Текст книги "Наёмники Дождливая Осень."

Автор книги: Александр Курников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вовсе нет, это плата за самоуверенность. Да, кстати, вот тут пять эргов, это деньги за две следующих недели.

– Даже так!? То у вас денег нет, то вперёд платите.

– Приходится, а то вдруг ты решишь, что все неожиданно выздоровели, как на пример было на прошлой неделе.

– Я за спасибо работать не нанимался. Вы же режете друг друга почём зря, а мне вас задарма штопай? – Он надел толстые рукавицы и схватил Викея за челюсть, но тот перехватил его за руки. – Но! Руки убрал! Быстро! – Викей что-то проскулил, но руки убрал. – То-то, а то сейчас врежу колотушкой по темечку, враз начнёшь лекарей уважать, что и другим бы не мешало.

– Да уж, к тебе Келем, в лапы лучше не попадать. – Покачал головой Рут, видя страдания парня. Лекарь каким-то хитрым движением вправил Викею челюсть на место и скинул рукавицы.

– Всё. Два дня не драться, и ничего твёрдого не жрать, а то совсем отвалится. Проваливай. – Викей стрелой выскочил из амбара. – Ну, теперь твоя очередь, господин Ханэдав.

– Нет уж, уволь.

– Да у тебя же глаз совсем заплыл! Резать надо! – Келем быстро выхватил кривой и по виду острый но, довольно ржавый нож и, состроив серьёзное лицо, пошёл на Рута.

– Иди ты лесом, Тесак! – И вождь Хонов под дружный хохот раненых последовал примеру Викея.

 

 На улице его догнал Борхус.

– Пойдём ко мне, у меня есть нафтовая мазь, через три дня и следа от ушибов и синяков не останется.

– Настоящая!? – Дело в том, что нафтовую мазь умели изготавливать только балары, это была настоящая панацея от всякого рода травм. Говорили, она даже переломы сращивает за несколько дней, и кости после неё делаются только крепче.

– А какая она ещё может быть у балара?

– Пойдем, конечно.

Борхус жил у самого частокола в старом покосившемся домишке. Когда они вошли балар затеплил две лучины и велел Руту раздеться до пояса. Рут пытался в полутьме разглядеть обстановку, но лучины давали мало света.

– Что, пытаешься разглядеть богатое оружие, великолепные доспехи, и сундуки с драгоценными камнями и золотом?

– Люди говорят, что на вашем острове самый бедный балар богаче иного владетеля будет.

– С чего ты взял?

– Да всем известно, нанять кого-нибудь из баларов, баснословных денег стоит.

– То-то и оно, что баснословных. Неописуемых просто. Потому что работаем мы в основном бесплатно.

– Да ладно. – Протянул поражённый Рут.

– Серьёзно, мы редко берём деньги за свои услуги.

– Постой, а как же храм из чистого золота с огромным алмазом в место крыши? А воины в кевенговых доспехах, что в тысячу раз дороже любой квебы?   ( Кевенг – металл добывающийся глубоко под водой.)

– Это всё сказки. Главное наше богатство, это воинское искусство, ради него мы отрекаемся от мира, уходим на остров, и живём там десятилетиями, обучаясь ему. Некоторые из нас, самые великие бойцы, так никогда его и не покидают, постоянно совершенствуя своё мастерство.

– Да ну!? Неужели Фейрит, Кемей, Ганиб не самые лучшие из вас? Они же самые легендарные воины! Сколько историй ходит про их подвиги!

– Ну, скажем так, эти балары достигли своего предела, и дальше обучаться им не имело смысла. Но то, что они лучшие из нас, это вряд ли.

– Не верю! Кемей в одиночку убивший тысячу воинов Бахута Великого, не самый лучший!? – (Бахут Великий – Полководец, в своё время завоевавший несколько царств юга с небольшой армией своих племенных воинов.) Ганиб, дважды пересёк пустынные земли севернее Валара, тоже не самый лучший?

– Ну и что? Пожить годик другой в дебрях за Валаром, это одно из не самых сложных испытаний для балара.

