Текст книги "Маг Данилка"

Автор книги: Александр Охотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 13
Бандиты пытаются прорваться

И всё-таки я кое-что узнал о холмах.

Оказывается, там теперь новый институт Академии Наук, точнее, целый научный центр, которым руководит мой брат. Научный центр был основан год назад и всё ещё строился. Учёные и сделали так, чтобы на их территорию не могли пройти бандиты. А бандиты пробовали силой завладеть холмами, хоть и знали, что вся та территория давно принадлежит институту. Вот почему к нам Василь Васильич с драконовцами приходил. За бандитов заступался кто-то очень влиятельный, поэтому им всё сходило с рук.

После того, как холмы огородили бетонным забором, мы не раз наблюдали за попытками бандитов проникнуть туда. Это, если бы вы видели, то ещё кино было.

Сначала бандиты пробовали пройти туда своим ходом, то есть пешком. Они приехали на машинах и направились в проход большой группой. Шли нагло, вразвалочку, как и подобает «хозяевам жизни». Ну, что получилось, можно не рассказывать. Они сделали несколько попыток и уехали прочь.

Через день они пробовали прорваться туда с разбега – результат тот же. Мы наблюдали за их многочисленными забегами. Они по-всякому пробовали: по двое, по трое, все вместе, с разной скоростью, с левой стороны, с правой, пригнувшись. Они только спиной вперёд бежать не пробовали. Поняв, что так ничего не получится, они решили прибегнуть к помощи техники.

В общем, чебрез день они приехали на «крутой иномарке». Их было пятеро. Двое сидели спереди, трое – сзади. У них ещё автоматы были. Машина разогналась прямо от берега озера. Набрав бешеную скорость, она скрылась в проёме и тут же оказалась снаружи, перед проходом. Так как машина не потеряла скорость, она снова влетела в проём, потом ещё и ещё. Водитель, наверное, потерял ориентацию и не смог сразу остановиться. Машина несколько раз влетала на территорию холмов, а потом врезалась в бетонный забор.

От удара переднюю часть машины сплющило, но это ещё не всё было. Машину что-то отбросило от забора. Она, пролетев метров десять, снесла попавшееся на пути дерево и только поэтому не улетела в озеро.

Из машины вылезли четверо. Они выволокли оттуда пятого – водителя. У него, у пятого, похоже, были перебиты ноги. Встать на ноги, во всяком случае, он не мог. Бандиты позвонили по сотовому, за ними приехали сообщники и увезли их.

Потом они пытались ломать забор. К забору пригнали автокран. Только вместо крюка у него был подвешен на тросе тяжёлый железный шар для ломки стен. Этим шаром с размаху ударяют в то, что хотят сломать, и оно рушится. Мы уже представляли себе, что из этой затеи получится, потому что пробовали бросать в забор камни. То есть один раз попробовали и больше не рисковали. Так вот, камень отлетел назад с удесятерённой скоростью, как пуля. Бандиты этого не знали.

Итак, мы устроились поудобнее на пригорке около озера и приготовились смотреть «кино». Но то, что получилось, превзошло все наши самые грандиозные ожидания. В общем, первая серия началась и тут же закончилась. Второй серии не последовало.

Получилось вот что. Кран разогнал шар и без того уже до немалой скорости. Шар, ударившись о забор, отскочил назад «со скоростью космической ракеты». Отскочив, он полетел прямо в озеро… вместе с машиной.

Представляете? Автокран только до берега протащило метров сто, не меньше. В воду он улетел ещё метров на пятьдесят.

Мы испугались. Мы думали, что крановщик утонет вместе с машиной. Не утонул, выбрался. Взглянув на него, на его мокрый, обалделый вид, мы не удержались от смеха. А он обиделся и стал на нас кричать:

– А ну, убирайтесь отсюда! Нечего вам тут делать! Видите, люди работают! Нечего тут крутиться!

Мы, конечно, никуда не убрались, а «работу» «людям» пришлось прекратить.

Только через два дня кран вытащили из воды на берег. Говорят, что начальство «устроило крановщику увольнение по статье». Жаль его, конечно, но правильно, потому что нечего бандитам помогать.

