Текст книги "История про одолженную жизнь. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Александр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– …пока, – услышал я в ответ

Когда я выходил из гостиной, у меня возникло серьезное подозрение в том, что это не последнее такого рода «паломничество» ко мне.

…и все-таки, уверен, «матушка» не отказала бы мне в просьбе, и организовала бы отъезд Олечки вместе со мной к тому типу, если бы я действительно смирился с подобной судьбой. В конце-концов, чего только не сделаешь ради Семьи. Я улыбнулся, представив то, какие штуки мог бы проделать с Олечкой мой предполагаемый любовник.

Глава 57

– Барышня! – в комнате раздался негромкий голос Марии, выведший меня из прострации, – учитель черчения ожидает вас на урок

– Д-да, – ответил я, – сейчас иду

Я зачем-то пришел в свою комнату, и внезапно «зависнув» у комода, глядя в одну точку, забыл зачем именно. Что-то мешало моим рукам.

Ах, да, хотел же сменить кофточку с длинными рукавами, на футболку, – подумал я, глядя на кофту, которую успел наполовину снять, прежде чем «зависнуть».

И стоя с обнаженным торсом (не считая бюстгальтера, конечно) перед комодом, в который убирал кофту и из которого затем доставал футболку, кинул взгляд на зеркало, в очередной раз отметив огромное несоответствие моей детской мордашки – физически развитому, хоть и несколько тощеватому, телу. И это несоответствие было каким-то…непристойным, что ли. Будто на полуобнаженную фотографию уже вполне взрослой и сформировавшейся девицы наклеили лицо с фото подростка, лет двенадцати. У Кайи явно присутствуют какие-то отклонения в развитии, не может их не быть…

Но выражение моего лица мне понравилось. Милое, и по-детски наивное. Глядя на меня сейчас, никто в здравом уме не поверил бы в то, что эта милая девушка-подросток может быть причастна ко всем тем поистине ужасным деяниям, сотворённым моими руками. Именно таким оно и должно быть, я остался доволен своим лицедейством. Улыбнувшись отражению, надел футболку и отправился на урок.

– Здравствуйте, – поздоровался я, войдя в комнату, в которой у меня обычно и проходили занятия с учителями.

Когда я вошел в импровизированный класс для меня одного, учитель стоял ко мне спиной, у окна, заложив руки за спину. Кажется, он тоже впечатлился открывавшимся видом на Москву.

– И вы здравствуйте, барышня, – ответил тот, не спеша обернувшись ко мне

Е-мое! Государь, подозреваю, пожаловал какой-то китайский городок на кормление «родителям», которые вывезли оттуда половину трудоспособного населения…, – закралась в мою голову мысль, когда я увидел физиономию учителя.

Передо мной стоял довольно высокий, худощавый тип, лет тридцати, в ладном костюме (не слишком дорогой на вид, но и не из дешевых) и в очках, с зачесанными назад волосами. Очень опрятный. Очевидно, китаец. Однако же, не той национальности, что Мария и прочие виденные мной горничные (те, если я ничего не путаю, ханьцы). И в этом ничего удивительного нет, ведь Китай, такое же многонациональное государство, как и Россия. Хотя, если честно, вряд ли можно назвать этот Китай, оккупированный и разделенный на зоны влияния различными державами, государством. Территория, скорее.

– Меня зовут Лин Киу и с сегодняшнего дня, барышня, я имею честь быть вашим учителем черчения, – представился он

Я заметил две вещи. Во-первых, этот Лин Киу, не поклонился мне, как прочие виденные сегодня уроженцы Поднебесной, но судя по всему – вовсе не из неуважения, просто он знает, что в России это не принято. Или, быть может учителя не кланяются ученикам. Или и то, и другое разом. А во-вторых, его русский язык был очень хорош. Мария теоретическим русским тоже владеет хорошо, но ее разговорный русский – это просто ужасный ужас. А вот у учителя с этим полный порядок. Нет, было очевидно, конечно, что русский язык для него не родной, но все же… Короче говоря, Лин Киу – полностью «русифицированный» китаец.

