Текст книги "Спасти СССР. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Двумя днями ранее
10 мая 1985 года
Грузинская ССР
Дорога Тбилиси-Зугдиди

Дорога на Зугдиди была хорошей. Все-таки основная дорога, ведущая из Тбилиси к морю. Да и по пути – известный на весь СССР курорт в Боржоми…

То и дело приходилось обгонять красные интуристовские автобусы, но ехали быстро. Большинство машин, заметив милицейскую канарейку, поспешно давали дорогу. Канарейка, за ней Волга – начальство едет…

– Служил?

Гребенюк ехал в головной машине, в канарейке. Просто оставлять задержанного без контроля нельзя было ни на минуту. На всякий случай, он переоделся в милицейскую форму, которую возил с собой…

– Спрашиваю, служил?

– Как все служат.

– Там?

– Да.

Гребенюк вместо вопроса сказал фразу на незнакомом языке. Задержанный дернулся, коротко ответил

– Откуда пашту знаете?

– Я там советничал. Больше года при Царандое, и не где-нибудь, а в Кандагаре. Волга у нас была, а базировались мы за городом. Едешь по зеленке и думаешь – если что, главное – живым в руки не попасть…

___

– Там употреблять начал?

– Не употребляю я.

– Совсем?

– Совсем.

– Значит, только барыжишь. Ну, молодец, чо. Воин – интернационалист.

– Что вы тут в меня службой тычете!? – прорвало мента за рулем – вы тут не жили, не живете и жить не будете! Вы меня не знаете и знать не знаете, как тут живут! Если ты предал своих – ты изгой и тебе никто руки не подаст! Матери твоей в спину плевать будут! Умереть лучше, чем так!

– А если свои наркотиками торгуют?

– Все равно! Свои есть свои!

– Не прав ты, Ваня. Сильно не прав. Если так жить, это что же такое будет?

– Ты русский. Тебе не понять, как тут живут.

Гребенюк покачал головой

– Я хохол. Причем со Львова. Знаешь, сколько я г…а такого видел? Выше крыши. И воровство у них, и наркотики, и контрабанда, и чего только нет. А спросишь – только молчат и глазами лупают. Еще – не розумием, то есть не понимаем, что ты спрашиваешь. На все у них один ответ. Но это все – темные люди, двух слов и то связать не могут. А ты? Воин-интернационалист, в армии служил, поди награды еще имеешь.

– ЗБЗ[8]8
  За боевые заслуги


[Закрыть]

– Еще не чище! Медаль получил – и наркотиками торгуешь!

Впереди – начал останавливаться автобус, причем резко и неожиданно, прямо посреди дороги. Вано машинально начал обгонять… Гребенюк заметил стоящий на обочине УАЗ, человека около него с ружьем – и все сразу понял.

– Ходу! – он схватился за руль.

По лобовому хлестнула картечь, потом – еще раз. Полковник успел пригнуться, советничество в Афганистане многому его научило. Если обстрел – со всей дури на газ, ни в коем случае не на тормоз. И – обязательно пригнуться, мотор может и от автомата защитить, если повезет. Он со всей силы давил на ногу, лежащую на педали газа, не видя, куда идет машина. Вано навалился на руль… удар… машина пошла юзом… еще удар…

Нападающие не учли только одного – следом за канарейкой шли не одна, а еще две машины. И в них были люди хорошо вооруженные, решительные и готовые на всё.

Обычный милиционер десять раз подумает, прежде чем применить оружие. Примеров полно – тех, кто одним выстрелом сломал себе карьеру, вылетел из милиции, а то и попал в Нижний Тагил[9]9
  Автору как то рассказывал преподаватель – практик, бывший опер. Трое ментов шли по парку, ночью, наткнулись на восемь хулиганов с палками. Результат – ему проломили голову, а его товарищ двоих насмерть и в Нижний Тагил.


