Текст книги "Крепости и замки Сирии эпохи крестовых походов"

Автор книги: Александр Юрченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Крак де Шевалье

На автовокзале в Хомсе, несмотря на обилие рейсов, стоял образцовый порядок. Рейсы во все концы страны отъезжали строго по расписанию, большинство автобусов, особенно проходящие из Дамаска в Алеппо, были повышенной комфортности, а, следовательно, снабжены кондиционерами. Билет из Дамаска в Хомс обошёлся мне в 3 доллара – для расстояния в 200 километров это практически бесплатно.

Крак де Шевалье – второй по значимости (после Пальмиры) туристический объект Сирии, поэтому самый популярный маршрут из Хомса именно туда, в неприступный замок ордена госпитальеров. Микроавтобусы отправлялись не по расписанию, а по заполнению, но ждать приходилось недолго – машины отправлялись одна за другой.

В Хомсе стояла страшная жара. Причиной тому расположение города. К востоку от него начинается Сирийская пустыня, тянущаяся через весь Ближний Восток к Красному морю. С запада дорогу прохладному воздуху Средиземного моря преграждают Нусайритские горы [40]40
  Нусайритские, или Алавитские горы, проходят по территории Сирии вдоль Средиземного моря.


[Закрыть], которые на местном наречии называются Джебель аль Ансария. Мы выехали за город и быстро мчались по направлению к горам, которые синели вдалеке. После двадцати километров трассы Холмс – Тартус повернули вправо. Как по мановению волшебной палочки горы расступились, пропуская вниз речку Нахр аль Кабир и нас вместе с ней. Мы спускались в долину Букея [41]41
  Долина Букея славится своими плодородными землями. Крупнейший регион Сирии по выращиванию оливок.


[Закрыть], маршрутка буквально продиралась через заросли мимозы и эвкалипта. Это был единственный проход к морю, отделённому от остальной части страны Нусайритскими горами – он называется Хомским коридором. Крестоносцы понимали его значение и построили вдоль него с обеих сторон несколько крепостей. Контроль за Хомским коридором позволял сдерживать натиск эмиров Хомса и Хамы, защищая подходы к портам крестоносцев – Триполи и Тортозе (современный Тартус). Маршрутка пересекала долину, петляя, как заяц, между невысокими холмами.

Природа в долине благоприятствовала земледелию, чем не преминули воспользоваться местные жители. Пустынный пейзаж дороги Дамаск – Хомс сменился благоухающими садами и зелёными огородами. После одного из поворотов открылся вид на Крак де Шевалье – зрелище потрясающее. Не зря кто-то назвал эту крепость – «Парфеноном замков» [42]42
  Это выражение принадлежит французскому историку Полю Дешампу.


[Закрыть]. Крепость оккупировала вершину самого высокого холма в округе и гордо несла свои стены и башни, растворяющиеся в горячей дымке. Это часть влажного воздуха Средиземного моря соприкоснулась с сухим жаром пустыни.

Над входными воротами замка красовалась надпись на арабском языке, которая, как мне кажется, открывает путь к пониманию внутреннего мира противников крестоносцев на Ближнем Востоке:

«Во имя Аллаха восстановление этой благословенной крепости было повелено приказом нашего господина и султана царя-победителя, спасаемого Аллахом, Бейбарсом [43]43
  Бейбарс (1223–1277) – султан Египта. Подробнее: р. III Эпоха крестовых походов, глава Исторические портреты, Бейбарс.


[Закрыть]8 апреля 1271 года».

О чём говорят эти слова? Во-первых, в них нет злости по отношению к завоевателям, каковыми являлись крестоносцы на этой земле. Сказать о вражеской крепости, почти 200 лет терроризировавшей местное население, что она благословенная? Думаю, у европейца никогда не повернётся язык сказать такое в отношении противника. Дата подписи под словами, выбитыми над воротами, тоже говорит о многом: она сделана всего лишь через 10 дней после взятия Крака де Шевалье армией Бейбарса. Значит, победители сразу же после штурма решили восстановить разрушенную часть замка. Это говорит о значении крепости и о дальновидности арабских властителей.

История замка Крак де Шевалье – это история целой эпохи, значимой для развития Европы и Ближнего Востока. И хотя историками и культурологами тема взаимопроникновения культур народов в эпоху крестовых походов ещё недостаточно освещена, это не значит, что этого взаимовлияния не было.

