355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Бизяк » Клубника под хреном » Текст книги (страница 1)
Клубника под хреном
  • Текст добавлен: 13 марта 2022, 11:04

Текст книги "Клубника под хреном"


Автор книги: Александр Бизяк



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Нисим Бессмертный

«Меня утешает лишь одно: то, о чем я написал,

дурак читать не будет, а умный и подавно.

И ты не смей читать».

Из неотправленного письма П.Я.Чаадаева брату Михаилу

(Спецархив города Сараевска)

К.А.К.А.

Сколько лет Нисиму, в Горемычном толком никто сказать не может. Впрочем, как и сам Нисим. Потому как он не помнит…

Аккурат на праздник Песах в местечко Горемычное (в 23-м переименовано в Счастливку) черный «Ситроен» доставил Председателя ГубЧК товарища Жухарова и остановился возле синагоги. Жухаров вылез из машины и по крыльцу взбежал в молельный дом.

За всю историю местечка чекист стал первым гоем, своим приходом осквернившим синагогу.

Войдя в молельный дом, Жухаров сдвинул в сторону раввина, руководившего богослужением, и по-хозяйски занял его место.

– Товарищи евреи! Решением уездного Совета рабочих и крестьянских депутатов отныне ваша синагога будет называться «Красным Антирелигиозным Клубом Атеистов». Сокращенно – «КАКА». Вопросы будут?

Вопросов не было.

– Тогда, кто «за», поднять всем руки! – приказал Жухаров.

Прихожане посмотрели на раввина. Тот за кончики подергал пейсы, снял кипу, вытер лысину платком и робко поднял руку. Прошептал на идише: «Всевышний, прости нас грешных» …

Прихожане проголосовали. Все, кроме одного.

Жухаров вздернул брови.

– Ваше имя, гражданин?

– Нисим.

– А ну-ка встать, когда перед тобой стоит начальник ВЧК! – закричал чекист.

Непроголосовавший иудей продолжал сидеть.

– Он не может, – объяснил раввин. – Он увечный. У него сломана нога и руки перебиты.

– Чем?

– Косой.

– На сенокосе? Какой в апреле сенокос?!

– Я вам позже объясню, товарищ гражданин начальник…

– Хорошо, потом доложишь. А сейчас приступим к лекции.

– Этот гой будет нас учить!… – проворчали прихожане.

– Итак, для начала задаю вопрос: кому принадлежат слова «Религия для народа – опиум»? И для евреев тоже, – добавил от себя чекист. Выждав паузу, ответил: – Ленину! Ребе, – обратился он к раввину: вы согласны с Лениным?

– Конечно, я согласен! – Подтвердил раввин и произнес на идише молитву, якобы, обращенную к вождю. (К счастью для раввина Жухаров идиша не знал). «Прости, Отец наш, ибо мы грешны перед тобой. Помилуй нас, Владыка наш, ибо преступны мы. Ведь Ты – добрый Бог. Благословен Ты, Господь милосердный и всепрощающий».

Прихожане вторили раввину.

– Верно! – заявил чекист, сделав вид, что понимает идиш. – Кстати, знаете ли вы, что все свои статьи на эту тему товарищ Ленин написал исключительно на идише?

– Знаем, товарищ гражданин начальник. Мы их по шабатам в синагоге обсуждаем.

– Ну, то-то же! – похвалил Жухаров.

Но тут лекция неожиданно прервалась. К синагоге на взмыленном коне подлетел красноармеец в пыльном шлеме, соскочил с седла и ворвался в синагогу.

– Товарищ председатель ГубЧКа! Велено сказать, что в вашем кабинете вас дожидается Феликс Эдмундович Дзержинский.

– Дзержинский?!

– Так точно! Он.

– А ты не перепутал часом?

