Текст книги "Сеанс магии с предшествующим мятежом (СИ)"

Автор книги: Александр Бельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– А ну, тихо! Не хватало ещё, чтобы на твой вой их друзья набежали!

Пришлая старательно попыталась, и теперь только всхлипывала. У Дарри же от натуги опять пошла из носа кровь. Кружилась голова, а в животе будто поселилась стая голодных волков. Никогда он ещё так не хотел есть! Похожая на эльфийку изящная армирка с тревогой смотрела на него. Наверное, боялась, что из-за этой самой схожести с эльфийкой он не будет её освобождать – гномы и эльфы, мягко говоря, не очень приязненно относились друг к другу. Он со вздохом взял последний жезл. Как ни странно, в этот раз всё прошло намного легче. Его словно укрыло прохладой в летний зной, стук в висках пропал, и он почти без сопротивления одолел последний ошейник. Армирка медленно встала, чувствовалось, что всё тело её затекло и еле способно двигаться. Несколько секунд постояв с закрытыми глазами, она, пошатываясь, медленно добралась до дальнего угла комнаты, наклонилась, что-то подобрала и снова стала с закрытыми глазами. Но от неё теперь словно пахнуло свежестью, лесом, силой и весной, а усталость и измученность куда-то исчезли. Низко, до земли, поклонившись Дарри, она, обогнув кровавый круг и стараясь не смотреть на него, подошла к Камню вплотную и, склонившись к нему и обхватив ласковыми узенькими ладошками его затылок, впилась в его губы, не обращая внимания на текущую из его носа кровь, долгим и нежным поцелуем. От неё пахло какими-то травами, сладко и в то же время терпко. У Дарри словно птицы запели внутри, боли и усталость куда-то отступили и вообще, его первый раз в жизни поцеловали! Пока он сидел с блаженным и дурацким видом, армирка куда-то упорхнула, но скоро появилась с большой деревянной кружкой. Протянув её гному, она сказала:

– Это травяной чай с мёдом. Правда, холодный. Но ты выпей, ты потратил очень много сил, и можешь просто упасть без них. Поверь, я знаю, что говорю, я – друидка. Хорошо бы тебе поесть и отдохнуть, но, боюсь, тут это невозможно. Ну вот, хоть вот это съешь, – и она протянула гному здоровенный печатный пряник с начинкой. Живот громогласным урчанием подтвердил согласие со словами армирки, и Дарри, не чинясь, принялся уплетать пряник, запивая его чаем, в котором, судя по вкусу, мёда было как бы не с четверть.

Глава 7

Глава 7, в которой герой начинает понимать, что творится вокруг, обретает новый план и собирает трофеи.

– Вы с ума сошли? Как вы есть можете? Да посмотрите же вокруг, посмотрите на бедную Лизоньку! Что они с ней сделали, упыри проклятые… Бежать надо, бежать, пока не поздно! Ой, мамочки, мамочки, – запричитала грудастая, правда, тихим, приглушенным голосом.

– Ты жива? Так имей же благодарность к своему спасителю! Он свалится, не пройдя не то, что лиги – и ста шагов! Мне никогда не доводилось слышать о магическом истощении у гномов, но у него именно магическое истощение, причем сильнейшее! Он едва не выжег себя, снимая нам ошейники, и выжег бы, не поделись я с ним силой! Да ещё и пуля попала прямо в грудь!

Дарри вспомнил ощущение прохлады, и понял, что это было. Да и поцелуй теперь, к сожалению, утратил свою романтичность – друидка вливала в него ману, и поцелуем это было сделать ей проще всего.

– Но скажи, как ты смог снять рабские ошейники? И откуда у гномов появились Владеющие?

Камень с сожалением оторвался от остатков пряника, неделикатно чавкая, прожевал и проглотил то, что было во рту, сделал шумный глоток чая и ответил, с лёгким оттенком похвальбы:

– А я и не Владеющий. Кажется, я сегодня стал Рунопевцем.

– Такой молоденький? И никто ещё не успел обучить тебя управляться с силой? Бедный мальчик, ты ведь мог погибнуть, – и она с жалостью и лаской снова погладила его ладошкой, потом, совершенно по-детски поплевав на платочек, принялась оттирать кровь с его физиономии. Затем тоном старшей сестры, поучающей совсем уж несмышлёного братца, добавила, – пока ты не можешь управляться с силой и не знаешь, сколько её можешь отдать, не нужно её использовать.