[Закрыть]. Но в спецгруппы ГУУР – подбирались как раз из тех, кто ничего не боялся. В них соседствовали опытные оперативники розыска, которые пришлись не ко двору на родине – и молодые дембеля – афганцы, пришедшие в милицию и пожелавшие идти на самый передний край – борьбу с мафией, пресечение наркоторговли. Они были нужны, чтобы максимально быстро закрыть бреши, проделанные в кадрах при Федорчуке. В Афганистане многие из них… да что многие – все поняли: хочешь выжить – стреляй первым…

Сержант Николай Травкин, из пятьдесят шестой десантно-штурмовой – снял стрелка с ружьем одним выстрелом из Стечкина – на ходу, метров с сорока. Волга тоже ускорилась, впереди – в канарейку врезался сельский Газон, у всех кто это видел, замерло сердце. С заднего сидения УАЗа выскочил человек, поднимая автомат… он был в форме, и только потому его не застрелили сразу. Грохнула очередь… и тут же ответными выстрелами Травкина и майора Кота – снесло и этого стрелка, он упал за машиной…

Волга пошла юзом и остановилась. Пока Травкин бежал к слетевшей в кювет канарейке, Кот, прыгнувший из Волги на ходу, обежал автобус, рванул дверь.

– Замер, с. а! Руки от руля!

Белый как мел мужик поднял руки

– Не стреляй! Не стреляй, дорогой! Заставили, сказали – убьют…

У пассажира УАЗа с автоматом – тоже оказалось в кармане удостоверение сотрудника милиции…

У стрелка с ружьем документов не было, в карманах тоже ничего не было. Кто он – можно было предположить. Либо не первый раз этим занимается, либо поймали на чем-то и сказали, отработаешь – отпустим. В Львовской области часто "отрабатывали" на контрабанде пойманные на браконьерстве – они все тропки знают.

Могли после акции и в расход пустить. Ружье знатное – Браунинг Ауто-5, такие на дороге не валяются….

Гребенюк оказался жив, он выбирался из перекореженной канарейки, матерясь – а вот Вано был мертв, первый же заряд картечи попал в него. Выбор свой он сделал…

Автоматная очередь – взяла свое: у группы убитый. Только пришедший лейтенант Григорий Купцов, только с Афгана. Выжил там чтобы здесь…

– Ждем местных?

Гребенюк наскоро прикинул – перестрелка на дороге, двое – с удостоверениями сотрудников. Судя по всему – Вано говорил правду насчет своего начальника и вообще того что творится в Зугдиди. Если так…

Значит надо действовать как в тылу врага

– Документы и оружие собрать. Багажник сфотографируй… и уходим.

12 мая 1985 года
Москва, СССР

Хотел поехать на дачу – пришлось ехать в Кремль.

Там я нарочно выдержал паузу – не дело отвлекать совещаниями тех, кто должен решать проблему на месте. Как сказал один мудрый первый секретарь – ну, что будет собирать, товарищи? Урожай или заседание обкома?

Пошел в спортзал – мне его сделали вместо комнаты отдыха, привезли тренажеры. Покрутил педали, побегал на дорожке. Тело конечно… не в лучшей форме, среди ответственных советских работников спорт вообще не сильно популярен – но… После того как оборудовал мини спортзал я – как донес товарищ Болдин спортом заинтересовались многие. Кто-то записался в Динамо, кто-то потея и пыхтя наматывал круги по окрестностям госдачи. Ну это как положено – если Брежнев к примеру охотник – то и все охотники…

Чего-то подобного я ждал, получилось рано, раньше чем в той, другой реальности, в том будущем, которое не должно наступить и я делаю все чтобы оно и не наступило. Но ждать следовало. Грузия это кстати единственная советская республика, в конституции которой записан грузинский а не русский язык как государственный…

А по факту это уже отдельная страна, которая пользуется всеми преимуществами пребывания в СССР, но не желает нести никаких издержек и мириться с неудобствами. Но главное – там сформировался мощный этнический национализм. Закон там один – есть свои и есть чужие. Сталин например – для них свой и если все пойдет так как пошло тогда – то сформируется интересный парадокс. Грузины считают, что их оккупировали, в Тбилиси у них музей советской оккупации, а в Гори – музей Сталина. И ничего, шаблон не рвется. В таких вот малых нациях вообще развивается удивительное свойство согласия с самими собой, даже если у других от несостыковок глаза на лоб лезут.

Наркомафиози для них свои, а федеральные полицейские – чужие. И в ответ на крик побили/постреляли наших детей! – поднимается на дыбы вся республика. Поделать с этим ничего нельзя, надо только напомнить им о законе. И великолепной римской поговорке – пусть гибнет мир, но здравствует правосудие.

