Текст книги "Заповедник"
Автор книги: Александр Бушков
Соавторы: Владимир Величко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
Мы в другом мире
Выйдя из-за избушки, Док глянул в ее оконце и, не обнаружив там друзей, поплелся к ручью. Путь через поляну показался ему вечностью. Никогда, даже после тяжеленной физической работы, он не ощущал себя таким… немощным. Док плелся и плелся, переставляя ноги, как будто он шел на лыжах, почти не отрывая ног от земли. Казалось, что все его суставы развинтились, и ему приходилось мысленно контролировать свои ноги – вот одна… поставил… вот другая… стоит. Док боялся упасть и не подняться. Сил почему-то не было, совсем не было. В голове крутилась вялая мысль:
– Чего ж ты удивляешься, Док? Голова твоя садовая… дедушка-то колдун, вот он и забрал все силы. И свои, и чужие.
Потом Док стал думать про небо. Почему его не видно? Почему кругом такая серость, весь такой долгий вечер, только серость и серость? Так он потихоньку добрел до края обрыва, где внизу в каменной теснине протекал ручей. До воды было метров тридцать. Спускаться пришлось бы по крутой тропке, что петляла между здоровенных камней. Прямо у края Док плюхнулся на землю и, свесив ноги с обрыва, стал разглядывать Кэпа с Тексом. Они сидели рядышком на невысоком валуне, болтая босыми ногами в воде, и о чем-то увлеченно беседовали, причем Текс, по своей всегдашней привычке, весьма активно жестикулировал. Гитара сиротливо лежала на песке…
Посидев несколько минут, Док почувствовал, что сил чуть прибавилось, и стал потихоньку спускаться к ручью.
– А-а-а, Док!.. Нарисовался… проходи, присаживайся, – сказал обернувшийся Текс и отодвинулся, давая ему место.
– Ребята, что я сейчас видел! Расскажу, не поверите, – начал было Док, однако Кэп его перебил:
– Ладно, расскажешь потом, а сейчас – поговорим! Серьезно поговорим. Трепаться кончаем, надо многое обсудить, коль все на месте… Время настало.
Док с Тексом уставились на него:
– О чем? Что ты надумал?
Кэп помолчал, бросая в воду мелкие камешки, и, наконец, спросил:
– Ребята, как вы думаете, где мы с вами находимся, а? Вот сейчас, в настоящую минуту?
– Как где? Ты что, сам не видишь? Ослеп?
– Нет, не ослеп, но… не вижу – бесстрастно отозвался Кэп.
– Ладно, – раздраженно бросил Текс, – давай выкладывай, что там у тебя? Какие такие высокомудрые мысли посетили твою светлую голову?
– Да, уж, посетили… и довольно неприятные… Вот что я вам, пацаны, скажу. Мы находимся где угодно, только не на нашей поляне. И я не знаю, где мы очутились!
Док внимательно посмотрел на Кэпа:
– Обоснуй!
– Да легко! Помните, как в прошлые годы мы возле этого ручья загорали на камне и называли его Загоральным? Помните? Ну, и где он? Покажите мне его!
Мы стали оглядывать берег ручья. Действительно: того большого, плоского камня, на котором свободно укладывалось загорать пять тел, нигде не было. Странно!
– Вы ж понимаете, что его унести не могли ни вода, ни люди просто в силу его огромности. Согласны?
– Да… как же сразу-то не обратили внимания… верно. Раньше он вон там лежал, – и Техник махнул рукой вниз по течению.
– Правильно! А теперь айда наверх. Там вы увидите другую загадку… растительную на сей раз. – И все послушно направились за Кэпом вверх по тропе.
– Гляньте на тот камень, – и Кэп указал на большущий сиенитовый валун, из-за которого тропа и выходила на поляну. Он был таким огромным, что называть его камнем как-то и язык-то не поворачивался – настоящая монолитная скала метров восьми в высоту.
– Ну а теперь вспомните, как мы на нее забирались?
Да… действительно! На плоскую вершину валуна, сторожевую башню, как мы его тогда звали, поднимались только по стволу растущей вплотную к нему сосны. Сосна была здоровенная, метра полтора в диаметре. И другого пути на вершину не было.
