Текст книги "Тихий Апокалипсис"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

3. Гибель унифицирующего маркетинга.

Современный маркетинг концептуально основан на модели «унифицированном потребителя» и держится на трех основных принципах:

1) Все люди  имеют (или могут иметь) потребность в одних и тех же предметах (по крайней мере, все люди внутри одного социального слоя).

2) Потребности людей формируются  воздействием массовой культуры, которая и демонстрирует им предметы потребления (т.е. потребности предсказуемы, формируемы и управляемы).

3) Потребности людей удовлетворяются путем покупки желаемых предметов через сбытовые предприятия, обладающие определенной внешней функциональной привлекательностью (магазины, салоны, торговые офисы и т.п.).

В течении последних 50 лет эти принципы казались незыблемыми для всех экономически развитых стран. Ситуация изменилась с появлением того самого «человека индивидуального» – который живет в своем собственном мире, вне рамок какого-то одного социального слоя или какой-то одной массовой культуры.  В результате его потребительские интересы оказываются все менее управляемыми и все менее предсказуемыми. Мало того, «человек индивидуальный» предпочитает приобретать предметы без  лишнего общения с другими людьми – например, через интернет (тем более, обычно это дешевле). Это означает тотальное сокращение рабочих мест в сфере обслуживания, где в развитых странах занято 70% (!!!) трудоспособного населения. Кстати, интернет-торговля автомобилями уже подорвала экономическую основу существования автосалонов в ряде стран.  Но впереди еще более радикальные изменения, связанные с расширением спектра потребительских свойств виртуальных объектов. Теоретически виртуальные объекты могут удовлетворять любые потребности человека, кроме витальных (таких, как еда, питье и жилище). При этом виртуальные объекты несопоставимо дешевле реальных вещей и, следовательно, легко могут вытеснить последние в ходе примитивной ценовой конкуренции.  Последствия такой линии поведения «человека индивидуального» окажутся гибельными, как минимум, для половины отраслей сферы производства и обслуживания.  Впрочем, одновременно появятся  новые экономические ниши на базе новой концептуальной модели маркетинга. Скорее всего, это будет модель «скрытых потребностей».   Неудовлетворенные потребности человека неисчерпаемы. Просто некоторые из них настолько экзотичны (отвратительны, морально неприемлемы, сомнительны с точки зрения закона и т.п.), что до сих пор никто не решился ни определить их удовлетворение, как товар, ни тем более, продавать подобный товар.  Лозунгом нового маркетинга станут слова старой дамы из знаменитой пьесы Ф.Дюрренмата: «все продается». Легко себе представить как это  повлияет на общественную нравственность. Впрочем, экономике чуждо понятие нравственности.

4. Гибель национальных финансовых систем.

