Текст книги "Всадник Мёртвой Луны 001 ("Неожиданное наследство") (СИ)"

Автор книги: Александр Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Но в чём же, всё-таки, заключалась сила того Кольца-то? Продолжал допытываться Владислав. – Что там такого было, что столь заманчиво манило к себе многих?

– Говорят, – задумчиво, отрешенно глядя ему в лицо начал Ттайновед, – Что надевший кольцо на свой палец тут же, моментально, уходил из мира образов материальных в мир причинностей всего сущего. Откуда он мог управлять всем, и менять реальности этого мира. Управлять сознаниями живущих во внешнем мире, и действиями покинувших его. А сняв Кольцо – он мог тут же возвращаться назад. Что недоступно никому из ушедших туда безвозвратно, с утратой своего внешнего тела. В общем – хозяин кольца становился владетелем всех миров и реальностей. Если – если, конечно же, в состоянии был удерживать в руках узду всех этих сил, и – ведал, что и как для этого нужно делать.

– Но как же тогда Высочайший не покорил себе всего мира, владея Кольцом-то? Изумился снова Владислав.

– Говорят также, – Рассеянно ответил Тайнвед, – Что ему не удалось сразу же подчинить себе владевших тремя внутренними, или же так называемыми "эльфийскими" кольцами. А они составляли важную и неотделимую часть всей цепочки этого порядка подчиненности. Тогда, когда он начинал свою работу, он, без помощи эльфов, не смог бы выстроить этого порядка, но обмануть их окончательно, и подчинить себе все его звенья ему так и не удалось. Для этого нужно было овладеть их собственными, созданными эльфами, в процессе общей работы, кольцами на уровне посредий внешней или же материальной реальности. Ибо внешняя реальность является основой всякой силы, и всякого могущества. Корни и причинности могущества лежат там – в высших мирах. Но вот проявляется оно, и реализуется – лишь через формы внешней, или же самой последней реальности.

– Как же так? – Удивился Владислав. – Если там лежат причинности всего существующего?

– Причинности – причинностями. Но без внешних, материальных действий причинностям, для сущестования, не хватает полноты и завершенности. Нет единства триады творения. – Ответил ему Тайновед. – Впрочем – это объяснять долго и сложно. Да и – доскональное ведание всего этого стравляет самый внутренний круг знаний Мастерства. К которому я, скажем, не то, чтобы не был допущен, хотя и это, конечно же, тоже. Но, как нам говорят посвящённые, тут мало получить объяснение. Тут надо суметь его ещё и вместить. А для этого нужны очень долгие практические занятия по изменению внутреннего состава своего сознания. Да и всего своего способа существования. А иначе – всё это так и останется для тебя лишь набором ничего тебе не говорящих слов и фраз. Вот так-то, брат. Вот так-то.

Тут они снова замолчали, глядя в распахнутые окна, и каждый из них, при этом, напряжённо размышлял о чём-то своём.

– В общем, – Наконец отзывался со вздохом Тайновед, – Думаю, что всю эту историю – Кольцо, Высочайшего, а также и надежды на установление всеобщего порядка из мира причин в мире следствий – нам стоит забыть, и чем скорее – тем лучше. Кольца нет в нашем мире, и – судя по всему, нету уже совершенно безвозвратно. Так что – придется нам, в дальнейшем, уже обходиться лишь тем, что у нас своего осталось. Хотя – осталось и не так уж мало. Многое было утрачено в веках из того, что удалось спасти с нашей прародины. Но – многое мы сумели постичь и понять в природе вещей, за прошедшее время, и сами. Так что – будем считать, что с искусом действовать совместно с силами изначальными теперь, для нас, покончено окончательно. И – оно, может быть, и к лучшему всё-таки – для нас. Ибо для людей эти силы были абсолютно чуждыми. А мы – мы были чужды для них. Так что я сомневаюсь, что это был бы союз равных, в результате. Или бы мы стали рабами этих сил, или нам, в конце-концов, пришлось бы бороться с ними, не на жизнь, а – насмерть, за своё право свободного существования. А сейчас – вот, приедут сюда посланцы от нашего народа, освоим мы этот город, и – будем иметь для себя убежище можно сказать в самом сердце новонародающегося королевства отщепенцев – наших по настоящему самых естественных и непримиримых врагов. А как там будет дальше – увидим.