На месте замка крестоносцев находилась небольшая арабская крепость Хосн аль – Акрад [44]44
  Замок курдов (с араб.).


[Закрыть]– в 1031 году эмир Хомса поселил здесь гарнизон курдов, чтобы охраняли дорогу на Триполи. Крестоносцы, двигаясь к Иерусалиму, не стали захватывать крепость, но отметили её важность как стратегического оборонительного сооружения на перекрёстке путей и дорог центральной Сирии. Позже она вошла в состав графства Триполи, но долгое время оставалась той же небольшой крепостью – денег на строительство никак не могли найти. В 1142 году правитель графства Раймунд II [45]45
  Раймунд II Тулузский (1115–1152) – граф Триполи, внук основателя Триполийского княжества Раймунда Тулузского и Сен Жильского. Убит ассасинами, возможно, в отместку за передачу замка Крака де Шевалье госпитальерам.


[Закрыть]решает передать крепость госпитальерам и возложить на них охрану границ Триполийского графства от сирийских князей и от секты ассасинов [46]46
  Ассасины – исмаилитская секта. Исмаилизм – течение в Исламе, ответвление от шиитов. Подробнее: р. I, гл. В логове ассасинов.


[Закрыть], которая возвела в близлежащих горах более десяти неприступных замков. С этого момента крепость непрерывно укреплялась, пока не приняла к концу 12 законченный вид. Она стала самой мощной крепостью крестоносцев на Ближнем Востоке. Лоуренс Аравийский, который пробыл в крепости 3 дня и отметил здесь своё 21-летие, так отзывался о ней: «…чудеснейшая крепость в мире, несомненно, самая живописная из всех, что я видел, – полное совершенство» [47]47
  Из письма к матери от 29.08.1909 г.


[Закрыть].

Правда, в одном из писем молодой исследователь сетовал на то, что крепость оккупировали местные жители и осматривать её затруднительно из-за собак и овец, путающихся под ногами. Двадцатью годами позже французский исследователь Поль Дешамп [48]48
  Поль Дешамп (1885–1974), французский учёный, историк. «Крак де Шевалье», в 2-х т., 1934 г.


[Закрыть]писал, что во время его работы только из Большого зала было вывезено несколько машин навоза. Жителей из крепости отселили только в 1956 году. После этого правительство Сирии направило в крепость большую группу учёных из разных стран, которые провели археологические раскопки. После этого приступили к реставрационным работам. И сегодня Крак де Шевалье засиял всеми красками архитектурной палитры.

Окружённая двойным кольцом толстых стен, укреплённая 25-ю башнями, крепость обладала всем необходимым, чтобы выдержать длительную осаду.

Здесь были мельница, хлебопекарня, резервуары для хозяйственной и питьевой воды, масса складских и хозяйственных помещений, столовая, хранилища для масла, вина, копчёного мяса, зерна, силоса, конюшни, загоны для скота. По свидетельству очевидца Вилбранда Ольденбургского [49]49
  Вилбранд Ольденбургский (до 1180 – 1213 г.г.) – епископ Падеборна и Утрехта.


[Закрыть], агента императора Священной Римской империи Отто IV, в 1212 году путешествовавшего по Святой Земле под видом паломника, гарнизон крепости насчитывал до 2000 человек – это население средней величины города в Европе в Средние Века.

Неудивительно, что султан Бейбарс решил укрепить крепость – город. Томас Лоуренс в своей студенческой работе отметил эти места.

В первую очередь, бастион, защищающий вход в крепость, и башню рядом с ним. На её стене изображение двух львов, типично восточная тематика. Правда, есть мнение, что башню соорудили монахи-строители незадолго до последних фатальных для них событий. Арабы также восстановили центральную башню, разрушенную при штурме, – на ней мы прочитали арабскую надпись с распоряжением султана. Дело их рук также юго-западная часть наружной стены, и, как считает Лоуренс, надстройки верхних этажей трёх полукруглых башен замка. Споры идут относительно красивой прямоугольной башни на северной оконечности внутреннего двора, которую местные жители почему-то называют башней «принцессы», хотя, как известно, никто из высокопоставленных особ женского пола крепость не посещал.

