Текст книги "Проклятое золото"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

День седьмой
(с часа ночи до девяти часов вечера)

Из норы послышалось сопение и пыхтение. Звуки приближались, становясь громче с каждой секундой. Наконец, высунулась голова в строительной каске, измазанной глиной и известняковой крошкой.

– Время… – прохрипел Колька, судорожно хватая перекошенным ртом прохладный ночной воздух. – Твоя очередь!

– Вылезай, – сказал Владимир. – И выключи фонарик, а то, не дай бог, кто-нибудь увидит!

Колька вылез. Тут же сел на известняковый выступ, во всю длину вытянул ноги.

– А веревка? – спросил Владимир.

– У входа оставил. Слышь, будь другом, вытащи сам – рук не чувствую…

Владимир пошарил в лазе. Нащупал веревку, грязную и скользкую. Потянул на себя. Веревка поддалась, и из черной дыры послышался шуршащий звук. Мешок приближался.

– Ты глубину измерил? – осведомился Владимир.

– Пошел четвертый метр.

– И ничего?

– Ага.

Управившись с мешком, Владимир сел рядом с приятелем. Достал сигарету, закурил.

За три ночи они выкопали четыре норы. Длина каждой – около четырех метров. Ширина, она же высота, – сантиметров шестьдесят – семьдесят…

Грунт, состоящий из глины, держался неплохо. Обвал случился только один раз – небольшой, на два мешка грунта – когда Владимир уже вылезал. В общем, отделались легким испугом.

За эти ночи оба вымотались. Лица изможденные, глаза утонули в черных пятнах, кожа на ладонях сбита до кровавых мозолей. Держались только на самогоне, закусывая луком и вареной картошкой.

– Давай сделаем перерыв, – предложил Владимир. – Засыплем сейчас штрек – и хватит. А через пару дней начнем чуть ниже и в трех метрах левее.

– Не, – сказал Колька.

– Что – нет? Мы с тобой пашем так, что Стаханову и не снилось. Сдохнуть можем!

– Еще метр надо сделать, чтоб совесть была чиста.

– Тебе сны снятся?

– Не, падаю и выключаюсь, как робот.

– А мне такой бред снится, что пора к психиатру обращаться.

– Работать надо больше. Тогда тебе тоже ничего сниться не будет.

– Что-то чертовщины давно не было, – произнес Владимир. – Ну, с тех пор как тот дурак решил в роще по бутылкам пострелять, а мы как раз мимо шли. Чуть в нас не попал…

– Тьфу на тебя! – Колька перекрестился. – Нашел о чем говорить… Все, перекур окончен!

– Самогон еще остался?

Приятели выпили по полстакана. Владимир зажевал свою порцию луком. На этот раз выпитое и съеденное не пошло, стало проситься обратно. Пришлось запить стаканом теплой воды – либо все уляжется, либо сблюется…

Обошлось: рвотные позывы ослабли и прекратились. Лишь во рту остался едко-горький привкус. Владимир тяжело вздохнул, взял лопату, мешок с веревкой и полез в нору.

Здесь было душно, воняло потом. Да так, что голова сразу закружилась. Владимир зажег свой фонарик, изогнулся, уткнувшись каской в стенку, и воткнул лопату в глину. Отковырнул ком. Снова воткнул…

Когда грунта набралось достаточно, подтянул к себе мешок – пока еще пустой, легкий – и руками, стеная от натуги, принялся загребать в него комья глины…

Тут он ощутил что-то странное. Как будто почва под ним стала проседать. Или это глюки от выпитого, переутомления и духоты? Нет, не глюки: в следующее мгновение Владимир ощутил, что падает куда-то в темноту…

И тут же – страшный удар, сотрясший все тело, когда он со всего размаха шмякнулся на что-то твердое. Сверху – на ноги, на руки, на туловище – сыпались куски глины…

Успел подумать: «Обвал?..» И сознание погасло. Как свеча на ветру.

* * *

– Почему я? – спросил Владимир.

– А почему нет? – сказала красавица в белом. – Кто-то ведь должен положить конец безобразию почти трехсотлетней давности…

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещал Владимир. – Но честно сказать, меня больше волнует клад…

– Ах, дурачок! – Она засмеялась. – Считай клад, который ты найдешь, платой за благое дело. А что ты сейчас хочешь?