Здесь все-таки пока не привыкли к тому, что закон одинаков и обязателен для всех. Но ничего научим…

Заглянул дежурный офицер

– Михаил Сергеевич… к вам тут товарищ Мамардашвили… не уходит, чуть ли не в драку. С ним что?

– Проводи в кабинет.

Мераб Мамардашвили был больше интеллигентом, нежели грузином. И потому глаза на лоб у него лезли не от несправедливости, а от насилия. Весь потный, в какой-то кофте, он чуть не подпрыгивал…

– Здравствуй, Мераб.

– Михаил Сергеевич… остановите все это.

Я улыбнулся… наверное это была не лучшая моя улыбка

– Мераб, что остановить? Беспорядки? Так не я их начал, не я бью и жгу.

– Остановите ввод войск в Тбилиси.

– Это не войска, это милиция. Мераб, что делать если толпа людей идет по улице и крушит все на своем пути. Представь себе, что на пути этой толпы стоишь ты.

Мамардашвили подумал, затем выдал

– Люди привыкли жить в беззаконии

– И как приучить их жить по закону, Мераб?

Этот вопрос – поставил интеллигента Мераба в тупик. А в самом деле – как? Интеллигенты в общем то не анархисты, они не отрицают необходимости жить в обществе с какими то нормами – но что если кто-то отказывается их выполнять, как заставить его жить по этим нормам? И вот тут – затык потому что интеллигенты насилие ненавидят, а без насилия – как?

Люблю Америку. В том плане что там давно эта проблема решена. Нет справедливости, нет даже адекватного перевода этого слова – справедливость. Но есть закон. Как способ обеспечить совместное существование разных индивидуумов в одном обществе с минимальными для них самих и для общества издержками. При этом – американские законы основываются на здравом смысле, а справедливость искать даже не пытаются. Например: в случае драки действует всегда один и тот же принцип: кто первым ударил, тот и виноват. В ответ ударившего можно зарезать, застрелить – ничего не будет, ибо нефиг руками размахивать. Или например, понятие "сделка со следствием", которое я уже начал потихоньку продвигать тут – можно уйти от наказания даже за убийство если сдашь более опасных преступников. Справедливо ли это? Нет. Но это помогло в течении поколения побороть мафию. Это работает и это – главное.

Так и тут. Громишь, лезешь на полицию – пулю получаешь. А у нас в голове какой-то бред, что если хулиганит один – то он хулиган, а если тысяча – то они народ. Ну бред же.

Один – хулиган и тысяча – хулиганы. Все просто.

– Мераб, если ты нанимаешь слесаря починить кран, то ты ожидаешь, чтобы он его починил. Я взял вас на работу, чтобы решить или, по крайней мере, осознать всю проблемность межнациональных отношений в Союзе. Так чините кран.

Мамардашвили помотал головой

– Что?

– Если на улицах будет бесчинствовать милиция, ничего не выйдет.

– А если бандиты?

___

– Давай так, Мераб – я распоряжусь, чтобы тебя, твою группу взяли на борт первого же самолета, летящего к Тбилиси. Там вас примут, раз вы от ЦК работаете – будете участвовать в работе группы в республиканском обкоме. Но помни, твоя главная задача – либо прекратить беспорядки, либо, по крайней мере выработать рекомендации для ЦК какие ошибки к ним привели и как сделать так чтобы беспорядков больше не было. Так устроит?

Мамардашвили, в котором сейчас боролись три сущности, грузин, интеллигент и ученый – кивнул

– Хорошо.

Если коррупцию нельзя победить – ее надо возглавить

Народная мудрость

Только ушел Мамардашвили – звонок по вертушке.

Звонил первый секретарь грузинского ЦК, товарищ Шеварднадзе Эдуард Амбросьевич…

Товарищ Шеварднадзе был типом крайне интересным – в нем сочеталось двойное и даже тройное дно, причем мало кто это все видел. Мы кстати с ним были знакомы – по ВЛКСМ, наверное потому и звонит.

Помните, был такой фильм "Мимино" – да что был, он и сейчас есть. Помните, сказали что Мимино – это кличка главного героя и она означает "сокол"? На самом деле, мимино это ястреб, а сокол знаете как? Шевардени! То есть Шеварднадзе по-русски будет "Соколов" и название фильму дали не просто так – это было обращение фрондирующей и националистической интеллигенции Грузии к своему первому секретарю. И обращение было судя по всему услышано.

