Текст книги "Из ниоткуда в никуда"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И вот вам в завершение хороший документик, – сказал Элкон. – Характеристика, в свое время написанная кем-то из аналитиков Кабинета Канцлера: «Интеллект высшей степени, честолюбие непомерно, полное отсутствие каких бы то ни было морально-этических принципов».

– Веселая бумажка, – кивнул Сварог, – такой экземпляр способен натворить дел, если его вовремя не остановить… И лучше всего, поверьте моему опыту, пулей в лоб… Ладно. Литта пусть занимается своим делом, а вы, пока она перебирает благородные рожи, войдите в архив Музея техники, благо открыт для всеобщего доступа. Подберите мне материалы по энергоприемникам, накопителям энергии и всему, что с ними связано. Технологии изготовления, сроки монтажа, типичные образцы, необходимый для обслуживания персонал и все такое прочее…

Он похлопал юного сподвижника по плечу, вышел в коридор и плюхнулся на тот же мягчайший диван, возле которого торчала роскошная пепельница в виде хрустальной чаши на золотой ножке. Фаларен не курил, но Мяус, едва освоившись с этой привычкой Сварога (естественно, принятой им с полным отсутствием эмоций), сделал логические выводы и набил весь замок пепельницами (среди них оказалась вовсе уж экзотическая, передвижная, проворно семенившая за Сварогом, когда он расхаживал по замку с сигаретой во рту. Сначала она Сварога раздражала, но потом он притерпелся и пришел к выводу, что штука все же полезная).

Что теперь у нас на очереди? Конечно же, Токеранг. Пока что совершенно неясно, как подступиться к шайке Брашеро (будем по привычке именовать его так и дальше), есть лишь первые наметки, зато Токеранг – под рукой. И есть идеи, которыми следует озаботиться в первую очередь.

Проход в пещеру с земли безусловно существует, и он, надо думать, мало похож на кротовью нору – уж если по нему в свое время свободно пролетали вертолеты, пусть и размером с кошку… Его, конечно, предосторожности ради могли тогда завалить… а могли и не завалить, должны же были сообразить, что не с Фалареном имеют дело, а с очередными рисковыми бродягами, осмелившимися проникнуть в Хелльстад… Ладно, оставим труды Золотым Шмелям. Сейчас следует подумать о другомвходе. Подводном.

Пещера глубока, более трехсот уардов. Если подумать и прикинуть… Дно Итела – это, собственно говоря, потолок Токеранга, его, если можно так выразиться, небосклон. Вряд ли подводные лодки поднимают в Ителе со дна пещеры, громоздить подъемники в триста уардов высотой было бы чудовищно нерационально.

Гораздо проще другой вариант: устроить базу подлодок где-то «под потолком» пещеры, в одной из ее стен, чтобы оттуда лодки через какую-то систему шлюзов попадали в реку. Работка тоже, конечно, адова – но, поскольку подлодки давным-давно плавают по Ителу, она однажды была проделана… Должны быть шлюзы, скорее всего, хорошо замаскированные, как в Фиарнолле. Но поскольку это все же не магия, а техника…

Сварог жестом подозвал смирнехонько сидевшего на другом конце обширного дивана Мяуса.

– Я уже знаю, что у Золотых Щук есть и радары, и сонары, – сказал он. – А как насчет детекторов металла?

– Имеются, государь, – сказал Мяус. – Щуки в свое время предназначались в первую очередь для разведывательных, а уж потом боевых задач.

– Отлично, – сказал Сварог, достал из воздуха карту Хелльстада и разложил на диване меж собой и собеседником. – Выведите в Ител всю сотню Золотых Щук. Все внимание – вот этому участку, – он провел указательным пальцем по той части Итела, что протекала над Токерангом. – Пусть тщательнейшим образом исследуют и дно, и оба берега под водой. Должны существовать какие-то шлюзы, люки, через которые подлодки попадают наружу и возвращаются назад, и они наверняка из металла… Это логично?

