Текст книги "Большая медведица смотрит на город"

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Александр Романов
Большая медведица смотрит на город

Бориска простился со своими друзьями на берегу речки и пошел к деревне.

Он шел и шел по берегу черной, заснувшей реки, а Бук, Машенька и Сорока смотрели ему вслед, оставаясь около коряжистого дерева. Бориска чувствовал, что они смотрят, и ему не страшно было идти одному…

Кто читал сказку «Первая Вечерняя Звезда», тот знает историю дружбы и лесных приключений мальчика Бориски, бурундука Бука, медвежонка Машеньки и Сороки.

А дальше случилось вот что.

Бориска простился с ними поздним вечером на берегу реки и пошел к деревне.

Он шел и шел по берегу черной, заснувшей реки, а Бук, Машенька и Сорока смотрели ему вслед, оставаясь около коряжистого дерева. Бориска чувствовал, что они смотрят, и ему не страшно было одному идти по тропинке между прибрежными кустами.

– Вот я и пришел, – сказал сам себе Бориска, увидев на берегу множество деревенских лодок.

– Ав-ав-ав! – залаяла цепная собака, когда Бориска проходил мимо дома.

– Гав-гав-гав! – решив позабавиться, ответил собаке Бориска. – Вот тебе! – добавил он и показал ей язык.

Собака поняла, что Бориска ее дразнит, и залилась, прямо-таки закатилась в лае.

А он побежал, подпрыгивая, довольный собой. Бориска бежал вперед, а голова его с высунутым языком была повернута назад, к собаке. Поэтому он совсем ничего не видел перед собой и влетел в глубокую дождевую лужу.

«Ого-го!» – подумал Бориска, проскочив ее на полной скорости и услышав, как вода в ботинках стала переливаться: чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

– Ха-ха-ха! – пролаяла обрадованная собака и, брякнув цепью, успокоилась.

Бориска хотел погрозить ей кулаком, но вспомнил о маме, которая уже наверняка истратила все свои нервы, о папе, который, может быть, до сих пор бегает по темному лесу в поисках сына – и сердце у Бориски замерло…

Но ему не попало. Папа и мама очень обрадовались, что Бориска нашелся, и забыли его наказать.

А чуть погодя мама потрогала Борискин лоб и сказала:

– У тебя, кажется, повышенная температура! Бориску уложили в постель, поставили градусник.

И пока градусник нагревался, Бориска рассказал, как он заблудился в лесу, как познакомился с Буком, гостил в берлоге у Машеньки.

– Завтра утрам Сорока прилетит ко мне, – закончил свой рассказ Бориска. – Она сядет на рябину и затрещит. Вы не пугайте ее!

– Ладно, – пообещал папа.

Незаметно для себя Бориска задремал. Он не слышал, как мама взяла выпавший градусник, и не видел ее встревоженного взгляда, с которым она передала градусник папе.

…Бориске показалось, что он спал совсем недолго. Открыв глаза, он увидел за окошком не рябину, а высокий дом.

«Я, наверное, еще сплю…» – решил Бориска и зажмурился, чтобы досмотреть сон. Но никакого сна уже не было – была только обычная темнота…

«Да ведь это тот самый дом, который всегда виден из окна моей городской комнаты!» – наконец сообразил Бориска и открыл глаза, чтобы убедиться.

Действительно, знакомый дом стоял напротив и смотрел на Бориску всеми своими окнами.

В это время скрипнула дверь и в комнату вошла мама.

– Вот мы и поправляемся, – сказала она, присаживаясь на кровать. – Ох и напугал же нас доктор! Тебя хотели положить в больницу, сынок…

– Эх! – вздохнул Бориска. – Надо же было мне заболеть! Теперь я не увижу Бука, Машеньку и Сороку до следующего лета. Мама, – спросил он, – а когда я поправлюсь, мы вернемся на дачу? До школы еще больше чем полмесяца…

– Даже не думай, – сказала мама. – Мы и оглянуться не успеем, как наступит первое сентября. Выздоравливай скорей!