 Тут Рут почувствовал действие мази, сначала она мертвецки холодила обработанные ушибы и синяки, что было ещё терпимо, но потом стала нестерпимо жечь, да так сильно, что хотелось оторвать и выбросить все болевшие куски тела! Вот бы Сандр порадовался, если бы Рут оторвал и выбросил свою голову.

– Терпи. – Сказал Борхус и Рут терпел, терпел даже тогда, когда ему показалось, что от жара у него вытек подбитый глаз.

– Знал бы, что так будет, не пошёл. – Выдохнул Ханэдав, когда боль чуть-чуть поутихла.

– Это только начало.

– У тебя обезболивающего нет?

– Нет, балары презирают боль, хотя, если хочешь, могу сбегать за вашим лекарем с колотушкой.

– Нет уж, не надо, и так тошно. – Шипел рут. – Как такое можно терпеть, это же не выносимо.

– Всему можно научиться, терпеть боль, жить с одной ногой, разбивать руками камни, делать своё тело неуязвимым для железа.

– Я так понимаю, всё это ты можешь.

 Балар усмехнулся.

– Могу, но жить с одной ногой у меня получается лучше всего. Практика.

– Ты, конечно, извини, но я что-то никогда не слышал о баларах-калеках.

– И не удивительно, это весьма редкое явление. Если кого-то из нас удаётся серьёзно ранить, то его обычно добивают. Вот только меня никто не ранил, произошёл самый обычный несчастный случай.

– А как вообще попадают в балары?

– Нужно жениться на девушке с Ларгуса.

– Чего?

– Тут надо немного откатиться в прошлое, но это долинная история.

– А я никуда не тороплюсь. – Рут надеялся, что трёп балара хоть немного отвлечёт его от боли.

–  Лет четыреста назад в царстве Кинда, расположенным между Рифером и Монтиваном, проживала не большая народность Ба, женщины которой славились на весь известный мир не только своей красотой, но и умением ткать потрясающие ковры, которые стоили неимоверно дорого. Вот только их красота и мастерство сослужили им плохую службу, и маленький народ полностью обратили в рабство, а в ходе порабощения перебили практически всех мужчин этого народа. Так вот, эти женщины, одной безлунной ночью подкупив стражу, бежали на остров Ларгус, что находится в двухстах морских вирр от Кинда и не под чью руку тогда не входил. Ну, сам подумай, кому нужен скалистый кусок земли посреди океана? Правда, правитель Кинда пару раз пытался их вернуть, но при первой попытке у него потонули все корабли, а во второй, когда он самолично отправился за беглянками, еле унёс ноги.

– Почему?

– А в этом и вся суть истории. На Ларгусе с незапамятных времён жили отшельники-кушгины, никого никогда не трогали, ни чем не интересовались, никуда не ездили, вот только они очень странные э…, люди. Понимаешь, их язык, образ жизни, культура, если её можно так назвать, настолько отличаются от привычного нам порядка, что и людьми-то их особо никто не считал. Ну, в полном смысле этого слова. Зато в воинском искусстве, как оказалось, им не было равных. Только представь, пару десятков кушгинов сошлись в открытом бою с почти полутора тысячами воинов Кинда и выкинули их с острова.

– Вот это да!

– С тех пор женщины Ба поселились на Ларгусе, а так как их было очень много, ну во всяком случае на каждого кушгина приходилась почти сотня красоток, то отшельники разрешили им брать мужчин со стороны. Но с одним условием, мужчина не должен быть младше четырнадцати и старше двадцати, и отбирать их будут сами отшельники. Наверно в этом они увидели шанс дать своим знаниям новую жизнь. Остров довольно быстро заполнился людьми, но не все мальчики, родившиеся на острове, становились воинами, и по этому, достигнув совершеннолетия, вынуждены были покидать его.

– Почему?

– Просто есть непременное условие, на острове могут жить лишь те, кто либо учит, либо обучается. Не всякий мужчина способен стать отличным бойцом, а уж развивать искусство, достигать в нём новых высот, способны вообще единицы.

– Мне кажется, что это не совсем справедливо.