– Ну, если бы я этого не сделал, то точно бы погиб. Да и вас не освободил бы от этой пакости, – и он пнул ошейник, – Дарри меня зовут, из рода Гимри, что в Лесной гряде. Ученик в работе по камню Великого Мастера и Рунопевца Килли. Он хороший наставник, но до сегодняшнего дня я силу не чуял. Просто мы сегодня в Пограничный приехали, а тут все и случилось. Я и сам не сразу понял, что это со мной.

– Варазза. Друидка. У меня тут лавка магических эликсиров и алхимии на рынке.

– Наталья Дьяконова. Купчиха местная, – всхлипывая, но отчаянно стараясь этого не делать, сказала грудастая.

– Я вот что хочу сказать. Я, кажется, в себя пришёл, и с ног уже не упаду. Водки бы я, конечно, сейчас для бодрости хлопнул, но, думаю, что и так не свалюсь. Прими благодарность, друидка Варазза, за помощь и спасение. Но только и Наталья права – уходить нам отсюда надо, и чем быстрей, тем лучше. Перед воротами там куча тугов лежит, дохлых, понятное дело, и во дворе тоже, а ворота нараспашку. Пограничного я не знаю, и где укрыться тоже, конечно, не ведаю. В городе сейчас погром и грабёж. Наверное, лучше бы сейчас не быть Пришлым, ну, а женщинам и вовсе теперь вдвойне опасней. Где бы скрыться на это непонятное время? Вот этот дом – он ваш? Ну, кого-то из вас?

– Да что ты! – воскликнула пышногрудая купчиха, – Нас всех на улицах похватали. Я с Лизанькой, это сестра моя двоюродная… Была…, – и она сникла и вновь зарыдала, беззвучно, без слез и надежды, осознав окончательно свою потерю.

– Я же говорю – у меня лавка на рынке. Не мой это кров, – подхватила Варазза.

– Так что же, хозяева с этими мучителями заодно? – возмущенно пропыхтел Дарри.

– Хозяева? Вряд ли… Они в соседней комнате лежат. Их ещё до её сестры вот так же вот распластали, – криво пытаясь улыбнуться, сказала друидка.

– Да что же тут вообще творится? Что вот это за мерзость? Зачем этим самым тугам нужно такое мучительство? Кто они такие? – и он мотнул головой в сторону растерзанной несчастной, имея в виду под «мерзостью», конечно, не её, а кровавую звезду и круг.

– А это вовсе и не туги сделали. Они, конечно, убийцы и изверги, но колдовство им не под силу. Ты, верно, немногое про них знаешь. Туги – почитатели богини Кали. Они приносят ей жертвы, либо душат удавкой из своего тюрбана, либо мучают и пытают по своим ритуалам. Но они лишены малейшей колдовской силы. Тот туг, у которого просыпается Сила, становится на шаг выше и готовится в жрецы. Туги же – лишь солдаты богини Кали, и подчиняются её жрецам, Созерцающим, – с совершенно светским видом, будто и не было рядом крови, жертв и палачей ответила армирка, – А вот уж те, принося чью-то жизнь Кали, и собирая для неё кровь и Силу, часть этой Силы получают себе. И от этой заёмной чужой мощи становятся колдунами намного более могучими, чем они есть от природы. Поэтому многие из них не из тугов, а из слабеньких Владеющих, которым мало их силы и умения.

– То есть они убивают, чтобы мучения жертвы обратить в свою силу? Но это же… Это же…

– А что, это сильно отличается от того, чем озабочены купцы, ваши или человечьи? Которые с дуру и с жира стали деньги считать целью, а не средством? Мало ли они крови в золото обратили? Они – в золото, Созерцающие – в Силу. А суть одна. Сменять чужие муки и жизни на пять минут своих хотелок… Если я правильно поняла, Созерцающие как раз и стояли во главе всего этого восстания. И, наловив жертв, ещё ночью кинули их в круг под ножи, напиваясь Силой.

– Да? Что-то не сильно им их душегубство помогло! Пальба идет до сих пор!

