Текст книги "Дед (СИ)"

Автор книги: Александр Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Басов Александр Юрьевич
Дед

Историю одну хочу вам поведать, если желаете, конечно. Кому бывало, ни рассказывал, те пальчиком у виска крутили и повторяли, что лечиться автору нужно в специализированном медицинском учреждении закрытого типа. Там, мол, таких фантазеров безбашенных – пруд пруди. Вот и будешь, говорят, бред этот Наполеону какому-нибудь пересказывать, или прокурору. Соседи по палате точно оценят, аплодисментами наградят и в знак солидарности еще какую-нибудь хрень лютую придумают. Вы, если не хотите слушать, так я и не настаиваю, мало ли что обо мне подумаете. Поэтому и начну повествование свое со слов, какими обычно сказки предваряют.

Жил-был дед. Нет, не так. Нужно сразу все правильно обсказать, приоритеты расставить. Жил-живет-будет жить Дед. Так-то лучше, честнее, да и понятнее. Ну, а кому непонятно, так я вам растолкую, как сумею. Не обессудьте, если что упустил, или повторяться вдруг стану. О чем это я только что говорил? Ах, да, про Деда. Он-то всегда старым был, хотя и не мерил вовсе возраст свой ни разу. Не потому, что ленился, просто желание такое отсутствовало. Не стал придумывать, как собственный возраст измерять, вот и отсутствовало. Не властно время над ним, так зачем изобретать бесполезные для себя заморочки?

Оттого и не властно, что родился Дед сразу старым и мудрым, а откуда он появился, и сам того не ведал. Вы можете спросить, как, мол, такой всезнающий, да вдруг не понимал тайны своего рождения? А, вот, не понимал! Деды тоже, оказывается, ограничения имеют в плане знаний об окружающей действительности. Трудно поверить, но так оно все и есть. Условно Деда нашего и сиротой можно считать, хотя, кто его знает, раз уж сам он без понятия о таких материях. Некогда ему было особо задумываться над вопросом, откуда он появился. Пользы от такого знания немного, а чистым любопытством Дед никогда не страдал.

Ну, да речь-то не об этом. Едва осознав себя, как отличный от остального пространства самодостаточный разумный объект, решил Дед сразу же пространство это по вкусу своему обустроить. Ну, это же, как в новый дом заселиться. Обязательно захочется обои наклеить и полочку прибить там, где она нужна, а не там, где висит. Даже не сомневался Дед, что сможет справиться, отсутствовало у него такое качество, как сомнение, зато целеустремленностью завидной обладал. Если брался за что, то задуманное создавал обязательно, но, бывало, что не сразу. Откладывал что-нибудь на потом, но не забывал никогда и на полпути не бросал начатого. А масштабные преобразования Дед с самого своего рождения задумал устроить.

Существовала у него тяга создавать из пустоты нечто, обладавшее конечными физическими характеристиками. Ну, масса, там, объем всякий... Что там еще? Вы же, поди, лучше меня знаете, какими эти характеристики бывают. Хитрая штука – пустота, но не та пустота, если в стакан ничего не налили, а в самом полнейшем смысле пустота – когда нет ничего. Окромя Деда. Он бы мог и собою ее целиком заполнить, но скучно же это, когда всюду ты, куда ни кинь. Тут даже и плюнуть некуда – в себя же и попадешь. Из пустоты, конечно, много чего сотворить можно, ежели знать, каким способом. Только учитывать нужно, что продукта побочного еще больше получается. Пустота – она такая. Только вытащи из нее что-нибудь, брызг столько в разные стороны полетит, что за каждой даже Деду уследить сложно.

По первости так и не заморачивался он вещами такими; летят себе брызги, так и... э-э-э, даже и обсказать не знаю как. Летят, да и... с ними в том же направлении, пускай, что-нибудь тоже летит. Авось, долетит... Не мешает же пространство по своему разумению преобразовывать. Уже потом брызги эти реликтовым излучением назвали, а у Деда необходимости не было слова выдумывать. Для кого выдумывать, для себя, что ли? А оно ему надо? Дед и так предмет, им же созданный, понимал в самом что ни на есть глубинном смысле. А слова – они суррогат, столько в них ограничений, что больше запутывают, порой, чем разъясняют. Вот и я, наверное, путано излагаю, но тут уж вам потерпеть придется.