Потом бандиты пробовали штурмовать забор. Понатаскали лестниц, всякого альпинистского снаряжения. Мы часа два сидели на пригорке и со смехом наблюдали за «клоунадой». Чего они только ни вытворяли. Лезли по лестницам, по канатам, спрыгивали за забор, а потом, оказавшись снаружи, повторяли попытки. Они пробовали прыгать туда боком, задом. Пробовали даже закидывать туда друг друга – результат был всё тот же.

За полчаса они так выдохлись, что следующие полчаса без сил лежали на траве. Потом, отдохнув, перешли ко второй серии. Притащили откуда-то тягачом огромные качели и установили их в нескольких метрах от забора. Установив качели, они стали по очереди вставать на перекладину, раскачиваться и прыгать с качелей за забор. Результат, как вы уже догадались, был тот же самый.

Потом они, почему-то, подумали, что втроём преодолеть забор реальнее, чем одному. В общем, те трое, что одновременно прыгнули с качелей, немного не рассчитали и полетели прямо на забор. Помните историю с автокраном? Ну так вот, озеро они почти перелетели. Они плюхнулись в него почти у самого берега со стороны парка. Хорошо ещё, что дно там песчаное. В общем, и ушиблись не очень сильно, и искупались.

Поняв, что у них ничего не получится, бандиты собрали вещи, сели в машины и укатили прочь.

Глава 14
Гражданин Ментура, вы арестованы

Были уже первые числа августа, когда к нам снова нагрянули драконовцы. Ясное дело, что явились они не сами по себе, а с тем самым Василь Васильичем. Мама с папой в это время были дома, Витька где-то во дворе гулял, а Бори дома не было.

Так вот, неожиданно, вылетела входная дверь. Нет, не сама вылетела, это драконовцы её выбили. Их четверо было, и ещё Василь Васильич в придачу. У драконовцев в руках были какие-то штуковины, точнее, непонятные приборы. Я потом на себе испытал, что это за приборы такие. Это они учли прошлую неудачу и думали этими штуковинами Борю «обезвредить». Боря, правда, потом говорил нам, что у них всё равно ничего не вышло бы. Но Бори дома не было и они принялись за нас.

Василь Васильич стал требовать, чтобы мы рассказали, «где скрывается Борис Мережкин, уклоняясь от уголовной ответственности». Мама и папа ничего не знали. Да и знали бы – не сказали. Тогда драконовцы стали угрожать, что убьют нас, если не скажем.

Я ужас, как испугался, да и родители тоже. Я на негнущихся от страха ногах подошёл к окну. Посмотрев в окно, я вообще чуть от страха не умер: во дворе стояло не меньше сотни драконовцев в самых настоящих железных доспехах. Они были вооружены и стояли напротив подъезда с оружием наизготовку. В общем, всё было очень плохо.

Из первого подъезда во двор вышли Марья Павловна и дядя Федя. Марья Павловна сразу же показала свою «лояльность», приняв, наверное, драконовцев за милиционеров или спецназ:

– Наконец-то пришли за супостатами анчихристовыми. Давно пора их в тюрьму пасодить, аль ваще казнить.

– Давно пора, – поддержал эту мысль дядя Федя.

Драконовцы на это не отреагировали. Марье Павловне с дядей Федей сразу стало неинтересно, и они и пошли по своим делам.

Я не заметил, как сзади ко мне подскочил драконовец. Он схватил меня за руку и оттащил от окна, заорав:

– Ещё сунешься к окну, щенок, пристрелю! Нечего подавать знаки сообщникам!

– Я не подаю, я просто смотрю, – сказал я.

– А тебе, щенку, незачем смотреть! Мы всё равно вас тут всех положим, если не узнаем, где твой братец скрывается.

– Вы хоть ребёнка-то не трожьте, сволочи! – закричал папа.

– Кто сволочи? – спросил Василь Васильич. – Это мы, что ли сволочи? А ну-ка покажи ему, Андрюша, кто из нас сволочи, – обратился он к тому типу, который меня от окна оттащил.

Тот оставил меня, подошёл к отцу и ударил его ногой в живот. Отец согнулся и, застонав от боли, рухнул на пол.

– Что вы творите, гады?! – закричала мама.

– Кто гады? – говорит Василь Васильич.

– Вы все гады!

– Ну-ка, – сказал Василь Васильич «Андрюше», – покажи и этой заразе, кто тут гады.

