Текст книги "Ненормальная война"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Майор Войт готов был провалиться сквозь землю. Кто же виноват, если не он, с усмешкой смотрящий на самоуправство подчиненных! Хотя, конечно, могли и солдаты по дороге избить. Ладно, не такая уж важная птица.

– Все, что я говорил, остается в силе, – процедил Вишневский, пригвождая Войта взглядом к полу. – В тюрьме навести порядок, провести дезинфекцию и смену постельных принадлежностей. Все необходимое будет доставлено. Заключенных не бить. Кормить нормально. Обо всех ЧП докладывать незамедлительно. Я прикажу насчет бензина, поднять норму питания и организовать регулярные визиты медиков. Чтобы чисто тут было! Дома будете свинячить! Службу нести круглосуточно! Мертвеца – в пруд, и чтобы не всплыл!

– Вопрос позволите, пан полковник? – подал голос начальник охраны Рысько.

– Да!

– Видимо, поставки заключенных будут продолжаться…

– Вы удивительно догадливы, капитан. Контингент пациентов этого дурдома скоро увеличится. Будут прибывать новые. Скоро наступление, как вы догадываетесь. Линия фронта отодвинется, и наш объект будет находиться в глубоком тылу.

– Понятно, пан полковник. Но пока мы находимся недалеко от линии фронта, к тому же с расширением объекта возрастет количество постов. Караул должен быть увеличен как минимум вдвое. Это не прихоть, пан полковник.

– Я понял вас, капитан. Возможно, вы правы. Будет выделено еще одно отделение солдат и пара надзирателей. Майор, подумайте о ремонте и оборудовании соседних помещений. Через три дня подготовить план и смету. И чтобы ни копейки в карман! Надеюсь, вы понимаете, что за всеми вами будут пристально следить?

– Так точно, пан полковник.

– Мне нужно отдельное помещение для бесед с заключенными и еще одно для допросов с пристрастием. Я даю вам неделю. Чтобы за это время на данной территории все изменилось!

Он глянул на часы. Дела разрывали.

Вчерашним донесением информатора из Захаровска Вишневский пренебречь не мог. Назревала интересная комбинация с участием крупных военачальников ополчения. Информатор работал в их штабе. Должность была небольшая, но кое-какую информацию по крохам он добывал.

Сегодня вечером командующий группировкой собирает своих командиров. Одно из кадровых решений уже предсказуемо. К участникам совещания не подобраться. Там такие меры безопасности, что позавидует американский президент. Да это и не нужно. Важно, что будет после. Надо срочно связаться с Жерехом.

Майор Войт решился заговорить уже на выходе из подвала. Этому подхалиму очень хотелось завоевать расположение руководства.

– Пан полковник, всего на несколько минут. – Он смущался, обильно краснел. – Только по рюмочке замечательного скотча, который я приберег к вашему приезду. За знакомство, так сказать, за дальнейшую плодотворную работу. У меня тут комната по коридору, там прибрано, есть хорошая закуска. Все уже нарезано, накрыто. А потом поедете. Я же не слепой, пан полковник, вижу, что вам сегодня крайне надо. Заодно и пообедаем. Где вас еще накормят? В Байдаке ни одного нормального ресторана не осталось.

Еще один демон-искуситель! Откуда они берутся? Страна голодает, людям нечего жрать и не на что выпить, а у этих буржуинов столы ломятся!

Бунич, имеющий тонкий слух, многозначительно крякнул. Мол, бодун крепчает, господин полковник. Второго шанса не будет. Война войной, а…

Полковник насупился, сдвинул брови, демонстративно посмотрел на часы. Бодун действительно крепчал, особенно после посещения ароматного подвала.

– Хорошо, майор, веди, – неохотно вымолвил Вишневский. – Но учти, меньше я с тебя после этого спрашивать не буду.

Глава 3

Совещание было деловым и лаконичным. Впрочем, командиру инженерного батальона досталось на орехи.

– Почему мост через Буку до сих пор не отремонтирован?

– Как же так, товарищ полковник? Стоит мост, можете сами съездить, убедиться.

Полковник вспылил.

