Текст книги "Котуйская история (СИ)"

Автор книги: Александр Теущаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Наталья Сергеевна, эти люди оставили Вам свой телефон, с ними можно как – то связаться?

– Конечно, я сейчас перепишу Вам номер. Алексей, может все-таки не стоит этого делать, Вы знаете, они на многое способны. Они меня предупредили: не совершать глупостей. – Женщина настороженно взглянула на парня и дочь.

– Не беспокойтесь, я все улажу.

– Я буду Вам что-то должна?

– Мама, ну, о чем ты? – Галя укоризненно посмотрела на мать.

– Ничего не нужно, Наталья Сергеевна.

Галина улыбнулась и, подхватив Алексея под руку, слегка потянула к выходу. На улице она без свидетелей обратилась к парню:

– Алексей, мне кажется, мама права. Вы бы только видели этих парней: наглые, дерзкие...

– Отмороженные, – перебил ее Лешка и улыбнулся.

– Не поняла...

– Отсутствие мозгов, говоря иначе.

– Вот – вот, правильно заметили.

– Галь, может перейдем на "Ты"?

– Давайте, я не против.

– Ты не переживай, все будет нормально, я сначала пробью этих людишек, а потом с ними состоится "беседа".

– Ох, Леша, Леша, что-то мне не вериться, чтобы они послушали тебя.

– Я постараюсь их убедить,– улыбнулся парень,– тебя подвезти до дома?

– Давай пройдемся пешком или тебя ждут?

– Нет, я не хочу с тобой расставаться, пойдем.

Галина, улыбаясь, взяла Алексея под руку и они медленно направились к ее дому. Зяма присвистнул и, смеясь, сказал:

– Братва, какого парнягу теряем, а еще кто-то говорил, что не родилась та, которая бы на Леху сплела сети. – Друзья дружно ответили ему смехом.

В этот же день поздно вечером состоялась встреча с Сашкой. Он поблагодарил Лешку за услугу и сказал, что Горшок в тот же день пришел просить извинения у Лены, видимо урок пошел ему впрок.

– У тебя как дела? – спросил он Лешку, – все путем.

– Санек, посоветуй, у меня нарисовалось одно дельце, – он объяснил подробно ситуацию с цветочным магазином.

– М-да, территория не наша, там Таганские рулят, правда, у них постоянных лидеров нет, меняются часто, но через своих старших я могу поговорить, чтобы "улаптевать" это дело. Но, Леха, ты должен понять, если Таганские забьют стрелку, мы должны четко объяснить причину, почему данный объект должен перейти под наше крыло. Если местная шалупонь решила сама трясти деньги с предпринимателей, и они не входят в Таганскую группу, нам будет проще отжать у них магазинчик. Короче, я накажу Ивану и Чаке, если у тебя возникнут сложности, пацаны помогут.

Но на следующий день Санек, на удивление Лехи, позвонил ему и спросил:

– Мадам, что держит цветочный магазин, кем тебе приходится?

– Тещей, – пошутил Леха и засмеялся в трубку.

– Ты кралю себе надыбал, жениться, что ли собрался?

– Да ладно прикалываться, Санек, девчонка стоящая, а с женитьбой я повременю.

– Добро, а то я подумал, что такой ценный кадр под каблук попал, – засмеялся Санек, – короче Леха, передай своей подруге и ее матери, пусть спокойно работают, к ним больше никто не подкатит.

– Санек, в натуре что ли?!

– Без базара, считай, я тебя за Ленку отблагодарил.

– Братан, ты меня просто выручил.

– Заметано Леха, работай дальше, если что, звони.

Алексей, предвидя радостное настроение Галины и ее матери от потрясающей новости, не дожидаясь вечера, на "Восьмерке" примчался к их магазину.

Он открыл дверь и звонок-колокольчик оповестил, что появился покупатель. Галя возилась с цветами, собирая букеты, и когда увидела Алексея, радостно заулыбалась. Она ждала его, но только к закрытию магазина и была приятно удивлена его внезапным появлением. По счастливому выражению на лице парня, она догадалась, что он пришел с хорошей новостью.