– Никак нет! Вот вам крест, не перепутал. Невысокого росточка, пышные усы, как у товарища Буденного, в очках и с тросточкой. Хромает. Вылитый Дзержинский. Я как раз в сортир бежал по коридору, ну и напоролся на него. «Куда торопишься, солдат?». Я растерялся: как сказать Дзержинскому, что бегу в сортир? Говорю, что направляюсь в Красный уголок на политчас. Занятие ведёт Жухаров? – спросил Дзержинский. Никак нет, отвечаю. Он в синагоге на молитве. Евреев агитирует за коммунизм.

– А по какому делу он приехал, Дзержинский не сказал? – Спросил Жухаров.

– Он мне не докладался.

– Опять, небось, с инспекцией … – Чекист с досады сплюнул на пол синагоги.

– Товарищи красные евреи! Лекцию придется закруглить. В городе меня Дзержинский дожидается… Вот только как до города добраться? – Жухаров почесал затылок. – У меня в машине колесо спустило.

– А вы возьмите моего коня! – Предложил красноармеец.

– А как же ты?

– Пёхом пошагаю. Вчера товарища Орлова за доблестную службу сапогами наградили. А они не лезут на него. А завтра ему нужно ехать в Харьков на съезд отличников чекистов. Вот он и приказал мне сапоги его до завтрева разнашивать.

– Только гляди, не перестарайся. Ты вот что, – Жухаров почесал затылок. – В город ты нескоро возвернешься, пёхом сорок верст – не шутка. Как только в город доберешься, ко мне зайди. Я тебе за это время успею Грамоту оформить.

– Служу трудовому народу! – Прогорланил вестовой.

– Каков орел! – Жухаров вскочил в седло.

На крыльцо вышел раввин. Протянул чекисту сверток.

– Товарищ гражданин начальник, в честь праздника могу я попросить вас передать товарищу Дзержинскому пасхальную мацу? Пусть не побрезгует. Она кашерная.

– Надеюсь, кровь младенцев в мацу не намешали, инородцы? – Гоготнул чекист и натянул поводья. – Ты, раввин, не обижайся. Пошутил я. Так и быть, давай твою мацу, передам товарищу Дзержинскому.

Жухаров принял от раввина сверток и, огрев коня кнутом, исчез за поворотом.

Рыба еврейской национальности

Теперь, почему Нисим не смог голосовать за КАКУ.

Начнем с истории пятилетней давности.

Приближался Песах. Накануне праздника Нисим выловил в речке Горемычке огромную породистую щуку и зафаршировал ее к пасхальному столу. Нисим был убежден, что настоящую еврейскую гефилте фиш можно приготовить исключительно из щуки.

В те времена в речке Горемычке щук было вдоволь. Руками загребай. Это потом, назло евреям, черносотенная банда местных «ихтиологов» истребила щук как чуждый православным рыбий класс, оставив в речке только пескарей и костистых карпов. Именно к такому выводу впоследствии пришел Нисим.

А тогда, как и сейчас, Нисим, отмечал пасхальный Седер. Стол уставил яствами во главе с графинчиком кашерной водки. Дождался темноты и, как только зажглась на небе первая звезда, приступил к чтению пасхальной Агады.

Седер, как всегда, отмечал в полном одиночестве. Много лет назад он схоронил жену Ахаву. Завести детей молодая пара не успела. Жениться вновь Нисим не захотел. С тех пор жил холостяком.

Завел традицию: как только прочитает Агаду, подходил к окну, выглядывал одиноких путников и приглашал к пасхальному столу.

Вот тут-то в дверь и постучали. На пороге стояла незнакомая старуха в черном балахоне, на голову, по самые глаза, нахлобучен капюшон.

– Я к тебе, Нисим, – сказала гостья. – Пустишь?

– Конечно, заходи и садись за стол! Только сними свой черный балахон. Ты ведь не хоронить меня пришла, а веселиться.

– Погоди, Нисим, не суетись, – прервала его старуха. – Сейчас не время веселиться. Я и вправду хоронить тебя пришла.

– Ты кто?! – вскричал Нисим.

– А ты еще не понял? Я смерть твоя с косой.

– Но я не звал тебя!