– Съездил, капитан, убедился! Мост действительно великолепный, прекрасно подходит для лошадей, «Жигулей» и самокатных подразделений! А если на танке надо переправиться? Где потом этот танк вылавливать? Вот и приходится всем военным колоннам, идущим в Бакаево или к линии разграничения, давать крюк в пятнадцать километров, а это, между прочим, топливо, нервы и время! Немедленно укрепить мост! Самому не смешно, капитан? Пятнадцать метров пролет, восемь – так называемая река, в которой и клопа-то не утопишь!

Командир инженерного батальона покорно кивал, вытянувшись по стойке «смирно».

– Так точно, товарищ полковник, будет сделано. Рано утром я отправлю технику, и уже вечером эта клятая переправа будет тверже стали! Вы же разрешаете отложить это срочное дело до завтра?

Командиры, присутствующие на совещании, украдкой посмеивались. Мол, отложим до завтра и никогда не сделаем. Да и стоит ли вообще трогать этот клятый мост? Мы всегда забываем про нетленную русскую классику: все было хорошо, пока не захотели сделать лучше.

– Трудно с вами, товарищи офицеры, – со вздохом подытожил полковник, встал из-за стола и подошел к карте, успешно прикрывающей дыру в стене.

В феврале на крыше заводоуправления разорвался реактивный снаряд. Жахнуло так, что стены трещали даже в подвале.

Полковник несколько минут всматривался в наклеенные стрелки и линии, символизирующие рубежи. Он подавил в себе желание отодвинуть линию фронта подальше за Олдынь, вернулся к столу и посмотрел на часы. Перевалило за десять. На улице уже стемнело.

В совещательной комнате собрались командиры частей и подразделений, начальники штабов. Доклады всех присутствующих Виктор Владимирович уже выслушал, сверил с информацией, имевшейся в голове.

Положение в прифронтовой полосе складывалось не очень утешительное. Конечно, группировка была готова встретить врага. Но границу контролировали лишь мобильные отряды. Основные силы были рассредоточены по городам и поселкам. Так пришлось поступить в связи с формально действующим перемирием.

Техника и укрепрайоны были готовы. Время, необходимое для развертывания частей на боевых позициях, составляло чуть больше часа.

Виктор Владимирович поднял глаза, ввалившиеся в череп. Он выглядел неважно: мятый, заметно постаревший, невыспавшийся. Времени на отдых хронически не хватало. Безделье на пенсии, о котором он мечтал все последние годы службы, принимало весьма странные формы.

«Ничего, на войне отоспимся, – любил пошучивать полковник. – Это только на учениях тяжело, в бою – элементарно просто».

– Товарищ полковник, разведчики докладывают, что в районе закрытой Шемякинской пристани противник установил батарею полковых минометов, – проговорил начальник артиллерии майор Покотило. – Они оттуда могут достать до наших складов в Шутово. Пока молчат, но если начнется, ударят в первую очередь.

– И что ты предлагаешь? – осведомился полковник. – Уговорить их не делать это? Так подвезите пару БМ-21, пусть поездят по прибрежным дорогам туда-сюда. Уберите склады к чертовой матери, оттащите материальные ценности в тыл! Если противник пойдет через Олдынь, он все равно разовьет временный успех, поскольку ту местность мы не укрепляли.

– Есть, товарищ полковник, – обескураженно пробормотал начальник артиллерии. – Пару «Градов» мы добудем, можем спровоцировать противника на контрбатарейную дуэль, но вот насчет расформирования складского комплекса… – Он выдержал тактичную паузу.

– Ладно, я понял, – раздраженно отмахнулся Суслов. – Ты мне еще пошути про начальника транспортного цеха. Автобат я озадачу, пусть думают. Почему, товарищи офицеры, я должен с вами возиться, как отец-одиночка? – Командующий хмуро оглядел присутствующих. – Надеюсь, все понимают сложность текущего момента? Противник, воспользовавшись перемирием, сконцентрировал на наших границах значительные силы…

– Прошу прощения, что перебиваю, товарищ полковник, – встрял начальник штаба подполковник Меженцев. – Но где эти силы собираются переправляться через Олдынь? Подходящий мост всего один – за селом Штыри, но наша артиллерия пристреляна и уничтожит его быстро. Вброд? Но существуют только несколько подходящих мест, где техника не утонет и не уплывет. Эти участки мы мониторим и накроем залповым огнем в течение минуты.