– Это логично, – согласился Мяус. – Однако существуют еще и сверхпрочные синтетические материалы, государь. Крепче любого металла. Мне ничего неизвестно о наличии у противника таковых, но он может ими располагать…

С легкой руки Сварога он давненько уж употреблял в отношении токеретов именно что слово «противник».

– Действительно, – сказал Сварог. – Это тоже следует учитывать, черт их знает, тамошних умельцев… Золотые Шмели способны находить пустоты. А Щуки?

– Точно так же, государь.

– Отлично, – сказал Сварог. – Из чего бы у них ни были люки, в любом случае за ними – пустоты… Поэтому пусть с самого начала работают по двум направлениям: ищут и металл, и пустоты. Самым тщательнейшим образом исследовать каждый квадратный уард берегов и дна… А, вот что! До этого подлодки токеретов встречались под водой с нашимиобъектами?

– Нет, ваше величество. Появление подлодок впервые зафиксировано сто восемьдесят лет назад – а наши, как вы изволите выражаться, объекты не выходили в реку пятьсот лет.

– Отлично, – сказал Сварог. – Отсюда вытекает, что токереты наверняка вообще о них не знают… Так вот: если подлодки и наши Щуки встретятся, Щукам ни в коем случае не вступать в бой. Пусть всей стаей на полной скорости уходят в сторону Пограничья. Чтобы токереты не связали их с нами и не поняли, что это именно мы их ищем. Пусть думают, что это работают лары… Все. Вопросы есть?

– Никаких.

– Тогда за работу, – сказал Сварог.

…Вот и сидел он сейчас один-одинешенек в кабине виманы, стоявшей в горной долине на гланской территории, лигах в пяти от горротской границы. Места были глухие, безлюдные, едва перевалило за полночь, и над горами романтически сверкала россыпь звезд – только Сварогу на эти романтические пейзажи было наплевать. Нет, не на свидание пришел, а собрался посреди ночи баловаться энтомологией. Прикладной энтомологией, если точно. Проще говоря, запустил в Горрот полсотни Золотых шмелей, разбитых на три вереницы, тремя разными маршрутами. Одна ушла влево, на Бористайскую равнину, чтобы осмотреть сверху несколько деревенек и довольно крупный город, центр пограничной провинции – не с какой-то конкретной целью, просто чтобы выяснить, удастся ли сделать это незамеченными и безнаказанно. Вторая шла над Ителом, над самой водой, третья, держась низко, огибая самые высокие горные вершины, двигалась прямехонько над горным хребтом Каррер – опять-таки чтобы выяснить, можно ли им проникнуть в Горрот и уйти целехонькими. Сварог в данном случае рассуждал со здоровым цинизмом полководца: Золотых шмелей при необходимости можно клепать сотнями, потеря этих нисколечко его не ослабит, да и на него в случае чего вряд ли подумают: до самых последних дней ни одна живая душа на Таларе, в том числе и он сам, представления не имела о существовании Шмелей. Подумают, если что, в первую очередь на ларов, пустивших в ход что-то новенькое… Ну, если вернутся целыми и невредимыми – совсем хорошо…

Впрочем, до сих пор, хотя Шмели углубились на добрую сотню лиг в глубь горротской территории, тревожных звоночков не прозвучало: на трех экранах, висевших перед ним прямо в воздухе, исправно отображалось то, что попадало в объективы Шмелей-флагманов. Никакого внешнего энергетического воздействия Шмели не испытывали – проще говоря, никто не щупалих радарами или схожими приспособлениями. Вот это, правда, ни о чем еще не говорило: у горротских умельцев могли отыскаться технические сюрпризы, на которые детекторы Шмелей попросту не рассчитаны. Как, например, вся наблюдательная сеть ларов не могла отследить «черные камни». Но как бы то ни было, пока что все шло благополучно. На правом экране – голые скалы, расселины, пики и крутые каменные откосы, на центральном – безмятежная гладь Итела с редкими рыбацкими суденышками и речными пароходами, на левом – провинциальный центр (Шмели кружили над ним на высоте уардов двухсот – кто бы их рассмотрел невооруженным глазом в такую темень?) Все нормально пока.

