Текст книги "Чужой среди чужих"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Неловко как-то…

– Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты, я не знаю, но чувствую – из страшного далека… Ни в чем себя не упрекай и не старайся усмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо – вот и все. – Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком на груди, ласково провела ладонью по щеке Сварога. – Нам было хорошо… Правда, мне еще и тревожно. Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди и ждать не может…

– Почему же вы отсюда не уйдете? – спросил Сварог.

– Потому что Фиортену – три тысячи лет. Когда-нибудь мы уйдем, но это будет в предпоследний миг… Понимаешь?

– Понимаю, – сказал Сварог. – А вы успеете почувствовать, что пришла пора?

– Успеем. Береги себя.

Она подняла руки, закинула за голову, и рубашка на ее груди натянулась… Сварог непроизвольно сглотнул и почувствовал в душе нечто такое… такое… словно и не был он сладостно опустошен этой ночью… «Околдовала она меня, что ли…» А колдунья развязала на шее шнурок, сняла что-то с груди и протянула Сварогу.

– Возьми. Не знаю, в какого бога ты веришь, но это всем помогало…

На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде бы изображавшая человека, но настолько окатанная, словно бы оплавленная временем и прикосновениями бесчисленных рук, что не понять уже, кого она в незапамятные годы изображала.

– Повесь на шею.

– Что это?

– Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесь еще не было Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старых курганах, насыпанных еще до потопа и Шторма.

– До чего? – спросил Сварог.

– Ох, ничего ты не знаешь, я вижу…

– Ну почему же ничего,– пожал плечами Сварог. – Я знаю, что Шторм – это череда войн, катастроф и несчастий, после которой жизнь на земле пришла в упадок, а лары подались за облака…

– Как по писаному говоришь, – улыбнулась она. – А потоп случился лет за пятьсот до Шторма.

– А Вьюга что такое? – необдуманно спросил Сварог… и прикусил язык.

Глаза ее вдруг потемнели; она отвернулась. Молчала долго, и Сварог решил, что ответа не дождется, но колдунья вдруг проговорила тихо, глядя в потолок:

– Я очень хочу верить, что Вьюга – это всего лишь ошибка… большая ошибка. Потому что только думая так, я еще верю в людей… Но ты лар, ты не поймешь. – Она повернулась к Сварогу и кивнула на амулет. Сказала обычным голосом: – Надень на шею. Теплый, правда?

– Теплый…

– Он станет холодным, когда тебе будет грозить опасность большая, нешу-точная. Уберечь не сможет, но предостережет…

Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнула на грудь, пониже креста.

– Спасибо, – сказал он.

– А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?

Сварог растерянно зашарил вокруг, разбрасывая сено, наткнулся на ножны.

– Ну вот, – засмеялась она. – Сразу видно, что ты нездешний. Меч всегда должен лежать под рукой…

Сварог нашел меч, неуклюже соскользнул с сена на земляной пол, застегнул пуговицы на кафтане, отряхнулся. Колдунья бесшумно оказалась рядом. Подарить ей в ответ что-нибудь, что ли, – мелькнула дурацкая мысль. Но ничего у Сварога не было – только наколдованная в Хелльстаде и до сих пор не выброшенная Звезда Героя. Не орден же дарить…

– Мы больше не увидимся, я знаю, – очень серьезно сказала колдунья. – По-этому постарайся поскорее меня забыть – чтобы посторонние мысли не мешали твоим делам. Тебе предстоит длинный путь, очень длинный – гораздо длиннее, чем тот, на котором ты стоишь сейчас. Есть в тебе что-то… что-то… я не могу это объяснить, просто будь осторожен – чтобы выполнить все то, что тебе предназначено. Обещаешь?

Он смог только молча кивнуть в ответ.

В воротах Сварог обернулся к ней, хотел сказать что-то нежное и серьезное, но не нашел слов.

