Текст книги "Солдаты необьявленной войны"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 4

«Ми-8», сделав облет военного городка около поселка Дивный, завис над плацем отдельного ремонтно-восстановительного батальона. Спустя секунды его шасси мягко коснулись асфальта.

Первым борт покинул Кудреев.

Его встречал начальник штаба отряда подполковник Щукин, чуть поодаль выстроился весь остававшийся на базе личный состав подразделения спецназа.

Заместитель Кудреева попытался официально доложиться командиру, но тот остановил начальника штаба:

– Отставить, Виктор Сергеевич! Как у нас тут дела?

– А как они здесь могут быть? Все ждали вашего возвращения. Как у вас прошла акция?

– Нормально. «Чехов» придавили, главаря банды взяли с собой. Все нормально, Витя.

Кудреев подозвал к себе одного из прапорщиков, передал ему свое оружие, радиостанцию и прибор ночного видения. Обернулся.

По трапу на плац начали выходить бойцы Сутенеева и Федоренко во главе со своими командирами. Личный состав отряда окружил их. Поднялся радостный гомон, смех. Все были рады благополучному возвращению групп с боевого задания. Вытащили из чрева «вертушки» и Бекаса.

Командир отряда приказал начальнику штаба:

– Закрой, Витя, его в подвал.

Щукин, вызвав к себе двух младших офицеров третьей группы, распорядился провести пленного главаря банды в казарму, где под канцелярией была специально подготовлена бетонная глухая камера, где и закрыть Малаева.

Кудреев же отдал команду Сутенееву и Федоренко разоружить группы и организовать горячий обед, после чего всем принимавшим участие в акции предоставить отдых с помывкой в бане!

Сам командир отряда протер платком лицо, стирая с него маскирующую краску. К нему вернулся Щукин. Кудреев предложил:

– Ну что, начальник штаба, пройдем в секретку, доложим Бригадиру о выполнении задачи?

– Как скажешь, Андрей Павлович!

К командиру спецназа обратился командир экипажа десантного вертолета:

– А нам что делать, товарищ подполковник?

– Жди пока, майор. Сейчас свяжусь с Центром, уточню обстановку. Затем сообщу, что делать вам.

Кудреев повернулся к Щукину:

– Идем, Виктор Сергеевич, в штаб.

Офицеры направились к управлению отдельного ремонтно-восстановительного батальона. Командир отряда по ходу спросил:

– Командир рембата еще не вернулся из учебного центра?

– Здесь он. Как вы улетели, он и прибыл. Про тебя спрашивал.

– Добро.

– У нас сюрприз для тебя!

Подполковник взглянул на начальника штаба:

– Ты это о секретчике новом?

– О нем, Андрей Павлович.

– Какой же это сюрприз? Я прекрасно знал о скором его прибытии. Или ты забыл, что об этом предупреждал в шифровке Бригадир?

– И все же для тебя это будет сюрприз. Приятный, надеюсь, сюрприз.

– В чем дело, Витя?

Щукин улыбнулся:

– Скоро сам все поймешь.

Они зашли в штаб, прошли к секретке отряда.

Встретил офицеров прапорщик Ермолаев.

– Товарищ подполковник, за время вашего отсутствия принял штатного начальника секретной части. Согласно приказу начальника штаба приступил к передаче должности.

– Ну, давай, Юра, показывай нам нового члена нашей сплоченной, боевой команды.

Прапорщик отошел в сторону, пропуская командира:

– Проходите, товарищ подполковник, знакомьтесь.

Перед командиром отряда спецназа поднялась облаченная в военную форму стройная миловидная женщина.

Вот уж этого точно не ожидал Кудреев. Секретчик специального отряда – женщина?! И было в ее внешности что-то знакомое, но что – он сразу определить не смог.

Между тем она представилась:

– Товарищ подполковник, прапорщик Воронцова Ольга Дмитриевна, представляюсь по случаю назначения меня на должность начальника секретной части отряда.

Догадка мелькнула в голове командира спецназа, он спросил:

– Извините, прапорщик, но ваша фамилия... она имеет какое-то отношение к подполковнику Воронцову?

Женщина улыбнулась:

– Так точно! Самое прямое. Я родная сестра командира рембата.

– Вот оно что! А я смотрю, будто черты вашего лица мне знакомы. Очень приятно.

