Текст книги "Путь в надвремени. Книга 1"

Автор книги: Александр Шпильман

Соавторы: Мила Дворецкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава V. Машина времени

Тим с трудом дождался утра – не пойдешь же в гости в 4 часа?! Конечно, Серж – старый друг, да и сам парень со странностями, но всё же… «Если мне удастся уговорить Сержа отправить меня хотя бы на час назад! А еще лучше – на день. Не надо никаких кафе с колечками – просто взять документы да пойти в ЗАГС!» – думал Тим в первом автобусе. На почти пустых улицах еще были видны следы вчерашнего урагана – у поваленных деревьев обрубили ветки, но еще не отвезли стволы на свалку; сорванный шифер сложили кучками возле «обескрышенных» домов и т. д. Но Тим старался этого не видеть и не думать о вчерашнем – сознание блокировало все сигналы извне на эту тему – слишком больно. Зато бросало спасительную подсказку – Серж, машина времени, спасение Томы.

…– Здорово, – буркнул едва проснувшийся изобретатель, когда Тим появился на пороге его квартиры-лаборатории. Казалось, Серж даже не удивился столь раннему визиту.

– Слушай, друг, нужна твоя помощь, – начал Тим без всякой прелюдии. – Вчера случилось страшное несчастье – погибла Тома. Нелепо, страшно, у меня на глазах. Пошли меня в прошлое, я всё исправлю! Я же знаю, что ты с кошками экспериментировал, теперь со мной попробуй!

Тим ожидал, что придется долго уговаривать Сержа, но приятель на удивление быстро согласился – только внимательно посмотрел на Тима, которого колотила мелкая дрожь от возбуждения.

– Нет проблем!

– Знаешь, давай на день назад, а? – обрадовано вскрикнул Тим.

– Ну, старик, как захотел – еще с точностью до минуты закажи! Увы, пока такие тонкости моей технике недоступны. Да и само время делится на маленькие кусочки в прошлом и будущем. Это похоже на поезд, где каждый вагон – это отдельный участок. Я называю их стратами. И все вагоны движутся в одном направлении – в будущее… Расстояние между «вагонами» я не знаю. Так что даже не могу предположить, в какой год я тебя закину…

– Но ты же столько раз пробовал с кошками…

– Ха, думаешь, они могут спрашивать, в какой год попали? Хотя было бы неплохо… Я давно думал, как бы самому куда-то закинуться, но нужен оператор, который бы здесь, в настоящем, контролировал процесс. Так что сейчас мы с тобой попробуем, но как далеко в прошлом ты окажешься – сказать не могу… Ты мне потом расскажешь!

Это было не совсем то, чего ожидал Тим, но отказываться было бы глупо.

– Но я смогу спасти Тому?

– М-м-м, вообще-то это будет не совсем та девушка, которую ты любишь. В каждой страте живет отражение человека, вот ее ты и будешь спасать. Но как ты будешь делить любимую со своим дублем в прошлом?

Тим о таких тонкостях как-то не думал: он – это он, здесь и везде. Тома – тоже. Просто надо «отмотать» пленку назад, вмешаться в развитие событий, и все будет тип-топ. Но сейчас Серж говорил слишком сложные для его понимания вещи.

– Ладно, потом разберусь во всем этом, – и Тим с готовностью протянул руку для замысловатого браслета, который надел ему изобретатель.

– Браслет готовил для себя, а тебе, возможно, надежнее было бы нацепить ошейник. Как на кошек – ты такой возбужденный… Но смотреться это будет странно. Ты и так можешь навести много шороху в прошлом своим видом…

– А что со мной не так? – недоуменно осмотрел себя Тим.

– Всё так! Но для дня сегодняшнего. Когда будешь возвращаться – одновременно нажмешь эти две кнопки на браслете. И вот еще – положи в карман коврик. Его надо расстелить под ноги перед возращением в наше время.

– Хм, если кошки с такой сложной задачей справлялись, что же они про год не спрашивали? – съязвил Тим.