– Эх… – еще раз вздохнул Бориска и отвернулся к стенке выздоравливать.

Счастливая случайность

Случайности никогда не обходили Бориску.

Посудите сами: разные проволоки только и ждали, как бы разорвать ему рубашку или штаны.

Стоило Бориске съехать на санках с дворовой горки, как там, куда он ехал и где секунду назад никого не было, оказывался какой-нибудь дяденька или какая-нибудь тетенька.

Бориска пытался тормозить, направить санки в другую сторону.

Но и дяденьки и тетеньки, заметив его, тоже начинали как-то странно метаться, а кончалось все тем, что они сами наскакивали на Борискины санки.

«А-а-а-а! – кричали тетеньки. – Ах ты, растакой, рассякой, разэдакий!»

«Бу-бу-бу-бу!» – гудели дяденьки. А некоторые пытались и шлепнуть Бориску…

Или вот еще – краски! Стоило только Бориске захотеть порисовать, как – не поймешь в какой момент! – самая яркая краска обязательно капала на мамину новую и дорогую скатерть.

А когда Бориска старался стереть ее, сделать незаметной, она назло размазывалась в большое грязное пятно.

После того, как Бориска совершенно случайно опрокинул пузырек с черной тушью на важный папин чертеж, его надолго поставили в угол.

Бориска стоял и ковырял пальцем отставшие от стенки обои.

– Ты что там возишься? – спросил папа. – Понял свою вину?

Бориска кивнул стенке – он стоял лицом к ней.

– Выходи из угла, – разрешил папа. – И не делай так больше. Думать надо!

Видимо, счастливая случайность решила именно в этот день доказать Бориске, что не все случайности несчастны.

Папа с вечера объявил, что будет бесконечно занят делами и никуда не пойдет.

А мама собиралась пойти в магазин – купить кастрюльку.

Прогулка с мамой Бориску не интересовала. Он страшно не любил магазинную толчею и выглянул в окно: вдруг увидит что-нибудь интересное.

Нет, на улице не было никакой веселой игры. Не было даже чужих мальчишек…

– Ты пойдешь со мной? – спросила мама.

– Иду… – неохотно сказал Бориска и спрыгнул с подоконника.

Есть такая игра: один играющий выходит из комнаты, а остальные прячут шоколадку или еще какую-нибудь штуку так, чтобы ее трудно было найти. Потом зовут вышедшего. И он начинает искать. Если ищет не там, где надо, ему говорят: «Холодно, холодно…». Когда он подходит ближе к спрятанной вещи, говорят: «Теплей, тепло…». А когда он вот-вот найдет, кричат: «Жарко, жарко!..»

Нечто похожее случилось и с Бориской. Радостная теплота, которую он ощутил, все усиливалась и усиливалась. А когда они с мамой подошли к магазину, Бориске стало так тепло, что он сказал:

– Мама, дай мне двадцать копеек. Я куплю мороженое и подожду тебя на улице.

И вот здесь-то… Едва Бориска с холодным вафельным стаканчиком в руке отошел от продавщицы в белом халате и машинально глянул вдоль магазина, как сердце его почему-то забилось очень сильно. На углу он увидел ребят, окруживших какого-то долговязого парня. Бориску прямо потянуло в ту сторону. Он побежал. И по мере того, как он приближался к ребятам, ему становилось все жарче, жарче, жарче…

– Ох!.. – только и сказал Бориска, всунувшись между двумя мальчишками и увидев у ног Долговязого клетку, по дну которой бегал… Бук!

Мороженое упало на асфальт. А Бук приостановился и с криком «Бориска!!!» бросился на проволочные прутья клетки, вцепился в них всеми четырьмя лапками и попытался просунуть между прутьями мордочку.

– Вишь, как свистит! – долговязый парень слегка постучал по клетке ногой. – Покупай, чего смотришь, – сказал он Бориске. – Зверь в порядке. И клетка – что надо. За все – червонец.

