Текст книги "Куда ползут жуки в муравейнике?"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Александр Розов
Куда ползут жуки в муравейнике?

На нашей планете существует 4 вида живых существ с развитой социальной экономикой, включающей строительство городов и развитая специализация особей (разделение труда). Это: термиты, пчелы, муравьи и люди. Возраст их городских цивилизаций составляет 300 млн. лет, 100, 100 и 0,01 млн. лет. Человеческая цивилизация – самая молодая из оседлых. Только у нее сохранилась (пока?) сексуальная полноценность рядовых особей. У всех остальных (кроме одного архаичного подвида муравьев) сексуально полноценной является только одна, реже несколько, пар в каждом поселении. Только у людей имеет место (пока?) волевая автономия рядового индивида. В остальных цивилизациях индивид полностью подчинен социальным рефлексам, соответствующим его специализации.

Вы не задумывались, почему так похожа социальная структура термитов и муравьев, хотя это совершенно разные виды насекомых, возникшие с интервалом 200 млн. лет?

Вы замечали, что в назидательной литературе пчел и муравьев приводят, как пример для подражания? Трудолюбие, коллективизм, бесконфликтный социум… застывший на 100 миллионов лет на аграрно-кастовой фазе, которую мы проскочили за 5 тысяч лет, перешли к индустриальной фазе, и почти завершили ее. Но почти, как известно, не считается…

1. Социальные формации. Похвала диалектике

Как учит нас словарь по экономике и финансам: «Натуральное хозяйство – тип хозяйственных отношений, при которых продукты труда производятся для удовлетворения потребностей самих производителей. С развитием общественного разделения труда натуральное хозяйство вытесняется товарным хозяйством».

Диалектическое развитие идет циклами, каждый из которых состоит из трех стадий:

1) исходное состояние объекта,

2) его превращение в свою противоположность, т. е. отрицание,

3) превращение этой противоположности в свою противоположность.

В соответствии с диалектическим законом отрицания отрицания, на следующем витке спирали прогресса, товарное хозяйство должно быть вытеснено пока гипотетическим неонатуральным хозяйством. Это система производственных отношений, отрицающая товарное хозяйство и жесткое социальное разделение труда, т. е. сходная с натуральным хозяйством, но на новом уровне производительных сил (новой технологической волне).

Разумеется, при условии, что прогресс будет продолжаться. Законы диалектики говорят о том, как может происходить прогресс, но они не гарантируют, что прогресс непременно будет идти. Он может смениться застоем (как у муравьев) или даже деградацией (как у некоторых человеческих цивилизаций, почему-то утративших потенциал развития).

2. Человейник. Общество гайки и конвейера

Законы диалектики (в т. ч. закон отрицания отрицания) действуют не сами по себе, а через посредство объективных (материальных) социально-экономических предпосылок.

Отрицание натурального хозяйства и переход к товарному был объективно вызван тем, что в условиях ручного труда индустриальный способ производства был эффективнее ремесленного. Для ремесленного производства надо обучить каждого работника всем операциям, необходимым при изготовлении изделия. Для индустриального производства достаточно обучить каждого всего одной операции. Так возникает простейший конвейер с передачей полуфабриката от одного специализированного работника к другому.

Простейшим конвейером является уже античная латифундия – массовое аграрное товарное хозяйство. Начиная с эпохи латифундий, работники (рабы) рассматриваются, как часть производящей машины. При продаже предприятия, они продаются вместе с ним (например, такая-то деревня с такими-то угодьями и таким-то количеством крепостных).

Мануфактуры точно так же переходили из рук в руки вместе с нанятыми туда рабочими

Вся дальнейшая история индустриальной цивилизации – это укрупнение конвейеров до масштаба отдельных специализированных производств, между которыми посредством рынка перемещаются полуфабрикаты и готовые изделия (т. е. товары). Одновременно происходит стандартизация трудовых операций, их дробление до простейших (например, завернуть одну гайку в одной точке изделия), и частичная автоматизация этих операций. Индустриальный мир – это один огромный конвейер, на котором каждый работник умеет только завернуть одну гайку за один шаг конвейера. Ни для чего другого он и не нужен.

Индустриальный рабочий, в отличие от ремесленника, не в состоянии сделать ни одной готовой к употреблению вещи. Он может продать на рынке свою способность завернуть стандартную гайку и купить на рынке стандартный товар, который сделан конвейером.