– Ну, и где эта сосна? Спилили и пень выкорчевали? Сами понимаете, что это – ерунда! Никто здесь этим заниматься не стал бы… Тем более выкорчевать пень от такой сосны, наверное, можно только бульдозером.
– Или взорвать! – тихонько бросил Текс.
– Или взорвать, – согласился Кэп, – но, поверьте, я там все внимательнейшим образом изучил. Нет там ни пня, нет там и воронки от взрыва… даже давнего. Так где же сосна? Уже эти два факта дают, мягко говоря, нехилую пищу для размышлений. Но вот вам еще факты. Во сколько мы пришли на поляну? – спросил Кэп – и сам же ответил: – Почти в 17 часов. Так? Сколько мы были в избушке, потом кашу варили?
– Смело пару часов, – чуть подумав, ответил Текс.
– Значит это уже 19 часов. Потом час – если скромно! – затратили на поход за этим… за волком, и уже два часа мы сидим на берегу. То есть сейчас 22 часа, ну или около того. Так? А в 22 часа в сентябре в наших местах уже темень сплошная, уже ночь, а сейчас разве ночь?
Док с Тексом ошалело завертели головами – вот леший нас задери… и как мы раньше-то не обратили внимания на это! Вокруг был непривычный и довольно необычный полумрак, который ну никак нельзя было назвать осенней темной ночью!
– И еще! Во время хождения по морям-океанам мы однажды на своем корабле попали в «глаз» циклона. Знаете, что это такое? – оба слушателя дружно покивали головами, и Кэп продолжил:
– Много разных баек про этот «глаз» циклона рассказывали моряки. И что там время идет по-другому, и что, случалось, люди исчезали, и еще немало всякой небывальщины. Ну вот, значит, пришлось мне самому в нем побывать. – Кэп немного помолчал, видимо, переживая и вспоминая, а потом стал травить дальше:
– Попали мы тогда в жесточайший шторм, и как штурман а с тогдашним капитаном ни упрямились, но оказался наш корапь в зоне мертвого штиля. Случается такое иногда, хоть и не часто. Представляете, видно простым глазом, как на расстоянии десятка миль беснуется шторм, волны гуляют, ливень, а вокруг нас – так, легкая рябь на воде. И в этот момент у меня появилось ощущение немотивированной тревоги, какого-то страха. Возникло чувство, что я на палубе и одновременно в своем порту иду по пирсу. Представляете: глазами вижу одно, а слышу – тарахтенье портовых лебедок, запах мазута, грохот якорной цепи в клюзе. И это раздвоение было настолько отчетливым, что я – Я! – грохнулся на палубу! – Кэп помолчал и продолжил: – Потом, когда кончилась эта передряга, мы поговорили о произошедшем в кают-компании. Так вот все – понимаете, все! офицеры ощутили это состояние раздвоения сознания и страх. Все испытали Необычное. А когда мы шли сюда и свернули на тропу к поляне, помните, как все вокруг внезапно потемнело? Помните! Ну и что вы в тот момент почувствовали? Ты, Док?
– Да… появилась какая-то тревога, тоска… даже, пожалуй, страх!
– Аналогично, – кивнул головой техник, – только мне, кроме страха, вдруг сильно расхотелось идти на полянку. Остро захотелось повернуть назад, в Город.
– Вот! – удовлетворенно произнес Кэп. – А у меня возникло чувство точь-в-точь как тогда, в «глазе» циклона: я был одновременно и на тропке, и вместе с тем в рубке своего крейсера. Это было очень кратковременно, секунды, может быть, но очень отчетливо… Ну и стало страшно. Почему – не знаю! Все как тогда.
– Значит, на всех так подействовал этот мрак-туман? – задал вопрос Док.
– Ребята, вы разве еще не поняли, что это не мрак-туман, как ты говоришь, подействовал, это другое, совсем другое! Мы в тот момент шагнули в какой-то другой мир, в котором все почти так, как в нашем… но различия-то есть! Начиная с этой лесной избушки, которой отродясь не было на нашей поляне. На поляне нашего мира, я имею в виду… Вот такие мои совсем не светлые мысли, ребята!