А еще, передо мной встал немаловажный вопрос: как именно к нему обращаться? Я совершенно точно знаю, что к китайцу следует обращаться по фамилии, но не только. И если бы дело происходило на моем прежнем месте работы, в США, то я бы обращался к нему: мистер Лин. Но в России обращение «мистер» – не принято и неуместно. Господин Лин? Но послушайте, какой он мне к черту господин?! Если я его так назову, то «маман» обязательно устроит мне взбучку…

– Не будет ли невежливо с моей стороны называть вас – учитель Лин? – уточнил у того я, миленько улыбнувшись

Вот, блин, учитель Лин! Мне стало смешно (про себя, само собой), будто не технической дисциплине собираюсь обучаться, а какому-нибудь кунг-фу.

Вообще-то черчение входило в перечень дисциплин, преподаваемых мне в университете, на первом и втором курсах. Однако я это занятие терпеть не мог от всей души, и был совершенно уверен в том, что какое бы дело для себя в будущем не избрал, оно гарантированно не будет связано с начертанием чего бы то ни было. Поэтому я и прогуливал, в основном, сей предмет с чистой совестью, зная, что преподу было наплевать на тех, кому черчение неинтересно. Таковым он ставил зачеты и трояки «автоматом», не компостируя мозг ни себе, ни прогульщикам.

И действительно, там мне это умение не понадобилось. Хотя и нельзя сказать, что работать с чертежами мне не приходилось вовсе. Это не так, ведь несмотря на то, что я все-таки не инженер-конструктор, но для создания рабочей математической модели и выполнения прочих своих обязанностей, мне, естественно, требовалось ясно понимать, как устроена и работает та или иная штуковина (ну или как во всяком случае должна работать). Таким образом мне пришлось потратить N-ное количество времени (весьма немалое) на то, чтобы научиться грамотно читать чертежи, к которым я имел доступ (справедливости ради надо отметить, что никто и не ожидал от вчерашнего выпускника ВУЗа того, что он умеет делать все, что нужно, поэтому меня обучали на рабочем месте, так сказать). А в своей американской Компании я, естественно, был допущен (далеко не сразу, конечно) к чертежам всего того, над чем трудилась команда специалистов, включавшая в свой состав меня (хотя, в основном, и не из разряда «горячие новинки», ведь подразделение Компании, в котором работал я, специализировалось больше на модернизации образцов уже давненько состоящих на вооружение американских ВВС, армии и флота).

Там не понадобилось, а вот здесь… Не зря же бабуля говорила, что знания за спиной никогда не носят. Не зря.

– Это была бы честь для меня зваться вашим учителем, – ответил мистер Лин без всякой иронии в голосе и улыбнулся мне очень приятной улыбкой, от которой моя Кайа едва не растаяла…

– Учитель Лин, хотела бы сразу прояснить одну деталь, – сказал я, присаживаясь за стол, на котором находились вполне себе «аналоговые» инструменты и разнообразная бумага для черчения, – учиться искусству чернения я решила вовсе не ради баловства и это не временная моя блажь…

– Ну что же, очень рад это слышать, – ответил тот, – но, я в любом случае буду обучать вас, барышня, на полном серьезе. А вот перенимать ли от меня знания и умения, либо же нет – это ваша свободная воля, тут я бессилен что-то сделать

Он развел руками.

– Кайа. Зовите меня, пожалуйста, Кайей, – с улыбкой попросил того я, ибо эта «барышня» у меня уже в печенках сидит

– Хорошо, Кайа, – ответил тот, вернув мне улыбку

Улыбка делала этого мистера Лина очень приятным и располагающим человеком…плюс еще и немалым красавчиком, надо сказать, но подобные мысли я постарался сразу выкинуть из головы.

