Текст книги "Донбасс. Наследие Великих. Осколки нации (СИ)"

Автор книги: Александр Мироненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава ╧10

Бородач всё также неловко плюхнулся у костра на своё место и молча уставился на пляшущие языки пламени.

– Эй, короста! – Позвал бородач одного из рабов. – Неси сюда скорей. Да пошевеливайся! Если огонь погаснет, будешь сам разводить.

Небольшой мужичок, которого бородач обозвал коростой подбежал к костру, таща за пазухой охапку поленьев, и бросил её в огонь. Корящие угли рассыпались по площади и костёр погас.

– Ты что собачье отродье, вообще берега попутал? – Орал Борода, избивая поленом мужичка.

– Да я ведь... – пытался оправдаться тот.

– Что я? Что я?! Голова ты от... дырявая! Я сколько тебе раз говорил акацией жара нагони, а после и паслёну подкидывай. Вот баран. – Негодовал бородач, дуя на угли жутко перекосив рожу.

Распалив костёр, он немного успокоился и умостился на своё прежнее место, помешивая палочкой угли. Заметив, что герой за ним наблюдает, произнёс:

– Господин Унтер-офицер тобой интересовался.

– Что ему от меня нужно? – Спросил герой.

Борода зябко одёрнул плечами, будто стряхивая со спины надоедливую муху, перекосив рот ответил:

– Я говорил тебе, что некоторых рабов Господин Унтер-офицер выделяет среди прочих и дарует им своё покровительство? Так вот как бы тебе мягче сказать господин офицер слегка не так интересуется женщинами, как мы с тобой. Вернее, он их вообще не переносит, предпочитая женское общество мужскому.

– Я не совсем понимаю...

– Послушай парень, честно сказать я тебе не завидую. Ничего здесь не попишешь. Когда он придёт за тобой, представь себе, что это всё происходит не с тобой. Хотя кто знает, может тебе это и понравится...

Ворота со скрипом открылись и в темницу вошли трое конвоиров во главе с женщиной по прозвищу "Изверг". Когда они приблизились, герой смог разглядеть несколько буханок чёрного хлеба в руках у одного из работорговцев. Давид ожидал, что сейчас начнётся свалка за еду, как и в прошлый раз, но всё развернулось несколько иначе. Вместо того чтобы приблизится, рабы наоборот прибились спинами к стенам так что около костра остались сидеть только Давид, Мариам и бородач. Повисла гробовая тишина, которую нарушила женщина-изверг.

– Кто из вас выродков проголодался? Неужели никто? – С этими словами она взяла из рук напарника буханку и подняла её над головой. – Желающих нет? Ну же смелей есть среди вас настоящие мужчины.

Герой недоумевающе наблюдал за происходящим в то время как Бороду, казалось бы, ничего не интересовало, он всё также наблюдал за племенем костра изредка помешивая угли палкой.

От стены отделился один худосочный юноша, и Изверг коварно заулыбалась, вытаскивая из-за пазухи плетёную нагайку. Она занесла руку, но её кисть перехватил один из конвоиров.

– Господин Унтер-офицер запретил тебе портить товар до его продажи. – Заявил перехвативший её руку работорговец.

– Я прекрасно знаю об этом приказе. – Прошипела Изверг, выдёргивая кисть из его ладони. – Но ты прекрасно видишь, что этот раб добровольно идёт на трёпку ради лишнего пайка. Я лишь преподам ему урок. И впредь не вставай у меня на пути иначе рискуешь оказаться на его месте. Ты знаешь, к чьим советам Господин Унтер-офицер будет прислушиваться.

Даже в этой тускло освещённой яме герой смог различить как побледнело лицо незадачливого заступника, и выпустив руку тот отступил. Первый удар нагайкой пришёлся по лицу юноши-раба, рассёкши кожу под глазом жертвы. Кровь залила лицо несчастного, и он с криком повалился на землю. Изверг продолжила избивать его уже лежачего, пока жертва не перестала кричать и подавать признаки жизни. Вытерев капли крови с хлыста об безжизненное тело, она бросила ему на спину заработанную буханку и довольно заулыбалась.