Кстати говоря…

Снял трубку внутреннего

– Валера…

– Да, Михаил Сергеевич?

– Кажется, товарищ Мжаванадзе в Москве живет сейчас?

– Выясню, но да, слышал что в Подмосковье.

– Привези его ко мне. Поговорим.

– Как обычно?

– Зачем как обычно. Бывший первый секретарь грузинской компартии, чего мне бояться? У него что, взыскания неснятые?

– Уточню.

– Уточни. И пригласи. Вполне официально. И быстрее, если можно.

Нажал на рычаг

– Давайте Тбилиси…

Эдик Шеварднадзе начал с комсомольской доверительности и открытости. Манипуляторы дешевые, блин.

– Михал Сергеич… ты ли это?

– Я, Эдик, я. Вы там еще держитесь? Толпа в двери не ломится?

– Да ты что, Миша, тебе там какие ужасы докладывают. Все хорошо у нас.

– А мне сказали, толпа Тбилиси громит.

– Да какая толпа. Хулиганы тут хулиганят, мы сами с этим справимся.

– Сами? А с чего все началось то? Мне доложили что офицера милиции задержали который занимался наркоторговлей. На служебной машине. Как этот негодяй попал вообще в милицию. По моему ведь ты министром был.

– Михаил Сергеич… там разбираются уже. В стаде не без паршивой овцы, я сам разберусь, кто к этому причастен, сниму сверху донизу.

– Эдик, вопрос не в кадрах, а в системе. Что у вас на улицах происходит? У вас что, люди вышли на улицу защищать бандитов? Или как это понимать? Где вообще грузинские коммунисты, что они делают?

– Михаил Сергеич… коммунисты на месте, я сам на месте, эти беспорядки – мы их прекратим. Быстро прекратим. Только не надо дрова ломать, мы сейчас с комитетом от митингующих встречаемся, выясним их требования.

– Эдуард! Ты коммунист или кто? С кем ты собрался встречаться, какие требования выяснять? Собирай актив партии, комсомола, с ними наводите порядок. У вас что бригад помощи милиции нет? Кучка хулиганов держит в страхе миллионный город! Разгоняйте их там всех к чертовой матери, берите ситуацию под контроль! Пусть коммунисты выйдут на улицы и покажут, кто сила. Ты понял меня?

– Да, Михаил Сергеич… да. Понял.

– Вот и давайте. Я внутренние войска направляю, они окажут вам помощь, если сами не справляетесь. И с наркотиками в Грузии надо покончить раз и навсегда. Раз и навсегда, нечего терпеть этот позор. Город, где столько наркоманов – это не советский город, ты понял меня?

– Да, Михаил Сергеич… да. Понял.

– Все, действуй…

Сейчас я сознательно играл на обострение потому что пока был уверен и в армии и в МВД, а главное – хотел провести натурный эксперимент, если уж так все вышло. Грузинский коммунист – он сначала грузинский или сначала – коммунист?

Конструкция "власть народа" на самом деле здорово подыграла той трагедии, которая развернулась на одной шестой с 1989 по 1991 годы. Если мы власть народа, а народ стоит на митинге под зданием Верховного совета – то мы не можем это игнорировать даже если лозунги откровенно антисоветские. В итоге коммунисты – "перешли на сторону народа" точнее его самой оголтелой и крикливой части вместо того чтобы бороться и отстаивать собственную идеологию. И так просрали, если называть вещи своими именами – страну. Как то забылось, что в семнадцатом далеко не весь народ был на стороне коммунистов и коммунисты с народом обращались без всякого пиетета. Понятно, что 1917 год – это не образец, а уж 1918 – тем более. Но все же, все же, все же…

В свое время – Буду Мдивани – пытался воевать даже со Сталиным, за то чтобы в Грузии была своя компартия и свои коммунисты. И заодно – своя армия, свой бюджет, и все остальное – свое. За это в тридцать седьмом расстреляли и самого Буду и всю его семью – жену и четверых детей. Память у товарища Сталина оказалась долгой. Но можно расстрелять человека, но нельзя – расстрелять идею. Понимаете? Буду нет, но идея "Грузии для грузин" осталась, и я не сомневаюсь, что Мдивани был не меньшим коммунистом чем Сталин, никаким не буржуазным перерожденцем. И кстати, против Мдивани и его группы выступили тогда те, кто занимался реальным делом – в партии (Сталин) и экономике (Дзержинский и Орджоникидзе, причем, разговор Мдивани с Орджоникидзе закончился дракой). Вопрос о том, одна должна быть компартия или разные – это чисто практический вопрос. И он не решен.