– Я сейчас… – Бориска изо всех сил припустил в магазин к маме.

«Только бы успеть найти ее, только бы успеть…» – лихорадочно думал Бориска, протискиваясь и толкая покупателей. Наконец он увидел маму. Она собиралась платить деньги в кассу.

– Подожди! – не закричал, а прямо-таки заорал Бориска, хватая ее за руку. – Мама, там на углу продают Бука. Спаси его!

Мама неохотно вышла из очереди.

– Ну что ты раскричался, – сказала она с некоторой досадой, быстро идя за Бориской, – сын буквально тащил ее к выходу. – Может быть, продают совершенно другого бурундука. Ты мог и обознаться.

– Как же я мог обознаться, если он сам крикнул мне: «Бориска!»?

– О господи… – вздохнула мама. Она не очень-то верила тому, будто Бориска действительно заблудился тогда в лесу и познакомился там с Буком, Машенькой и Сорокой. Ей казалось, что он выдумал всю эту историю.

Вокруг Долговязого толкались уже какие-то новые ребятишки: одни с мамами, другие с папами. И каждый просил купить бурундука.

Бук сидел в том же положении. Он словно прилип к проволочным прутьям.

– Мама… – умоляюще попросил Бориска.

– Сейчас, – сказала мама и спросила Долговязого: – За сколько продаешь бурундука?

– С клеткой – червонец.

– А без клетки?

– Извините, мадам, товар продается только в упаковке, – глядя на маму нагловатыми глазами, сказал Долговязый и гоготнул, довольный таким ловким ответом.

– Мама… – умоляюще попросил Бориска.

– Сейчас, сейчас, – сказала мама и отсчитала десять рублей. Последний рубль она набирала мелочью – им с Бориской не осталось даже на троллейбус.

– Получай товар, пацан, – протянул Бориске клетку Долговязый, небрежно высыпав в карман мелочь. – Смотри не выпускай зверя. Он здорово бегает. Я его еле поймал.

Бориска схватил клетку и открыл дверку.

Бук стремительно выскочил из клетки.

Все вокруг сказали: «Ах!», а Долговязый пригнулся и растопырил руки – ловить.

Но Бук никуда не побежал. Он быстренько вскарабкался Бориске на плечо и потерся своей меховой щечкой о Борискину щеку.

– Хороший мой, – растроганно сказал Бориска и погладил Бука по его полосатой спинке.

– Надо же!.. – удивленно воскликнул Долговязый, выпрямляясь.

Растерянный вид его был настолько несуразный, что Бориска чуть не рассмеялся.

– Пойдем-ка, сын, домой, – сказала мама, поднимая с асфальта пустую клетку, – нас папа ждет.

– Желаю вам всего приятного, мадам! – осклабился на прощанье Долговязый и приподнял над головой кепочку с узким козырьком.

Но мама уже не обращала на него внимания – она уходила и думала о том, что неправдоподобная Борискина история, рассказанная им после возвращения из леса, похожа на правду…

А Бориска ничего не видел и не слышал. Поглощенные заботами о друге, он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, и Бук нырнул к Бориске за пазуху.

– Удобно тебе? – спросил Бориска.

– Теперь мне удобно, – ответил Бук. – Теперь я ничего не боюсь!

Он высунул голову и уже весело поглядывал на все: на людей, на витрину магазина, на троллейбусы и автобусы.

– Наконец-то я нашел тебя! – сказал он Бориске.

– Нет, это я нашел тебя, – возразил Бориска. – Я только стал есть мороженое, смотрю – на углу куча ребят. Меня сразу потянуло туда, словно железку к магниту.

– Это я был магнитом, – сказал Бук. – Поэтому тебя так здорово потянуло.

До мамы, занятой своими мыслями, вдруг дошли последние слова Бука, она чуть не споткнулась от неожиданности и остановилась.

– Разве бурундуки умеют разговаривать? – удивилась она.

