто Процентов наяриваешь ее. Вот Лиза. Шлюха, – он остановился у стены и ударил рукой. Его эмоции бурлили. Это чувство обиды, которое пробудилось внутри его души, становилось все сильнее и сильнее. Он ревновал, негодовал. Тяжело сказать, это потому, что он любил Лизу или потому, что хотел просто, чтобы она только с ним была. Наверное, и того, и того немного.
…
В офисе
Никита зашел в уборную, и став у зеркала, начала приводить себя в порядок. Сейчас предстоял один из самых важных моментов в его жизни. Неуважительно будет выглядеть неподобающе на обеде со своим начальник. Это была его отличительная черта. Он считал, что все кроется в мелочах, и если ты просто получаешь какую-то передачу от знакомого или друга, и в этот момент выглядишь не подходящим образом: руки грязные, одежда не выглаженная, то это неуважение непосредственно к тому, кто преподнес тебе это. Что уж говорить о встрече или ужине тем более, если он уже в таких мелочах отличался столь придирчивой скурпулезностью. Но именно благодаря этому, его и все и знали, как по-истинному преданного и доброго мужчину, который всегда вызывал только положительные эмоции как у знакомых, так и людей, видевших его впервые в жизни.
Он поправил свои волосы, идеально заправил рубашку, ремень повернул, чтобы сидел в линию с пуговицами на рубашке. Вид не сильно изменился, но на большее в уборной в офисе рассчитывать и не стоит. Никита сполоснул рот, выдохнул и, собравшись со своими эмоциями, рушил на один из самых важных обедов в жизни. Нельзя сказать, что ему было мало денег. Для своих 42 он уже был довольно обеспеченный. Смог на ноги поставить всю семью, забрать своих родителей и родителей жены, помочь братьям и сестрам. Даже недвижимость за границей и ту приобрел, не говоря уже о неисчисляемых квартирах и домах на родине, но здесь дело скорее именно в чем-то духовном, нежели материалистическом. Сама суть обеда с директор и владельцем всей корпорации несла уже другой смысл. Просто само общение с человеком достигшим столь высокого уровня в этом мире Никите приносило незыблемое удовольствие, моральное удовлетворение. И именно это и было важным для него.
Он ступал дерзко, уверенно, не пропуская никого, кто шел мимо или пытался его обогнать. Дороги не было никому. Его шаги, столь большие, сильные, внушали чувство превосходства, рассекая на пути в ресторан.
…
В школе
Себастьян сидел на подоконнике и все выжидал Лизу. Может хоть к третьему уроку придет. Ему хотелось ее увидеть, поцеловать, хоть их отношения и не назовешь полностью чем-то серьезным, но для него они имели значение, и здесь было безумно важным, чтобы и для Лизы они тоже обрели какой-то смысл, а не просто периодическая дрочка и отсос. Здесь большего хотелось, объятий, совместных фильмов. В какой-то момент он задумался, чтобы и квартиру им на двоих снять. Отец бы оплатил. Проблем бы не возникло, но как это сделать. Прозвенел звонок. Это уже третий урок, и Себастьян вообще не хотел идти. Его мысли были далеко. Им больше места не было нигде, кроме как возле Лизы, ее губ, которые он страстно целует и прекрасными, пышными локонами. Он любил эти локоны. Уткнуться в них и просто наслаждаться благоуханием ее волос – вот, что Себастьян возжелал всем своим сердцем. Но вместо этого и даже самих помыслов о Лизе, ему предстояло опять оказаться за партой и ощущать дыхание преподавателя, искренне распинающегося в тщетных попытках донести кроху знаний к неблагодарным ученик, взгляд которых будет полность в телефонах. Себастьян это понимал, и единственная причина, почему он все же ходил на многие уроки, это, чтобы отдать должное учителям. И следующий урок был не исключением. Хоть ум и забит полностью Лизой, но на урок идти нужно. Вокруг все бежали в суматохи. Дети торопились по классам. Это были жестокие создания. Они толкались, пинали друг друга, пытались любым средством показать свое превосходство, как бы дико и бесчеловечно это не выглядело. Себастьян лишь охапкой осмотрел их, не придавая значения. Он был выше. Чувство воспитанности, манеры и доброты в душе были ему близки, но столь дикое поведение, являющееся результатом никудышного воспитания и влияние массовых культур, породившее поколение невоспитанных и орущих созданий, не знающих ничего, кроме прав, но не обязанностей. Как же ему было противно это. Ни высоких полетов мысли, самопожертвования, изысков. Ничего не было родным этим созданиям. Даже само слово “человек” и то далеко от них. Он противился им.