– Больше всего я хочу пить…

По лицу вдруг заструилась вода. Много воды. Теплой, но от этого не менее прекрасной. Владимир застонал, ловя грязным ртом живительную влагу. Открыл глаза, увидел небо. Звезды уже потускнели. До рассвета осталось минут двадцать, не больше.

– Ну, слава богу! – произнес совсем рядом голос. – Как ты, Вован?

– Нормально… – Боль словно ждала этого слова. Накатилась на тело – от головы до ног. – Все ноет.

– И ты, блин, это называешь «нормально»?!

Владимир слабым голосом произнес:

– Есть такая хохма: «Если ты проснулся утром и у тебя ничего не болит – значит, ты уже умер…» Ощущение такое, словно меня переехал грузовик.

– Ну, примерно так оно и было. Я с тебя примерно полтонны глины сгреб.

– А где… она?

– Кто?

– Виктория Олеговна.

– Ну я откуда знаю?! Дома, наверное. С мужем.

– Она здесь была. Мы разговаривали.

– Когда была?!

– Только что.

– А-а-а… – Колька помолчал немного. Затем спросил: – Слышь, а какое сегодня число?

– Значит, это опять был сон… – Владимир облизнул губы и попытался перейти из лежачего состояния в сидячее. – А куда я, собственно, провалился?

– Во! – обрадовался Колька. – Это самое главное… Мы нашли его!!!

* * *

Владелец дачи приехал внезапно, около часа дня. С кислым видом поглядел на приятелей, которые только что проснулись, не успели похмелиться и больше походили на зомби, чем на людей. Хорошо еще, что на рассвете помылись – окатили друг дружку водой из ведра…

– А говорили, что выпиваете «в меру», – проворчал Андрей Сергеевич. – Надо было мне сразу уточнить, что в вашем понимании есть мера…

– Мы… – попытался объяснить Колька. – Мы… Это… Того…

Владимир стоял рядом, ухватившись за деревцо. Все мысли в его голове можно было выразить одной фразой: «Ой, как мне хреново…»

– Ребята, сбавьте обороты, – мягко произнес чиновник. – А то к осени вообще сопьетесь.

Тут он опустил глаза вниз и заинтересовался руками приятелей. Еще вчера была забинтована только одна рука, правая, Владимира, а сегодня грязные бинты красовались на верхних конечностях у обоих.

– Что с вами?

– Мы… – начал Колька. – Это…

– Подрядились канаву выкопать, – с трудом выговорил Владимир. – Тут, рядом, по соседству…

– Ага, – подхватил Колька. – Лишняя деньга того… еще никому не помешала!..

– Вы не волнуйтесь, – сказал Владимир. – Мы вчера закончили.

– Ага, точно, – подал голос Колька. – И того… отметили слегонца.

Андрей Сергеевич поморщился.

– Пьющий сторож – это не сторож, а пустое место… В общем, еще раз вас такими увижу – считайте, что отношения прерваны.

– Об чем речь?! – обиделся Колька. – Это недоразумение, босс! Ну с кем не бывает?!

По лицу чиновника было видно: все это ему очень не нравится. Но выступать не стал. Отпустил еще пару ценных указаний и направился за ворота, к машине.

– Фу, кажется, пронесло! – сказал Колька. – Лихо ты, Вован, отмазку ввернул!..

Машина тронулась с места. Едва она скрылась из вида, Владимир отнял руку от дерева. Зашатало. Да так, что он не сел на землю, а плюхнулся на нее.

– Ничего, – сказал Колька. – Ты полежи немного, Вован. Я щас чаю заварю – покрепче…

– Хорошо. – Владимир закрыл глаза. Он сомневался, что в таком состоянии вообще на что-то способен. Может, сегодняшний день объявить выходным? Отдохнуть, собраться с духом и завтра с утра приступить к обследованию подземелья?

Тут он ощутил, что кто-то на него смотрит. С правой стороны. Из-за забора.

Неужели чиновник дурака валяет? Проехал немного, бросил машину и вернулся – понаблюдать, чем станут заниматься в его отсутствие сторожа?

Владимир резко повернул голову. Сквозь сетку-рабицу на него глазел парень. Тот самый Женя из Ставрополья, что набивался в компанию. «Говорят, ты точное место знаешь…»

– Ты чего? – спросил Владимир негромко.