– Правда… и Дед с карабином! Я только сейчас врубился! Здесь же заповедник, и никаких ружей ни у кого быть не может… и охотничьих собак – тоже, – растерянно пробормотал Текс, опускаясь на траву.
– Ну, пацаны, а вот вам напоследок еще одна загадка, – и Кэп протянул нам довольно увесистую большую, белую монету, – это я в шкафчике у деда позаимствовал. Там таких много лежит. Серебряная!
Док взял и стал ее разглядывать. На аверсе было чеканное изображение головы мужчины в профиль. Холеное, породистое. Абсолютно незнакомое, ни с кем не ассоциирующееся. Внизу – цифра 10 и слово «червонцев».
Над ухом у Дока уже сопел Текс.
– Ты на обороте, на обороте глянь, – прошептал он.
Да, на реверсе монеты красовался набивший оскомину двуглавый орел, а вот надпись – «Росийска парламентир дэржава» – озадачивала не меньше, чем незнакомая морда на аверсе монеты. Значился там и год – 1967.
– Мы – в – другом – мире! – четко, раздельно и безапелляционно заявил Кэп, и мы ошалело уставились друг на друга…
Глава 4
Пленники Серого тумана
Док отошел в сторону и устало опустился на поваленный ствол дерева… Вскоре уже все трое, пригорюнившись, сидели рядышком и молчали…
– Послушайте, пацаны, – сказал Текс после недолгого молчания, – а что мы распереживались-то? Ну, сосны нет, ну, камня нет, подумаешь! Вы что, начитались сказок про Эмбер, или книжки… этого, как его… ну, где наш военный попал в парамир и стал королем… не помню автора, черт… склероз!
– Бушкова ты имеешь в виду, – вставил Док, – и его Сварога?
– Во, во… его самого, – обрадовался Текс, – там в книжках все просто: раз – и в другом мире, два – и в третьем… Неужто вы верите в подобную ерунду, а? Где книжки и где мы? Ерунда все это! Что стоит нам прямо сейчас подняться и дойти до города. Полчаса до большой тропы, часок до места, откуда город виден с гор… И все сразу разъяснится? А?
– Это хорошо, если разъяснится, а если… – начал было Кэп, но Текс вскочил и, перебивая его, азартно предложил:
– Все, айда побыстрее, пацаны, побежали, чего тянуть-то?
– Нет, пошли в избушку, вещи забрать надо…
– …и с Дедом бы поговорить не мешало, – впервые открыл рот Док. – Старикан наверняка должен знать, где он живет. Особенно после того, что я видел…
– И в самом деле, расскажи, – попросил Кэп, – а то действительно заспешили, заторопились…
И Док коротенько поведал историю чудесного излечения волка.
– Да… – протянул удивленно Текс, – впечатляет!
– Ничего удивительного. Я такое видел на Камчатке! Там подобные фокусы показывали карякские шаманы!.. Ладно… пошли в избушку! – подумав пару секунд, опять скомандовал Кэп. И друзья, как было и в прошлый раз, подались через поляну к избушке. Только в этот раз Шарик их не пугал. Его вообще нигде не было видно. Подошли к дверям, зашли.
Дед уже был в избе и сидел за пустым грубо сколоченным столиком. Глянул на нас из-под кустистых бровей, улыбнулся:
– От хорошо, что явились, вечерять будем. Каша-то ишшо не остыла!
Однако все трое неподвижно стояли у двери и молча смотрели на него.
– Чо стоите-то, как засватанные? – Дед еще раз внимательно оглядел нас. Его улыбка незаметно угасла, глаза остро и колюче блеснули:
– Догадались? – И от этих слов, от тона, каким это было сказано, у всех холодок по спине прошел! Друзья поняли, что все их догадки – не выдумка. Они поняли, что худшее, несмотря на всю невероятность подобного, произошло! И именно с ними!
– Давай, дедушка, выкладывай! – решительно шагнул к столику Кэп. – Куда и во что нас угораздило вляпаться! Все рассказывай!