Конвейер – это непрерывная машина производства стандартных товаров, которая для своей работы в условиях рынка требует такой же непрерывной машины потребления этих товаров. Соответственно, возникает индустрия сбыта, которая производит стандартного потребителя (покупателя, который непременно купит продукцию глобального конвейера).

На индустриальном материальном базисе (производительных силах) формируется соответствующая ему надстройка (система производственных и иных социальных отношений). Индустриальное общество – это репродуктивный конвейер по производству стандартных людей с нужными трудовыми и бытовыми (потребительскими) свойствами.

Для индустриального общества, даже в большей степени, чем для предшествующего ему аграрно-кастового феодального общества, характерен «муравьиный» идеал. Достаточно почитать панегирики «протестантской этике» (Вебер), чтобы в этом убедиться.

3. Мировые войны. Не будем ничего демонизировать

Не подумайте, что я приписываю глобальному конвейеру некий зловредный сверхразум, направленный на порабощение людей. Просто этот конвейер стал саморегулируемой и самосохраняющейся системой, которая устроена так, что поддерживает динамику ряда своих параметров по принципу сложного регулятора с множеством обратных связей.

Человечество – это одна из подсистем конвейера, и его параметры тоже регулируется.

То, что некоторым алармистам кажется кознями мифического «тайного всемирного правительства», есть всего лишь результат срабатывания миллионов этих связей.

От этого, однако, конвейер не становится менее опасным. Акула с ее примитивным мозгом способна найти и уничтожить значительное число людей, хотя совершенно не желает причинить им вред. Просто для ее жизнедеятельности нужна пища, а человек этой самой пищей и является. Ничего личного, просто это такой биологический бизнес.

Если для технодеятельности конвейера потребуются определенные изменения параметров человечества, то сработавшие обратные связи создадут некую комбинацию событий в экономике, что вызовет вторичные события в общественном сознании и политике. Годы кризисов и годы благоденствия – не более, чем результат такого регулирования.

Эта система обратных связей работает не идеально. Глобальный конвейер вряд ли превосходит по «интеллекту» упомянутую акулу. Мозг среднего человека многократно мощнее такой системы. В соперничестве с отдельным человеком или малой группой, глобальный конвейер был бы разгромлен, но конвейер никогда не вступает в такое соперничество. Он имеет дело с общественным сознанием миллионных толп, как с единым целым. Уровень разумности толпы такого размера не превышает уровня разумности земляного червяка. Последнее утверждение доказывается итогами любых национальных выборов. Группа из нескольких десятков людей никогда не попала бы под влияние таких дебильных лозунгов и не доверила бы управление таким дегенератам.

Зачем нужны войны? Затем, что это полезно для эволюции конвейера. Мировые войны для людей были бессмысленны, но требовались конвейеру. Осенью 1916 года, посреди Европы, на пятачке 40x10 километров более миллиона молодых, здоровых мужчин убили друг друга. Это было знаменитое сражение на Сомме. Поле, превратившееся в болото, стало фабрикой смерти, механически уничтожавшей до 60 тысяч людей в день. Нечто подобное мы наблюдаем у муравьев – особи, избыточные с точки зрения социальной технологии муравейника, массово уничтожаются. Муравейники эволюционировали гораздо дольше, чем человейники, и массовое уничтожение там экономичнее. Трупы убитых муравьев используются, как корм для личинок. В человейниковых войнах трупы убитых людей, как правило, закапываются в землю – но это, в общем, частности.

4. Атака роботов. Изгнание плохого муравья

Конвейер эволюционировал в тысячи раз быстрее муравейника, поэтому люди не успели биологически дифференцироваться на репродуцирующих особей и бесполых рабочих. Конвейерная культура, как система надбиологических массовых программ, более 1000 лет обрабатывала людей, подавляя сексуальность, но не могла истребить базовые безусловные рефлексы в области секса и репродукции – не хватило времени селекции. Люди так и остались некачественными муравьями, и потому подлежали замене на другие устройства.

По мере стандартизации живого труда (с одной стороны) и развития автоматических устройств (с другой стороны) работник конвейера начал вытесняться роботом. Робот мог выполнять те же манипуляции с гайкой, но надежнее и дешевле, чем это делает человек.