– А это мне решать, за кем придти.

– Ну что ж, – сказал Нисим, – Перед смертью выпить не грешно.

Оприходовал рюмашку, крякнул, закусил фаршмаком. Налил старухе:

– Выпей за компанию…

Старуха оттолкнула рюмку:

– На работе я не пью.

– Тогда вместо тебя я выпью.

Пока он допивал вторую рюмку, старуха подняла косу и замахнулась на Нисима. Но тот был начеку и резко опрокинул стол. Со стола слетела щука и шмякнулась на пол с такой невероятной силой, что у нее отлетела голова. Зашевелились жабры и вспучились глаза. Из брюха вылез фарш.

Вслед за щукой в обнимку с фаршмаком стремительно полетела вниз старуха. Нисим выхватил у нее косу. Распластавшись по соседству с рыбой, старуха обхватила сапоги Нисима, и жалобно взмолилась:

– Не губи! – И поползла к двери.

– Забери косу, старая тетеря! И чтобы больше я никогда тебя не видел. Когда нужно будет, сам вызову тебя. – И с силой пнул ее в костлявый зад.

Старуха кое-как переползла через порог и сгинула в ночи…

…Спустя два года Смерть снова объявилась.

Разгневанный Нисим рванулся к печке, взял кочергу, согнул ее в петлю, надел железный ошейник на шею обезумевшей старухи и туго затянул узлом. Старуха захрипела, выпучив глаза как фаршированная щука. Нисим выволок ее на улицу и поволок к реке. Горемычное с ума сошло. Такого на селе отродясь никто еще не видывал, чтобы старуху Смерть, как ослицу, тащили на ошейнике. Жители со страху захлопывали ставни, детишек заталкивали в хаты, скотину загоняли в хлев. Собаки, поджав хвосты, метались по местечку и визгливо заливались лаем. Православный люд яростно крестился, евреи воздымали руки к небесам, мусульмане валились на колени и бились головой о землю, моля Аллаха о спасении. И даже большевик Козлов, от греха подальше, схоронился в подполе.

Костлявая, вконец выбившись из сил, рухнула в придорожную канаву. Нисим взвалил ее на плечи и потащил к высокому обрыву над рекой. Отыскал тяжелый камень, привязал к старухе и столкнул её с обрыва. Но старуха благополучно приводнилась. Напоследок крикнула Нисиму:

– Накось, выкуси! – И поплыла на супротивный берег.

Теперь вернемся к эпизоду, с которого начали рассказ. Накануне вечером, в пасхальный Cедер, настырная старуха в третий раз пришла к Нисиму.

– Ты?! – взревел Нисим. – Да когда ж ты сдохнешь, наконец?!

– Сегодня сдохнешь ты, – ответила старуха. – Видано ли, чтобы Смерть трижды к клиенту приходила?! Тоже мне Иван Царевич! Но уж сегодня ты от меня не улизнешь! Аид, владыка царства мертвых, приказал живьем тебя к нему доставить. Хочет лично на тебя взглянуть, какой ты из себя герой. А уж потом на глазах Аида я тебя прикончу. Живо собирайся, путь неблизкий!

Нисим был жаден до острых приключений. Когда еще живьем он побывает в Царстве мертвых и лично познакомится с Аидом? А там будь что будет… Двум смертям не бывать, а одной не миновать…

– А знаешь, старая, – сказал Нисим, – пожалуй, я готов отправиться к Аиду.

– А куды ж ты денешься? Для храбрости выпей на дорожку. У Аида выпить не придется. Он на дух не переносит алкогольные напитки.

Нисим последовал совету. Направились к реке.

На берегу сушилась лодка.

– Твоя? – спросила Смерть.

– Моя.

Старуха фыркнула:

– Корыто, а не лодка. Того гляди, перевернемся.

– Перевернемся, выплывешь. Ты живучая. Других лишаешь жизни, а самой-то жить охота.

– У меня профессия такая.