Вот и посмотрим, на чьей стороне Эдик Шеварднадзе. Он грузинский или коммунист? Кстати, он приверженец крутых мер, в свое время он на первом заседании обкома лично снял со всех присутствующих золотые часы и выбросил в мусорное ведро. Правда, потом стал брать еще покруче чем Мжаванадзе.

Кстати, про Мжаванадзе. Думаете, когда в Тбилиси узнают, что генеральный секретарь говорил с Мжаванадзе? Думаю, быстро. Вот и пусть думают, чем может закончиться их фронда. Пусть хорошо, мать их, подумают…

Вечером пришло спецсообщение – ситуация взята под контроль. Я сознательно не созывал заседание Политбюро – по той причине, что мятеж наркоманов это не повод его созывать. Есть силовые структуры – милиция, армия, КГБ. Они должны работать и в нормальном режиме, справляться с угрозами. А мы должны дать им эту возможность, а не давать волю своему руководящему зуду.

Вызвал товарища Савинкина, заведующего отделом административных органов ЦК КПСС. Поговорили о необходимости создания спецподразделений милиции по борьбе с массовыми беспорядками – ОМОН. Надо и шестой отдел усиливать, раз такие вещи происходят – но это когда Карпец вернется.

Потом позвонил по вертушке Лигачев

– Михаил Сергеевич. У нас в Тбилиси беспорядки идут?

– Идут – подтвердил я

– Я Политбюро собираю на завтра?

– Зачем?

___

– Не части, Егор Кузьмич. Сначала пусть милиция справится с беспорядками. Потом заслушаем грузинских товарищей, посмотрим, кто и как себя проявил, и спросим, как они довели до такого. Но это все в рабочем порядке, хорошо?

Лигачев если и удивился, то ничего не сказал и положил трубку.

Потом позвонил Болдин, откуда-то из города.

– Михаил Сергеевич, Мжаванадзе в санаторий завтра ложится, задержать?

Нда… типично большевистская прямота. В смысле бесцеремонность и хамство.

– Он сейчас где?

– На даче, Михаил Сергеевич.

– Хорошо, съездим в гости. Предупреди его, я час выжду. И… организуй как надо. Нехорошо людей объедать.

– Понял, Михаил Сергеевич.

К Мжаванадзе приехали во второй половине дня. Стол уже успели накрыть – из Аргави. Грузинская высокая кухня – в Америке тоже не хватало.

Мжаванадзе – родился еще в Российской Империи, до революции жил в Одессе – то есть не националист титульной нации, что в нем меня и привлекало. На фронте, будучи членом военного совета фронта, женился на студентке – докторше на двадцать лет моложе его, украинке. Стал секретарем ЦК Грузинской компартии. Барышня быстро перешла все границы разумного в вопросе подношений и влияния на кадровые решения, установила таксу за каждое назначение – даже за прием просто в милицию надо было платить. За то и погорела. Мафия преподнесла ей дорогое украшение – а оно оказалось ворованным. Сняли. Говорят, что это была провокация Шеварднадзе – может так оно и было, но воровала она "как не в себя", типичная не знающая краев жадная дура, "я ж мать!". Муж не обращал внимания на дражайшую супругу – пока поздно не стало.

Сейчас Мжаванадзе был один – супруга умерла три года назад. Выглядел он плохо… заброшенный, доживающий свой век, явно без женского пригляда. Уходит поколение. А на смену идет…

– Михаил Сергеевич… вы уж извините…

– Не надо ни за что извиняться, сначала поедим. Вам врачи разрешают?

Засуетилась сиделка – но Мжаванадзе глянул на нее так что… Я сам подвинул к себе Хванчкару, плеснул буквально на донышко

– Ну… за встречу…

– Василий Петрович… я к вам собственно, почему приехал то…

___

– В Тбилиси беспорядки.