Боевой подполковник вдруг совершенно беспричинно почувствовал себя неловко. Ну, сестра его хорошего товарища, ну, новый его подчиненный, ну, в конце концов, просто красивая женщина и... что? Да ее даже очень красивой назвать было нельзя. Миловидная, привлекательная, стройная женщина... мало ли таких встречалось Кудрееву? И никогда раньше он не обращал на подобных дам особого внимания, трепета уж не испытывал точно. Что же произошло сейчас? Что так подействовало на Кудреева? Было в ней что-то особенное, скрытое, волнующее. Подполковник сумел взять себя в руки, повторив:

– Очень приятно, Ольга Дмитриевна. Как у нас идут на новом месте дела?

– По плану.

– Это хорошо. Вы с шифровальной техникой уже освоились?

– Странный вопрос, товарищ подполковник. Я на ней при подготовке довольно долго стажировалась.

– Значит, сообщение в Центр передать сможете?

– Конечно.

Воронцова подготовила аппаратуру.

– Передавайте:

«Совершенно секретно!

Утес – Бригадиру.

Поставленная задача в отношении отряда Бекаса выполнена. Малаев захвачен, находится у меня. Среди личного состава сводной группы, привлеченной к боевой акции, потерь нет. Уточните задачу экипажу вертолета.

Утес».

Тут же пришел ответ из Центра:

«Совершенно секретно!

По ознакомлении уничтожить!

Бригадир – Утесу.

Поздравляю! Касаемо Бекаса, в 19.00 к вам прибудет спецконвой из штаба мотострелковой дивизии. Пароль для идентификации – «Саяны». Передать Малаева конвою и отправить из части вашим вертолетом.

Бригадир».

Прочитав сообщение генерала Тарасова, подполковник протянул текст шифрограммы начальнику секретной части:

– Уничтожьте документ.

– Есть!

– И несколько вопросов, если можно.

– Да?

– Извините... вы замужем? Я просто физически не мог еще ознакомиться с вашим личным делом...

Воронцова ответила кратко:

– Нет, товарищ подполковник, я не замужем.

– Тогда второй вопрос, который объяснит, почему я задал первый. Вы намерены остановиться у брата или мне позаботиться о вашем обустройстве отдельно?

Прапорщик вновь улыбнулась:

– Думаю, пока поживу у Димы. А дальше? Не знаю.

– Понятно. Прошу, если вам понадобится отдельное жилье, тут же сообщить об этом мне.

– Непременно сообщу, Андрей Павлович.

Командир спецназа вышел из секретки.

В коридоре глубоко вздохнул.

Черт! Да что это с ним? Неужели так подействовала встреча с этой женщиной? Или начался отходняк от напряжения, сопровождавшего его на боевом выходе? На душе у подполковника было тепло и радостно. Вспомнив, что его товарищ, командир рембата, на базе которого был дислоцирован отряд специального назначения и с которым он как-то сразу сошелся по прибытии сюда, вернулся из командировки, Кудреев решил встретиться с ним. Он прошел в комнату дежурного по батальону.

Старший лейтенант при виде командира отряда спецназа вскочил из-за пульта, вытянувшись в струну и представившись:

– Товарищ подполковник, дежурный по части старший лейтенант Свиридов!

Кудреев спросил:

– Где твой командир?

– Был в парке, товарищ подполковник! Уточнить его местонахождение?

– Давай.

Из-за спины командира спецназа раздался знакомый хрипловатый голос:

– Ничего не надо уточнять. Здесь я, Андрей.

Кудреев обернулся и увидел командира рембата подполковника Воронцова Дмитрия Дмитриевича.

Тот протянул руку:

– Здорово, что ли, спецназ?

– Привет, дружище!

– С возвращением?

– Да вроде так.

Воронцов обратился к дежурному офицеру:

– А ну, Коля, держи деньги и мухой в военторг! Возьми коньяку да лимонов и ко мне в кабинет!

Офицеры вышли из дежурки, прошли в дальний конец коридора, где находился кабинет командира ОРВБ. Но уединиться им не удалось. В приемной Воронцова ждал его заместитель по воспитательной работе майор Кравцов. Он сухо поздоровался с командиром спецназа, обратившись к своему непосредственному начальнику:

– Дмитрий Дмитриевич, вы не могли бы уделить мне несколько минут?

– А что, Александр Федорович, это так срочно?

– Так точно!

Воронцов раскрыл перед Кудреевым дверь своего кабинета:

– Проходи, Андрей, и подожди немного, хорошо? Я скоро освобожусь. Придет дежурный, прими у него «боезапас».

Командир рембата с заместителем вышли в коридор штаба, Кудреев же прошел в кабинет. Вскоре в дверь постучали.

