Текст книги "Инфернальная мистификация"

Автор книги: Александр Арсаньев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Н-нет, – вздрогнув, прошептала Елена. – Я отказалась приходить к нему, но он грозил мне, что уничтожит все наше семейство, весь наш род изведет, – пролепетала она со слезами в голосе. Сказал, что брата убьет!

– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого изведет, – пробормотал Оленин себе под нос. После слов Луши он окончательно уверился в искренности и душевном здоровии своей сестры. – Я тоже на эту встречу приду, – пообещал он.

В этот момент скрипнула дверь и всем стало как-то не по себе. Когда вошла Луша с серебряным подносом, полным бисквитов, все мы вздохнули с видимым облегчением. На подносе также стоял пузатый графинчик, в котором радугой искрился пунш.

– Так когда точно должен явиться ваш Алекс? – решил уточнить я.

– Обещал в полночь, – развела руками Элен.

– Так, значит, в полночь мы и будем дожидаться его во флигеле!

* * *

До полуночи еще оставалось предостаточно времени, поэтому мы с Кинрю отправились прямиком в особняк на Офицерской улице, чтобы передохнуть перед свиданием, которое предстояло нам грядущей ночью. Мне еще ни разу не приходилось охотиться на вампиров, так что я немного волновался.

– О чем вы думаете, Яков Андреевич? – поинтересовался мой Золотой дракон, выбираясь из кареты на парковую дорожку.

– О том, чем нам вооружиться сегодняшней ночью, – усмехнувшись, ответил я. – Нечисть все-таки, – развел я руками.

– Ну, ну, – Кинрю похлопал меня по плечу. – Думаю, что пистолета от Кухенрейтера, да нательного креста будет вполне достаточно! – усмехался он. По всей видимости, мой самурай совсем не верил в вампиров.

– Ты забываешь, что у меня еще есть пентакль Миры, – в тон ему отозвался я.

– О! Ну тогда с вами никакому вампиру не справиться! – продолжал иронизировать мой ангел-хранитель.

– Ну что? Как?.. – едва я появился на пороге, бросилась ко мне с вопросами Мира.

Я позволил ей вместе со мной подняться в мой кабинет. Она снова была в моем любимом изумрудно-зеленом сари. Мне, вообще, нравилось, когда Мира одевалась как индианка. Национальные наряды удивительно шли ей, открывая все новые стороны ее красоты.

– Яков, ты и впрямь веришь, что Элен преследует какой-то вампир? – спросила она, когда мы остались наедине.

– Не знаю, – пожал я плечами, удобно устраиваясь в кресле. – Скорее нет, чем да, – ответил я. – Мне кажется, что кому-то очень выгодно свести с ума Елену Оленину. Правда я еще не понял, кому именно, – добавил я. – Но мне ничего другого не остается, как уповать на то, что сегодня же ночью все прояснится!

Мира забралась ко мне на колени.

– Я боюсь за тебя, – прошептала она. – Снова приходил твой ужасный Кутузов!

– Почему ты сразу мне не сказала?

– Не знаю, – пожала Мира плечами. – Забыла, наверное. Он считает так же, как ты, что Елену кто-то жестоко разыгрывает.

– Значит, я не одинок в своем мнении, – отозвался я. – Кутузов больше ничего не велел передать?

– Нет, кажется, – Мира пожала плечами, – но он был не в настроении. Мне показалось, что его угнетают какие-то мысли.

– У него слишком много забот, – невесело усмехнулся я.

Однако уже в следующий момент пламя любви моей индианки опалило меня, и я позабыл обо всем на свете.

* * *

Ровно в полночь насмерть перепуганная Элен, которую била дрожь, вышла из дома и пошла в сторону пустовавшей боковой пристройки особняка. Мы наблюдали за ней из кареты. Владимир все порывался пойти следом, а Кинрю придерживал его за полу шинели.

– Да что же такое происходит, в самом деле? – шептал Оленин, кусая губы.

– Сейчас узнаем, – пообещал я ему. – Немного совсем осталось!

– Вашими бы устами, Яков Андреевич… Вон и Наталья Михайловна извелась совсем, – не к месту прибавил он. У меня сложилось странное впечатление, что старшая Оленина была бы только рада погибели своей не в меру экзальтированной приемной дочери.