Заодно и время появилось. Оно же как, ежели внутри ничего, совсем ничего не происходит, то и оценить невозможно, когда чего началось и когда закончится. Мудрено выражаюсь? Извиняйте, кто не понял, лучше еще разок перечитайте предыдущие две строчки. Появилось, чему двигаться, да изменяться, так и категория, описывающая течение процесса возникла. Вот с того момента и следует говорить о прошлом, настоящем и будущем. Только, прошлого того не вернуть уже, такого даже Дед не в состоянии совершить. Не все процессы можно вспять повернуть. Это же не пробку от шампанского назад в бутылку запихать, хоть и трудно, толку никакого, но все-таки можно. Прошлого не воротить, настоящее – фьють, и нет его. Вот и живет мир с тех пор только будущим, в него и глядит с надеждой.

Пока Дед из пустоты доставал, что ни попадя, намусорил – будь здоров как. А убирать-то кому? Да, все ему же. Это ж не веничек взять, смести мусор в совок, да и выкинуть, куда не жалко. Нет такого места во Вселенной, которого не жалко замусорить. Вот и сделал Дед так, чтобы пыль всякая в кучки сбивалась сама. Ленивый, скажете? Не захотел сам разгребать то, что намусорил? Так не перед кем ему отчитываться. Захотел – намусорил, захотел – так из мусора и создал чего-нибудь. Вернее, само оно создалось. Дед, он же мыслью творит, процессы создает, а конечный результат уже от сочетания различных процессов зависит. Бывает, что и примеси подмешиваются, навроде того продукта побочного, но результата не портят.

Вот и вышло кучек из пыли множество великое, все похожими получились, да неодинаковыми. Где хлама совсем твердого много скопилось, там из него и шары такие же образовались. Размера получились разного, перемешано в них вещества всякого столько, что и не сосчитать никому кроме Деда. А легкую пылюку друг к другу так не тянуло, зато скопится, ее бывало невероятное количество в одном месте, что девать уже некуда. Сожмется тогда все там, скукожится до самой невозможности, а потом ка-а-ак шандарахнет. Понравилось Деду, решил, пущай полыхает. Освещение заодно стабильное появилось, сразу столько новых понятий образовалось.

Там, где света мало – там тьма, а где света много, стало быть – освещённая тьма. Все какое-то разнообразие, тем более в сравнении с пустотой. Преобразилось пространство трудами дедовыми. Шарики каменные крутятся вокруг шаров газовых, светящихся, все Деду не так скучно. Но, опять же, если долго на это смотреть, то надоедает. Вы в японском саду камней бывали? Вроде бы все аккуратно, чинно-благородно, все отмеряно-размеряно, но долго на это смотреть желания не возникает. Неживое оно там все, хоть и устроено разумно. Глаз радуется, а душа, она совсем другого требует.

Так и Дед. Наблюдал этот вселенский аттракцион, наблюдал, да и надумал один из шаров каменных разнообразить. Как бы это выразиться, чтобы понятнее вам стало... Словом, дачу, решил себе Дед построить, дабы отдохновение иметь от дел праведных. Это я шучу, конечно. Не уставал Дед никогда, но творил, бывало и не слишком активно. Не потому, что ленился. Оно же как, главное – учесть все последствия, да импульс развития нужный придать объекту, на который воздействие оказываешь. Если правильно все сделать, то и без контроля дальнейшего само будет все работать.

Нашел Дед шарик каменный неприметный, где условия подходящие. Чтоб ни холодно, но и не жарко, не шибко светло, но и без темноты обходиться. Не ведал Дед понятия «комфорт», ему-то все равно, что вокруг. Условия для будущей своей идеи готовил. А замысел в том состоял, чтобы возникли на том каменном шарике творения, подобно Деду, способные осознавать себя отдельно от пространства окружающего. Правда, ограниченный период существования у них предполагался. Это не к тому, что Дед конкурентов опасался, просто решил, что ценить жизнь способен только тот, кто представление имеет о конечности своего существования.