– Без проблем, гражданин начальник, – сказал «Андрюша» и, взяв в руки резиновую дубинку, направился к маме.

Не знаю, откуда у меня сила взялась, и смелость. Хотя нет, не смелость это была, а отчаяние. Я, схватил стоявшую в углу швабру и, подбежав к «Андрюше» сзади, с криком «не трогайте маму, убью!», что есть силы треснул ему шваброй по голове.

Ручка швабры переломилась. «Андрюша», повернувшись в мою сторону, грохнулся «пятой точкой» на пол. Он сидел на полу, схватившись за голову и «мыча» от боли, и через секунду потерял сознание. А ко мне бежали трое, которые до этого стояли у двери. Они направили на меня те странные приборы, и я почувствовал, будто у меня в голове взорвалась бомба. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и наступила темнота.

* * *

Когда я очнулся, вокруг было довольно темно. Болела голова и тошнило. Я огляделся и увидел, что нахожусь в помещении без окон. Хотя нет, окно было, но под потолком и с решёткой. Я сразу подумал, что это подвал. Так потом и оказалось.

Мне стало так горько от безысходности, оттого, что я оказался в этом подвале. Даже не страшно, а именно горько. Я, к тому же, не знал, что с мамой, с папой и с Витькой.

Не знаю, сколько прошло времени. Слёзы закончились, стало, почему-то, так спокойно, как будто ничего и не случилось. Точнее, не спокойно, а безразлично.

В противоположной от окна стене была дверь – железная. Я встал, подошёл к двери, толкнул её, потом попробовал потянуть на себя – дверь была заперта.

Я сел на пол, прислонившись к стене. Так было легче. Голова, правда, продолжала болеть, но не так сильно тошнило. Но всё равно надо было что-то делать. Но что? Мысли путались: «Окно. Если долезть до окна, можно попробовать сломать решётку, разбить стекло и вылезти наружу.

Решётка-то «на соплях» держится, с одной стороны только к стене нормально приделана. Но как до неё достать?».

Я стал внимательно изучать обстановку: «Ага, вон там, в углу кирпичи, только хватит ли? Мало, но можно попробовать».

Я встал и принялся за работу. Пришлось повозиться. Эх, если бы голова не болела. Но ничего, постепенно куча в углу уменьшалась, а под окном росла кирпичная подставка. Подставка получилась шаткая, но залезть на неё удалось.

Я легко достал до решётки. Подставка получилась даже выше, чем я ожидал. Кирпичи шатались под ногами, но не рассыпались. Я взялся руками за решётку, потянул. Решётка скрипнула, но осталась на месте. Всё-таки приделана она была крепче, чем мне поначалу показалось.

Я попробовал качать решётку взад-вперёд – стало получаться. Правый край решётки с каждым разом всё больше отходил от стены. Ещё немного и… кирпичи под ногами рассыпались. Я упал и ударился головой об пол. В голове загудело, перед глазами поплыли разноцветные круги. Голова заболела ещё сильней. К горлу подступила тошнота.

«Ладно, торопиться некуда. Надо немного посидеть, чтобы голова прошла. Нет, лучше полежать». Я растянулся на бетонном полу, и так лежал, может десять минут, может двадцать. Боль немного утихла, но не совсем. Хорошо хоть этот противный гул в голове пропал. Надо было снова сложить кирпичи и доломать решётку.

Теперь на изготовление подставки времени ушло больше, зато кирпичи под ногами не шатались. Я снова принялся за дело. Решётка, хоть и медленно, но поддавалась. Не знаю, сколько я с ней провозился, но она всё-таки отлетела и упала на бетонный пол, издав металлический звон.

Я немного передохнул и принёс обломок кирпича из угла, где оставалась ещё небольшая кучка. Я снова залез на подставку и запустил этот обломок в стекло. Стекло разлетелось вдребезги. С улицы повеяло свежестью и запахом лета. От свежего воздуха голова болеть стала меньше и тошнота почти прошла. Остатки стёкол я осторожно вынул из рамы руками.

Всё, теперь осталось подтянуться, вылезти в окно – и я на свободе. А потом на холмы, за помощью, к Боре. Я тогда даже не подумал, как туда пройду, как найду там брата. Главное было – выбраться.