– В общем – нашей непосредственной с тобой задачей сейчас будет всемерное исследование, и – освоение всего того, что можно будет отыскать в Башне. Бойцов мы к этом привлекать не будем ни в коем случае. Это не их дело. Пусть тешатся тем золотом, что отыщут там, за её стенами. Древнее знание для них в любом случае останется недоступным – они эти все свитки прочесть не сумеют. Да и сугубое ведовство башни должно будет подчиниться нам, и – более никому другому. Возможно, я буду потихоньку привлекать к нашим делам, скажем, Заднепята. Он, вроде, здесь не бесталанен. Но и это нужно будет делать очень и очень осторожно. Всё-таки – он нам чужой. И так чужим и останется.

Тут Владислав внезапно вспомнил своего злополучного бывшего друга и оруженосца, и его аж перекосило внутренне. Что правда, то правда. Всё-таки – в своих рассуждения правым оказался именно его дед, а вовсе не его восторженные чувства. Народ чести – это народ чести. А все остальные – это лишь остальные. И – не более того. И как тут поспоришь?

Здесь их разговор был прерван почтительным стуком в двери – пришёл Ладненький доложить о том, что задание выполнено, и – все окна на первых двух этажах башни распахнуты.

Они, конечно же, тут же сорвались посмотреть, как это выглядит. В тронном зале, в той стене, которая была наружной стеной башни, и выходила на двор – прямо над входными дверьми первого этажа, в ней оказался прострочен попросту частокол небольших, щелевидных, плавно заостренных кверху окошек. Слишком широких, как для бойниц, но всё же достаточно малого размера, и, к тому же, зарешёченных тонкими, изящными решётками. Так что, с точки зрения оборонной, они не должны были представать слишком большой проблемы.

Теперь тронная зала оказалась буквально залитой светом – ибо противоположная окошкам стена была, от пола до самого потолочного свода, покрыта позолоченными полированными листами – кажется, бронзы. Позолота за прошедшие столетия, понятное дело, значительно потускнела. Но всё равно весь зал теперь был залит мягким, медового цвета сиянием, в котором все детали оформления стен и потолка теперь выделялись совершенно отчётливо.

Сейчас стало отчётливо видно, что, из розетки в его центе, свешивается древняя, позолоченная люстра исключительно тонкой и изящной ковки. Единственный предмет здесь, в зале – трон на возвышении, также мягко теперь лучился, а над ним сияла корона оконных отверстий, погружая стену, с выложенной там цветной мозаичной картиной, в смутный полумрак. Впрочем – картина эта собою являла тёмное ночное небо, не котором блистала, прямо над троном, огромная луна, в окружении разноцветья созвездий, выложенных стеклянной мозаикой всех мыслимых цветов.

Белые, с позолотой, стены, и такой же потолок, также способствовали в наполнении залы ясным, мягко тлеющим сиянием. По бокам этой задней внутренней стены были две глубокие ниши, куда, собственно, и выходили обе лестницы, ведущие сюда с первого этажа. Прямо в центре этой стены – напротив трона, они обнаружили высокую, двустворчатую дверь, также выложенную позолоченными листами.

– Странно, что тут ничего не разорили, когда эту крепость, давным-давно, взяли наши-то! Выразил вслух своё изумление Ладненикий. – Пока мы тут окна открывали, то я всё дивился – как же это богатсво-то тут таки уцелело!