– Ну, коль так… садись, робятки, – и жестом показал на нары, – разговор у нас долгим окажется…
– А ты, дедушка, здесь кем будешь? – простодушно спросил Текс. – Не лешим ли местным случайно?
– Цыц, несмышленый! Язык-то прикуси! – нахмурился Дед. – Негоже к ночи тако говорить! Цыц!
– Так где она, ночь-то? – подозрительно спокойно спросил Кэп. – Серость кругом одна.
– Когда надо, тогда ночь и будет, – буркнул недовольно Дед. – Значится, так… Когда вы, робяты, пришли в наш лес втроем, я шибко удивился. Приходили и раньше… но по одному. Я даже поначалу подумал, что вы наши, из Трущоб – они-то всегда ходят по трое и даже поболе, а потом понял – нет, эти из Замирья припожаловали.
Мы переглянулись.
– А что такое Трущобы, дедушка? – не утерпел Текс. Дед недовольно пожевал губами и сказал:
– Так это город разрушенный, что на реке стоит. Потому и понял, что вы из Замирья. Уж больно чистенькие, да и речь другая… Ладноть, не сбивайте меня, говорить-то я не мастак, вот и получилось у меня все с конца… Начну, однако, с начала: давно, лет с полсотни уже минуло, возле города на реке бомбу взорвали. Шибко сильная бомба была.
– Атомная? – опять бесстрастно спросил Кэп. – То есть у вас случилась атомная война? А из-за чего? Кто начал?
– Во, во, так она и звалась – атомна! А кто и почему начал, я не знаю, а было это… кажись, в 1962 году. Этих бомб много взорвали в других местах. Поубивали людей – у-у-у – мильены! Вот тогда стало холодно и совсем плохо. Лет пять неба было не видать. Ишшо много людей поумирало. Совсем пусто стало. Потом небо помаленьку начало открываться…
– Это как сейчас? Все такое же серое было? – опять не удержался от вопроса Текс.
– Не, такое серое становится иногда… может, раз-два, редко три в году. Как становится все серым, значит, жди гостей из Замирья… Чаще такие, как вы, приходят…
– А как нам назад вернуться, дедушка?.. К себе, в это, как его… Замирье? – нетерпеливо перебил Деда все тот же неугомонный Текс.
– А никак. Когда туман этот рассеется, вы и очутитесь в своем мире. Вы, пришлые здесь – исчезнете, а я и такие, как я, – остаемся. А ногами вы никуда не дойдете. Здесь везде наш мир.
– Вот прямо так и очутимся?
– Ага! Вы увидите, как домик и все, что не из вашего мира, начнет бледнеть, и все станет, как было у вас. И если сей секунд туман начнет исчезать, то я увижу, как вы тоже бледнеете и исчезаете. Скоко я такого уже видел… Не счесть. Первые разы пугало это, а сейчас привык.
– А вдруг туман исчезнет, а мы останемся?
– Дык и такое бывало… раз десять. Серость отступала, а человек оставался.
– И что потом с ними бывало?
– А кто со мной жил, кто уходил на реку, кто в Трущобы. Всяко бывало!
– Хорошенькие дела! Значит, сидеть у моря и ждать погоды? – пригорюнился Текс.
– Ну, если хош, иди на Реку… Только все едино: как только Серость отступит, вы и вернетесь в свой мир – в Замирье, по-нашему. Это хоть здеся, хоть в Трущобах… Ежели только доживете до ухода Серости. Там, в Трущобах, не любят таких, сытеньких.
– Так а для нас ваш мир, дедушка, и есть Замирье!
– Тако же! Мы и живем в одном мире, но за стенкой. Между ними открывается иногда дверка, и людины попадают в наш мир.
– А из вашего мира кто-то в другие миры проникает? – снова спросил Текс.
