Текст книги "Похождения Мурзилки"

Автор книги: Александр Федоров-Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

8. ПРИЕХАЛИ

Стал пароход против города, загудел.

Подъехали лодки, забрали пассажиров с парохода и вернулись к берегу.

Петьку отец перенес на руках. Мурзилка вперед рвется; ринулся между ног, сорвался со сходни – да в море. Кругом кричат:

– Ах, ах. ах!.. Собачка утонула!..

Петька в голос кричит:

– Мурзилочка!.. Мурзилочка моя!..

Заработал лапами Мурзилка, выбрался на берег, встряхнулся, всех водой обрызгал.

Дама какая-то важная на пляже сидела, платье раскинула на песке.

Мурзилка с восторгом выкатался, вытерся об ее платье. А она за это его – зонтиком.

Ну, уж тут Мурзилка не выдержал: «Как? Меня бить?»…

Зонтик – в зубы и стрелой помчался вверх по набережной.

Дама визжит:

– Держите его!.. Держите!.. Ай, ай. ай! Зонтик мой!..

А Петькин отец ей и говорит наставительно:

– Зачем собаку дразните?..

Засвистал, закричал:

– Мурзилка!.. Сюда!.. Живо!..

Курьером подлетел Мурзилка, – зонтик ему подносит – весь в пыли. Весело лает. Думал Мурзилка, похвалят за удальство, а его вместо того – за ухо: не балуйм

Спрашивает тут Петькин отец у матроса:

– Как бы нам к дому отдыха пробраться?

– Да садитесь на автобус… Прямо и доедете. Третья остановка будет как раз у дома отдыха.

Дошли до автобуса, – народу много набралось.

Едва место нашлось для Петьки с отцом. А Мурзилку кондуктор не пускает.

Петька кричит:

– Я один не поеду… Дай сюда Мурзилочку!..

Отец даже сердиться стал:

– Вот надоел ты мне с этой собакой!.. Сколько возни из-за нее. Давеча зонтик истрепала, – а теперь хоть пешком беги. Товарищ-кондуктор, нельзя ли как-нибудь дело устроить?..

Сжалился кондуктор, схватил Мурзилку за шиворот и закинул его на крышу автобуса, где вещи кладут. Свисток дал,– покатил автобус – тук-тук-тук…

Скоро… скоро…

И хорошо кругом, да любоваться некогда.

Уперся Мурзилка всеми четырьмя лапами, – летит, как на аэроплане. Вот страшно-то!

А тут – туннель. Вот ужас!..

Влетел автобус в туннель, – сразу темно стало, хоть глаз выколи, и сыро.

Ну, погибли и погибли… Ни солнца, ни тепла, жутко, страшно.

Завыл Мурзилка в голос, к крыше припал, лежит ни жив, ни мертв. За туннелем остановка. Подбежал Мурзилка к краю крыши, видит, под ним кондуктор. Кубарем на него свалился, лизнул его в губы и – скок на землю.

– Тьфу ты, пропасть! – сплюну кондуктор. – Ну, и собачища!..

А Мурзилка в восторге носится вокруг автобуса. Жив он, цел, а кругом-то благодать какая!..

9. В ДОМЕ ОТДЫХА

На самом берегу моря стоит белая двухэтажная дача, и от нее до самого моря тянется ровная аллея из пальм. Вокруг дачи высоко поднялись темно-зеленые стройные кипарисы. Терраса у дачи вся обвита виноградными лозами, и свешиваются там и сям виноградные кисти, как на картинке.

Это и есть дом отдыха, куда Петька с отцом приехали и Мурзилку привезли.

Герасим Кузьмич, отец Петькин, смотрит да ахает:

– Ай, ай, ай!.. Вот диво-то! Гляди, Петька, куда мы с тобой попали. Ах, батюшки! Да не во сне ли это?.. Красота-то какая! А теплынь!… И воздух духовитый какой!..