Всё это время в темнице стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь криками жертвы и её злорадным полу смехом полу рычанием. Работорговцы кинули по сторонам остатки еды, и уже было думали уходить. Сознание вернулось к Мариам в совсем неподходящий момент. Когда она открыла глаза, Изверг уже закончила своё чёрное дело, и перед ней лежал безжизненный кусок окровавленного мяса, некогда бывший молодым юношей.

От полученного шока Мариам истошно закричала, и кровожадный глаз женщины палача хищно пал на неё доселе незамеченную особу. Изверг заметил цветущую юность и красоту рабыни, которую не смогли изуродовать грязь и рабский быт. И она направилась быстрым шагом к Мариам, попутно доставая уже припрятанный за пазуху хлыст.

Герой наблюдал за всем этим будто во сне. Вот лежащая на его коленях Мариам, с испугом подниматься на ноги, а Изверг уже в пере метров заносит руку с хлыстом. Как вдруг не понимая и не отдавая себе отчёт в том, что происходит он подрывается с места, совсем не чувствуя боли в ногах. Рывком преодолевает эти пару метров и, что есть силы, обрушивает удар кулаком прямо в лицо Изверга.

Наблюдающие за этим конвоиры лишь заметили смазанное движение, и спустя мгновение Изверг рухнула на землю с неестественно вывернутой шеей. Удар по голове героя пришёлся откуда-то сзади, и он с опоздание понял, кто нанёс ему этот сокрушающий удар поленом по затылку. Картинка перед глазами поплыла, а в ушах раздался уже привычный для него звон. За это время его так часто били по голове, что похоже это начало входить для него в привычку.

Подскочившие с боков работорговцы принялись заламывать ему руки. Герой почувствовал холодную сталь на запястьях за спиной. Она больно обхватила кольцами его руки, с каждым разом впиваясь в кожу всё больше и больше, при его попытках разорвать путы.

Его подняли на ноги, так что он сам находился в согнутом, будто эмбрион положении и не видел ничего кроме мелькающей под ногами земли. Его руки жестоко выворотили вверх, сердобольные конвоиры. Перед лицом стремительно замелькали бетонные ступени. В лицо ударил свежий воздух. Аромат близлежащей речки вперемешку с запахом пороха. Его протянули пару десятков метров и бросили, будто куль муки на землю.

Вокруг царил тёплый весенний вечер, с неба начинал покапывать мелкий холодный дождь, а герой всё не как не мог привыкнуть к ярким лучам заходящего багрового солнца. То и дело, моргая слезившимися глазами.

– Что здесь происходит? – Послышался поставленный командный голос. – Доложить по уставу!

Давид поднял взгляд и увидел, как вокруг столпились фашисты с оружием наперевес. Что-то возбуждённо обсуждая, они обступили его со всех сторон. К герою сквозь толпу работорговцев проталкивался недавно допрашивающий его командир. На этот раз он не выглядел так эффектно. В спешке надетые штаны были закреплены подтяжками через его тощие плечи. Торс и грудь были открыты и представляли собой жалкое зрелище, в то время как безобразно обвисший живот и бока поросли не одним килограммом дурного сала. На лице командира виднелись следы пены, которые он тщательно вытирал вафельным полотенцем.

– Господин Унтер-офицер этот раб совершил нападение на "Пулю". – Отчитался один из конвоиров.

– Надежда? Что с ней? Жива?

– Двухсотый...

Командир почесал затылок, явно соображая, как поступить. Смерть Изверга, которая как оказалось носила ироничное имя Надежда, по-видимому не сильно его огорчила.

– Что с этим делать? – Перебил размышления своего командира второй конвоир.

– Что делать, что делать... В речку Москалю на корм. – Объявив приговор, офицер развернулся и довольный собой двинулся по своим делам.

Давида снова подорвали на ноги и, выламывая руки, повели прочь. Вскоре он почувствовал приближение "большой" воды. Рой комаров и прочей нечисти тут же облепил его голову и неприкрытые части тела. Твёрдая земля сменилась настилом из камыша и под ногами предательски захлюпало. Его ударили прикладом в спину, и он пропахал носом добрых пару метров, врезался в стену из камыша.