– Речь тогда, да и сейчас, не идёт о справедливости, речь идёт о сохранении древнего воинского искусства. К тому же ребят высылали с острова не с пустыми карманами, ковры с Ларгуса до сих пор пользуются бешеным спросом.

– Не знаю, всё равно это выглядит как отбор племенных жеребцов.

– В какой-то мере ты прав. Правда, критерии отбора несколько иные. – Борхус усмехнулся. – Ты не поверишь, сколько знатных, богатых, а за частую и правящих домов, присылали своих отпрысков, как они считали на обучение. И сколько из них уехали ни с чем. Ну как же, каждый богатей  или благородный владетель считает своего отпрыска элитой человечества! И как такого могут не взять в балары!? Одного не понимают, став балароми, их дети уже никогда не будут богачами или владетелями.

– Но ведь воинскому искусству тоже обучаются.

– Да, первые двенадцать лет, потом воин либо продолжает совершенствоваться, либо уезжает с острова. Сказать проще, он либо становится мастером, либо на всю жизнь остаётся подмастерьем.

– Хм. А что если боец, ушедший с Ларгуса, начнёт набирать себе учеников?

– Бывает и такое, но разве ремесленник сможет воспитать мастера? Правда, они иногда направляют своих учеников на остров.

– А если мастер откроет школу на материке?

– Это не возможно.

– Ну а вдруг?

– Исключено. Одевайся, мазь уже подсохла. Ханэдав поднялся, повёл плечами и даже согнулся, проверяя рёбра.

– Этого не может быть. – Ушибы и синяки ещё побаливали, и некоторые весьма ощутимо, но в целом всё было просто замечательно! – А – а, в мази что-нибудь магическое есть да?

– Нет. Просто в ней есть компоненты, которые направили часть энергии твоего тела на устранение причины боли, а не на её блокаду и произошло это в ускоренном варианте, хотя всё  можно проделать и самому, без всякой мази.

– Да? А ведь энергия, это и есть магия.

– Глубокомысленно. – Усмехнулся Борхус. – Хотя, скорее на оборот, я бы сказал, что магия – это наука об использовании энергии. И если уж на то пошло, то энергия, или, по-твоему, магия, была в твоём теле, а не в мази.

– Так я что, маг?

– Все мы маги, в той или иной степени, просто одним нужен катализатор, например угроза жизни, вторым точка сборки в виде какого-нибудь кристалла, или пера из задницы петуха, а третьим достаточно просто подумать.

– Здорово, а что такое катализатор?

– Мазь, например.

– А. – Рут оделся, взял перевязь с мечём. – Один вопрос Борхус, а ты мастер или подмастерье? – Балар пожал плечами.

– Вышло так, что ни то, ни другое. Я потерял ногу на двенадцатом году обучения и потому не проходил испытаний.

– Но тебе наставники должны были что-то сказать? Ну…, талантлив ты, или нет. Были ли у тебя шансы стать мастером…

– С какой стати?

– Как это? Они же наставники, они должны оценивать тебя.

– Я же говорил, что у кушингов всё не как у людей.

– Это точно. Ну ладно Борхус, спасибо, мне пора.

– Не за что. – И когда Ханэдав почти вышел за дверь, балар спросил. – Рут, а не найдётся ли для меня местечка в вашем отряде? – Ханэдав даже застыл от такого вопроса, БАЛАР В ОТРЯДЕ!!! Хоть и одноногий, но…

– Это было бы потрясающе Борхус, но как же ты с одной… ногой?

– Ну, если придётся побегать, я любого из вас сделаю.

– Я за, но мне надо со своими посоветоваться.

– Конечно.

Рут вышел на улицу, поплотнее прикрыв за собой дверку висящую на кожаных петлях. Посмотрел на небо, там, в темноте, висела полная и чем-то довольная луна и, вдруг ему на секунду показалось, что всё стало прежним, таким как в детстве, тихим и светлым, но, увы, лишь на секунду.