– Сестра беспокоится, – ответил парень из-за забора. – Просила узнать, как ты, чем занимаешься…

Владимир от неожиданности растерялся. Пролепетал, как маленький:

– Передай, что все в порядке. Яблоки собираю. Через пару дней наведаюсь.

– Передам, – пообещал Женя.

Достал из кармана сигарету, закурил и неторопливо зашагал по улице, тянущейся между садовыми участками.

«Вот черт!..»

* * *

– Почему ты об этом сразу не рассказал? – проворчал Колька. От него несло только что выпитым самогоном.

– Не придал значения, – сказал Владимир. – Я думал…

– Индюк тоже думал. А потом в суп попал!.. Ты сестре сказал, где находится этот сад?

– Нет.

– Тогда совсем хреново. Этот сучонок тебе не поверил и стал пасти.

– А может, кто-то из наших, поселковых, увидел тебя или меня в этом районе? – сказал Владимир. – Многие, у кого машины есть, ездят в Аксай на работу…

– Все, конечно, Вован, может быть… – Колька встал с земли, отряхнул брюки. – Как чай допьешь, спускайся в балку. А я тем временем барахлишко приготовлю. Ну, там фонарики, катушку с проводом, воду…

– Прямо сейчас пойдем?

– А чего ждать-то? Под лежащий камень даже говно не течет!

Некоторое время Владимир пил из мятой жестяной кружки чай. Маленькими глотками, каждый раз давя рвотные позывы. Наконец, кружка опустела. Безработный архитектор, подавшийся в кладоискатели, поставил ее на траву, растянулся рядом и закинул руки за голову. Хорошо… Всю жизнь бы так лежать, глядя в небо. И ни о чем серьезном не думать…

– Э, Вован! – послышалось совсем рядом. – Ты что – кемаришь? Пошли, ночью будешь дрыхнуть!

От одной мысли, что сейчас предстоит сделать, заныло тело. И было что-то еще, мешающее встать и идти вслед за приятелем, но Владимир никак не мог понять что.

– Ну где ты там? – заорал Колька. – Пошевеливайся!

– Да-да… Сейчас.

Кряхтя, как старый дед, Владимир поднялся. Закурил и, прихрамывая, направился к балке. По дорожке, ведущей к беседке, спустился примерно на две трети глубины балки. Место, где надо сойти с дорожки и шагать по известняковому выступу (он находился на одном уровне с четвертым лазом), легко определить по свежим отпечаткам. За вчерашнюю ночь целая тропинка образовалась. Кроме того, ориентироваться можно по Кольке. Он, медленно и осторожно, уже перемещался по склону в нужном направлении, придерживая рукой здоровенную сумку, висящую на плече.

Владимир ступил на край выступа и направился вслед за приятелем. Склон балки при дневном свете он видел впервые. Не удержался от реплики:

– Ч-ч-черт!..

– Ты это о чем, Вован? – буркнул Колька, не оборачиваясь.

– Хорошо, что хозяин сюда не заглянул. Все места, где мы копали, видны… Ну, понимаешь, глина из лаза светлее той, что на поверхности. Надо было водой полить.

– Ты прав, но это уже не важно.

Колька остановился рядом с одним из четырех светлых пятен. Придерживая сумку, все время норовящую сползти с плеча, нагнулся и запустил пальцы в рыхлый грунт, отыскивая край фанерного листа. Нащупав, ухватился и потянул. Сперва осторожно – тонкий слой глины, насыпанный сверху для маскировки, осыпался вниз. Затем сильнее, открывая нору, спрятанную за фанерой.

– В метре от входа я вбил крюк с веревкой. Конец веревки свисает в подземелье. Ты когда доползешь до провала, прыгай вниз, там неглубоко – метра два, не больше…

– Ты первый, – сказал Владимир.

– Ну, как скажешь. – Колька присел перед норой, всунул голову по плечи.

– А куда ты мешки с грунтом дел? – спохватился Владимир.

– В подземелье бросил. Еще ночью, пока ты лежал на травке и прикладывал к ушибам мокрые тряпки…

Нырнул в лаз. Послышалось удаляющееся сопение и пыхтение. Затем все смолкло и послышался звук падения. Как будто с высоты бросили мешок с картошкой.