Мжаванадзе приподнялся в кресле

– Сейчас?

– Сейчас, сейчас. Милиция справится… но мне нужно с кем-то посоветоваться. Товарищу Шеварднадзе я доверяю, но не настолько, чтобы слушать его одного.

Мжаванадзе помрачнел

– Как думаете, Василий Петрович… насколько Грузия поражена национализмом?

Мжаванадзе покачал головой

– Говорите как есть, Василий Петрович, мы оба члены партии, нам скрывать нечего друг от друга.

– Как есть… да как есть и не скажешь. Вы… ты не обидишься, если я к тебе на "ты" буду? В Грузии так принято, у нас "вы" никто не говорит

– Не обижусь.

– Ты русский. И что такое национализм – и не знаешь вовсе. Я грузин, но я с кем только не работал, войну прошел. На фронте не смотрели кто, какой национальности. И сколько я потом с предрассудками этими боролся, э…

___

– Грузины в основном с деревни все, за пределы района не выезжали, людей не знали. Доверять можно только своим. Потому национализм этот и появляется. Никому ничего не объяснишь, упертые как ослы. Да и как тут объяснишь? Если ты с детства знаком с людьми разной национальности, растешь с ними – что ты, своего друга с детства, кунака – врагом назовешь? Нет ведь.

___

– А если ты скажем, с горной деревни, рос среди своих, мира не видел, понятно что…

Мжаванадзе заметил, что я не слишком впечатлен его словами

– Мы маленький народ. Потому гордый.

– Разве советская власть мало дала поводов гордиться? Кто республику считай из средневековья вытащил всего за одно поколение?!

– Это так. Только…

___

– Вы не думайте, я их не оправдываю ни в коем разе.

– Не думаю. Как, по-вашему – эмиграция имеет серьезные позиции в республике?

– При мне нет. Сейчас не знаю.

___

– Они никогда до простых людей достучаться не могли. Там ведь как – через одного князь. Многие на службу фашистам пошли, люди про все про то знали…

Да…

Забегая вперед – одна из поразительных вещей, какая случилась на постсоветском пространстве после 1991 года – какую малую роль в политике и вообще – сыграла эмиграция. В Румынии, например – вернулся король, в Чехии князь Шварценберг одно время был министром иностранных дел, в Сербии… в Хорватии… но не у нас. Не восстановилась ни одна дореволюционная политическая партия. Нет ни одного случая, когда вернувшийся эмигрант стал играть серьезную роль в политике. Кроме разве что Прибалтики. Но во всех остальных республиках – нет.

Даже националисты – уже совсем другие националисты.

Все это надо серьезно обдумать сейчас – в смысле, с теми ли мы боремся, оттуда ли ждем удара. КГБ глушит западные радиостанции и борется с литературой издательства Посев – но посев дал уже свои гнилые всходы. Поднимается поколение насквозь гнилых партийцев, комсомольцев, торгашей, даже диссидентов, которые освоили социал-демократическую, даже коммунистическую риторику – но на деле они совершенно беспринципны и готовы на что угодно ради власти. Они легко переходят из группы в группу, они могут быть и частью власти и ее жесточайшими критиками, причем одновременно, но любая их позиция, какую бы они не занимали – это фейк. Сегодня они клянутся в верности ленинским идеалам, дальше будут распевать "подайте патроны, поручик Голицин", дальше выстаивать в церкви со свечкой, а потом – "Крымнаш". Но все это фейк, у них все фейк пока дело не касается денег…

– Тогда кто мутит воду?

Мжаванадзе не ответил

– Почему в республике так серьезна проблема с наркотиками. Кто не дорабатывает? Милиция? Комсомол?

Снова Мжаванадзе не ответил

– Василий Петрович, давайте так. Вы все еще не чужой человек в республике, верно? Остались у вас телефоны, остались кунаки

Мжаванадзе покачал крупной, старой головой

– Переоцениваете вы меня, Михаил Сергеевич.