Ничего нельзя, конечно, утверждать точно, но Сварог крепко сомневался, что в Горроте устроили что-то вроде системы радарного наблюдения за воздушным пространством королевства. Зачем, если вдуматься? Те, в Горроте, и так знают, что любые летающие машины ларов камнем рушатся, едва оказавшись над страной. Чего же им в таком случае бояться? Снольдерских самолетов? Ну да, во время последней военной кампании, столь бесславно завершившейся для Сварога, его самолеты ( обычныесамолеты земного производства) летали над горротской территорией, и с ними ничего не случилось, кстати. Но вряд ли в Акобаре видят серьезную угрозу в них.Их и сотни не наберется…

К тому же горротских умельцев мало, чертовски мало. Правда, не четверо, как поначалу считали, а шестеро. Уже в самом конце Литта опознала еще двоих старых знакомых – чьи фамилии начинались с двух последних букв алфавита. Маркиз и граф, опять-таки питомцы Магистериума, не достигшие и трехсот, оба, как тут же уточнил Элкон, считались весьма способными энергетиками. Как и следовало ожидать, один числился в империи мертвым, другой – без вести пропавшим. Маркиз опять-таки стал жертвой какого-то крайне рискованного эксперимента, затеянного им на свой страх и риск: его лаборатория, располагавшаяся в отдельном маноре, вдруг полыхнула так, что ни от экспериментатора, ни от его аппаратуры практически ничего и не осталось, да и здание разнесло едва ли не в щебенку. Комиссия Магистериума (и втайне работавшие параллельно с ней спецы из Техниона) пришли к выводу, что столкнулись с классическим несчастным случаем. Маркиз, очередная жертва науки, был официально признан мертвым. С графом обстояло чуточку иначе. Он взял да и пропал без вести где-то в Ронеро. Тут уж расследование вел восьмой департамент, но ничего не добился. Кружили слухи, что граф по примеру многих небожителей крутил роман с некоей придворной красоткой и (не первым уже) стал жертвой ревнивого обожателя красавицы, имевшего скверную привычку подсылать к соперникам наемных убийц. Ни источника слухов, ни конкретных имен установить так и не удалось – зато было известно, что похожие случаи не редкость. Так до сих пор и числится пропавшим без вести. Между прочим, и «гибель» маркиза, и «пропажа без вести» графа произошли опять-таки буквально за пару месяцев до гибели Ледяного Доктора.

Поскольку вся процедура отняла не более суток с небольшим, а результаты дала отличные, Сварог велел Элкону проделать то же самое со снимками сильванских ларов соответствующего возраста: ученые обеих планет вовсе не держатся отчужденно друг от друга, наоборот, дружат и сотрудничают самым тесным образом. Вполне может оказаться, Брашеро имел сообщников и на Сильване.

Ну, а пока что… На сегодняшний день картина выглядит так: в Горроте давно и старательно работают один из лучших А-физиков и один из лучших электронщиков Империи, два крупных специалиста по антигравитации и парочке сопутствующих дисциплин, два серьезных энергетика. Вообще-то там с ними крутится еще и Орк, но уж он-то ни в какой серьезной работе участия принимать не может – всем прекрасно известно, что какими бы то ни было научными знаниями герцог не обременен, положенный трехлетний курс обучения прошел только потому, что это категорически обязывает всех без исключения, а вот в Лицей, как очень и очень многие, идти отказался, хотя наставники вроде бы и обнаружили у него способности к океанографии. Да уж. Орк и океанография – это как-то решительно не вяжется. Как не вяжутся Орк и любая другая наука. Вероятнее всего, он им нужен просто-напросто как авантюрист высшей марки, «лаборант по грязным делам», ха… Такие в подобном предприятии необходимы не менее, чем ученые мужи…

Какими же делами может заниматься компания с такимподбором участников? Одно можно уже, пожалуй, считать доказанным: они создали некую защитную систему, выводящую из строя на территории Горрота любую технику ларов, – пресловутую сеть «дорожных столбов». Но это, конечно же, не самоцель, они попросту обеспечили себе защиту от посторонних ушей и глаз, чтобы заниматься без помех… чем? Быть может, и в самом деле, договорившись с токеретами о взаимных услугах, создают энергонакопители? А в Токеранге именно то предприятие именуется «Проект „Нормальный размер“»?