 

 В корчме было тихо, Хум и Сандр давно уже кемарили в своих комнатах, те раненые, что могли передвигаться, после пары кружек гирроса вернулись в амбар, остались лишь Мондвид да Буй-Бык засидевшиеся у камина. Мондвид что-то сонно лепетал, но Хомпа его не слушал, он заворожено смотрел на пляшущие в камине языки пламени. Рут встряхнул хебело и, повесив его, присел рядом.

– Что с наконечниками решили?

– А что с ними решать? – Отстранённо отозвался Бык. – Толкнуть их надо, вот и всё решение, только кому их здесь толкнёшь?

– А в Баттербите?

– Там можно, но до него ещё добраться надо.

– Доберёмся. – Пляска и потрескивание костра стали завораживать и Рута. – Оружейники возьмут?

– С руками, но что толку их перекупщикам толкать? Надо найти реального покупателя.

– Например?

– Ну, какого-нибудь богатея или владетеля, кто готов за них по полтысячи эргов выложить.

– За каждый? – Скосил Рут на него глаза.

– Ага.

– Неужели они столько стоят?

– Хо! Они стоят на много больше. Это же редкая вещь, во-первых, а во вторых, парой таких штучек можно приличную брешь в толстенной стене проделать.

– А у нас их двадцать четыре штуки и это выходит двенадцать тысяч эргов.

– Двадцать три. – Поправил Буй-Бык.

– Но было двадцать четыре.

– А, – махнул Хомпа рукой – всё равно тервилю придётся пару тысяч отдать, как налог.

– Куда же ещё один подевался?

– Потерялся, должно быть. – Зевнул Бык.

– Не. – Очнулся вдруг Мондвид. – Его Гарс забрал.

– Как забрал!? – Вся дремота тут же улетучилась.

– Так. – Наёмник икнул и, провалившись в сон, снова что-то забормотал.

– Вот же сволочь!

– Остынь дезар, ну свистнул он один наконечник, и что? Нам они вообще на халяву достались. – Рут буркнул в ответ что-то про мать Гарса, расточительность Быка и отправился спать.

 

 На третий день, после отъезда из Ван-Худа, наконец-то кончился дождь. Обоз потихоньку подбирался к сосновому бору по напрочь убитой дороге, где собирался провести днёвку, дать отдых лошадям и починить телеги. Нудный дождик настолько всем измотал нервы, что люди рады были неожиданно жаркому солнышку, хотя из-за него так прело, что дышать было нечем. Один лишь Мондвид выглядел недовольным.

– Летом такой жары не было, а тут смотри, раздухарилось!

– А ты радуйся, – ответил ему кто-то из раненых – хоть просохнем немного, а то такое чувство, что я в болоте лежу, а не на телеге.

 Мондвид стянул кожаную накидку, под которой находился видавший виды стёган, Рут увидев это, спросил:

– Неужели ты в этом дрался?

– Что? – Вольный оглядел себя. – А, нет, конечно, у меня есть отличная кираса с наплечниками, я её в позапрошлом году с одного бомрика снял. (Бомра – государство расположенное юго-западнее Таваско. Бомрик – просторечное название жителя Бомры)  Чистая бронза с червями.

– С чем?

– Ну, с этим, червлением. Знатная вещь, литьё тончайшей работы.

– Где это видано что бы кирасы отливали? – Вмешался в разговор Серт, один из вольных бойцов с раздробленной ступнёй. Келем каждое утро подступался к парню с разговорами, что, мол, ногу резать пора, не ровён час кони двинешь, но Серт твёрдо стоял на своём и резать не давал, хотя уже пахло от неё далеко не фиалками. Дошло до того, что вольный, завидев лекаря, вблизи начинал крыть его трёх этажным матом, лишь бы не дать тому приблизиться.

– Я тебе говорю отлитый.

– А ну покаж.

– Вот же осёл упрямый. – Мондвид подошёл к телеге и, достав доспех, протянул его Серту. – Вот смотри. – Вещь и впрямь  была интересная, лохматая голова, отлитая в зерцале, удивлённо пучила глаза, раздвинув в улыбке пухлые губы.

– Ох-х-х, ты! А это что за тварь тут намалёвана? Экая гадость.

