Текст книги "Почем нынче Ван Гог"

Автор книги: Александр Астраханцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– И что, прямо в этой комнате аппарат и находился?

– Да, вот здесь, – покорно ответил Ханыкин, кивнув на стеллаж как раз в том самом месте, где вчера стоял Мамонов, покупая картину.

Наступила тягостная пауза.

И вдруг среди этого молчания Кузин схватился за голову и нервно, истерически расхохотался; хохот этот был похож, скорее, на рыдания. Он отошел к окну и остался там, глядя на улицу, стараясь успокоиться.

– Вставай, – сказал Мамонов Ханыкину.

Ханыкин встал; Мамонов развязал ему руки. Тот выпростал из-за спины затекшие кисти рук, стал разминать их и стирать с шеи кровь, испачкав себе руки.

– Озверели совсем. Чуть не зарезали, – проворчал он.

– Гони назад деньги, – сказал Мамонов. – Твою мазню мы тебе вернем.

– Нету у меня сейчас денег, – угрюмо ответил Ханыкин.

– Что, опять связать? Не крути!

– Да не кручу я! – ноющим голосом возразил он, отойдя на всякий случай подальше от незваных гостей и взявшись за спинку стула. – Что я, дурак – наличные при себе держать? Так каждый может заявиться и приставить нож: давай деньги! Я вон уже несколько штук перекупил, – кивнул он на штабель икон на полу. – Отдам я деньги – чтоб я когда еще с тобой связался! Я торговец, а не обманщик.

– Молчи ты, «не обманщик»! – скривился Мамонов.

– А это не обман, а техническое средство! Через пару-тройку лет все будут так торговать!

– Ты думаешь?

– А чего тут думать? Да за такую штуку каждый продавец любые деньги отдаст!

Помолчали.

– А признайся-ка: кто тебе такую картинку сделал? – спросил Мамонов. – Ведь не сам?

– Я и не говорю, что сам.

– Так кто?

– Есть тут один… паренек.

– Что за паренек? Чего темнишь-то?

– В художественном учится, что хочешь тебе – и Ван Гога, и Гогена – подделает. Мастеровитые они нынче. Плохо, скажешь, сделал?

– Нет, неплохо.

– Слушай, Серега, – оживился вдруг Гоша, отбросив ноющую интонацию, – давай договоримся, а? Ты берешь эту картинку и загоняешь – у тебя авторитет, у тебя возьмут – и не надо мне тех пяти кусков, ладно?.. И еще можно сделать!

– Ты же знаешь, я подделками не занимаюсь, – твердо ответил Мамонов.

– Да какая разница, что продавать, если берут!

– Я не хочу свое имя пачкать! – еще тверже ответил тот.

– Мне-то мозги не пудри, – куце усмехнулся Ханыкин. – За семь кусков хотел подлинного Ван Гога отхватить?

– Представляю, с каким удовольствием ты меня вчера надувал… Что ж мне на тебя, молиться?

Ханыкин на вопрос не ответил. Потом заговорил снова:

– Вот одного не пойму: как я вчера согласился отдать за двенадцать кусков картинку, которую ты посчитал подлинником? Никак в планы не входило, все равно как в тумане… – на лбу у Ханыкина проступили следы мучительной попытки что-то понять; был, кажется, даже момент, когда еще чуть-чуть, и у него созрела бы догадка, но Мамонову совсем этого не хотелось, и он сменил тему:

– Так когда деньги вернешь?

– Да дайте хоть дня три! – взмолился Ханыкин. – Ну никак не пойму, убей Бог…

– Хорошо, три так три, только я у тебя на всякий случай возьму кое-что в залог, ладно? – Мамонов подошел к штабелю икон, быстро перебрал его и взял себе три из них, наиболее, на его беглый взгляд, ценных. – Отдашь деньги – верну. Договорились?

– Э-эй, да ты что, в натуре! – уже с угрозой в голосе отозвался хозяин.

– Так положено, Гоша. Андрей, пошли!

Кузин, стоявший у окна и безучастно слушавший, как они препираются, пошел к двери. Следом за ним – Мамонов.

– Положь иконы! – завопил следом Ханыкин.

– Отдай ты их ему, – брезгливо сказал Кузин.

– Ну да, еще чего! – возразил Мамонов. – Принесет деньги – получит.

* * *

Выйдя на улицу, Мамонов пришел в отличное расположение духа – план осуществился без задиринки, еще и залог взяли.

– Принесет! Как миленький принесет, так что за свои деньги не волнуйся! – похлопал он по плечу Кузина, который плелся рядом в непонятном унынии. – Чего это у тебя мировая скорбь на лице? – проворчал он. – А как тебе нравится твой любимый шеф? Помнишь, ты уверял, что вы дали друг другу честное слово? Ой, умора, не могу! – Мамонов расхохотался и хохотал долго и, кажется, чистосердечно. – Так кто из нас прав?.. Да ты не расстраивайся, плюй на все!..

Однако Кузин продолжал хранить молчание; во-первых, он думал о своем однокашнике и одновременно начальнике Скроботове, которого, если честно, считал всегда бесталанным и чуть-чуть презирал; но почему, почему Олег всегда в выигрыше – вот чего он никак не мог понять… Во-вторых, его сегодня поразило открытие: почему, почему любое изобретение, сделанное, казалось бы, только на пользу людям, они тотчас торопятся употребить во зло?..

– А я вот думаю, – продолжал тормошить его возбужденный Мамонов, – не толкнуть ли, в самом деле, этого лже-Ван Гога в Москве? Все равно ведь лечу.

– Ты что ж, думаешь, остальные глупее тебя? – ядовито отозвался Кузин.

– Да зачем! Я и не собираюсь толкать его за подлинник! – жарко возразил Мамонов. – Я предложу хорошую, грамотную подделку, а это уж их дело… Отличная идея! – он так и светился весь радостью, держа подмышкой иконы. – И мы свои деньги, Андрюха, все равно возьмем с лихвой! А с этими иконками я нашего коммерсанта еще помурыжу – он у меня побегает, попляшет еще! А то, думал, на простаков нарвался!..