– Ну, это-то как раз просто. – Отозвался Тайновед. Башню наверняка брали под руководством Кольценостцев, а те уж проследили за сохранностью всего в ней. Им, это, в общем и целом, всё рано должно было быть. Они наш мир видят совершенно иначе, чем мы. Но тут, в башне, всё буквально насквозь пропитано древним ведовством. Не только сами стены. А вот это всё им нужно было и сохранить обязательно. Для своих целей – разумеется. Так что вы не вздумайте пробовать обдирать листы со стен-то, – Усмехнулся он Вырвиглазу, глядевшему на это золотое сияние с просто-таки ребяческим очарованием и предельной жадностью. – Это ведь не золото, а лишь позолота на бронзе, или на чём-то в этом же роде. А вот поблеем, при этом, можно огрести выше самой головы своей!

Вырвиглаз при этих его словах испуганно дёрнулся, и смешно закрыл глаза руками, пытаясь отгородится от исходящего со стены сияния.

– Да ладно – если не пытаться ломать, то плохого тебе тут не сделают, – Смеясь успокоил его Тайновед.

В комнату, противоположную рабочей они заглянули лишь походя – она выглядела, в общем, практически также, как и та, рабочая, и там, судя по всему, не было совершенно ничего, заслуживающего хоть какого-либо серьёзного внимания. А вот помещение за стеной, противоположной трону, когда они туда проникли, заинтересовало их необычайно.

В древности, там, скорее всего, размещалось то ли караульное помещение, то ли – это было место для прислуги, обеспечивающей торжественные королевские приёмы. Стены её были простого, полированного мраморного камня – без всяких затей и украшений, и потолок, хоть и сводообразный – был также ровного, белого цвета, без малейшего намёка на живопись, или же затейливую позолоту. Комната была неглубока, и сильно вытянута, да, к тому же, весь её центр, примыкая к задней стене, занимала неширокая каменная лестница, того же белого мрамора, поднимающаяся к потолку крутыми, прямыми пролётами.

Они с Тайноведом, естественно, сразу же попробовали по ней подняться, но уже на втором пролёте ощущение смертельной опасности, подстерегающей их впереди, стало столь ощутимым, что оба они, не сговариваясь, чуть ли не бегом скатились по ней обратно.

Боковины же комнаты, по обеим сторонам лестницы, были сплошь заставлены открытыми книжными ларями, полки которых были частично заставлены бумажными рукописями, свитками и пергаментными книгами. Лари были хоть и из хорошего дуба, покрытого тёмным лаком, но, по всем признакам, весьма недавнего изготовления. Так что – скорее всего, это книгохранилище здесь, для себя, устроил командир здешней гвардейской сотни, по своём сюда вселении. Кольценосцев это, по видимому, совсем не волновало. Если они вообще поднимались сюда. А вот поднимался ли выше второго этажа постоянно здесь обитавший командир сотни – это было совершенно никому неизвестно. Возможно – даже и самому Главнокомандующему. Всё-таки эта сотня находилась в полном распоряжении именно Предводителя Кольценосцев, и вряд ли даже Командующий гвардией имел над нею более чем просто формальную власть

Оставив разбор книгохранилища на потом, они спустились на первый этаж. Здесь, однако же, за исключением двух небольших окон непосредственно под потолком – над дверью, никаких иных отверстий наружу не оказалось. Собственно – их было вполне достаточно в помещениях, расположенных за той внутренней стеной, которая превращала залу в вытянутый овал, со срезанным задним концом, в котором и располагалась лестница, ведущая на второй этаж. Но то были, во первых, лишь бойницы, предназначенные для обороны башни, а, во вторых, все эти помещения были буквально заставлены мостками. На которых и должны были располагаться, на нескольких уровнях, стрелки, защищающие башню при попытке её штурма.

Но, правда, дневной свет из этих двух окошек как бы пролагал освещённую дорожку по центру залы, и достигая лестницы, падал как раз на картину, выложенную здесь на изогнутой внешней стене башни. От чего картина эта, сияя ровным, палевым отсветом, вдруг начинала как бы светиться изнутри, и, проступая из общего мрака зала, превращалась в совершено завораживающее зрелище. Владислав, увидев это в первый раз, был просто поражён мыслью, что такой вот эту картину не видел никто уж много, много столетий.