Если так, то главный вопрос: на какой они стадии? Пока Сварог добирался сюда из Хелльстада, успел изучить подготовленные Элконом документы из архива Музея техники. Понял не все, но главное усвоил. Чаша энергоприемника – немаленьких размеров и монтируется из множества фрагментов. А они, в свою очередь, изготовлены из сплавов, которые на Земле никто пока что не в состоянии производить. (Энергоприемник – сооружение, объемом примерно равное пяти-шести железнодорожным цистернам (каковы они в мире, покинутом Сварогом). Опять-таки – сложные сплавы, особым образом изготовленные хрустальные и эбонитовые диски в немалом количестве, электронная аппаратура, кабели, наконец… Откуда кучкалюдей, пусть поголовно талантливых ученых, все это возьмет? Создать все в Горроте при помощи технологий ларов невозможно – потому что никакие технологии ларов там не работают. Некие сообщники за облаками, потихонечку штампующие у себя в манорах фрагменты и детали и переправляющие их в Горрот? Возможно, не столь уж бредовая гипотеза. Это «хваталки» строжайше запрещены законом, а в данном случае речь идет об экспонатах из Музея техники. Никто и не встревожится, узнав, что некий благородный лар решил построить у себя в маноре точную копию древнего энергоприемника. Как никто не тревожится, зная, что барон Киларни собрал у себя в маноре огромную коллекцию земных паровых машин (все экземпляры – действующие). Мало ли чудаков с самыми экзотическими хобби? А детали энергоприемника тем временем потихонечку переправляются в Горрот…

Нужно, пожалуй что, дать приказ соответствующему отделу восьмого департамента проверить всех подобных чудаков. Посоветоваться на сей счет с Канцлером. Принять еще кое-какие меры…

Погасив окурок, Сварог надел лежавшую на соседнем кресле королевскую тиару и дал Золотым Шмелям приказ возвращаться. Не стоило в первую же попытку наглеть и лезть на рожон. Проникли в глубь Горрота на сотню лиг – и достаточно. Теперь посмотрим, как они будут возвращаться…

Они вернулись все до единого – целыми, невредимыми, незамеченными. Что вселяло некоторый оптимизм и позволяло строить планы на будущее…

Глава II
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

Заложив руки за спину, Сварог стоял у высокого окна, в кабинете на последнем рабочем этаже Велордерана и смотрел вниз то ли с некоторой завистью, то ли с легким раздражением. Пожалуй, оба чувства присутствовали.

Там, внизу, раскинулся роскошный парк, приведенный в идеальнейшее состояние. Чащобы прорежены, проложены аллеи, в иных местах кустарник лишь прорежен, зато в других аккуратно подстрижен в виде геометрических фигур и зверей, дорожки из разноцветных камешков чуть ли не сияют, идиллически журчат ручейки, разбрасывают радужное сияние невысокие водопады, бьют фонтаны, украшенные начищенными бронзовыми статуями, а то и целыми скульптурными композициями, новехонькими выглядят горбатые мостики, пестреют клумбы, аккуратно подстриженные обширные лужайки кажутся с высоты бархатными полотнищами…