Мурзилка так стал, что тут же у ног его растянулся под пальмами врастяжку и язык на сторону свесил, совсем по-московски.

Как приехали, – сейчас же обед. И тут Мурзилка так наелся, что с места сдвинуться не может. Тут же лег и заснул сном богатырским.

Проснулся, побежал своих искать. Туда-сюда носом. – напал на след. Вон они к да поили!.

Прибежал на пляж – на берег моря. Глядит, – лежат на берегу в ряд люди – да все голые, загорелые от солнца, – и не двигаются.

«Померли, что ли?» – думает Мурзилка. Сунулся к одному. Тот ласково манить стал:

– Собачка, собачка… Поди сюда, миленькая!..

Мурзилка завилял хвостом, подполз к нему.

А тот как схватит его за шиворот – да в море.

Мурзилка – прямо на дно. Ну, утонул и утонул бедный песик!..

Да вынесло его из воды наверх. Тут Мурзилка заработал и лапками, и хвостом, и головой* фыркает, отдувается.

Волна подкатила, подняла его, вынесла на берег и с шорохом втянулась обратно в море.

Уж трясся, трясся Мурзилка, чтобы воду с себя стряхнуть,– да это не беда. Живо его солнце высушило, и стало Мурзилке хорошо.

А Петька – весь почти голый, только в коротеньких штанишках, – бежит к нему и кричит:

– Мурзилочка! Мурзилочка!.. Вот ты и выкупался в море! Пойдем домой… Скоро спать…

Покойной ночи…

10. МУРЗИЛКИН БОЙ

Хорошо в доме отдыха. Тихо, спокойно и весело. А уж кормят-прямо как на убой. Поедят-поедят утром, отдохнут немного, – опять звонок, – опять есть. Еще передохнули, – и опять к еде вызывают. А как стемнеет, – еще раз кушать пожалуйте.

Петька с Мурзилкой не расстаются. Весь день вместе бегают, – даже удивительно, как это Петька ухитряется на двух ногах бегать не меньше, чем Мурзилка – на четырех, И другие ребятишки в доме отдыха от них не отстают. Только купающихся Мурзилка не любит, – как завидит их, так и начнет лаять и зубы скалить: помнит, как они его выкупали силой.

Вот раз на берегу моря нашли ребята какую-то штуку.

Живая да чудная какая-то… Уродина невообразимая! Ног не сочтешь и еще какие-то клешни.

Петька взял палочку, стал дразнить у родинку. А она кверху тянется и клешнями сердито хватается за палочку,– вот-вот вырвет из рук Петьки.

Мурзитка вокруг нее прыгает, ворчит. А там рассердился. – сунулся к ней, хотел ее цапнуть.

Тут уродина – как вцепится одной клешней ему в шерсть, а другой за лапу.

Мурзилка и завыл во весь голос.

Мечется по пляжу и за собой волочит злую уродину, а освободиться от нее не может никак…

Закричал Петька во весь голос:

– Мурзилка!.. Мурзилочка!.. Пропала собачка бедненькая!.. Ай, ай, ай!.. Ребята, помогите!..

Ребятишки сбежались со всех сторон, кто краба к себе тащит, кто Мурзилку. Крик подняли такой, что всех купальщиков напугали.

Со всех сторон сбежались, думали, – беда какая стряслась с ребятишками, А увидали в чем дело и говорят:

– И что это за собака, всюду нос сует!.. Постоянно с ней какие-нибудь истории!

А все-таки – спасибо ребятам, спасли-таки Мурзилку.

11. ФОКУСНИК

Как-то в ломе отдыха устроили вечер смычки с местными красноармейцами.

На террасе устроили сцену. Перед террасой уселись свои и гости-красноармейцы.

Мурзилка с Петькой в первом ряду сидят.

Сначала доклад о смычке читали, потом хором пели.

Стихи читали. Рассказчик был. А наконец, – вышел фокусник. И тут Мурзилка чуть не пропал.

