Текст книги "Чертово городище"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава восьмая
Игра в карты на воде

На сей раз по обоим берегам реки не удалось высмотреть ни единого дома – куда ни глянь, только густые леса. «Принцесса» шла по каким-то другим местам, не тем, что в прошлый раз. Пейзаж, однообразный и совершенно неинтересный, навевал скуку, но Марина крепилась. Что-что, а ждать она умела. Сидела в мягком кресле у высокого стеклянного окна, помаленьку истребляя сигареты из серебряного портсигара, не ерзала и не подходила к играющим.

Капитан Каразин в своем безукоризненном мундирчике, напротив, откровенно маялся. Других экскурсантов, кроме их компании, на кораблике не оказалось, и делать ему было совершенно нечего. К Марине он после известной беседы уже не проявлял никакого мужского интереса, ни явного, ни потаенного – опасался, обормот, сложностей жизни на грешной земле – держался в сторонке, только временами кидал задумчивые взгляды. При любом раскладе смотреть на нее было не особенно и интересно, она на сей раз вовсе не щеголяла коротенькими юбочками и смелыми вырезами, натянула джинсы и влезла в самую обычную блузку. Мало ли в каком направлении могли развернуться события, а потому следовало считаться с возможностью вдоволь помахать руками-ногами, колотя по чьим-нибудь организмам. Той же цели служили и жесткие кроссовки. Да и портсигар тоже… Кстати – человек умелый может с помощью этой тяжелой серебряной штуки добиться многого. Не говоря уж о зажженной сигарете, незаменимом приспособлении для умельца…

Она лениво повернула голову, посмотрела назад. Следом, отставая метров на десять, неотступно двигался «Пират», его пулемет был пока что скрыт под белоснежным колпаком, и Марина понимала причину: подступивший к обоим берегам лес был главным образом березовым, на фоне скопища белоснежных стволов любой агрессор, вздумавший бы чем-нибудь шандарахнуть по корабликам, будет заметен издали, на приличном расстоянии.

Остальные четверо вот уже три четверти часа сидели за столом в центре обширного салона, забыв обо всем окружающем. Покер – дело серьезное. Временами слышались необходимые реплики, произносимые самым бесстрастным голосом, четверо застыли, как манекены, только руки порой шевелились, прикупая и сбрасывая. Насколько она видела, любимому мужу Артуру пока что везло – очень похоже, он и в самом деле прилично резался в покер (если только остальные не поддавались, что вряд ли).

Пулавского (интересно, настоящий он граф или свежеиспеченный, а то и вовсе самозваный?) она тоже моментально узнала по фотографиям: расфранченный субъект лет сорока, с ухоженными бакенбардами и жемчужной булавкой в бледно-сиреневом галстуке. Двое других были ей незнакомы и, хотя одеты с некоторым щегольством и держались безукоризненно, отчего-то сразу показались ей не персонами, не равноправными участниками неизвестной игры в чине фигур, а мелкотой на подхвате. Вика так и не обнаружилась, как и Сатаров, впрочем. Хотя выводы делать рано: «Принцесса» не такая уж маленькая, на нижней палубе можно спрятать хоть целый взвод…

На лестнице, ведущей во внутренние помещения, послышались тихие шаги – и в следующую секунду в салоне объявился Сатаров в том же легком костюме (только на сей раз под пиджаком явственно обрисовалась кобура), энергичный, безмятежный. Шагая к столу легкой подпрыгивающей походочкой, он посмотрел на Марину безучастно и абсолютно спокойно, словно они виделись в первый раз.

Игроки обратили на него внимания не больше, чем на березы – только один из незнакомых непроизвольно вильнул взглядом, но тут же вернулся к картам.

Марина хладнокровно прикурила очередную сигарету – на всякий случай. Черт его знает, как могли развернуться события.

– Кончайте комедию, – сказал Сатаров вяло, негромко.