– Да?

– Разрешите?

В помещение вошел запыхавшийся старший лейтенант:

– Вот, товарищ подполковник, принес то, что командир приказывал. Еле успел, там продукты завезли, хотели уже закрывать магазин.

Кудреев достал бутылку «Арарата», несколько цитрусовых, вытащил из чехла пояса еще не смененного полевого обмундирования острый нож, прямо на бумаге пакета мелко порезал один лимон.

В ожидании товарища подошел к окну, закурив.

Мысли его вновь вернулись к Воронцовой. Она не замужем, хотя ей около тридцати лет. Разведена? Может быть. Как оказалась в спецслужбе? Ранее была связана с ней? Но почему об этом не знал он, Кудреев? И генерал, говоря о новом начальнике секретной части, даже словом не обмолвился о том, кого именно присылает в боевой отряд. Потом...

Мысли командира отряда прервал вошедший в кабинет Воронцов. И по его виду Кудреев понял, что состоявшийся разговор с заместителем испортил настроение командиру рембата. Он спросил:

– Что случилось, Дима?

– Да так, внутренние проблемы.

– И все же?

– Тебе так интересны тыловые дрязги?

– Мне интересно: с чего это у товарища вдруг, и в худшую сторону, изменилось настроение?

– Давай лучше выпьем.

– Давай, но потом ты все же ответишь на мой вопрос, лады?

– Как угодно.

Воронцов открыл бутылку коньяка, достал из сейфа два бокала, разлил в них спиртное, поднял тост:

– За твое возвращение, спецназ!

Офицеры выпили, закусив дольками лимона.

Закурили. Воронцов спросил:

– Ты все еще хочешь узнать, почему у меня испортилось настроение?

– Конечно.

– Ладно. Дело в замполите, вернее, в его отношении к одному младшему офицеру батальона. Есть у меня один заместитель командира роты, четвертый год в лейтенантах ходит. А все из-за своего характера. Принципиальный слишком и независимый! Как кот. Если бы еще водку на службе не жрал! А то как специально, утром хлебнет сотку и прет на службу. Замполит на него, а он грубость в ответ. Короче, нашла коса на камень. А лейтенант, между прочим, офицер боевой, в Чечне отличился, орден Мужества и медаль «За воинскую доблесть» имеет! Его ко мне после ранения прислали!

Кудреев удивился:

– Лейтенантом? С такими наградами?

– Вот-вот, и мне это было непонятно! Вроде человек заслуженный, почему со званием кинули? Пытался разобраться, разговаривал с ним. Оказывается, все беды лейтенанта из-за почти постоянных конфликтов с воспитательными органами. Если на награждения те повлиять не смогли, то на звании отыгрались. И парень хороший, стоящий, грамотный, офицер толковый и бесстрашный! Жаль терять такого! А замполит уперся, на увольнении настаивает, хотя сам, как, впрочем, и я, близко пороха не нюхал!

Командир спецназа предложил:

– Так переведи куда-нибудь лейтенанта своего. Или связей не хватает? Могу помочь.

– Не все так просто, Андрей. Дубов, фамилия лейтенанта, согласен только на перевод в Чечню, а замполит против.

Кудреев удивился:

– Почему?

– Как я думаю, этот конфликт заму по воспитательной очень на руку! На нем он очки зарабатывает, принципиальность показывает. Ему, видите ли, прошлые заслуги офицера по барабану. Главное, что в настоящем. С этим конфликтом Кравцов почти постоянно общается со своим воспитательным начальством. Он заметен, о нем знают. Глядишь, и рванут вверх по должностной лестнице.

– А лейтенант твой что, не понимает этого?

– Черт его знает! Но делает все против замполита. Короче, кишмиш получился, который мне порядком надоел. Замполит очки набирает, меня за дисциплину сношают, а Дубов ходит под угрозой увольнения. А лейтенанту служить надо. Но давай сменим тему. Это мои проблемы, мне их и решать.

Командир спецназа пожал плечами:

– Проблемы твои, спору нет, но грязно все это как-то.

– Кто бы спорил. Вот у вас в спецназе я что-то замполитов не наблюдаю.

– А на хрена они профессионалам?

– Вот именно! Только, по-моему, они и вообще-то никому на хер не нужны! Допускаю воспитателя в роте. Там он нужен. А выше? Нет, балласт ненужный.

Кудреев улыбнулся:

– Ты, Диман, об этом в штабе вышестоящем не скажи.