Башня выделяется среди других объектов крепости своим необычным исполнением. В длину она гораздо больше, чем в ширину. Одну треть её высоты занимают ниши в виде арок. Лоуренс считал, что это «машикули» – бойницы, через которые защитники должны метать крупные камни, если кто-то проникнет через внешние стены крепости. Ряд учёных считает, что эта башня осталась в наследство от замка курдов. Лоуренс более осторожен, но, по его мнению, «принцесса» появилась ранее других сооружений внутреннего двора.

Одной из последних построек крестоносцев является Большой зал – грандиозное сооружение, в котором рыцари собирались в торжественные моменты, в дни праздников, во время военных советов. С ним граничит галерея, через окна которой младшее звено рыцарей, сержанты, оруженосцы могли наблюдать за собраниями своего руководства. В одном из проёмов я обнаружил надпись на латыни, смысл которой злободневен и в наши дни: «Sit tibi copia Sit sapiencia Formaque detur Inquinat omnia sola Superbia si comitetur», что в переводе означает «Имеешь богатство, имеешь мудрость, имеешь красоту, но остерегайся гордости, которая оскверняет всё, к чему прикасается».

Крестоносцы недолго успели попользоваться новым залом. Лет через двадцать после его строительства к крепости подступил султан Бейбарс. Ценой многих жизней своих воинов он сумел прорваться через главные ворота во внутренний двор крепости, а потом, сделав подкоп, проник через второй ряд стен во двор цитадели. Но госпитальеры успели укрыться в южном редуте цитадели, взять которую было практически невозможно. Султан не хотел вести длительную осаду и пошёл на хитрость. Он приказал изготовить письмо от имени главного магистра ордена, в котором тот приказывал сдать крепость. Уловка Бейбарса сработала, и 8 апреля 1271 года защитники крепости сдались. Бейбарс отпустил рыцарей под честное слово с условием, что они не будут заниматься грабежами по дороге в Тортозу [50]50
  Крепость крестоносцев и город, сейчас г. Тартус – второй по величине порт Сирии.


[Закрыть], куда им, якобы, было предложено передислоцироваться.

Увлёкшись изучением залов и келий, где на протяжении почти двух столетий рыцари-иониты ели, пили, ночевали, отдыхали, готовились к сражениям, молились Господу, я не заметил, как подкрался вечер. Нет, ещё не стемнело, но алая полоска уже видна была на горизонте, за ней скрывалось солнце, обозначая для непонятливых и чересчур увлечённых, что день не вечен, и всему приходит конец.

Я машинально посмотрел вниз: площадка перед входом в крепость была пуста – ни маршруток, ни такси, ни автобусов с туристами. Опасаясь, что меня закроют на ночь вместе с угасшими тенями воинов Христовых, я что есть мочи бросился к выходу. Не пойму, как служитель не закрыл ворота крепости, неужели седьмое чувство подсказало ему, что ещё кто-то остаётся в середине, и, скитаясь во мраке по сырым и промозглым залам, может напрямую испытать все прелести рыцарской жизни.

Я сказал: «Спасибо!»

Сторож сочувственно посмотрел на меня, захлопнул дверь, повесил замок и проводил взглядом, пока я не скрылся за поворотом.

Тропинка вела вниз к селению аль Хосн. Вскоре до моего обоняния донёсся запах костра.

«Это женщины селения готовят ужин своим семьям», – подумал я.

Узкая улочка, обставленная с обеих сторон крашенными белой краской глинобитными строениями с плоскими крышами, принимая все изгибы холма, затейливо петляла по живописному склону. Я как будто вернулся в Средневековье, или, по крайней мере, в атмосферу съёмок многосерийного фильма «Баязет», практически все сцены которого снимались российскими кинематографистами в Крак де Шевалье, а кое-что вне крепости – на улочках аль Хосна.

Уверен, в последнем случае и декораций возводить практически не пришлось – архаичность строений говорила сама за себя. С другой стороны, я знал, что за внешней неказистостью и архитектурной неприхотливостью скрываются домашний уют и спасительная прохлада в любую самую невыносимую жару.

Неожиданно из-за угла на меня с отчаянным лаем набросилась собака, потом ещё одна… наверняка почувствовали чужака. И вот уже целая стая разъярённых псов оглушительным лаем сопровождает каждый мой шаг. Одна из собак, самая маленькая по виду, старалась больше всех, с завидным постоянством пытаясь ухватить острыми клыками мою щиколотку. Чем больше я отбивался, тем настойчивей она бросалась на меня, словно призывая своих соратниц на рыцарский бой с неверным, нарушившим их покой.