Тот, что косился на него только что, сделал резкое движение рукой… черный продолговатый предмет… глушитель выплюнул узенький язычок светло-желтого пламени…

Рядом громко охнул Каразин. Марина застыла с сигаретой меж пальцев. Со своего места она прекрасно видела, как Артур, чуть дернувшись, отвалился на темно-вишневую спинку кожаного кресла. На его белом пиджаке прямо против сердца появилась темная дырочка с опаленными краями, совсем безобидная на вид, несерьезная… Но он был мертв. Только что был жив, и вмиг стал мертвее мертвого, лицо застыло, нижняя челюсть чуточку отвисла, глаза остекленели. Он не упал, кресло не давало, так и сидел в естественной почти позе…

Марина форменным образом остолбенела – не от страха, конечно, от неожиданности. Такое полностью противоречило любым ее прогнозам и оказалось настолько неправильным, не укладывающимся во все расчеты, прецеденты и версии, что некоторое время в голове у нее царил совершеннейший сумбур.

Каразин растерянно вскочил, выпрямился, замерев в совершеннейшем обалдении. Несколько раз хватанул ртом воздух, точь-в-точь оказавшаяся на берегу рыба. Негодующе выкрикнул:

– Но это же черт знает что!

Трое игроков, бросив карты, разглядывали его не без насмешки. Сатаров тем же танцующим шагом подошел почти вплотную и непринужденно улыбнулся:

– Дорогой мой, вот этих слюнявых глупостей не надо. Жизнь наша так устроена, что на двух стульях ни за что не усидишь. Чтобы ехать на велосипеде, надо двигаться, педали крутить, иначе чебурахнешься… Неплохие денежки за непыльную работу вам получать определенно нравится. А? Но вот всю грязную работу, должны, по-вашему, делать другие где-то в темном углу, а вы будете красоваться на мостике в красивом мундире и клиенток по попе гладить… Так не бывает, Витюша. Рано или поздно приходится определяться. Отрабатывать денежки по-серьезному, и ничего тут не попишешь… Челюсть подбери, чистоплюй! – рявкнул он внезапно. – И не стой, как оголодавший фаллос. Нужно покойничка прибрать…

Марина наконец-то пришла в себя. Абсолютно. Она по-прежнему ни черта не понимала, но готова была бороться с прежней хваткой и безжалостностью. Словно теперь только вспомнив о ней, Сатаров развернулся, остановился перед креслом, засунув руки в карманы брюк, покачиваясь с пятки на носок:

– Прошу прощения, я и не заметил даму сгоряча… Танюша, вы, как всегда, очаровательны… Вы, кажется, хотите мне что-то сказать?

Не походило, чтобы ее собирались убивать немедленно, субъекта с пистолетом, направившегося было к ним, Сатаров остановил энергичным жестом, и тот не только остановился, но и пушку убрал.

Сохраняя на лице должную степень обалделости, Марина выдавила:

– Вы… вы его убили…

– Ну да, – сказал Сатаров безмятежно. – Обстоятельства и все такое прочее… Между прочим, я вам предлагал уговорить его убраться отсюда к чертовой матери, разве нет? Какие же ко мне претензии? Не люблю шпионов…

Пулавский подошел к ним, глядя на Марину с нешуточным раздумьем и без малейшего сочувствия во взгляде. Сказал, нахмурясь:

– По-моему, пан Михал, у нас проблема. Небольшая, правда, легко решаемая…

– Вы о ком, господин граф, ваше сиятельство? – повернулся к нему Сатаров. – Об этом субъекте с рожей альфонса или о девочке? Что до первого, то не вижу я тут особых проблем – опомнится и сообразит, что лучше быть полностью вляпавшимся в грязные дела, чем дохлым… А касаемо девочки… Уж не намекаете ли вы, что нам следует и молодую безутешную вдову отправить следом за не в меру любопытным муженьком?

– Можно подумать, у нас есть какой-то выбор! – сердито воскликнул Пулавский.

– Да разумеется, есть, – сказал Сатаров чуточку покровительственно. – Выбора не бывает, когда оказываешься в жутком тупике, а я пока ничего похожего не вижу…

Марина покосилась через плечо – «Пират» шел совсем близко, едва ли не утыкаясь носом им в корму, за высоким стеклом рубки виднелись трое, один за штурвалом и двое стоящих рядом, они не могли не видеть происшедшего в салоне, но держались совершенно безмятежно, не шелохнулись даже. Значит, сообщники…

– Видите ли, граф… – продолжал Сатаров, – вы у нас человек титулованный, аристократический… а я, уж простите, плебей и этого нисколько не стыжусь. И мотивы у меня плебейские. Но, в конце концов, могу я себе позволить маленькие прихоти?