– Не… наш мир проклятый, наказанный за жадность да гордыню наших властителей. Нас Господь за это наказал. Другие приходят и глядят на наши безобразия… Это здеся, в лесу, хорошо. Лес не пускает плохого человека. К нам даже когда злыдни из Трущоб приходят, и то ведут себя тихохонько, по-доброму. Иначе Хозяин Лесной накажет. А вот в Трущобах… Там страшно. Там люди есть с тремя руками или одной большущей ногой. Уродцы, прости меня, Господи. Да много… разных. Вот этим и наказан наш мир…
Все надолго замолчали. Потом Дед поднялся, расставил на столе тарелки, достал котелок с кашей.
– Ладноть, давайте вечерять. Рассказками сыт не будешь, – и стал резать вяленое мясо.
– Да какое там «вечерять», – с тоской проговорил Док. – После всего, что ты нам понарассказал, и кусок в горло не полезет… не буду!
Но глядя, как Дед со вкусом уплетает кашу, присоединились к нему и друзья – голод-то давал о себе знать.
Поужинав, пошли на поляну, к летней печке. Вокруг все по-прежнему было серым и туманным.
– Деда, а как долго этот туман держится?
– А когда как. Бывалоче, по целой седьмице висит. А как-то ден двадцать простоял.
– Проклятье!.. Ну не можем же мы просто сидеть и ждать у моря погоды… – повторился Текс. – Надо что-то делать… что-то предпринять!
– Робятки, да ниче вы не сделаете. Или идите хоть на четыре стороны света, никто ж вас не держит. Однако ж здеся – спокойно и тихо. Здеся вас никто не обидит, никто не тронет… Ти-ха-а-а! – вдруг рявкнул Дед, к чему-то прислушиваясь. – Слухай, слухай?
– Что, Деда?
– Во, во, вроде шуршание тако сверху идет, – и Дед удовлетворенно улыбнулся. – Сейчас, робятки, домой пойдете. Это туман-наваждение уходит. Че-то быстро седня… и полсуток не продержался. Ну, робятки, вспоминайте там, дома, про наш мир заблудший и человеком испоганенный. Удачи всем вам… не поминайте лихом…
Мы смотрели во все глаза, ошалело вертя головами. И правда, слышалось легкое шуршание, будто снежная пороша по сухому асфальту сыпет, потом к шуршанию присоединилось уже хорошо различимое потрескивание, словно где-то вдали электропровода искрили:
– Ребята, – заорал Текс, глядя на небо, – звезды, звезды, появляются! Ур-а-а-а!
Мы вскочили на ноги в радостном волнении… все… домой… все… И вдруг Док краем глаза увидел замершее, ставшее каким-то незнакомым лицо Кэпа. Поглядел в сторону – нас окутывала обычная и такая привычная таежная ночь, яркие звезды висели над головами… Посмотрев в другую сторону, Док увидел окаменевшее лицо Деда и его лесную избушку, так никуда и не исчезнувшую…
Глава 5
Первая схватка
Док сидел на свежеструганой скамейке, прислонясь к теплой стенке избушки. Солнце стояло уже довольно высоко и ощутимо пригревало, а тонкий слой инея исчезал прямо на глазах. Невдалеке, под значительно расширенным навесом, Кэп с остервенением махал здоровенным колуном. Березовые чурки под натиском тяжелого металла и кэповских мышц с грохотом разваливались пополам, а потом, уже поленьями, разлетались в обе стороны, все увеличивая кучи колотых дров. Рубашка на спине Кэпа была мокрой. Вдали, у летней печки, под таким же новым навесом Текс священнодействовал у плиты. На ней что-то парилось и булькало в двух котелках. Обе лайки усердно ему помогали: умильно ловили взгляды сурового повара и следили за каждым его жестом. Их завернутые кольцами хвосты непрерывно молотили воздух, как бы говоря: эй, человек, мы вот они, живые, и любим тебя, так ты уж, будь добр… хоть кусочек… ну, не жадничай! Шарик лежал немного поодаль и делал вид, что все манипуляции у плиты его не интересуют совершенно. Изредка он с презрением смотрел в сторону двух подхалимок, у которых хвосты – от непрестанного вилянья – казалось вот-вот оторвутся. За избушкой было слышно, как Дед строгал рубанком доску, напевая при этом себе под нос какую-то монотонную песню с малопонятными словами. Короче, почти семейная лесная идиллия – близкие друзья в беззаботном отпуске. Док откинулся на стенку, пристроив поудобнее уложенную в деревянный лубок руку, и, слегка подремывая, вспоминал – уже в сотый, наверное, раз – события десятидневной давности.