Элен была в белом роброне и в спенсере на лебяжьем пуху. В одной руке девушка держала букет кипенно-белых роз, в другой – свечу, от чего казалось, что среди ночи по улице передвигается бледное, печальное привидение.

– Девица под стать вампиру, не хватает только цепей, – неуместно пошутил мой Золотой дракон, из-за чего едва не схлопотал вызов на дуэль от подпоручика. Мне едва удалось их урезонить.

– Ну, господа, что будем делать? – осведомился я, как только Елена скрылась во флигеле. – Ждать, кажется, не имеет смысла, – я взглянул на часы, стрелки на которых показывали за полночь. – Если вампир пришел, то нам надо встретиться с ним лицом к лицу!

– Верно говорите, Яков Андреевич, – отозвался японец и первым вылез из экипажа.

Следом за ним на землю спрыгнул гвардеец, ну а потом и я, чтобы не отставать от общества. Оленин, так же, как и я, держал в руках дуэльные пистолеты.

Мы, один за другим, медленно поднялись по скрипучим ступеням. Я распахнул дверь, которую Элен оставила приоткрытой. Граф Оленин первым перешагнул через высокий порог. Я направился вслед за ним, сжимая в руках оружие.

– Вам бы сейчас осиновый кол, – прошептал японец. – Вот бы тогда лихо смотрелись!

Однако во флигеле, кроме Элен, никого больше не было. Девушка лихорадочно сжимала в руках свечу, пламя которой плясало на сквозняке.

– Ну и где же нечисть? – осведомился Юкио.

– Не знаю, – с видимым облегчением прошептала Элен. – Кажется, Алекс оставил меня в покое, – обрадовано проговорила она.

* * *

– Ну и что вы обо всем этом думаете? – снова обратился ко мне Юкио. – Надо же, какими дураками нас эта девица выставила! – усмехнулся он.

– Девица ли выставила? – с сомнением отозвался я. – По-моему, ее кто-то довольно ловко вокруг пальца обвел, а заодно и нас вместе с нею! Горничная-то ее слова подтвердила.

– Это Луша-то? – скривился мой Золотой дракон. – Да у нее же на лбу написано, что она – мошенница!

– И где же ты, мой дорогой Юкио, научился так здорово по лицам читать?! – осведомился я с искренним интересом.

– А то вы сами не видели? – пожал плечами японец. – Мне бы не хотелось разочаровывать вас, Яков Андреевич, но что-то вы в последнее время стали гораздо хуже разбираться в этих людишках, – протянул он презрительно.

– Ну, мне кажется, ты хватил, – усмехнулся я.

* * *

Мира, как всегда, не спала, но в этот раз она была встревожена больше обычного.

– Ну, как ваш вампир? – набросилась она на меня, едва ли не с самого порога. – Вы видели его? Кто это был? – голос индианки дрожал. Она смотрела на меня глазами доверчивого, насмерть перепуганного ребенка. – Вы не ранены? – Мира, по своему обыкновению, готова была всегда прийти на помощь.

– Никакого вампира не было, – ответил я, позволяя камердинеру снять плащ с моих плеч. – То ли это выдумки мадемуазель Олениной, то ли это ее горячечный бред, то ли наш упырь прознал каким-то образом, что во флигеле его поджидает ловушка!

– Ну и ну, – покачала головой Мира. – Дело-то, верно, еще серьезнее, чем я думала. Знакомы ли вы с каббалой? – неожиданно спросила она.

– Мира, мне сейчас, ей-богу, не до твоих магических сеансов, – отмахнулся я, чувствуя смертельную усталость, буквально сваливающую меня с ног.

– Не будет никаких сеансов, – пообещала Мира. – Я надеюсь, вам, Яков Андреевич, известна хотя бы древнееврейская азбука? – поинтересовалась она.

Я устало кивнул, присаживаясь в кресло возле камина. Золотой Шива непроницаемым взглядом уставился на меня. Еще бы я не знал, что такое каббала?! Однако, глядя на огонь в камине, я невольно вспомнил, что собирался сегодня сесть за дневник. Я не открывал свою бархатную тетрадь уже около двух недель. Дневник я начал вести с некоторых пор с целью исповедания, как советовал Иоанн Масон.