– Не только бурундуки, – пояснил Бук. – Сорока и Машенька не хуже меня умеют говорить с людьми. Но разговариваем мы только с теми, кто нам нравится.

– Хорошо, что я не успела заплатить за кастрюльку, – сказала мама. – Если бы ты, сын, чуть опоздал, у нас не хватило бы денег выкупить Бука.

– Спасибо, – сказал Бук и протянул маме лапку. – Я никогда не забуду вашей благородной помощи. И если когда-нибудь встречу хорошенькую кастрюльку – обязательно подарю ее вам.

Мама рассмеялась, пожала Буку лапку, и они, все трое, пошли дальше. Вернее, шли двое. Бук ехал у Бориски за пазухой.

– Я мог бы и побежать рядом с вами, – заметил он. – Но это привлекало бы всеобщее внимание. И люди смотрели бы на меня, а не вперед. И тогда бы они стали сталкиваться, стукаться лбами. Получилась бы невообразимая суматоха, а она нам ни к чему.

Бук выглядывал, выглядывал и – неожиданно задремал.

Это случилось потому, что Бук придумал игру – закрывать и открывать глаза. Так очень интересно делать при движении. Насмотрелся на дом – закрыл глаза. Открыл – этого дома уже нет, а есть другой. Но такая игра и утомляет. Поэтому, позакрывав и пооткрывав глаза, Бук в тридцатый или тридцать пятый раз закрыл их, клюнул носом и задремал, посапывая, будто наступила глубокая ночь.

Даже дома, когда Бориска перекладывал его из-за пазухи на подушку, Бук лишь потянулся и что-то сказал на своем сонном лесном языке, так и не открыв глаза.

– Пусть хорошенько выспится, – шепнул Бориска. – А я пока переделаю эту противную клетку в удобный домик. Вдруг Буку захочется иметь свою собственную квартирку.

И Бориска унес клетку на кухню.

Там они с папой напильником выпилили кое-какие прутья, оклеили клетку красивой серебристой бумагой, прорезали окошечки, устроили так, чтобы дверка открывалась изнутри и снаружи. Покончив с домиком, сколотили из реек и фанерок маленькую кроватку, стул и столик.

А мама сшила Буку матрасик, подушку, теплое одеяло и коврик.

Все это Бориска расставил и разложил в домике, а домик поместил на подоконник в своей комнате. Папа сказал:

– В таком красивом домике даже я с удовольствием стал бы жить.

– Залезай, – предложил Бориска и засмеялся, распахивая дверку. – Только запомни, что тебе придется каждое утро вставать пораньше, чтобы успеть вылезти из домика и не опоздать на работу.

– А что, – спросил папа, смахивая с пиджака прилипшую стружку, – неужели твой Бук на самом деле умеет разговаривать? Мама говорит: была поражена, когда услышала его.

– Ты сам скоро поразишься, – сказал Бориска. – Только поздоровайся с ним, когда он проснется.

– Я уже не сплю, – сказал Бук. – Просто лежу с закрытыми глазами и слышу все, что вы говорите. А-а-ах… – сладко потянулся он и сел на подушке.

– Здравствуйте, – сказал Буку папа. – Давайте познакомимся.

– Здравствуйте, – вежливо ответил Бук. – Вы уже знаете, как меня зовут. Но это имя только для друзей. И я очень рад познакомиться с вами, потому что вы папа моего хорошего и верного друга. Правда, когда он побежал за мамой, я подумал… мне показалось, что Бориска решил оставить своего друга в беде. До конца дней своих не прощу себе такого подозрения. Но я был слишком взволнован свалившимися на меня неприятностями. Пусть Бориска извинит меня.

– Я на твоем месте мог подумать то же самое, – сказал Бориска. – Никакой вины твоей в этом нет. Вставай, сейчас мы будем пить чай, а после ты расскажешь нам обо всем, что случилось с тобой.

– А вы не можете дать мне вместо чая кедровых орешков? – робко спросил Бук. – Я как-то с детства не привык пить чай.