– Тут не так всё просто. Созерцающих мало. Они должны были заранее занять места рядом с самыми важными точками. Там, где возможно – наловить людей и принести их в жертву Кали, своей богине. И вот тут так и было. Они захватили дом и его хозяев, и ещё с утра начали приносить их в дар Кали. А потом колдун-Созерцающий, чтобы ещё увеличить свою силу, погнал тугов наловить ещё людей для заклания. Честно тебе скажу, ни меня, ни Мирру, – и она указала на вирацку с косичками, – не сильно взволновала бы судьба Пришлых. Они сами во многом виноваты. Меня-то уж точно никто не тронул бы, друидка и служительница богини Арру неприкосновенна для всех. Для всех, кроме этих выродков, так что теперь для меня это личное. Я всё сделаю, чтобы им помешать, и чтобы их настигла их судьба и злая смерть. Не знаю, как тугам попалась Наталья с сестрой – их поймали до меня, а её сестру даже успели принести в жертву. И где они сцапали Мирру – тоже не ведаю. У меня же просто была удачная торговля утром, и я, закрыв лавку на обед, решила отнести деньги и акцептовать чек в банке. И вот на пути назад они меня и схватили. Я, признаться, не ждала такой гадости, и они успели накинуть на меня «Внутренний щит», а затем – рабский ошейник. Лысая мразь, их начальство, страшно обрадовался. Он уже готовился взрезать Мирру, но тут привели меня. Когда приносят в жертву Владеющего или друида – Кали как будто вместо воды получает сладкое вино, и награждает за это своего раба большей мощью и наслаждением от ее использования. Но тут примчался гонец. Я кое-что услышала из его воплей. Ты сказал, им не помогло душегубство. Тут ты не совсем прав. Дело вот в чём. Созерцающих не так уж много. И тот, что верховодил здесь, вовсе не был ни самым главным, ни самым сильным. Половина Созерцающих, как раз таки самые главные и самые сильные, собрались в том месте, откуда они должны были управлять всем этим бунтом, в их штабе. Там же были и основные командиры баронских дружин и ватаг, вовлечённых в восстание. Но то ли контрразведка форта была настороже, то ли кто-то из Пришлых так удачно встрял, только там у них всё пошло кувырком. Всех Созерцающих, всех военачальников там и перестреляли, как глухарей на току из засидки. Пальба, однако, дала начало бунту, но, поскольку почти всех вождей перебили, всё понеслось враздрай и Созерцающий отсюда срочно потребовался в штабе, принять руководство. Эта погань поставила нас на колени и приказала молчать. Жезлы он передал старшему из тугов, но велел нас не трогать, и умчался. Туги кланялись и лебезили, но, едва он исчез, разорались, как резаные. У них были свои планы на нас, однако ослушаться приказа Созерцающего они не смели. И их старший, вот этот, – она кивнула головой в сторону убитого Дарри туга, – отправил их наловить ещё женщин, поразвлечься, да и сами они мучители не хуже своих лысых хозяев. Заодно и разведать обстановку вокруг банка и управы, их захват и был задачей колдуна в этом доме, если я верно поняла. Но едва они вышли за ворота, как на них тут же кто-то набросился, и большая часть их полегла, не успев даже выстрелить. А едва они успели прийти в себя, как на них в одиночку напал безумный гном, всех перебил и спас нас, – неуверенно, словно извиняясь, улыбнувшись, закончила армирка.

Дарри, насупив брови, задумался. Сильно задумался. После всего рассказанного армиркой выходило, что из этого дома надо бежать быстрее собственного визга. Но вот только куда? Покатав и так и эдак её речь в голове, он кое-что сопоставил. Гномы иногда выглядят тугодумами. На самом деле они просто думают методично и не отвлекаясь. Вот и тут у него родились мысли, которые требовали уточнения.

– Почтенная Варазза, позволь мне кое-что уяснить. Только сразу скажу, наше время утекает, как песок в часах, поэтому отвечай коротко, да или нет. Итак, правильно ли я понял: никто, кроме тугов и Созерцающих не посмеет стать на твоем пути или причинить тебе зло?