– Как ты там? – крикнул Владимир, заглянув в нору. Темно, хоть глаз выколи.

– Нормалек! – донеслось в ответ. – Ползи ко мне!

Владимир с тоской оглянулся. Деревья, растущие на гребне балки… Трава… Синее небо – ни единого облачка… Палящее солнце…

И тут он наконец понял, почему ему не хотелось идти сюда. Дело не только в усталости и страхе перед неизвестным. Подземелье оставило глубокий след в душе. Казалось, за двадцать лет он все забыл. А как только Колька сказал: «Мы нашли его!» – память всколыхнулась. Детские страхи хлынули в душу взрослого человека. Вспомнились узкие коридоры… Паутина на стенах… Тяжелый, спертый воздух… Трое суток, в течение которых он бродил в кромешной темноте, не надеясь когда-нибудь увидеть белый свет… Владимиру стало так жутко, что мурашки пошли по коже.

– Эй, ну где ты там?! – донеслось из норы.

Если он сейчас не переборет себя, в другой раз решиться будет еще труднее…

– Иду! – заорал Владимир.

И он полез в нору с отчаянной решимостью самоубийцы, бросающегося с моста.

* * *

Спрыгнуть вниз, на мешки с грунтом, Владимир не решился. Ухватился за веревку, как утопающий за соломинку. Опустил ноги в провал и начал сползать в пустоту, отпуская веревку сантиметр за сантиметром. Наконец, ноги коснулись чего-то твердого. Это были мешки с глиной, сваленные посреди галереи, прямо на кучу грунта, рухнувшего прошлой ночью.

Колька сидел на корточках у стены. В одной руке электрический фонарик – единственный источник света. В другой – полуторалитровая бутыль самогона.

– Глотнешь для храбрости?

– Здесь, кроме храбрости, еще нужна ясная голова.

– Ну и ладно. – Колька посветил на бутыль. Едва ли треть. – Мне больше останется! – Запрокинул голову, хлебнул. – Ну? – спросил сипло, утираясь грязной пятерней. Завоняло перегаром. – В какую сторону двинем?

– Сперва я, помнится, шел направо. Наткнулся на завал, вернулся к дыре и направился в левую часть хода. Минут через двадцать и там наткнулся на завал и свернул в ближайший боковой ход.

– Так, значит, налево… – Колька придвинул к себе сумку. – Подержи-ка фонарик… – Достал ржавый костыль, молоток и большую, размером с бутылку шампанского, катушку бечевки. Костыль осторожно вбил в стену, привязал к нему конец бечевы и вручил катушку Владимиру. – На, держи, Вован. Разматывай полегоньку. И не дергай – я не хочу, как ты, бродить здесь трое суток!

– А кто хочет? – сказал Владимир.

– Ну, Бог нам в помощь! – Колька размашисто перекрестился. Опустил бутыль с самогоном в сумку. Сумку повесил на плечо и зашагал вперед, освещая путь фонариком.

Скоро Владимир заметил, что приятель больше светит на стены, чем под ноги. Хотя ничего интересного там не было: только потемневший за столетия известняк. Да иногда паутина или белесая плесень.

– Что ты надеешься увидеть на стенах? – не выдержал Владимир. – План захвата Франции? Ты лучше под ноги свети, а то навернемся в какую-нибудь яму – и поминай как звали…

– Остынь, Вован, – вдумчиво произнес Колька. – Я ищу метки – те, что ты рисовал двадцать лет назад, или чужие. А также – трещины.

– Что еще за трещины?!

– Элементарно, Вован: в стенах и в своде. Ход очень старый, все держится на честном слове.

– А, вот ты о чем…

– Меток на стенах нет. Хотя аэрозольная краска въедается намертво. Так что мы попали не в тот ход, где ты когда-то гулял, а в соседний.

– Дай мне фонарик, – попросил Владимир.

– И этого достаточно. Второй фонарик – запасной.

Владимир промолчал.

* * *

Они долго шли, мягко ступая по толстому слою ворсистой пыли и дыша тяжелым, спертым воздухом. Скоро все – серо-желтые стены, сознание того, что они находятся на глубине десяти или пятнадцати метров, чувство опасности – приелось, стало обыденным. Колька перестал светить на потолок. Теперь он заученным движением переводил луч фонарика с правой стены на левую, а затем – на ближайший участок пола. И снова: одна стена, другая, пол…

Наконец буркнул:

– Привал!