– Полагаю, что наоборот. Недооцениваю. Так вот, если вы сделаете пару звонков… и скажете следующее: Москва настроена серьезно. Но если беспорядки прекратятся то мы войдем в положение и учтем ситуацию… по крайней мере для некоторых…

Позвонит Мжаванадзе или нет? Не знаю. Это то что я пока могу сделать отсюда, и потому – делаю. Сработает – не сработает: посмотрим. В любом случае, активность Мжаванадзе да еще от имени генерального секретаря подпалит пятки Шеварднадзе и его комсомольской кодле. А это мне и надо – пусть прикидывают…

Вышел я уже потемну. Точнее, еще светло было, но уже темнело. Гражданские сумерки это называется…

Так как снег, грязища, и дорога неширокая – прямо к даче подъехать не удалось, оставили машины на дороге, а то еще забуксовать не хватало. С двумя охранниками я шел к машинам, по пути прикидывая следующие шаги – а навстречу мне, от дороги, то ли с прогулки шел старик в темном, старомодном пальто…

Я резко остановился. Это же Молотов[10]10
  У Мжаванадзе и Молотова были соседние дачи это правда


[Закрыть]!

Вячеслав Михайлович Молотов был старейшим членом партии – с 1906 года. Он стал таковым, когда год назад его восстановил в партии Константин Устинович Черненко. До того – он был исключен из партии, когда выступил против Хрущева – помните, "и примкнувший к ним Шепилов", советский Кеннеди? Брежнев его не восстановил и Андропов тоже не восстановил. А вот Черненко восстановил.

Молотов тоже увидел меня – не мог не увидеть. Несколько бронированных ЗИЛов за спиной, охрана. Под ногами – таял последний снег, было то волшебное время, когда солнце уже зашло – но ночь еще не наступила, и голые ветви деревьев – четко, как тушью прорисовывались на фоне темнеющего неба. Гомонили грачи.

Я сделал шаг. Потом еще один шаг…

– Вячеслав Михайлович…

Тот словно не веря, смотрел на меня, на нынешнего Генерального. И явно сравнивал… не мог не сравнивать. Но он был членом партии и для него это было важнее всего. Важнее даже памяти о Хозяине…

– Михаил Сергеевич

Голос у него был не старческий.

И я, понимая, что и это разойдется, и моему имиджу реформатора будет нанесен сокрушительный удар, сказал

– Чаем напоите?

Молотов с Мжаванадзе были соседями, видимо дачи распределялись по алфавитному списку. Но не факт – Молотов занимал бывшую дачу Ягоды. Тут был еще в тридцатые дачный поселок НКВД, с лодочной станцией, теннисными кортами и прочим. Самой дорогой деревней мира – Жуковка еще не стала…

В доме Молотова было тихо, лишь постоянно работало радио, сбивая с толку и раздражая – я никогда, там где жил, никогда не держал включенным радио: бубнеж радио может заглушить звук тихо открытой двери или осторожные шаги или что-то еще – и вообще отучает слушать и слышать. По радио давали какой-то концерт, кроме Молотова в доме была домработница, она наскоро собрала на стол и испуганно убежала. Темнело…

Я думал… а вот что спрашивать? Что спрашивать с человека, который сам, лично подписал больше сотни расстрельных списков? Который не только не останавливал, но и участвовал в работе машины репрессий и террора. О чем?!

Нельзя, кстати сказать, что это только его вина или только вина Сталина… это вина прежде всего общества и системы, в которой отсутствовали необходимые сдержки и противовесы. В конце концов, это интеллигенция десятилетиями прививала людям презрение к закону, верно? Я ведь хорошо знаю историю, а пожив в США – хорошо узнал и американскую историю. В США были и свой Вышинский, и свой Ежов. Сенатор Маккарти создал комитет по расследованию антиамериканской деятельности. Юрист из Минюста по имени Рой Кон, главный обвинитель по делу супругов Розенберг, добившийся смертного приговора – он готов был ради карьеры полстраны пересажать и перестрелять. Рой Кон, кстати, потом стал главным юристом и политическим крестным отцом Дональда Трампа[11]11
  Это правда. И это нуждается в серьезном осмыслении, которое американцы не делают, удовольствовавшись поиском врага за пределами страны – в виде Путина. Но Рой Кон действительно был и именно он первым учил Дональда Трампа основам политики. И надо серьезно задуматься о том, чему научил Трампа этот несостоявшийся американский Вышинский.