– Да, так оно и есть. Слуги и служанки Арру лечат увечных и больных, и нужны всем. Подняв на них руку, рискуешь потерять шанс получить исцеление от Арру в случае нужды. Я даже лавку иногда не запираю – воры знают, чем грозит им посягательство на место силы богини. Проще голой рукой пытаться отыскать алмаз в гнезде стальных сколопендр.

– А распространится ли покровительство богини на твоих слуг и рабов?

– У покорных Арру нет и не может быть рабов!

– Это все знают? И могут ли у тебя быть слуги?

– Нет, но я-то знаю! А слуги – да, слуги могут быть. Но зачем они мне?

– Прекрасно. Правильно ли я понял, что Созерцающих в городе мало, и после погрома в штабе их стало ещё меньше? А туги – это их личная охрана?

– Это тоже истинная правда!

– И далеко ли твоя лавка отсюда?

– Прямо в центре рынка, а что?

– А то, что мы сейчас собираемся, берём ноги в руки и идём, если ты не против, в твою лавку. Я буду твоим слугой-гномом. А ты, госпожа, – обратился он к Наталье, – извини, но этот путь тебе придется побыть рабыней в ошейнике.

– Н-нет-нет, я не хочу! – заикаясь, простонала несчастная купчиха.

– Не волнуйся, жезл будет у тебя. Ты будешь рабыней самой себя, – попытался успокоить её Дарри.

– Это плохая мысль, – сказала Варазза, – у многих это вызовет подозрения, откуда в городе пришлых рабыня? А у многих – желание отобрать или купить её. Лучше ей быть хворой болотной лихоманкой, которую я веду к себе лечить. Мало кто рискнет дотронуться до такой больной.

– Это даже лучше! – воскликнул гном, – видишь, госпожа, Варазза придумала намного лучше, чем я! Только как ты придашь ей вид больной?

– Не волнуйся, это уже моя забота, – улыбнулась друидка.

– Ну, тогда собирайте свои вещи и в путь! – провозгласил Камень. Заметив в углу небольшой ранец из грубого брезента, он вспомнил, что хотел уже найти что-то подобное для патронов и лишнего оружия. Дёрнув его за лямки, он удивленно присвистнул, уж больно тот был тяжёл. Открыв его, он убедился в своих робких подозрениях. То ли прежние хозяева дома были богачами, то ли туги ограбили не один дом, но ранец почти на четверть был засыпан золотом и серебром, вперемешку. Монеты, украшения, даже посуда. Оставлять такое было бы глупо, и он, убрав в ранец из поясной сумки лишнее оружие и патроны, закинул ношу за плечи. А война оказалась выгодным делом! Ну, если трофеи собираешь ты, а не с тебя, конечно…

– А что с Лизонькой, – прижимая руки к груди, спросила Наталья.

– Мы не сможем её унести, госпожа. И не сможем достойно похоронить в эти дни. Но негоже оставлять мертвецов просто так, слишком много здесь творилось зла. В час нечисти кое-кто может восстать. Я думаю, нам придётся предать их прямо в доме огненному погребению, и праведников, и палачей. И пусть убийцы провалятся в бездну, а жертвы взойдут на небо. Читай молитвы, и по сестре, и по Мирре, и по хозяевам, – с почтительной к чужому горю печалью сказал Дарри.

– Ничего не выйдет. Если заполыхает дом, то нас соседи сразу и пристрелят. И будут правы, потому что могут сгореть и их дома, – заметила Варазза, обнимая купчиху, которая тут же начала всхлипывать ей в плечо, – Насчёт нечисти всё верно. Но нам придётся уйти, всё оставив так, как есть. Представь, сколько времени пройдет, пока всё будет сделано. И тугов нужно будет убрать с улицы, чтобы устроить погребальный костер. Если никто не помешает. А в любой момент может появиться другая банда. Или колдун. И что тогда?

– Как будто мало домов сейчас горит, – недовольно буркнул Камень, приглаживая волоски на подбородке.

– Так там большие банды, и их боятся. А ты с оружием у нас один! – возразила друидка.