Прямо под коробкой центральной лестницы прятался небольшой барабан узкой винтовой лесенки, ведущей куда-то вниз – в подвальные помещения. Но и тут Владислава с Тайноведом словно бы разом ударило в грудь такое же ощущение запредельной, смертельной опасности, которое остановило их и при попытке взойти на третий этаж башни. Так что, как ни грустно было это осознавать, на ближайшее время им пришлось ограничится освоением лишь первых двух её этажей.

Впрочем, занятие это оказалось достаточно интересным и поглощающим, чтобы следующие, почти что две недели, ни Владислав, ни Тайновед не страдали от излишней скуки. Особенно же их поразило даже не столько собрание в кабинете бывшего сотника – по преимуществу имевшее отношение исключительно к практическому ведовству, сколько богатства книгохранилища в комнате с лестницей на второй этаж. Собранные там рукописные тексты были исключительно древними, и касались всех возможных сторон познания, науки и искусства.

После долгого разбора этого собрания Тайновед высказал Владиславу то соображение, что, скорее всего, всё это его прежний хозяин натаскал сюда из какого-то другого книгохранилища – дабы то, что его особенно заинтересовало, было бы у него постоянно под рукою.

– Да, брат, – Покачав головой добавил он. – Я так думаю, что где-то там, на верхних этажах башни, сохранилась то книгохранилище, которое восходит ещё к первым временам основания города. Некоторые свитки здесь рождают у меня подозрение, что они были вывезены, в своё время, отщепенцами с нашей безвозвратно утраченной общей прародины. В таком случае – то книгособрание попросту не имеет цены! Как хорошо, что Кольценосцы, в своё время, защитили его от уничтожения и разора!

– А.. А они, вообще-то, книгами пользуются, или как? – Недоумённо осведомился Владислав, благоговейно ставя обратно на полку только что вскользь просмотренный им свиток папируса, содержавший летописный свод какого-то давно утраченного времени, судя по всему восходивший чуть ли не ко временам первого падения Высочайшего. – Ты же, вроде бы, говорил, что они наш мир совершенно иначе видят? Или как?

– Видишь ли, – Задумчиво отозвался Тайновед, рассеяно перебирая страницы какого-то пергаментного свода, написанного языком Владиславу совершенно неизвестным, – Они ведь, в своих телесных воплощениях, могли так или иначе соприкасаться с вещественным. В том числе – и с книгами. Другое дело, что они, скорее всего, как-то прозирали, сквозь их вещественные воплощения, ту самую суть, или же тот образ совершенно невещественный, лишь тенью которого является вещественный текст книги, вкупе даже с тем языком, на котом она написана. Вот – видишь, этот свод? – И он указал пальцем на раскрытую страницу в книге, которую держал у себя в руках. – Язык, на котом он был написан – для нас темень неизвестная. Ни ты, ни я не можем здесь ничего уловить и усвоить. Только набор неизвестных нам буковок – и ничего более. Но вот Кольценосец, я совершенно уверен, мог прозирать – сквозь эти линии, самую суть того, из чего, в сознании у их выводившего когда-то, было и явлено всё, тут изложенное. Вот только.. Вот только, боюсь, Кольценосец вряд ли смог бы, даже если б и захотел бы, изложить нам суть того, что он прозрел бы сквозь эти страницы. Но – это сложно объяснить вот так, сразу. Может – мы когда-нибудь и обсудим это с тобою более подробно. Если у нас на то будут время и возможность, конечно же. – И он досадливо поставил книгу на то место, с которого её взял.