Плохо бы мне пришлось, если бы не непонятно откуда взявшийся хромой старик с седой бородой в шапке, похожей на узбекскую тюбетейку. Он словно отделился от стены, поднял руку и что-то бросил собакам. Это «что-то» было не словесное, а материальное, возможно, куриная косточка – оно явно понравилось моим преследователям, и они клубком, огрызаясь друг на друга, покатились вниз по улочке, оставляя на обочинах разномастные клочья.

– Ортодокс или латин? – поинтересовался старик на ломаном не то греческом, не то английском языке.

– Ортодокс, – ответил я с достоинством.

Дело в том, что жители долины Букея почти поголовно исповедовали православие. Это не означало, что они не признавали право на жизнь представителей других конфессий, просто их симпатии были на стороне единоверцев, их они принимали с особым радушием. У меня же дома хранился сборник проповедей Антиохийского патриарха Игнация I [51]51
  Игнаций I (р.1921), с 1979 г. патриарх антиохийский и всего Востока. Книга, о которой идёт речь – “Orthodoxy & the Issues of our Time”.


[Закрыть], который я успел прочесть до середины, так что я смело мог вступать в дискуссию с любым жителем долины. Тем более что был знаком со священником монастыря святого Георгия – духовного центра местной общины.

Узнав всё это, старик проникся ко мне особым доверием и усадил за стол. Прислуживала молодая женщина, видимо, жена сына. Узнав, что я не намерен возвращаться в Хомс, а собираюсь осмотреть близлежащие крепости, старик предложил не ночлег, а нечто большее.

– Если ты сейчас поедешь в Сафиту, то, переночевав у моего старшего сына, успеешь посмотреть Белую крепость, Калаат Ямхур и Арийму и успеешь к ночлегу в Тартус.

Он позвал младшего сына и попросил отвезти меня в Сафиту.

Кастель Блан, Кастель Руж и Калаат Арийма в придачу

Итак, мой путь по следам Лоуренса Аравийского продолжается. Теперь мне предстояло увидеть три крепости, которые находились в Хомском коридоре и охраняли подход к портам крестоносцев на Средиземном море Тартусу (Тортозе) и Триполи – Кастель Блан (Белую крепость) в Сафите, Кастель Руж (Красную крепость) и Арайму. Если посмотреть на карту Сирии, то мы увидим, что они находятся в вершинах воображаемого равностороннего треугольника с длиной стороны приблизительно пятнадцать километров. Восточную вершину занимает Кастель Блан, западную – Кастель Руж, южную – Арайма или, как её называли крестоносцы, Арима. Они были построены таким образом, чтобы сигнальный огонь, предупреждавший о появлении неприятеля, был виден в каждой из них. Кастель Руж (Калаат Ямхур – на арабском) находилась в семи километрах от Тортозы. Кастель Блан в Сафите была ближайшей крепостью к Краку де Шевалье (расстояние между ними по прямой составляет около двадцати километров). Так что о появлении неприятеля у стен крепости Крак де Шевалье в ту же минуту знали во всех крепостях Хомского коридора и Тортозе. Все вместе они составляли хорошо продуманный укрепрайон, являвшийся непреодолимым препятствием для арабских военачальников.

Сафита располагалась на трёх холмах и в долинах между ними. Поскольку в Сирии стёрта грань между городом и деревней, истинные границы города определить трудно. Его окрестности сплошь утопают в садах и оливковых рощах. Практически каждая семья имеет за городом участок с оливковым садом, всего в Сафите насчитывается миллион этих деревьев, а оливковое масло Сафиты считается самым вкусным и качественным в Сирии. Кроме оливок местные жители выращивают фиги, лимоны и виноград. Эта традиция сохранилась с древнейших времён.

В городе шесть средних школ, три высшие школы и три лицея: медицинский, коммерческий и механический. Согласитесь, довольно много для городка с населением около 30 тысяч жителей. По уровню образованности Сафита вместе с двумя другими городками долины Мармарита и Сауда занимает первые места в стране.

В городе много ресторанов, но проведать ни один из них мне не довелось, так как Джордж, старший сын старика из Крака де Шевалье, не отпускал меня питаться на стороне, давая своей молодой жене возможность продемонстрировать все свои кулинарные достоинства.