– Сейчас поищем, – сказал папа.

Он подошел к буфету, побрякал чашками и поставил на стол вазочку с орехами.

– Вот это да! – воскликнул Бук.

И пока мама, папа и Бориска пили чай, он так усердно и ловко щелкал орехи, что после этого в вазочке осталось их совсем мало, а блюдце переполнилось шелухой.

Бук с сожалением посмотрел на оставшуюся горстку орехов и попросил Бориску сохранить их до того часа, когда настанет ужин.

– Спрячь, – сказал он, – а то я не вытерплю и объемся.

Бориска ссыпал орехи в карман. Потом папа и мама сели на диван, Бориска забрался в кресло, а Бук прыгнул к нему на колени – поближе к другу и орехам…

Бук рассказывает

– Значит, так… – сказал Бук, припоминая. Он хотел, чтобы рассказ его был понятен с самого начала. – Значит, так… – повторил он. – В тот вечер я, Машенька и Сорока простились с Бориской. Он пошел домой, а мы задержались около коряжистого дерева, чтобы помочь Бориске, если кто-то вздумает напасть на него.

Мы стояли и слушали, как Бориска шагает по тропинке. И Первая Вечерняя Звезда отражалась в реке и тоже слушала Борискины шаги.

Потом мы услышали, как залаяла собака и Бориска подразнил ее.

Машенька сказала:

– Бориска благополучно дошел до деревни. Теперь на пего никто не нападет, а собак он не боится. Значит, и мы спокойно можем отправляться спать.

И она пошла к берлоге. А я и Сорока – остались.

Долго нам пришлось искать сухое место. В лесу было так сыро, что нигде, ну решительно нигде нельзя было удобно переночевать.

Вот мы и слонялись по ночному лесу, пока не натолкнулись на старое воронье гнездо. Оно оказалось дырявым и жестким, но у нас уже не было сил искать что-то лучшее.

Кое-как мы дотерпели в этом гнезде до раннего утра, а утром отправились досыпать к Машеньке в берлогу. Там нас разморило и мы проспали до самого обеда.

Пообедав, Сорока полетела к Бориске и быстренько вернулась.

– На даче никого нет, – сказала она. – Дверь на замке, и у меня осталось такое впечатление, будто все уехали насовсем.

– Глупости, – ответила Машенька, – просто ты проспала то время, когда обещала Бориске прилететь. Не мог же он ждать тебя целый день. Ушел, наверное, куда-нибудь с родителями. Надо слетать к нему вечером.

Вечером Сорока слетала еще раз. Вернулась уже в полной темноте.

– Никого нет на даче, – подтвердила она. – Сейчас я догадалась спросить рябину, почему вдруг на даче никого не стало. И рябина сказала мне, что все уехали еще утром. Бориска заболел. Его увезли в город лечить. Теперь мы с ним не встретимся до следующего лета. А вдруг он вообще больше никогда не вернется на дачу?

Тогда я сказал Машеньке и Сороке:

– Конечно, очень грустно, что все так получилось. Но мне кажется, что когда Бориска хоть немного поправится, то обязательно найдет какой-нибудь способ сообщить нам о себе. Сороке надо почаще наведываться к даче.

– Я и сама бы сходила туда, – сказала Машенька, – если бы не деревенские собаки.

– Ладно, – согласилась Сорока. – Я постоянно буду дежурить в том районе. Даже могу построить себе гнездо на крыше Борискиной дачи. Боюсь только, что это удивит всю деревню и меня не оставят в покое.

– А потом… – Бук махнул горестно лапкой… – Потом все стало так плохо складываться, что и вспоминать не хочется.

– Все равно вспоминай, – потребовал Бориска. – Я уже чувствую: с Машенькой и Сорокой что-то случилось. Может, они заболели и нужна наша помощь?

– Да… – подтвердил папа, снимая и вновь надевая очки, – мы сделаем все возможное.