Сзади раздался басовитый смех толпы. Повернувшись на спину, он увидел, что для того чтобы проводить его в последний путь собрался чуть ли не весь блокпост. По меньшей мере полсотни откормленных рослых ребят сейчас с ухмылкой глазели на него ожидая кульминации представления. Всем не больше двадцати, были среди них и такие выглядящие совсем ещё детьми. Ненадолго притихшие лягушки снова заорали дурными голосами свои трели. Солнце уже опустилось за горизонт, погасив свои последние лучи в наступающей ночи.

Давид поднял голову вверх и смог разглядеть, появляющиеся одна за одной звезды. И вот из-за облаков показалась красавица луна. Освещая землю и всё вокруг своим мертвецким, бледным цветом. Все чего-то ждали, насмехаясь над героем кидая в него куски грязи и маленькие камушки. Но к более радикальным мерам по какой-то причине не прибегали.

В его сторону бодрым шагом приближался одетый в свой парадный, чёрный мундир Унтер-офицер. Внезапно из рядов, подчинённых послышался громкий свист, и весёлые крики, но по взмаху руки командира всё утихло.

– Ты убил нашего товарища, обесчестив его имя. Надежда была бравым солдатом и верным побратимом. Не раз она проявляла недюжинную отвагу, всякий раз спасая жизни своих товарищей. Она должна была закончить свою жизнь, как и полагается воину Остапа! Погибнув в бою! Отдав свою жизнь Родине! – Зычным голосом вещал офицер, простилая длань в сторону героя.

От всего этого пафоса и напускной напыщенности у Давида жутко разболелась голова. Та интонация, с которой командир монотонно голосил свою заученную речь, напомнила герою что позабытое. Пред глазами всплыла сальная рожа Отца Павла. Единственно чему по-настоящему жалел герой, это был тот факт, что у него так и не получится намотать на штык нож кишки этого гнусного нетопыря.

– Мы некогда не забудем тебя, память о тебе будет жить в наших сердцах вечно. Слава Героям Нового Славянского Мира! – При этих словах работорговцы трижды ударили себе в грудь кулаком и заученным движением выкинули раскрытую ладонь перед собой.

За стеной камыша послышались всплески воды, будто кто-то громадный воротил прибрежный ил своим могучим хвостом.

– Тебя же, – не унимался офицер, – подлое еврейское отродье, я приговариваю к смерти. Да сгоришь ты в адском пламени.

Давида подхватили под руки двое здоровенных жлобов и потащили вперёд сквозь камыш. Пройдя по чавкающей под ногами квашне, процессия завернула вправо, и герой почувствовал под ногами крепко сколоченные толстые брёвна. Его вытащили на грубо сколоченный деревянный помост. Как оказалось, следом за ним не последовал никто кроме командира с кортиком в руках, и двоих амбалов которые его сюда дотащили.

Героя поставили не колени, наступив на его икры, так что при всём желании у него бы не получилось вы вырваться из лап смерти.

– Подтащите его к краю я хочу, чтобы он видел, что его ожидает. – Скомандовал офицер.

Его подтащили к краю, и Давид наконец-то смог разглядеть то, что так сильно хлюпало и шумело. Сразу же за помостом начинался водоворот не менее метра в диаметре. Напрягши зрение, герой смог различить зависшее под кромкой воды могучее тело неизвестного чудища. Казалось бы, оно вобрало в себя все его ночные кошмары разом. Огромная покрытая мелкими острыми зубами пасть засасывала в себя воду, в предвкушении предстоящей трапезы. Маленькие чёрные глазки, уставились на Давида, не выражая ничего кроме тупого голода. Вдобавок ко всему морду чудища завершали толстые будто канаты, длинные усы. Которые по всей видимости монстр использовал как антенны, с свистом рассекая воздух над водой и подымая тучу брызг. Само тело его было не менее трёх метров в ширину, в то время как хвост чудища терялся в бездонной пучине.