Женщина прижалась к нему, гибкая, сильная, теплая, крепко поцеловала и отстранила, заглянула в глаза:

– Иди и не оглядывайся. Мужчины не должны оглядываться, иначе выйдет не к добру…

Сварог быстро шагал мимо просыпавшихся домов – зевали и лениво ворчали на него кудлатые собаки, в хлевах мычали коровы, в кухнях гремела посуда. Вставало солнце, и он вдруг вспомнил, что так и не узнал ее имени, да и свое не называл, но возвращаться, понятно, не стал – чувствовал, что этого никак нельзя делать. Да и не нашел бы дороги. Он прекрасно помнил ее голос, ее запах, ее тело, но дороги назад не нашел бы, как ни старался, не помнил ворот, мимо которых только что прошел, улочек, в которые только что сворачивал.

А ведь забывчивостью он никогда не страдал…

У деревенских ворот его ив самом деле ждали возле оседланных коней все шестеро спутников. Обошлось без мужских шуточек вслух, только боцман Блай хитро подмигнул – левым глазом, правым, левым, правым.

– Ну, приятное позади, – сказал капитан Зо. – Впереди теперь, увы, одно полезное, то есть насквозь опасное. По коням!

Он первым въехал в ворота и приказал:

– Рысью… Между прочим, в окрестностях и в самом деле болтались харланские конники, десятка два. Но очень быстро убрались в сторону Храма Ашореми. Что доказывает: Басс постарался на совесть.

Двигались шагом и реже – чтобы не утомить лошадей, смены-то не было – рысью. Пересекали перелески и пустоши. Поднимались на холмы и перебирались вброд через быстрые речушки. Привалы делали редко – подчас даже ели на ходу. Ночевали под открытым небом, сбившись в кучу вокруг костерка, укрывшись попонами, положив под головы вьючные мешки. Умывались и брились, когда выпадала такая возможность, – из фляг, в небольших лесных озерках, на берегу весело журчащих речек, перекатывающихся по скользким круглым камушкам на дне. Сварог с удивлением и удовольствием отметил, что ноги почти не болят, да и задница выдерживает долгий конный переход вполне стоически. Молодец старушка…

Ни одной живой души они по пути не встретили, даже редкий лесной зверь не бежал от людей сломя голову – лишь настороженно следил из зарослей. Значит, давненько тут человек не появлялся… хотя заросшие дороги отчетливо указывали на то, что некогда здесь в изобилии жил честной люд. И капитан Зо каждую ночь выставлял часового. Когда вечером распределял, кому и в какой очередности стоять на страже, Сварога он не поминал вовсе. В первый раз Сварог принял это за недоверие, ни словом не намекнул, но на лице, видимо, что-то отразилось. Капитан повернулся к нему и хлопнул по плечу:

– Голуба моя, ну что вы дуетесь, как юная служаночка на деревенском празднике? Пригласят вас еще танцевать, не беспокойтесь. Вы же понятия не имеете о здешних опасностях и сроду их не отличите от чего-нибудь жуткого на вид, но совершенно безобидного. Беда с этими графьями, право…

И Сварог согласился с ним.

Перед сном сидели у костра – травили байки, а то и просто молчали, слушая ночь. Когда было настроение, Сварог брал виолон, с которым даже в походе не расставался один из матросов по кличке Шестипалый, и задумчиво перебирал струны:

От самых дверей ведет дорога,

Все вдаль и в даль.

Ходил по ней и бедный путник,

и государь.

О, кто по ней куда пойдет?

И кто куда когда придет?

Уж не моя печаль…

Однажды во время привала штурман Борн завел с ним странную беседу, смысл и цель которой была Сварогу совершенно не ясна.

– Вы новичок, – негромко сказал Борн, задумчиво вороша веткой угли костра. – Зеленый, неопытный новичок. Хотя и воевали, хотя и прибыли из неуютных, надо полагать, мест. И пока мало что смыслите в наших делах. Возьмем, например, ларов. Конечно, в заоблачных замках красиво и привольно, сытно и беззаботно… Но, видите ли, лорд Сварог, это мир без будущего. В первую очередь потому, что лары способны держать земную жизнь под контролем, но не способны разумно ею управлять… – Он замолчал. Сварог молчал тоже – он понимал, что Борн хочет сообщить ему нечто важное. – Вот представьте остров, населенный полудикими жителями. Посреди – гора, откуда простреливается любой уголок. И вот на этой горе угнездился потерпевший кораблекрушение моряк с пулеметом, заставивший туземцев признать себя королем. Что касается силы – он и в самом деле может в любой момент перестрелять всех поголовно. А дальше-то что? Как он будет ими управлять? Он прибыл из более цивилизованных мест, ему невероятно скучно изо дня в день разбирать жалобы на потравившую огород соседскую свинью, мирить двух сплетниц или вводить новые проекты крыш для хижин. Он владыка, но король на горе – сам по себе, а его подданные – сами по себе.