– Сам ты, гадость. – Рассерженный Мондвид отобрал нагрудник и засунул его в мешок.

– А позади там, никакая задница не отлита? – Зубоскалил Серт.

– Нет. – Бросил вольный, затягивая узел, но Рут успел заметить прекрасное женское лицо, вытравленное на спине доспеха. Странная вещь, но Бомры вообще со странностями.

 Тем временем первые телеги обоза уже въезжали под сосны. С одной из них поднялся страдающий с похмелья Буй-Бык, но запнувшись о колесо, грохнулся в грязь, чем вызвал взрыв хохота. Хомпа, воспользовавшись тем, что почти половина раненых могла передвигаться самостоятельно, занял часть телеги, и первые два дня наливался гирросом до состояния столбняка, что впрочем, не мешало ему горланить песни и травить байки. Выбравшись на четвереньках на сухое место, он поднялся и посеменил к ближайшему дереву, где расстёгивая штаны, продекламировал:

– Бабский праздник близко-близко,

  Ты  расти моя – А дальше он со всего маху грохнулся навзничь. Сначала никто не понял, что произошло, но когда из-за дерева вышел мужик, с приличных размеров киянкой в руках, до некоторых дошло.

– Бой! – Заорал Рут и, перекинув щит, встал спиной к телеге. Из леса повалили высокие люди в каких-то рыжих лохмотьях вооружённые топорами, дубинами, а особенно было много людей с огромными деревянными колотушками.

– Бомрские работорговцы. – Сказал немного побледневший Мондвид, вставая рядом с Рутом. – Не давайтесь им живыми братцы! Хуже нет на свете доли, чем попасть в лапы к этим нелюдям!

– Если получится, – отозвался с телеги Сирт, доставая короткий меч – кидайте мне их сюда по одному.

 Из-за ближайших деревьев выскочило семеро бойцов, и припустили в сторону Рута.

– Расходимся? – Спросил Мондвид.

– А ты сможешь? Твоя рука…

– Ничего, когда делом занят она почти не болит. – Слабо улыбнулся вольный и отбежал на пару стамов вправо. Рут не стал ждать атаки и первым бросился на врагов, поднырнув под нацеленную в голову колотушку, он пырнул в живот первого и почувствовал, как меч под лохмотьями пробивает кольчугу.

– Вот же тварь. – Удар второго «рыжего» Ханэдав принял на щит и чуть его не выронил, настолько мощный он был, да и не удивительно, нападавший вымахал много выше среднего, впрочем, как и все его дружки – верзилы. Рут крутанулся, ударил в ногу, увернулся от топора, ударил в ответ и ушёл в глухую защиту. Мондвид, тем временем, покончив с одним, толкнул второго в объятья к Сирту и сцепился с третьим. За телегой появились ещё несколько работорговцев. Рут покончив ещё с одним противником, бросился туда, но не успел, топор одного из верзил размозжил череп Сирту и прикончил ещё одного раненого на телеге.

– Монд! Сюда! – Рут увидел, что хвост обоза почти зачищен работорговцами. – Пробиваемся к Сандру! – Ныряя под телеги, уворачиваясь от ударов, отвечая на них, Рут и Мондвид медленно пробивались в голову обоза.

 Там Сандр, Борхус, Хум и Бизон с несколькими бойцами вполне успешно отбивались от насевших врагов.

 Когда Рут рассказал друзьям о просьбе балара, их реакция оказалась неоднозначной, в частности Хум был отчего-то против его кандидатуры. Зато теперь, когда Борхус в одиночку сдерживал человек семь из нападавших, Хум, пожалуй, против не был, да ему вообще сейчас не до этого было, он еле отбивался от трёх колотушечников, которые ему не то, что атаковать, вздохнуть лишний раз не давали. Рут поспешил к нему на помощь, но немного не успел, деревянная кувалда опустилась на предплечье бедняги и с хрустом переломила его. В следующую секунду Рут и Мондвид убили двоих напавших на Хума, а третий, дунув в свисток, бросился в лес. Рут швырнул ему вдогонку кинжал, подарок Сандра, но промазал, со «змейками» у него выходило куда лучше.