Ну, не сразу до такого дело дошло. Начал Дед с мелочевки различной, до того короткоживущей и ничтожной, что осознавать себя она просто не успевала, да и не могла, по большому счету. Зато изменения в среде этой множились, копились, а результаты удачные закреплялись. Вот на базе этой мелочевки, глазом обычным неразличимой, соорудил Дед тваренышей побольше. Вы не подумайте, что он лично там чего-то резал и пришивал, не в том его работа над материей. Задача в чем состояла? Чтобы законченную мысленную конструкцию создать. Совершенную в форме своей и способную к самовоспроизведению. О, как я загнул, аж самому понравилось.

А мысль живая и творческая, она же как магнит, который всякий хлам металлический к себе привлекает. Но магнит-то без разбору тянет, а живая мысль неживой материей избирательно обрастает и таким способом материализуется мысль. Долго у Деда на даче только мелочевка произрастала, вот и решил он познать пределы возможного, выяснить, до каких пределов тварюки те дорасти смогут. Задал вектор свободного развития и, что называется, в сторонку отошел, посмотреть на то, что получилось. Не подкачали тварюки, вымахали, таких размеров, что – мама не горюй.

Да, там никто из них не горевал, пока пожрать было что. Питались, в основном друг другом и ни о чем больше не помышляли. Короче говоря, идеальные из них получились потребители. Только скучные они, зверюги эти. Вместо того чтобы осознавать себя как личность, осознавали других как корм. Тем и жили. Понял Дед, что толку от них не будет, решил тогда условия жизни на даче поменять. Надоело ему с размерами живности экспериментировать, надумал создать естественное ограничение. Взял, да и понизил атмосферное давление на планете, что дачей своей называл, чтоб зверюг тех не перло вширь как на дрожжах.

Вы спросите, как он давление понизил? Да, все очень просто. Имелась у самой земли возможность разбухнуть изнутри. Вот она и разбухла как тесто, что из-под крышки полезло. Лопнула земля, аж куски поверхности расползаться в разные стороны стали. Ямины огромные водой залило, ее, воды той, шибко много тогда образовалось. Распухла земля, а воздуху над ней столько же осталось. Расширился он, вот и давление упало. Зверюгам огромным это сильно не понравилось. До того не понравилось, что жить в таких условиях не захотели, вымерли все подчистую. Не сразу, конечно, но тенденция однако наметилась.

Как определился Дед с максимальными габаритами живности, что на даче у него между грядок ползала, так начал объект подходящий искать, чтоб идею свою главную реализовать. Увидел зверушку волосатую двуногую двурукую, на морду страшную, но характером незлобивую. Вот и для выживания у зверушки той не было ничего подходящего, но как-то умудрялась существовать. Бегала медленно, пряталась плохо, ни зубов, ни когтей отродясь не имела. Оттого, может, и на жратве не зацикливалась. Зато соображаловка у зверушки была, и сильно она ей пригождалась, когда спастись требовалось, или наесться. Чем не идеальный объект для воплощения главной задумки Деда?

Дело-то за малым, дать возможность той зверушке думалку развивать. Чтобы в следующих поколениях поднялась мыслью над житием своим и осознала, что не ровня она тварям земным. И подарил Дед зверушке самое дорогое, что имел сам – свободу воли. Мог бы и могущества своего подкинуть малёхо, скажете вы. Так масштабы не те. У Деда вся Вселенная на подотчете, а у человеков, от той зверушки произошедших, руки коротковаты, чтобы небо до горизонта объять. Ручонки, правда, сильно загребущими оказались, ну да об этом после.

Стали человеки расти над собой, и проявилось в них то, что и Деду самому покоя никогда не давало – стремление изменить мир вокруг. Зверюги тоже это умеют, гнезда себе и детенышам строят, территорию метят, где когтями, где зубами, где... ну, сами понимаете, чем. Не в этом суть. Зверюги о последствиях своих действий задуматься не пытаются и не ведают они конечности своего существования, оттого и отличаются от человеков. Ни одна зверюга не помышляет о том, что будет после нее, а человеки осознали свою ответственность за будущее. Не сразу, конечно, но сообразили, что любое действие нужно по возможности наперед обдумывать.