– Но он же может цивилизовать, вести к прогрессу… – позволил себе возразить Сварог.

– А если ему этого не хочется? – быстро спросил штурман. Было видно, что этот вопрос волнует Борна всерьез и давно. – Если в этом случае его со временем лишат и пулемета, и власти? Если туземцы, научившись наукам и ремеслам, превзойдут своего короля – в прежней жизни не более чем недалекого боцмана? Конечно, я выбрал ни самый удачный пример, и все же он в какой-то мере передает сложившуюся ситуацию. Все сами по себе. Там, наверху, для одних смысл жизни в балах и развлечениях, для других – в удовлетворении любопытства посредством науки. И никому не хочется делиться могуществом с теми, что внизу. А на земле свои проблемы. Вот и получается замкнутый круг. Да что земля – взять хотя бы вас. Вот вы – лар. Однако в здешних делах, извините, полный профан. Вы ничего не знаете об истории Талара, о Шторме и Вьюге, о том, почему лары ушли в небеса и что было до них… Даже о нынешней расстановке политических сил вам ничего не известно.

– Ну почему же, – пожал плечами Сварог. – В Магистериуме меня кое-чему научили…

– И это оказались жалкие крохи, верно? Таков порядок вещей. Крохи магии, истории, науки. А самое печальное – что большинству и не нужно ничего, кроме крох.

Толстый сук в угасающем костре оглушительно треснул, сноп искр, похожих на рой огненных мух, кружась, взмыл в воздух. Борн помолчал, глядя на дым, потом вдруг переменил тему:

– Вы никогда не задумывались, лорд Сварог, что представляете собой досадное нарушение установившихся порядков?

Как-то не успел, признаться.

Зря. Подумайте над этим. На вашем месте я приложил бы все усилия, чтобы побыстрее стать яркой деталью пейзажа, которую никакая сила не изымет незаметно… Пока же, простите, меня удивляют два обстоятельства. Первое – почему вас не убрали там, наверху тихо и незаметно? Второе – почему вас до сих пор не разыскали?

– А что, могли?

– Ну, не за час-два, конечно. Но за сутки вас непременно обнаружили бы. Исчезновение вашего яла не могло остаться незамеченным. Система наблюдения и контроля – мощнейшая. Ответ один: то, что вы рассказали о докторе Молитори и покушениях на вас, позволяет думать, что Великий Мастер отыскал-таки лазейку. Благо высокомудрый Магистериум в его существование не верит, и все меры предосторожности лишь результат усилий архаичного, безнадежно отставшем от прогресса, но во многом незаменимого Мистериора. Вам во многом предстоит разбираться самому. – Он усмехнулся. – Если захотите, конечно. А можете жить, как большинство: балы, фейерверки, отдых на Сильване…

«Интересно, откуда он столько знает о ларах?» – подумалось Сварогу. Но спра-шивать он не стал. Сказал нерешительно:

– Черт его знает. Я слишком долго воевал за идеи, оказавшиеся дерьмом, и за людей, оказавшихся дерьмом. И теперь, если честно, вовсе не горю желанием сражаться за идеалы и цели, в которых и не разбираюсь толком.

– Просто вы еще не поняли, что есть силы, против которых непременно нужно драться.

Костер почти догорел; в темноте тихонько всхрапывали кони, переступали с ноги на ногу. Кто-то из спящих матросов выводил носом раскатистые рулады, но никого этим не будил – люди устали.