И первый сел прямо на пыльный пол. С наслаждением вытянул натруженные ноги. Расстегнул сумку и достал бутыль с самогоном:

– Будешь?

На этот раз Владимир не возражал. В подземелье было холоднее, чем на поверхности. Это не чувствовалось, пока шли…

Сделав глоток, скривился. Ощущение такое, будто внутри, между горлом и желудком, застрял узкий и очень длинный ершик. Колька тут же сунул другую бутыль – с водой:

– Запей!

Чтобы вымыть этот едкий, гадкий вкус изо рта, потребовался не один глоток воды, а четыре или пять. Возвращая бутыль, Владимир произнес:

– Это точно не тот ход. Минут сорок идем – ни одного бокового ответвления…

– Соображаешь, Вован. – Колька глотнул из бутылки, утерся. – Ты мне лучше вот что скажи: а смысл? Ведь не идиоты были наши предки, чтобы десятилетиями здесь корячиться! Зачем все это?!

– Лично меня больше другое интересует, – отмахнулся Владимир. – Сколько идем, а боковых ответвлений нет. Это значит, подземная галерея куда-то ведет…

– Бечевки еще много осталось? – спросил Колька.

Владимир показал катушку.

– Метров на сто хватит, не больше.

– А когда закончится?

– Ну, ясен перец – дальше пойдем!

Владимиру этот почин не понравился. Тонны грунта – совсем рядом, в метре над головой – висели подобно дамоклову мечу. И все время чудилось, будто в темноте, впереди и сзади, кто-то есть. Какой-то оживший мертвец или привидение. Выжидает момент, чтобы напасть…

– Очень опасно, – коротко сказал он.

– Что опасного-то? Ты головой думай, Вован. Боковых ходов нет? Нет. Значит, заблудиться невозможно.

– А если мы найдем боковое ответвление?

– Мимо пройдем. Вот и все.

– Нам еще возвращаться, – напомнил Владимир. – И идти обратно будет труднее: мы устали.

– Что поделать! – философски заметил Колька. И приложился к бутыли с самогоном.

– А вдруг Андрей Сергеич прикатит? Нас нет, в склоне – дыра…

– Ну, это навряд ли. Босс не похож на зануду, который по два раза на дню будет ездить черт знает куда, нас проверять… – Глаза у Кольки вдруг округлились. Торопливо перекрестившись, он забормотал: – Изыди, изыди, нечистая сила!.. Я тебя не звал!.. Прости меня, Господи!

Владимир отвернулся, чтобы скрыть ухмылку – довольно-таки кривую: у него мурашки пошли по коже…

Наконец Колька успокоился. Глотнул «огненной воды» и произнес вразумляюще:

– А вот замечание, Вован, правильное. Днем мы должны быть на участке – для «галочки». Обследовать подземелье можно исключительно ночью…

– А если…

– Хватит мне мозги парить! – Колька сорвался с резьбы. – «А вдруг…», «А если…»! Вдруг только кошки родятся! Ты лучше просто скажи: бздишь, да?

– Не в этом дело, – промямлил Владимир. – Я после обвала еще не очухался. Все болит, голова немного кружится…

– Ладно, – смилостивился приятель. – Как только бечевка закончится, двинем обратно.

Он еще не знал, что до первой находки осталось совсем немного. Метров пятьдесят. Не больше.

День восьмой
(с часа дня до полуночи)

Когда Владимир проснулся, солнце было уже в зените. Лучи, проникая в сарай сквозь щели, били в участок стены справа от лопат.

Владимир лежал на полу. Точнее – на старом рваном одеяле, свернутом вдвое. С улицы доносился запах, от которого рот наполнился слюной. Кажется, этот запах – варящейся курицы, с лавровым листом и душистым горошком – его и разбудил.

Владимир с трудом встал и, шатаясь, вышел на свежий воздух. Около сарая горел костер. На двух кирпичах стояло закопченное ведро. Сквозь желтую пленку жира на поверхности виднелись ломтики картошки и куски курицы. Рядом на корточках сидел Колька. С рассеянным видом подкладывал в огонь щепки.

– Курица?! – удивился Владимир. – На какие шишы ты ее купил?

– А я ее не покупал, – буркнул Колька.

– Как это?