 Работорговцы тем временем усилили натиск и смогли уложить ещё троих обозников, среди которых оказался один из лекарей, после этого они дружно и неожиданно отступили в лес.

– Что это было? – Спросил один боец из пехотинцев Фотия, ошарашено оглядывая кучу трупов вокруг разбитого обоза.

– Военная хитрость. – Буркнул Сандр. – Рут, подсчитай потери, лекари, займитесь ранеными, а ты Мондвид обойди обоз, проверь лошадей, телеги и припасы. – Сам, присев у тележного колеса, стащил рогатый шлем с взмокшей головы и спросил у проходящего мимо балара:

– Я конечно много о вашем брате наслышан, но драться с семью и даже не запыхаться, это круто, вот только какого веркеля ты ни одного из них не прикончил?

– Не прикончил. – Спокойно подтвердил Борхус. – Ну, так и эти семеро никого не убили, они вообще старались как можно больше живых взять.

– Обычно работорговцы так и поступают. – Съехидничал цверг. – Ладно, – вздохнул он – в другой раз убей кого-нибудь, а то не убитый тобой, убьёт кого-нибудь из нас.

– Хорошо. – Кивнул балар и отошёл.

– Хум, ты как? – Крикнул Сандр.

– Кость в хлам. – Отозвался за него Келем. – Собрать соберу, конечно, но как он дальше рукой будет пользоваться… – Три Тесака неопределённо покачал головой.

– Нормально будет пользоваться. – Обнадёжил Борхус.

– Ты лекарь? – Уставился на него Келем.

– Я балар.

– А-а. – С усмешкой протянул лекарь. – Ну, теперь держись брат, сейчас тебя непревзойдённый убийца лечить будет. – Борхус подошёл к начавшему протестовать Хуму и ткнул ему под ухо пальцем.

– Инструменты есть? – Спросил он у Келема. – Тащи, у нас не больше пятнадцати минут.

– У нас?

– А ты против Тесак? Неужели нет желания посмотреть, как это будет делать лучший убийца? Всем же известно, что лучшие убийцы, лучшие лекари. – Келем молча, достал ящик с инструментами.

 Тут появился Мондвид.

– Ну что там? – Спросил Сандр.

– Телеги в порядке, припасы не тронуты, пала одна лошадь, ну как пала? Прирезал кто-то.

– Понятно. Рут! Ты чего молчишь?

– Людей не хватает, и Быка нигде нет, а я хорошо помню, где его вырубили.

– Как не хватает? Неужто эти успели с собой уволочь?

– Похоже. – Кивнул Рут. – Вот только они перед этим успели почти всех наших раненых добить, всех, кто не мог двигаться, уроды. Девятнадцать наших убито, пятнадцать человек на ногах, шесть тяжёлых, остальных не могу найти. Бомров убито двадцать четыре, раненых нет, они и своих добили.

– Лихо, и когда только успели. – Сандр поднялся. – И ведь верзилы, какие все. – Пнул он труп одного из работорговцев.

– Бомры вообще все рослые. – Сказал Мондвид. – Уж не знаю правда-то, или нет, но поговаривают, что они с катрулями из Сегетского Горрота в родстве.  (Катрули – горные  полулюди очень большого роста, искусные каменщики природного толка, про себя говорят, если человека создали из глины и воды, то их из воды и камня.)

– Чего только люди не болтают. – Сандр нахлобучил шлем и сказал. – А Быка я им не отдам, Мондвид, доведёшь обоз до Баттербита, Рут, отдай ему все деньги, что у нас остались. Там определишь кого нужно в лечебницу к Милосердным Сёстрам.

– Денег мало Сандр.

– Тогда отдай им половину наконечников из шкарбенда.

– Дурная затея Гомба. – Поднялся с повозки Бизон. – Слыхал я про Бомрские ватаги, они меньше чем в две сотни рыл никогда не ходят.