Не скучали всё это время и бойцы. Они буквально на карачках облазили каждый малейший участок пола в их спальном доме, где они все неизменно сходились всякий вечер – ни Тайновед, ни Владислав совершенно не горели желанием оставаться после захода солнца в башне, ибо с приходом сумерек из её подвалов медленно, но очень различимо начинал подниматься совершенно непереносимый, мертвящий, удушающий холод, с которым совершенно ничего нельзя было поделать. И поиски у тех не пропадали даром. Кроме немалых ценностей, обнаруженных в прикроватных ларях, они нашли также множество скрытых тайников, где лежали золото, серебро и ценные каменья. Создавалось впечатление, что прежняя стража башни почти ничего не тратила из своего многолетнего жалованья и наградных. Да и где им это, собственно, было и делать, если вдуматься? Судя по всему едой и выпивкой их обеспечивали безвозмездно, а кабаков и трактиров тут, с очевидностью, попросту не было. Разве что редкие отпуска в башню. Но бойцы припоминали, что они никогда не слышали о каких-либо отпускниках из этого города в кабаках Цитатдели.

Видимо, пребывание в этом месте столь поглощало и засасывало сознание всякого, тут оказавшегося, что человек попросту лишался и малейшего желания вырваться отсюда, на волю, пусть и на малое время. Да что говорить – сколь ни мизерный срок они провели здесь, до того, как развеялся здешний морок, тем не менее пребывание это наложило на них совершенно неизгладимый отпечаток. Больше не было с ними ни вечного балагура Весельчака, ни постоянно скалящегося белоснежной улыбкой Вырвиглаза. А у восточняков и степняков их обычные сдержанность и замкнутость переросли в совершенно непробиваемую, тягостную угрюмость. Тайновед, и тот почти перестал подшучивать над окружающими, и подкалывать их шуточками, чем он постоянно занимался ранее.

Даже воинские ристалища во дворе, которые таки удалось сделать регулярными, и в которых участие принимали даже Тайновед с Владиславом, происходили совершенно без всякого огонька и задора. Рубились молча, сосредоточенно – словно бы отрабатывали нелюбимое, но, тем не менее, жизненно важное задание. И от этой угрюмости и замкнутости их не спасали даже музыкальные вечера в трапезной, которые все старательно пробовали поддерживать.

Вот и сегодня – они с Тайноведом уже целое утро трудились над порцией свитков из очередного книжного ларя, успели даже посидеть за традиционным кофепитем со свежей выпечкой, принесённой им Ладненьким снизу, к указанному ему заранее сроку, и, при этом, не произнесли и двух лишних слов друг другу, не связанных непосредственно с исполняемым ими занятием.

Сейчас Тайновед возился возле рабочего стола, что-то там пробуя повернуть или нажать – в поисках скрытых тайных ящиков, наличие которых он там подозревал, и всё время усиленно пытался обнаружить, правда – пока что без особого успеха. Владислав же бездумно смотрел поверх оборонной стены Детинца – высота окна чуть превышала высоту её превратных башен, в сторону протянувшихся по склону, и сейчас хорошо видных лестниц на противоположной стороне долины, для чего ему пришлось несколько высунуться из окна, развёрнутого чуть в сторону от входных ворот Детница, смотревших на этот склон непосредственно.

Вдруг за его спиной раздался задавленный торжествующий вопль Тайноведа "Ага, я же знал, знал!", и короткий, довольный смешок. Обернувшись, он увидел, что тот, обеими ладонями, держит за голову великолепно выполненную из чёрной бронзы фигурку сидящего с полурасправленными крыльями орла, которыми, по углам своей внешней стороны, была украшена столешница.

– Иди-ка сюда, посмотри! – Подозвал он к себе Владислава

Подойдя, Владислав увидел, что голова бронзовой птицы была чуть приподнята в ладонях у Тайноведа. Когда тот поворачивал её клювом в сторону, то там, сбоку, отскакивала небольшая плита от мраморного тела стола.

– Тут надо было ещё и приподнять оказывается, а я всё пробовал крутить так и сяк! – Довольный своим успехом радостно объяснил ему Тайновед. – Но смотри – на фигурке, когда голова утоплена, нельзя даже малейшей щели разглядеть – так всё тщательно пригнано здесь! И на боковушке стола этой плиты тоже разглядеть невозможно, пока она не откроется! Вот что значит – старая, добрая работа! Сейчас так уже не умеют! Ни у нас, ни, думаю, и у отщепенцев. Вырождаемся, брат, вырождаемся!