– Ну, всё не так и плохо, если ты уже шутишь, приятель! Нет, кошкам я надевал специальные носочки. Вот только, извини, твоего 43-го у меня не имеется, так что просто встанешь на коврик.

– Тогда уж объясни, зачем это? – Тим непонимающее мотнул головой.

– Слишком долго и сложно. А если в двух словах – без него не хватит мощности моей техники. Ну как, готов? Захвати куртку – не знаю, какая в прошлом погода. Я настроил прибор на твое появление в парке, чтобы поменьше шокировать людей. Но всё равно – будь осторожен. И не задерживайся дольше пары часов – я не знаю, как пройдет прыжок в прошлое, и какими будут ощущения. Знаю только, что кошек шатало из стороны в сторону после таких путешествий. Так что на обилие положительных впечатлений не сильно настраивайся. И главное – помни про дату, в следующей попытке это поможет мне послать тебя в прошлое более прицельно.

– Постой. Если я ее спасу, то будущее изменится, ты меня не пошлешь на спасение… Получается ерунда…

– Начитался фантастики… Не бери в голову! Ты не изменишь события, которые уже произошли в нашей страте («вагоне») времени. Ты можешь их изменить там, где они еще не произошли. Прошлое, настоящее и будущее существует одновременно. Существует в «надвремени». Это физическая среда, и скорость распространения возмущения в ней конечна. Конечна в «надвремени». Возмущения, распространяющиеся в этой среде, порождают новые возмущения. Образуются сгустки распространяющихся возмущений. Эти сгустки и есть страты времени. Скорость течения нашего времени – это и есть скорость распространения сгустков возмущения этой среды в «надвремени». Твои изменения событий в прошлом нас не догонят! Они так и останутся в стратах прошлого.

Серж вынул из стола пачку цветных фломастеров и вытянул относительно чистый клочок бумаги из кипы чертежей:

– Вот посмотри, это координата времени t, а это – координаты нашего трехмерного мира X,Y,Z. То есть наши высота, ширина и длина, – пояснял он, быстро рисуя две перекрещивающиеся стрелки черным цветом. – Это страты времени -2, -1, 0 (в которой мы живем) и +1, – синий фломастер оставил на листе бумаги четыре неровные, горизонтальные линии. Уловив недоумение Тима, Серж добавил:

– Ну как этажи, в многоэтажке…

Тим быстро кивнул в ответ.

– Смотри дальше, вот это твоя «мировая линия», – продолжил изобретатель, и красная, вертикальная кривая пересекла синие линии, – Я еще называю ее «глобальной линией». А вот и ты – в пересечении ее со стратой 0, – на бумаге появился желтый кружок. – А в других стратах живут твои отражения, – продолжал пояснять Серж, обводя зеленым фломастером остальные пересечения красной кривой с синими линиями. – В стратах -1 и -2 живут более молодые твои отражения, а в страте +1 – более старшая версия тебя. Уловил?

– М-м-м… Я теперь вообще ничего не понимаю… – схватился за голову Тим. – Хватит болтать! Отправляй меня.

Тим встал на столик, опутанный проводами. Серж воскликнул:

– Прыгаем!

Всплески зеленой змейки на экране осциллографа стали расползаться, смещаясь влево. На какое-то мгновение Тим ощутил, что он как бы увеличился в размерах. Его окутала чернота, затем его сжало, отпустило и вновь сжало в точку… «Вот как работают машины времени», – успел подумать он, проваливаясь в полную темноту сознания.

Глава VI. В пути назад

Тим пришел в себя от чего-то прохладного, прикасавшегося ко лбу. С трудом открыл страшно тяжелые веки – да, он в парке и обнимает осину. Голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота. Тим оторвал руку от ствола дерева – ноги подкашивались. Его стошнило. От этого стало легче, и Тим смог оглядеться по сторонам. Вместо яркой весенней зелени молодых листиков его окружала потемневшая зелень разросшейся поляны, солнечное утро сменилось пасмурным днем середины лета. «Почти год разницы! Или Серж меня закинул в будущее?» – мелькнула в голове первая мысль. Тим сделал несколько неуверенных шагов в сторону выхода из парка – его еще качало от слабости. «Н-да, нелегкое это дело – путешествовать во времени», – думал Тим. Его мысли были такими же ватными, как и ноги.