– Куда вы клоните?

– Да никакого ребуса, – сказал Сатаров с обаятельной улыбкой, – просто хочу, пока суд да дело, отодрать эту ляльку вдумчиво и качественно. – Он улыбнулся Марине совершенно дружелюбно. – По совести признаться, я ее уже валял недавно, но это, так уж сложилось, было исключительно в интересах дела. Мне бы хотелось повторить уже исключительно удовольствия ради. Вы можете присоединиться, граф. Мне для компаньона таких пустяков не жалко.

– Ну, в принципе, в принципе… – сказал граф, разглядывая Марину уже с некоторой заинтересованностью. – Есть у меня слабость к откровенным шлюхам. На дно отправить никогда не поздно.

– Вот и прекрасно. Сейчас она немножко оклемается, и можно развеяться…

Марина закурила очередную сигарету – медленными, плавными движениями насмерть перепуганного человека, плохо осознающего, что он сейчас делает. За выражение лица беспокоиться не следовало – оно именно такое, какого они и ожидают…

В происходящем наметился некий перелом – из-за их самоуверенности и проистекавшего отсюда ослабления бдительности. Оба второстепенных персонажа расслабились, руки держали далеко от оружия, разглядывали Марину с ухмылками, отражавшими нехитрые мысли: гадали, достанется ли и им доля с барского стола. Его сиятельство, господин граф отвернулся к столику и потянулся за сифоном. Сатаров отключил настороженность…

Она в молниеносном темпе мысленно просчитала все траектории, точки удара, последовательность действий.

И вмиг превратилась из насмерть перепуганной дурочки в атакующий смерч.

Раз! Загнала горящую сигарету в ноздрю одного из мордоворотов, того, что застрелил Артура, вырвала у него пистолет из кобуры и выстрелила в лоб второму, чтобы уменьшить число вероятных противников за счет наименее ценных.

Два! Рукояткой трофея заехала Сатарову в горло, свободной рукой выхватила у него револьвер, сбила на ковер ударом ноги.

Три! Метнулась к столу и ударом кроссовки по щиколотке подбила Пулавского так, что он, рухнув, впечатался физиономией в столешницу – шок от этой плюхи должен был его успокоить как минимум на несколько секунд.

Боковым зрением держа в поле видимости Каразина, стоявшего так же оцепенело, как она только что, но в отличие от нее без тени притворства, быстренько угодила носком кроссовки между ног вопящему и прыгающему верзиле, все еще пытающемуся то ли извлечь сигарету из носа, то ли унять боль посредством диких ужимок и пляски на месте. Когда он свалился, привычно охлопала всех троих. У Пулавского оружия не было, а у остальных не имелось ничего кроме того, что она только что забрала.

– Сядь, придурок, не отсвечивай, – бросила она через плечо Каразину, и он упал в кресло с такой готовностью, словно всю жизнь ждал именно этой команды. Оглянулась на «Пирата».

Вот теперь там наблюдалось некоторое оживление: рулевой от неожиданности упустил штурвал, и кораблик рыскнул вправо, не сразу вернулся на курс; те двое подскочили к высокому стеклу, прижались к нему лбами, словно не веря глазам своим. Один нажал какую-то кнопку или рубильник повернул – не рассмотрела точно – и купол на носу знакомо распался надвое, открыв пулемет и стрелка.