Единственное, что объединяет миры всех «людей индивидуальных» – это всеобщий эквивалент, т.е. деньги. Современные деньги по существу ни что иное, как номинальная (виртуальная) ценность, порождаемая в определенном объеме неким эмиссионным центром. До недавнего времени таким центром для каждого вида денег (т.е. для каждой валюты) был национальный банк определенного государства. Затем некоторые альянсы государств стали создавать общие эмиссионные центры (СЭВ в эпоху «холодной войны», ЕС в наши дни), другие же и вовсе начали пользоваться «чужой» валютой. Иначе говоря, не каждый эмиссионный центр связан с определенным государством и не каждое государство обладает эмиссионным центром. Тем не менее, до сих пор каждое государство жестко определяет, какая валюта в нем имеет легальное хождение на его территории, а какая нет. Именно по этой причине ни одна  транснациональная корпорация не эмитирует своей валюты (хотя это бы у них получилось не хуже, чем у многих государств). Совершенно иное дело – виртуальные миры, которые не являются территорией какого-либо государства и там совершенно свободно существуют виртуальные эмиссионные центры, эмитирующие виртуальную валюту на которую можно купить виртуальные предметы. Это считается не более, чем игрой, а виртуальная валюта – чем-то вроде игровых фишек. Но, будучи для нескольких сот тысяч человек средством расчетов за потребительские ценности (не важно, реальные или виртуальные) виртуальная валюта, в силу общеэкономических законов, немедленно начинает обращаться на рынке по тем же правилам, что и обычные  валюты. У какой-нибудь виртуальной фигляндской фиги возникают котировки (фига к доллару, к евро, к йене и т.п.), фига становится предметом спекулятивных биржевых сделок и т.д.  Дальше все зависит от стратегии эмиссионного центра Фигляндии и характеристик виртуальной фигляндской экономики. Если фигляндская администрация достаточно разумна, фига будет надежнее, чем валюты большинства стран Латинской Америки или Центральной Африки. Можно предположить, что через десяток-другой лет фига окажется не менее популярной, чем то же евро (для этого у Фигляндии есть все предпосылки – либеральная динамичная экономика без административных барьеров, политическая стабильность, предельно низкие налоги и пр.).  Тогда какой-нибудь Вася Пупкин вполне может под именем, скажем, Бильбо Бэггинс, инвестировать свои средства в фигляндский паевой фонд, иметь счет, например, в Фигляндском Народном Банке и (что существенно) оплачивать с этого счета покупки в реальном мире. Никто не мешает тому же В.Пупкину (Б.Бэггинсу) зарегистрировать в Фигляндии корпорацию и вести бизнес (в т.ч. и за пределами Фигляндии).   Можно с уверенностью сказать, что оффшоры, с которыми сейчас пытаются бороться т.н.  «развитые страны», покажется детским садом по сравнению с «оффворлдами» (offworld) – экономическими зонами, лежащими вообще вне реального мира и обладающими к тому же собственным эмиссионным центром.   Полагаем, что появление «оффворлдов» полностью изменят мировую финансовую структуру, причем трендом будет снижения роли национальных эмиссионных центров и национальных валют. Вероятный финал этого процесса – вытеснение национальных государств из  сферы финансового регулирования.

5. Гибель национального государства.

Когда-то на заре цивилизации появление государств стало естественным следствием укрупнения человеческих сообществ для защиты от внешних врагов и неблагоприятных природных явлений, а также для регулирования деятельности сообщества.  С тех пор прошло несколько тысячелетий. В XXI веке у развитых стран практически не осталось внешних врагов, с неблагоприятными явлениями (за исключением редких масштабных катастроф) стало возможным бороться в рамках частной кооперации. Принцип «демократического» формирования аппарата власти в условиях, когда не выборы ходит наиболее никчемная часть общества, приводит во власть посредственных, бездарных и зачастую безответственных людей. Все программы, разработанные на базе сотрудничества национальных властей (международный валютный фонд, всемирный банк и т.п.), с треском проваливаются. То, что от бездарности руководителей национальных государств ничего страшного не происходит, означает лишь, что современный мир может обходиться без государственной власти.  Смысл существования национальных государств оказался под сомнением настолько, что в развитых регионах планеты государственные границы стали попросту исчезать естественным путем. В современном мире существует более 35 тыс. транснациональных корпораций. Европа вплотную подошла к практическому решению о нецелесообразности сохранения института национального государства. Качество государственного регулирования принципиально не соответствует требованиям XXI века или,  выражаясь языком экономики, цена государственного регулирования стала превышать общественную выгоду от такого регулирования. Уже по этой причине национальным государствам нет места в   постиндустриальной полувиртуальной интернациональной экономике XXI века (как не нашлось места феодальным владениям в экономике после промышленной революции). Экономика – штука объективная, как закон Ома – ее нельзя отменить, даже если очень хочется,  а вот национальные государства – суть условность, которую как раз отменить можно. По выражению И.Фергюсона и Р.Мансбаха: «Государство-территория было продуктом уникальных сочетаний исторических условий. Эти условия исчезают.» На самом деле, скорее всего, государства никто отменять не будет. Оно будет существовать – так же, как существует монархия в Великобритании, Швеции или Нидерландах – как милая безвредная традиция, практически не влияющая на экономическую жизнь и хозяйственную деятельность людей и корпораций. Регулирующие функции, вероятно будут поделены между муниципалитетами и ассоциациями крупных корпораций (впрочем, вряд ли это будет выглядеть одинаково во всем мире). В любом случае, это не приведет ни к экономическому хаосу, ни к разгулу преступности, ни к социальным беспорядкам. Когда исчезает что-то, чему пора исчезнуть, большинство людей этого просто не замечают.