В конце августа, когда Серый Туман, уйдя, оставил их в другом мире, до всех троих – в отличие от Деда! – весь трагизм ситуации поначалу так и не дошел. Уж слишком было фантастично происходящее! Они, конечно, расстроились, попсиховали немного. Но у каждого в глубине души теплилась мысль, что все это игра, все понарошку, и уж, во всяком случае, не насовсем. До них просто не доходила реальность, основанная только на логических рассуждениях. Да, они видели отличие этого мира от их родного и привычного, но они – не верили! У них еще не было своей веры, отмеченной личными переживаниями и эмоциями. Ибо только вера, вытекающая из собственного и порой мучительного опыта, становится истиной. И истина – всегда персональна! Такой она стала для них позже, после похода в Город у реки – Трущобы, как называл его Дед. Она и стала для них персональной и очень жестокой истиной. Истиной, одной на троих.
Проговорив после ухода Серого Тумана почти до утра, они хотели сразу же пойти к реке, посмотреть, а что же там за Город. Однако Дед уговорил их как следует отдохнуть и лишь потом, набравшись сил – идти. Спали они долго. Весь день, и почти всю следующую ночь. Дед – как потом признался – для этого кое-каких травок им в чай намешал. Проснулись они тогда рано, только светать начинало. Ребята были собранны и серьезны. Ни шуток, ни прибауток! Собрали все вещи, в надежде, что сюда они больше не вернутся, хотя дедушка их и отговаривал. Он-то знал, что идти им некуда.
– Ну а ежели лихие люди встретятся, отпор дать сможете?
Кэп в ответ молча с места сделал заднее сальто и нанес сильнейший удар стопой ноги по прислоненной к стенке дома доске. И толстая, прочная доска лопнула, словно гнилая.
– Однако, пойдет, – уважительно произнес Дед.
– А Текс когда-то был боксером. Кандидат в мастера, – похвастался за друга Док…
– Когда это было, – уныло протянул тот, – и к тому же пузо, – похлопал Текс по действительно объемному образованию, – хотя на пару-тройку приличных ударов меня еще хватит!
– Ну а с оружием-то обращаться умеете? – задал новый вопрос дед.
– Умеем. Все срочную отслужили, а Кэп – он вообще всю жизнь в армии провел.
– Не в армии, а на флоте, – чуть сварливо перебил Дока Кэп. Тогда Дед нырнул в избу и минут через десять вернулся, держа в руках небольшой сверток. Подойдя, он развернул промасленную материю и вытащил… обычный пистолет «ТТ». Кэп взял его, привычно выщелкнул обойму, оглядел со всех сторон…
– Пойдет… хорошая машинка, – и спрятал его за отворот куртки.
– Значит, так, робятки, слухай сюда. Поднимаетесь по тропке и дальше по хребту идете к Городу. Тропа, правда, не шибко торная, заросла уже, но не собьетесь.
– Да ты что, Дед! – возмутился Текс. – Там тропа – хоть боком катись… метра три шириной!
– Это, милок, в твоем Замирье она такая, а здесь уже вся заросла, редко по ней сейчас ходют, редко. В обчем, по тропе идите спокойно… там безопасно. Зверь не тронет, а лихим людям там ходу нет. Когда с последнего перевала увидите Город, оглядитесь, покумекайте, что да как, и на этом все! Дальше, робята, ни шагу! Не вздумайте соваться в Трущобы, а то схарчат вас, и следов не останется. Жестокие там и подлые людишки живут… кулак зубодробительный и быстрая дубина правит у них. Кто сильней, тот и прав. И огня, огня не вздумайте запалить. Вертайтесь по свету, тогда и погреетесь у огонька. И ишшо! Пистоль держи наготове. Чуть что – пали без сомнений. Усек? Ну, с Богом, робятки, с Богом…
И, повернувшись, пошел в избушку, а мы еще немного постояли и пошли через поляну в обратный путь, в Город…
На хребет поднялись быстро. Там вместо привычной и широченной тропы и в самом деле была заросшая и узенькая тропка. Совсем не та, что привела нас сюда… в Замирье. Тогда мы впервые что-то стали осознавать. Док, криво улыбнувшись, даже сказал:
– А зачем нам дальше идти? И так все ясно… В Замирье мы!