Он шел и во все глаза смотрел по сторонам – вроде бы знакомый парк, ан нет. Деревья какие-то заросшие. Знакомые статуи в облупленной извести. Лавочки с облезшей краской и плохоузнаваемой модели. Тим напрягал память, чтобы вспомнить, когда же такие стояли – безуспешно. Еще больше он запутался, когда вышел за пределы парка – по дорогам бежали исключительно «Жигули», «Москвичи» да «Волги». Иногда попадались «Запорожцы» – Тим уже почти забыл, как они выглядят! А вот иномарок – ни одной. «Ого, похоже, Серж сильно перестарался! Это не полгода разницы, а десятки лет…» Прохожие тоже с любопытством посматривали на Тима – его простенькие по современным меркам джинсы и спортивная курточка сильно выделялись на общем фоне. Тим и сам с любопытством глазел на людей – пытался по одежде определить год. Ядовитые фиолетовые оттенки плащей и почти у всех – одинаковые иностранные буквы на спинах да еще торчащие из курток перья. Как там этот прикид назывался? А, пуховик… Кажется, мама о таком мечтала, но купить – денег не хватало…

Однако все эти детали не помогали вспомнить год – только визит на почту прояснил дело. Тим зашел в дверь под синей вывеской «Почта. Телеграф». Табло с написанными от руки цифрами показывало, что он вернулся в прошлое на 15 лет назад. «Томе сейчас 4 года, мне – 10. Долго же придется ждать встречи…» От этих мыслей ему стало совсем грустно. «Стоп, если мне сейчас 10, то и родители живы!» Тим собрался было их повидать, тем более, что мамина контора совсем рядом… Тим сделал несколько шагов к ее институту, но тут же остановился – всплыло воспоминание из детства, как он первый раз сам пришел сюда к маме. Тогда вахтерша строго посмотрела на него поверх очков и спросила: «Мальчик, ты чей?» Он тогда опешил от такого простого вопроса и выпалил почти на автомате: «Мамин». И потом сбивчиво пытался объяснить, как зовут его маму и кем она тут работает. А теперь? Что он скажет на проходной? А потом – маме?..

Тим сделал несколько бесцельных кругов по городу, читая давно забытые названия улиц. «Блин, живешь и не замечаешь, что город каждый день меняется!» – думал Тим по дороге. Магазины на первых этажах жилых домов стали уже такой реальностью, что теперь было странно их не видеть. Как и ярких билбордов, рекламных плакатов, неоновых вывесок. Зато разномастные «комки» со всякой ерундой стояли на каждом шагу – какие же они уродливые! А вот ветвистые деревья понравились ему даже больше – по сравнению с ровненько подстриженными и приниженными деревцами его времени они были какими-то более живыми. Казалось, их длинные ветки о чем-то говорили прохожим, и в каждом движении дерева чувствовалась сила, мощь, радость бытия. Тиму понравились даже не убранные на тротуарах красно-желтые листья – они делали город более неформальным, домашним. Сейчас же (разум Тима продолжал жить покинутым временем) за каждый листик возле самого маленького офиса полагается штраф, поэтому вылизывают всё. «Странно, мне раньше и в голову не приходило, что деревья могут что-то чувствовать… Интересно, а когда я по деревьям лазил, им было больно?..» Тим вспомнил детство, и тут же захотелось встретиться с самим собой: «Я как раз должен быть в школе». И Тим зашагал в нужном направлении.

Тим быстро подошел к школе, но в нерешительности замялся у ворот – входить? Или нет? Придется узнавать, где занимается его четвертый класс, а этого делать не хотелось. Как раз в этот момент прозвенел звонок, и через пару минут в школьный двор выбежали школяры.