– А я думала, – перевел я тему разговора, и посмотрел на чертежные инструменты, – что пользоваться мы будем виртуальным планшетом

– Только если вы на этом настаиваете, Кайа, – вновь пожал плечами учитель, – но я бы настоятельно рекомендовал вам учиться на бумаге. Во-первых, потому что, научившись чертить на бумаге, вы запросто сможете проделать то же самое и на планшете, а вот наоборот боюсь не выйдет. Ну и, во-вторых, у планшета нет…души. Да вы это с опытом и сами почувствуете. Бумага дает творцу вдохновение. Давайте начинать наше занятие

– Конечно, – ответил учителю я и сложил руки, как первоклашка

Начали мы, естественно с самых основ. Наш урок длился полтора часа и в отличие от всех прочих уроков черчения, на которых я когда-либо бывал, этот показался мне на удивление интересным. Наверное, это потому, в том числе, что он помог мне наконец переключится на что-то позитивное. Таким образом я даже и не заметил, как время нашего занятия подошло к концу.

– Кайа, мы с вами будем заниматься дважды в неделю, – сказал учитель Лин, убирая свои инструменты, после чего спросил:

– Кайа, а вы не…, – он внезапно перевел взгляд с меня на потолок, а кисть его левой руки быстро сжимала и растопыривала пальцы, он явно подбирал слова, – …не знаю, как это сказать по-русски, но…

Я заметил движение около двери и посмотрел туда. Это Мария, вошедшая на цыпочках, с виноватой улыбкой махала…мне? Или учителю? А вот и учитель заметил ее и улыбнувшись, помахал в ответ, мол, чуть позже. Видимо, они знакомы.

– …но я вижу в вас большой потенциал, – наконец подобрал нужные слова тот, – по окончанию школы вам определенно стоит поступить в университет на техническую специальность

– Я запомню ваши слова, учитель Лин, – ответил я

Он вновь улыбнулся мне своей приятной улыбкой.

– Вы знакомы с Марией? – спросил я чуть погодя

– В некотором роде, – вновь улыбнулся тот, еще искреннее, – Мария – моя жена!

– Вот как? – удивился я, – Но если я ничего не путаю, у нее другая фамилия…извините, я кажется сую нос не в свое дело

– Да тут никакой тайны нет, – отмахнулся он, – все дело в том, что в Китае, в отличие от России, например, женщина, выходя замуж, не берет фамилию мужа

– Ааа, вот в чем дело…, – глубокомысленно ответил я, продолжив, – хотите чаю? Или может быть перекусить?

Это сложно объяснить словами, но я не желал так быстро отпускать этого человека. Он был приятным собеседником и мне искренне захотелось поговорить с ним еще. Без разницы, о чем. Возможно это еще и потому, что он редкий для данного мира человек, настроенный вполне дружелюбно по отношению к Кайе…ну или мне так показалось, по крайней мере. Найти такого человека здесь, это как найти бриллиант в океане дурно пахнущей субстанции…

Кажется, мое предложение поставило его в неловкое положение. Похоже он не желал своим отказом проявить неуважение ко мне, а стало быть и ко всей моей Семье, но вместе с тем, судя по тому, как часто он бросал взгляд на часы, он явно куда-то опаздывал.

– Впрочем, сейчас разгар дня и вероятно вас еще ожидают дела, – произнес я через несколько мгновений

– Это так…, – согласился он, с заметным облегчением

Я хотел было сказать, что провожу его к выходу, но мистеру Лину очевидно хотелось перекинуться парой слов с Марией и поэтому я просто сказал:

– С нетерпением буду ждать нашего следующего урока. До свидания, учитель Лин

– Как и я, – широко улыбнувшись мне, ответил тот – до свидания, Кайа

И когда он уже покинул было комнату для занятий, я спросил:

– Вы же не всегда занимаетесь преподаванием черчения?

– Учительство – это мое призвание, – оглянувшись, ответил тот совершенно серьезно, – а инженер – профессия. Я работаю на вашу Семью, Кайа. На опытно-экспериментальном заводе горного машиностроения. Я имею честь быть первым заместителем главного инженера.

Теперь понятно, что у него совершенно нет времени на чай, – подумал я, сидя на своем месте и глядя на дверь, когда мистер Лин покинул помещение.

А еще, он очевидно талантливый человек, раз в таком молодом возрасте сумел занять столь высокую должность. Талантливый и не простой. Карьерист. И неспроста он подписался на то, чтобы учить черчению знатную пигалицу.