На одной из таких лужаек продолжались безмятежные забавы: Яна, в черных штанах и белой рубашке с кружевным жабо, азартно играла в догоняшки с палевым щенком размером с крупную овчарку – тем самым сиротой, которого Сварог без всякого сопротивления забрал у гармов. Совсем малыш, но кое-какие способности уже включились,как тогда у Акбара на «Божьем любимчике», – и потому вместо щенка, уже настигнутого Яной, почти ухитрившейся ухватить за шиворот, вдруг возникала туманная полоса, вмиг ускользавшая из рук императрицы и вновь становившаяся палевым щенком в десятке уардов от нее. Акбар лежал тут же, положив голову на лапы, снисходительно наблюдая за этой возней. Временами, для разнообразия, щенок подскакивал к нему, пытался хватить то за бок, то за ухо – но буквально отлетал после короткого гулкого рявканья (у гармов, как и у собак покинутого Сварогом мира, считалось в порядке вещей в воспитательных целях гаркнуть как следует на расшалившегося сопляка). Всем было весело и беззаботно, не то что Сварогу, которому предстояло несколько часов работы: далеко не все бумаги в пролистанном им «досье Асверуса» были исполнены безукоризненным почерком канцеляристов, иные словно курица лапой нацарапала – а изучить следовало все…

Он присмотрелся. Охрана, разумеется, бдила. На фоне зелени прекрасно можно было различить полдюжины гармов, сидевших так, что они образовали упиравшийся в стены замка полукруг с радиусом уардов в сотню. Ни Золотых Филинов, ни Дракона Сварог из своего окна не видел – кружили высоко. Вполне возможно, он перегнул палку с безопасностью, поскольку и так постоянно включены системы, накрывавшие не только дворец, но и парк пятью колпаками защитных полей – с пятью разными функциями. Однако и себе слово дал, и Канцлеру пообещал: за пределамиобоих замков Яна без охраны ни за что не покажется. Он не боялся чего-то конкретного – просто хотел довести безопасность до предела, пусть даже до абсурда. Однуон в свое время не уберег…

Сама Яна поначалу откровенно высмеивала вслух доведенные до абсурда меры безопасности. Сварог, чтобы не вступать в пустые дискуссии, попросту дал ей послушать запись разговора с Литтой – после чего Яна чуточку посерьезнела и перестала критиковать его заботу о ней, по крайней мере, вслух.

Ага, вот… Справа, над кудрявыми кронами деревьев, прошел Золотой Филин – неспешным, спокойным полетом. Поднялся выше, исчез с глаз. Сварог в который уж раз подумал о вторжении в горротский королевский дворец с помощью «ограниченного контингента» своих золотых птичек. Никакой армады вторжения. Дворец вплотную примыкает к реке, от гранитной набережной отделен лишь широкой лестницей ступенек в пятьдесят. Предположим, что у набережной вдруг всплывает «Рагнарок», из распахнутого грузового люка (есть такой позади рубки, примерно пять на шесть уардов) взлетают всего-то десятка три Золотых Филинов и обрушиваются на дворец, уничтожая расчеты нацеленных на реку двух десятков пушек и полудюжину ракетных установок, нанося лучевые удары по «запретной» части дворца. Тем временем по той самой лестнице парадный вход во дворец атакуют полсотни морских пехотинцев. Примерно столько людей и Филинов грузовой трюм в состоянии вместить, а то и побольше поместится. Ну, а «Рагнарок» при необходимости поддерживает огнем воздушные и наземные силы. Тем временем по центральной, нейтральной, никому не принадлежащей части Итела подходят пароходы с десантом…

И в который уж раз сам себе привел все прежние возражения. Без авиационного прикрытия, то бишь Филинов, слишком рискованно затевать такое предприятие, даже имея «Рагнарок». Они просто необходимы на тот случай, если во дворце отыщется, кроме банальных пушек и ракет с «горродельским огнем», еще что-то, сделанное уже умельцами,и, вполне возможно, способное причинить существенный ущерб даже «Рагнароку». «Рагнарок», в конце концов, всего лишь обычная субмарина, не располагающая ни защитными полями, ни прочими роскошествами. Обычная субмарина, пусть даже снабженная серьезным оружием и построенная из сверхпрочных сплавов. Мало ли что может отыскаться в заначке у противника. «Штурмовая авиация» просто необходима – но светить ее нельзя. Конечно, Канцлер не подозревает об истинныхразмерах Сварогова золотого воинства, можно бы с наивным лицом и соврать: мол, в Хелльстаде всего-то три десятка этих симпатичных птичек, ранее служивших личной охраной покойному королю. А больше нету и взять неоткуда. Но с Канцлером, человеком умнейшим и хитрейшим, в такие игры играть опасно… Невозможно просчитать его реакцию и последствия. Так что оставляем этот вариант на самый, самый, самый крайний случай. Когда окажется, что если его не применить, – все рухнет.