Произнося это, он засунул руку в открывшееся отверстие, и вытащил оттуда небольшую, очень древнюю по виду шкатулку совершенно чёрного, морёного дуба – плоскую, но всю покрытую искусной, слегка выпуклой резьбой. Поставив её на стол, и нетерпеливо откинув её незапертую крышку, он извлёк оттуда два больших, сверкнувших позолотой ключа, и небольшой – не больше полутора пядей в длину, явно выполненный из золота, и покрытый затейливыми геометрическими узорами, выложенными мелкими рубинами и изумрудами, ребристый жезл. Навершием жезлу служил прекрасно отполированный шар, выполненный, скорее всего, из горного хрусталя. В дневном свете это великолепное произведение золотарного искусства так и засверкало, так и заискрилось в руках у Тайноведа бесчисленной россыпью красных и зелёных искорок в переливах ярко-жёлтого, палевого отсвета. Но, в то же время, от жезла исходила, выплетаясь в это разноцветье, волна совершенно леденящего, завораживающего, парализующего влияния. Которое не в состоянии был погасить даже врывающийся вовсю сейчас в окно свет ясного весеннего дня.

– Ты смотри! – Изумился Тайновед. – Значит – вот где Главнокомандующий всё это оставил!

Владислав тут же вспомнил, что этот жезл и ключи он уже видал, однажды, в руках у Главнокомандующего – как раз тогда, когда они, сразу же по прибытии своём в этот город, спускали в его подвалы свою находку, поднятую ими со дна реки.

– Это нам таки повезло, братец! – Всё никак не мог успокоится Тайновед. – Вот, значит, где находился ключ к проходу по закрытым этажам Башни! Это, наверное, от Кольценосцев получил ещё первый сотник, прибывший сюда из Цитадели! Ну – это избавляет нас от множества проблем и трудностей! Надо поскорее опробовать, как оно сможет нам открыть доступ, и – сможет ли! Оно ведь, знаешь ли, может быть настроено и на конкретных людей – не без того! – Уже встревожено добавил он. Ну – пошли-ка – сразу же и проверим!

Однако в соседней комнате их ждало жестокое разочарование. Наличие жезла в руках у Тайноведа совершенно не развеяло ощущения противостоящей им там запредельной угрозы.

– Нда.. Уныло протянул Тайновед, когда они вышли обратно в тронную залу. – Вот облом, так облом! Хотя.. – Протянул он задумчиво. – Мы же тогда с этим спускались в нижнюю часть Башни. А ну-ка, идём, попробуем пройти туда!

И он нетерпеливо, буквально бегом, скатился вниз, по лестнице, сопровождаемый не отстающим от него, также захваченным азартом Владиславом. Там, под коробкой лестницы, открыв дверцу в барабан, он выставил жезл перед собой на вытянутой руке – и, о чудо! Стена враждебности, преграждавшая им путь, тут же совершенно исчезла!

– Ну что, – Повернувшись к Владиславу подмигнул ему Тайновед, – Не всё так плохо у нас, кажется, не правда ли? Кое-чего мы, всё же, с этой находкой добились! Пойди – там у входа, в караулке, Ладненький оставил те факелы, которые он сюда приволок, когда они с Вырвиглазом окна откупоривали. Там их ещё должно оставаться волне достаточно. Попробуем-ка мы с тобой сейчас же и спуститься вниз, посмотреть что и как, раз уж нам удалось открыть возможность прохода туда. А для верха башни, скорее всего, служит какой-то другой жезл, вполне возможно, скрывающийся в похожем тайнике там же, в столе. Но этим мы займёмся уже попозже. А в подвалах тоже может быть очень немало интересного! Так что не медли – сбегай-ка за факелами, и – таки попробуем спуститься! До обеда у нас с тобой ещё есть целая прорва времени!