Часть 3. Экстраполяция.

Итак, объективные экономико-технологические процессы за какие-то 2-3 десятилетия разрушат привычную нам цивилизацию хотя и бескровно (и вообще без «ярких спецэффектов»), но не менее качественно, чем термоядерная война.

А мы попытаемся заглянуть в мир после этого «тихого апокалипсиса», Тот самый постиндустриальный полувиртуальный мир – мир без привычных масс-медиа (они заменены интерактивными нет-медиа), без мегаполисов, без потребительских бумов и шумных рекламных кампаний, без политических партий и выборов, без национальных границ и национальных валют, без общественных норм приличия и этики. Мир, где люди с легкостью переезжают с одного континента на другой. Мир, где люди пользуются индивидуальным транспортом, не зависящим от дорог.  Мир, где большинство людей работают и отдыхают в своих разбросанных по континентам оборудованных автономными системами жизнеобеспечения и многоцелевыми средствами коммуникации "электронных коттеджах" (термин принадлежит О.Тоффлеру). Мир, названный Г.Маклюэном «глобальной деревней».

Все-таки изобретатели диалектики были в чем-то правы. Закон «отрицания отрицания» действует. Человечество действительно развивается по спирали. Завершается период консолидации и унификации человечества и мы в определенном смысле возвращаемся к дисперсному  доиндустриальному жизненному укладу XVIII века. Но (вновь диалектика) возвращаемся далеко не так, как это виделось оптимистам руссоистского толка – без возврата к «единению с природой» и «простым человеческим радостям». Никаким единением кого-либо с кем-либо не предвидится. А радости если и появятся, то далеко не простые и не очень человеческие.

Попробуем проследить жизненный цикл СРЕДНЕГО человека в этом странном мире.  В конце концов, нас в последнюю очередь интересует судьба человечество ВООБЩЕ, а в первую – судьба ОТДЕЛЬНОГО человека, поскольку он в любом случае ПОХОЖ НА НАС С ВАМИ.

ДЕТСТВО.

Ребенок родился и ему нужен практически постоянный уход. У мамы нет возможности (не исключено, что и желания) тратить на это столько времени.  Папы или нет в зоне досягаемости (мы уже говорили о том, что доля неполных семей растет), или  у него тоже нет на это времени (вспомним, время – самый дорогой ресурс). Контакты со старшим поколением (бабушки и дедушки) давно сведен к минимуму (это мы наблюдаем уже в наше время). За неимением иных вариантов, функции ухода передаются автоматике («робот-нянька» – реальность уже сейчас).

Ребенок растет и его нужно учить, воспитывать, и т.д..  В силу сложившегося стиля жизни (изоляция от общества, обилие автоматики и сетевых средств коммуникации), обучение происходит отчасти дистанционно, отчасти – с использованием того же «робота-няньки». Родители принимают в этом участие только когда и если они этого захотят (т.е., с учетом низкой социальной ответственности, весьма редко).

Ребенок становиться подростком. Его личность сформирована в условиях минимальных контактов с  обществом себе подобных (родители и кто-то из соседей – если таковые есть и если они вообще склонны к контактам ), зато в постоянном контакте с «сетью» и с «дружественной автоматикой» («роботы-прислуга», «роботы-игрушки» и т.п.). Этот подросток  отлично представляет себе процесс оплачиваемой работы, получения денег и их использования – мама работает на дому, через сеть, также через сеть делает покупки, оплачивает счета и т.п., причем подросток время от времени участвует во всех этих процессах (уже сейчас дети привыкают делать что-то осмысленное на компьютере с 6 – 7 лет).