– Где мать? – Спросил он Галю.

– Поехала на рынок к азиатам за цветами, скоро должна вернуться. Чего улыбаешься, говори, с чем пришел?

– Работайте спокойно, больше к вам не придут, а если кто-то из новых объявится, скажете, что вас Таганские "крышуют".

– Леша, как тебе удалось? И что, все прошло без осложнений?

– Как видишь, знакомые все решили.

– Как нам с мамой тебя отблагодарить? – Галя слегка смутилась.

– От твоей мамы мне ничего не нужно, ну... – Алексей смешно задергал бровями и, нагнувшись через прилавок, подставил щеку. Галя чмокнула его и, вытерев след от оставленной помады на его щеке, покачала головой и с улыбкой сказала:

– В прошлом году, зайцы скромнее выглядели.

– Как, как ты сказала?! – Алексей заулыбался, ухватил ее за руку и тихонько потянул к себе.

– Проехали, – улыбнулась она и игриво чмокнула его в другую щеку, – ты приедешь сегодня вечером?

– Времени до закрытия осталось немного, я прогуляюсь, а может тебе чем-нибудь помочь? – спросил он в надежде, что она не откажет побыть подольше рядом с ней.

– Леша, ты мне не мешаешь, оставайся.

Он смотрел в ее глаза и отчетливо видел в них желание – она тоже не хотела, чтобы Алексей уходил.

Глава 8

Любовь и разлука

Шли дни...

Любовь, возникшая с первой встречи, с каждым днем сплетала оба сердца. Очередное свидание приносило неописуемую радость. Счастливые минуты, часы, проведенные вместе, сближали молодых с неимоверной силой. Все менялось вокруг Галины и Алексея: сама жизнь, события. В такие минуты все нерешенное отодвигалось на задний план, они наслаждались друг другом. Оба, в первый раз в своей жизни почувствовали силу любви и запылали. Они приходили в восторг от большого, душевного тепла. Гореть вдвоем так приятно, когда любовь заполняет их сознание только одной истиной, и ни какой другой.

Галя и Леша могли теперь, не стесняясь часто говорить о своих чувствах, они были благодарны друг другу за любовь, которая сначала их сдружила, а затем наполнила страстью их отношения. Вечерами и звездными ночами они мечтали, сидя на лавочке, как в юности, вглядывались в знакомые созвездия и до рези в глазах высматривали падающую звезду, чтобы загадать желание. Иногда Галя грустно поджимала красивые губы и уходила в себя. Лешка, заметив изменение в поведении, прижимал ее к себе за плечи и спрашивал:

– Солнышко мое, ты почему грустишь?

– Наверно это может звучать глупо, но однажды, возле станции метро, ко мне подошли две цыганки, я никогда особо не верила их предсказаниям и избегала, а тут вдруг захотелось услышать, что меня ждет впереди... – она смолкла.

Леша поцеловал Галю в висок и нежно, проведя по ее щеке ладонью, попросил:

– Поделись со мной, ведь мне не безразлична твоя жизнь.

– Цыганка нагадала мне большую, светлую любовь, которую я пронесу через всю жизнь, эта любовь не угаснет, благодаря человеку, которого я встречу в своей жизни, – она опять смолкла.

– Похоже, она была права,– улыбнулся Лешка,– а что она еще сказала?

– Что меня в жизни ждет тяжелое и длительное испытание, если я все выдержу, я буду одарена...

– Чем?

– Не знаю, мой хороший, цыганка не сказала мне.

– Ты веришь этому?

– Конечно, мы же с тобой нашли друг друга. Мы любим, и я начинаю все больше и больше понимать, что без любви мы мало, чего стоим и если мне на роду написано любить вечно, то я счастлива, что на закате своих лет, скажу любимому человеку, что я прожила жизнь не зря.