Старуха вынула из балахона крест и перекрестилась. «Господи, прости меня»…

Нисим сел за весла, старуха уселась впереди. Чтобы путь показывать.

– Ну что, поплыли? – Спросил Нисим.

– С богом! – Ответила старуха. – Только не балуй, гляди! На воде баловать опасно.

– Будешь ты меня учить!

– А ты поогрызайся у меня!

Плыли долго. Примерно часа через четыре старуха приказала:

– Видишь речку справа? Сворачивай в нее!

– Что еще за речка?

– Мухоморка.

– Впервые слышу о такой.

Старуха возмутилась:

– Стыдно, коль не знаешь родного региона!

– Я в этих краях сроду не бывал. У меня и в Горемычном дел по горло.

– По горло, говоришь? Ну-ну… – Оскаблилась Старуха, поплевала на лезвие косы и подолом балахона тщательно ее протерла. На лезвии заплясали лунные блики.

Царство мертвых не место для живых

Плыли молча. Каждый думал о своем. Мухоморка петляла меж полей и перелесков.

Нисим вконец выбился из сил, с трудом ворочал веслами.

– Тоже мне, мужик… Веслами работать – это тебе не щуку фаршем набивать. Давай местами поменяемся. Ты не гляди на мой преклонный возраст. Я с веслами справляюсь шибче твоего.

Проплывали мимо какого-то селения.

– Видал, как тут живут?! В грядках бабы с тяпками, задницами кверху, а мужики зады свои на лавках греют. Горилку хлещут и цигарками дымят.

– Знакомое тебе село? – Спросил Нисим.

– Кобылово-то? Глаза б мои его не видели! Уж сколько я тут мужиков перекосила, не сосчитать…

– Мужиков косила, а баб не трогала?

– Которые блюли себя, не трогала. Только мужиков.

– Это почему же?

– Потому как мужики здесь – блядуны сплошные. Перещупали всех баб в селе. За одним, Хомой, весь год охотилась, а застукать не могла. Хитрый оказался лис. Ночью к нему в хату проберусь (днем Аид работать запретил) – спит себе, котяра, хоть бы хны, с женой в обнимку. Тогда я в тайне от Аида днем в село прокралась. Застукала! За огородами в овраге. Гляжу, он, боров, девку месит, точно тесто дрожжевое. Ну, тут я его и прихватила. Да так, что он с девахи не успел сползти. Охнуть не успел.

Нисим, на что не робкого десятка, и тот поежился.

На пригорке обозначилось новое село. Старуха сообщила:

– Село Удавка. На двадцать три двора кобелей всего-то было пятеро. Троих я прибрала, двоих дюжих жеребцов оставила. Для приплоду. Без них какая жизнь для баб? Им размножаться надобно…

– А я гляжу, не такая ты и дура. Разбираешься в селекции.

– А вот скажи мне: Бог велел всем размножаться, а про любовь ни слова не сказал. Почему, как думаешь?– затеяла дискуссию старуха.

– Одно дело любить, другое дело размножаться, – рассудил Нисим. – Одной любовью приплода не получишь. В этом деле секс необходим.

– А ты, гляжу, тоже не дурак, – подвела черту старуха.

Поплыли дальше.

– А ну причаль! – приказала старуха.

– Зачем?

– Говорю, причаль. Здесь я распоряжаюсь.

Нисим причалил к берегу.

– Заночуем здесь, в Кащеевом лесу.

Нашли поляну для ночной стоянки.

Нисим расположился под кустом крапивы, Старуха – поодаль, под сухой корягой. Предупредила:

– Вздумаешь бежать, без башки оставлю. Коса моя, как бритва. Прошлым летом я этой косой комара яиц лишила. Теперь евнухом летает, – хихикнула старуха. – Ладно, спи, давай…

Но Нисиму не спалось. Он смотрел на звезды и о чем-то размышлял.

Позвал старуху.

– Не спишь? Вот ты скажи мне, старая карга, на кой тебе живых людей мертвецами делать? Давно ты этим промышляешь?