– Как тебе мой питомец? – Поинтересовался командир. – Мы зовём его Москалём. Не спрашивай, почему так... просто кто-то ляпнул и, поди-таки прижилась кличка. А же ведь его с самого малку откармливаю. Поначалу бывало то ногу, то голову ему кинешь так его с месяц не видно. А теперь видишь, как вымахал! Теперь ему только свежатину подавай!

Будто в подтверждение этих слов одна из антенн обхватила ногу конвоира и потащила его в воду. Хорошо, что его товарищ вовремя сообразил и ударил штык ножом обвившее, будто змея щупальце. Из воды послышался протяжный стон, и сваи помоста предательски зашатались. Видя, что с этим надо кончать Унтер-офицер схватил героя за волосы и задрав его голову верх до хруста, натянул кожу на его шее. Сверкнуло лезвие кортика. Напоследок Давид разглядел склонённое над ним, перекошенное злобой лицо.

Почти почувствовал, как холодное лезвие ножа врезается в его незащищённое горло, отделяя голову от тела. Наверное, после этого с его обезглавленного туловища ещё долго будет бить фонтаном кровь, щедро заливая непрогретую солнцем землю. Время замедлилось, текло медленно, будто смола из сосуда с узким горлышком. Мысли в голове перетекали вяло, будто во сне.

"Вот похоже и конец." – Промелькнуло в голове.

Нависающее над ним лицо Унтер-офицера разлетелось, будто гнилое яблоко. Потеряв точку опоры, герой завалился брюхом на доски, больно стукнувшись лбом. Послышались хлопки, и двое охранников, завалившись набок, упали с помоста. На героя навалилось тяжёлое тело Унтер-офицера, щедро заливая его затылок и волосы, кровью и остатками мозгов. За стеной камыша замаячили силуэты фашистов, послышались крики и выстрелы.

Под помостом послышались всплески воды и хруст костей. Вода забурлила кровавым водоворотом, окрасив доски и водоросли в багровый цвет. По-видимому, чудовище с удовлетворением приняло жертву и сейчас вовсю перемалывало мощными челюстями тела несчастных. Мощные щупальца с удвоенной силой замолотили по доскам помоста, в один момент, обившись вокруг бездыханного тела Унтер-офицера и потащили его в водную пучину.

Не помня себя от ужаса, герой подорвался на ноги, и бросился наутёк в сторону берега, не обращая внимания на леденящее душу звуки за спиной. Он почти что добежал до суши, как вдруг потерял опору, и неведомая сила потянула его назад к воде. Гнилые доски быстро замелькали перед глазами, в одно мгновение он смог оценить обстановку. Хищное щупальца туго обвило его лодыжку, с неимоверной силой таща его за край помоста. В последний момент он смог вывернутся и ударить свободной ногой по щупальцу, но это ни к чему не привело.

Неприятное чувство свободного падения, когда желудок норовит выплеснуть наружу остатки обеда, и багровая водная пучина сомкнулась над его головой. Там под водой... Под толщей холодных, мутной волн... Он лицом к лицу столкнулся с диким ужасом, пробудившим в его голове воспоминания далёких предков.

Огромное, скользкое змеиное тело, переливалось бледно зелёным цветом, в пробивающихся сквозь толщу воды скудных солнечных лучах. И уходило далеко в глубь, в неизвестные глубины. Огромная голова уставилась на него безжизненными покрытыми беленой глазками. Герой будто забился в предсмертных конвульсиях, когда огромная, будто горнило печи пасть, распахнулась перед ним.

Кислород из лёгких почти вышел, мир вокруг потерял краски, превратившись в нечто подобное серой картинки, когда крупнокалиберная пуля ударила прямо между глаз монстра. Зелёная жижа мощными рывками вытекала из раны на голове монстра, но похоже это его несколько не волновало. Напротив, щупальце сжимавшее щиколотку героя, с удвоенной силой потянуло его прямо в пасть чудища. Следом за первым последовали ещё выстрелы, которые не так точно, но всё же прорывали скользкое тело монстра.