В Сафите живут преимущественно православные христиане, главным храмом которых является церковь Михаила Архангела, занимающая первый этаж Белой Башни – донжона крепости тамплиеров Кастель Блан.

Башня – это всё, что осталось от когда-то мощной крепости – расположена на вершине одного из трёх холмов и одновременно является единственной архитектурной и туристической достопримечательностью города.

Мне повезло, дом Георгия находится неподалёку от неё. После вечернего кофе с сирийскими сладостями он сходил к церковному сторожу и попросил его открыть церковь, чтобы полюбоваться закатом с крыши Белой Башни. Это было потрясающее зрелище! Улицы в этой части города уходили вниз от башни в радиальном направлении. Скоро угасающие солнечные лучи осветили красные крыши домов, а потом, когда стемнело, всё вокруг засияло иллюминацией, и мы оказались как бы в центре гигантского, горящего огнями колеса. На минуту я представил себя рыцарем-тамплиером, взирающим с высоты птичьего полёта на бренную светскую жизнь. Удивительно, как сохранилась башня почти в первозданном виде в этом кипящем, бушующем море человеческих страстей.

Первое укрепление на этом месте Аргирокастрон было возведено здесь ещё при византийцах во второй половине Х века – император Никифор Фока [52]52
  Никифор Фока (912–969 гг.) – талантливый военачальник, позже византийский император, убит в результате дворцового заговора.


[Закрыть] предпринял попытку отвоевать у арабов земли, ранее принадлежавшие Византии. Во время первого крестового похода граф Раймунд Тулузский стал отвоёвывать эти земли у эмира Триполи Фахра аль Молька ибн Аммара и они позже вошли в состав Триполийского графства крестоносцев. В 1112 году началось строительство крепости потомками графа для защиты дороги к портам графства. Арабский военачальник Нур ад-Дин [53]53
  Нур ад-Дин (1116–1174) – знаменитый арабский полководец, объединитель Сирии в борьбе с крестоносцами. Подробнее: р. III Эпоха крестовых походов, гл. Исторические портреты, Нур ад-Дин.


[Закрыть] дважды – в 1167 и 1171 г.г. – захватывал её, и, не имея возможности удержать, разрушал. В 1178 году Раймунд III Тулузский [54]54
  Раймунд III Тулузский (1140–1187) – граф Триполи. Участник битвы при Хитине, сумел со своим отрядом выйти из арабского окружения, умер от плеврита.


[Закрыть] , не имея средств на её восстановление, решил отдать крепость тамплиерам. Первым делом они укрепили двойное кольцо крепостных стен, затем принялись возводить донжон – главную башню замка, которая сохранилась и поныне, благодаря высокому качеству работ. Её стены тщательно подгонялись из каменных блоков размером 2 × 1 × 1 метр. Высота башни составила 28 метров, ширина 18, а длина – 31 метр. Это было самое высокое сооружение в графстве. После землетрясения 1202 года все сооружения крепости, включая стены, были разрушены, а башня устояла. Тамплиеры снова восстановили стены и продолжали владеть крепостью даже после того, как все владения крестоносцев были отвоёваны арабами. Только в 1271 году Кастель Блан была взята Бейбарсом после того, как руководство ордена приказало гарнизону крепости эвакуироваться в Тортозу.

Символично, что Белая Башня продолжает служить людям и сейчас, причём, в том качестве, что планировалось рыцарями-тамплиерами изначально – в качестве церкви. К входу в неё с западной стороны ведут двенадцать ступенек, рядом с дверью – изображение креста, подтверждающее культовое назначение здания. Вместе с прихожанами захожу в дверь и я, и попадаю в огромный церковный зал с высоким сводчатым потолком и узкими окнами-бойницами, через которые тусклый свет прорезает трёхметровую толщу стен. Поражают монументальные размеры помещения, простота интерьера и громадная, почти семнадцатиметровая высота.