– Да что я, не понимаю?

– Вот и хорошо! А лейтенанта своего сведи со мной. Поговорю я с ним. Может, решим что-нибудь.

– К себе возьмешь?

– Ну, этого я сделать при всем своем желании не могу, но мысли насчет твоего боевого Дубова кое-какие имеются.

– Хорошо. Он с завтрашнего дня должен быть на полигоне, как вернется из командировки, так и приведу его к тебе.

– Договорились! Наливай!

Выпили по третьей.

На этот раз, не чокаясь, как положено, – за тех, кто сложил свои головы на полях многочисленных сражений, развернувшихся в бывшей единой стране на рубеже веков. После четвертой и последней Кудреев спросил:

– Дима, ответь мне на один вопрос.

– Догадываюсь, о чем хочешь спросить. И удивляюсь, почему не сделал этого раньше. Ведь речь пойдет о моей сестре?

– Угадал!

– Что бы ты хотел узнать о ней?

– Все!

Воронцов взглянул на командира спецназа:

– Все об Ольге зафиксировано в личном деле. Там полная информация о твоем новом подчиненном.

Кудреев, закурив, согласился:

– Да, в личном деле информация полная, но... официальная, затрагивающая этапы службы военнослужащего, я же хотел бы узнать об Ольге Воронцовой, как о человеке, личности, более подробно.

– Ну, слушай, раз тебе это так интересно.

Командир рембата на мгновение задумался и повел спокойный рассказ о родной сестре. Оля была моложе брата на девять лет. Окончила радиотехнический институт, после чего вышла замуж за офицера-пограничника. Вместе с ним уехала в Таджикистан, на одну из застав. Семейная жизнь не сложилась, и быть бы разводу, но пять лет назад муж в бою с нарушителями границы погиб, оставив супруге годовалую дочь Таню. Сейчас девочке шесть лет, и живет она у бабушки в Павловске. Какое-то время после потери мужа сестра служила при штабе отряда, затем была переведена в управление пограничного округа. Оттуда в спецслужбу, где служил и сам Кудреев. Закончила курсы переподготовки, ну, и далее по личному делу, с которым командир отряда спецназа при желании и по обязанности может ознакомиться в любое время. Ну а перевод ее сюда, к Кудрееву, стал счастливой случайностью. Воронцов давно хотел, чтобы сестра была рядом, надеясь впоследствии перевести Ольгу к себе.

– Кстати, сегодня у моей благоверной день рождения! В восемь часов собираемся, может, зайдешь? Чего одному тоску гонять? – неожиданно закончил свой рассказ Воронцов.

– А удобно?

– Он еще спрашивает! Лена всегда рада тебя видеть! И, Оля, естественно, будет присутствовать. Взглянешь на подчиненного со стороны, в отличной от службы обстановке.

– Ну, не знаю. Ладно... пойду я. Сутки выдались сам понимаешь какие! Надо отдохнуть.

– Конечно, конечно! Но о вечере не забывай, я жене скажу, что передал тебе приглашение.

– Ты ставишь меня в неловкое положение.

Командир рембата изобразил удивление:

– Да что ты говоришь? Офицера спецназа, да в неловкое положение?

Проходя мимо секретки, Кудреев почувствовал острое желание войти туда, но сдержал себя. На улице вдохнул воздух полной грудью. Накопившаяся физическая и эмоциональная усталость, лишь усугубленная коньяком, давала о себе знать. Зайдя в казарму и убедившись, что там все в порядке, вышел на аллею, ведущую мимо дома Воронцова в военный городок, и спустя пять минут вошел в свою квартиру. Быстро раздевшись и приняв душ, подполковник упал на софу и тотчас крепко уснул.

Спал Кудреев ровно три часа. Этого с лихвой хватило, чтобы натренированному организму полностью восстановиться. Он легко встал, побрился, оделся в летний бежевый костюм. По внутреннему телефону набрал номер кабинета командира медико-санитарного батальона.

Подполковник ответил сразу:

– Дорман слушает!

– Здравия желаю, Иосиф Ильич, Кудреев на связи!

– А, славный спецназ? Здравствуйте, Андрей Павлович. Чем обязан?

– Тут такое дело, Иосиф Ильич, у вас при части имеется прекрасный розарий. А мне сегодня позарез нужны два букета. Можно решить этот вопрос?

– Отчего нет, Андрей Павлович? Я сейчас же отдам команду приготовить цветы! Вы сами зайдете за ними?

– Нет, к сожалению, я ограничен по времени. Если не трудно, пришлите их ко мне в казарму.