Показал фокусник несколько фокусов. Заметил вдруг Мурзилку и говорит:

– Позвольте мне эту собачку. Я еще один фокус покажу,

Петька не дает. Мурзилка тоже не хочет, ворчит, огрызается.

А фокусник его за шиворот взял и говорит:

– Вот собака, а вот мешок… Я кладу собак в мешок, завязываю его, запечатываю сургучом. Теперь смотрите…

Револьвер взял – трах!.. Выстрелил… И показывает пустой мешок, а Мурзилки и следа нет…

Тут Петька как заревет во весь голос:

– Убил… Убит Мурзилку… Гы-гы-гы…

Так разревелся, так развоевался, что двое красноармейцев с ним не могли справиться. Всячески уговаривают его, утешают. Сам фокусник перепугался, уговаривает Петьку:

– Да будет тебе кричать. Не пропадет твоя собака.

А Петька не снимается:

– Бедная собачка!.. Мурзилка-а-а!..

А тут вдруг – лай, визг, – и катит Мурзилка со всех ног, как ни в чем не бывало. Прямо па Петьку влез, в нос его лизнул.

И хочется Мурзилке сказать, как фокусник его вовсе в мешок не сажал, а под стол опустил, да ногой его в сторону отбросил; а там поймал его помощник фокусника и унес на другой конец дома, там и выпустил; хочет сказать это Мурзилка и не может. А фокусник и рад этому.

Никто, кроме Мурзилки, тайны его не знает.

12. НЕУДАЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Пошел как-то отец Петькин с город.

– К вечеру, – говорит, – вернусь. Выходи, Петька, встречать к воротам.

А до города километра три.

Весь день Петька с ребятами возился, с Мурзилкой играл, а после обеда загрустил.

Кликнул Мурзилку:

– Пойдем, Мурзилка, папу встречать.

Они вышли за ворота, – дорога ровная, гладкая. Па берегу моря идет. Хорошо!..

На воле Мурзилка совсем разошелся. Визжит, лает, стрелой носится, то туда, то сюда. Петьку и слушать не хочет. Прямо озорство какое-то на него напало.

Дорога стала спускаться в глубокий овраг, потом опять высоко вверх поднялась. А тут и город близко. И базар – вот он.

Мальчик идет, весь увешан связками бубликов.

– Бублик!.. Бублик!.. – кричит.

Словно взбесился Мурзилка. Подскочил к мальчику, ухватит связку бубликов и помчался прочь.

Бежит, мотает головой, рычит, а связка бубликов за ним волочится по земле в пыли…

Мальчик кричит:

– Держи его!.. Держи!..

Бежит за Мурзилкой. Еще двое-трое следом погнались.

Переполох на весь базар… Кричат, визжат, – никто ничего понять не может.

А Петька стоит, в голос кричит, зовет:

– Мурзилка!.. Мурзилка!..

С Мурзилкой-то ему не страшно было, – а как один остался, так и горе его взяло.

Долго звал Мурзилку, – нет, пропала собака.

А уж сумерки настали. Повернул Петька, пошел назад. Может быть, отец уже домой вернулся и там его ждет.

Идет, – дорога знакомая. Только спустился в овраг,– темно стало.

А там, – на юге и всегда так, – как солнце зайдет, сразу становится темно.

Шел, шел, не видно ничего. Только шагнул в сторону, оступилась нога, – покатился Петька в яму кувырком.

Встал, – отдышаться не может, – напугался. Двинулся дальше. Шага два прошел, – наткнулся на дерево. Вправо взял, – в кусты колючие угодил.

Страх взял Петьку не на шутку. Не выдержал, заревел:

– Тятька… – кричит, – тятька!.. Мурзи-илка!..

Тихо-тихо кругом. Только звонко трещат цикады да глухо шумит прибой моря…

Деревья вокруг стоят высокие, суровые такие. Кругом – темень, хоть глаз выколи, – а вверху ярко горят на темном небе звездочки.