ЮНОСТЬ.

К 12 – 14 годам подросток уже является  «экономической личностью» – он  может разослать по сети резюме, получить оплачиваемую работу, распоряжаться деньгами (к вопросу о диалектике и развитии по спирали – 200 лет назад работа подростков по найму тоже была нормальным явлением).

С этого момента подростка уже ничего не связывает с родителями. Особенно тесного человеческого контакта между ними не было исходно (см. выше), а экономически подросток уже вполне самостоятелен. Родителей тоже ничего не связывает с подростком – они «наигрались в эту игру», тем более, подросток в период  полового созревания – крайне неуживчивое существо.

Подросток уже имеющий хотя и небольшие, но вполне «взрослые» доходы  переселяется в собственный (арендованный или приобретенный по ипотечному кредиту) «электронный коттедж» и начинает совершенно самостоятельную жизнь.

Что дальше? Здесь мы вступаем в область неопределенности. В истории были периоды, когда  подросток  «шел в люди» (т.е. попадал в среду незнакомых людей и вынужден был самостоятельно в ней ориентироваться, подвергаясь при этом спонтанному воспитательному процессу), но не было такого, чтобы он «шел в не-люди»  (т.е. попадал в среду, где людей нет вовсе).

Можно предположить, что непосредственное (помимо сети)  общение этого подростка будет происходить в основном с «роботами-прислугой», «роботами-партнерами по играм» (спортивным и интеллектуальным) и «роботами – сексуальными партнерами». Непосредственное общение с себе подобными, разумеется, тоже будет иметь место (хотя бы из соображений любопытства), но оно, скорее всего, будет весьма недолговечным (как современные сезонные молодежные тусовки на пляжах Европы и Северной Америки). Длительные человеческие отношения предполагают периодические бытовые конфликты и достижение житейских компромиссов – а наш герой (или героиня) к ним просто не готов. Для него свойственно  искать компромиссы только в профессионально-экономической деятельности (т.е., торговаться),  вся остальная деятельность служат исключительно для удовольствия. Он не будет в свободное время заниматься общением, приносящим неприятности (а именно таковы бытовые конфликты) – поскольку к его услугам привычный, удобный и бесконфликтный  «роботизированный суррогат» любых форм общения.

ЗРЕЛОСТЬ.

Незаметно вступая в пору зрелости, наш герой (героиня) сохраняет тот же образ жизни – поскольку ни предпосылок ни готовности к его изменению просто нет. Где-то в это время происходит обзаведение потомством  – из инстинктивно-физиологических побуждений  или просто из любопытства. Эти побуждения не могут действовать долго. Соответственно, появление ребенка для нашего героя изменяет стиль жизни  максимум – на несколько лет. При таком отношении ясно, что ребенок с вероятностью, близкой к 100%, воспроизводит жизненный цикл, описанный выше.

Экономическая жизнь нашего героя крайне интенсивна – это рассылка резюме, поиски выгодных заказов, управление собственными активами, ведение прочей деловой переписки, оплата различных счетов и т.д.. Этот процесс не прекращается ни на секунду.  Когда хозяин-человек отдыхает или просто занят чем то другим, за него (и от его имени) все это делает «робот-референт».

Здесь необходимо сказать несколько слов об именах собственных, не собственных, псевдонимах и прочем. Наш герой не имеет особой привязанности (ритуальной, психологической, технологической) к некому определенному имени. То есть, в каждых конкретных отношениях он, разумеется обозначает себя каким-то набором символов, но этот набор суть чистый номинум (как в наше время «имена» участников интернет-форумов и чатов). Такое отношение к имени существенно (и пока непредсказуемым образом) меняет взгляды человека на самоидентификацию и дополнительно снижает уровень социальной ответственности.