Правда, человека можно было переучить с одной операции на другую, но когда появились гибкие роботы, которых можно перепрограммировать, – человек утратил и это последнее преимущество. Перепрограммировать робота можно гораздо быстрее, чем переучить человека. Возникли почти безлюдные гибкие автоматизированные производства. Человеку оставалось только обслуживать существующих роботов и придумывать новых.

Чем более совершенные роботы возникали, тем менее они нуждались в помощи людей. Постепенно даже проектирование новых роботов подверглось автоматизации.

Производство, освобожденное от ненадежного и дорогостоящего человеческого элемента, стало эволюционировать с колоссальной скоростью, производя все больше деталей, и строя из нее все более мощные производства, производящие еще больше деталей.

Роботизированная конвейерная цивилизация, нуждаясь (пока) в некоторых функциях людей, вынудила их обслуживать себя. Если вернуться к муравьиной аналогии, то люди превращаются во второстепенную расу (так в муравейниках есть жучки-симбионты, вырабатывающие особые химические вещества). Роль муравьев переходит к роботам.

При всем обилии товаров, потребляемых людьми, сам конвейер потребляет гораздо больше ресурсов, чем люди. Глобальный конвейер работает для своего воспроизводства, а для поддержания симбиоза, сбрасывает людям побочные продукты своей деятельности.

Людям следует все это потреблять и обслуживать конвейер. Больше ни для чего люди не нужны. Чтобы психологически примирить людей с этой ситуацией, человеческие ресурсы, освободившиеся в ходе роботизации глобального конвейера, брошены в сферу сбыта.

Навязчивый маркетинг товаров, услуг, стиля жизни, политики, предметов культуры и искусства, необходим, чтобы синхронизировать деятельность людей с работой конвейера.

5. Эволюция и конвейер. Две стратегии самосохранения

Любая потенциально-вечная эволюционирующая система (биологическая популяция или техногенный саморегулирующийся конвейер) стремится к сохранению своей структуры.

В зависимости от характера среды, самосохранение имеет разные базовые стратегии.

(1) Если это – одна из систем, находящаяся в конкуренции с аналогичными системами в общей среде с ограниченным потоком ресурса (биологическая популяция в биосфере, полис или государство в геополитическом пространстве, фирма в экономическом пространстве свободного рынка) – то эволюция означает прогресс. Система каждый раз жертвует какими-то особенностями своей структуры, меняет их на другие, чтобы сохранить то, что может быть сохранено без риска поражения и гибели.

(2) Если это – уединенная в данной среде система (изолированная биологическая популяция, племя в недосягаемых джунглях, фирма-монополист в тоталитарной экономике) – то эволюция означает стагнацию и регресс. Система занимается устранением любых факторов, способных спровоцировать изменение ее структуры. Она жертвует гибкостью ради стабильности, делая какой-либо прогресс невозможным.

Пока в разных регионах были свои индустриальные конвейеры, имела место ситуация (1), эволюция шла по пути прогресса. Но в XX веке начал складываться единый глобальный конвейер – ситуация (2), и в мире стали развиваться мощные стагнационные процессы.

К настоящему моменту можно выделить следующие направления стагнации

1 – Укрупнение и унификация розничной торговли с одновременным снижением качества потребительских товаров и услуг (расхожим примером является «McDonalds»).

2 – Уравнительная дискриминация, или избыточные права дефективных особей.

3 – Усиление тормозящего влияния монополии и копирайта крупных корпорации, препятствующее динамичному развитию программно-информационной среды.

4 – Возникновение законодательных запретов на наиболее перспективные области генной инженерии, евгеники и распространения интерфейсов нервная система – компьютер.

5 – Падение уровня прагматизма и критичности в среде интеллектуалов, журналистов, литераторов, политиков и представителей общественно-научной сферы.

6 – Снижение независимости, инициативности и экономической ответственности в среде бизнесменов (enterpriser) и лиц с автономной занятостью (freelancer).

7 – Рост популярности мировоззренческого традиционализма и обскурантизма (т. н. религиозный ренессанс) с некритическим восприятием информации масс-медиа.

8 – Распространение в обществе соглашательского отношения к унифицирующему вторжению социальных институтов в частную и семейную жизнь.