– Мурзилочка!..

Шорох какой-то невдалеке слышится. Кусты трещат и стороне.

– А вдруг волк!..

Сжалось сердце у Петьки, припал он к земле, – все его не так заметно будет.

Вдруг задышал кто-то около него рядом.

Ничком упал Петька, лицо руками закрыл.

С визгом накинулся на него кто-то, руки лижет, да вдруг как залает.

– Мурзилка!..

Вот-то обрадовался Петька Мурзилке, – как никогда!

Ведь вот и ночь, и темень кругом, и заблудился он, – а легче ему стало с Мурзилкой. Точно зашита какая падежная – этот Мурзилка!

Встал Петька, – и залился Мурзилка веселым лаем, скачет вперед.

Даром, что темно, – все видит хитрый песик, куда идти надо.

Мурзилка – впереди, Петька – за ним следом…

Из ямы выбрались, прошли немного. А почуял Петька под ногами дорожку, совсем ободрился.

Мурзилка – скок-скок, Петька – топ-топ. Выше да выше поднимаются по склону оврага.

Вот слышен стук колес. А вон загудел автомобиль.

Ну, значит, шоссе близко.

А как выбрались на шоссе, – тут уж сразу светлее стало.

Хоть и устал Петька, а собрал все силы, да как припустится со всех ног.

Смотрит, – люди идут. Фонарик качается у кого-то в руках…

Мурзилка припустил, что есть духу, завизжал:

– «Ай, ай, ай!..»

И слышит Петька голос отцовский:

– Да никак Мурзилка это?.. Ах, негодный!.. А Петька где?..

Тут Петька как закричит:

– Здесь, здесь я…

Что туг радости было, – не рассказать. А то ведь весь дом отдыха взбудоражился. Помилуйте, – мальчик пропал, – ни слуху, ни духу о нем. Мало ли какая беда могла случиться?..

А Петька и говорит:

– Кабы не Мурзилка, я до сих пор сидел бы в яме….

13. МУРЗИЛКА В ЯМЕ

Устроили как-то обитатели дома отдыха экскурсию на большую гору Змейку. По этой горе дорожка змейкой вьется – туда, сюда. Оттого и гора эта называется Змейкой.

Человек десять собралось, – одних ребят пятеро. Ну, и Петька с Мурзилкои, конечно,-тут как тут…

Ребята сначала все бегали да бегали, а там и приустали. Идут все тише и тише.

Один Мурзилка не унывает, бегает, мечется взад и вперед, как угорелый. То далеко вперед забежит, – то с лаем назад мчится. Бабочек ловит, на птиц лает А то уткнется носом в нору, фыркает, чихает, роет землю лапами, как будто нашел там какого-нибудь зверя.

Высоко поднялись на гору и у одного обрыва прилепи отдохнуть. Обрыв отвесный, образовал нечто вроде глубокого котла.

Стали наши экскурсанты закусывать. И Мурзилка поел, попил, а потом давай по площадке скакать взад, вперед.

Разогнал, не удержался да через край обрыва – так и загремел вниз…

Вскочили ребята.

– Ай, ай, ай!.. Мурзилка сквозь землю провалился!..

Петька в голос кричит:

– Батя, батя, пропал Мурзилка!

А Мурзилка – живехонек, только попал он, как в ловушку. Кругом – крутые стены; как ни бьется собака, вылезти не может. Скачет, подпрыгивает, визжит, лает:

– «Ах, выручите! Ах, выручите!..»

Веревку с петлей спустить,– удавишь Мурзилку. А иначе никак не достать. Как тут быть?

Ребята столпились на краю обрыва, судят, рядят между собой.

А там-спрыгнул в яму Мишка, за Мишкой – Гришка, за Гришкой – Ванька, за Ванькой -

Ганька, за Ганькой – Федька, за Федькой – Петька,

Герасим Кузьмич, отец Петькин, всполошился

– Ах, ах, убьются ребята!