– Нет, – отрубил Кэп. – Топаем до Города и смотрим, что там и как. А вдруг там вовсе не Трущобы, а другой, пусть и не наш, но живой Город. Я – иду первым, Текс – посередке, а Док – в арьергарде… и назад почаще поглядывай, ясно?
– Есть, товарищ капитан первого ранга!
– Все, отставить зубоскальство… шагом марш… пяхота! – И мы двинулись навстречу Неизвестному. Шли молча, практически не разговаривая. За все два часа пути ничего с нами не приключилось. Лес был живой, слышались птичьи голоса, в ветвях привычно шумел ветерок. Лес как лес, и у нас даже немного настроение приподнялось. Два часа пути пролетели незаметно, и вскоре мы подошли к подъему на перевал, откуда нам откроется Город… или то, что от него осталось. Вот сейчас поднимемся и… увидим свое будущее. Сердце у каждого колотилось, как бешеное. От нервного напряжения даже зубы постукивали. Молча постояли несколько минут, глянули друг другу в глаза и одним рывком поднялись вверх.
В том месте, куда мы поднялись, была широкая поляна, с которой открывался – как было и в нашем мире – прекрасный вид на Город… Вот только Города там не было! Везде одни развалины. Из воды торчали опоры бывшего железнодорожного моста. Пролет у левого берега сохранился. Его ажурная полукруглая арка – вот и все, что осталось от былого величия и красоты старого, еще царской постройки моста. Домов же в городе не наблюдалось. Кое-где торчали высокие стены разрушенных зданий с зияющими дырами на месте бывших окон. Контуры почти всех строений осыпались, были смазаны и имели вид холмов неправильной формы с кое-где торчащими балками. И везде, сколько хватало взгляда, росли деревья. Какая-то зелень висела на разрушенных домах, свешивалась потоками со стен и стекала из слепых проемов окон. Сколько мы ни вглядывались, никакого присутствия человека так и не увидели. Ни дымка, ни огонька, ни движения. Все было мертвым. Воистину Трущобы!
Друзья отошли к высящемуся в сторонке камню, присели, не отрывая взглядов от того, что когда-то было их Городом. Как ни странно, у всех появилось чувство какого-то облегчения. Неизвестность кончилась! Чувства подтвердили то, что уже давно понял разум. Надо было принимать новые реалии.
– Ну, что будем делать дальше, пацаны, как жить будем? – начал было Док…
Но в этот момент со всех сторон раздались дикие вопли, и с вершины камня прямо перед нами спрыгнули трое крепких мужиков. Не тратя время на разговоры, они дружно кинулись на нас. Док вскочил и тут же услышал сухие хлопки выстрелов: ках… ках… ках… Двое нападавших упали как подкошенные, а третий, грохнувшись на землю, стал страшно кричать, держась обеими руками за живот… Сбоку на Дока бросился еще один коренастый и широкий в плечах громила. В руке у него был зажат длинный нож «Ну, вот и все, не видать мне Замирья», – еще успел подумать Док, как вдруг увидел, что этот, с ножом, почему-то резко замедлил движения. Как-то вяло и неторопливо приближался, медленно поднимая нож, нацеливаясь нанести удар сверху. Док тоже не спеша отступил немного в сторону, поставил блок левой рукой и правой с силой нанес кулаком прямой удар в лицо нападавшего. Под кулаком Дока что-то мокро хрустнуло, и коренастый упал, проехавшись метра два спиной по траве, и неподвижно замер. Оглянувшись, Док увидел, как Кэп с разворота бьет ногой в морду еще одному массивному мужику, а Текс с кем-то сцепился на земле. Док подошел к ним и, как показалось ему, не сильно пнул сидящего сверху мужика. Того от удара приподняло в воздух и бросило вбок, прямо на скалу. Там он – как в замедленной киносъемке! – ударился головой о камень и, окрашивая его в красное, сполз на землю… В этот момент сверху, мимо головы Дока медленно проплыл камень и с силой ударил его по левой руке. Страшная боль пронзила тело Дока и погасила сознание… Вот собственно и все печальные итоги того страшного дня. Дня, который поставил крест на их прежней жизни и бросил друзей в новую и чужую реальность, в которой им и предстояло теперь жить.