– Мира, – сказал я, отрывая взгляд от камина, – эзотерическое знание начинается с изучения двадцати двух букв древнееврейского алфавита и их нумерологического значения, ибо в них и заключена вся тайна мироздания! Как я, масон, могу об этом не знать?! Ты меня удивляешь…

– Ну, тогда тебе, Яков, – Мира хитро прищурилась, словно Лилит – супруга дьявола и повелительница ночи, – наверное, известна пятнадцатая буква под названием «самех»?..

Я вздрогнул. Индианка назвала как раз ту самую букву, которая символизировала дьявола.

– Яков, да на тебе лица нет, – прошептала моя индианка, глядя мне прямо в глаза. – Кажется, мы поменялись ролями, и теперь я буду тебя утешать, – она обвила мою шею руками и склонилась над самым лицом. – Каббалисты утверждают, – шепнула индианка, – что истинное имя Сатаны есть перевернутое имя Иеговы. Боги и демоны, тени и свет…

– Так что ты хотела мне сказать? – опомнился я.

– Что буква «самех» выпала трижды, когда я решила погадать на Оленину! Только и всего, – пожала плечами Мира. – Какой-то змий искушает ее…

В этот момент в дверь громко застучали.

– Что происходит? – в гостиную вышел сонный Кинрю. Он был в своем национальном японском платье. – Почему вы еще не спите?

– Рассуждаем о сущности мироздания, – отозвался я.

Наконец, в дверях гостиной появился мой камердинер.

– Барин, к вам граф Оленин пожаловали, – доложил он, – говорят, что у них к вам неотложное дело!

– Зови! – велел я ему.

– Змий, – развела руками индианка.

– Что? Что? О чем это ты? Какой еще змий? Вампир, ты хотела сказать? – недоумевал Юкио Хацуми. – Объявился, наконец, – констатировал он.

В гостиную подпоручик Оленин не вошел, а буквально влетел подобно урагану.

– Элен, – простонал он. – Элен подожгла флигель! Вы не могли бы срочно явиться к нам? Мы не можем ее успокоить! Матушка грозится запереть ее в больнице для душевнобольных! Я не знаю, что делать! Пожар все еще не потушат никак, – граф продолжал сбивчиво перечислять все бедствия, обрушившиеся на их семейство, пока я одевался.

Кинрю тоже не терял времени даром. За пять минут он оделся, а еще через три минуты мы все уже сидели в экипаже Оленина.

– Да объясните же вы наконец толком, как все произошло! – воскликнул я, когда лошади тронулись с места. – Ваша сестра выглядела такой счастливой, когда мы уходили…

– Да, – кивнул головой Владимир, – и нам всем тоже так показалось. – Сначала она была в такой экзальтации… Все время твердила, что проклятие снято, что она спасена! А потом Элен погрустнела, говорила обо всем случившемся как о случайности. Сестра утверждала, будто Алекс узнал, что она не одна, а потому он обязательно явится снова! Мы отвели ее в комнату, и она снова позвала с собой спать эту отвратительную Лукерью, – поморщился граф. – Потом вроде бы стихло все, успокоилось… Я только глаза сомкнул, как вдруг слышу крик! В окно выглянул, а флигель огнем горит! Жарко так полыхает! Елена же в одном капоте ходит вокруг него кругами, молитвы какие-то читает, а в руках у нее свеча… Насилу ее со двора увели!

– Она призналась, что поджог – это ее рук дело? – осведомился я.

– Нет, – отрицательно покачал головой граф Оленин. – Она клянется, что выбежала из дома, только когда в окне увидела всполохи!

– А может, это и впрямь сделал тот, кого мы не дождались? Вы такой мысли не допускаете? – посмотрел я на подпоручика.

– Не знаю, – пожали Оленин плечами. – Я теперь, вообще, не берусь ничего утверждать! – воскликнул он и откинулся на бархатную спинку сиденья.

* * *

Когда мы подъехали к особняку Олениных, деревянный флигель уже догорал. Остатки почерневшей кровли обвалились прямо на наших глазах. Мужики все еще сновали по двору с ведрами, перекрикивая друг друга, но пожар в основном уже был потушен. Пламя даже не перекинулось на сам дом. Инцидент можно было считать исчерпанным!