Возле лица Давида проплыла оторванная по живому голова одного из охранников с перекошенным болью и страданием лицом. Наконец-то подводный монстр пугливо задёргался, когда метко пущенная пуля угодила чудовищу прямо в глаз. Монстр обиженно взревел и позабыв о своей добыче принялся погружаться в глубины пряча своё безмерное туловище от неизвестного обидчика.

Давид никогда не умел плавать. Слишком мало практики. По рассказам старших он знал, что в его убежище на пятом уровне был бассейн. Но он предназначался для "избранных", как любил поговаривать отчим. Всем же остальным приходилось довольствоваться общей душевой, так что по определению герой плавать не умел, и не имел возможности попрактиковаться. Обо всём это он подумал, когда грёб без рук, будто заправский пловец к берегу. Наручники, сковавшие его руки за спиной, ничуть не мешали его инстинкту самосохранения.

Над водой поднялась огромная волна, повлёкшая его за собой в сторону бетонного моста. Мутная вода снова накрыла его с головой, приникнув в его желудок. Его тело больно ударило об бетонную опору, взявшуюся будто неоткуда. В новь, будто из неоткуда к нему пришло то невообразимое везение, опекающее его всю дорогу сюда. Его ноги нащупали опору. Скользкую покрытую водорослями бетонную плиту, находящуюся в полу метре под водой недалеко от берега.

Отхаркивая остатки мутной воды из лёгких, он посмотрел в сторону помоста. Его отнесло течением на добрых триста метров, и в том месте, где совсем недавно бурлило воду огромное тело подводного чудища, сейчас воцарилась спокойная водная гладь.

В ста метрах от него прямо из воды поднимались огромные бетонные колонны, поддерживающие полуразрушенный мост, соединявший два берега. Осыпавшиеся куски бетона обнажили изгнившую арматуру, по всем срокам и гарантиям этот мост должен был уже давно обрушиться. Но толи бетон оказался качественным, толи рабочие, построивши его ещё до войны, работали на совесть, а начальство не клало себе в карман... Этому памятнику былой человеческой, инженерной мощи удавалось выстоять, несмотря на безжалостное время и разруху войны.

Первым делом Давид упал на спину в позу эмбриона и, превозмогая огромные усилия и боль в суставах, просунул свои скованные за спинные руки над стопами ног. Теперь его закованные в наручники руки находились спереди, а не за спиной, что ненамного облегчило его незавидное положение. Вокруг ноги всё также судорожно сжимаясь, обвился оборванный полуметровый кусок щупальца. С отвращением герой оторвал его от себя и выбросил в воду.

Вокруг уже царила глубокая ночь, освещаемая бледным лунным светом. На берегу царила сплошная неразбериха, ругань и звуки очередей. Герой упал на четвереньки и пополз по скользкой поверхности бетонной плиты, в противоположную от фашистов сторону. Внезапно опора под руками исчезла, и он от неожиданности снова бултыхнулся с головой в холодную воду.

Мощное течение подхватило его, и он, не в силах сопротивляется ему, лишь старался держать голову над водой. Рядом замелькала череда гладко отполированных камней и Давид, пользуясь моментом, ухватился за один из них. Ногу больно сковала судорога, когда он из последних сил вытащил своё тело на каменистый берег. Он хрипя завалился на бок и долго лежал без действия жутко выхаркивая кусочки промёрзших лёгких, когда на его плечо легла чья-то будто вырезанная из дуба ладонь.

Поднявши голову вверх, Давид не сразу узнал в, измазанном сажаю лице, своего отчима. Семёныч был одет будто леший из сказок, которые герой слышал в детстве. Поверх формы он набросил на себя сетку, усеянную искусственно приклеенными зелёными листьями. На его голову был надет армейский шлем, украшенный несколькими зелёными ветками, в руках Семёныч сжимал ствол Снайперской Винтовки Драгунова, СВД в простонародье.

– Ну, привет малой! Небось, уже соскучился... – Вымученная улыбка со скрипом появилась на измазанном сажей лице отчима, будто сейчас улыбался не человек, а камень.