– Успокойся, – сказала мама и ласково погладила Бука по спинке, – мы не оставим в беде твоих друзей.

– Не знаю, можно ли им помочь… – печально ответил Бук. – Ведь я долго не видел их. Сейчас, сейчас я все расскажу. Только надо немного успокоиться. Дайте мне, пожалуйста, несколько кедровых орешков для успокоения!

– …Значит, так, – продолжил он свой рассказ, закончив щелкать орешки и немного успокоившись. – Значит, так… Дождь лил несколько дней подряд, а потом наступило ясное утро. И в это утро Машенька сказала нам:

– Скоро придет сентябрь, а там недалек будет и тот день, когда я лягу спать до весны и крепко закрою дверь в берлогу. Неужели мы так ничего и не узнаем о Бориске? Слетай-ка, Сорока, да смотри не возвращайся без известий о нем!

Лучше бы Машенька не говорила ей «Не возвращайся!», потому что Сорока улетела, и сколько мы ни ждали, так и не возвратилась.

И тогда, на следующий день, я побежал в деревню узнать, что же с ней случилось.

Сначала, конечно, побывал на вашей даче: ведь Сорока должна была полететь именно туда.

Там я не нашел ничего нового. На двери висел все тот же замок, никаких следов Сороки не было видно.

Пришлось прогуляться к сельскому клубу – Сорока любила иногда сидеть на его крыше.

Я осмотрел все вокруг и хотел уже бежать назад, когда увидел двух мальчишек и спрятался под ступеньку крыльца.

Они прошли совсем рядом со мной и один спросил другого:

– Как та сорока, не подохла еще?

И другой, белобрысый такой, ответил:

– Очухалась. У нее всего-то крыло перебито. А скажи, ловко я срезал ее из рогатки? Сейчас она у меня в курятнике сидит. Я ее на всякий случай еще и за ногу привязал, чтобы не убежала.

– А зачем она тебе?

– Может, сменяю на что-нибудь, а может, чучело сделаю.

– Ах он, негодник! – воскликнул папа.

Бориска промолчал, лишь крепко сжал кулаки, а мама тяжело вздохнула.

– Конечно, негодник! – ответил папе Бук, – Но – слушайте, что было дальше.

Около магазина они разошлись. Тот, что почернее, пошел дальше, а Белобрысый зашел в магазин.

Я подождал, пока Белобрысый выйдет, и побежал за ним, прижимаясь к заборам. Надо же мне было узнать, в каком доме он живет!

– Ты очень рисковал, – сказал Бориска. – Ведь на тебя могли напасть собаки.

– Конечно, рисковал, – согласился Бук. – Но что мне было делать? Ты на моем месте поступил бы точно так.

– Да, – согласился Бориска. – Я поступил бы только так. Чем же все это кончилось?

– Кончилось все благополучно для меня. Я выследил мальчишку, узнал, где курятник. Он стоит за домом, не слишком далеко от леса, и я подумал, что ночью мы с Машенькой сможем освободить Сороку. Сначала я пролезу в курятник и перегрызу веревку. А потом, если не найдется подходящей дыры, в которую Сорока могла бы вылезти, Машенька просто сломает дверь.

Так я думал, выследив Белобрысого и возвращаясь к Машеньке… Так все и получилось бы в самую ближайшую ночь, если бы новое страшное событие не нарушило мои планы…

– Какое странное стечение обстоятельств, – сказала мама, – Бориска заболел, и на вас свалились несчастья.

– Да, – согласился Бук, – все получилось так плохо, что хуже редко бывает. Но я думаю… мне кажется, что и я виноват… Я слишком задумался о спасении Сороки и забыл про осторожность, сворачивая на тропинку, которая вела к берлоге.

– Почему вела?.. – вскрикнул Бориска. – Значит, теперь берлоги уже нет?..

– Теперь ее уже нет, – грустно подтвердил Бук.

– А Машенька? Да говори же скорее!

– А Машенька, если ничего больше не случилось с ней, наверное, еще есть.