– Словно Москва в двенадцатом году, – невольно заметил я. – Никто не пострадал? – осведомился я, озираясь по сторонам. Женщин на улице не было.

– Нет, слава Богу, – вздохнул Оленин. – Опасность миновала, еще когда я уезжал. Матушка увела Елену в спальню к Мари, от греха подальше… Лукерье она больше не доверяет!

– Разумная женщина, – вставил Кинрю свое веское слово.

– Мужики уже шептаться начали, что барышня спятила, – расстроено проговорил Оленин. – Куда уж дальше?

– Я хочу еще раз переговорить с Элен, – объявил я Оленину.

– Для этого я вас и позвал, – отозвался Оленин. – Я хочу, чтобы вы уговорили мою сестру показаться доктору. Кажется, вы имеете на нее какое-то влияние, – заметил граф с невольной ревностью в голосе.

– Вы не будете возражать против моего личного врача? – осведомился я.

– Разумеется, нет, – ответил граф.

* * *

Элен все в том же бледно-бирюзовом капоте утопала в глубоком темно-вишневом кресле. По правую руку от нее стояла отверженная Луша, которую Оленина потребовала-таки привести; по левую – сидела на круглом стуле сестра Мари; напротив – разгневанная графиня Наталья Михайловна и еще одна горничная с русой косой, в несколько рядов уложенной у нее на затылке.

На Елене Александровне лица не было. Она дрожала и все время шевелила губами, шептала какие-то одной ей ведомые молитвы. Я обратил внимание на то, что в правой руке Елена Оленина сжимала свой нательный осиновый крестик. Причем крестик этот сильно исколол девушке пальцы, от чего с рук ее на платье скатывались крошечные ярко-красные капельки крови.

– Яков Андреевич? – увидев меня, вскинула голову Елена. Она перестала шептать молитвы, но по-прежнему вздрагивала, словно тело ее пронизывал леденящий холод. – Вам тоже обо мне Бог весть что наговорили?! Все смерти моей хотят! – Она гневно сверкнула голубыми глазами на мачеху, которая не нашлась, что ответить. – Кругом одна нечисть.

– Элен, дочь моя, вы нездоровы, – наконец, нашлась Наталья Михайловна. – Вы могли сжечь весь дом, – проговорила она сквозь зубы, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не надавать своей падчерице пощечин. Ее чувства были написаны у нее на лице, и Елена отчетливо их читала.

– Я ничего не поджигала, – упрямо повторила она. – Вы всю жизнь возводите на меня напраслину, – сказала Элен после чего пустилась в какие-то детские воспоминания, которые только еще больше наводили остальных на мысли о душевной болезни говорящей.

– Вы не могли бы вернуться к дню сегодняшнему? – робко осмелился я вмешаться.

– Что вы хотите знать? – нервно воскликнула Элен. – Я же уже сказала, что не поджигала этот проклятый флигель!

– Тогда что же произошло? – как можно мягче поинтересовался я.

– Не знаю, – Элен развела руками, и слезы задрожали на ее ажурных длинных ресницах. – Во сне мне показалось, что кто-то смотрит на меня, – проговорила она. – Я открыла глаза, позвала Лушу, но ее не оказалось в комнате.

– Я за водой ходила, – тотчас объяснила горничная, – пить очень захотелось, – виновато улыбнулась она. – Барышня-то и уснули в это время.

– Я очень испугалась, – продолжила Элен. – Этот вечный страх, он вечно меня преследует. Не спасает ничто – ни молитвы, ни капли… Так вот, я подошла к окну, – снова заговорила Оленина после короткой паузы. – Я уже не сомневалась, что Алекс теперь придет повидать меня и… – Элен запнулась на полуслове.

– И что? – не удержался я.

– Я увидела его, – прошептала Элен с широко раскрытыми от ужаса глазами. – Он звал меня.

– Как вы это поняли? – осведомился я.

Теперь Наталья Михайловна посмотрела на меня так, будто это я был сумасшедшим.

– Я надеюсь, вы не воспринимаете всерьез эти россказни? – пожала плечами графиня.

– Как знать, – откликнулся я и снова обратился к Элен. – Вы не ответили на мой вопрос!

– Алекс манил меня за собой рукою, звал во флигель, – объяснила девушка.