Вернувшись в свою комнату, быстро переоделся в спортивные шмотки, надел кеды и взяв наушники, отправился в домашний спортзал, на беговую дорожку.

Я всегда любил ходить пешком, ведь ничто иное так не способствует мыслительному процессу как прогулка. Но сейчас мне хотелось иного – полного отсутствия каких-либо мыслей в голове, а вот в этом мне лучший помощник – бег!

И я побежал, а в наушниках играла (вернее, орала) местная электронная музыка. Громкая музыка и полнейшее отсутствие собственных мыслей в голове. А еще непередаваемое словами удовольствие от физической нагрузки на мое сильное, по девичьим меркам, конечно, тело.

Я не хочу останавливаться! Я желаю бежать так вечно, оставив весь свой ужас позади…

Только мышечное напряжение, музыка и пустота! И ничего больше сейчас для меня не существует, даже меня самого…

Пот ручьями заливал мое лицо, я закрыл глаза.

Полнейший экстаз, сравнимый разве что, с сексуальным удовольствием. Я не хочу останавливаться! Ни-ког-да!

Но я, открыв глаза, остановился…остановился, потому что появилось резкое, будто запах нашатыря, ощущение чужого присутствия в помещении. Сойдя с беговой дорожки и сняв с головы наушники, огляделся. В комнате, подперев собой стену, стоял «папаша», облаченный в стильный мужской костюм, неотрывно глядя на меня. И этот его взгляд мне совершенно не понравился. Нет, в нем не было ни капли той агрессии, столь свойственной прочим родственникам по отношению к Кайе…но, так не должен смотреть отец, хоть и приемный, на свою дочь, пускай и удочеренную…

А еще, за то мгновение, пока выражение моего лица менялось с резко-настороженного, на «мимимишное» (каковое и должно быть у любящей своей папочку девочки, когда эта самая девочка вновь видит перед собой отца, едва избежавшего смерти), успел заметить, как сильно изменился за те пару дней, что я его не видел, «отец».

Больше не было того балагура, которым он являлся, ну или казался, по крайней мере, до этого. Вместо него передо мной сейчас предстал…дед? Да, только значительно моложе…

Такое же выражение лица, что и у деда обычно. То же самое выражение постоянной озабоченности чем-то, на этом самом лице. Было видно, что за столь короткое время он уже успел согнуться под тяжестью свалившегося на него бремени Главенства в Семье. Согнуться, но не сломаться.

Но «папаша» был явно доволен своим новым бытием. И не только потому, что всегда страстно желал быть Главой Семьи, ибо, как я уже успел заметить, каждый мужчина в Семье хотел бы этого. Это, похоже, у них в генах. Но далеко не каждый из них решился бы поучаствовать в «гонке» за Наследие. А вот папаша решился.

И даже несмотря на то, что я собственноручно проредил состав участников этой самой «гонки», банально застрелив троих «гонщиков» (ну или одного «гонщика» и двух его прихвостней, мне не ведомы внутрисемейные расклады), для «папаши» все только начинается. «Самое лучшее, конечно, впереди». Ведь, уверен, еще далеко не все в Семье смирились с его Главенством (привет, «бабуля»). И нельзя ни на минуту забывать и о внешних игроках, которым наверняка очень бы хотелось наложить лапу на активы Семьи. А учитывая нынешние Семейные пертурбации, время сейчас для этого самое что ни на есть подходящее …

Что же касается физического состояния «папаши», то внешне, за исключением марлевой повязки, наложенной на щеку, он не выглядит хоть сколько-нибудь пострадавшим. А шрам, если таковой останется…ну тут уж, как говорится: «шрамы украшают мужчин», особенно таких, как «папаша», участвующих в настоящих дуэлях и милых Семейных поножовщинах.