Первое, что бросилось Тиму в глаза – противный красно-синий ранец, который выпрыгнул из двери школы впереди мальчишки. О, как он ненавидел этот девчачий клеенчатый портфель с лямочками! Но выбора школьных принадлежностей не было – мама просила какую-то приятельницу привезти ранец из самой Москвы. И то, что цвета «дефицита» не очень нравились Тиму, родителей совсем не смущало – они были рады, что достали ранец, который можно носить за спиной и исправлять этим осанку своему единственному сыну. Тим улыбнулся своим воспоминаниям – он изо всех сил старался скорее испортить родительский подарок, тогда бы ему купили угловатый коричневый портфель, с которыми ходила половина класса.

Ранец подняла рука в клетчатой драповой курточке. Мальчишка вздохнул и поволок ранец по земле. «Это я? А что, похож. Примерно такой же я на фотографии, когда мы всем классом после учебного года снимались». Тим увлеченно разглядывал своего двойника, а мальчик тем временем приближался к воротам школы. Сосредоточенное лицо, немного нахмуренные брови и губы, которые что-то беззвучно бубнили. «Интересно, почему я в плохом настроении? Двойку получил или с кем-то повздорил?». Тим сосредоточился на подходившем всё ближе мальчике, захотел вспомнить свои тогдашние мысли и…

Неожиданно Тим впал в какое-то необычное состояние. Как будто время и всё вещество вокруг него пропало. Да и он сам из большого дяди превратился в какую-то еле видимую песчинку в безразмерном и бесконечном пространстве. Песчинка резко поднялась куда-то ввысь, в нее влилось что-то большое. И теперь он, но только бестелесный, смотрел на Землю с высоты. В ушах запульсировала кровь, дыхание участилось, ладони предательски намокли – Тима охватил панический страх.

Сердце билось так сильно, что, казалось, было готово выпрыгнуть из полуоткрытого рта. Воздуха не хватало. Ему хотелось убежать, но тело не слушалось. На ватных ногах и плохо соображая, он двинулся в ближайший скверик – от людей подальше. Тим чувствовал раздвоенность или даже растроенность – одновременно он был ничто, висящее в темном космосе; задыхался от страха и делал неуверенные шаги к скверу; а также нес красно-синий ранец. Как только он отдалился от школы, к горлу подступила знакомая тошнота, голову сжало обручем боли. Расширения тела на мгновение, новый всплеск страха, сжатие в точку, и он опять провалился в темноту.

Глава VII. После прыжка

 
После полета открытий тоже много
И хоть болит ужасно голова
И думается плохо,
Сверхчувственному ты скажешь «да»,
Прочувствуешь другого человека,
И душу его, и слова,
Несказанные никогда…
 

Первое, что увидел Тим – удивленные глаза друга. Серж с любопытством смотрел на Тима:

– Быстро ты…

Однако ответить Тим был не в состоянии – его колотила дрожь, но не от холода – вибрировала как бы каждая косточка и клетка тела. Животный ужас начал спускаться вниз – Тим прямо явственно почувствовал, как волосы на голове опустились, зато засвербило в желудке. На него напал голод – не менее дикий, чем недавний ужас.

– Серега, дай что-нибудь поесть! А то умру!

Тим хотел сделать шаг к столу, но ойкнул и удивленными глазами посмотрел на свои пальцы в носках, которые выглядывали из-под верхней части его туфель:

– А подошвы-то где?!

Сергей почесал за ухом:

– Н-да, подошвы остались в прошлом. Полагаю, вместо коврика.

Но Тим уже забыл про испорченную обувь – новый спазм голода скрутил его буквально пополам. Экспериментатор быстро оценил обстановку и кинулся к холодильнику. Вместе с батоном колбасы и хлебом на столе оказалась и бутылка водки. Спазмы голода мешали нормально жевать и глотать – Тим давился кусками колбасы и одновременно зябко кутался в свою куртку.

– Тебе надо выпить – немного успокоишься. Да и ванну погорячее я сейчас приготовлю, – Серж изо всех сил заботился о своем первом человеке – испытателе машины времени.