Кудреев осмотрел себя в зеркало. Вроде выглядел он вполне. Взглянул на часы. 18.40. Вышел из дома. Закрывая дверь, услышал от забора, где густо разрослась сирень:

– Привет, спецназ!

Подполковник узнал голос Людмилы, официантки кафе Дома офицеров, ответил:

– Привет! Мне помнится, как-то мы с тобой, Люда, договаривались, что тебя не будет возле моего дома. Или ты забыла?

Женщина в открытой блузке и неизменной мини-юбке вышла к калитке:

– Все, дорогой, я помню. Но ты улетал на войну. Сильно беспокоилась о тебе, поверь, я говорю искренне. Поэтому и пришла увидеться с тобой, не удержалась, узнав о вашем возвращении.

Кудреев, подойдя к женщине, спросил:

– Увидалась?

– Да!

– Беспокоилась, говоришь?

В ответ все то же короткое:

– Да.

– Не стоило бы, Люд.

– Сердцу не прикажешь.

– Вот как? Уж не признаешься ли ты мне в любви?

– А разве я скрывала, что ты небезразличен мне?

Подполковник бросил взгляд на улицу. По ней как раз проходил заместитель командира рембата по воспитательной работе. Майор также был одет в «гражданку» и направлялся в сторону дома Воронцова. Он как-то с ухмылкой посмотрел на Кудреева с Людмилой, чему, впрочем, командир спецназа не придал никакого значения.

– Вот что, Люда. Не хочу обижать тебя, но и притворяться не могу. Мне кажется, истинная любовь не для тебя. Твоя цель состоит в том, чтобы одержать победу над очередным мужчиной, затащив его к себе в постель. Или нырнуть в кровать к нему. Для тебя все это игра. Я же, повторюсь, в такие штучки не играю. Пожалуйста, запомни и заруби на своем носике, у нас с тобой не будет НИЧЕГО.

Людмила посмотрела на офицера вдруг повлажневшими глазами:

– Вот и ты, как и все вокруг, считаешь, что я блядь гарнизонная, подстилка, шлюха! А я такая же, как все бабы вокруг! Я – женщина, я хочу любить и быть любимой. И не играю я с тобой, подполковник! Когда-нибудь ты поймешь это. Моя любовь для тебя ничто, ложь, притворство! В таком к себе отношении я виновата сама. Сама сделала из себя то, что ты сегодня видишь перед собой. И сделала сознательно, бросая вызов всем, включая собственного мужа. Кто же знал, что вскоре появишься ты? И все... изменится! Но ты появился, а я, дура, вместо того чтобы измениться, продолжаю по-идиотски вести себя. И не могу ничего с собой сделать!

Закончив тираду, Людмила, поднеся к глазам платок, повернулась и, как-то согнувшись, не опуская рук, быстро пошла к Дому офицеров. Начиналась ее вечерняя работа в кафе.

Кудрееву неожиданно стало жаль эту женщину.

Может, не стоило вести себя с ней так грубо? Может, она и в самом деле мучилась от осознания того, что все вокруг считали ее дамой, как говорится, легкого поведения? Может, надо было поддержать ее, поговорить нормально?

Не знал подполковник, что Людмила прикрыла лицо платком не для того, чтобы скрыть набежавшие слезы обиды, а для того, чтобы спрятать усмешку. И что, уходя в сторону кафе, эта хищница и неплохая актриса тихо шептала:

– Есть, Андрюша, есть! Дрогнула твоя железная воля. Ты пожалел меня. Это сейчас то, что надо. Теперь с тобой, голубок, будет работать намного легче.

В зал кафе она вошла в прекрасном настроении, бросив бармену и дежурному любовнику:

– Привет, Костик! Налей-ка мне шампанского!

– С чего бы это?

Людмила склонилась над стойкой:

– А с того, дружок, что сегодня мой день.

Костик расплылся в улыбке:

– Так, значит, и я могу рассчитывать, что и меня ты не обделишь своей лаской?

– Не обделю, дорогуша, не обделю.

У входа в казарму Кудреева встретил Щукин, доложил:

– Андрей Павлович. Из штаба дивизии сообщили, что к нам выехали представители военной контрразведки.

– Спецконвой для Бекаса?

– Думаю, да. А больше вроде и некому.

– Пилоты «вертушки» к вылету готовы?

– Предупредил их недавно, сейчас колдуют в вертолете.

– Хорошо.