– И вы пошли? – изумился я. – Какое безрассудство! Вы же подвергли себя серьезной опасности!

– Сомнамбула! – гневно проговорила графиня Наталья Михайловна.

– Вам бы только ругать меня, – отозвалась Элен. – Да, я пошла, – подтвердила она. – Я не могу больше противиться его зову!

– Завтра об этом случае весь Санкт-Петербург будет говорить! – схватилась за голову графиня Наталья Михайловна. – Ты же расстроишь помолвку своей сестры! – сокрушалась она.

– Ну так вы же расстроили мою помолвку, – зло проговорила Елена с искаженным лицом.

Мари бросила на нее затравленный взгляд.

– Элен, ну зачем ты так? – с неподдельной болью в голосе вымолвила она. – Зачем? Ты же знаешь, что во всем этом нет нашей вины! Раневский оказался мошенником, должным всем… – Мария беспомощно развела руками.

– Я вам не верю! – Елена вновь разрыдалась. – Не верю, – как загипнотизированная повторила она. – Вы это все подстроили!

– Он хотел только завладеть твоим наследством, – настаивала на своем Мари. – Твоим имением!

– Довольно об этом! – воскликнула Наталья Михвйловна.

– Да, – усмехнулась Элен, – теперь мне только и осталось выйти замуж за упыря!

– Итак, вы вышли на улицу, – продолжил я. – Что было дальше?

– Дальше? – Елена подняла на меня свой небесно-голубой взгляд. – Я почти не помню, что было дальше!

Оленин бросил на меня отчаянно-выразительный взгляд. Он, судя по всему, теперь нисколько не сомневался в том, что его родная сестра лишилась рассудка. Меня же все больше занимала мысль о ее наследном имении и об охотниках, которые могли на него найтись… Я бы отдал несколько лет своей жизни, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на графское завещание.

– А вы постарайтесь вспомнить, – стоял я на своем.

– Когда я вышла на улицу, Алекса уже не было, – проговорила Елена, немного успокоившись, – его поглотила ночь. Он как будто растаял в тумане. Но флигель уже горел…

Я заметил, что даже мой неверующий Кинрю слегка поежился.

– Так, значит, флигель поджег вампир?! – закончил я за нее.

– Выходит, что так, – отозвалась Елена.

– Сестрица, ты не откажешься показаться доктору? – вкрадчиво начал Владимир, сжимая руку сестры в своих ладонях.

– О, да! – Елена выдернула свою руку из его пальцев. Она снова надела цепочку на шею и спрятала свой окровавленный крест у себя на груди. – Вы все обо мне печетесь! Все беспокоитесь о том, как бы упрятать меня в лечебницу для умалишенных и поделить между собою мое наследство!

– Не слушайте ее, Яков Андреевич, – пробормотала Наталья Михайловна, – Она сама не понимает, что говорит!

– Так пусть уж я лучше стану женой упыря, если мне это уготовано! – воскликнула несчастная девушка.

– Елена Александровна, – вновь обратился я к ней, – я очень прошу вас самым внимательным образом прислушаться к моим словам.

– Я вас слушаю, – жалобно проговорила Елена.

– Врач может не только поставить какой-то диагноз, но и опровергнуть его…

– И вы туда же! – Элен возвела глаза к лику божьей матери на иконе.

– На что вы намекаете? – спросил Оленин.

– Я хотел бы показать вашу сестру одному моему знакомому врачу, которому я очень доверяю, – ответил я. Если он решит, что Элен больна, тогда вы отправите ее подлечить расшатавшиеся нервы куда-нибудь на воды! Но если же он решит, что она здорова…

– Соглашайся, Элен, – ласково попросила Мария. Она взяла руки своей сводной сестры в свои. – Ты холодна, как лед! – воскликнула Мари встревоженно.

– Ну, хорошо же, – сдалась Елена, – у меня больше нет сил сопротивляться. Когда явится ваш врач? И кто он такой? У него есть какие-нибудь рекомендации?

– О, я вижу, милая моя Элен, что ты возвращаешься к жизни, – улыбнулся Владимир.

– У него самые лучшие рекомендации в этом городе, – отозвался я. – Это мой друг, вытащивший меня с того света после ранения под Лейпцигом, доктор Лунев.