Скорее инстинктивно, чем испугавшись по-настоящему, она проворно подхватила Пулавского за ворот и прикрылась им. Но тут же подумала, что это совершенно ни к чему: во-первых, учитывая калибр пулемета, первая же очередь их обоих насквозь прошьет, тут и бронежилет не поможет; во-вторых, вряд ли они станут палить по собственным главарям – это они от растерянности сделали первое, что в голову пришло…

И все же уселась так, чтобы при необходимости рухнуть на пол и прикрыться карточным столом – слабая защита, но зыбкую гарантию дает…

Налила себе полбокала, из предосторожности воспользовавшись той бутылкой, из которой на ее глазах плескал себе коньячку граф – не без удовольствия обозрела поле боя. Убитый, как и следовало ожидать, лежал смирнехонько, а остальные трое, кто стоя на ногах, кто примостившись на корточках, уже немного пришли в себя, начали осознавать происшедшее и что-то соображать. Даже жертва табака, пусть и стонал, дико вращал глазами, уже сумел вытащить чинарик из носа (не особенно и глубоко загоняла, лишь бы обжечь, припечь качественно), не собирался на нее бросаться в целях мщения: видел револьвер в руке и два пистолета, лежавшие перед ней на столе совсем не для красоты.

Во внутреннем кармане пиджака у Сатарова назойливо слышался пронзительный электронный писк. Касательно его происхождения и источника голову ломать не стоило: она прекрасно видела, что один из тех, в рубке «Пирата», держит возле уха то ли маленькую рацию, то ли мобильник. Волнуется, ага, ничего удивительного…

– Ответьте, – сказала она громко. – Люди же беспокоятся…

Косясь на нее без всякой братской любви, скорее уж зло и остервенело, Сатаров выхватил из кармана черную коробочку, прижал к уху, послушал и рявкнул:

– А сами не видите, мать вашу? Хреновее некуда! Плывите и молчите пока что, видно будет!

– Великолепно, – сказала Марина. – Люблю иметь дело с умными и толковыми людьми, с маху оценивающими обстановку… Дела и в самом деле хреновее некуда – не для меня, естественно, а для вас… Согласны? Нет-нет, вы не вставайте, так и сидите, где пришлось. Мне будет спокойнее, а то я женщина слабая и пугливая, а у вас рожа зверская… Еще обидите невзначай. Тебя это тоже касается, орангутанг. А вы, граф, коли уж стоите, извольте сесть. Вот так. Теперь все у меня на глазах… Господа, я вас убедительно прошу не делать резких движений и уж тем более не пытаться обидеть хрупкую девушку. Потому что девушка не такая уж хрупкая, вовсе не глупая и может успеть первой. Вон, видите, лежит наглядный пример с дыркой во лбу?

Сатаров непроизвольно покосился туда. Пример и в самом деле смотрелся убедительнее некуда.

– Так, – процедил сквозь зубы верный клеврет губернатора, – вот, значит, как…

И ничего больше не сказал. Не было нужды. Марина видела по его глазам, по застывшему, жесткому, умному лицу: он уже понял если не все, то очень многое. И прекрасно просек, какую шутку с ним сыграли…

– Вот такие дела, – сказала Марина. – Если кто еще не понял – секретная служба в работе…

– Боже мой! – воскликнул Пулавский с неподдельным чувством.

До него дошло чуточку позже, только и всего. Тоже не дурак, отнюдь. Можно представить себе, сколь интенсивная мозговая работа кипит сейчас под тремя черепушками (а нужно еще взять в расчет тех, на «Пирате») – ищут выход, просчитывают варианты и возможные шансы…

Она прицелилась в того, что застрелил Артура и громко спросила:

– Сколько еще ваших на корабле?

Верзила опасливо покосился на Сатарова.

– Ты не на него смотри, – сказала Марина, – ты на своего дружка смотри, как ему сейчас спокойно и уютно… Хочешь в компанию, чтобы ему скучно не было? Нет? Ну!

– Все на «Пирате»… Здешние не при делах, они не в курсе…

Судя по быстрому, злому взгляду Сатарова, орангутанг выдал чистейшую правду. И Марина, вместо револьвера подхватив со стола пистолет с глушителем, выстрелила в словоохотливого пленника – опять-таки чтобы уменьшить число противников до разумного предела. Он завалился навзничь с аккуратной дырочкой над переносицей, вряд ли успев сообразить, что с ним произошло и почему все вокруг гаснет.

Пулавский шарахнулся, с выдержкой у графа обстояло гораздо хуже, чем у Сатарова.

– Сидеть! – прикрикнула Марина.