Да не всегда получалось. Проявилось у человеков желание созидать новое, след после себя оставлять в истории. Вот только созидали человеки без оглядки на последствия. Они же не Дед, не в состоянии летящие в стороны брызги последствий просчитать. Даже на уровне унитаза, и то не всегда брызги контролируют, чего ж с них еще ждать? Всё бы ничего, но для созидания разрушать слишком многое приходилось. Дед и то ресурсы Вселенной бесконечными не считал, он их и не пересчитывал никогда, повода не было, но так беспечно, как человеки, к запасам не относился. А у них всего-то планетка занюханная, да и ту в пользование Дед отдал, а не в растерзание.

И что же, спросите вы, не серчал на них Дед? А как на них сердиться, коли принципы свободы воли и творческого самовыражения реализуют, как умеют? Они же дети по дедовым меркам. Детям расти нужно, ума-разума набираться, да и не мог Дед на них серчать, уважал, потому что кроме него и человеков, некому было творить в этой Вселенной. Не мог больше никто мыслить абстрактно и создавать ценности нематериального свойства. А они-то поважнее будут. Не сразу сообразили человеки, что богатство мысли важнее накопления. Долго они второе выше первого превозносили, жили только ради этого.

А хуже всего, что и убивали себе подобных ради этого же, чем до уровня зверюг неразумных бессловесных себя опускали. Казалось Деду, что вот-вот народится поколение, понимающее, что нельзя свое счастье строить на чужой погибели, ан нет, не хотели прозревать человеки. Может, оттого, что универсальное мерило ценности создали, за обладание которым резали да стреляли друг друга нещадно. Дед, когда Вселенную из пустоты создавал, даже не помышлял, что металлы некоторые редкие и кристаллы блестящие сильно по душе человекам придутся. Может, напихал бы тогда столько тех металлов, чтоб на каждом углу валялись.

Да, только бы человеки еще какую бредятину выдумали, ради чего жить и этому же поклоняться. Не стало со временем хватать на всех желтого металла, вот и заменили его цветными бумажками с циферками. Да ладно бы что-то делали, желая бумажки эти заполучить. А то, ведь, поделятся немного бумажками с другими человеками и ждут, когда срок выйдет, да возвратят им больше, чем было дадено. А то и вовсе придумали человеки от бумажек тех избавляться совсем. Дед решил, что одумались, сообразили, в какую бездну животного состояния сами себя загнали. Да, рано обрадовался. Это только бумажки исчезать стали, а циферки с них никуда не подевались.

Хранятся те циферки только в информационном виде и передаются не из рук в руки, а со счета на счет. Идеальный вариант для тех, кто дает в долг и обратно хочет получить больше. Вот и горбатятся человеки за идею, света белого не видя. Так и хочется спросить, а ради чего надрываются так? На еду не хватает? В основном и не хватает тем, кто в долг циферки взял. Они же циферки для другой цели приберегали, желая тут же потратить их на вещи ненужные, бесполезные, но престижные. Чтобы ценили их другие человеки не за ум и красоту природную, а за вещицы статусные. Вот и обделяют себя во многом, даже на еде экономят, лишь бы заполучить устройства вожделенные, от которых сыт не будешь и ума не прибавится.

С одно стороны, вроде бы и ушли человеки от зверюг далеко. Ни одной животине не придет в голову бегать, высунув язык, только ради умозрительного желания выделиться среди других таких же. Да еще и ограничивать себя в самом необходимом. Но это ли имел в виду Дед, когда давал зверушке двуногой разум и возможность творить ценности нематериальные? Мыслью своей преображать природу живую и неживую должны человеки, а не жизнь свою растрачивать в угоду собственному честолюбию. А чего ж, спросите вы, не подсказал Дед, как жить нужно? Только, знание и понимание – вещи разные, первым никак второе не заменишь, как ни старайся. Пока сам не додумкаешь бестолковкой своей, куда знание применить, лежало бы оно мертвым грузом.