– А так. Подкараулил и свернул шею.

– Надеюсь, – встревожился Владимир, – это произошло далеко отсюда?

– Само собой, Вован, я технику безопасности соблюдаю… – Колька потыкал ножом в куски мяса. – Еще десять минут – и готово.

Владимир кивнул. Извлекая из кармана сигарету, сел на землю рядом с костром. Прикурил от щепки, обугленной на две трети, и бросил ее обратно в огонь.

Тем временем Колька измельчил на куске газеты зелень – петрушку, укроп и стебли лука. Судя по свежей земле на корнях петрушки и укропа, все это совсем недавно еще росло в чьем-то саду. Бросил зелень в похлебку, размешал прутиком. Затем аккуратно завернул корневища в газету и сунул в костер.

– Ну, Вован, – спросил Колька, – какие будут соображения?

– Куриный супчик – это хорошо. Нам сейчас надо очень много сил.

– Не, я о комнате.

– А-а…

У Владимира вдруг появилось странное чувство – полного разлада с действительностью. Ну как будто три или четыре часа назад они не обнаружили, что подземная галерея заканчивается комнатой – небольшой, квадратной. Стены и пол выложены серым камнем. В центре – толстая каменная колонна, подпирающая сводчатый потолок… Приснилась она, и точка. А на самом деле ее нет.

– Что – «а-а…»?

– Нет никаких соображений, – признался Владимир. – Мы с тобой все осмотрели и обшарили. Дальше хода нет, тупик. А это абсурд.

– Не просто абсурд, а клинический идиотизм!

– Почему идиотизм? – Владимир обиделся за предков.

– Сам прикинь, Вован. Люди потратили безумное количество времени и сил, чтобы прокопать ход в пару километров и построить в конце его комнату. Зачем? Только чтоб она была? Не, я тебе точно говорю: тот, кто приказал это сделать, был законченный шизик!

– Не обязательно. Он мог быть, например, религиозным фанатиком.

– Одна хрень – что шизик, что религиозный фанатик!

– В принципе да. Но быть шизиком на религиозной почве не так зазорно… Допустим, какому-нибудь власть имущему приснился вещий сон. Явилась, например, Дева Мария, и он дал обет выкопать подземелье и оборудовать подземную часовню. И сам на то жизнь положил, и детям-внукам наказал закончить начатое. Так и появилось то, что мы с тобой нашли.

– Упертыми придурками земля русская во все времена полнилась, – проворчал Колька.

– А может, комната раньше имела проход, но со временем его заложили камнем.

– Зачем?

– Например, по техническим причинам, – веско произнес Владимир, и приятель вспомнил, что беседует с безработным архитектором. – Допустим, неподалеку от комнаты случился обвал. Обширный. С перспективой дальнейшей просадки грунта. Или грунтовые воды стали просачиваться… Участок галереи до комнаты засыпали, а проход замуровали. Чтоб укрепить дамбу.

– А что? Может быть. За версию сойдет.

– В конце концов, вход могли замуровать сами строители. Чтобы перекрыть доступ в один из секторов подземелья.

– Гм… Значит, ты считаешь, что проход есть, только мы его не нашли?

– Не знаю. Возможно.

– Предлагаешь немного каменную кладку того… поковырять?

– Давай это отложим на потом. Мы еще не знаем, что в другом конце галереи.

– Нутром чувствую: стенку надо долбить! – заявил Колька.

Владимир поморщился.

– Будет время – осмотрим более внимательно. На предмет более ранней кладки. И в смысле устойчивости. Тогда и продолжим этот разговор…

* * *

Владимир сперва не понял, почему одна стена вдруг привлекла его внимание. Стена как стена, ничем не отличается от других. Сложена из больших серых камней.

А потом он заметил, что один камень в кладке слишком уж плоский. Его сторона, обращенная в комнату, грубо обтесана. Как будто кто-то приготовил место для таблички, но отказался от своей задумки.

Ровная – относительно других – поверхность манила, приковывая взор. Она словно звала: коснись меня! Владимир подчинился зову.

Едва его пальцы ощутили холодную шершавую поверхность, все – пол, стены, потолок – затрясло, как в лихорадке. Казалось, где-то совсем рядом пробудился после многовековой спячки исполинский механизм. В бездонные колодцы рухнули противовесы… Пришли в движение громадные зубчатые колеса, с хрустом переламывая мусор, осевший в пазах… Кованые ржавые цепи натянулись и… С потолка на голову и за шиворот посыпалась пыль и клочья паутины.