– Ты так красиво говоришь, и я начинаю понимать, что любовь очищает... Но, увы, – Алексей тяжело вздохнул, – кругом такие разные люди, со своими поступками, мыслями, страхами и подлостями.

– Леша, я слышала, что настоящая любовь приходит в наши сердца только один раз, все остальное не имеет к ней никакого отношения.

– А я хочу любить только тебя, дышать тобой, любоваться... Ты у меня такая красивая. Галочка, милая моя, я тебя никому не отдам. Девочка моя любимая...

– Ты мой самый, самый любимый, я буду вечно твоей... Я так тебя сильно люблю.

– Мы будем принимать друг друга такими, какие мы есть.

– Да. Мы не забудем этот разговор и наши взаимные обещания, любить друг друга вечно. Скажи, ты искренне в это веришь?

– Тебе, моей любимой, я верю без остатка и буду верить всегда.

– Лешенька, я не хочу терять тебя даже на один день.

– Почему ты так говоришь, радость моя?

– Когда мы познакомились, я не знала, чем ты занимаешься, а теперь меня волнует: вдруг с тобой что-то случится. По телевизору такие страсти показывают, натуральные войны идут, перестрелки, ужас!

– Я буду стараться, моя хорошая, чтобы не попасть в телевизор,– Лешка улыбнулся и поцеловал ее в уголки губ.

– Мне кажется, я не переживу, если с тобой что-то случится, как я смогу без тебя прожить хотя бы день?

– Не волнуйся, все будет хорошо, – успокаивал он Галю, прижимая ее голову к своей груди.

Но не зря волновалась Галина за Алексея: в конце 80-х годов в Москве начались криминальные войны по захвату территорий. Чеченские группировки обложили налогом некоторую часть криминального бизнеса столицы, в борьбу с ними включились: солнцевская, люберецкая, подольская группировки.

Однажды произошла жестокая схватка за "Узбекистан" и часть Лехиной бригады пострадала, так как в ход пошли ножи и огнестрельное оружие. Сам Лешка чудом остался жив, он пытался остановить рванувшуюся с места легковушку с чеченцами и попал под колеса. Его увезли в больницу с рваными ранами на руке и ноге.

Зяма, выглядевший не лучшим образом, примчался в магазин к Галине, благо, что в тот момент ее мать находилась в подсобке, и сказал, что Лешка попал на больничную койку. Галя бросила на ходу матери, что срочно уходит, приехала с парнями в больницу и застала любимого Лешку в плачевном состоянии: ему наложили швы на руку и ногу. Хорошо переломов не было. Вот тогда Галя сильно расстроилась и поняла всю опасность Лешкиной "работы", теперь она знала точно, чем однажды может закончиться "стрелка" с какой-нибудь враждебной группой.

Ей было жаль своего парня, но ведь не из жалости она любила его, просто ей хотелось, чтобы он был всегда рядом, чтобы она не разыскивала его по разным районам, и не дай Бог – больницам. До того, как ему попасть в больницу, Галя вечерами садилась на подоконник, поджимала ноги к подбородку и, обхватив плюшевого мишку, смотрела на выход со двора. Леша всегда был пунктуален, он выходил из-за угла дома, вставал под уличным фонарем, закуривал и смотрел в ее затемненные окна.

Галя соскакивала с подоконника, включала свет и, открыв форточку, махала ему рукой. Чаще он встречал ее на Таганской улице, после закрытия магазинчика.

Прошли две недели, Алексей вышел из больницы и его подключили к охране нескольких объектов от чеченских набегов. Не успела затихнуть прежняя история, как новая "битва" взбудоражила криминальную братву Люберов. На Ленинском проспекте в кафе снова произошла стычка с чеченцами, и трое люберецких парней получили ножевые ранения. На этот раз Лешка отделался несколькими ударами по корпусу, и Галя не смогла распознать, почему Лешка слегка морщится, когда она прижимается к нему, она думала, что любимого продолжают тревожить старые раны.