– Возможно, – согласился Сварог. – Но вряд ли мне подходит роль борца за правду. Я с вами, потому что вы мне симпатичны – лично вы, капитан Зо, боцман. И потому что у меня нет другого выхода. Я не знаю, против каких сил вы деретесь, надеюсь, что против злых, и пока я с вами. Однако в дальнейшем… Вы уж не обижайтесь…

– Ну что вы! На откровенность не обижаются. Только, боюсь, у вас никто не будет спрашивать – хотите вы или нет принять чью-либо сторону. Вас просто станут использовать. Потому что вы, как мне кажется…– Он бросил ветку в костер. Спустя несколько секунд по ней поползли ленивые языки оранжевого пламени, ненадолго высветили лица двух беседующих. – Знаете что, если все закончится хорошо, оты-щите в какой-нибудь библиотеке там, – Борн кивнул подбородком на небо, с которого на них молчаливо взирали звезды, – одну старинную книгу. Называется «Об искусстве игры в шакра-чатурандж и связи оной с искусством предсказания». У книги очень длинное название, строчки на две, в старину так было принято. И прочитайте главу о Сером Ферзе. Возможно, это не имеет к вам никакого отношения, но может статься, что именно вас… Кстати, ответьте мне откровенно еще на один вопрос: в каких вы отношениях с Богом? Я имею в виду единого творца всего сущего.

Крещеный Сварог помолчал, обдумывая ответ. Там, на Земле, он обычно сторонился религиозных дел – чему способствовали тараканами повылазившие в последнее время изо всех щелей, секты, братства, кришнаиты и прочие свидетели с адвентистами. Однако здесь на Таларе, где в реальном существовании Дьявола никто не сомневался, вопрос приобретал новый смысл.

-Вообще-то верю, – наконец сказал Сварог. – Большей частью. Толковее не смогу объяснить.

– Ну что вы, это хороший ответ, Точно передает ваши мысли. Очень, очень многие не могли бы похвастаться даже таким ответом, потому что не верят вообще. По цивилизованности своей. И образуется брешь, куда тут же устремляется Князь Тьмы. Когда вернетесь туда, наверх, если, конечно, мы выберемся, поинтересуйтесь-ка историей горротского флага. Поймете, почему череп одного из горротских королей

красуется в вашем замке… И обязательно найдите книгу про шакра-чатурандж. Не забудете?

– Нет… Вы говорите так, будто завтра помирать собрались. Бросьте, повоюем еще.

– Всяко может статься. Так обещаете найти?

– Обещаю. Хотя… Простите, Борн, но очень уж вы любите недомолвки. Прямо как Гаудин.

– Гаудин – очень умный человек. Кстати, есть и другие. Его начальник, герцог Гленор, например. Или лорд Фронвер. Это он ввел в свое время боевые дружины маноров и боевые машины как непременную принадлежность каждого манора. Вам это наверняка показалось архаичным пережитком?

– Вообще-то да.

– А при нужде эта архаика даст дополнительную армию в полмиллиона и боевой флот из нескольких тысяч кораблей. Одним словом, основная масса обитателей замков – светские бездельники. А большинство придворных – хлам, дурачье. Но есть и острые умы. Они с равным успехом могут и пойти на существенные перемены, и приложить все усилия для консервации существующего порядка. А вы, как я уже говорил, являетесь угрозой для этого порядка. Вот вам без недомолвок. Поэтому держитесь осторожнее там, наверху. Человек добивается больших успехов, когда не лезет на рожон, а присматривается и прислушивается, потихонечку-полегонечку складывая мозаику из кусочков. Обычно в таких случаях поздно спохватываются. Хотя вы, по-моему, не лезть на рожон не умеете… – Он тихо проговорил, глядя в темноту: – Не хочу вас пугать, лорд Сварог, но будьте готовы оказаться в водовороте серьезных дел. Неспроста все это – ваше появление здесь, дальнейшие события, то, что может вам показаться цепочкой совпадений и случайностей. В этом мире, знаете ли, мало случайного. Просто мы не видим всей картины и не улавливаем во всей полноте замыслов ее творца, вот нам и кажется, будто перед нами – цепочка случайностей. – И закончил будничным тоном: – Ладно, лорд Сварог, давайте-ка на боковую: завтра рано вставать…

И наутро – снова в путь.