– Хохлы готовы примириться с огромными потерями, лишь бы прорваться на нашу сторону и выйти на оперативный простор, – проговорил полковник. – Они будут использовать все, что имеют: инженерную технику, понтоны, экскаваторы с бульдозерами. Уже сейчас укропы каждую ночь проводят разведку, выискивают места, где можно без лишних потерь переправить технику. Возможно, противник планирует отвлекающие маневры.

– Диверсионные группы противника действительно проявляют активность. Но в ближайшие две недели наступления не будет точно, – сказал начальник разведки майор Артур Бакатин. – Вчера одну такую группу мы накрыли недалеко от Стерегущего. Сидели на хуторе, ждали у моря погоды. Местные успели сообщить. Укропам нужен был язык, желательно из офицеров. Они планировали напасть на патруль. Парочку мы уничтожили, двоих взяли. Задача у них была не бог весть – добыть сведения о переброске нашей артиллерии в район Стерегущего. Это разведчики из мотопехотной бригады полковника Пащенко. Во время допроса выяснилось, что одновременно с ними готовилась к заброске в наш тыл группа спецназа СБУ в составе четырех человек. Парни серьезные, подготовленные, молчаливые. Подчиняются напрямую своим кураторам, на военных смотрят свысока. С ними общался некий полковник СБУ. Его фамилию наш пленный не знал. Судя по срокам, эта группа уже в нашем тылу. Какое у нее задание – неизвестно. Наши люди решают эту проблему, агентура озадачена, но пока не было никаких ниточек. Возможно, группа ушла на дно. Мы усиливаем посты на ответственных объектах, принимаем меры.

– Хорошо, что сказал, – сварливо буркнул Суслов. – Только этих гаденышей нам и не хватало. Берегите свои головы. Если вам они не нужны, то мне еще могут пригодиться. Ладно. – Полковник встал и начал мерить шагами просторное помещение. – Вам не кажется, товарищи офицеры, что ситуация чем-то напоминает сорок первый год? Вражеские орды у ворот, ждут наших телодвижений, чтобы использовать их в свою пользу. Не будет провокаций – устроят сами. Мы не хотим этой войны, сыты ею, не нападем первыми и не будем провоцировать врага. Все меня поняли? Наказывать любого, кто без причины откроет огонь по левому берегу Олдыни. Мы не бряцаем оружием и чтим, как «Отче наш», минские договоренности. Возможно, кому-то мое изречение покажется странным, но я убежден: главное в войне – не победа, а неучастие в ней. Лучше договариваться с врагами, чем лежать с ними в одной могиле. Эта земля уже натерпелась. Имеются возражения?

Собравшиеся помалкивали. У полковника Суслова имелась не очень хорошая черта. Он временами сваливался в пафос.

Воевать не хотел никто. Даже те, кто прошел сквозь горячие точки и считал войну своей профессией. Можно было и не напоминать.

– Теперь последний вопрос нашей повестки, – объявил Суслов и испытующе уставился на подтянутого, аккуратного офицера, носящего очки в черной оправе.

Тот почувствовал внимание, как-то подобрался.

– К сожалению, всем вам известный командир бригады Кургин Владислав Юрьевич выбыл из строя всерьез и надолго. У него инфаркт. Полковник лежит в ростовском госпитале. Вряд ли он вернется в строй. Пожелаем ему скорейшего выздоровления. Обязанности командира бригады временно исполнял начальник штаба майор Ухо. Сегодня я принял решение назначить на эту должность командира первого батальона той же самой бригады майора Борисова Александра Сергеевича. Все вы хорошо знаете его. Грамотный интеллигентный офицер, потомственный военный, отлично зарекомендовал себя в боях.

Офицер в очках поднялся. Возможно, известие о назначении не стало для него полным сюрпризом, но он заметно волновался.

– Принимайте бригаду, Александр Сергеевич. Думаю, вам не потребуется долго вникать в дела. Вы и так в ней служите.