Глава девятая
Игра в выживание на воде и на суше

Его сиятельство съежился в кресле. Зато Сатаров вдруг поднялся на ноги и, совершенно игнорируя наведенное на него дуло, двигаясь совершенно естественно, прошел к столу, сел напротив Марины, мало того, взял бутылку, налил себе в бокал и добавил содовой из сифона.

– А если бы я в лоб залепила? – спросила она, не без уважения покрутив головой.

– А смысл? – сверкнул он зубами почти весело.

Пулавский вдруг резким движением запустил руку во внутренний карман. Марина не отреагировала, сама обыскивала, не было у него оружия…

И точно, на свет появилась синяя книжица, украшенная золотым изображением распластанного от кромки до кромки одноглавого орла в короне.

– Дипломатический паспорт, – сказал Пулавский быстро. – Я дипломат, аккредитованный в вашей стране по всем правилам, и, следовательно, лицо неприкосновенное. Вашей юрисдикции я не подчиняюсь.

– Дохлый у вас орелик какой-то, – сказала Марина. – Головенка всего одна, кормили, что ли мало? У нашего, с герба, целых две башки и корона, между прочим, побольше…

– Что вы придуриваетесь?

– Я не придуриваюсь. Я геральдическими изысканиями занимаюсь, – она посмотрела на Сатарова. – Вам не кажется, что компаньона вы себе подобрали довольно нервного?

– Это не нервы, – сказал Сатаров. – Это менталитет. Его сиятельство, господин граф, аристократ, дипломат, в пеленки с монограммами писался… Унизительно ему оказаться под прицелом, знаете ли. Совершенно несвойственная ситуация. Вот и не может найти нужную тональность. Ничего, оклемается…

– А вы, значит, не из графьев? – язвительно уточнила Марина.

– Да куда уж нам, сирым! – усмехнулся Сатаров. – Из дерьма карабкались, ко всему приучены, не станем пугаться паршивой пушечки не самого крупного калибра… Значит, вы, как я понимаю, и есть замаскированный старший? И пока все старательно отвлекались на этого придурка… – без тени эмоций он покосился на недвижного Артура. – Неглупо, неглупо… Опасная вы девочка, и лихая…

– Есть немного, – сказала Марина.

Ей не нравилось спокойствие собеседника. С умным человеком такого без причины не бывает. Что-то ему позволяло чувствовать себя довольно уверенно…

Она посмотрела на Каразина – ну, с этим все в порядке, сидит в кресле и вздохнуть боится, моля бога, чтобы о нем подольше не вспоминали, не впутывали…

– Что вы так смотрите? – осведомился Сатаров. – У вас, пожалуй, недоумение во взоре…

– Мне кажется, вы не понимаете своего положения, – сказала Марина.

– Положения? – поднял он брови. – А какого такого положения, позвольте поинтересоваться?

– Безнадежного.

– Да с чего бы вдруг? – сделал он гримасу безграничного удивления. – С какой стати – безнадежного? Я что, имею прямое отношение к смерти этого бедняги? – он небрежно мотнул головой в сторону Артура. – Сам удивляюсь, почему придурок Вова его ни с того ни с сего застрелил вдруг. У Вовы уже не спросишь, он, как видите, лежит мертвее мертвого, причем, подчеркиваю, не я в него стрелял, а вы… Разве я им говорил со зверской рожей: «Застрелите мне немедленно этого типа»? Да ничего подобного, согласитесь! Я произнес, точно помню, всего-то два безобидных слова: «Кончайте комедию»… причем обращался исключительно к Вове и давал ему тем самым понять, что в который раз заметил, как он по глупой своей привычке передергивает. У меня есть свидетель, натуральный и патентованный иностранный дипломат. Ну, в чем я виноват и с какого перепугу мне считать свое положение «безнадежным»?

От этакого нахальства Марина не сразу нашлась, что ответить, а потому промолчала.