Поднималось и садилось солнце, а маленький отряд упорно продвигался вперед – к цели, Сварогу совершенно неведомой.

Минуло два дня.

Капитан Зо остановил коня, протянул руку:

– Ну вот, милорд. Добро пожаловать в Ямурлак. Вон там, где торчит истукан, Ямурлак и начинается. Вам, как специалисту по Хелльстаду, тут должно понравиться. Хотя живность тутошняя попроще будет, попроще…

Покосившийся каменный истукан с полузатершимися древними письменами на груди торчал на обочине дороги. Толстостенный грудастый уродец уарда три в высоту с лысой головой, не понять, то ли мужик, то ли баба (хотя нет, конечно, мужик – видно по исполинскому первичному половому признаку), похожий на борца сумо, стоял, изготовившись, и мрачно разглядывал непрошеных гостей. И не было никакого зримого рубежа – одна и та же земля по обе стороны незримой черты, одна простор-ная долина с синей каемкой гор вдали, лес и дорога. Только мерные столбы оказались другими – не круглые столбики с государственным гербом, а каменные шары. Зловещая слава Ямурлака, страны злых магов, безвозвратно ушла в прошлое уже вскорости после Шторма. В отличие от Хелльстада, местные твари были гораздо менее опасными, и на них с превеликим удовольствием отправлялись охотиться окрестные сорвиголовы. А населяли Ямурлак в основном самые обычные люди, хоть и баловавшиеся нехорошей магией. Так что предпринять против них лихой поход тоже считалось своего рода хорошим тоном, причем никто не собирался на отвоеванных землях селиться, дружины удальцов вторгались сюда, чтобы пожечь и порубать в свое удовольствие, а потом уйти на полном галопе. Такие привычки, а вдобавок и странные, неизвестные за пределами Ямурлака эпидемии, довольно быстро страну обезлюдили, хотя еще лет триста назад, мимоходом упомянул Борн, здесь прозябала парочка городов и несколько деревень. Потом и их извели под корень последние искатели золота и экзотических редкостей, и окрестные короли всерьез задумались: а не поделить ли опустевший Ямурлак меж собою? Но тут грянуло нашествие Глаз Сатаны, и эту идею моментально отбросили. Ямурлак умер, как и населявшее его в древние времена зло. В земле и в мертвых городах, по достоверным слухам и преувеличенным россказням, таилось, правда, немало такого, чего и не стоит выкапывать и подбирать, чтобы не пожалеть потом. А по земле хоронились в глухих уголках крайне редко встречавшиеся образцы многочисленных некогда разновидностей нечисти – по-настоящему жуткие и грозные твари вымерли или старательно уничтожены, а то, что затаилось, было, конечно, опасным, но никак не подходило под категорию «неодолимое». Примерно так можно подытожить знания на сей счет, вложенные Сварогу в голову под гостеприимной крышей Магистериума. О деталях и частностях тамошние технократы не позаботились. Так что вся надежда была на спутников.

Спутники держались настороженно, но не хватались за оружие при каждом шорохе. Проходил час за часом, долины сменялись перелесками, а те – нависавшими над дорогой скалами и урочищами, но ничего не происходило. Временами то далеко в поле, а то и близ дороги попадались мертвые города в разных стадиях разрушения, города непривычной, диковатой архитектуры, и тогда снова и снова завязывались жаркие споры – стоит ли пошарить в покинутых домах как-нибудь на досуге и все ли, что там может отыскаться, обязательно приносит несчастье. Блай и один из моряков были уверены, что кое-что способно пригодиться, и в доказательство приводили вполне достоверные случаи. Другие двое с тем же пылом и на столь же многочисленных примерах доказывали обратное. Слушать и тех, и других Сварогу было чертовски интересно, но он немного тревожился, до сих пор понятия не имел, куда они едут и что собираются делать. Ясно, что капитан Зо не подряжался собирать виноград или класть печи, и все же опасность, про которую знаешь наперед, придает определенности…

Когда они проезжали мимо черного замка с высокими башнями, увенчанными странными усеченными конусами, обращенными раструбами к небесам и оттого напоминавшими гротескные зенитки, на полурассыпавшуюся стену моментально взобралось что-то серое, мохнатое, величиной с кошку, зеленоглазое, с пушистым коротким хвостом – и печально заухало, застонало, замахало лапками, закричало что-то вполне членораздельное. Сварог насторожился, но его спутники отнеслись к серому завывавшему созданию прямо-таки наплевательски, покосились мельком и больше не обращали внимания.