Конечно же, он успокаивал ее, ласково приговаривая, что все будет хорошо и скоро временные неприятности закончатся. Она доверяла его словам, хотя понимала, что сам Лешка не в силах остановить ход событий.

Но чеченские группировки, чувствуя поддержку власти, рвались к вершине криминального мира Москвы. Они отошли от своей главной роли – сдерживания бандформирований столицы.

Славянские лидеры на сходке решили очистить Москву от чеченских группировок. Лешка в один из вечеров со своей бригадой был направлен в ресторан гостиницы "Останкинская", где произошла очередная битва с чеченцами, закончившаяся смертью троих этносов. Не откладывая в долгий ящик, на другой день люберецкие и солнцевские нанесли ощутимые удары по чеченской группировке.

Галя в последнее время была в напряжении, она как будто чувствовала что-то нехорошее, встречая Лешу, она угадывала по его утомленному виду, что он обременен какими-то заботами. Они встречались у него на квартире, но Галя всегда уходила вечером к себе домой. Еще в постели, перед уходом, она ложила ему голову на грудь, раскинув великолепные волосы, и тихо, нежно шептала:

– Я хочу, чтобы мы виделись каждый день, мне так приятно слышать твой голос, гладить твои сильные руки, грудь и волноваться за тебя. Я хочу, чтобы мы с тобой засыпали, обнявшись, а утром вместе просыпались и говорили друг другу – люблю, и так всю жизнь.

Леша обнимал ее, ласково гладил волосы рукой и с нескрываемой нежностью отвечал:

– Я тоже не хочу с тобой расставаться, для меня каждый день, проведенный с тобою, словно праздник.

Встретившись на следующий день и обнимая его, она почувствовала, что ей в живот уперлось что-то твердое. Она провела рукой под курткой и наткнулась на рукоятку пистолета.

– Леш, это что?

– Это для защиты.

– Ответь мне честно, только не считай меня за простушку: ты участвуешь в вооруженных стычках? – тревожилась она.

– Родная моя, с кем? – Лешка улыбнулся.

– Ну, вот, я же говорю, ты думаешь обо мне, как о несмышленой дурочке. Ты забыл, мы обещали говорить друг другу правду, какой бы она не была. Понимаешь, Лешенька, рано или поздно, мне все равно придется все узнать, так зачем ты увиливаешь от ответа.

– Не называй себя так, ты у меня проницательная, от тебя ничего не скроешь. Нам выдали оружие для защиты от чеченских бандюков.

– А если они начнут стрелять?

– Мы пытаемся договориться с ними.

Галя тяжело вздохнула.

– Меня что-то тревожит. Леша, у меня плохое предчувствие.

– Любимая моя, я буду себя беречь, я же знаю, как это важно для тебя.

Галя, обхватив его руками, прижалась к груди и тихо спросила:

– Когда мы поженимся?

– До весны осталось немного, давай подадим заявление, как раз подойдет очередь на регистрацию.

– Знаешь милый, я тебе верю, ты говоришь искренне, отвечаешь, не задумываясь... Но мне порой тревожно за тебя, Леша, милый, я так тебя люблю...

– И я тебя очень люблю. Галочка, я постоянно о тебе думаю.

– Спасибо мой родной. Леш, когда ты познакомишь меня со своей мамой? Ты обещал, что мы съездим к ней в гости.

– Да-да, конечно, она переехала в другой район жить, я думаю, что через денька два, мы ее навестим.

Они не заметили, как подошли к ее дому и еще раз, нежно обнявшись, поцеловались в губы. Он заметил на ее щеках капельки слез и, собирая их своими губами, спросил:

– Почему ты грустишь, радость моя?

– Не знаю, Леша, не могу объяснить, но мне так грустно. Прости, наверно у меня сегодня плохое настроение.