– Есть, товарищ полковник! – отозвался майор. – Не подведу.

– Я знаю. – Суслов сухо кивнул. – Сейчас же направляйтесь в штаб бригады, принимайте дела. Я туда позвоню. Думаю, не страшно, если не поспите ночку. Теперь в вашем подчинении две тысячи бойцов. Про ответственность напоминать не буду. Бумаги с предложением присвоить вам очередное воинское звание «подполковник» завтра же уйдут в Донецк. А то негоже майору командовать бригадой. Все, товарищи. – Суслов напоследок обвел глазами присутствующих. – Совещание окончено, можете расходиться.

На пустыре позади заводоуправления царила суета. Водители заводили двигатели. Рассаживалась по машинам охрана. Джипы, «Нивы», бронированная техника покидали охраняемую зону, уходили в ночь.

У Борисова был скромный «УАЗ» и три охранника, включая водителя. Машина сопровождения отсутствовала. Новоявленный комбриг докуривал сигаретку, глядя, как водитель с вихрастым затылком колдует под капотом.

– Ну и что там, Онищенко? – спросил Борисов и затоптал окурок.

– Да бес ее знает, товарищ майор, – расстроенно пробурчал шофер. – Не заводится. Сейчас еще пошаманю, кажется, знаю, в чем тут дело.

– Поехали, потом заведешь, – пошутил комбриг.

Водитель еще чуть-чуть повозился под капотом, потом захлопнул его, протер руки ветошью и побежал на свое место.

Двигатель пару раз кашлянул и заработал бесперебойно.

– Знает, зараза, что со мной шутки плохи! – жизнерадостно возвестил Онищенко. – Милости просим, товарищ майор, карета готова!

Подошел, пыхтя сигаретой, полковник Суслов, махнул напрягшейся охране, мол, расслабьтесь, все свои, встал рядом с Борисовым.

– Негоже, Александр Сергеевич, командиру бригады ездить на таком металлоломе.

– Так я же не знал, Виктор Владимирович, что вы уже сегодня меня назначите, – отшутился Борисов. – А то приехал бы на белом кабриолете.

– С девочками, – поддержал шутку командующий. – Ладно, сам разберешься, на чем тебе ездить и какую охрану брать. Но сопровождение должно быть обязательно. Не нравится мне эта история про диверсантов из СБУ, мутная она какая-то. Такую публику забрасывают в тыл для выполнения особо важных заданий, отдающих политикой. Ну, давай, служи, будущий подполковник! – Командующий выбросил окурок и протянул руку. – Знаю, ты лучший.

– Спасибо, товарищ полковник. Мне просто везло, – с улыбкой сказал майор.

– Всем бы так везло. Помнишь, что я говорил, майор? Война неизбежна, но выводить войска на позиции мы сейчас не можем. Это чревато воплями с Запада и усилением санкций. Задача твоей бригады – в нужный час развернуться всеми силами на рубеже Марусино – Корчма и закрепиться там. Этот сценарий мы отрабатывали многократно. Чем меньше времени на это потребуется, тем лучше. Поэтому техника всегда должна быть наготове, исправна, заправлена – танки, САУ, тягачи, грузовики для перевозки личного состава. Всегда, в любое время суток. Завтра, через неделю, через месяц. И постоянный мониторинг линии соприкосновения!

– Ясно, товарищ полковник.

– Все, езжай с богом, тебе еще восемнадцать верст пылить до Букаево. В штабе ждут со всеми воинскими почестями. Будь осторожен в дороге. Как приедешь, позвони.

– Вы прямо мама родная, товарищ полковник, – пошутил Борисов. – Та тоже постоянно твердила: «Как доедешь домой, обязательно позвони».

– Кстати, как она?

– Все в порядке, товарищ полковник. На пенсию не спешит, работает в библиотеке. Живет с моими в Мурманске. Вы уже спрашивали две недели назад.

– Серьезно? – Полковник смутился, но быстро сделал вид чрезвычайно занятого человека. – Ладно, майор, удачи. Не буду тебя задерживать. Поздравляю с назначением. Вернее, сочувствую. Геморрой ты себе нажил отменный. – Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал к заднему крыльцу.