Справа от входа в церковный зал – небольшая дверь, за ней – крутая лестница на второй этаж. Его рыцари-тамплиеры использовали в качестве зала для торжественных встреч, пиров и военных советов. Если присмотреться, на стенах можно заметить мистические знаки и буквы, прочерчённые ещё в рыцарское время. Пилоны, сводчатые потолки и пилястры здесь выглядят наряднее, чем на первом этаже. В углу помещения – лестница, которая ведёт на верхнюю площадку – крышу. По её периметру шёл зубчатый каменный парапет с амбразурами. Отсюда осуществлялась световая связь с соседними замками Крак де Шевалье, Кастель Руж и Арима.

В последнюю я должен был выехать с минуты на минуту – машина Джорджа уже ждала меня внизу у входа.

Дорога в крепость тамплиеров Ариму заняла не более пятнадцати минут. Четырнадцать километров по ровному, как стрела, шоссе строго на юг от Сафиты в сторону ливанской границы, поворот направо по направлению к посёлку Ас Сафсафе, на развилке дорог поворот налево, а после въезда в посёлок поворот возле школы направо и далее по асфальтированной дороге на вершину холма.

Место очень живописное. Холм возвышается над долиной реки Нахр аль-Абраш, утопающей в зелени оливковых деревьев. С южной стороны просматриваются вершины гор Антиливана [55]55
  Горная гряда длиной 150 км между Сирией и Ливаном, тянется от Голанских высот на юге – почти до г. Хомса на севере. Высшая точка – гора Хермон, 2844 м.


[Закрыть], не сбросившие, несмотря на летнюю жару, снежные шапки. С запада открывается вид на Средиземное море, а на северо-востоке в хорошую погоду, как раз такая сегодня и была, можно разглядеть силуэт крепости Крак де Шевалье.

За небольшой оливковой рощей, опоясывающей холм с западной стороны, я заметил остатки первого пояса крепостных стен. В лучшем состоянии находился второй пояс укреплений – помимо остатков стены сохранилась башня. На самой вершине холма – руины главного замка: две башни, каземат, остатки участок стены и угловой башни.

История крепости Арима плохо изучена. Можно предположить, что идея её строительства с целью защиты Хомского коридора принадлежала наследникам графа Раймунда Сен Жильского и Тулузского, основателя графства Триполи. Понятно, что она существовала до 1149 года, когда о ней было сделано первое упоминание хронистов крестовых походов. Оно связано со ссорой двух представителей семейства графов Тулузских, претендовавших на владение графством.

Граф Раймунд Сен Жильский и Тулузский, один из самых богатых организаторов первого крестового похода, умирает в 1104 году, оставляя после себя двух сыновей от разных жён – Бертрана и Альфонса Иордана. Первый становится владельцем графства Триполи, второму достаются владения семьи во Франции. Дела у Альфонса Иордана идут не очень успешно, и в 1147 году он приезжает на Святую землю как участник второго крестового похода. В это время графством Триполи правит сын Бертрана Раймунд II Тулузский. Вскоре после приезда в Палестину граф Альфонс Иордан внезапно умирает от отравления. Его внебрачный сын Бертран обвиняет в смерти отца Раймунда II Тулузского и начинает военные действия, первым делом захватив крепость Ариму.

Раймунд призывает на помощь эмира Дамаска Нур ад-Дина. Тот захватывает замок, грабит его, и … возвращает законному владельцу. Бертран и его сестра попадают в плен. Первый оказывается в заточении в Алеппской крепости, вторая, по слухам, становится женой Нур ад-Дина и рожает ему сына.

Крепость много раз попадала в руки мусульман, но всегда отвоёвывалась крестоносцами. В 1177 г. Раймунд III отдал её ордену тамплиеров, чтобы улучшить обороноспособность Триполийского графства. Рыцари-храмовники доблестно несли службу и только через 100 с лишним лет в 1291 г. уступили её султану Бейбарсу и последними из крестоносцев покинули Ближний Восток.

Четвёртым замком Хомского коридора, который обследовал Томас Эдвард Лоуренс, был Кастель Руж, арабы называли его Калаат Яхмур. Я надеялся изучить его в световое время и, переночевав в Тартусе, осмотреть город и всё, что связано с крестоносцами. Но жизнь внесла коррективы: позвонил отец Джорджа и попросил его приехать по какому-то срочному делу. Джордж оказался человеком крайне ответственным. Он отвёз меня ещё южнее к шоссе Хомс – Тартус почти к самой границе с Ливаном, остановил проезжающую машину и попросил водителя подвести меня к посёлку Яхмур, возле которого находилась крепость. От Яхмура до Тартуса было километров пятнадцать, так что я ещё вписывался в график, но, зная гостеприимство сирийцев, особенно и не переживал, если ночь застанет меня в дороге.