– Где тебя черти носили! – Отхаркиваясь, прохрипел герой. – Я уже думал, тебя в живых нет!

– Ну, это ты зря... где попутчики то наши, а пулемёт с ранцем где? Потерял? Эх, стоит только тебя одному оставить...

Герой при помощи отчима поднялся на ноги и тот, оценив браслеты на руках пасынка, полез в чехол за штык ножом.

– Сабир погиб... – Проговорил герой, наблюдая, как Семёныч колупается лезвием в замочной скважине наручников. – Мариам жива, она у этих сволочей в плену. В яме...

Браслеты с жалким скрипом открылись и упали под ноги Давида, после чего тот с наслаждением размял затёкшие кисти рук.

– Пойдём отсюда, Толян не сможет отвлекать их вечно. – Произнёс отчим, поворачиваясь к пасынку спинок.

– Постой, а как же Мариам! Мы же не оставим её здесь! – Воскликнул Давид, ухватившись за плечо отчима.

– Прости малой... – произнёс Семёныч, отводя свой взгляд в сторону. – Мы не можем так рисковать. Ты даже не подозреваешь, насколько нам повезло вызволить тебя живым и невредимым.

– Но как же...

– Разговор исчерпан! – Заорал отчим и зашагал в сторону близ стоящих деревьев. – Я сказал!

С минуту Давид стоял один посреди каменистого пляжа, весь промокший и несчастный обдуваемый холодным ветром, промораживающим мясо до самых костей. И смотрел вслед уходящему вдаль отчиму. Как вдруг в его сердце появилось непонятное даже для него чувство, полностью заполонившее его тело и разум. Не помня себя от гнева, он догнал отчима и толчком повалил его на землю. Схватив его за китель, он проорал ему в лицо, роняя капли слюны:

– Мы не куда не уйдём пока не освободим её! Ты слышишь? Ты старый мешок дерьма! Будет так, как я сказал.

Некоторое время Семёныч тупо наблюдал за перекошенным в гневе трясшимся лицом пасынка, но быстро пришёл в себя. Мощным рывком он скинул с себя Давида и больно припечатал ему кулаком в нос. Алые струи брызнули из ноздрей героя щедро залив его лицо.

На лице отчима были видны следы борьбы между тем, чтобы разорвать на части этого сопляка, и нечто необъяснимое понятное только тому, кто имеет своих собственных детей. Но, по-видимому, победило второе. Он выпустил Давида и поднялся на ноги, молвил:

– Это тебе за старого! – Металлический носок сапога больно ударил героя по мягкому месту, которому, по мнению отчима, отвечает за пасынка поступки. Удар был нанесён скорей по-отечески, в целях профилактики, чем с целью покалечить. – А это тебе за мешок с дерьмом... Вставай... нечего на холодной земле лежать, чирья на заднице повылазят.

Давид тащился следом за Семёнычем, усердно пригибаясь, ведь над головой вовсю свистели пули, и осколки от снарядов. Отчим шагал более уверенно, выпрямившись в полный рост, явно не боясь быть раненым шальной пулей.

– Привыкай... – Поучал пасынка Семёныч. -Ты должен знать от куда по тебе ведут огонь. Ориентироваться на поле боя, кто, сколько, из какого оружия. Из этих нацистов-молокососов такие же воины как из меня архиепископ. Совсем ополоумели... Палят куда попало.

За всю дорогу герой не проронил ни слова, лишь хлюпал носом. Поминутно растирая бегущую из носа кровь ладонью, он в считаные минуты стал похож на выходца из ада. Семёныч всячески убирал взгляд от лица пасынка, стараясь разбавить обстановку различными монологами:

– Слышишь будто шорох? Это 5/45 калибр. АКМ или АКСУ... Вот слышал хлопки побасистей? Это пулемёт строчит.

– Гранат не бойся, эти олухи вообще воевать не умеют. Видишь вон того в фуражке? – Произнёс отчим, протягивая герою небольшой, но мощный военный бинокль.

Приставив бинокль к глазам, Давид смог разглядеть небольшую группу фашистов, укрывшихся за бетонными блоками на другом берегу реки.