– Ах, вот оно что, – Елена, как будто, снова успокоилась.

В этот момент Луша встала со своего места, сказала, что ей надо сменить постель в комнате барышни Елены Александровны, и тенью выскользнула из будуара графини.

– Я надеюсь, что он будет у вас уже завтра, то есть… уже сегодня, – оговорился я, посмотрев на часы.

– Ну что же, на все воля Божья, – отрешенно проговорила Елена.

* * *

В слабо освещенном коридоре я столкнулся с Лушей, которая как будто намеренно дожидалась меня возле шифоньерки красного дерева.

– Луша? Что ты здесь делаешь? – обратился к ней граф Оленин, который сопровождал меня к выходу вместе с Кинрю. – Что происходит?

– Я признаться хотела, – проговорила Луша, комкая в руках край передника.

– В чем? – искренне поинтересовался я.

Луша замялась. Ее маленькие глазки хитро смотрели на меня.

– Ну, говори же! Чего же ты медлишь? – Владимир был вне себя от негодования, он чувствовал, что горничная скрывает что-то, напрямую касающееся его сестры.

– Не было там на стене никаких надписей, – выговорила, наконец, запинаясь, Луша. – Барышне это все пригрезилось, – пролепетала она.

– Так чего же ты тогда врала?! – ахнул Оленин. – Да я тебя…

– Подождите, подождите, возможно, Луша сможет нам рассказать еще что-нибудь интересное, – я в упор уставился на смущенную девушку. – Потрудитесь, голубушка, объясниться!

– Я не могла подвести свою госпожу, – невинным голосом пролепетала горничная. – Она у нас такая впечатлительная особа!

– А сейчас почему осмелилась? – поинтересовался Кинрю, который очень внимательно прислушивался к нашему разговору.

– Так мне за ее здоровье страшно, – сказала Луша, – а уж как графинюшка флигель-то подожгла!

– Вот! Я же говорила!

Я обернулся.

Словно из-под земли за нашими спинами возникла фигура Натальи Михайловны.

– Я же говорила, что она сумасшедшая!

* * *

Когда мы с Золотым драконом вернулись домой, Мира все еще не спала.

– Ну, что там стряслось? – взволнованно спросила она. – Все живы?

– Все, – ответил я. – Только горничная призналась, что не видела на стене никаких надписей. Вот так-то! Выходит, что вампир и в самом деле существует только в болезненном воображении графини Элен. К тому же теперь есть все основания предполагать, что именно она подожгла деревянный флигель и что…

– Ты в это веришь? – перебила меня индианка, удивленно приподнимая дуги черных бровей.

– Нет, – покачал я головой, присаживаясь на низенькую оттоманку. – Совсем не верю. Все это кажется мне более чем странным. Я, конечно, уговорил ее показаться Луневу, но мой внутренний голос подсказывает, что кто-то намеренно хочет свести Элен с ума или, по крайней мере, выдать ее за сумасшедшую.

– Но для этого должны быть причины, – заметила Мира, наливая мне в бокал яблочного вина. – Веские причины, – уточнила она.

– То-то и оно. Мне кажется, что все упирается в ее наследство, – проговорил я задумчиво, потягивая вино.

– Вы кого-нибудь уже подозреваете, Яков Андреевич? – Мира снова почему-то обратилась ко мне на «вы». – Разглядели уже Самеха – искусителя?

– Откровенно говоря, нет, – признался я. – Хотя в этом доме, как мне кажется, все могут быть заинтересованы в том, чтобы свести с ума бедняжку Елену… Разве что, кроме брата?

* * *

Утром я распорядился отправить человека за Алешкой Луневым. Я знал, что он в городе вот уже как неделю. Однако я так и не удосужился по причине постоянной занятости навестить его.

Мире было неприятно, что я послал за Луневым, но она старалась не показывать этого. Они с моим лучшим другом почему-то не ладили, и причина была вовсе не в Мире. Это Алексей ее и на дух не переносил. Хотя по складу своей души мой друг готов был помочь первому встречному, да и Мире бы последнюю рубашку отдал, случись в этом какая-нибудь нужда. Однако Лунев считал себя истинным патриотом и не понимал моей связи с иностранкой, да при всем при том еще и иноверкой.