Есть и другой вариант, правда, чисто теоретический. Перед нами – не обычное государство, где в случае гибели или пленения какого-нибудь важного генерала управление тут же подхватятдюжины две других. Горротских кукловодов слишком мало, по пальцам можно пересчитать – а значит, решения принимают и приказы отдают буквально двое-трое субъектов – в первую очередь Брашеро, конечно, и парочка его особо доверенных лиц. Вот если бы удалось каким-то лихим налетом повязать эту пару-тройку ключевых фигур, что, несомненно, парализовало бы всякое сопротивление… Вот только как это устроить? Сварог решительно не представлял. Даже бледного подобия толкового плана в голову не приходило…

Сердито фыркнув, он отвернулся от беззаботной идиллии за окном, отошел на пару шагов. Одно движение пальца – и окно плотно закрыли тяжелые вишневые портьеры. Второе – и кабинет окутан «пологом тишины», обеспечив полную звукоизоляцию от окружающего мира. Третье – и в наступившем полумраке над столом вспыхнула люстра.

Сварог сел за стол, где стоял лишь небольшой компьютер и лежала пухлая стопа пожелтевших от времени листов – «досье Асверуса», как это в обиходе именовалось. Хотя, ради исторической точности, так следовало бы называть вторую половину бумаг – начинали дело совсем другие люди (правда, так и оставшиеся безымянными).

Зато (хотя с историческими событиями сплошь и рядом случается совсем наоборот) достовернейше известно имя обитателя Талара, первым в истории не просто увидевшего подлодку токеретов, но ухитрившегося остаться в живых и обо всем рассказать. Вот оно, в первой же бумаге – Миррар Корб, подшкипер правого борта рыболовного гукора «Ласточка», вышедшего на промысел в составе «плавучей мастерской», принадлежавшей некоей фирме под названием «Артилас Снорр и сыновья»… стоп, стоп! А собственно, что это за такая «плавучая мастерская»? Никогда раньше такого термина не слышал – а впрочем, как-то не особенно интересовался рыболовством, для этого есть соответствующие департаменты…

Пришлось отложить пока что бумаги и взяться за компьютер. Особых трудов не потребовалось, хватило минут десяти, чтобы разобраться с системой таларских рыболовных судов, общей для всех держав континента.

В расчет не берется «мелочь пузатая», то есть всевозможные шаланды, баркасы и прочие корытца, кустари-единоличники, никогда почти не отходящие от берега далее, чем на четыре-пять морских лиг. Рыболовный флот открытого моря делится на три категории.

В официальных бумагах употребляются казенные термины, но в обиходе, как частенько случается, приживаются свои словечки. «Сотняги» – те, кто уходит от берега на сотню морли с лишком. «Пятисотки», соответственно, морли на пятьсот. Третья, элитная категория – это целые флотилии океанского плавания, принадлежащие богатым промышленникам. А «плавучими мастерскими» они именуются оттого, что пойманную рыбу обрабатывают прямо в море: примерно половина кораблей забрасывает неводы, на остальных устроены засолочные, коптильни, приспособления для вяленья. Как правило, именно такие флотилии ловят рыбу самых дорогих, деликатесных пород – а ее косяки обычно держатся далеко в открытом море.

Одна такая флотилия и вернулась неожиданно в Ронеро, не заполнив и половины трюмов. Ее капитан-управляющий и упомянутый подшкипер, что характерно, даже не к хозяину отправились первым делом докладывать, а из порта поехали в Морское бюро (прямо об этом не говорилось, но у Сварога осталось впечатление, что означенный подшкипер в Бюро как раз и подрабатывал).