– Который? Они тут все в фуражках? – Недоумевая спросил герой.

Семёныч сменил рожок в снайперской винтовке и лёг на траву, одёрнув рукав Давида, приказывая поступить также.

– Вон тот ушлёпок с козлячьей бородкой.

Давид сфокусировал резкость на молодом работорговце прильнувшим пузом к животу и палящим из своего автомата, куда-то в темноту по предполагаемому противнику. Его юное лицо, поросшее совсем ещё редкой бородёнкой, показалось ему знакомым. Походу дела герой не раз сталкивался с этим человеком за время плена. Пару раз он приносил рабам пищу и по всей видимости это был один из тех работорговцев что притащили его в это богом забытое место.

– Присмотрись, у него в подствольнике автомата граната заряжена. Вон как боёк блестит! Запомни некогда не оставляй гранату в подствольные! Надо выстрелить? Заряди и тут же стреляй! А не то будет как вот с этим...

Винтовка отчима выстрелила, хотя из-за специальных глушителей звук раздался глухой и приглушённый, будто удар плётки. И на месте бандита раздался взрыв, разнося его на кровавые ошмётки, и калеча осколками рядом находившихся товарищей по оружию.

– В боёк бей и будет всё окей! – Почти в рифму проскандировал довольный собой отчим.

Они подымались вверх по склону, двигаясь вдоль берега реки. То и дело, цепляясь за корни деревьев и кустарник, они рисковали сорваться и скатится по склону прямиком на отполированные волнами булыжники. Подъём был тяжёлым и забравшись наверх холма Семёныч дал время на короткую передышку. Давид тут же упал на спину и принялся растирать натёртые до крови полосы, оставленные наручниками.

– Куда мы идём? – Поинтересовался герой, немного отдышавшись.

– На вот подкрепись... – произнёс отчим, давая в руки пасынку, завёрнутый в материю кусок хлеба и жареную рыбу. – Сейчас найдём Толика и вместе будем решать, что дальше делать...

– Толика... это рыбак, который?

– Он самый. Лопай быстрее, нам надо спешить.

Давид по-быстрому закидывал в рот незатейливый ужин, и последовал за отчимом, огибая мощные стволы деревьев. Вскоре впереди показалось небольшое полуразрушенное здание без крыши, и отчим перепрыгнул через пустой оконный проём. Герой последовал следом за ним.

Напротив, уцелевшей соседней стены, прислонившись к ней спиной, полусидел дед рыбак. Он был одет в точно такой же наряд, как и отчим у его ног лежал старенький охотничий карабин с прилаженной к нему мощной оптикой. До ушей героя донеся храп, и в следующее мгновение рыбак отрыл глаза и уставился на них мутным взглядом. Через пару секунд мутная пелена спала с его глаз, и он, по-видимому, вспомнил, где и для чего он находится. Зевнув своим беззубым ртом, он пробурчал себе в бороду:

– Чего долго то так? Я тут уже не знаю, чем заняться все патроны выстрелял, пока этих детишек распугивал.

– Прости, Толян, так получилось. – Ответил отчим, протягивая старику руку и помогая ему подняться на ноги. – У меня к тебе ещё одна просьба... Уважишь?

– Что за просьба? – Непонимающе поинтересовался дед, переводя взгляд с Семёныча на Давида.

– Там в плену девчонка осталась. Ну, та, которая с нами приходила. Черноволосая такая! Помоги, а? Я в долгу не останусь, ты же знаешь...

– Эхе-хе-хе, – горестно вздохнул старик, почёсывая поясницу, – стар я стал для всех этих побегушек. Постой, а как же тот армян? Собор? Самир?

– Сабир. Нет его более в живых...

С минуту старик нерешительно потоптался на месте, явно обдумывая все варианты, но вскоре ответил:

– На войне как на войне... Эх, так уж и быть тряхну стареной. Что за молодёжь пошла ни на что не годная!

– Я рад, что ты с нами, – обрадовался Семёныч, – давайте поспешим до рассвета осталось совсем мало времени.