Владимиру вдруг померещилось, будто вместе с паутиной на него упали пауки – огромные, жирные, гадкие. Смахивая с себя пыль и обрывая прилипшую к лицу и одежде паутину, он пританцовывал от страха и брезгливости. И конечно же пропустил момент, когда прямоугольный участок кладки – примерно метр на метр – стал втягиваться в стену. Глубина ниши с каждой секундой увеличивалась.

Внезапно пол перестал трястись под ногами, а стены – дрожать. Стало оглушительно тихо. Тяжело сглотнув, Владимир заглянул в открывшийся проход. За стеной была еще одна комната, огромная, заставленная сундуками. Нетрудно было догадаться, что хранится в них…

Кладоискатель и сам не заметил, как оказался у ближайшего сундука. Сердце колотилось так, что впору валидол принимать. Но положительные эмоции, радость от находки – лучше любого валидола…

Ухватился за крышку, потянул. Окованная золотом, она вдруг поддалась с необычайной легкостью. Владимир заглянул в сундук и обмер: там не было ни монет, ни кубков, ни статуэток… Только отрубленная по самое плечо рука.

А в следующее мгновение эта рука, страшная, высохшая как щепка, выпрыгнула из сундука. Ухватила Владимира за плечо. Кладоискатель закричал от ужаса…

– Ты чего? – послышался совсем рядом голос.

Владимир открыл глаза. Над ним стоял, склонившись, Колька. Правая рука его неловко застыла в воздухе, отдернутая второпях.

– А, это ты…

– Что, Вован, снова кошмарики? – осведомился приятель.

– Да.

– Рассказал бы, а?

– Запомни, пока я не забыл, – лихорадочно забормотал Владимир. – А еще лучше – запиши… Плоский камень. В стене. Если на него надавить, сработает механизм… – и осекся.

– Какой механизм? Об чем ты, Вован?

– Так, погоди… Сундук был пуст. Значит, там ничего нет. А рука… рука означает опасность.

– Вещий сон? – понимающе осведомился Колька.

– Кажется.

– Когда кажется, надо креститься… Пошли.

– Куда?!

– Тупиковую комнату обследовать.

– Я ж тебе говорю – там ничего нет! Там ловушка для кладоискателей!!!

Колька поскреб в затылке. Присел рядом, сказал вкрадчиво:

– Вован, ты это… того… расслабься. Все, что ты видел, тебе приснилось. Слышишь? Ни камня, ни сундука, ни руки какой-то долбаной – ничего этого в реале нет!

– Так это был сон? – медленно произнес Владимир.

– Сон, сон, Вован! Однозначно, сон!

Владимир перевернулся на спину. Сквозь щель в потолке стал рассматривать первые звезды. Занятие это, как известно, настраивает на философский лад.

– Когда я работал в архитектурном бюро, случались авралы. Мы приходили на рассвете, а уходили за полночь. Чтобы пришпорить мозги, курили больше обычного и литрами пили чай-кофе. На своем опыте я знаю, что в подобном состоянии – когда ты много дней выжат как лимон и разбух от чая – снятся очень странные сны. Настолько яркие, цельные и правдоподобные, что они сливаются с реальными воспоминаниями. Приходилось часто напрягаться: «Ах да… Этого на самом деле не было – это мне приснилось!..»

Колька смотрел на приятеля с тревогой.

– Я это к тому, – попытался успокоить его Владимир, – что только что приснившийся сон был как раз такой. Несмотря на некоторую фантастичность…

– Понятно, – сказал Колька. – Я прослежу, чтобы ты меньше пил чая. Эдак и до психушки недалеко!

– О психушке можно будет говорить, если я перестану отличать сон от реальности. Хотя… что такое реальность, которую мы видим? Ты когда-нибудь видел сон во сне? Это когда тебе снится, что ты спал и проснулся, а самом деле ты все еще спишь. Может, то, что мы считаем реальностью, это на самом деле сон, а просыпаемся мы, только когда умираем?

Колька головой затряс.

– Вован, не надо мне капать на мозги этой хренью! Вставай немедленно – нам пора идти!