Я взялся за края рамы двумя руками, подтянулся – не тут-то было. Оказывается, не так это просто. Чтобы вылезти наружу, надо бы во что-нибудь упереться ногами. Но во что? Хотя… всё равно поздно: я услышал звук отпираемого замка и увидел, как открылась дверь. Я, от неожиданности, свалился с кирпичей на пол.

В проёме открывшейся двери я увидел ЕГО. Ну же и противный вид был у вошедшего. Вы видели когда-нибудь гориллу? Так вот, я видел – в зоопарке. Вот он и похож был на гориллу, только страшнее и в человеческой одежде. Страшнее того дядьки я никого раньше не видел. Он сразу заметил сложенные под окном кирпичи, отсутствие решётки и стекла в окне.

– Ах ты сволочь! – заорал он. – Сбежать хотел?! Убил бы я тебя, щенка, если бы ты живьём пахану не нужен был! Давай, пошли!

Он схватил меня за шиворот и волоком потащил из подвала на второй этаж. Там он втолкнул меня в какую-то комнату. В комнате за большим столом сидел упитанный тип с оплывшим жиром лицом и пухлыми, будто надутыми, щеками. Он назвался следователем.

– Ну, как, понравилось в подвальчике? – спросил он сюсюкающим голосом.

– Нет, не понравилось, – признался я.

– Ну, тогда мы найдём общенький язычочек. Надеюсь, мы поладим, и ты будешь покладистее своихеньких родителечков.

– Что с папой и с мамой? – спросил я.

– Папочка твой здесеньки, только в другом подвальчике. А твоя мамочка оказалась слишком слабенькой, и её пришлось отправить в больничечку, в реаниматочку, ещё из вашенькой квартироньки.

Меня просто бесила его сюсюкающая речь. А когда я узнал, что мама в реанимации, я заорал на этого свиноподобного типа. Я и сам чуть не оглох от своего крика:

– Это всё из-за вас, гадов! Что вы к нам привязались?! Чего вам от нас надо?!

– Ну, ну, ну, потише! Не гады мы, а просто исполняем свой должочек. Вот и ты будь умненьким мальчиком и исполни свой должочек. Расскажи, где скрывается твой старшенький братичек Боречек.

– А я откуда знаю?! Он что, мне говорил, что ли?!

А знал бы – всё равно вам, фашистам, ничего не сказал бы!

– А вот врать нехорошо.

– А я и не вру!

– Ну, ладненько, поступим по-другому. Сейчасенько спрашивать сновенько будем твоевоенького папеньку, а чтобы он говорил правдочку, больненько будем делать тебе.

Надоест мучиться – сам расскажешь что знаешь.

– Ну-каньки, – обратился он к горилообразному дядьке, – приведите-ка сюда Мережечкина старшенького. И специалистики по пыточкам тоже пусть сюда топают.

Через пять минут в комнату втолкнули отца, а следом ввалились два бритых налысо амбала – каждый под два метра ростом. У них были настолько противные и тупые лица, что и не описать словами. Отец был, поникший, сильно постаревший. Увидев меня, он сказал:

– Вы хоть ребёнка то не мучили бы. Что вы, совсем нелюди, что ли?

– А вот нелюди мы, или нет, это сейчас от вас господинчик Мережечкин, зависит. Скажете правдочку – ничего вашенькому сыночечку не сделаем, а если нет, то уж не обессудьте.

– Я же сказал, что не знаю. Что же мне теперь придумать, что ли? Так вы всё равно проверите, и снова то же самое начнётся.

– Ну и ладненько, – сказал следователь. И, обращаясь к амбалам:

– Давайте подключайте младшенького.

Амбалы выкатили откуда-то из-за перегородки кресло на колёсиках. К креслу тянулись провода. «Неужели это электрический стул?!» – подумал я в ужасе. Я от кого-то из друзей слышал, что в Америке для пыток и для казни использую такую штуку. Да, было очень похоже. И правда, зачем ещё нужны провода? Я не знал, что теперь делать, но тут я вспомнил. Короче, вот тут-то мне и пригодилось то, чему меня Овсянников научил.

Итак, я вспомнил, как Данилка научил меня останавливать ток. «Вот, – думаю, – и теперь получилось бы. Тогда и бояться нечего». Я попробовал вызвать то чувство, как тогда было, – похоже, получилось.