Старуха помолчала, а потом ответила. (Нисим был первым из ее клиентов, кто спросил об этом. И это ей польстило).

– Давно. Когда на графьев Потоцких – Вацлава и Войцеха – батрачила. А было мне тогда шестнадцать. Не девка, а наливное яблочко. Зигрфид, сын старшего Потоцкого, пялил на меня глаза, точно бык на тёлку, проходу не давал. Особенно в покосную пору. Любил смотреть, как ловко я косою управляюсь. Сначала налюбуется, а потом затащит в стог, завалит на спину и давай насильничать. А вволю надругавшись, штаны свои с лампасами натянет и улыбается, кобель: «Спасибо, ублажила, милая». И на бакенбардах кудряшки подбивает. Ну, не гад ползучий! Вот тогда-то мой терпёж и лопнул. Уж не помню, как решилась: замахнулась косой, и головы, как не было. Снесла, вместе с бакенбардами. Корчится, визжит, как резаный кабан.

На крик сбежались косари, и давай за мной гоняться. Откуда ни возьмись, прибежали Вацлав с Войцехом. Догнали в роще, придавили к дереву, и давай душить. Вот тут-то коса, моя помощница, опять меня спасла. Опомнилась, а поздно. Что я, дура, сотворила?! Головы в траве валяются, друг на дружку пялятся, языки из них повылезали. А обратно их на место не приставишь. Прихватила я косу, обтерла сарафаном и бегом в соседнее село, к крёстной бабке Антонине. Она меня в коровнике запрятала.

Ночью то ли во сне привиделось, то ли наяву, пришел ко мне Аид, повелитель преисподней. Вручает мне косу из дамасской стали и униформу с капюшоном. «Собирайся, Марфа. Сил и ловкости в тебе немеряно, с косой умеешь управляться. Определил тебе я Лиходеевский уезд. Регион вконец запущенный, в санации нуждается. Найди местечко Горемычное, обоснуйся в нем и заступай на вахту. Наводи порядок. У тебя получится. Вон как ты Потоцких порешила. Любо-дорого глядеть. Так что в нашем деле опыта тебе не занимать. А власти все равно тебя достанут, от них не спрячешься. Никакая бабка Антонина не поможет. Засудят, как серийную убивицу, и на пожизненную каторгу сошлют. В кандалы обуют. Там ты и сгниёшь».

Вот такая вот история… А что прикажешь делать? С тех пор и промышляю в Горемычном. Сегодня за тобой пришла. Подумала, засиделся в стариках, пожил достаточно, не надоело? Пора и на покой. Думала, спасибо скажешь. А ты на мое добро вон как отвечаешь…

– Пути Господни неисповедимы, – философски заключил Нисим.

Путешествие к Аиду было долгим. Старуха и Нисим менялись вахтами на веслах. Нисим Старуху люто ненавидел. И эта лютость все прибавлялась.

Наконец, береговой пейзаж резко изменился. Леса и рощи сменились уродцами-деревьями, похожими на карликов. Поля превратились в серобурые пространства. Почернела синева небес.

Старуха объявила:

– Приготовься, вступаем в Царство мертвых. Плывем по Ахерону. Впереди две реки остались: Стикс и Лета.

Нисим со страхом огляделся. Встречным курсом к ним приближалась утлая лодчонка. На веслах восседал беззубый сгорбленный старик. Это был Харон, перевозчик теней умерших.

Харон притормозил.

– Здравствуй, старая! Давно тебя не видел. Всё в Горемычном трудишься?

– Тружусь, будь оно неладно, это Горемычное…

– Да уж слыхал. Аид за профнепригодность грозится рассчитать тебя. Какого-то Нисима третий год скрутить не можешь.

– Да вот он, в лодке. Аид надумал показательный турнир устроить. Кто кого – я Нисима или он меня.

Харон зыркнул на Нисима.

– Ишь, каков налим! Ну-ну, ни пуха, ни пера тебе, старуха.