– Ну, что же вы молчите, очаровательная? – с некоторым даже напором спросил Сатаров. – Согласен, произошло нечто трагическое, но это еще не повод называть положение безнадежным. Между прочим, пистолет, из которого убили… этого бедолагу, уже обильно разукрашен вашими отпечатками, так что возможны самые разнообразные толкования происшедшего… Ну? Если у вас есть ко мне какие-то законные претензии, если вы меня в чем-то подозреваете от лица организации, которую представляете, а ведь я, подчеркиваю, ваших документов не видел и верю вам лишь исключительно на слово! – то будьте любезны хотя бы вкратце сформулировать обвинения. Вообще, не грех бы ваши полномочия подтвердить по всем правилам. У этого господина, например, есть дипломатический паспорт, у меня – удостоверение, где моя должность четко обозначена. А у вас?

Он безмятежно улыбался. Марина сердито молчала. Следовало признать, что позиция этого сукина кота была пока что непробиваемой. Документов у нее не было. И сформулированных обвинений – тоже. Она вообще представления не имела, что именно эта шайка крутит в Чертовом Городище. Даже всемогущее Заведение ни за что не смогло бы прищучить этого типа законными методами, а для применения незаконных нужны гораздо более веские основания. Нетрудно прямо здесь и прямо сейчас применить к нему какой-нибудь интеллектуальный метод ведения допроса, скажем, «яйца в дверь» – но о чем его спрашивать? Если нечем прижать?

– У меня есть предложение, – сказал Сатаров. – Отдайте пистолетики, сядем и все вместе попробуем найти приемлемый выход. – Он ухмыльнулся: – Как-никак не чужие, связаны общими лирическими воспоминаниями…

Марина коротко ударила его по роже, он пошатнулся, отпрянул и замолчал.

– Возьмите рацию, – сказала она, уже наметив нечто, что в данных условиях было каким-никаким планом действий, – скажите этим вашим, на «Пирате»: если они поплывут следом или будут дергаться, я вас пристрелю…

Вопреки ожиданиям, он не прекословил и не сопротивлялся. Хладнокровно поднес рацию ко рту:

– Родной, как слышимость? Отлично, гений ты у меня… Я тут, если ты не заметил, в пленниках и заложниках, и меня, говорят, если что, истребят беспощадно, так что вы не особо дергайтесь, так и велено в темпах передать…

– Хватит! – прикрикнула Марина. Чересчур длинная была тирада: в нее уместится целая куча заранее оговоренных кодовых слов, совершенно безобидных для постороннего уха…

– Встать! – рявкнула она, обернувшись к Каразину. – Пошли в рубку. Я кому говорю? Или ты, придурок, решил, что столь роскошного свидетеля кто-нибудь в живых оставит? Это у меня есть шансы, а у тебя их нет совершенно, ясно тебе?

Капитан взглянул на дружелюбно улыбавшегося Сатарова. Судя по всему, он сам лихорадочно взвесил, просчитал многое и знал своих работодателей неплохо… Уже не раздумывая и не медля, направился к лестнице. Марина показала стволом пистолета:

– Марш!

Пан дипломат, хотя и внутренне кипя от возмущения, послушно побрел за капитаном. Сатаров шел вразвалочку, насвистывал что-то.

Они спустились по белой лестнице с вычурными перилами, свернули направо, капитан распахнул стеклянную дверь и вошел первым. Не особенно большая рубка сверкала никелем, за штурвалом браво стоял морячок в синей форме, а второй помещался перед пультом. При виде этакой процессии оба, естественно, отвесили нижние челюсти.

– В угол! – распорядилась Марина, глянув на пленников. – Капитан, полный ход!

– Полный вперед, – торопливо сказал Каразин. – Мать вашу!

Тот, у пульта, что-то сделал, и «Принцесса» ускорила ход, поднимая невысокую волну.

Прогрохотала длинная очередь. Инстинктивно пригнувшись, Марина в следующий миг обнаружила, что остекление цело, а вот ощущение такое, словно по корме «Принцессы» грохнули великанской дубиной…

– Полный вперед! – рявкнула она, демонстративно взведя курок револьвера.