Меня затолкали в кресло и железными скобами, к которым шли провода, пристегнули руки. Такими же скобами пристегнули к креслу и ноги. Отец что-то кричал и вырывался, но его крепко держал горилообразный тип.

– Ну как господинчик Мережечкин, будете говорить, где Борисонька? – услышал я голос следователя.

– Ну я же сказал, что не знаю! – простонал отец. – Отпустите сына, умоляю!

– Это неправильненький ответичек, – сказал следователь, и, обращаясь амбалам:

– Да вайте-ка пока сто вольтиков на пять секундочек.

Один из амбалов подошёл к электрощиту, от которого к креслу шли провода. Он что-то повернул и щёлкнул выключателем. Получилось! – ток через меня не пошёл, хоть я и почувствовал, что в скобах появилось напряжение. Я сидел совершенно спокойно и, улыбаясь, смотрел на следователя.

– В чём дело?! Почему не работает?! – заорал он на моих палачей.

– Работает, – сказал я, – только почему так мало? Включите ещё, пожалуйста.

Следователь заорал на амбалов и приказал повысить напряжение до двухсот вольт, а я сказал, что мало, что пусть повысят хотя бы до тысячи.

– Хватит с тебя пока и этого! А то подохнешь раньше времени! Как я тогда из твоего папаши показания выбивать буду?! И перестань улыбиться, щенок!

– А чего из него выбивать, – сказал я. – Он же всё равно ничего не знает. И вообще, почему это мне не «улыбиться», если мне так нравится электричество.

– Включай ток! – заорал следователь палачам.

Из его речи пропали сюсюкающие нотки. Он теперь орал, «как пьяный извозчик». Амбал снова что-то покрутил и включил ток. Мне снова удалось его остановить. Не думал я, что мне Данилкина наука пригодится. Спасибо ему, что научил. Я опять «блаженно» заулыбался.

А мне и правда, нравилось. Мне нравилось смотреть на обескураженное лицо следователя на то, как его поросячья физиономия всё больше багровеет, наливается кровью.

– Прибавьте напряжение, – «умолял» я. – Ну что вам жалко, что ли?

– Прибавьте напряжение! – орал следователь. – Заставьте этого гадёныша корчиться.

И они прибавили, потом прибавили ещё, и ещё.

– Давайте самое большое напряжение! – следователь был весь красный от злости. – Поджарьте этого гадёныша!

Отец тупо смотрел на происходящее, не понимая, что происходит.

– Всё больше не можем прибавить, – сказал амбал, – девять тысяч вольт – слона убить может.

– Так почему эту сволочь не убивает?!

– А потому, что я не сволочь, – сказал я. – Это ты сволочь, а у меня невосприимчивость к электричеству. – И кто только меня за язык тянул?

– Ах, так?! – заорал следователь, брызгая слюной.

– Мразь! Сволочь! Подлец! Сразу сказать не мог, что у тебя невосприимчивость?! Я столько времени из-за тебя угробил! У тебя, значит, невосприимчивость?! А у младшего, надеюсь, нет невосприимчивости?!

Я испугался. Понял, что зря это сказал, но решил исправить положение:

– У нас в семье у всех невосприимчивость, – говорю.

Но следователь не слушал, а может, слушал, да не поверил. Он схватил телефонную трубку и заорал:

– Немедленно тащите сюда Мережкина младшего. Потом он повернулся к амбалам и приказал: – А этого сюда на стул – пусть посмотрит, как из его братца жаркое делают! Давайте самое высокое напряжение!

– Умоляю, не надо, что вы, гады, делаете?! Фашисты! – кричал отец…

В кабинет втолкнули Витьку. Витька ревел. Его запихали в кресло и пристегнули. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я вырвался и бросился туда к электрическому стулу. Я успел отодрать провода почти одновременно с тем, как амбал включил ток. Провода икрились у меня в руках. Я хотел ткнуть ими в того гада, который стоял у щитка. Не успел, потому что он отскочил в самый дальний угол комнаты. Второй амбал стал лихорадочно доставать пистолет из кобуры, а я бросился к нему. Он тоже отпрыгнул подальше… и выронил пистолет.