Как добрались назад, Док запомнил плохо. Пока Кэп прибинтовывал подходящую деревяшку к сломанной руке Дока, тот еще два раза терял сознание от жуткой, нестерпимой боли. Дед, очень встревоженный, встретил их с Шариком еще вверху, и все вместе они спустились на поляну. Там он без лишних расспросов занялся раненым. Сначала он в том же сарайчике попытался срастить перелом, действуя тем же способом, что и раньше, однако, к его огромному удивлению, ничего не получилось. Тогда он просто наложил уже готовые и, видимо, неоднократно используемые лубки и сказал, что само заживет. И лишь попозже, за столом, Дед подробно расспросил Кэпа о том, что произошло.
– Значит, поубивали и покалечили?
– Да, Кэп троих застрелил, – ответил Техник, – и если бы не это, фиг бы мы здесь теперь сидели. Но Доктор-то, Доктор! Вот кто оказался героем! Как он мгновенно сшиб этого здоровяка с ножом! Любо-дорого смотреть было… А я понимаю толк в этом! Где так бить научился? – с интересом спросил Текс.
– Да нигде не учился – ответил Док, поглаживая сломанную руку. – Бандюга почему-то очень медленно двигался…
– Нет, Док, это ты метался, как молния, – возразил Кэп. – Уж поверь мне. Толк в движениях я как раз понимаю. Не зря же столько лет учился разному хитрому мордобою у взаправдашнего японца во Владике.
– А того бугая, что меня свалил и принялся душить, а? Видел бы ты его рожу… Я уж подумал – мне кранты. Здоров бугай… был. А ты, Док, ему так наладил, что у него голова, как гнилой арбуз, лопнула, и мозги по траве живописно размазались.
– Да кончайте вы. Я сам ничего не понимаю… Ну, перестали они двигаться, я и бил…
– Да вы, робя, не сумлевайтесь и не переживайте. Вы все правильно сделали. Здесь другое непонятно: почему на вас напали? В лесу никто и никогда не нападает. В лесу разговаривают! Здесь – нельзя! Возле самых Трущоб, бывало, рыщут такие шакалы, это да! Но чтоб так далеко в лес заходить и такое учинять?.. Нет, такого никогда не было! Неспроста это все, робятки, ох, неспроста…
– Они нас ждали, – бросил Кэп. – Это была классическая засада. Похоже, они там и ночевали. Я видел свежее костровище…
– Вот так, значит, – задумчиво протянул Дед. – Откуда они могли знать, что вы пойдете?
– А может, они просто ждали… ну, хоть кого-нибудь… чтоб ограбить?
– Ну, не бывало такого никогда! Не бывало! – с досадой и по слогам бросил Дед.
– Вот и остается одно – они ждали именно нас, – хмуро заявил Кэп.
– Но зачем? Кто?! – недоуменно воскликнул Текс. – Это ж абсурд, кому мы здесь нужны и кто нас знает?..
– Зачем? Не знаю, зачем, – все так же хмуро произнес Кэп, – но это, как мне кажется, и есть самое главное. Если мы найдем ответ на этот вопрос, мы поймем, почему и как мы здесь оказались!
Друзья еще долго в тот вечер разговаривали, обсуждая всевозможные варианты случившегося и наших дальнейших действий, но так ни к какому выводу и не пришли. Вскоре Док ушел в избушку и – спасибо дедовым травкам! – крепко уснул. А уже на следующее утро за нами пришли.