Майор посмотрел на светящийся циферблат и запрыгнул в машину.

Поздний вечер плавно перетекал в ночь. Ущербная луна светила как далекий фонарь. Мелководная, петляющая змейкой речка Бука поблескивала, журчала на перекатах. В лунном свете проступали очертания глинистого обрыва, утлый мостик с покосившимися сваями.

В дневное время автомобилисты пользовались дорогой, проходящей через него. Это был единственный короткий путь из Захаровска в Букаево. Но с наступлением темноты движение затихало. Боевые действия фактически не велись, но люди ночью старались не покидать свои жилища. Они боялись грабителей, озверевших голодных бродяг, прочих лихих людей.

За последние пятнадцать минут здесь проехала только одна легковая машина. Она продребезжала по накату и утонула в густой траве.

Поблизости не было ни одного села. Расстояние до Букаево от моста равнялось пяти верстам, до Захаровска в обратную сторону – тринадцати.

Ветерок стих. В округе настала тишина, нарушаемая лишь журчанием воды и стрекотом кузнечиков.

В траве что-то шевельнулось. Какой-то человек встал, побежал, споткнулся и сдавленно выругался.

– Якуба, ты что, ослеп? – прошипел кто-то из травы.

– Да задел что-то, командир.

– Ты на меня наступил, придурок!

Виновник всей этой беды глухо хохотнул, примостился рядом.

Отсюда до моста было метров двадцать.

На обратной стороне дороги находились еще двое. Оба в таких же маскировочных халатах, с измазанными углем лицами.

Предстоящая операция не требовала длительных приготовлений. Смысл ее заключался лишь в том, чтобы появиться в нужном месте в нужное время.

Группа лейтенанта Жереха, подчиняющаяся полковнику Вишневскому, двое суток отсиживалась в лесном массиве, дожидаясь приказа. Сигнал поступил сорок минут назад – выдвинуться к мосту и ждать. Группа передвигалась на невзрачном джипе с форсированным движком и битым кузовом. В тыл врага она, понятное дело, переправлялась пешком. Джип дожидался на хуторе Змеином, в сарае у верного человека.

В состав группы входили четыре подготовленных спецназовца: сам лейтенант Жерех, тридцатипятилетний основательный мужчина с выбритым черепом, старшина Григорий Бескровный, сержанты Семен Грабчак и Виктор Якуба. Эти люди были опытными профессионалами, много лет служили в разных силовых подразделениях. В прошлом году вся компания пришла в СБУ и стала слаженным подразделением, способным решать весьма специфические задачи.

Они получали хорошую зарплату, а полковник Вишневский еще и доплачивал им из какого-то загадочного благотворительного фонда. Сумма, в несколько раз превышающая оклад, служила гарантом лояльности этих людей. Но они работали бы и даром.

Все четверо были родом из центральных областей, но признавали только крайне правые идеи, хотя в работе свои политические предпочтения старались не выпячивать. Это были призраки, способные возникать из ниоткуда и пропадать в никуда, люди без моральных устоев.

У лейтенанта Жереха сработала рация. Он перекатился на спину, включил прием.

– Едут, – скупо сообщил информатор. – Сопровождения нет. Один «УАЗ». Помимо объекта в машине три солдата. Время прибытия – от восьми до десяти минут.

– Лейтенант, разберем накат моста? – предложил Якуба, лежащий рядом. – На всякий случай. Снимем пару бревен, и они уже не проедут. Я проверил, вытащить можно.

– Не стоит, – подумав, проговорил Жерех. – Может появиться посторонняя машина. Мы же не собираемся коллекционировать тут трупы. Да и поздно. Эй, хлопцы! – Он повернул голову, обращаясь к подчиненным, залегшим на другой стороне дороги. – Чего притихли? А ну-ка не спать!

– Становимся ближе к природе, лейтенант, – отозвался Грабчак.

– Звереете, что ли? – с усмешкой спросил Якуба.

Они замолчали. По проселочной дороге со стороны Захаровска приближалась машина. Свет фар плясал по колосьям мятлика, вырывал из мрака неровности дороги.