[Закрыть], он был геем и одновременно преследователем геев, умер от СПИДа. А взять директора Гувера, который сорок восемь лет рулил ФБР? Знаете, на чем они все споткнулись? На судебной системе. Им не удалось запустить механизм чрезвычайного правосудия и лишить граждан США хоть в какой-то мере конституционных прав. Они могли арестовать кого угодно – но им тут же приходилось представлять его в обычный суд, судящий по обычному закону и предоставлять задержанному адвоката. На этом дело об антиамериканской деятельности рассыпалось. Они могли еще вызвать человека на слушанья в комитет Конгресса, предъявить ему обвинения в неуважении к Конгрессу и приговорить – но только за неуважение к Конгрессу. Им удалось так приговорить к реальному сроку только одного человека и нескольких к штрафам, после чего вся их работа рассыпалась. Кстати, современные американские обвинители добились намного большего – теперь можно конфисковывать имущество без решения суда по закону РИКО, и существует порядок обвинения в терроризме и антигосударственной деятельности, по которому человека можно держать под стражей без предъявления обвинения сколько угодно долго. И я не говорю о практике, когда людей осуждают по показаниям информаторов, но самих информаторов из соображений безопасности не представляют в суд и не позволяют защите провести их допрос, то есть лишают обвиняемого одного из фундаментальных прав – знать, кто и в чем его обвиняет. Американцы еще нарвутся со всем с этим, я это хорошо знаю. Но американцы – это американцы, и они – там. А я – здесь, и мне здесь решать задачи, в условиях ограничений, которые установил, в том числе и этот, сидящий передо мной старик.

И есть кое-что, что этого старика в какой-то мере извиняет. В какой-то мере – но извиняет. Он много раз писал прошения с просьбой восстановить его в партии. Не пенсию увеличить. И даже не избавить от клеветы. А восстановить в партии. Партия была для него всем, и все что он делал – он делал не только и не столько из собственной кровожадности – сколько ради партии и страны. Он мог быть прав, он мог быть не прав – но личного и корыстного мотива у него не было.

– Вкусный чай? – спросил Молотов

Да. Вкусный.

Тяжелые шторы, старая, но опрятная мебель, везде скатерти. Такое ощущение, что здесь – все еще сороковые. И пройдет ночь, и солнце коснется своим лучом надраенного с воском пола, и пустятся в пляс в луче солнечного цвета пылинки, а из приемника грянет – утро красит нежным цветом стены древнего Кремля…

Какое здесь все-таки все чужое. И в то же время – свое.

– Вячеслав Михаийлович… – спросил я – как старейший член партии скажите… как по-вашему…мы добились тех целей, которые вы ставили?

Молотов прихлебнул чай, обдумывая ответ

– На партконференции ты правильно выступил – вдруг сказал он – проявлять инициативу, не ждать руководящих указаний, принимать решения самим и брать за них ответственность. Сейчас так можно… люди вы все образованные… это у нас три класса – уже образование, а сейчас многие со степенями. Но смотри, выпустишь вожжи – подставят они тебя.

___

– И про партийную демократию, про дискуссию – правильно. Иосиф тоже пытался… да время видать, тогда не пришло.

– А как же репрессии? – вырвалось у меня

Я думал, Молотов обидится. Но он не обиделся. Пил чай, посверкивая стеклышками очков

– Репрессии… ну вот, представь себе, война на пороге. То что потом про войну сказали, что мол вероломно… чушь это все. Гитлер готовился, мы тоже готовились. Оттягивали… да не оттянули. Я помню, за несколько дней до того Тимошенко нас уверял – в этом году точно нет, время уже упущено. А потом…

___

– Вот и думай – того и гляди война, а органы тебе докладывают – тут враги, и там враги. С документами, с признаниями, все как положено. А будет война – они все на ту сторону переметнутся, Троцкий – он до того нас ненавидел, что мог вместе с гитлеровцами в страну прийти… да и если бы просто советником у них стал – сильно хуже нам было бы. Немцы – они ведь агитационно проиграли сначала, агитация у них была топорная – Иван, сдавайся. Белые им помогли – ну так что с того белых ведь все ненавидели, мы когда офицерские погоны вводили, некоторые были против, думали, бунт будет. А если бы с немцами Троцкий был, а в Германии троцкистов полно было – сильно хуже нам пришлось бы. Ну и вот что ты будешь делать? Врага за спиной оставлять? Чтобы как в семнадцатом, посереди войны нам в спину ударили – революция и штыки в землю.