Он еще раз поцеловал ее слегка солоноватые от слез губы и проводил до двери подъезда. Махнул рукой на прощание и направился к телефонной будке.

– Борисенок, где тебя носит? – прозвучал в трубке тревожный голос Сашки.

– Санек, что случилось?

– Срочно бери свою братву, затарьтесь шпаллерами (оружие) и быстро подруливайте к ресторану в Люблино, на семь вечера забита стрелка с чеченами. Солнцевская братва нас будет там ждать.

У Лешки заныло в паху.

– Все так серьезно?

– Если мы сегодня с ними не добазаримся, завтра за городом будет настоящая битва. Короче, при встрече все скажу, это не телефонный разговор. Подберите меня, я на Таганке.

Лешка дождался своих друзей и парней и на двух машинах они прибыли в условленное место в Люблино. Фары выключили. Оружие перед самым отъездом распределили на всех. Быстро темнело. Впереди блеснул свет от фар, затем еще и еще. При слабом свете фонарей Лешкины люди увидели, как на небольшой площади остановились четыре машины. Никто не выходил. С обеих сторон ждали, видимо проверяя нервы на выдержку.

Санек закурил, прикрывая огонек сигареты рукой.

– Короче, мы находимся чуть сбоку, в центре стоят еще две наши машины, а братва из солнцевских прикрывают с другого края. Ждем сигнала, как только центральная машина просигналит светом, все по команде рассредотачиваемся, берем чеченов в полукольцо. Друг к другу не жмитесь, вдруг начнется пальба, труднее будет попасть. Проверьте оружие, чтобы в последний момент не переклинило затвор. Все братва, удачи нам. Ждем.

Луч света полоснул по машинам чеченцев – это был сигнал. Сашка первым открыл дверцу машины и рванулся во тьму. Вдруг со стороны раздалось стрекотание автоматных очередей. Санек вскрикнул и, взмахнув руками, упал лицом в снег. Ощущались резкие толчки по корпусу машины, парни догадались, что попали под перекрестный огонь автоматов. Лешка выскочил из машины и оказался в свете прожектора. Раздался голос в мегафон:

– Бросайте оружие, в случае сопротивления все будете уничтожены!

Зяма, возбужденный первыми выстрелами, пальнул несколько раз в сторону чеченцев, он думал, что это они начали стрельбу. В ответ беспорядочно посыпались пули. Лешка поднял руку с пистолетом и наугад выстрелил два раза, как в тот же миг почувствовал резкую боль в руке. Он упал на снег и, перекатываясь, подлез под машину. Кругом творилось невообразимое: сигналили милицейские сирены, слышались крики в мегафон, стрельба, свет от прожекторов – фар шарил по всей площади, выискивая очередную живую мишень для стрелков. Лешка, превозмогая боль в правой руке, переложил пистолет в левую, и стрелял до тех пор, пока не закончились патроны. Вдруг кто-то из парней упал на землю, загородив Лешке весь обзор и, как только луч прожектора скользнул по упавшему телу, Лешка заметил лицо Зямы, его глаза были открыты, но они были уже безжизненные.

Послышались приближающие крики, и кто-то властно приказал:

– Эй ты, под машиной, вытяни руки вперед и вылезай. Дернешься, пристрелю.

Лешка, постанывая, выполз из-под машины и в тот же миг получил удар чем – то тяжелым по затылку. Когда пришел в себя, почувствовал, что руки скованы за спиной наручниками: кругом ходили люди в форме и гражданской одежде. Его подхватили под руки и потащили к подошедшему "воронку". От боли в руке, помутилось сознание.

Он не видел, как эксперты фотографировали мертвые тела, как обмеряли расстояния и обрисовывали на расчищенном от снега асфальте контуры вокруг трупов. Как прибыли дополнительно военные машины, крытые брезентом и всю площадь оцепили вооруженные люди в военной форме. Дверь воронка открылась, и показался парень в белом халате, он осмотрел и ощупал рукав на предплечье Лешки, затем наложил жгут над раной и что-то сказал офицерам.