Диверсанты подобрались, застыли. Все, что нужно, уже лежало под рукой.

– Пропускаем! – бросил Жерех.

Бойцы не комментировали приказ. Командиру виднее. Наблюдатель не мог ошибиться, если сказал «от восьми до десяти минут», значит, так и будет. Позже – вполне возможно. Машину могут остановить, она иногда ломается. А раньше – исключено. Да и контуры этого средства передвижения оказались иными.

Выдержка у бойцов была отменная. Они отползли от дороги. Мимо проехал микроавтобус, притормозил перед накатом. Потом водитель поддал газу, и машина начала взбираться по прыгающим бревнам. Через минуту она растворилась в густой темени левого берега.

«Накладочка бы не вышла, – подумал лейтенант. – На эффективность выполнения задания это не повлияет, но зачем лишний шум? Тишина – лучший друг диверсанта».

Снова воцарилось безмолвие. С момента доклада информатора прошло семь минут. Было тихо и темно. Перистые облачка плыли перед луной, и Жереху казалось, что она подмигивает ему.

– Лейтенант, а если они проскочат? – засомневался Якуба. – Мало ли что, врежут по газам!..

– Не проскочат, – отрезал Жерех. – Им перед мостом в любом случае надо скорость сбросить, иначе побьются. Ждем, хлопцы, скоро появятся.

Опушку далекого леса озарили проблески света. Приближался очередной транспорт.

Майор Борисов на несколько минут закрыл глаза. Они проехали треть пути, от постоянной болтанки его клонило в сон.

Вихрастый Онищенко несколько раз переключался на нейтралку, дергал заслонку, бормотал под нос:

– Только не сломайся, зараза! А уж приедем, я тебя до ума доведу или выброшу к той самой матери. Нам теперь с товарищем майором по статусу новая машина полагается, большая, бронированная и чтобы не ломалась как баба. Правильно я мыслю, товарищ майор?

Этот простецкий рабоче-крестьянский парень мыслил правильно.

«Статус изменился, жизнь усложнилась, но раз уж взялся за этот гуж, то тяни. Тебя и раньше не любили украинские военачальники, боялись встречаться в открытом бою с лихими молодцами из твоего батальона. А сейчас они и вовсе впадут в истерику – Майор улыбнулся. – Ладно, не злорадствуй раньше времени при посторонних. Хотя какие они посторонние?»

Он открыл глаза. Онищенко со свистом вертел баранку, давил на педали газа и тормоза. Дорога отнюдь не расстилалась гладким полотном.

Рядом с водителем сидел рослый ополченец Пастухов, зажав автомат с подствольником между ног. Он как сыч вертел головой.

Борисов покосился направо. Мускулистый Бусман тоже не спал, смотрел в окно, иногда оглядывался, глядел в ночную пелену.

«Через пятнадцать-двадцать минут приедем», – подумал Борисов, доставая сигарету из портсигара.

План действий на завтра он уже выстроил в голове. Сперва «знакомство» с командирами частей, с которыми он уже целый год воевал в одной упряжке, потом постановка задач, обязательный осмотр автопарка и инвентаризация всего вооружения. Но это завтра. Сегодня надо отдохнуть, набраться сил.

Майор закурил, выпустил дым в открытое окно.

Лес оборвался, дорога выскочила на опушку. Такое ощущение, что небо сделалось ближе, звезды опустились. С трех сторон простиралось поле, заросшее луговыми травами.

Дорогу Борисов знал наизусть. Где-то впереди петляла речка Бука. За ней грунтовка сворачивала направо, устремлялась к дальнему осиннику.

Мысли майора прыгали с пятого на десятое. Полковник Суслов явно смутился, когда упомянул маму Борисова. Мог бы и не смущаться – сам начал. Странная штука жизнь. Она сводит и разлучает людей, а потом ты поражаешься пресловутой тесноте мира.

Отец Борисова командовал силами быстрого реагирования Северного флота. Под его началом была бригада морской пехоты. На пенсию Сергей Александрович вышел в звании капитана первого ранга. К сожалению, жизнь на покое не затянулась. Отец скончался в возрасте шестидесяти трех лет.