– А мне с ними не в чистом поле встречаться. Умыкнём Быка, по-тихому может ещё и, вас по дороге нагоним. – Тут даже Рут ему не поверил. Сандр махнул рукой. – В общем, как выйдет. Если через две недели нас в городе не будет, то и ждать нас нечего. Пойдём Рут.

– Я, пожалуй, с вами. – Подал голос балар.

– И я. – Следом за Борхусом отозвался Бизон.

– Это же дурная затея? – Вернул ему его же собственные слова Сандр.

– Как и все прочие, но лучше меня повадки Бомров никто не знает.

– Но твоя нога… – Начал Рут.

– А что моя нога? – Перебил его Неряха. – Она вроде как на месте. – Он притопнул ей, подняв тучку пыли.

– Да хрен с вами с обоими, пошли. – Махнул рукой Сандр. – Удачи Мондвид. – И закинув за спину щит и мешок с  вещами, направился к деревьям.

– Тебе она больше понадобится. – Тихо отозвался тот. – Ну, чего встали? – развернулся он к оставшимся бойцам. – Трупы обобрать и похоронить, обоз привести в порядок, завтра тронемся ещё затемно.

 

 

 Гомба шёл лесом уже часа два и за всё это время он даже не огляделся ни разу. Не проверил следы, не обратил внимания на сломанные ветки, на примятую траву, в конце концов, в общем, шёл как потерянный, Руту это надоело, и он спросил:

– Да что с тобой такое Сандр?

– Лес. – Почти тут же отозвался тот, как будто только и ждал вопроса, но продолжения что-то не последовало. Рут подождал немного и снова спросил:

– Лес, и что?

– Знакомый лес, ещё бы пару кальп его не видеть.

– Эк загнул. – Усмехнулся Бизон. – Столько даже кушгины на Ларгусе не живут, правда? – Подмигнул он балару.

– Да в чём дело-то? – Недоумевал Рут.

– Лес Гемура начинается. – Пояснил Бизон. – Боюсь, дорога пойдёт прямо через него.

– А, это откуда берёт начало Валар.

– И полноводный Валар, естественный рубеж между нами и бескрайними пустошами. И срединный Сигул, делящий Таваско на пополам, и могучий Мохокон, течение которого обозначало старую границу давно забытой империи, ну и загадочный Готорн, который далеко на юге вливает свои воды в великий Нойгамел, самую большую реку нашего континента.

– Да? А я и не знал, что в этом лесу истоки всех крупных рек запада. – Удивился Рут

– Ты ещё много чего не знаешь, парень. – Вздохнул Сандр.

– И чего я не знаю?

– Кхм. – Многозначительно прочистил лужёную глотку Неряха. – Сам скажешь, или как?

– Сам. – Снова вздохнул цверг. – Лес Гемура колыбель всех несотворённых (не человеческих) рас. Потерянный рай, убитая мечта, место где, родившись, ты никогда не умрёшь. Место, где великие герои, короли и вожди самые обычные существа. Место бесконечного тихого счастья, которое можно накрыть ладонью.

– Мда-а. – Не понял Рут лиричности Сандра. – А почему убитого?

– По кочану. – Пояснил цверг.

– Кушгины так говорят: – Начал Борхус. – Человек, прошедший середину своей жизни, оглянувшись назад, видит золотую зарю своей юности и сердце его начинает щемить от того, что никогда уже не испытать ему великого чувства свободы. Того незабываемого ощущения тысяч дорог, по которым ему ещё только предстоит пройти, и только в юности он может охватить их все одним взглядом. Именно это «НИКОГДА» и причиняет боль, ибо повзрослев, мы обречены вечно блуждать впотьмах.

– Ну да. – Кивнул Бизон. – Поступь юности отзывается эхом во вселенной, а торопливые шаги старости не колыхнут даже и травинки.

– Однако находясь на самом краю смерти, ты способен раздавить клопа. – Усмехнулся Сандр.

– И повернуть тем самым, колесо истории в другую сторону. – Вполне серьёзно закончил Борхус. – Правда в подлиннике не клоп, а бабочка была.

– Вы чего это? – Рут подозрительно оглядел всех по очереди. – Уж не заболели ли?