Особенно интересны 1-й, 2-й и 3-й пункты. Если в остальных случаях можно спорить об объективности оценок, то здесь – нет. Пункт 3: Мир наводнен низкокачественным дорогостоящим программным обеспечением ТНК Microsoft, диктующей регрессивные правила и стандарты на рынке программного обеспечения и на рынке труда. программистов. Пункт 1: лучше заметен в развивающихся странах, где мелкая торговля административно вытесняется супермаркетами, в которых качество обслуживания и качество предлагаемых товаров повседневного спроса объективно ниже. Пункт 2: напротив, лучше заметен в развитых странах, где образовался культ дискриминации нормальных граждан и продвижения дефективных на престижные места в обществе, вопреки здравому смыслу и в ущерб функционированию социальных институтов.

Это – среднестатистические тенденции, но есть группы и целые «островки» жителей планеты с особой микросоциальной средой, тенденции в которых совершенно иные. Эти группы со своей жизненной философией существенно влияют на развитие ситуации.

6. Постистория. Ловля жука-навозника

Термин «постистория» возник в философии постмодернизма и означает ни что иное, как отрицание линейной цепи причин и следствий в развитии человеческой цивилизации. История была разоблачена, как разновидность телеологического мифа, необоснованно претендующего на свое линейное продолжение в будущем. Ликвидация мифологической ценности истории, как традиции, как некого «священного навоза» (Фридрих Дюрренматт, «Геркулес и авгиевы конюшни») позволила взглянуть на мир, как он есть, здесь и сейчас.

Берем книгу западного бизнесмена – либерала Джорджа Сороса «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности», и читаем, что «открытое общество» (оно же – «свободный мир») держится, оказывается, не на экономической и нравственной автономии личности, а на неких «подлинных ценностях». Сорос клеймит рыночную свободу и нравственный релятивизм, восхваляет социальное служение и призывает ставить общественные идеалы выше личных интересов. Есть целый раздел «Возврат к подлинным ценностям», где В разделах «Нравственная философия» и «Обремененная личность») Сорос пишет: «Философы Просвещения любили считать себя обособленными и необремененными связями с обществом, но на самом деле они имели глубокие корни в своем обществе – с христианской моралью и чувством общественных обязанностей…. Выдвигая идею «обремененной личности», я, безусловно, занимаюсь тем же абстрактным мышлением, что и философы эпохи Просвещения». Под христианской моралью в книге понимается протестантская мораль в стиле Вебера, идеал образцового человека-муравья.

Это – открытое либеральное общество? А что тогда фашизм? С каких это пор лозунги «за традиционные ценности!» и «нация превыше всего!», стали считаться либеральными? Надо же, финансовые спекулянты-миллиардеры вдруг полюбили национал-социализм.

Для когнитария красивые слова – это лишь бантики, он анализирует содержание. А содержание таково, что никакого мира экономической и личной свободы уже нет. Предприниматель не может выпускать товар, который считает нужным и нанимать людей, которых считает полезными, увольняя тех, кого считает бесполезными. Государство, за его же налоги, диктует ему правила производства и организации труда, не считаясь ни с его интересами, ни с интересами конкретных работников. Издатель не может публиковать карикатуры на какого-то древнего араба или древнего еврея – это не политкорректно.

Бизнесу, труду, образованию, прессе, навязываются паразитные политические функции.

В чем смысл личной свободы, если крупные корпорации вправе продать работника кому угодно, а работник не вправе уволиться досрочно, и 5 лет после увольнения не вправе сотрудничать с конкурентами? Если это – не рабовладение, то что тогда рабовладение?

В чем смысл свободы информации, если права на ее копирование куплены крупными корпорациями, и ее независимое распространение карается в уголовном порядке?

В чем смысл права собственности на средства производства, если собственнику диктуют, что делать на своем предприятии, и облагают налогами, чтобы содержать дегенератов?

Где свободные предприниматели? Их практически нет. Экономикой «свободного мира» управляет финансово-политическая номенклатура, состоящая из потомственных жуликов.

Растут социальные налоги и пособия. За счет этого растет число дегенератов, их доля в общественном потреблении и их вес при голосовании на выборах в органы власти. Любой предприниматель вынужден идти в кабалу к банкам, банки диктуют ему свои праввила, а банкам правила диктуют власти. Если это – не большевизм, то что тогда большевизм?