Разве так можно? Да как они теперь оттуда вылезут?.. Вот собака негодная! Каких хлопот надела та!

А ребята уже сговорились.

Пошептались, и стал внизу у стены Мишка, на Мишку – Гришка, на Гришку – Ванька, на Ваньку -Ганька, на Ганьку  – Федька, на Федьку – Петька.

Петька аккурат до края достал. Тут Мишка Мурзилку за шиворот схватил да Гришке дает. Гришка – Ваньке, Ванька – Ганьке, Ганька – Федьке, Федька – Петьке, – а Петька и пустил его на полянку.

Потом Герасим Кузьмич Петьку вытащил, за ним – Федьку, за Федькой Ганьку, за Ганькой Ваньку. А остальным ребятам веревку бросили да так их и подняли одного за другим.

Заложил уши Мурзилка назад, хвост между ног опустил и мечется по площадке, как сумасшедший, от радости и лает, визжит:

– «Спасли Мурзилку! Ай, ай!»…

14. МУРЗИЛКА – БАНДИТ

На беду, наших экскурсантов ночь застала на горе. Приготовились ложиться спать.

А ночь Теплая, душная, – да уж и темная же, – хоть глаз выколи, – ничего не видать.

Мурзилка лежит, – язычище высунул, дышит часто-часто….

Лежит около корзины; из корзины торчит что-то. А Мурзилке охота что-нибудь грызть, зубы поточить…

Давай со скуки грызть. Грызет, грызет что-то твердое, скользкое, завязанное веревочкой.

Вдруг – бах!.. – и ударило что-то Мурзилке в нос, и хлынуло на него потоком.

Взвизгнул Мурзилка, залаял. Отскочил, было, в сторону. В корзине тихо стало, – а сердце у Мурзилки злобой горит. Бросился на корзину, зубами ее схватил, давай тормошить туда-сюда… «Не стреляйся, не бей, мол, Мурзилку по носу, не обливай его!..»

Зазвенело что-то в корзинке и пошло стрелять: «Бах да бах!.. Бах да бах!..»

Свету не взвидел Мурзилка, отбежал далеко я взвыл во весь голос…

Спросонья экскурсанты приподнялись:

– Батюшки!.. Стреляют никак…

– Слышали?.. Стреляют!.. И собака жалобно воет… Неладно что-то!.. Уж не бандиты ли?..

Ползком собрались в кучу, притихли, ждут, что будет.

Нет, тихо все. Только жалобно лает вдали Мурзилка.

Полает-полает, прислушается и опять лаять начнет…

Всю ночь кое-как спали. Утром чем свет поднялись. Герасим Кузьмич огляделся – и плюнул даже.

– Это что ж!.. Десять бутылок квасу с собой взяли,– и все-то перелопались. На. поди!.. А мы спросонок думали – бандит!..

Что хохоту было… Только Мурзилке – не по себе: вся шерсть у него слиплась, в войлок свалялась, как его квасом обдало…

Уж он облизывался-облизывался – со всех сторон. Ничего не выходит.

Хорошо, что Петька догадался облить его из чайника водой. Так легче стало. А то – беда!..

15. МУРЗИЛКА ВОЗВРАЩАЕТСЯ

Очень был занят Мурзилка новой жизнью на берегу моря и ни на что другое внимания не «обращал. А как-то поглядел на Петькиного отца и узнать его не может.

То худой был, бледный, – а теперь лицо красное, борода лопатой, да ведь толстый какой стал!..

Глянул на Петьку, и тот – совсем кубарь, поперек себя шире.

А тут заведующий домом отдыха идет.

Петькин отец – к нему:

– Ну, – говорит, – спасибо, товарищ, – вот как вы нас здесь поправили, – что меня, что Петьку…

Заведующий улыбается только:

– Я больше вас рад, что вы такие стали. Когда вы приехали сюда, жалко было смотреть на вас.