Оставлять что-то недоделанным, или решать и делать впопыхах вовсе не по-гномьи, и Дарри был раздосадован. Но не мог не признать правоту армирки. Слова о других бандах или колдуне встревожили его. Он, предупредив бывших пленниц, вышел на улицу. Хоть Варазза и подлечила его, чувствовал он себя всё же далеко не новенькой монетой, но делать было нечего. Кстати, о монетах… Подобрав «Таран» и выщелкнутые патроны, он дозарядил его. Затем собрал рассыпаные из кошеля золото и серебро. Пусть в ранце много чего есть, а деньгами разбрасываться негоже. Это ещё больше не по гномьи, чем торопиться! Затем Дарри добрёл до сарая. Кот уже ушёл по своим кошачьим делам. Однако, сколько, интересно, человечки будут собираться? Надо бы и ему не по двору бродить, а где-нибудь устроиться и посторожить вход, всё же расслабился он, отвлёкся. А пальба-то всё гуще. Вспомнив лужи из крови убитых тугов и воды от взорвавшейся бочки, он поморщился – как-то неуютно будет в них укладываться, если что. А вот если так? Дарри подобрал здоровенный кусок парусины, на котором, судя по всему, хозяева сушили сено, и кое-как свернул его. Быстро прикинул, где бы ему устроиться, чтобы и вход был как на ладони, и его из калитки было бы заметно не сразу, кинул на приглянувшееся место парусину, на нее – вещмешок, на мешок – винтовку и дробовик. Дойдя до ворот, он осторожно высунул нос на улицу. Странно, но она всё ещё была пуста. Он не сомневался, что из одного-двух домов из-за занавесок наверняка глядят чьи-то глаза, и лишь надеялся, что глядят они не через прицел. Запашок уже был, да и не мудрено, учитывая, что половину убитых накрошил своей крупнокалиберной мясорубкой Воронов. И мух уже целый рой. Любопытно… А оружие-то и кошельки у убитых уже кто-то утащил! Вот тебе и пустая улица, вот тебе и никого! Сейчас вид мёртвых тугов вызывал только злобную радость. Он, оттащив кое-как трёх убитых, чьи тела мешали, прикрыл, как смог, ворота и даже накинул на скобы брус. Правда, калитку оставил незапертой и даже приоткрытой. Если кто-то появится, пусть не лезут в неизвестном месте через забор, и не вваливаются толпой в ворота, а идут через неё по-одному. Стрельба в городе не стихала, и теперь уже слышна была не только винтовочная, но и пулемётная пальба. Лёг, устроился поудобней, поудобнее же устроил винтовку и дробовик и стал наблюдать за входом. Так, теперь почти всё. Дарри вытащил из подсумка два пустых магазина, набил их, поглядывая на калитку. Затем один поменял тот, который был в винтовке, на полный и добил вынутый доверху. Убрал магазины назад в подсумок и вздохнул – ну вот, половина запаса винтовочных патронов уже из подсумков ушла… Расчесал пальцами мягкие кудри юношеских бакенбардов, и очередной раз загрустил, что так же пышно волосы не растут пока на подбородке. Подбородок Камню решительно не нравился. Мягкий какой-то, нерешительно-детский. И борода никак не начинает расти приличным образом, как положено гномьей бороде. Несколько волосков, причём не блондинистых, как в тщательно причесаной и подстриженой шевелюре (ещё один пунктик Дарри), а каких-то рыжеватых. Фу! Достав расчёску, он снял шапку-панаму, и тщательнейшим образом причесал голову, а затем, подумав, и бакенбарды.

Глава 8

Глава 8, короткая, в которой герой оказывается в магической лавке и теряет сознание.

За куаферными заботами он не услышал, как бывшие пленницы вышли из дома, и заметил их, когда они уже были на полпути к воротам. Поняв, что его застукали за таким глупым для взрослого геройского гнома занятием, он страшно смутился, что, вообще-то, гномам не свойственно. Армирка, словно поняв его мучения, сделала вид, что ничего не заметила. Она была всё в том же платье, но казалась, при всей своей хрупкости, величественней и властней. На шее и руках у неё виднелись украшения, от которых прямо-таки пахнуло изрядной силой. Ничего металлического, многониточные бусы на шее, только резные кость и дерево, и деревянные браслеты с выжженными рунами на запястьях. На голову был накинут расшитый белый плат. В руке у друидки была льняная расшитая сумка, и явно тяжёлая, судя по тому, как она оттягивала ей руку. Купчиха, семенившая за Вараззой, тоже разительно преобразилась. Бесформенное астраханское платье скрывало фигуру, но зато вот астраханская же головная накидка, прикрыв светлые волосы, оставляла лицо открытым. Искажённое лицо с огромными желтоватыми пузырями нарывов, слезящиеся глаза… Да уж, вряд ли на нее сейчас хоть кто-нибудь покусится.