– К черту. А сам ты как? Всё на перевозках?

– На перевозках…. Работы нынче много. Вот в Брюхатино плыву, за новой партией теней.

На том и разминулись.

По обоим берегам пустоши сменились скалами. Высоченными, до самых туч. Скалы вдоль и поперек были расписаны туристами:

«Микола из Нахаловки», «Здесь были Ося с Кисой», «Настюха, я тебя люблю. Валерий»; «Привет от полтавских альпинистов!»… «И почему люди не летают? Раскинула бы руки и взмыла ввысь! Катерина из города Калинова».

Но чем ближе подплывали к резиденции Аида, тем заметнее менялась тематика автографов.

«Всех нас не перебьете, ироды!», «Мы из Кронштадта!», «Галина, береги детей!», «Самое дорогое у человека – это жизнь». «Нет, весь я не умру!», и, наконец, большими буквами: «Люди, я любил вас. Будьте бдительны! С приветом, Фучик»…

Наконец, вступили в Лету. В кромешной тьме на верху скалы угадывался замок.

Старуха прошептала:

– Вот мы и у цели. Причаливай, да только тихо. Здесь не любят шума.

– Лучше подскажи, где лодку привязать? Чтобы нашел, когда стану возвращаться.

– Она тебе уже не пригодится. Ты здесь останешься, навечно. Превратишься в тень. Уж в этот раз я тебя прикончу. Клянусь богами. Я докажу Аиду, что рано списывать меня.

По крутой скале, на ощупь, полезли наверх. Старуха впереди (ей был знаком здесь каждый выступ), Нисим – за ней.

Железные врата дворца были широко распахнуты. Здесь уже их ждали. У ворот дежурил Цербер, трехголовый пёс. Оскалился, шерсть дыбом встала, с клыков желтая слюна ручьём стекает.

– Свои! – Приструнила пса Старуха.

Цербер проворчал, но пропустил их.

Старуха и Нисим осторожно вошли в хоромы грозного Аида. В полумраке просторной залы с высоких сводов свисала паутина. Паук, размером с морскую черепаху, плёл из нее висельные петли для повешенных.

Пролетел грифон. Спикировал на плечо Старухи и, уткнувшись клювом в ухо, начал что-то ей нашептывать. Та шутливо отмахнулась: «Да ну тебя, охальник! Вспомнил, тоже… Стара я стала для таких утех»!

Под сводами Дворца заметались вспугнутые тени. Нисим услышал слабый шелест голоса жены Ахавы: «Это я, родной. Уходи немедленно. Здесь не место для живых»…

На высоком троне восседал Аид, повелитель Преисподней. Облаченный в такой же балахон, как и на старухе, только расшитый жемчугом. В одной руке Аид держал монарший скипетр в виде золотой косы, в другой – булаву, увенчанную черепом. У ног Аида растянулся Цербер, грызущий человеческую кость. Рядом с Повелителем расположились три Эринии – богини, исполнительницы казней приговоренных к смерти. Чуть ниже, на каменных трибунах теснились существа, чьи пёсьи головы были покрыты капюшонами.

Наконец, вывели Старуху в рабочем камуфляже, следом – по пояс голого Нисима. Трибуны встретили Нисима свистом и нецензурной бранью.

– Старуха! – вопили пёсьи головы, – Отсеки жиду качан, а заодно и бейцы!

– Цыц, антисемиты! – Приказал Аид. – Запомните, здесь перед нами все равны – и горбоносые евреи, и косоглазые китайцы, и шалавые блудницы, и девы непорочные, и большевики с наганами, и еретики, и попы брюхатые с крестами …

Аид дал команду начинать корриду. Старуха исполняла роль тореадора, а роль быка играл Нисим

Прозвучал гонг.

Трибуны, естественно, болели за Старуху.

По условиям корриды ничья была исключена. Или – или. Победит старуха, останется на службе у Аида. Победит Нисим – навсегда освобождается от смерти и становится Бессмертным.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю