Текст книги "Отец Стефан и иже с ним"
Автор книги: Александр Авдюгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Экзамен с псевдонимом
Отца Стефана вызвали в епархию, и сам митрополит вручил ему направление на учебу в духовную академию. Выдавая бумагу с большой печатью, увенчанную крестом и заканчивающуюся размашистой, на весь низ страницы архиерейской подписью, владыка лишь добавил:
– Быстро собрать документы и чтобы завтра был в поезде.
Возражения о том, что колокольня не достроена, художник сбежал вместе с авансом, а Сергей Иванович продолжает создавать приходскую оппозицию, во внимание не принимались.
– Не выдумывай, – отрезал любимый владыка и, сменив строгий самодержавный взгляд на более знакомую и привычную улыбку, заключил: – Это же надо, пресс-центр епархиальный возглавляет, все про всех знает, а в академии учиться не желает… Всё. Разговор окончен. – И, размашисто перекрестив удрученного настоятеля, владыка выпроводил его из кабинета.
На следующий день хмурый отец Стефан возлежал на второй полке купейного вагона и пытался уснуть под равномерный перестук колес скорого поезда.
Не удавалось. Сначала все мысли не выходили за пределы собственного прихода. Затем ниже расположившиеся попутчики упорно приглашали разделить с ними трапезу и поговорить о Боге, Который у них есть в душе. Батюшка ласково, но наотрез отказался, за что и был наказан слушанием двухчасовой беседы о современном состоянии Церкви и моральном облике разъезжающих на мерседесах попов. Наконец, допив последние сто грамм, соседи угомонились и захрапели. Именно под этот храп отец Стефан с ужасом сообразил, что для поступления в академию надобно вообще-то экзамены сдать. Причем поступить надо без сомнений и строго обязательно. Иного варианта просто не существует. Представить себе недоумение архиерея и его стандартную характеристику, в подобных случаях всегда заканчивающуюся разочарованным взмахом руки и определением «пенек», отец Стефан еще мог, но вот реакция на приходе при подобном плачевном развитии событий будет куда страшнее.
Дело в том, что местный сельский богослов и ревнитель благочестия Сергей Иванович, которому когда-то пророчили священнический сан и настоятельство, чего он так и не удостоился по прозаической, но канонической причине первого и второго неудачного опыта семейной жизни, всегда подчеркивал, что отец Стефан к последним временам относится наплевательски, всеобщей апостасии не видит и святых отцов не знает.
Остаться в ранге провалившегося абитуриента отцу Стефану никак нельзя, ибо это станет главным аргументом Сергея Ивановича в их постоянном приходском богословском диалоге, свидетелями которого, а часто и участниками, были все прихожане, включая девяностолетнюю, плохо видевшую и практически ничего не слышавшую бабу Марфу.
Семинарию батюшка окончил давненько, да и последний год заочно учился, так что многое уже подзабыл. Хоть и говорят, что у священника целибата времени «воз с прицепом», но за приходской стройкой, воскресной школой, хозяйственными заботами и постоянными епархиальными заданиями книжки по догматике вкупе с нетленками святых отцов открывались крайне редко. Правда, пару лет назад наладил себе отец Стефан интернет, но там у православных все больше новости обсуждают, да споры спорят, кто благодатней и спасительней.
Часам к двум ночи батюшка сообразил, что он ничего не знает, как сдавать экзамены, не понимает, и вообще, что он не только «попал», но и, по всей видимости, «пропал». В голове крутились Миланский эдикт, Непорочное Зачатие, апокатастасис55
Апокатастасис (греч. άποκατάστασις – возвращение в прежнее состояние, восстановление) – 1) преображение мира, имеющее осуществиться по Божьему предначертанию в конце времен; 2) благодатное восстановление человека, совершаемое в лоне Православной Церкви; 3) восстановление людей Божественным действием при всеобщем воскресении мертвых; 4) частное понятие, указывающее на всеобщность будущего духовно-нравственного восстановления людей (в том числе грешников), используемое в рамках не принятой Церковью концепции о конечности адовых мук. – Примеч. ред.
[Закрыть] и владычное определение «пенек». Более умных мыслей не возникало.
Документы в заочном секторе приняли быстро, хотя и посетовали, что можно было бы и раньше их принести, а не в последний день перед экзаменами. На вопрос отца Стефана, по каким предметам экзаменовать будут, последовал быстрый ответ: «По всем. Готовьтесь, батюшка. На первый курс только пятьдесят душ примем, а вы уже семьдесят шестой по счету…»
Этот «семьдесят шестой» окончательно расстроил новоявленного абитуриента, и, пребывая в состоянии полного пессимизма и уныния, отправился отец Стефан искать место, где главу преклонить в последнюю ночь перед нежданным испытанием.
Место нашлось в священнической гостинице, где в каждом номере выстроились в два ряда десять коек, разделенных тумбочками и столом с электрочайником. Батюшке показалось, что он бывал здесь раньше. По давней привычке, начал отыскивать тумбу с дневальным, но на положенном ей месте увидел киот с иконами, аналой с епитрахилью и понял, что это не знакомый кубрик во флотской казарме, в котором он провел когда-то три года, а гостиница.
К вечеру комната заполнилась иными соискателями академического места, причем каждый из них неизменно вопрошал:
– Чего сдавать будем?
И получал стандартный ответ:
– Всё!
В книжной лавке купил отец Стефан тоненькую книжицу с избранными лекциями по догматике, решив, что на больший фолиант времени все равно не хватит, да и вообще неизвестно, о чем спрашивать будут. Лекции не читались, мысли отсутствовали, да и в комнате священническая рать гоняла чаи с вечными поповскими разговорами о том, кто и где служит, кого куда перевели и где подешевле облачение приобрести.
Утром желающие получить гордое звание «академик» собрались у крыльца семинарско-академического корпуса и выслушали напутственное слово епископа-ректора, который объявил, что в трех аудиториях на втором этаже их с нетерпением ждет преподавательский состав. Именно там, в обстановке христианской любви и взаимопонимания, гранды академического богословия побеседуют с ними на темы догматики, литургики и церковной истории и определят тех, с кем им придется часто встречаться в ближайшие четыре года.
Отец Стефан откровенно нервничал. Впрочем, было заметно, что и собратья его по экзаменационному испытанию тоже волновались.
В первой аудитории, куда зашел батюшка, проверяли знания по догматическому богословию, что, по мнению всех без исключения абитуриентов, было самым непредсказуемым и тяжелым испытанием. Мнение мнением, но реальность оказалась вполне приемлемой для нашего священника. Спросили у него то, что когда-то в семинарские годы ему четко и на всю жизнь втолковал старенький, переживший все церковные перипетии последних пятидесяти лет протоиерей.
Окрыленный успешным началом, батюшка без задержки перешел в следующую аудиторию, где беседовали о литургике. Для отца Стефана, который вот уже десятый год служил, часто исполняя не только обязанности священника, но и регента с псаломщиком одновременно, ответить на вопросы о расположении кондаков, порядке тропарей и последовательности литургии труда не составило. Можно сказать, что испытание на знание богослужения закончилось к взаимному удовлетворению спрашивающих и отвечающего.
Экзамен по церковной истории отца Стефана не волновал. Любил он историю как таковую вообще, а церковную особенно, да и на форумских баталиях в интернете обсуждения всех исторических тем не проходили без его участия. Более того, именно там, в историческом разделе самого крупного православного форума, был отец Стефан модератором – тем, кто за порядком в дискуссиях следил, нарушителей правил гонял, а случалось, и «банил», то есть вход на форум закрывал.
Окрыленным и уверенным предстал батюшка перед тремя преподавателями, один из которых показался ему знакомым, но, заметив на рясе экзаменатора епископскую панагию, отец Стефан решил, что видел молодого архиерея в прессе или на телевидении. С него-то, епископа этого, вся катаклизма и началась…
Внимательно посмотрев на отца Стефана, епископ открыл папку с его документами, чему-то улыбнулся и задал первый вопрос, потом второй, третий… десятый. Казалось, это испытание никогда не прекратится. Остальные члены экзаменационной комиссии недоуменно смотрели на своего коллегу, который гонял опешившего священника по всему разделу, начиная от первых апостольских времен и заканчивая современной историей африканских Церквей. Он не только гонял, но еще и сокрушенно вздыхал, победоносно констатируя: «И вот такие неподготовленные священники окормляют нашу боголюбивую паству!» Отец Стефан пытался отвечать, но когда амплитуда вопросов стала раскачиваться от альфы до омеги всех исторических знаний, растерялся, стушевался и замолчал…
Последним словам епископа о том, что надобно знать церковную историю не на уровне форумных интернет-баталий, отец Стефан не придал значения. Он просто понял, что положительной оценки, как и духовной академии, ему не видать.
В большом актовом зале академического корпуса собрались все кандидаты в студенты. В предпоследнем ряду, в углу сидел насупленный отец Стефан. Сидел и сочинял формы объяснения своего непоступления. Для владыки, для соседей-священников, для прихожан с Сергеем Ивановичем.
После вступительного слова начали зачитывать список пятидесяти зачисленных, предупредив, что все, кто не вошел в число поступивших, должны покинуть помещение.
Батюшка застегнул свою походную сумку, надел скуфейку и приготовился уйти, тем более что его фамилия была по алфавиту одной из первых.
Одной из первых она стала и в списке студентов духовной академии. Ничего не понимающий отец Стефан на автопилоте слушал информацию о консультациях, сочинениях и семинарах… В голове был ворох несогласных между собой мыслей: «Ведь я же не сдал историю! Мне ведь сказали, что такому, как я, даже опасно быть священником».
В деканате заочного отделения отцу Стефану выдали вопросы на будущие экзамены первого семестра, разъяснили, когда приезжать, где жить и кому сдавать, а затем отправили в соседнюю комнату к ректору.
Вместе с главой семинарии и академии сидел за столом и архиерей, столь «полюбивший» нашего батюшку на экзамене по церковной истории. Мирно сидел. Улыбаясь. А затем, повернувшись к отцу Стефану всей своей епископской сущностью, дружелюбно сказал:
– Позвольте представиться, отец Стефан. Участник вашего форума Глеб.
– Глеб? – Глаза батюшки не только стали круглыми, они вообще отказывались четко передавать происходящее. – Так это я вас…
– Именно, именно, – продолжил епископ. – Именно вы и закрыли мне вход на форум, то есть «забанили» по-вашему, из-за спора византийского.
Как библейский соляной столп, молча возвышался над двумя хохочущими епископами отец Стефан. Да и что он мог произнести? Лишь одни междометия.
Вместо отца Стефана владыка ректор слова последние молвил:
– Поздравляю, отче, с зачислением. Надеюсь видеть в вашем лице не только принципиального модератора форума, но и достойного студента. А вам, ваше преосвященство, – добавил с улыбкой ректор, обращаясь к епископу-историку, – все же надобно под своим именем в интернет выходить, а не псевдонимы использовать.
Историческое открытие
Отец Стефан своего правящего архиерея видел нечасто и не потому, что придерживался старого солдатского (и поповского тоже) правила «подальше от начальства, поближе к кухне», а из-за того, что из родных палестин до епархиального управления было без малого полторы сотни километров, из которых половина грунтовка. В прошлом году летом владыка приезжал на престольный праздник. Литургию отслужил, слово свое святительское сказал и каждого прихожанина расцеловал. Да и как не расцеловать, если прихожан в наличии на архиерейской службе было всего двадцать две души?
В алтаре, конечно, многолюдно. Окрестные священники съехались, да свита архиерейская к числу служащих прибавилась. В храме же свободно. Бабушки да дедушки с тремя представителями молодого поколения, непонятно почему из села не уехавшими, много места не занимают.
В соседнем с храмом доме приготовили для владыки и гостей трапезу. Как вспоминают старожилы, в последний раз такой богатый стол еще при советской власти накрывали. Аккурат на майские праздники, когда высокое начальство им знамя победителей социалистического соревнования вручало. Сегодня областные чиновники вкупе с районными о наличии данного села вспоминали редко, и если бы не храм с его воскресными и праздничными службами, да неугомонным настоятелем, обивающим пороги местных государственных учреждений, забыли бы о нем напрочь.
На обеде праздничном рассказали прихожане своему «владыченьке», что в километре от храма криница66
Криница – родник, колодец. – Примеч. ред.
[Закрыть] есть. Вода в ней удивительная, целебная и святая.
– Это почему же святая? – удивился архиерей.
– Так там еще до колхозов часовня была, к ней вся округа ездила, – разъяснил дед Федор, исправляющий на приходе все должности, кроме настоятельской. – В той балочке, дорогой владыка, – продолжил дед, – на Пасху да на Преполовение всегда служилось, и архиереи туда частенько заезжали. Я-то еще мальцом был несмышленым, плохо помню, а вот отец мой рассказывал, что воду эту даже в столицу самому царю возили.
– Так уж и самому царю? – засомневался архиерей, но, подумав, обратился к настоятелю: – Ты, батюшка, разузнай, что это за родничок такой знаменитый. Смотришь, и у тебя источник духовный расцветет.
Отец Стефан благословение архиерейское на «потом» откладывать не стал, по окрестным селам целый розыск учинил и в конце концов на местного краеведа-архивариуса вышел. В отличие от районного музея, где, кроме каменных скифских баб, фотографий времен прошлой войны, а также орденов и биографий передовиков сельского хозяйства, никаких документов не осталось, в домашней коллекции краеведа батюшка почти все нужное нашел. Была тут и карта, где место криницы крестиком помечено с надписью «Святой источник».
Видя, как искренне радуется священник, краевед, отнесшийся изначально к его визиту скептически и с опаской, удивленно хмыкнул и сказал: «Счас, погоди».
Это «счас» длилось минут десять, и перед опешившим отцом Стефаном оказалось несколько пожелтевших, наклеенных на картон фотографий его собственного приходского храма. Под снимками ясно читалось: «1912 год». Нашлось среди них и изображение небольшой беседки с крестом вверху, рядом с которой стояли несколько офицеров и светских дам.
На батюшкин вопрос «Это что, наш источник?» краевед утвердительно кивнул и, видя сомнение в глазах собеседника, еще раз сказал: «Счас».
Сил для нового удивления у отца Стефана уже практически не осталось, и когда перед ним появилась подшивка «Клировых ведомостей» начала прошлого века и метрическая книга его родного прихода тех же лет, он лишь смог произнести банальное: «Ух ты!». По документам выходило, что дед Федор был прав во всем, даже в том, что по благословению архиерейскому воду из этой криницы в Санкт-Петербург действительно отсылали.
Батюшка тут же засобирался в епархию. Да вот беда – краевед, несмотря на уговоры священника, съездить вместе с этими находками к владыке наотрез отказался, а копии сделать не разрешал. Пришлось прибегнуть к главному аргументу. Отец Стефан заверил местного историка и хранителя фактов и артефактов, что это историческое открытие будет обязательно обнародовано с указанием имени первооткрывателя во всех СМИ, включая интернет. Данное заявление подействовало неотразимо. В областной центр батюшка и краевед с документально-историческими сокровищами отправились вместе.
Пришел черед удивляться правящему архиерею. Правда, удивление владыки сочеталось с сугубым прагматизмом административно-пастырского характера. Изначально он поинтересовался, отслужил ли отец Стефан благодарственный молебен после столь грандиозного открытия. Объяснение, что не было времени, так как сразу в епархию поехал, владыка воспринял скептически и объяснил настоятелю, что Бога благодарить надобно за всякую милость, пусть даже самую незначительную, и одного «спаси Господи» никак не достаточно.
Пока в домовом епархиальном храме батюшка с архиерейским келейником служили молебен, владыка поил краеведа чаем с вареньем и пирогом. Местный архивариус и хранитель артефактов был настолько поражен необычностью обстановки и уважительным отношением к его персоне, что внутренне уже согласился предположить, что Бог все же существует. Это предположение начало переходить в уверенность, когда архиерей легко разобрался в предоставленной карте и стал бегло читать записи в метрической и приходской книгах, которые сам краевед расшифровывал с трудом.
В архиерейской приемной перед возвратившимся с молебна отцом Стефаном предстала невиданная картина: во всю длину и ширину стола, за которым обычно собирался епархиальный совет, были расстелены две карты – архивная и современная; над ними склонились две головы, горячо доказывающие друг другу свое видение данной местности в ракурсе только что совершенных исторических открытий. Причем обладатели этих голов обращались друг к другу на «ты», позволяли себе горячо спорить и давать определения типа «Ничего ты не понимаешь!». Если бы не разные одеяния и прически, батюшке трудно было бы и определить, кому доложить о выполненном послушании.
Архиерей поднял голову и жестом пригласил отца Стефана присоединиться к окончательному разрешению архивных коллизий. Оказывается, на источнике действительно была часовня, к которой когда-то шел и стар и млад. Это неоспоримо доказывалось документами и свидетельствами. Вот только не на Пасху собирались там священники и верующие, а в Лазареву субботу, потому что сохранилось предание, будто воскресила та удивительная родниковая вода единственного сына вдовы, когда везли его на телеге уже на кладбище… Вырос тот сын и, испросив благословения у тогдашнего епископа, поставил на месте криницы часовню, освященную в честь праведного Лазаря Четверодневного.
Года лихие военные да голод советских времен жителей тех мест – свидетелей прошлого – практически всех уничтожили. Предания забылись, факты растерялись, а храмы порушились.
– Видишь, батюшка, – обратился владыка к отцу Стефану, – кабы не тот мой приезд, да служба на приходе вашем, да обед, которым меня старики твои угостили, так бы и не узнали мы о святыне этой. Согласен со мной?
– Согласен, владыка святый, – ответствовал священник. – Промысл Божий.
За их диалогом внимательно наблюдал краевед, пытаясь понять, о каком таком обеде идет речь и что это за штука такая «промысл». Впрочем, удивляться он уже перестал по причине того, что все происходящее никак не укладывалось в его сугубо материалистическое сознание, давшее в этот день внушительный крен в сторону религиозного идеализма православного толка. Краевед пока понял только то, что его многолетний труд, от которого отмахивались все, начиная с жены и заканчивая местной властью, не только нужен, но просто необходим, востребован и будет сохранен.
Да и как не понять, если архиерей сказал, что все эти исторические материалы будут опубликованы, а батюшка должен добиться, чтобы церковная земля у святого родника была возвращена законному владельцу. Документы, как говорится, к этому требованию прилагаются.
В следующий свой приезд в областной центр отец Стефан направился в самый главный и большой государственный дом с колоннами. В доме этом последние сто лет при любой власти всегда всякие руководители обретались. Флаги над домом менялись, гимны разные в нем звучали, в кабинетах счеты заменились арифмометрами, затем компьютерами, а начальство как сидело по комнатам и залам, так и нынче сидит, даже в большем количестве. Долго бродил священник от одной двери к другой, читал солидные и грозные наименования руководителей и отделов, размышляя, куда же ему обратиться.
Все разъяснила пожилая женщина, которой батюшка вкратце объяснил, в чем собственно состоит его дело.
– Так это в земельный отдел, – подсказала она и указала нужную дверь.
В земельном отделе все были заняты рассматриванием бумаг и компьютерных мониторов, но все же длинноволосый священник в рясе никак не вписывался в чисто светский конторский интерьер, поэтому вскоре раздалось стандартное:
– Вы по какому вопросу, святой отец?
– По земельному, – откликнулся батюшка, обернувшись к молодому человеку.
– Какой район? – спросил чиновник.
Батюшка назвал район и село.
Молодой клерк долго выстукивал на клавиатуре дробь данных, а потом странно посмотрел на пришедшего попа и, поняв, что тот не шутит, ответил:
– Такого поселения в вашем районе нет.
Пришел черед удивляться батюшке:
– Это как же нет?
Дальше события развивались по сценарию, который в данном кабинете никто предположить не мог. Отец Стефан решительно придвинул к клерку стоявший рядом пустующий стул, уселся на него и так же безапелляционно взял у обомлевшего чиновника бразды управления компьютером. Быстро набрал в поисковой строке «Яндекс-карты», перешел в спутниковый режим, приблизил картинку и указал на две родные улочки с тремя десятками хат:
– Вот мое село! А вот это храм!
У стола с восседающим перед компьютером священником собрались все областные земельные ресурсы в лице начальников и их помощников. Да и как не собраться? Если, во‐первых, поп за компьютером, а во‐вторых, нашлось село в области, которого по документам не существует…
История с получением документов на землю рядом с поселением, которое нигде не значится, могла перейти в стадию долгой переписки, согласований и разбирательств, но на очередном областном празднике, куда пригласили и правящего архиерея, владыка взял и рассказал областному начальству об истории с криницей. Дело сразу приняло позитивное направление. И не только направление.
В областной газете появилась статья о новом удивительном историческом месте родного края; на телевидении батюшкин краевед дал интервью о своих находках и открытиях, а на месте криницы была быстро построена часовенка – такая же, как на архивном фото.
В Великий пост отец Стефан пригласил владыку к себе на приход в Лазареву субботу.
– Приезжайте, владыка, литургию отслужим и часовню на кринице освятим.
– Приеду, – с улыбкой пообещал архиерей, – готовься.
– Вот только, владыка, немного распорядок вашей службы изменить придется, – продолжил священник.
– Это почему же? – не понял архиерей.
– Так вы в прошлый раз расцеловали всех молящихся, а теперь их много, не получится…