– Да это ихний домовой, – пояснил Блай. – Чуть ли не единственная тут совершенно безобидная скотина. И даже в некоторых смыслах полезная. Можно бы подобрать, да не стоит возиться. Капризный, скот. Моря не выносит совершенно, на корабле быстро дохнет, а зачем он нам такой? Хочешь, забирай. На суше может пригодиться. Слышишь, надсаживается? Скучно ему без хозяина, падле.

– У меня уже есть один, – сказал Сварог. – Куда мне два? Еще передерутся.

– Уж это точно, долго шерсть летать будет… Ну, подаришь кому-нибудь.

– Ну его, – сказал Сварог. – Не возвращаться же.

– А на обратном пути можно и пошуровать, – мечтательно сказал Блай. – Поискать бутылки с джиннами. Их тут еще хватает, говорят. Знал я одного капитана. Попалась ему бутылка с джинном, а тот оказался духом земли, знай таскал изумруды, да не какие-нибудь, ронерские…

– Я тоже знал одного судового врача, – отмахнулся капитан Зо. – Единственного, кто спасся с «Прекрасной рыбачки», когда на ее борту откупорили бутылку с джинном…

– Джинны, конечно, разные бывают, – согласился Блай. – Духи воздуха – самые ненадежные. Но ведь и рискнуть можно…

– Иди один и потом откупоривай в чистом поле, – сказал капитан. – Это сколько угодно. Когда я буду подальше.

– Когда-нибудь и рискну.

– Ну-ну… – Капитан Зо вдруг натянул поводья, достал подзорную трубу, всмотрелся: – С вашими джиннами… Тихо! Одна, две… Три. А говорили, вымерли… Ну, может, и обойдется. В лес, живо!

С захода налетали, плавно, бесшумно взмахивая крыльями, три черные птицы, донесся их протяжный крик, странно похожий на человеческий, но некогда было приглядываться – Сварог уже мчался вслед за остальными в лес, под раскидистые кроны темных елей. Всадники остановились, держась тесной кучкой. Со всех сторон лезли в лицо колючие ветки.

Кони беспокойно приплясывали. Сварог видел, как Борн выстрелил наудачу, но стрела не долетела, запуталась где-то в кронах. Сверху, словно в ответ, раздался хриплый хохот. Сварог встал на стременах, отвел ветку, мешавшую рассмотреть кусочек неба.

Птицы, выставив лапы с кривыми когтями, кружили над самыми верхушками елей, то и дело заслоняя небо и солнце. Они были громадными, крылья не меньше трех уардов в размахе, и на длинных голых шеях сидели самые натуральные старушечьи головы с раскосмаченными седыми волосами, злющими лицами, клыкастыми, почти безгубыми ртами. Сварогу показалось, что он встретился с одной взглядом, и он инстинктивно выпустил ветку, шумно свистнувшую мимо щеки.

Время шло, а странные создания, крича заунывно и зло, кружили над лесом.

– Капитан, они не отвяжутся, – сказал Борн. – Придется драться.

– Может, обойдется, – хмуро ответил капитан.

Но в этот миг сверху раздалось каркающее:

– Оставьте нам коней! Оставьте коней! И убирайтесь! Хотим есть! Будет хуже!

– Ничего не пойму, – сказал капитан. – Мне голову давали на отсечение, что этих поганых ворон ни одной не осталось. Последнюю убили лет восемь назад. Басс не мог ошибиться.

– Значит, ошибся, – сказал Борн и добавил со странной интонацией: – Бойся не бодрствующего, бойся спящего… Давайте, капитан. Что, если они подпалят лес?