Лунев застал Миру за клавикордами. Она намеренно переоделась в национальный костюм дочери магараджи и наигрывала на инструменте какую-то свою этническую мелодию. Сочетание и впрямь было экзотическое.

– Яков! – обрадовано воскликнул доктор, обнимая меня, словно после долгой разлуки. – Что случилось? – осведомился он, как только я пригласил его присесть за карточный стол. Я намеревался перекинуться с ним в фараон по старой памяти и ввести в это время в курс дела относительно графини Олениной.

– С чего ты, собственно, взял, что что-то произошло? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Ну так у тебя же никогда не бывает времени на то, чтобы встретиться со старым другом без особенной на этот случай причины, – добродушно упрекнул он меня. – Или я ошибаюсь?

Мне даже стало как-то неловко под его пристальным взглядом.

– Не ошибаешься, – отозвался я и пересказал ему историю мадемуазель Елены.

– Ну, о ее помешательстве в свете слухи ходят уже около месяца, – ответил Алешка.

– Ты сможешь определить, больна ли она? – напрямую спросил я.

– Думаю, да, – ответил Лунев, хотя в голосе его слышалась неуверенность. – В таких случаях никогда не знаешь наверняка. Но, так или иначе, я обязательно постараюсь тебе помочь!

* * *

– Где Элен? – спросил я у графа Оленина, когда мы вместе с Кинрю и доктором Луневым около трех часов дня прибыли в особняк на Обуховском проспекте.

– Она вновь заперлась в своей комнате, – хмуро ответил хозяин дома. – Ни увещевания, ни уговоры, ни упреки Натальи Михайловны не возымели должного действия. Так это и есть ваш знаменитый доктор? – граф Владимир кивнул на Лунева.

– Он самый, – подтвердил я кивком головы.

– Ну что же, идемте, – протянул Оленин, – пока Елена не передумала. Вы, наверное, уже в курсе того, что творится под крышей этого дома? – осведомился граф у Лунева.

– В некотором роде, – ответил доктор уклончиво. – Но мне бы очень хотелось поближе познакомиться с пациенткой, – признался он.

– Скоро ваше желание исполнится, – заверил его Оленин.

Граф постучал в дверь сестры.

– Елена! Открой! Пришли Яков Андреевич и доктор! – Владимир снова несколько раз ударил кулаком в дубовую дверь.

В комнате послышались шаги, и через мгновение дверь открыла все та же горничная.

В будуаре Элен ничего и не изменилось. Только запах роз стал как будто еще острее, головокружительнее и приторнее. В комнате царил полумрак. Создавалось такое впечатление, словно мы попали в склеп, а не в спальню к молоденькой и очаровательной девушке.

– Как вы можете здесь находиться?! – взорвался Лешка. – Немедля откройте форточки! Раздвиньте шторы!

– Кто вам дал право здесь распоряжаться? – слабым голосом осведомилась Элен, сидя на постели и наблюдая за нами. – Кто вы такой?

– Алексей Лунев – доктор, – с поклоном представился мой давнишний приятель. – Вы изволили пожелать, чтобы я осмотрел вас.

– То была не моя воля, – со вздохом отозвалась девушка.

– Посещал ли вас Алекс? – осведомился я.

– Да, – кивнула Элен. – Он приходил, когда все разошлись.

– И как же он проник к тебе? – встревоженно осведомился граф. – Комната-то на втором этаже.

– Через окно, – развела руками графиня.

– Ну, на второй этаж-то и смертному человеку забраться не так уж трудно, – заметил я. – Кстати, – я выглянул в окошко, – тут и лесенка винтовая имеется, словно специально сделана на этот случай!

– Ну вот, и вы туда же, – вздохнул Оленин.

– Позвольте вам напомнить, Владимир Александрович, что вы сами попросили меня поучаствовать в этом деле, – отозвался я.

– А, делайте что хотите, – махнул рукой подпоручик.

– И что же он вам говорил? – снова обратился я к Елене.

Девушка теперь уже лежала на постели ни жива, ни мертва. Она, кажется, осознала, что сегодня может решиться ее судьба. На прикроватном столике я заметил связку отборного чеснока.

– Что скоро заберет меня из этого мира, – сказала Элен в ответ.