С давних пор пытались человеки понять, кто они, откуда пошли на земле своей, и кому вопросы об этом задавать. Как только более-менее кумекать научились, быстро сообразили, что без Деда появление их, ну никак не объяснить внятно. Но вывод сделали совершенно неправильный, начав искать Деда не там, где следовало. Оно понятно, что без Деда никаких сил природы и быть не могло; в каждом дуновении ветра, капле воды и лучике солнечном присутствие его ощущается. Не в смысле личного присутствия, но все, что дедовой мыслью творческой создано, несет на себе влияние его. А человеки в прямом смысле все восприняли и давай Деда в каждой молнии видеть, в каждой звездочке, что на небе ночном светит.

Напридумывали столько «дедов» всяких, за каждый чих, по мнению человеков, ответственных, что сами, похоже, путаться начали. И почему-то за основу предположение взяли, что одни «деды» их любят, а другие – люто ненавидят и сжить со свету, жаждут. Того не понимали, глупые, что пожелай Дед по грядкам на своей даче пройтись, да насекомышей несмышленых, человеками именуемых, вывести, то враз бы с лика планеты исчезли, как и не было их вовсе. А Деду и усилий для подобного прилагать не требовалось. И так случались катастрофы несколько раз подряд. Свойство, наверное, такое у человеков – все что ни начнут изобретать, в итоге сведут к какой-нибудь шибко мощной хреновине, чтоб, когда жахнула, со всеми полный карачун произошел.

Останется от человеков толика малая, ужасом от содеянного объятая, возьмутся за ум свой короткий, да начнут восстанавливать племя порушенное. Да промеж собой Деда костерят за то, что люто покарал их. Хотя сами понимают, что было за что, а того не соображают скудоумные – Дед не причем здесь. Сами судьбу свою выбрали, хреновину создали, да и в действие ее привели. Вот и приходится снова начинать с топорика каменного, да игрушек деревянных. Но чего не отнять у человеков, так это упорства. Горит в них искра нетленная, Дедом изначально заложенная, тягой к совершенству именуемая. Поднимутся человеки, воспрянут из пепла, от карачуна оставшегося. Вроде бы самое время за ум взяться, начать Деда искать там, где нужно. Ан нет...

Пойдет история по колее накатанной до следующего карачуна. Никак не хотят человеки на ошибках своих учиться. Все им виноват кто-то в очередной катастрофе планетарного масштаба. Не пытаются взглянуть на себя другими глазами, разглядеть внутри себя отражение Деда, а не пытаться его придумывать. Да, если б только придумывали, а то еще дел ему всяких приписывали столько, что и не счесть. Сообразили как-то особо хитрые человеки, что именем дедовым можно других человеков в повиновении держать. Дескать, не будешь жить так, как скажем мы тебе, покарает тебя сила дедова, и будешь после смерти мучиться жестоко в самом, что ни на есть страшенном месте. А за то, что мы перед «дедом» молимся за тебя, неси-ка ты нам металл желтый, или, что там в данный момент его заменяет.

И несут, страхом за невнятное будущее свое гонимые. Хотя нашлись среди человеков те, кто замысел Деда разглядел, и догадался, что искра дедова не даст сознанию, душой называемому, загинуть безвозвратно. Возвернется сознание в тело новое, на свет появившееся, чтобы продолжить путь свой. А смысл того пути в чем заключается? Опыт копить, жизнь за жизнью проживая, испытать все, что может быть отмерено человеку, мудрость познать и силу обрести. А в конце долгого пути Деда в себе отыскать, поднявшись над природой своей звериной. Зато другие человеки в учение эволюционное уверовали как в истину непреложную. Да не с той стороны опять же подошли к пониманию. Решили, будто зверушка, от которой человеки произошли, ни с того, ни с сего вдруг сама из царства животного поднялась до уровня существа мыслящего.