Еще одна очередь – и снова удары в корме, кораблик ощутимо сотрясло. «Суки, они ж нас потопят!» – поняла Марина. Точно, суденышко заметно оседает кормой, и дыры уже ничем не залатаешь, все равно, пристрелит она заложников или нет, вскоре окажется в воде, а в такой позиции не особенно и повоюешь…

И, что больше всего бесит, с головы этих двух скотов даже волосок не должен упасть – за убийство дипломата по головке не погладят, а Сатарову нечего предъявить… Она лихорадочно просчитывала варианты, и их было совсем немного…

Бросила взгляд назад – «Пират» вопреки приказу целеустремленно пер вслед оседавшей кормой «Принцессе»: ну да, было какое-то кодовое слово, скорее всего, означавшее приказ действовать жестко, не обращая никакого внимания на угрозы в адрес заложников…

Она подняла револьвер и навела дуло Сатарову в лоб. Он чуточку побледнел, но стоял с застывшей на лице напряженной улыбкой – достойный противник, мать его, опасно быстро соображает и просчитывает ситуацию на несколько ходов вперед…

Одним прыжком оказавшись у высокой стеклянной стены, она ухватилась за ручку и откатила вбок прозрачную панель:

– За борт! Оба! Кому говорю! Иначе ноги прострелю и тонуть будете вместе с судном!

Нажала на спуск – и рядом с черным штиблетом Сатарова в полу появилась дырочка.

Пулавский бросился первым – выскочил на верхнюю палубу и обрушился за борт, как утюг. Сатаров последовал за ним не без некоторого колебания.

– Самый полный! – крикнула Марина. – Или, как это там у вас зовется… А то перестреляю всех нахрен!

– Самый полный! – с истерической ноткой поддержал капитан.

«Принцесса» на полном ходу шла вдоль берега, а на потолке надсаживался динамик, кто-то испуганно докладывал, что в корме не менее дюжины пробоин, в трюм поступает вода, и ничего нельзя сделать…

Марина оглянулась. «Пират» замедлял скорость, на носу метались люди со спасательными кругами и веревками. Ну, фора обеспечена – пройдет несколько минут, пока этих уродов выловят, поднимут на борт…

– К берегу! – показала она револьвером.

Матрос резко повернул штурвал, «Принцесса» ткнулась правой скулой в заросший высокой бурой травой пологий берег. Не теряя ни секунды, Марина ухватила капитана за шиворот, прямо-таки протащила на палубу и пинком придала должное ускорение. Он прыгнул, очутился в высокой траве, удержался на ногах.

Она соскочила следом. До «Пирата» было метров двести, и там все еще продолжались спасательные работы. Грохотнула короткая очередь, но пули прошли высоко над головой, очень высоко, смачно влепились в березовые стволы на высоте не менее десяти метров – чистой воды демонстрация и запугивание…

– Бежим! – прикрикнула она, подтолкнув вперед Каразина. – Ну-ка покажи, как ты умеешь свою драгоценную шкуру спасать!

Он припустил вдоль берега, углубляясь в лес на неплохой скорости. Марина бежала, чуть приотстав, время от времени сильными тычками в загривок придавая спутнику резвости, забирала влево и капитана направляла туда же.

Они неслись меж высоченных белых стволов по гладкой земле, усыпанной сухими желто-бурыми листьями, под ногами не было ни ям, ни сучьев, и бежалось, в общем, легко.

Марина остановилась, когда погоняемый ею капитан стал часто запинаться, изрядно сбавив темп: выдохся, явно ему не приходилось бегать кросс…

– Ложись! – приказала она, не дожидаясь выполнения команды, подшибла его ударом по щиколотке, а следом и сама завалилась в зашуршавшие листья.

Стояла тишина. Погоня была бы заметна и вдали, но ее пока что не видно. Похоже, оторвались…

Если погоня будет вообще. Вряд ли на «Пирате» была группа тех самых губернаторских «искателей», спецов по Чертову Городищу, о которых она уже краем уха слышала. Сатаров слишком умен и хитер, чтобы очертя голову погнать им вслед кого-то… Потом – не исключено. Но не сейчас. Если уж он такой сообразительный, то может догадаться, как поведет себя умный человек, когда у него на хвосте висит немногочисленная погоня – не станет нестись по лесу спятившим лосем, а заляжет и грамотно перестреляет преследователей…

Она повернула голову, встретила взгляд Каразина, усмехнулась:

– Что-то у тебя, чадушко, глаза квадратные от удивления. Что гложет?