Лешку под усиленным конвоем направили в больницу. После операции, его разместили в палате, и приставили охрану: один мент находился в палате, другой дежурил в коридоре.

Пришел дознаватель и пытался вытянуть с Алексея первые показания, но он упорно молчал, требуя адвоката. Затем приехала женщина и представилась адвокатом, и тогда Лешка узнал, что все его ребята – пацаны погибли, и его близких друзей: Зямы, Витьки, Сашки – больше нет. Он не мог еще до конца осознать всю тяжесть случившегося и слова адвоката – женщины плохо доходили до его сознания, но, в конце концов, понял, что его, оставшегося в живых, обвиняют по уголовным статьям, а самое главное – подозревают в убийстве двух офицеров МВД, погибших на месте перестрелки.

– Алексей Николаевич,– обратился к нему дознаватель,– Вам нет смысла отпираться и молчать, мы и так все докажем, но ответив правдиво на некоторые вопросы, Вы облегчите свою участь.

– Что ты хочешь узнать?

– Меня интересуют фамилии некоторых лидеров группировок, что Вы о них знаете?

– Начальник, мимо проезжай, наша группа действовала сама по себе и мы никому не подчинялись.

– А лидер Вашей группы "Санек", который имел тесную связь с Отари Квантришвили? Или "Таганская ветка"? Вам знаком лидер измайловской группировки Малевский, Вы ведь тесно взаимодействуете с ними?

– Я не дотягивал по статусу, чтобы общаться с такими людьми.– Лешка решил приуменьшить свою роль в группировке, когда услышал, что Санек погиб. Рядовому члену группы легче перенести обвинения в бандитизме.

– Все, что Вы сообщите, так или иначе, важно для нас.

– Дашь позвонить?

– После того, как ответите на мои вопросы.

– Пустой разговор начальник, я на такие дешевые "мульки" не ведусь.

Дознаватель немного подумал и спросил:

– Кому собрались звонить? Я разрешу, но только близким родственникам.

Лешка знал, что у мамы на новой квартире нет телефона, а вот Галинка сейчас на работе.

– Невесте, я только несколько слов скажу ей.

– Я сейчас договорюсь с врачом, и Вы позвоните из кабинета.

Оставшись наедине со своими мыслями, Лешка почувствовал, как забилось учащенно сердце в груди. На душе было пусто, он отрешенно относился ко всему, не хотелось сопротивляться, как будто кто-то вытянул из него последние силы. Хотелось только услышать родной голос, объяснить. Последние объятия, поцелуи, ее чувственные переживания – все это было так близко. "Неужели это все? Да-да, кажется, я влип капитально. Погибшие пацаны, пистолет, на котором остались мои отпечатки. Вряд ли адвокат поможет. Два мента убиты, валят все на меня. Ну, уж нет! Не докажут... А вдруг?! Я же стрелял... А если я кого – то из них зацепил? Тогда конец. За ментов могут подвести под "вышак". Но я же первый раз попал, как они меня расстреляют? Но ведь убиты менты, а это – власть".

– Борисов, мы Вас сейчас проводим в кабинет, я хочу предупредить и напомнить, что все это проходит под мою ответственность. Я надеюсь на Ваше сотрудничество.

Лешка молча кивнул и, придерживая больную руку на перевязи, пошел за дознавателем и дежурившим ментом, сзади шел еще один, внимательно наблюдая за ним.

– Леша, – он услышал ее голос, как будто она ждала звонка,– ты так рано звонишь. Выспался, родной?

– Галя...– Он заговорил тихо, – я попал в переделку, пацанов постреляли в Люблино, меня арестовали.

– Леша, милый, что же теперь будет?

– Не знаю...

– Может, разберутся и отпустят?

– Нет...

– Нужно срочно нанять адвоката, Лешенька.

– Уже есть.

– Леша, родной, я не знаю, что мне делать... Ты меня слышишь, Леша? Почему ты молчишь?