– Сказки. Если…

Что-то долетело вниз, обрушилось на лес сразу во многих местах, шипя и свистя, и сразу же потянуло удушливым дымом, треск пламени раздался со всех сторон. Сварог услышал команду капитана «За мной!», понесся следом за остальными, низко нагнув голову к конской шее, чтобы не выхлестнуло глаза и не зацепило суком по башке. Спутников он почти не видел – лишь порой, высовывая голову справа или слева, замечал впереди конские зады и людские спины и тут же прятался за гривастую шею, как черепаха в панцирь. Хорошо еще, кони были приучены держаться вместе. Еще два раза на лес обрушился свистящий огненный дождь, пожар разгорался, тянуло жженой смолой. Конь под Сварогом начинал беситься, вот-вот готов был понести. Пылающая ветка с маху хлестнула по груди, рассыпав жалящие искры. Над головой неотвязно шумели крылья.

Внезапно лес кончился, и конь с разлету вынес Сварога на огромную поляну – посреди стоял каменный дом с низкой крышей и выбитыми окнами, помчался прямо к покосившимся воротам. Сварог посмотрел через плечо – птица настигала его, закинувшись назад, как атакующая сова, выставив растопыренные когтистые лапы. Одной рукой судорожно сжимая поводья, чтоб не вылететь из седла, другой он, обрывая пуговицу кармана, выхватил шаур, подпрыгивая в седле, старался прицелиться поточнее. Палец лег на спуск. Черные крылья трепыхнулись, дернулись не в лад, раздался яростный вопль – он не промазал. Но птица не отставала. Сварог не снимал палец со спуска, видел уже, как от метких попаданий взметываются на ее груди черные перья, но гарпия-старуха оказалась невероятно живучей, а значит, к нечистой силе отношения не имела. Сварог что есть силы натянул поводья, осаживая разгоряченного гнедого, выхватил меч, бросил коня в сторону. Он видел, что и остальные выскочили из леса, несутся к дому. Кому-то тоже удалось остановить коня, и он отмахивался топором от кружившей над ним птицы. От пронзительных старушечьих воплей ломило в ушах.

Раздалась пулеметная очередь, короткая, гулкая. Еще одна. Абсолютно неожиданные здесь звуки. Тяжелое тело шумно грянулось оземь. И еще одно. Снова очередь, подлиннее.

Сварог оторопело огляделся. Капитан Зо стоял у невысокой каменной ограды, расставив ноги, окутанный дымом, уперев в плечо приклад самого настоящего пулемета – с очень толстым дулом, как у первых «Льюисов», широким диском снизу. Длинная очередь сопровождала последнюю птицу до самой земли. Черная тварь, ломая крылья, грохнулась в высокую траву и неподвижно застыла нелепой кучей, как и остальные две. Капитан опустил дымящийся пулемет, отошел подальше от сизого облака, остро вонявшего дымным порохом, грустно сказал Сварогу и Блаю, оказавшимся ближе всех:

– Ну вот, еще не доехали до места, а патроны тратим вовсю. Все из-за вас, обормотов, не хотел, чтобы вам лишний раз дырявили шкуру перед главным делом…

К ним, огибая черные груды перьев, съезжались остальные.

Над лесом поднимался дым, вскидывались языки пламени, но опасаться не приходилось – на открытом месте пожар должен был остановиться.

– Посмотрите в доме. На всякий случай, – сказал капитан Сварогу. – Коням – передышка!

Сварог толкнул ногой отчаянно заскрипевшую дверь, вошел, держа шаур наготове. Дом как дом, обыкновенный, жилой. Камин у противоположной входу стены, три больших пыльных окна, на удивление целых, даже без трещин на стеклах, с потолка на четырех ржавых цепях свисает тележное колесо, утыканное вдоль обода свечными огарками, – здешняя люстра. Судя по всему, здесь приключилась драка, и неслабая. Высокие кресла и стол перевернуты – судя по слою пыли, давным-давно.

Одно из кресел лежит поперек скелета в истлевших клочьях кожаной одежды – судя по его позе, кресло упало уже на мертвого, и никто потом не позаботился его вытащить. И не забрал меч, теперь совершенно проржавевший.