– Тут тебе цветы из медсанбата доставили. Я приказал положить их в канцелярии.

Командир отряда посмотрел на заместителя:

– Удивлен, Виктор Сергеевич?

– Есть немного.

Кудреев объяснил:

– Я, Витя, приглашен сегодня на день рождения супруги Воронцова.

– Ясно! Догадываюсь, кому второй букет предназначен.

– Какой у меня догадливый начальник штаба!

– А как иначе?

– Ты прав. Иначе начальнику штаба нельзя. Ну, пошли, что ли, в канцелярию, посмотрим цветы и будем ждать прибытия людей Бригадира. Кстати, на чем они выехали?

– На «УАЗе» особого отдела.

– Логично!

Офицеры вошли в казарму, прошли в канцелярию.

Букеты, что лежали на столе, были очаровательны. Крупные бутоны алых роз на толстых стеблях распространяли вокруг себя еле уловимый аромат.

Командир медсанбата позаботился и о том, чтобы букеты были оформлены не хуже тех, что продавались в цветочных лавках. Кудреев еще раз мысленно поблагодарил Дормана. Он переложил розы на сейф, сел за рабочий стол.

И тут же прозвучал звонок телефона внутренней связи.

Подполковник снял трубку:

– Кудреев слушает!

Абонент представился:

– Дежурный по контрольно-пропускному пункту прапорщик Зайцев. К вам здесь прибыли офицеры особого отдела дивизии!

– Я их жду! Объясните им, как проехать к казарме четвертой роты рембата!

– Есть!

Командир отряда посмотрел на Щукина:

– Давай-ка, Витя, сюда майора Мордовцева!

– Минуту!

Начальник штаба открыл дверь канцелярии, отдав команду внутреннему наряду. И сразу по казарме пронеслось:

– Майора Мордовцева к командиру подразделения!

Кудреев встретил командира третьей диверсионной группы на выходе из расположения, отдал приказ:

– Готовь Бекаса к транспортировке.

– Понял, командир.

– Выполняй.

Сам же подполковник с заместителем вышел на крыльцо. Вскоре перед ним остановился «УАЗ» особого отдела. Из него вышли трое офицеров с короткоствольными автоматами «АКСУ», в камуфлированной форме без знаков различия. Один из них подошел к командиру отряда:

– Подполковник Кудреев?

– Он самый. С кем имею честь?

– «Саяны», я – майор Старцев Юрий Васильевич, вот мои документы и предписание на изъятие у вас чеченского преступника.

Кудреев проверил документы, вернув их майору.

Контрразведчик спросил:

– Объект и вертолет к вылету готовы?

– Да. Когда вы намерены покинуть гарнизон?

– Немедленно.

– Хорошо. Прошу за мной, товарищи офицеры.

В канцелярии подразделения Бекаса передали группе конвоя.

А через полчаса «Ми-8» поднялся в воздух, взяв курс на запад.

Проводив офицеров Бригадира, Кудреев вернулся в казарму. Время – 19.40. Идти к Воронцову было еще рано. Подполковник вновь присел за рабочий стол, закурил.

Приятное волнение не покидало боевого офицера.

Кудреев усмехнулся, проговорив:

– Да, Андрюша, а ты, по-моему, попал. Что-то будет. Это точно. Интересно, чем это обернется в твоей судьбе?

Щукин, зашедший в канцелярию, удивленно спросил:

– Чего это ты, Андрей Павлович, сам с собой заговорил, а? Уж не контузила ли тебя пуля у Бады?

– Кто тебе об этом доложил? Сутенеев или Федоренко?

– Какая разница, командир? Плохо, что не сам! И еще хуже, что ты, как рядовой боец, полез в пекло! Но раз уж это произошло, то первым об инциденте в ущелье должен был узнать я, и с твоих слов, разве не так?

– Да брось ты, Витя, усугублять всякую ерунду!

– Ерунду, говоришь? А если бы у «чеха» было более серьезное оружие, тогда что?

Командир отряда посмотрел на часы, встал, медленно ответив:

– Тогда, Витя, ты уже сегодня командовал бы отрядом. И все!

Кудреев взял букеты, направился к выходу, по пути похлопав боевого товарища по плечу:

– Не обижайся, Вить. Ведь ничего страшного не произошло? Так забудем об этом. Проинструктируй командиров групп, чтобы подчиненные вновь чего не учудили с радости, и иди отдыхай. Завтра в 8.00 встречаемся, если, конечно, Бригадир не поднимет раньше. Пока, подполковник, я на гулянку.