Отбор, мол, естественный повлиял, закреплялись изменения позитивные, мозг у зверушки вырос, поумнела скотинка и, палочкой землю ковыряя, превратилась в человека. Дед, может и посмеялся бы, с теорией такой ознакомившись, да слишком уж серьезно он ко всему относится. Не хотят человеки понимать, что существа живые эволюционируют только в том случае, если в неблагоприятных условиях находятся. Да и то, шансов сдохнуть у них гораздо больше, чем приспособиться, а уж тем более подняться над природой своей. Есть передел у естественной эволюции, тем и отличается она от эволюции направленной, Деду подконтрольной. А уж человеки и вовсе продукт особенный, свободой воли обладающий, чего нет ни у кого больше в мире животном. Не развить это в себе без дедова влияния, как ни пытайся эволюционировать.

Тех, кто сам себе «дедов» выдумывает, еще понять можно. Кто от невежества старается, кто выгоду в этом разглядел и жизнь себе сладкую устроил. А есть человеки, решившие, что не существует Деда. Нельзя, дескать, его нигде приборами обнаружить, ни пощупать, ни измерить. Значит, нету его, и не было никогда. И дальше старая песня о том, как оно все само собой обустроилось, без всякого плана предварительного. А скажи такому: «Ты же сначала думаешь, а потом делаешь, так почему во Вселенной по-другому должно быть?», так начинает возмущаться, линейкой в нос тыкать, которой он Деда никак измерить не в состоянии. Не хочет задуматься, что мысль, она всегда первична там, где из хаоса порядок возникает. Где мысли нет – там только пустота. Вот и Дед своими думами о Вселенной создал ее, материализовав во времени и пространстве.

Свойство, мысли материализовывать, и у человеков есть. Не до такой степени, как у Деда, на природу не распространяется, но в окружении своем человек порядок при помощи мысли навести способен. Только редкие экземпляры этим свойством пользуются. Может, оттого, что мысль такая острому клинку должна уподобиться. Быть обязана отточенной, направленной, полной энергии, без всякого лишнего шума и шороха обходиться. Да, вот беда, привыкли человеки думать хаотично, без пользы для себя и окружения своего энергию мысли растрачивают почем зря. А энергия та многое изменить способна, в том числе и самого человека, к себе ее применяющего. Если же вовне ее просто так отдавать, один информационный мусор выходит.

Дед, он же слышит все эти мысли, через них и чувствует человеков, надеется, что надоело им в детских штанишках обретаться. Так бы и спросил их: «Может, выросли уже и готовы понять, кто вы и зачем здесь?». Только, не спросит он. Такой вопрос человеки сами себе задавать должны. Многие из них верят, что слышит их Дед, только думают они, что к сказочному волшебнику обращаются. Пришли, мол, мне дедушка подарочков, а то самому делать ничего не хочется, а так бы взял все готовое и был бы счастлив. Не рады человеки тому, что над собой надобно трудиться, не вписывается это в их «формулу счастья». Сильна еще в них сущность звериная, которой только и нужно, что сыт был, сверху не капало, снизу не подтекало, да еще под бочок бы себе положить кого-нибудь для развлечения.

Терпелив Дед, не властно над ним время, поэтому ждать способен бесконечно долго. Токмо у человеков ресурсы на планете не бесконечные. Задуматься бы им, что пора менять мировоззрение, научиться материю преобразовывать в энергию. Но не тем варварским методом, что смогли придумать, когда охрененную бабахалку создавали. Все же можно по-дедовому делать, чисто, аккуратно и эффективно. Но для этого от мышления примитивного отойти требуется, не потребителями ресурсов себя осознавать, а частью Вселенной. Уникальной частью. А пока человеки лишь мечтают Вселенную покорить, к звездам полететь хотят. На чем лететь, пока толком не знают, но мечтают.

На мечтателях держится этот мир, Деду ли этого не знать? Он и сам такой, иначе не затевал бы ничего. Смотрит он на человеков и мечтает о том, что когда-нибудь дорастут они до понимания своей истинной природы. Тогда каждый, кто сумел с честью пройти период взросления, сам в перспективе способен стать Дедом. Пустоты, ее еще много вокруг, кучу Вселенных сотворить можно, была бы творческая идея и желание строить. Смотрит на человеков Дед и смутно вспоминается ему, что тоже когда-то был таким же. Жил, умирал, рождался снова, пока не достиг предела верхнего, за которым открывается путь в подлинное бессмертие.