А Петькин отец ему говорит:

– В жизнь свою не думал в море купаться. Туг ведь, бывало, все богачи да купцы утешались, а теперь, на-поди, простому рабочему – и такое, можно сказать, удовлетворение.

Тут заведующий ради озорства Мурзилку за шиворот поднял да и говорит:

– Вот только собачка ваша отощала больно. Кожа да кости. И за курами не гоняется.

А какое там – отощал? Мурзилка вроде подушки на четырех лапах стал.

– Ну,– говорит Петькин отец, – пожили, погостили, за все спасибо, – а завтра и ко дворам надо… За работу приниматься с новыми силами… Едем, брат, Мурзилка!..

Мурзилка только слабо хвостом вильнул, слов-то он разобрать не может.

Зато когда поутру подали лошадь да стали вещи выносить, а Петька и отец оделись по-дорожному, – тут только сообразил Мурзилка, в чем дело.

Залаял, завизжал, стал бросаться от восторга во все стороны. Петьку в нос лизнул, курицу за крыло цапнул.

А потом вскочил на линейку, хвост крючком да как залает.

На лошади до пристани доехали. А там опять на пароход поднялись, – уж он пыхтел-пыхтел, насилу-то поплыли. А с парохода они-на поезд, и тут опять заперли их всех в комнатку, – и пошло стучать и день, и ночь: – «ты-ты-так», «ты-ты-так», «гы-ты-так» – без конца.

Как-то утром проснулись, – Петькин отец в окно выглянул, да и говорит:

– Ну, Петька, подъезжаем, – Москва – вот она… Сейчас последняя остановка будет.

Петька – к окну. Мурзилка на столик вскочил, в окно уставился и смотрит, будто Москву узнает.

Поезд остановился. Петькин отец говорит:

– Я пойду пополощу чайник, да и укладываться будем…

Вышел из вагона. И Мурзилка за ним. На платформу выскочил, загавкал. А тут вдруг какая-то кошка на него – фррр, спину горбом выгнула, хвост трубой подняла – и в сторону.

«А! Так?..»

Кинулся Мурзилка за кошкой: она по ступенькам, и он по ступенькам; она – в сад, и он в сад. она под дом, и Мурзилка туда же…

А кошки и след уж простыл… Бросился назад Мурзилка. Кто-то ухнул во весь голое, зашипел… – Замелькали колеса по рельсам. И слышит Мурзилка отчаянный крик:

– Мурзилка!.. Мурзилка!.. Мурзилка!..

Петька кричит!.. Петька, видно, в беде!.. Надо к нему на помощь!..

Вылетел Мурзилка на платформу.

Далеко-далеко несется поезд, откидывая набок дымовую ленту, и свистит издалека:

«Бууудь здоров, Мурзилка!..»

А на станции – тихо, тихо… Нет никого… Все чужое кругом. Сел Мурзилка на платформе да как завоет:

«Воу-воу… воу-у… Покинули Мурзилку одного! Покинули несчастного!..»

16. НА НОВОМ МЕСТЕ

Поезд отошел от станции, а Мурзилка все бегал взад и вперед, обнюхивая доски платформы.

Все чужие следы. Много их. – да что в них толку? Петькой и не пахнут…

Бегал Мурзилка – и не замечал, что за ним уже давно наблюдали две пары глаз.

Смотрели на него станционный сторож Аким Лохматов и начальник станции.

– Видать, своих потеряла, Иван Васильевич, – сказал Аким, – которые с поездом уехали.

– Должно быть, так,-сказал начальник станции. – Песик – ничего себе, аккуратненький.

А Мурзилка вдруг задрал голову вверх да как взвоет.

– Цыц ты!.. – топнул на него начальник станции.

С перепугу Мурзилка шарахнулся в сторону – прямо под ноги сторожу.