Владимир медленно поднялся. Потянулся, разминая затекшую спину. И привычным движением сунул в рот сигарету.

* * *

Пять мешков валялись на куче грунта посреди коридора – там, куда они упали прошлой ночью, сброшенные Колькой. Один мешок от удара развязался, и комья глины, высыпавшиеся из горловины, смешались с грунтом.

Спустившись в подземелье, Владимир увидел, что приятель сосредоточенно рассматривает мешки, направив на них луч света.

– Ау, – сказал Владимир.

– Да-да, – невпопад пробормотал Колька. – Конечно.

– Ты чего?

– Ничего. – Колька отвел взгляд от мешков. – Бери катушку и ломанули!

– Куда?

– Ну, если налево тупик, то, значит, направо. До первого бокового хода.

– Железная логика, – признал Владимир. Нагнулся, поднимая катушку с бечевкой.

* * *

В тишине слышались только шелест разматываемой бечевки, шаги и дыхание. Луч фонарика перемещался с правой стены на левую, с левой – на пол. И снова: правая стена… левая… пол…

Владимиру вдруг показалось, что с ним все это уже было. И не сутки назад, а давным-давно, много веков тому назад. Только вместо фонариков путь освещал чадящий масляный светильник.

– Проход, – внезапно сказал он. – Скоро будет проход. С левой стороны… – И сам удивился своим словам.

– Какой еще проход? – спросил Колька громко.

– Боковое ответвление.

– Ты откуда знаешь?

– Я не знаю.

– Погоди, Вован. Если не знаешь, то зачем говоришь?

Владимир хотел было ответить: «Мне показалось…» А вместо этого ляпнул:

– Сам не понимаю. У меня такое ощущение, будто не я это произнес, а кто-то другой, воспользовавшись моим ртом…

– Свят Дух! – Колька перекрестился. – Не пугай меня – и без того страшно… Лучше возьми себя в руки. А то, когда мы клад найдем, ты свою долю на психиатров истратишь.

– Я здоров.

– Ага, – проворчал Колька. – Все шизики в этом уверены.

– Я здоров, – повторил Владимир. – Хотя и осознаю, что со мной не все в порядке.

– Во! А я о чем говорю?

– Переутомление, – убеждая скорее самого себя, произнес Владимир. – Я никогда так много физически не работал. Отъемся, отосплюсь – и все будет в порядке.

– Дай-то Бог, – проворчал Колька. И вдруг резко остановился, как будто наткнулся на невидимую стену. Матюкнулся.

– В чем дело? – нервно спросил Владимир. – Что там?

– Боковой ход. С левой стороны.

– Где?

Приятель чуть посторонился.

– С ума сойти!.. – вырвалось у Владимира.

– Откуда ты узнал? – спросил Колька.

– Да не знал я. Сам ничего не понимаю…

– Может, он тебе приснился?

– Нет. Мне кажется, вернее будет сказать об астральной проекции сознания…

– Чего-чего?

– Астральная проекция сознания – это когда…

– Вован, иди на хрен! – рассердился Колька. – С тобой как с человеком разговаривают, а ты мне мозги засираешь!

– Не пойму я тебя что-то, – сказал Владимир. – В вещие сны веришь, а когда тебе в принципе о том же говорят, но как бы с научных позиций, на дыбы становишься…

Колька на это ничего не ответил. Сделал несколько шагов вперед, посветил фонариком в боковой проход. Произнес задумчиво:

– А он, кажется, того… короткий.

Владимир чуть пригнулся и заглянул в проход из-под руки приятеля. Ширина этого прохода раза в два меньше, чем центральной галереи. По сечению – конусообразной формы. А сечение центрального хода – прямоугольное, с закругленными углами. Стены неровные, волнистые – похоже, строители долбили известняк в спешке, им было не до чистовой отделки. Метров через десять луч света упирался в стену. То ли это тупик, то ли там крутой поворот…

Увиденное Владимиру очень не понравилось. Какое-то нехорошее, зловещее место.

– Что будем делать? – спросил он.

– Ну, заглянуть, конечно, надо… – ответил Колька.

– А давай в другой раз? Сперва узнаем, куда ведет центральный ход.

– Вован, мы с тобой разговариваем дольше… – Колька поправил сумку на плече и, привычно освещая дорогу, свернул в боковой ход.