Как нельзя кстати вспомнился рассказ Лоуренса из письма к матери о гостеприимстве местного населения.

«Когда я вхожу в какой-либо дом, хозяин приветствует меня, и я его тоже, после чего он говорит что-то одной из своих женщин, и они приносят для меня вместо стула тощее одеяло, которое, не сомневаюсь, лежит как подстилка у двери. Я сажусь на него на корточках, и тогда хозяин спрашивает меня четыре или пять раз подряд «как моё здоровье?» и каждый раз я отвечаю ему – «всё в порядке». Затем приносят кофе, после чего следует много вопросов: является ли мой треножник для фотоаппарата револьвером, откуда я пришёл и куда иду, почему пешком и один, а когда я раскладывал свой треножник, хозяин дома восторженно восклицал, цокая языком, и вся деревня сбегалась посмотреть на него». [56]56
  Письмо Лоуренса к матери от 13.08.1911.


[Закрыть]

Яхмур, несмотря на близость к шумному и многоликому Тартусу, оказался порядочной глухоманью, серым и невзрачным посёлком, редкой дырой даже по меркам Сирии, и, как по мне, мало отличался от глухих деревушек периода Османской империи, встречавшихся на пути Лоуренса. Считается, что на этом месте находился древний город Симира, известный ещё по ассирийским и древнеегипетским источникам.

Крепость стояла на ровном месте, практически не возвышаясь над посёлком. Это редкость для крепостей Сирии того времени – я знал всего несколько, которые находились в одной плоскости с окружающим рельефом. Сохранилась часть стен и массивное прямоугольное здание – донжон. Мощный пилон посреди зала поддерживает сводчатый потолок. На крышу здания ведёт крутая лестница. Здесь за каменным зубчатым парапетом рыцари укрывались, когда основная часть крепости была занята противником.

Крепость была взята Нур ад-Дином в 1152 году. Через двадцать лет Раймунд III пообещал отдать Кастель Руж ордену госпитальеров, если монахи-рыцари вернут её в «лоно» Триполийского графства. В 1177 г. госпитальеры отбили её у арабов, но ненадолго, в 1188 г. крепость захватил Салах ад-Дин [57]57
  Салах ад-Дин – арабский военачальник, султан Египта. Вёл удачные войны с крестоносцами. Подробнее: р. III Эпоха крестовых походов, гл. Исторические портреты, Салах ад-Дин.


[Закрыть]. Только в начале XII века госпитальеры вернули Кастель Руж в свою собственность и владели ею до 1289 г., когда крепость взял штурмом султан Калаун [58]58
  Калаун (? – 1290) – военачальник, мамлюкский султан Египта. Подробнее: р. III Эпоха крестовых походов, гл. Исторические портреты, Калаун.


[Закрыть].

Я поднимался по лестнице на крышу донжона, освещая фонариком дорогу. Рядом на стене высвечивались какие-то надписи и знаки, видимо, сделанные рукой монахов. В морской дымке виднелись очертания острова Арвад, до Средиземного моря оставалось около пяти километров. Наверное, так же, как я, смотрел на остров последний рыцарь Кастель Руж. Тортоза далеко, а мощный замок Крак де Шевалье уже сдался мусульманам. Надежды на спасение не было. Слишком ненавистны султану Калауну были госпитальеры – самые мужественные рыцари из всех военных сил крестоносцев. А может, всё-таки Калаун поступил так же, как султан Бейбарс, разрешивший эвакуировать гарнизоны замков Крак де Шевалье и Маркаб [59]59
  Крепость крестоносцев. Входила в состав Антиохийского княжества. Подробнее: р. I, глава Маркаб, р. II Крепости и замки, Маркаб.


[Закрыть]. И ушли они сначала в Тортозу, а потом переправились на остров Арвад [60]60
  В 20 км от Тартуса. На острове – крепость крестоносцев.


[Закрыть].

Мне предстоял путь в Тортозу (современный Тартус), до которой оставалось одиннадцать километров. Этот путь я хотел пройти пешком, как Томас Лоуренс, но посчастливилось пройти только четыре километра, меня подобрала машина, следующая до Тартуса. Я не стал отказываться.