– Где, где она?..

– Дай Буку рассказать все до конца, – перебил Бориску папа. – Своими вопросами ты только мешаешь ему.

– Правильно, ты только мешаешь мне своими лишними вопросами. Значит, так… – продолжал Бук. – Я забыл про осторожность и не обратил внимания, как подозрительно сзади треснули сучья. Это было совсем недалеко от того места, где начиналась тропинка.

Наверное, я навел охотников на тайный путь к берлоге. Они, крадучись, шли за мной. Эх, если бы я догадался тогда оглянуться! Стоило мне свернуть, как они пошли бы за мной и провалились в болото.

Но я без всякой опаски шел, пока не пришел к Машеньке. Она открыла мне дверь, спросила о Сороке. И только я стал рассказывать ей все, что узнал, как в берлогу просунулась длинная палка. Мы слышали: люди топчутся и сопят около берлоги, и я сказал:

– Не выходи. Они ничего не смогут сделать с тобой оттуда. А если сунутся сюда, ты можешь так дать лапой любому, что они надолго запомнят. И у них пропадет желание соваться куда не надо.

Машенька, может, и согласилась бы со мной, но в этот момент палка больно ударила ее по голове, она зарычала, забыла про всякое благоразумие и выскочила наружу.

– Э, да это только медвежонок! – крикнул один из охотников.

– Не надо стрелять. Мы его так возьмем…

Их было двое. Старый и тот Долговязый, который продавал меня сегодня.

Машенька долго не поддавалась им. По отдельности ни один из них с ней не справился бы. Но их было двое. Как Машенька ни отбивалась, они ее все-таки свалили и связали.

Потом охотники разрушили берлогу – думали, может, там еще один медвежонок есть.

– Пусто! – сказал Долговязый, пошуровав палкой в развалинах. – А правду говорил сын тетки Дарьи, Женька-Белобрысый, что медведицу убили, а медвежонок сбежал и живет на болоте. Так и есть. Ух, повезло нам, батя! Приехали за грибами, а заарканили зверя. Не зря ружьишко взяли с собой, – без него бы не сунулись к берлоге. Давай поскорее вернемся в деревню и покажем добычу!

– Сейчас, как же, – ответил Старый. – Тебе только бы хвастаться. Двадцать лет, а ума нет. Там родственников куча, с ними еще делиться придется. Погостили у них денек – и хватит. Как стемнеет, заведем машину – и в город. Тебя, поди, на работе уже потеряли?

– Ерунда, – сказал Долговязый. – Я с завгаром договорился. А насчет родственников ты правильно, батя, сказал. Погостили – и хватит. А Белобрысый обойдется и сорокой, что сбил из рогатки.

Они еще посидели на полянке, около разрушенной берлоги. А когда солнце спустилось ниже верхушек сосен, привязали Машеньку за лапы к палке.

Потом они взвалили палку на плечи и пошли, понесли Машеньку.

Теперь уже я бежал сзади и следил за ними.

Совсем недалеко от болота, на старой дороге, по которой давно никто не ездил, стоял грузовик.

Пока втаскивали и заталкивали Машеньку в кузов, я притаился за пнем и высмотрел себе местечко на бензобаке.

– Ну, кажется, все, – сказал Старый, вытирая пучком травы руки. – Поедем, порадуем мать добычей.

Я вскочил на бензобак и тоже поехал.

Бак скользил под моими лапами. Машину бросало в разные стороны. От запаха бензина у меня так разболелась голова, что она, казалось, вот-вот лопнет…

Мы ехали очень долго. А когда приехали, город показался мне совсем не таким, каким я представлял его. Теперь, после того, как я увидел настоящий город, мне стало понятно, что мы приехали на окраину. Там стоят такие же дома, как и в деревне.

К одному из них мы и подъехали.

Охотники вылезли. Старый крикнул в открытое окно:

– Радуйся, мать! Мы тебе мохнатого порося привезли. Откормишь – тонна мяса будет.