Вернемся к «роботу-референту». Он представляет собой самообучающуюся систему искусственного интеллекта (аналог известных в наше время экспертных систем). Он принимает решения исходя из совокупности доступной информации и руководствуясь принципами принятия решений, заимствованными у хозяина. Вообще говоря, «робот-референт» может даже выполнять за хозяина его деловые (служебные, предпринимательские) функции.  Фактически, это – виртуальный двойник хозяина.  В результате у нашего героя образуется огромное количество свободного времени.

Здесь мы снова вступаем в область неопределенности. В истории вообще не было периодов, когда взрослый человек был НАСТОЛЬКО свободным от каких-либо дел – как необходимых для жизнеобеспечения, так и предписанных обычаем и до такой степени независимым от общественного мнения.  Кто-то выберет для себя модель примитивного гедонизма, кому-то покажется более интересным жизнь в некой самозамкнутой виртуальной вселенной (по принципу современных «ролевиков»), кто-то займется креативной деятельностью – художественным творчеством (в совершенно непредсказуемых формах), а кто-то – наукой (возможно – такими ее отраслями, которые сейчас еще просто не существуют). Можно предположить, что каждому человеку в силу обстоятельств придется или стать самодостаточной личностью, или вообще раствориться как личность, став технологическим элементом «киберпространства». В заключении укажем, что мы до сих пор не знаем толком, что такое «личность» (а тем более «самодостаточная»)  – но в складывающейся конструкции мира каждому придется узнать это НА СОБСТВЕННОМ ОПЫТЕ.

СТАРОСТЬ.

Тем временем, зрелость очень медленно (поскольку наш герой ведет вполне здоровый образ жизни) переходит в старость (если верить даже самым осторожным прогнозам развития биологии и медицины, это будет происходить в любом случае после 80 – 90 лет, а более оптимистические прогнозы относят этот срок далеко за 100-летнй рубеж).

По мере медленного старения организма, постепенно отходят на задний план интересы и удовольствия, так или иначе связанные с собственным телом Последние лет 30 жизни наш герой проводит в основном в процессе интенсивного виртуального (сетевого) общения – поскольку только там он продолжает ощущать себя полноценной личностью. С определенного момента его физическим состоянием непрерывно занимается «робот-врач», в пределах возможного поддерживая в пределах условной нормы функции организма. Чем глубже заходят процессы физического старения, тем чаще человек «отключается» в результате недомогания или просто внезапного сна.  И тем чаще «робот-референт», заменяет «отключившегося» хозяина не только в экономических, но и в личных делах. Возможно, начиная с какого-то момента времени, «робот-референт» технологически вынужден вмешиваться в виртуальное общение хозяина, «перехватывая управление», когда тот теряет адекватность восприятия и «выпадает» из потока событий. Такое происходит, все чаще, и вот, в один прекрасный день, наш герой засыпает и больше не просыпается.  Но его  история  на этом не заканчивается.

СМЕРТЬ И ПОСЛЕ.

Итак, что же происходит ПОСЛЕ.  То, что физически осталось от человека после его биологической смерти, повторяет судьбу всех бытовых отходов в «электронном коттедже». Это, однако, совершенно не отменяет функций «робота-референта». Тот продолжает вести от имени фактически покойного переписку, участвовать в «виртуальных мероприятиях» и вообще «управлять делами».  И (что существенно), скорее всего, никто из знакомых покойного не замечает подмены. На самом деле подмены в чистом виде не происходит – поскольку  «робот-референт»  к моменту физической смерти хозяина уже неотличим от него при виртуальном общении (такое уже описано в некоторых работах по виртуальной реальности под названием «симулякр личности»). Иначе говоря, любой виртуальный собеседник нашего героя просто не заметит его смерти.    Значит ли это, что разница между жизнью и смертью исчезает? Философский вопрос. Ясно лишь, что жизнь и смерть становятся гораздо менее определенными (в некотором смысле даже условными) понятиями.

На этой ноте мы простимся с нашим героем (не то покойным, не то вечно живым) и попытаемся подвести какие-то итоги.