Виктор Владимирович Суслов не был его другом, они даже знакомы не были, но на похороны он приехал, поскольку знал мать Борисова. Суслов стоял перед могилой на промозглом ветру и отрешенно смотрел в пространство, потом пробыл вечер с мамой и уехал.

На вопрос, кто такой, мама, немного смутившись, ответила, что просто друг, хороший знакомый из далекой-далекой юности. Читать по лицам Борисов умел, ничего не стал спрашивать. Если и было что-то у них, то наверняка до свадьбы с его отцом. О другом даже думать не хотелось.

Все же он машинально глянул в зеркало. Нет, вроде не похож на этого мужика. Потом злился, пришла же в голову такая дичь!

Прошла какая-то пара лет, и он встретился с товарищем полковником, да не где-нибудь, а в штабе соединения, куда прибыл на совещание. Суслов сразу его узнал, обрадовался, смутился. Как Мюллер Штирлица, попросил остаться, начал расспрашивать. Про мать, конечно, в первую очередь.

Молодого майора так и подмывало съязвить. Мол, слушаю ваши вопросы на мои ответы, товарищ полковник.

«Только матери не говори, что со мной встретился, – настойчиво просил тогда Виктор Владимирович. – Не надо, чтобы она еще больше волновалась».

Похоже, эти двое после смерти отца снова начали общение, во всяком случае, переписку.

«А как я могу ей сказать, что с вами здесь встретился, товарищ полковник? – удивился Борисов. – Согласно версии, предназначенной для мамы, я нахожусь на Дальнем Востоке, обучаю новобранцев и каждый день встречаю мирные восходы. Я могу с вами увидеться только в Находке».

– Приближаемся к мосту через Буку, товарищ майор, – проинформировал Онищенко. – На нем потрясет немного.

– Можно подумать, до этого не трясло, – заявил Пастухов. – Ты уж не несись по мосту как угорелый. «УАЗ» и так на ладан дышит.

«Мостик действительно не ахти, – подумал Борисов. – Прав Виктор Владимирович, надо укреплять конструкции. Скоро по нему не только военная техника, но и легковушка не проедет».

– Эх, молока напился. Добрая бабуля в Захаровске угостила, – проговорил Бусман и начал беспокойно ерзать. – Понимаю, что не положено, товарищ майор, но, может, не в службу, а в дружбу, остановимся на чуток? Я сбегаю на обочину.

– Эх, Бусман! – проворчал Онищенко. – Вечно ты со своим молочком!.. Пятнадцать минут езды осталось. Что будем делать с этим недержанием, товарищ майор?

– Мост переедем, там остановимся, – пробормотал Борисов. – Я бы тоже, честно говоря, прогулялся по обочине.

Приближался мост. Мелькали в свете фар покосившиеся перила, догнивающие бревна наката, похожие на старинную стиральную доску. Косматая трава окаймляла дорогу.

Охранники подобрались, вытянули шеи и все же проглядели! Что-то выкатилось на дорогу. Сработала светошумовая граната! Закричали люди, сидящие в салоне. Вторая граната взорвалась с задержкой в пару секунд.

Ослепленный Онищенко машинально врезал по газам, но справиться с управлением уже не мог. Машину повело на обочину, она сменила курс, завязла в канаве.

Ошеломленный Борисов схватился за кобуру. Пальцы срывались, не могли отыскать застежку. Что-то орал Бусман, сидящий рядом. Но майор ничего не слышал. В ушах у него надрывались колокола, перед глазами носились концентрические круги.

Машина накренилась, но не упала. Что-то выросло из травы и стало приближаться к «УАЗу».

Диверсанты работали спокойно. Эффект от взорвавшихся гранат был достигнут. Дезориентированные ополченцы не могли оказать организованного сопротивления.

Из накренившейся машины вывалился взъерошенный шофер с блуждающим взором, бросился обратно, стал выдергивать АКС, застрявший между сиденьем и коробкой передач. Он рухнул на колено, передернул затвор.

Прибор ночного видения отлично выделял его на фоне наклонившегося «УАЗа». Пистолеты диверсантов были оснащены не только глушителями, но и устройствами лазерного наведения.