Мне вдруг стало любопытно, а насколько глубоко он посвящен делишки «матушки»? Их любовь друг к другу (внешнее ее проявление, по крайней мере) сомнений не вызывает, но насколько она с ним откровенна в своих планах? Уверен, что «папаша» знает далеко не все, даже без учета ее служебных тайн, в которые посвящать его она не имеет права, само собой. Знает ли о ее роли во всем произошедшем? Ну, как минимум догадывается, не дурак все же…

Но настолько ли уж эти двое – «одна Сатана», как это кажется на первый взгляд? Небезынтересно…

– Папа! – радостно взвизгнул я и бросился в его объятия, стараясь при этом быть аккуратным, мало ли какие телесные повреждения скрываются под его костюмом…ведь если он гикнется в процессе моей «неуемной радости», «матушка» мне этого никогда не простит

Так мы и простояли в обнимку пару минут, и это было уместнее тысячи вопросов, типа: «как ты?», которые нам следовало друг другу задать.

– Ты давно здесь? – спросил я, высвободившись из «отцовских» объятий, – Извини, что не заметила тебя сразу…

– Нет, – ответил он, улыбнувшись своей прежней беззаботной улыбкой, – и минуты не стою…очень хорошо бежишь, я залюбовался

– Я люблю бегать, – ответил я, глядя в пол, – когда бежишь, исчезают все неприятные мысли и воспоминания…

«Папаня», опершись на один из тренажеров, и отведя от меня взор, сказал:

– Кайа, я должен перед тобой извиниться

– За что? – поинтересовался я, вновь вернув «мимишное» выражение на лицо

Перед тем, как ответить, он неспешно прошелся взад-вперед по комнате (что заняло довольно приличное время, учитывая ее размеры), я внимательно следил за ним.

– За столь короткое время столько всего произошло, и столько всего переплелось в какой-то сумасшедший клубок…, – сказал он, и вновь замолчал

Молчал и я, не мешая ему.

– Когда я принял решение удочерить тебя, – наконец продолжил он, – то помимо всего прочего, мне захотелось сделать твою жизнь лучше…

Сделать мою жизнь лучше, «папочка»? – подумал я и мысленно посмеялся, – Но зачем? С чего это вдруг, ты собрался улучшать именно мою жизнь? Ты же совсем не знал Кайю. Да и далеко не единственный она незаконнорожденный ребенок Семьи, тем более, что родной папаша ее признал… К чему вообще сейчас вспоминать то, чего ты когда-то там желал? Быть может, тогда оно и было именно так, как ты говоришь, «папочка». Но тогда – это тогда, а сейчас же – все совершенно иначе.

Неееет, «папашка» сейчас специально разыгрывает передо мной эту мелодраму, ибо хорошо знает девичью натуру, и то, какие именно струны в ней необходимо задеть, дабы добиться желаемого. И хотя сама по себе Кайа весьма и весьма незначительная Семейная пешка (хоть мой статус в Семье безусловно и вырос), она все же играет определенную роль в планах Семьи, и в каких-то там его личных расчетах. Причем планы эти появились задолго до того, как он принял в свои руки бразды правления Семьей, а стало быть, и желает от меня он того же, чего желала «бабка». Только вот делает он все тоньше и умнее, оборачивая свои хотелки в гораздо более привлекательную для девушки-подростка «обертку». «Бабка»-то все делала грубо, в ультимативной форме, а «папаша» прекрасно осознает, что Кайа способна выкинуть любой фортель, смешав ему в последний момент все карты… И, стало быть, он решил действовать так, чтобы доча сама искренне возжелала сделать все возможное для помощи любимому папочке в его непростых делах. Хитрый жук.

– … Наверное, это звучит как-то странно, но для мужчины за сорок, у которого нет своих собственных детей…, – он вновь замолчал

«Нарезав» еще один круг по комнате, он подошел ко мне и взяв мою ладонь в свои, произнес, будто герой какой-то бразильской мыльной оперы:

– Кайа, я искренне извиняюсь перед тобой. Когда я удочерял тебя, то всем сердцем желал, чтобы нахождение рядом со мной, сделало твою юность по-настоящему счастливой и беззаботной. Прости меня, пожалуйста, за то, что вместо этого, тебе пришлось пройти через…

Он выразительно посмотрел на меня, ожидая, видимо, какой-то реакции на свои слова. Мне же стоило громадного труда не рассмеяться.