– Ну, ну, – попробовал ее утешить Лунев, – уж этого-то мы ему сделать ни в коем случае не позволим. – Вы разрешите мне остаться с больной, то есть… с графиней наедине? – обратился он ко мне и графу Оленину.

– Разумеется, – Оленин кивнул, и мы с ним покинули ее комнату.

– А где Наталья Михайловна? – вскользь поинтересовался я, оказавшись за дверью комнаты Элен.

– С визитами уехала, – ответил Владимир. – И Мари с собой взяла.

– Ах, вот оно что, – отозвался я, рассматривая лепнину на потолке. – А вы не могли бы рассказать мне о завещании вашего батюшки? – Наконец я осмелился задать графу Владимиру вопрос, который волновал меня больше всего.

– Вы думаете, что… – начал было Оленин и осекся. Его лицо залилось краской. Но в следующий миг он испуганно замахал руками и забормотал: – Нет, этого не может быть! Елену все так любят в нашей семье! Никто бы не осмелился.

Я понял, что заронил в душу Владимира въедливое семя сомнения.

– И все-таки, – настаивал я, – вы бы могли посвятить меня в некоторые подробности!

– Пройдемте в мой кабинет! – сдался, наконец, Владимир. Он открыл соседнюю дверь. Я поторопился за ним последовать. – Отец не обидел в своем завещании ни одного из нас, – произнес задумчиво граф Оленин, когда я уселся напротив него в глубокое кресло. – Но свои доли мои сестры должны получить только после замужества, – оговорился он. – Помолвка Элен расстроилась… И все-таки я не верю, что кто-то намеренно пытается… Нет, у меня даже язык не поворачивается! Как вы могли такое подумать?

– Я могу пока только предполагать, – развел я руками.

– Елена была у отца любимицей, – отозвался Владимир. – Ей он завещал наше родовое имение. Если с ней что-то случится, оно должно отойти в равных долях мне и Марии!

– Но тогда вы тоже можете подвергаться опасности, – заметил я.

– Да, – кивнул граф. – Если, конечно, Алекс из семейного мифа – это я не, – усмехнулся он.

– Ну, это кажется мне весьма сомнительным, – похлопал я его по плечу. – Во всяком случае, вряд ли вы тогда стали бы обращаться ко мне за помощью!

– Но не думаете же вы, что это Мари, – возмутился Владимир.

Мне невольно представилась эта черноглазая девушка, карабкающаяся по отвесной стене особняка с окровавленным ртом, и в болтающемся на ней белом бурнусе. От такой воображаемой картины я невольно поежился.

– Конечно, не думаю, – успокоил я графа. – Но ведь у нее, кажется, есть жених. По-моему, я видел его на том самом балу у Вяземских, когда Элен…

– Не напоминайте! – прервал меня граф Оленин. – Кстати, Константин – порядочный человек! – заметил он. – Мы служим с ним в одном полку. Он вне всяких подозрений! Я еще удивляюсь, как он до сих пор не отказался от свадьбы с Мари…

– Но ведь он же порядочный человек, – пожал я плечами. – Разве благородному человеку могут помешать сплетни?

– Пожалуй, вы правы, – согласился Оленин. – Только вот матушка на этот счет сильно переживает. Наталья Мхайловна не особенно верит в благородство!

Я невольно подумал: «А не расстаралась ли графиня для дочери?! Ну прямо злая мачеха из какой-нибудь сказки».

– О чем это вы думаете, Яков Андреевич? – насторожился гвардеец, глядя на мое лицо.

– Я подумал о том, кому может быть выгодно свести с ума вашу сестрицу, – ответил я.

– И кому же? – отозвался Оленин.

– Пока не знаю, – пожал я плечами. – А что, если это месть? Вдруг ваша сестра увела у какой-нибудь знатной девицы поклонника?

– И что? – невольно усмехнулся Владимир. – Эта девица теперь вампира изображает?

– Нет, – задумчиво покачал я головой, – Но эта самая девица могла для этого какого-нибудь актера нанять!

– Тогда у этого актера обязательно должны быть в этом доме сообщники, – вставил свое веское слово Кинрю.

– Верно, – ответил я. – Не мешало бы всех слуг опросить! Вдруг кто-нибудь что-нибудь да и заметил подозрительное?!