* * *

Следователь стоял бледный, и его колотила дрожь. Отец стоял с пистолетом, направленным на него. Я стоял, держа в руках провода с огромным напряжением. Слышался треск разрядов и с проводов сыпались искры. Не знаю, почему я их не бросил. Может, боялся, что от них загорится пол. Хотя… пол у моих ног и так уже загорелся от искр. Амбалы и горилообразный стояли, прижавшись к стенам.

– Ну, ты, фашистская морда! Немедленно освободи ребёнка! – приказал ему отец тоном, не предвещающим ничего хорошего.

– Да-да, конечненько, господинчик Мережечкин, я сейчасеньки – неестественно тоненьким голоском пищал следователь. Обходя меня на почтительном расстоянии, он стал пробираться к Витьке, но тут…

Дверь кабинета вылетела с оглушительным треском. Она не просто вылетела, а разлетелась на отдельные доски. В проём ввалился… Боря, а с ним с десяток вооруженных людей. Те, что с оружием, были в черной одежде, на головах шлемы. Они быстро положили на пол амбалов и горилообразного типа. Я успел прочитать на форме ворвавшихся в комнату людей надписи: «Спецназ ФСБ».

Боря, тем временем, подскочил к следователю и, схватив его за грудки, выволок на середину комнаты. Он от души съездил кулачищем по его поросячьей физиономии. Тот, несмотря на свою массу, пролетел через всю комнату, сбив по пути письменный стол со всем его содержимым. Стол переломился посередине. Да, удар у Бори тот ещё.

Следователь сидел среди обломков и выплёвывал в ладони выбитые зубы. Один из спецназовцев – наверное, главный – говорит следователю:

– Гражданин Ментура, вы арестованы. Вам вменяется в вину серия преступлений против граждан Российской Федерации, пытки, убийства и связь с криминальными группировками. Это постановление генерального прокурора Российской Федерации. Извольте следовать с нами.

В это время ещё один спецназовец шёл в мою сторону, точнее к Витьке, чтобы освободить его. Он чуть не наткнулся на провода, которые были у меня в руках.

– Осторожно! – закричал я. – У меня в проводах девять тысяч вольт! Надо выключить ток!

Спецназовец остановился. Он, видимо, только сейчас замелил, что провода у меня в руках искрятся.

– Саша, соедини провода вместе, – говорит Боря.

Я соединил их и услышал оглушительный хлопок – это взорвался щиток, от которого шли провода. Из щитка пошёл дым и там что-то ярко полыхнуло. Напряжение в проводах пропало, и я бросил их на пол.

Спецназовец освободил Витьку, а Боря, подойдя ко мне, говорит:

– Я не могу понять: как ты держал эти провода? Они же оголённые.

– Это меня Данилка научил, – говорю, – ток останавливать. Он тоже так умеет.

– Да? Странно. Так значит, он и в самом деле что-то такое умеет? Помнишь, ты мне рассказывал? Это когда я драконовских боевиков из дома выпроводил. Он сказал, что у меня плохо получилось, а он лучше может.

– Не знаю. Наверно, он хвастался. А вот с электричеством он умеет, я видел.

– Ну и я видел. Да, странно это. И тот случай с породистым курилопитеком (это он про дворника дядю Федю). Может это правда, что… Ладно, давайте все домой.

– А как мама? – спрашиваю.

– Она в больнице, но ей уже лучше. Через неделю будет дома.

* * *

Когда мы подошли к нашему дому, увидели Марью Павловну. Вид у неё, как всегда, был злющий. Она сидела на лавочке около первого подъезда и бубнила себе под нос. Я прислушался и услышал, что она повторяет знакомую уже фразу: «Дядя Федя съел медведя». Она теперь безостановочно бубнит эти слова. В «дурке» её не долечили, по ходу.

Когда Марья Павловна увидела нас, она перестала бормотать, а со злостью прошипела:

– Что это?! Неужто вас, анчихристов, отпустили?! Вот времечко-то пришло. Отпускають всех, заместо таво, чтоба казнить.

А Боря и говорит ей:

– Отпустили, Маруся. Поняли, что мы не злодеи, вот и отпустили. Сказали, что вместо нас, туда заберут тебя и Федора. Нельзя, говорят, чтоб бандитская каталажка без злодеев оставалась, вы как раз им и подходите.