Что я должен делать? Лгать им всем, конечно! Лгать им, говоря все то, что они хотят от меня услышать! Лгать и обещать им все что угодно! Лгать, как они непрерывно лгут мне… Лгать и играть! Лгать им в глаза, а самому делать то, должен. Здесь все друг другу непрерывно лгут. Это мир лгунов. И если я хочу жить здесь долго (счастливо – это уже как получится), то должен обучиться всем правилам жизни в этом обществе, успешно подстраиваясь под них, и меняя их под свои хотелки, если это будет мне по силам.

И если «папаша», стоящий сейчас передо мной, лжет мне, играя при этом «дона Педро», то мне не остается иного, нежели лгать ему в ответ, играя дочку «дона Педро».

Поэтому я, приложив к груди сжатые кулачки, и сделав максимально решительное выражение личика, с жаром возразил:

– Папа! Прекрати! Я не желаю слышать от тебя подобного! Ты все делаешь для того, чтобы моя жизнь была прекрасной, простой и беззаботной! И это не твоя вина, что произошли все те ужасные вещи! Это вина тех гадких людей, которые желают зла тебе, мне, маме и всей нашей Семье…!

И ведь говоря, что жизнь моя: «прекрасна, проста и беззаботна», я соврал лишь на 23. Я и правда живу прекрасно. В моем распоряжении есть все, что человек только может себе пожелать. Причем для того, чтобы заполучить все это, мне не пришлось и пальцем пошевелить, ибо я есть неотъемлемая часть этой Семьи, со всем отсюда «вытекающим».

Ну, а то, что моя жизнь совсем не проста и совершенно не беззаботна, так в этом кругу она у всех такая, и нечего жаловаться. Того же «папашу», вон, родные братья сначала отправить на плаху хотели, а затем и вовсе, едва не зарезали прилюдно. И ничего, как-то живет и не жужжит «папаша», принимая все это как должное. «Матушку» замуж выдали (если на минуту поверить ее словам, конечно), совершенно не считаясь с тем, хочет она того или же нет. И я тоже должен научиться жить здесь, не «жужжа», молча перекраивая окружающую действительность под себя. Как говориться, добро пожаловать в мир неисчислимых денег и безграничной власти.

– … и будь уверен, папа, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе во всех твоих делах!

Сторонний наблюдатель, пожалуй, мог бы и помидорами меня закидать за столь смехотворное и насквозь фальшивое «выступление». Но, во-первых, для импровизации, без подготовки – вышло вполне неплохо. А во-вторых, «папаша» не был этим сторонним наблюдателем, да и к тому же, я сказал именно то, что он хотел от меня услышать. А человек так уж устроен, что лучше всего слышит желаемое.

«Папаша» лишь улыбнулся и сделав шаг ко мне, не говоря ни слова, обнял меня.

– Я на тебя рассчитываю! – сказал этот «дон Педро» наконец, добавив затем, – Завтра состоятся похороны, и, хотя я прекрасно понимаю, что тебе на них присутствовать совершенно не хочется, но все же прошу не упрямиться…

– Конечно, пап, проводить твоих братьев в последний путь – это мой долг, как твоей дочери! – перебил того я, скривившись про себя, будто надкусил дольку лимона

Само собой, предстоящие похороны – событие ожидаемое, и было очевидно, что отвертеться от них у меня никак не выйдет…но Боже, как мне не хочется видеть все те рожи, особенно «бабкину»… Ее образ, воющий и проклинающий меня, до сих пор стоит перед глазами.

– Кстати говоря, – сказал «папаша», беря в руки мою левую кисть и внимательно рассматривая искалеченный палец, – скоро на твоей руке вновь будут все пальцы. Я обо всем договорился. Твой новый мизинец будет неотличим от настоящего, и со временем он сможет все то, что мог бы делать настоящий…Ты довольна?

– Папа, – практически непритворно ахнул я, и схватив его руку обеими своими, торопливо спросил, – когда?!

– После Рождества с твоей руки снимут необходимые мерки…

Вот же урод! Привязал «пряник» к Рождеству, на которое я приглашен к потенциальному любовничку…

Посыл «папаши» прост, как грабли: «Хочешь пальчик? Будь на приеме паинькой».