И они пошли. Армирка – впереди, за ней, чуть справа, Камень с дробовиком в руках и винтовкой на плече, ну, а последней – купчиха Наталья. Стрельба тарахтела все так же, чуть организованней и локальней. Явно прослушивались несколько колец пальбы. И, судя по всему, уходя от одного из них, они шли прямо к другому. Раз-другой птахой чирикнули над головой шальные пули, но армирка даже не пригнулась. Она вела их тем же самым путём, которым они ехали на «Копейке». Вот они повернули налево, а вот и площадь, где они оседлали машину. Всё так же лежали кучками тряпья пять баронцев, и – никого живого. Подумав, Дарри сорвал у одного из убитых жёлтый платок – у того, которого он был повязан на руку, с шеи побрезговал. Подумал – и убрал в карман. А друидка всё вела их дальше, и вот – рынок. По сравнению с тем, как его запомнил Камень, почти безлюдный. И тоже – убитые, стрельба… Как оказалось, лавка, куда держала путь Варазза, было практически посреди рынка, возле маленькой часовенки богини Арру. Магические лавки всегда были рядом с храмами или часовнями этой светлой богини, покровительницы магии и волшебства. Из надписи на вывеске с уродливым крылатым существом, следовало, что лавка называется «Дракон благости». Она была небольшой, бревенчатой, вроде баньки, и любовно украшена затейливой резьбой. В отличие от нелепого чудища на вывеске, сама лавка была красива и сделана с душой. Фундамент из дикого камня надёжно держал её на себе, а дверь из массивных дубовых досок так же надёжно закрывала путь внутрь. Сама дверь была обита медью и висела на медных же петлях.

– Я уже жалею, что предложил идти сюда, – негромко пробормотал Вараззе гном, – уж больно место не подходящее.

Варазза, а следом за ней и Дарри с Натальей, прошли вдоль глухой стены и повернули за угол, где, очевидно, был главный вход в лавку.

– Да, совсем не подходящее, – подытожил он. У входа в лавку, пытаясь ее открыть, стояли четыре человека. Точнее, стояли трое, и один лежал. А открыть пытался один из стоявших, широченный, почти как гном, белобрысый нордлинг с короткой бородой и двумя девчачьими косичками, в которые были вплетены три зуба. В остальном он был одет как Пришлый – на плечах расстегнутый пыльник, кавалерийские сапоги, в которые были заправлены подшитые кожей галифе, под пыльником – потёртая кожаная куртка с множеством накладных объёмистых карманов, набитых магазинами к карабину СВТ, висевшему стволом вниз на правом плече. И, конечно, на шее под кожанкой красовался пропотевший и грязный жёлтый платок. За ним стояли одетые примерно таким же образом ещё двое, второй нордлинг, очень похожий на первого, но только помоложе и без зубов в косах, и южанин, с острым и смуглым лицом пройдохи. Плащей-пыльников, правда, на них не было, на них лежал без сознания четвёртый. Это был Пришлый. Он был голым по пояс, с грудью, торопливо, но умело перетянутой бинтами, на которых уже проступили обильные алые пятна.

– Чем могу? – вопросительно-любезным, но слегка высокомерным голосом спросила Варазза, обращаясь к старшему нордлингу. Тот потирал руку, которой пытался открыть дверь, очевидно, его приложило магией от запора, не сильно, а так, предупреждающе.

– Милость богов, хозяйка, – пролаял-пророкотал тот на виларском, – нам бы зелья исцеляющего. Покупал у тебя раньше. Старшого нашего ранили.

– Нет ничего проще, – кивнула друидка и, отодвинув нордлинга, подошла к двери, которая покорно открылась под её рукой, – пригодилось? От раны? Если да, то от какой?