7. Просюмеры. Приход жуков-могильщиков

Классики марксизма в свое время сказали, что буржуазный строй вынужден для целей обогащения правящего класса, обучать пролетариат, и сам готовит своего могильщика. Высокоразвитый индустриализм вынужден, для обслуживания глобального конвейера, готовить нестандартно мыслящий когнитариат, и тоже готовит своего могильщика.

Сообщества (островки) когнитариата, нестандартно и прагматично мыслящих работников инженерно-технической и технико-информационной сферы, обнаружили описанный выше феномен: Окружающая технико-экономическая и политическая среда обслуживает не столько человеческие потребности, сколько саму себя. Эта среда генерирует не то будущее, которое предпочтительно с точки зрения объективных потребностей людей, а то, в котором будет сохранена структура социальных институтов индустриальной эпохи.

Смысл западной социально-политической структуры в том, что глобальный конвейер содержит огромное количество иждивенцев, чтобы они в рамках «демократических процедур» принуждали сравнительно небольшое количество продуктивных работников и когнитариев к жизни по конвейерным правилам и обслуживанию потребностей конвейера.

Смысл восточной социально-политической структуры аналогичен, разница лишь в том, что принуждение реализуется путем грубого насилия большинства над меньшинством.

Смысл противостояния Восток-Запад в том, чтобы избежать кризиса перепроизводства, направляя значительную долю мощности конвейера в бессмысленные военные игрушки (это что-то вроде потоотделения, за счет которого организм сбрасывает излишки тепла).

Наиболее изуверские режимы Востока содержатся за счет продукции западной части глобального конвейера и служат для популярного обоснования военных расходов Запада.

Интерес когнитарного сообщества состоит в том, чтобы выскочить из «беличьего колеса» глобального конвейера, минимизировав свою зависимость от него. Отсюда возникает просюмерское движение (Prosumer = Producer + Consumer), т. е. движение за свободу взаимодействия производителей-потребителей, в ходе которого, они сами определяют и удовлетворяют свои потребности путем кооперации по собственным правилам.

Объективными предпосылками просюмеризма в сфере производительных сил являются:

(1) Компактность и гибкость производственных модулей, возросшая в ходе адаптации конвейера к ограниченному пространству для размещения индустриальных объектов.

(2) Компьютеризация и роботизация производства в ходе вытеснения человека из производственного цикла в сферу обслуживания гибких автоматизированных линий.

(3) Универсализация и когнитаризация работников, сменившая узкую специализацию, характерную для предшествующей фазы развития индустриального производства.

(4) Совершенствование средств коммуникации и транспорта, позволяющее строить эффективные децентрализованные сети обмена продукцией и информацией.

Таким образом, довольно широкий спектр потребительских товаров стало возможно производить в домашних условиях, при условии освоения пользовательских пакетов для управления соответствующими роботизированными производственными модулями.

После появления первых «prosumption self-sufficient barter networks» (т. е. просюмерских самодостаточных товарообменных сетей) выяснилось, что приведенная цена товаров в них составляет всего 30–35% от цены на «цивилизованном» потребительском рынке.

Две трети потребительской цены на современном рынке присваивается глобальным конвейером, такому чудовищному уровню эксплуатации труда нет аналогов в истории.

Неонатуральное хозяйство оказалось в социальном смысле гораздо эффективнее индустриального. В пересчете на время: для достижения приемлемого уровня жизни обычный рабочий должен трудиться 40 часов в неделю, а просюмер – лишь 13 часов.

Такой колоссальный эффект достигается, несмотря на то, что просюмеры вынуждены потреблять конвейерные полуфабрикаты (чистый просюмеризм пока не реализован, т. к. миниатюризация еще не охватила некоторые базовые отрасли промышленности).

Просюмеризм реально угрожает похоронить современную индустриально-финансовую систему, поскольку изымает из нее самые качественные трудовые ресурсы. Просюмеризм формирует у нового поколения неонатуральную систему ценностей, которая исключает молодых людей из конкуренции в социальной пирамиде, выстроенной вокруг конвейера.

В итоге качество обслуживания конвейера падает, а популярность просюмеризма растет.

Именно из-за угрозы просюмерской экономической революции, финансово-политическая олигархия последние 10 лет все чаще обращается к внеэкономическим приемам, таким, как пропаганда религиозного фундаментализма и националистического традиционализма.