Тим погрузился в горячую воду и начал потихоньку успокаиваться. Дрожь в теле постепенно замирала, зато он с удивлением обнаружил, что пузырьки воздуха на стенках ванны и волосках его тела – живые. Он даже расслышал писк, с которым они отрывались от поверхности ванны и всплывали наружу при его малейших движениях. «Да я, похоже, пьян!» – мелькнуло у него в голове. «Странно, и это всего с одного стакана водки…». Впрочем, додумать эту мысль ему не пришлось – веки стали свинцово тяжелыми, и Тим сделал нечеловеческое усилие, чтобы успеть вылезти из воды – еще чуть-чуть, и он бы заснул прямо в воде. Завалившись на диван, он проспал до вечера.

…– А потом на меня навалился такой страх – сам не знаю почему. И без всякого браслета с кнопками и даже коврика я оказался на твоей кухне… – рассказывал Тим свои впечатления за чашкой крепкого кофе. – Почему так случилось?

– Вероятно, произошло резонансное замыкание во вневременную петлю твоей глобальной линии. Надо же, я и не думал, что может быть такая сильная связь вдоль этой линии…

Изобретатель сосредоточенно поскреб подбородок.

– Такое ощущение, что ты говоришь на каком-то иностранном языке! – на полном серьезе разозлится Тим. – Ох и любишь ты меня запутывать! Лучше скажи, мне что, придется ждать пятнадцать лет, чтобы спасти Тому?

– Теперь я вижу, что перестарался – заслал тебя на две страты назад, – как бы говорил сам с собой Серж. – Но есть еще одна – поближе, там разница с нашим временем – семь с половиной лет…

– А еще поближе нельзя? Хотя бы на годик назад? – с надеждой в голосе спросил Тим.

– Существует теория, по которой время как бы свернуто в спираль, а с помощью моей машины удается как бы перескакивать с одного витка спирали на другой. Но я не знаю, как можно произвольно двигаться вдоль витка спирали… Да эта теория и не стыкуется с тем, что я уже знаю. В нестратифицированном времени невозможно изменить события, невозможно путешествовать во времени… А в твоем прыжке меж страт времени я перемещал тебя вдоль глобальной линии Земли…

– Ой, хватит! – схватился Тим за лоб, – У меня от твоих умных мыслей опять голова болеть начинает! Ладно, семь так семь. Когда едем?

– Пока ничего точно сказать не могу. Надо будет поставить дополнительные эксперименты, подумать, перенастроить аппаратуру. В-общем, периодически заглядывай…

…Разочарованный Тим медленно шел домой – ему хотелось отправиться в прошлое прямо сейчас. После эксперимента наступило какое-то внутреннее отупение – в голове не было ни одной мысли. Он просто наблюдал, как люди спешили домой после работы, забегали в магазины, улыбались друг другу или хмурили лица. Тим как бы видел жизнь города со стороны – эмоционального отклика события не вызывали. Единственная вещь, которая возвращала его в настоящее – парадные туфли Сержа, совершенно новые и не разношенные. Идти в них было не очень удобно, и особенно остро Тим чувствовал их чужеродность – не мои. Удивительно, но даже боль от потери любимой притупилась. «Как после хорошей тренировки, когда тело как бы «высасывает» все силы из души», – оценил свое состояние Тим.

Однако всё быстро изменилось, когда он подошел к автобусной остановке – в голову начала стучать боль, посыпались обрывки каких-то чужих мыслей, захлестнула раздражительность. Медленно поползла к горлу тошнота. Повинуясь инстинктивному желанию, Тим отошел в сторону от людей – полегчало. Однако добираться домой надо, и Тим сделал еще одну попытку подойти к автобусу, в который как раз набивались другие пассажиры. Делая огромное усилие, он уже почти вошел в дверь, но боль, граничащая с тошнотой, остановила циркача. Застонав сквозь зубы, Тим опять отошел от людей. Отпустило. «Видимо, на общественном транспорте мне сегодня уехать не суждено», – подумал Тим по пути к стоянке такси.