В самых расстроенных чувствах он стал излагать такое, отчего допрашивавший его дежурный чиновник недоверчиво задумался. По словам Корба, «Ласточка» стала вытягивать невод, судя по весу, с неплохой добычей. За чем он и присматривал, надзирая в силу судовой роли именно за правым бортом.

Вот только добыча оказалась, мягко скажем, странная… Среди месива серебристых, бившихся мерлангов поблескивало металлом нечто странное: заостренная с двух сторон труба длиной уардов в десять, с какой-то странной «башенкой» наверху, дергавшаяся, как живая. Один ее конец запутался в сети, и вся она как-то странно гудела, рычала, взревывала, но не как животное, а словно бы «по-пароходному» (к тому времени уже лет двадцать как появились первые пароходы, и было с чем сравнивать). Никто прежде такой штуки не видывал, но на животное оно ничуть не походило. Подшкипер Корб, как ему и надлежало по должности, велел не толпиться у борта всем скопом, не таращить зря глаза, а вернуться к лебедкам и вытаскивать невод на палубу – ну, а там разберемся. Сам он побежал доложить капитану – что его и спасло.

Он был в паре шагов от капитанского мостика, когда сзади громыхнуло так, «как он в жизни» не слышал. Подшкипера подняло в воздух, по высокой дуге вышвырнуло за борт, он, не потерявши сознания, кое-как выплыл на поверхность, где и уцепился за какой-то брус – третий раз попадал в кораблекрушения, навык имелся.

Когда стал оглядываться, ошарашенный, «Ласточки» на воде не было, вместо нее плавала куча обломков – за некоторые цеплялись те, кому точно так же повезло, ну, конечно, крики стояли, вопли…

А потом настала жуткая тишина и сразу вскоре – размеренное стрекотание, словно заработала исполинская швейная машинка. Выглянув из-за своего бруса, Корб увидел врезавшееся в память на всю жизнь: по широкой дуге, обходя обломки, двигалась то ли другая, то ли та же самая штука – и перед башенкой у нее ожесточенно плевался огнем двойной стволик, и это, безусловно было какое-то оружие: подшкипер хорошо видел, как рыбаки, цеплявшиеся за обломки, вдруг, брызжа кровью, разжимали руки и камнем уходили ко дну. Сообразив, что движется эта непонятная смерть в его сторону, подшкипер нырнул как мог глубже, видел, как над ним прошла узкая длинная тень, оставлявшая за кормой пенистый след, – и, когда дышать стало абсолютно нечем, вынужден был выгрести на поверхность, а там уже стояла полная тишина, ни единой живой души – и непонятный предмет исчез без следа…

Прочитав все это, Сварог не сомневался, что подлодок было две. Первая, если ей качественно опутало винт сетями, ни за что бы не смогла высвободиться. Дело не в размерах. Даже на покинутой им Земле самые современные субмарины, случалось, угодив винтами в рыбачьи сети, становились беспомощными. Конечно, подлодок было две – и одна явно подорвала себя по милой привычке токеретов, а вторая постаралась, чтобы не осталось свидетелей. Если у них там стояла спаренная автоматическая пушка – для людей нормального размера ее снарядики были чем-то вроде разрывной пули…

Капитан-управляющий мог добавить немного: на одном из кораблей-коптилен, находившихся поблизости, услышали отдаленный взрыв, увидели взметнувшийся над морем столб воды – и, зная, что где-то там дрейфует «Ласточка», пошли в ту сторону. Вместо «Ласточки» они увидели плавающие по воде обломки, клочья сетей и цеплявшегося за какую-то деревяшку подшкипера Корба. Когда его подняли на палубу, вел он себя, как безумец, – хватал за одежду всех, кто оказался рядом, кричал, что нужно немедленно уплывать, иначе всех достанут подводные железные чудовища. (Сам Корб, как из его показаний следовало, решительно ничего такого не помнил и уверял, что внятно и членораздельно предупреждал об опасности).