– Чего? – спросила вышедшая на крыльцо тетка.

– Чего, чего… – передразнил ее Старый, – Загляни в кузов – сразу и увидишь – чего!

Тетка заглянула в кузов.

– Молодцы! – похвалила она охотников и даже потыкала связанную Машеньку пальцем. – Надо ее посадить в сарай на цепь, – сказала она. – Уж я откормлю!..

Тетка ушла в дом готовить ужин, а охотники втащили Машеньку в сарай и посадили не на одну, а на две крепкие цепи.

Когда и они зашли в дом ужинать, я пробрался к Машеньке.

Она очень обрадовалась мне. Сидя рядышком на земляном полу сарая, мы вспомнили слова Бориски: «Если с Машенькой случится что-нибудь, если ее найдут охотники, пусть Сорока прилетит к нам на дачу. Тогда я позову папу, маму, и мы обязательно спасем Машеньку!»

– Ты должен найти Бориску, – сказала мне Машенька. – Иначе меня убьют в этом сарае, а Сороку там, в курятнике.

– Где же искать его? – спросил я. – Город большой. А мы не знаем адреса.

– Тогда я пропала, – сказала Машенька и тоскливо посмотрела на стены сарая.

– Не отчаивайся, – ответил я Машеньке. – Раз другого выхода нет, пробегу по всему городу, загляну в каждое окно и обязательно найду Бориску.

– Беги, – сказала Машенька. И я побежал.

Но, пробегая мимо крыльца, увидел, что дверь приоткрыта. Мне захотелось узнать, о чем еще говорят охотники, и я прошмыгнул в дом.

Они сидели за столом и ели. А тетка поливала цветы на подоконнике. Никто не смотрел в мою сторону. Так мне показалось. Но я и тут ошибся. Долговязый сразу заметил меня. Только не подал вида. Он подождал, пока я отойду подальше от двери, а потом вскочил и сразу захлопнул ее.

– Во! – закричал он. – Еще один зверь попался!

Я стал метаться по комнате, но они втроем загнали меня в угол.

Долговязый наступил мне на хвост, а потом схватил сзади за шею и поднял над головой.

– На что он тебе? – спросила тетка.

– А так… – сказал Долговязый. – Посажу его в клетку. Пусть сидит. Забавно.

«Теперь пришел конец и мне…» – подумал я. И не стал ни есть, ни пить. Как лег в угол клетки, так и пролежал два дня.

– Сдохнет бурундук! – сказал Долговязый и понес меня продавать.

– Да… – папа резко встал с дивана. – Мы обязательно должны спасти Сороку и Машеньку. Это дело я беру на себя. Нельзя допускать, чтобы торжествовала несправедливость. Иначе она просто привыкнет торжествовать!

– Нет, это дело я беру на себя, – возразил Бориска, – ведь они мои друзья!

– Не надо спорить, – сказала мама. – Чем больше людей начнут спасать Сороку и Машеньку, тем лучше. Твои друзья теперь и наши друзья.

– Я очень рад, – сказал Бук, обращаясь к папе и маме. – Вы оказались точно такими, как рассказывал нам Бориска. Спасибо!

– Спасибо и тебе, Бук, – сказала мама. – Нам очень приятно слышать это. А теперь идите с Бориской спать. Он покажет тебе твой домик. Бориска сделал его из клетки. И угостит оставшимися орехами. А мы с папой еще подумаем, как лучше выручить Сороку и Машеньку.

– Я не буду жить в клетке, – сказал Бук. – Пусть она даже и переделана. Лучше лягу спать с Бориской.

– Как хочешь… – Мама пожала плечами и крикнула вслед Бориске: – Хорошенько умойся и почисти зубы!

– Я тоже хочу чистить зубы, – сказал Бук Бориске, – попроси у мамы еще одну зубную щетку.

– В ванной все есть, – ответил Бориска. – Пошли.

И друзья, прежде чем лечь спать, долго еще чистили зубы и плескались в ванной.