По дороге он опять ловил себя на ощущении, что чувствует приближение каждого человека. И тут же делал инстинктивный крюк в сторону – не хотелось ни до кого «дотрагиваться». «Странно, а на Сержа я так не реагировал. Потом спрошу его, почему», – думал Тим, усаживаясь в такси. Он забрался на заднее сидение – подальше от водителя, но все равно чувствовал присутствие другого человека пульсирующей в висках болью. В данный момент Тим хотел одного – оказаться дома в полном одиночестве и тишине. А обо всем, что было и будет, он подумает позже. Когда-нибудь…

Глава VIII. В поисках себя

 
Любимая засыпана землей,
А с ней – надежды все и планы.
Осталось только ждать покой.
Но лишь в пути придет он —
В иные времена и страны.
 

Среди ночи он проснулся от головной боли. Было такое ощущение, что на мозг давит свет полной луны. Тим встал и задернул плотные шторы на окне. В спальне стало темно, боль отступила, и он опять уснул.

«Интересно, сколько же я могу спать?» – подумал Тим утром следующего дня.

После путешествия в прошлое он полдня спал мертвым сном у Сержа на диване, а едва вернулся домой – опять погрузился в блаженную страну Морфея.

И при этом никакого дискомфорта от пересыпания! Впрочем, он даже был доволен таким сонным поворотом дел – меньше болело из-за потери Томы. «А ведь сегодня ее похороны…», – с каким-то удивлением подумал Тим. Впрочем, уже не было того безумного ощущения невосполнимой утраты, как раньше – он знал, что всё можно повернуть вспять. И ничего, что для этого придется ждать семь лет!..

Однако никто из присутствующих на похоронах о такой возможности не догадывался – Тим с жалостью смотрел на заплаканные лица родителей Томы, на ее расстроенных однокурсников и друзей. Квартира была заполнена людьми, венками, цветами и каким-то сладковатым и душным запахом. «Запахом смерти», – подумал Тим. Завешенные зеркала в прихожей, сдвинутая по углам мебель и лица, лица, лица. Все поражались нелепости этой смерти и, казалось, осуждающе смотрели на Тима. Он это почувствовал, когда подошел к гробу. В переполненной людьми квартире вокруг него сразу стало очень много свободного места, и наступила напряженная тишина. Девушка лежала в подвенечном платье – родители соблюли все традиции. Прекрасная, молодая, засыпанная цветами. От этого зрелища у Тима защемило сердце: «А ведь могла бы так одеться для меня…». На глаза предательски навернулись слезы, Тим сделал усилие, чтобы не разрешить им потечь по щекам. Но стоять в неожиданной тишине, да еще и духоте для него было мучительно. К тому же, от присутствия людей, опять начинало давить на голову. Не так как вчера на остановке, но всё же…

Тим вышел на улицу – решил ждать выноса гроба там. Вокруг него опять образовалось свободное пространство – никто не спешил выразить ему сочувствие, наоборот, его сторонились, как убийцы. Только подружка Оксана, с которой Тома делилась всеми-всеми радостями и горестями, робко кивнула ему.

«Вот подождите, я еще всё исправлю! Надо только подождать немного – семь лет…», – успокаивал себя Тим.

Тем временем красный гроб с его любимой вынесли во двор. Процессия должна была пройти по соседним дворам до катафалка, и Тим пристроился вместе с Томиными однокурсниками. Когда он шел за гробом, то поймал себя на странном ощущении – его любимая не лежит в гробу, а идет рядом. Нет, не совсем рядом с ним, а как бы справа и чуть позади. Тим явственно чувствовал ее внимательный, изучающий и даже несколько удивленный взгляд. Он обернулся назад раз, два, потом еще – но, разумеется, Томы там не было. Только опущенные глаза и понурые лица друзей и родных его любимой…

На кладбище Тим не поехал – уж слишком невыносима была атмосфера похорон. Да и не хотелось ему видеть, как гроб опустят в яму и забросают землей – после такого зрелища было бы трудно представить, что всё можно повернуть вспять. А он очень на это надеялся…