– Галя, мне теперь все равно...

– Что? Подожди, подожди, о чем ты говоришь? Леша, не падай духом, мы что-нибудь придумаем...

Он перебил ее:

– Прости меня...

Галя услышала короткие гудки и, положив трубку, присела на стул. Вошла мама и изумленно спросила:

– Галка, что с тобой, на тебе лица нет, что случилось?

– Ничего мам, так, с подружкой поссорилась.

Наталья Сергеевна внимательно взглянула в блестевшие от слез глаза дочери и тихо спросила:

– А может, не с подружкой? Ты не хочешь со мной поделиться, в последнее время я тебя не узнаю, ты иногда такая задумчивая... С Алексеем что-то не ладится?

– Мам, его в командировку отправили, – соврала Галя.

– Так вернется, чего же ты расстраиваешься, глупенькая. Глаза вон, на мокром месте.

– Мама, ты прости, я хочу побыть одна.

– Хорошо, не буду тебе мешать. Перебери потом цветы.

"Как ему помочь? Где он сейчас? Леша, Леша, даже не успел сказать, куда тебя увезли. Господи... – Глаза опять наполнились слезами, – я ведь чувствовала, говорила... Леша, милый, как же это так? – Галя опустила голову на руки, ее плечи вздрагивали при каждом, судорожном вздохе. Она не видела, как мать из-за косяка наблюдала за ней и, тяжело вздохнув, пошла за прилавок.

– Итак, Борисов, продолжим наш разговор. Какая роль отводилась Вам в преступной группе?

– Я был рядовым бойцом.

– Не обманывайте, я наслышан о Вас. Вы, что думаете, органам не известны Ваши шаги?

– Коль известны, зачем спрашиваете?

– С кем еще встречался Санек, где в основном происходили встречи?

– Я только охранял его, он не делился со мной своими делами.

– Ты меня идиотом считаешь, Борисов,– сорвался дознаватель, прекращая официальное обращение, – ты лидер своей группы, а Санек был твоим другом.

– Мутную информацию ты получил начальник, я не дорос до лидера, а был обыкновенным бойцом.

– Ты знаешь, что тебя ждет, если ты не будешь с нами сотрудничать?

– Я не знаю, что меня ожидает в этом случае, но если я хоть раз "стукну" на своих, меня точно закопают.

– А кто об этом узнает?

– Моя совесть не дает поступать с людьми подло, так что начальник, замнем для ясности эту тему.

– Ты себя и бандитов-отморозков считаешь людьми?! Вы совсем уже отупели от своих разборок, поборов и грабежей. Кем вы себя возомнили?

– А вы? Мусора беспредельные, вы себя тоже людьми считаете?! Да вы трусливее шакалов, неужели у вас не нашлось других методов для нашего задержания. Вы всех постреляли, а теперь ищете крайнего, чтобы всех собак навешать. Все, начальник, без адвоката больше говорить не буду.

– Вот так ты Борисов отблагодарил меня за звонок к своей невесте.

– Послушай, если бы ты был настоящим человеком, то сделал бы это от чистого сердца и, не напоминая, а так, ты самый обыкновенный мусор, со своими хитрыми и гнилыми "подъездами".

– Да, Борисов, разочаровал ты меня, ну, что ж, я отплачу тебе той же монетой. Ты даже представить себе не можешь, как я могу повлиять на твою дальнейшую судьбу.

Лешка вдруг вспомнил изречение Галинки и вслух сказал:

– Зайцы в прошлом году скромнее были.

– Глупо в твоем положении показывать свою удаль, попомнишь еще меня.

Дознаватель ушел и больше его Лешка никогда не видел. Зато, когда его перевели в "Матросскую тишину", ему пришлось столкнуться с таким оголтелым напором следователей, что возвращаясь в камеру с допроса, он вынужден был признать, что его ждет не менее коварный суд и возможно более суровый приговор, чем он себе представлял.