– Да. В руку пуля попала…

– Должна предупредить, – перебила его армирка, – при ранении в грудь все намного сложнее, лучше потом все равно обратиться к лекарю. Я вижу, что у него пробито лёгкое. Ткани-то исцелятся, но в лёгком останется кровь, и как бы ему потом об этом не пожалеть.

– И где же мне найти лекаря?

– Раньше я бы сказала, что возле городской управы живет целитель Далер. Сейчас даже не знаю, найдете ли вы его там. В любом случае должна предостеречь – ищите лекаря как можно скорей. Не вносите его в лавку, не нужно трясти раненного лишний раз! – обратилась она уже к взявшимся за края пыльников нордлингу и южанину.

– Нам тоже остаться тут, госпожа? – тоном туповатого слуги спросил Дарри.

– Да, ждите здесь, – и она повернулась к старшему нордлингу, – вы знаете, сколько стоит флакон с зельем малого исцеления?

– Я думаю, столько же, сколько и в прошлый раз, шестьдесят золотых.

Армирка кивнула, и они вошли с нордлингом в лавку. Через минуту они вновь появились на крыльце. Нордлинг завязывал шнурки своего кошеля, а Варазза, держа в левой руке маленький, с гильзу двенадцатого калибра, флакон зелёного стекла, правой набирала его содержимое в крошечный шприц. Набрав, она протянула флакон нордлингу:

– Здесь ещё на один укол. Можно выпить, но колоть лучше.

Присев, она прямо через бинты уколола в грудь раненого. Дарри не раз наблюдал действие зелья малого исцеления, но тут он впервые увидел все другими взглядом: словно перламутровый вихрь вскинулся над местом укола. Как только этот вихрь ввинтился в бинты, раненый дернулся, задрожал и открыл глаза. Не понимая, что с ним и где он, он оглядывался вокруг. Его люди разом загалдели, загомонили, столпились, помогая ему встать. Как-то быстро они ушли в ту сторону, где был «Водар Великий». Дарри, наконец выдохнув, глядел им вслед и думал, живы ли Рарри, оба Балина и Орри… Затем сказал Вараззе:

– Я уж думал, придется стрелять. И почти был уверен, что они попытаются обобрать тебя…

– Рядом с часовней Арру? Да никто не решится, даже несмышлёныши-Пришлые. Да даже Созерцающие! Во-первых, здесь моё место силы. Это не храм, а всего лишь часовня, да и я не жрица Арру – лишь друидка. Но, как самая близкая к часовне служительница светлых богов, ухаживаю за ней самой и алтарём. Так что, в случае чего, могу пользоваться той силой, которую он смог накопить. А во-вторых… Богиня отвернётся от такого безумца и больше никогда не дарует исцеления ни через зелья, ни от заклинания! Ты же сам видел – он даже торговаться не стал. Я больше боялась, что они к вам приглядываться начнут. Ну, входите быстрей внутрь! – и она требовательно-приглашающе махнула рукой. Наталья, а следом за ней и Дарри, поднялись по лестнице на крылечко, и, пройдя сквозь скрипнувшую дверь с низкой притолокой, оказались внутри лавки. В ней было тесновато и темновато, но удивительно приятно пахло травами, воском и благовониями, а главное – его словно обняли ласковые руки Силы. Голова вдруг закружилась, и он едва не упал. Камень даже не заметил, кто и как помог ему сесть на диванчике в глубине лавки, хотя и услышал жалобный скрип самого диванчика под собой. Не заметил, как его освободили от рюкзака и оружия, рассупонили сбрую амуниции и стянули ее. Дарри еле разобрал ласковый шёпот армирки: «Я же говорила, бедный мальчик, что у тебя магическое истощение. Вот, выпей!» Он пил что-то пахнущее ванилью и мёдом, и ещё оно, как паром, клубилось доброй силой, а потом всё пошло какими-то отрывками и обрывками. Он держал какой-то тяжёлый шар, словно тёплый и пушистый, ласковый, а армирка, обхватив своими прохладными пальцами его голову, снова прильнула к нему поцелуем, таким сестринским, не плотским. И как только она это сделала, из шара в него хлынула, вытесняя и гася огонь в животе, такая же прохладная, как её пальцы, волна добра и Силы, а он улыбнулся по-детски и потерял сознание.