Обивка стен висела истлевшими лоскутьями, вконец выцветшими. На крестьянскую усадьбу дом что-то не походил – скорее на охотничий домик дворянина.

Сварог заглянул во все комнаты – пыль, запустение, не видно ничего мало-мальски ценного, а все остальное перевернуто вверх дном.

Грабили, похоже, в большой спешке. Судя по всему, в самой большой комнате и разыгрался последний акт неизвестной драмы – скелеты там лежали навалом, в беспорядке, во множестве, из-под них не видно было пола. Лохмотья одежды, ржавые кольчуги и шлемы, мечи. Все произошло так давно, что смотреть было ничуть не противно – словно стоишь над раскопом, только что сделанным археологами.

Одни скелеты оказались нормального роста, другие словно бы принадлежали детям – но кости толстые, отнюдь не детские. И оружие у этих странных карликов было самое настоящее, они и мертвыми стискивали полуистлевшие топорища, ржавые рукояти мечей. Мечи и топоры ничуть не уступали по размеру оружию их противников.

Сварог пошевелил носком сапога ржавый двойной топор странной формы. Поднялась пыль, запершило в горле. Что-то прозвенело совсем даже в стороне от его ноги – чистый, высокий звон золотого бокала, ничуть не похожий на хруст трущихся друг о друга двух кусков ржавого железа. Сварог нагнулся, всматриваясь и особо не приближаясь, – вдруг змея, кто ее знает…

Острый алый лучик блеснул меж желтых костей, истлевших лохмотьев и полос ржавчины, сохранивших отдаленное сходство с оружием.

Секунду поколебавшись, Сварог шагнул ближе и решительно разбросал сапогами все, что мешало рассмотреть странный предмет. Достал меч, поворошил лезвием. Выпрямился, держа в руке красивый и нисколечко не пострадавший от времени боевой топор. Черное древко, словно бы покрытое ничуть не потрескавшейся эмалью, сплошь изукрашено рельефным узором из золотых кружочков, едва выступавших над топорищем, напоминавших шляпки гвоздей, – должно быть, задумано не ради одной красоты, а еще и затем, чтобы не скользило в руке. Отливающее синевой лезвие в форме полумесяца с хищно-изящным, выгнутым верхним концом. Большой красный камень в навершии, ограненный пирамидкой со срезанной вершиной, – он-то и сверкнул сквозь вековую пыль. На обушке – глубокая впадина в виде странного рунического знака, никогда Сварогу не встречавшегося.

Сварог взмахнул топором, рассек им воздух крест-накрест – древко удобно лежало в руке, оружие было невероятно красивое и совсем не тяжелое. Никак нельзя было оставить его среди костей и пыли, даже помня все жуткие рассказы о таящих проклятье здешних находках. Мужчины любят оружие не рассуждающей страстью – а этот топор ни у кого не хватило бы духа выбросить.

В соседней комнате громко застучали сапоги, кто-то крикнул:

– Граф, не слопали вас там?

– Я здесь! – откликнулся Сварог.

Вошел боцман Блай, шумно вздохнул:

– Фу ты, мы уж забеспокоились, что-то милорд носу не кажет и голосу не подает. А пылищи… Морские Короли, Лазурная Дева и все сто сорок три морских черта! Якорь мне в задницу, чтоб меня сожрал Великий Кракен, чтоб мне… Топор здесь лежал?

– Да, – забеспокоился Сварог. – А что, бросить от греха подальше?

– Погоди. Погоди-погоди… – Блай схватил его за рукав и потащил наружу. Когда они оказались во дворе, огляделся и подтолкнул Сварога к дереву толщиной с фонарный столб. – А ну-ка, рубани от души!

Сварог размахнулся и едва не полетел носом вперед – сверкающее лезвие, свистнув синей молнией, рассекло ствол так, словно он был картонный и пустой внутри. Дерево постояло секунду, стало заваливаться, обнажив пень с безукоризненной линией среза, гладкой, как стекло. Живое дерево, ничуть не трухлявое, рушилось все быстрее, люди с воплями брызнули во все стороны. Рухнуло. Комель подпрыгнул пару раз и замер.