Жерех не без удовольствия оттянул спусковой крючок, когда на лбу водителя заплясал огонек. Парень с пробитым черепом повалился под колеса своей машины.

Рослый ополченец спрыгнул с подножки. Он плохо соображал, но на автопилоте поднял ствол автомата и был готов открыть огонь.

Грабчак и Якуба выстрелили одновременно. Две пули попали в бронежилет Пастухова. За ними полетела третья и угодила ему в шею. Он схватился за нее, как будто оса ужалила, выронил автомат. Ранение было не смертельным. Пуля лишь вырвала кожу, не задела ни трахею, ни позвонки. Но уже подкрался Бескровный, набросился на раненого, повалил, принялся наносить удары ножом.

Крепыш Бусман ногой высадил дверь, вцепился в камуфляж офицера, сидящего рядом, поволок его за собой из машины. Этот парень до последнего выполнял свой долг.

Офицер от удара плечом о стойку выронил пистолет, извлеченный из кобуры, пытался отстегнуть от пояса рацию. Два тела вывалились в траву. Раздался резкий звук ломающейся кости. Офицер закричал от боли. Очень уж неловко он покинул машину. Телохранитель схватил его за шиворот, поволок в бурьян.

– Потерпите, товарищ майор, еще немного, – прохрипел он.

Бусман увидел надвигающиеся силуэты, бросил Борисова, скинул с плеча автомат.

Но подстрелить одинокую мишень диверсантам было несложно. Прозвучал сухой щелчок, и мертвое тело покатилось в борозду.

Над майором склонились трое. Его лицо быстро превращалось в бескровную маску. Пот заливал глаза. Очки каким-то чудом держались на носу, но стекла покрылись трещинами. Он тяжело дышал, сжимал зубы, чтобы не разораться от боли.

Диверсанты задумчиво смотрели на изувеченную конечность. Надо же так постараться! Видно, ногу зажало в машине, а охранник, мир его праху, с силой выдергивал офицера. Да, не по плану.

Голень была перебита, огрызок кости прорвал штанину, торчал наружу. Вся земля вокруг раненого была залита кровью. Глаза его затягивала поволока, он потерял сознание. Но это был именно тот офицер, на которого охотилась группа. Ошибка исключалась.

– Обзавелись геморроем на свою голову, – недовольно проворчал Грабчак. – В натуре, чтобы жизнь медом не казалась.

– Теперь до леса его тащить! – заявил Якуба. – Еще и подохнуть может, зараза.

– Не подохнет, – успокоил его Жерех. – Если кровь вовремя остановим. Подумаешь, ножку сломал. Живо, хлопцы, жгут, анальгетик, перевязать, чтобы через пять минут как огурчик был.

Бойцы ворчали, но слушались. Мертвый майор Борисов означал бы полный провал задания.

Под колесами накренившегося «УАЗа» еще не утихла возня. Жерех оставил подчиненных нянькаться с пострадавшим, сам вразвалку отправился к дороге. Рослый охранник оказался живучим. Он обливался кровью, слабел от полученных ранений, но ни в какую не хотел умирать.

– Бескровный, ты чем там занимаешься? – недовольно спросил Жерех, подходя поближе.

– Механической асфиксией, лейтенант. – Диверсанту наконец-то удалось сдавить ополченцу горло.

У несчастного хлынула изо рта пена, смешанная с кровью. Он дернулся еще пару раз и затих.

– Живучий был, гад, – задыхаясь, пробормотал Бескровный, поднялся на колени и начал кашлять. – Крепкий бычара. Я его ножом, а он хоть бы хрен. Все нормально, командир, вы закончили?

Но без накладок не обошлось. Раздался автомобильный гул, отблески света заплясали по полю. К мосту приближалась машина.

Хладнокровие не изменило диверсантам. Двое как ни в чем не бывало продолжали перевязывать Борисова. Жерех с Бескровным отступили в поле, присели. Судя по звучанию двигателя, приближался заслуженный ветеран советского автомобилестроения. На востоке Украины такого транспорта еще вдоволь.