– Ты бы ещё лоб пощупал.

– А надо?

– Это из семи золотых правил жизни. – Пояснил Бизон.

– И какая связь между лесом и этими правилами?

– Представь, – начал Сандр – ты двадцать лет скитался по всему Таваско, подолгу жил в разных местах, но как бы чудесно там не было, кругом ты был лишь гостем. И вдруг, во время одного из своих путешествий ты попадаешь в Дорин, в какое-нибудь место, которое находится не далеко от имения твоего отца. Захочешь ли ты увидеть свой сгоревший дом? Или того хуже, узнать, что на этом месте давно живут чужие люди, ходят по протоптанным твоими братьями тропинкам, рвут плоды из сада посаженного твоей матерью, пользуются всем тем, что построили и вырастила твоя семья, даже не зная о вас ничего? Ты видишь их жизнь, видишь их счастье и как бы ты ни хотел хоть на минуточку почувствовать себя прежним беззаботным балбесом, ты никогда не сможешь это сделать, потому что время и люди убили всё.

– Ты родился в этом лесу? И кто теперь тут живёт?

– Нет Рут, это память крови. Мы цверги, да и остальные несотворённые на ментальном уровне привязаны к этому лесу. Тут мы видим прошлое почти так же как настоящее, и чем дальше заходим в этот лес, тем больше прошлое становится настоящим, а настоящее прошлым.

– Ничего не понимаю, у тебя глюки что ли?

– Знаешь Рут, иногда так и хочется съездить тебе по шее. – Разозлился Сандр.

– Вождя, хоть пока он и не признан главами родов Хона, бить по шее, не имея на то законных оснований, чревато. – Глубокомысленно изрёк Бизон.

– И что ты предлагаешь? – Спросил Сандр, чувствуя, что Неряха не до конца высказал свою мысль и, заодно желая спрыгнуть с неприятной ему темы.

– Получить эти законные основания.

– Ха, и как это у вас получится? – Поинтересовался Рут.

– Ты сам их нам дашь.

– Не дам.

– Может, привал устроим? – Вдруг предложил Бизон.

– Рановато вроде ещё. – Поглядел на солнце Сандр.

– Обещаю, к вечеру мы догоним Бомров.

– Ну, ладно.

Неряха скинул с плеч залатанную в дюжине мест котомку, достал оттуда хлеб, лук, полоску вяленого мяса и флягу с вином, поудобней примостился у дерева, и с удовольствием стал трескать. Балар, обойдя вокруг временной стоянки, тоже решил подкрепиться серой лепёшкой и сушёной рыбкой с водой, а Сандр залился каким-то крепким пойлом, дух от которого шибал по мозгам не меньше содержимого. Рут прекрасно понял, что всё это было организовано лишь для отвлечения его внимания, но препятствовать этому не стал, было интересно, что же такое задумал Бизон и, долго ждать не пришлось.

– Скажи Борхус, а ты можешь взять себе ученика? – Начал Неряха.

– Могу, правда, я не думал об этом, пока.

– Но парней в Ван-Худе ты же обучал?

– Да какое это обучение, так, истоки начальных азов.

– Однако этих истоков хватило, что бы уконтропупить нашего Рута.

– Но он тогда не использовал меч, а так, результат был бы другой.

– Вот! – Поднял палец Бизон. – Выходит, что Рут без меча и врезать никому не может.

– Ну почему же? – Удивился Ханэдав. – Меня и рукопашной в своё время обучали.

– Да ладно!? – Всплеснул рукам Неряха. – Неужели и по яйцам врежешь?

– Врежу, если прижмёт.

– Вот-вот, если прижмёт. – Покачал головой Бизон. – Пока ты решишь, прижали тебя или нет, считай что тебя, в любой грязной кабацкой драке, уже вынесли.

– А причём тут кабацкие драки? Благородное искусство меча…

– Слушай Сандр, – перебил Рута Неряха – а его точно Хэнк обучал? Просто у меня есть сомнения, что капитан вольных бойцов оперировал такими понятиями, как «благородное искусство меча».