– Я как-то по-другому это представлял…

– Ага, понимаю, – сказала она, не переставая зорко наблюдать за окрестностями, – куча вертолетов и наземной техники, из них сыплются супермены с пулеметами наголо и вяжут всех… Да?

– Ну, примерно… Я полагал, секретная служба – контора авторитетная…

– Еще какая, – сказала Марина. – Но, понимаешь ли, для лихого десанта с пулеметами наперевес, откровенно тебе признаюсь, нужны веские улики, которых у меня пока что нет. Мне еще предстоит их добыть. Чем я и буду заниматься. А ты, если не хочешь мне сопутствовать, можешь возвращаться к реке. Но, думается, ты уже понял, что тебя тут же шлепнут…

– Вот именно, – зло сказал он. – Связался я с тобой…

– А я-то тут при чем? – подняла брови Марина. – Ты не со мной связался – ты с ними связался. Рассчитывал и денежку стричь, и в грязь не оступиться. Так не бывает, приятель. Ладно. Я тебе хочу конкретно вдолбить в голову одно: есть у меня улики или нет, новое положение от этого не изменится. Это я – попавший в легонький переплет агент спецслужб. А ты после недавних событий – никто и ничто и звать тебя никак. Никому ты теперь не нужен… и даже мне не столь уж необходим, запросто обойдусь и без твоих ценных показаний. Усек? У тебя есть одна-единственная возможность спасти свою драгоценную шкуру: шестерить при мне со всем усердием. В этом случае есть шанс выжить. Соображаешь?

– Да. И что мы теперь…

– Помолчи, – бросила она. – Дай подумать.

У нее, и в самом деле, имелось целых два насквозь животрепещущих вопроса, требовавших решения. Почему убили Артура? И как ей поступить дальше?

Ответ на первый вопрос она, думается, уже отыскала. Девяносто девять шансов из ста за то, что на убийство они пошли оттого, что время поджимало. Нечто, некое потаенное предприятие находилось уже на такой стадии, что невыгодно и опасно было бы вести игры, баловаться перевербовками. Никакой необходимости в комбинациях, проще и рациональнее рубить хвосты…

Как поступить при таком раскладе, тоже было ясно. Никаких колебаний, никаких вариантов…

Мобильник, пребывавший в полной исправности, приятно оттягивал карман рубашки. Один звонок – и над лесами, в самом деле, закружат многочисленные вертолеты, а по высокой траве понесутся броневики со спецназом…

А дальше? Ради чего порхать вертолетам и нестись броневикам, если неизвестно, какие вопросы задавать повязанным? То-то и оно…

Следовательно, выход один-единственный: идти в Чертово Городище и отыскать там связного Вампира. Только в этом случае можно продвинуться вперед хотя бы на шаг. Других вариантов попросту не существует, дамы и господа…

Она протянула руку, сграбастала за лацкан капитана и притянула к себе. Спросила почти шепотом:

– Ты мне ничего не наврал насчет этого Шайтана? Все так и обстоит?

– Ну, конечно. Ты что, собираешься…

– Ага, – сказала она. – Мы с тобой двинем в Чертово Городище искать означенного Шайтана. Другие варианты не обсуждаются… Я сказала, не обсуждаются! Не забудь, дружок: кое-что на тебя уже лежит в сейфах. Сейфы, что характерно, далеко, зато я близехонько. И пристукну тебя при первом неподчинении или попытке сбежать. А впрочем, вряд ли ты решишься от меня сбежать… Уж ты-то не из тех, кто способен по Чертову Городищу странствовать в одиночку, а?

– Вы не понимаете… Там же ужас кромешный!

– Ну, не драматизируй, – сказала Марина. – Там куча опасностей, но не преисподняя же? Чертей там нет, это я знаю точно. И жутких, непобедимых чудищ – тоже. Согласен? Вот видишь. Там всего-навсего и есть, что искатели сокровищ, туземцы, способные оторвать голову чужаку в два счета, а также дикие звери. А это никак не преисподняя и даже не те места, где мне довелось побывать и вернуться оттуда живой, хотя многие старались, чтобы получилось наоборот… Ну, что тебя еще грызет? Выкладывай, пока есть время для болтовни.