– Себастьян, – послышался голос сзади. Себастьян повернулся.
Это был его одноклассник, молодой, красивый юноша, не владеющий столь выразительной внешностью, как Себастьян и не со столь мужественной статурой, но довольно симпатичен для своего круга общения. Себастьяну он тоже не был близок, как и в большинстве случаев, но со всего класса, стоит отметить, что это был самый нормальный человек, не считая Лизу, которая и не была вообще нормальной, но не для Себастьяна. В ней он не видел ничего, кроме ангела во плоти. Слепа вера, но не в чудо, а в бренное, тлеющее. Но разве это не показатель глубины чувств: рассмотреть красоту в чем-то столь примитивном и тлеющем, уловить его фитиль, пока он горяч.
– Да, Мирон, – ответил Себастьян, и дальше смотрел в окно. Лиза. Он выглядывал все Лизу.
– Ты идешь? Коридоры уже пустые, – ответил друг. Михаил Сергеевич явно не будет в восторге, увидев, что мы опоздали.
– Пожалуй, ты прав, – монотонно ответил Себастьян, смотря в окно.
– Себастьян? – отозвал его Мирон. Его голос звучал резко, отрывисто, на повышенных тонах.
– А? – вздрогнул Себастьян и повернулся к Мирону.
– Идти пора, – утвердительно сказал друг.
– Пойдем, – Себастьян кивнул головой, забросил свой рюкзак за спину и спустился с подоконника. Он смотрел на своего друга, который с верностью Санчо Пансо стоял посреди коридора и продолжал его ждать. Себастьян безумно хотел еще посидеть. Может она будет идти. Но нет. Урок и правда ждать не может, та и неуважительно это по отношению к преподавателю: явится на урок, когда тебе самому соизволиться, поэтому он все же послушал своего друга и поторопился в класс.
…
На работе у Никиты
Никита и Дмитрий Сергеевич сидели за столом. Это была непринужденная беседа. Никаких формальностей, этикета, а всего лишь общение двух знакомых, будто они уже закадычные друзья. Напротив ожиданиям Никиты и его волнениям предстоящего обеда, все было великолепно. Общение шло на ура, никаких нюансов и ссор, даже малейшей дискуссии, и уж точно проблем между ними не возникало. Обеденный перерыв подходил к концу. Нужно было возвращаться к работе. Дмитрий Сергеевич хоть и был, как Никита определил, человеком добрейшей души и непринужденности, и приятным собеседником, но работником он был не менее правильным и пунктуальным, и свои же правила соблюдал в точности, чего всегда и ожидал от своих сотрудников. И здесь даже халтурить не хотелось бы, если твой начальник действительно достойный человек и такой же руководитель, и сам четко соблюдает все принятое им, то ты уже сам будешь следовать этим правилам. Совесть по-другому не позволит. Когда лидер достойный, то за него и в бой можно идти, а не то, что за столом посидеть. Ну, а если это обычный хапуга, то и от подчиненных другого ожидать не стоит.
– Дмитрий Сергеевич, извините за дерзость, но пора возвращаться. Работа, – сказал он, кивнув головой в сторону висящих часов.
Начальнику это пришлось по душе. Его глаза заискрились, а лицо преобразилось в улыбке. Никита это заметил. Он не был подхалимом, но заслужить дополнительные очки было неплохо бы, та и работу на дом забирать желаний не было напрочь. Двух зайцев одним выстрелом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