– А вы, Иван Васильевич, не больно стращайте, – сказал Аким, достал кусок сахару из кожанки и сунул Мурзилке в рот.

Мурзилка захрустел зубами, завилял хвостом.

«Кажется, человек – ничего себе… – подумал он, – а ну-ка, давай еще сахару!..»

И он поднялся и сел на задние лапы.

Сторож так и покатился со смех):

– Ах, прокурат!.. Обученный шельмец… Ну, и собачка!..

– Я ее возьму, пожалуй, себе, – сказал начальник станции.

– Позвольте, Иван Васильевич, – а может, мне желательно собачку к себе пристроить, – возразил Аким. – Извольте видеть, у ней ко мне этакое стремление… Вон как песик ко мне льнет…

– А я тебе говорю, – я ее возьму…– рассердится начальник станции.

Но Аким был упрям.

– Извините, Иван Васильевич, как вы есть начальник станции и все такое, ну, только и я сторож…

Начальник станции махнул рукой, повернулся и пошел прочь.

Жена Акима встретила Мурзилку неприветливо.

– Еще чего?., на кой нам собака? Гони вон!.. Нечего… Аким опешил.

– Песик аккуратненький. Опять же служить умеет…

Он бы отстоял Мурзилку, но тот сам себе испортил все дело. Думал, – здесь, как у Петьки в доме.

Вот тут-то и пошли неприятности.

Чуть отвернулась хозяйка, Мурзилка на лавку, оперся о стол и давай лакать из кринки молоко.

– Ах, ты, поганый!..

Хлопнула хозяйка Мурзилку, а тот на нее:

– Рррр!..

– Батюшки!.. Да никак еще бешеный?.. Бешеный и есть!.. Пошел вон…

Заметался Мурзилка по комнате. Думает, Играют с ним.

Ради потехи хозяйкину шаль схватил – французскую с букетами – бегает, волочит ее по полу туда-сюда…

– Подай… Подай сюда!.. – кричит хозяйка.

А Аким ногой топает на Мурзилку:

– Тубо… Жучка, как тебя, тубо, отрыщь!..

Не понимает его Мурзилка, ворчит, мотает головой, треплет шаль французскую с букетами…

Полетели в Мурзилку и ложки, и плошки – что попало…

Метнулся он к двери, лапами уперся – знал этот фокус! – дверь перед ним распахнулась настежь, и вылетает Мурзилка на улицу.

Бежит, волочит шаль по улицам – курам дворовым на удивленье, коту на заборе – на посмеяние…

А за Мурзилкой – сторожиха, за сторожихой – Аким.

Куры кудахчут, свинья на дворе встревожилась, в калитку выскочила, кот поскорей на крышу перемахнул.

– Держи его!.. Держи!.. – кричит Аким, а кому – и сам не знает.

А Мурзилка уже струсил. Под платформу юркнул, под лестницу забился, – сидит, дрожит от страха.

Пришлось Акиму на карачках под платформу лезть…

Лезет, а сам ругается:

– Ну, и собака… Обязательно надо Ивану Васильевичу ее подарить… Ну. ее!..

Настиг Мурзилку, шаль вырвал и за шиворот собаку вытащил.

Жене шаль отдал, жена – в слезы: вся шаль в грязи вывалена.

Потащил Аким Мурзилку к Ивану Васильевичу:

Сурово встретил его начальник станции:

– Чего надо?..

Улыбнулся Аким ласково.

– Раздумал я. Иван Васильевич, – куда мне собака? Вот вам нужнее. Занятный песик – и служит, и поноску носит.

Обрадовался Иван Васильевич.

– Ну, спасибо… спасибо… У меня собаке хорошо будет. Как ее звать-то?

– Кто ж ее знает, Иван Васильевич? Не человек, – не скажет. А не иначе, как ее «Самогоном» звать следует. Уж я давеча гонял, гонял за ней… Дух захватило…

Так устроился Мурзилка у начальника станции.