Капитан оказался в сложном положении. С одной стороны, не стоило возвращаться в порт с наполовину наполненными трюмами.

С другой… Крайне убедительно выглядели даже не бредовые вопли подшкипера, а плававшие вокруг обломки «Ласточки». И могучий взрыв, что ни говори, действительно был. Меж тем на «Ласточке» не было ничего, способного так взорваться, превратив корабль буквально в груду щепы… К тому же морской волк не раз слышал о случаях, когда в океане в невод попадали самые загадочные предметы – иногда безопасные, а иногда – не к ночи будь помянуты. На эту тему давненько сложился обширный свод морского фольклора, где правда, как водится, самым причудливым образом перемешана с легендами. К тому же экипаж, посмурневши, стал едва ли не в полный голос поговаривать, что лучше бы унести ноги, пока не случилось чего-нибудь похуже. Естественно, вспомнили и вовсе уж ни к селу ни к городу – Серую Погибель, которая, всем известно, появляется только на рассвете…

Предпочтя не доводить дело до бунта, капитан приказал ставить паруса и передать остальным кораблям, что флотилия возвращается в Джетарам. Ну, а с дергавшимся подшкипером поступили испытанным способом – залили в глотку бутылку рому, да и потом, на протяжении почти всего обратного пути, держали в состоянии полного алкогольного опьянения – это проще, чем привязывать к койке и отряжать кого-нибудь в качестве сиделки.

Как явствовало из штампов и резолюций, в Морском бюро отнеслись к показаниям подшкипера крайне прохладно. То ли на дежурстве торчал особо закоренелый бюрократ, то ли сработала инерция человеческого мышления: коли уж никто прежде ни о чем подобном прежде не слышал… К тому же подшкипер допустил большую ошибку: вместо того чтобы держаться спокойно и говорить убедительно, он начал биться едва ли не в истерическом приступе, крича, что говорит чистейшую правду и требует, чтобы его слова довели чуть ли не до самой королевы…

В результате чего на бумагах с его показаниями очень быстро оттиснулся штамп «оставить без последствий» – правда, поскольку в этой конторе ни одна казенная бумажка, раз начатая, уже не пропадала, ее отправили в архив «третьего разряда хранения» (где через пять лет должны были списать и спалить в печи). На том дело вроде бы и кончилось.

Вот только месяцев через пять в Джетарам пришел корвет «Альбатрос» – и его капитан, не мешкая, немедленно кинулся в Морское бюро. Куда, впрочем, и так должен был в первую очередь явиться с докладом. Открытым текстом об этом не говорилось, но, судя по некоторым данным, корвет выполнял какое-то хитрое задание в рамках военно-морской тайной войны: не зря же, как выяснилось с первой же страницы, корвет был выкрашен в темный цвет, шел под черными парусами и темной ночью оказался на якоре у одного из «бесхозных» островов Девайкир, незаметный с моря на фоне леса. Давно известно, что возле островов Девайкир крутится масса интересных дел…

Капитан бодрствовал среди ночи (еще одно косвенное свидетельство, что речь там шла о чем-то интересном). И потому он сначала собственными глазами, а потом в подзорную трубу разглядел примерно в четверти морской лиги от берега три странных суденышка, идущих кильватерным строем. Больше всего они походили на погруженные наполовину толстые трубы длиной уардов в десять, и над каждой торчало что-то вроде башенки, и за кормой у каждой клокотала взбаламученная вода – хотя там не удалось высмотреть ничего, похожего на пароходное колесо. Более того, у башенок стояли люди и было установлено нечто вроде пушек – но люди-то, учитывая масштаб, были не выше мизинца, да и пушки крохотные. Капитан несколько минут наблюдал, как эти странные кораблики шли параллельно берегу, потом флагман погрузился и пропал с глаз, а два других двигались тем же маршрутом, пока не исчезли за мысом…