Текст книги "Бой вечен"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Она проглотила легкий обед, почти не чувствуя вкуса.

Что делать? Она знала, что генерал Абубакар Тимур решением Государственного департамента САСШ признан террористом – а вот Великобритания воздержалась от такого шага. В Российской же Империи генерал Тимур был объявлен вне закона, то есть любой мог безнаказанно его убить, и за это не было бы никакого наказания, убийцу даже наградили бы. Она не могла поверить, что в двадцать первом веке такое возможно – но по опыту работы в Персии знала, что такое в России и на подконтрольных ей территориях есть.

Она должна была принять решение. Как американка – или как англичанка.

Но если как англичанка – неужели она должна просто пройти мимо?

Она вспомнила работу в Персии. Русские не слишком охотно пускали фотокорреспондентов на места происшествий, объясняя это заботой об их же безопасности. Их вывозили только группами и на специальных автобусах с бронированием, каждый такой автобус сопровождали казаки. Снимать можно было только то, что разрешат русские. Но она прекрасно помнила кошмар на месте разрушенного взрывом кафе… русские потом объяснили, что здесь собирались женщины, не желающие носить чадру. И ели рыбу, которая запрещена, потому что в хребте есть косточка, похожая на крест. Дорогой рыбный ресторан. Крис просто поверить не могла, что из-за этого кто-то способен убить четырнадцать человек.

Так ничего окончательно и не решив, Крис отложила решение на потом. В Каире она позвонит в американское посольство и сообщит о том, что видела. А потом – вероятно, сделает репортаж.

Увы… Крис была честной. Не искательницей приключений и чужих состояний. Если бы она не была такой – она бы вероятно вспомнила про полмиллиона золотых рублей: сумма, положенная в любой приличный банк мира и дающая возможность неплохо жить на проценты. И даже сто тысяч золотых рублей – это цена небольшой квартиры в центре Лондона. Если бы она приняла решение позвонить в русское посольство – скорее всего особая антитеррористическая группа безопасности с авианосца «Адмирал Колчак» или охраняющий русское посольство отряд морской пехоты решили бы проблему в двадцать четыре часа. И не было бы ничего того, что произошло потом. Египет разразился бы парой гневных дипломатических нот, прогрессивная журналистика всего мира заклеймила бы кровавую романовскую диктатуру и русскую военщину, посягнувшую на суверенитет независимого Египта, а с Крис встретились бы тихие и незаметные люди, которые спросили бы ее, каким образом она желает получить вознаграждение.

Но увы…

Самолет уже разворачивался над «Каиром-Запад», главным аэродромом столицы Египта и одновременно базой ВВС Египта. Крис украдкой глянула на подозрительного мужчину – и с ужасом заметила, что он снял очки и в упор смотрит на нее.

Усилием воли она заставила себя отвести взгляд в сторону…

28 мая 2014 года
Каир, Египет

Каир встретил ее послеполуденной жарой, клонящимся к закату солнцем, заливающим огромный город и красиво играющим на шпилях минаретов и остеклении небоскребов, служащими из аэропорта, каждый из которых говорил по-английски: английский язык здесь был государственным даже после ухода англичан. А так же пылью, полом, по которому влажная тряпка не проходила по меньшей мере сутки, мешками с мусором, сложенными прямо на виду у пассажиров, жандармами, держащими автоматы с примкнутыми блестящими начищенным серебром штыками, и крысами. Самыми настоящими крысами – серыми, наглыми, упитанными. Они деловито копошились в мешках в поисках съестного, не обращая внимания на людей – и служащие аэропорта тоже не обращали на них внимания. Крис всю передернуло от омерзения – но она понимала, что Египет не относится к цивилизованным странам и ожидать можно всякое.

Человек, за которым она следила, стоял перед ней, между ними был всего один человек. Отсутствие ручной клади – зачем он летал в Рим без ручной клади?! – давало все шансы на то, что таможенники его не остановят.

Так оно и вышло…

Человек, который был перед ней – у него ручная кладь была, но он прошел таможню очень быстро. Крис успела заметить, как пятидесятифунтовая бумажка с профилем королевы – новые, с профилем Короля, еще не вытеснили старые, и фунты здесь по-прежнему уважали – сменила владельца…

Египет пускал туристов без виз – но таможня была. Проверяли на халяльность – ввезти в страну спиртное, например, было нельзя. У Крис была всего лишь небольшая сумка, она торопливо поставила ее на досмотровый стол. И судя по тому, как окаменело лицо таможенника, поняла – попала…

– Откройте, мэм.

Она дернула застежку.

– Если можно, побыстрее, я очень спешу, – улыбнулась она.

– Что это, мэм? – Таможенник показал на камеру.

Она могла бы выкрутиться, сказав, что просто туристка и хочет снимать пирамиды Хеопса. Могло пройти… особенно если эти слова подкрепила бы какая-нибудь банкнота. Но вместо этого – она протянула пластиковую аккредитационную карточку с ее фотографией. Хуже того – это была русская карточка, которая у нее осталась со времен Персии, и там были русские буквы.

Хуже – она сделать не могла, даже если бы и постаралась. В Египте ненавидели русских. Военная администрация Египта, которая подменяла собой нормальную власть, понимала, что при необходимости русские оккупируют страну за двадцать четыре часа, потому ненавидела русских и боялась их. Россия постоянно требовала то прекратить гонения на христиан – коптов, то навести порядок и прекратить контрабандный поток оружия и исламских экстремистов на собственные восточные территории, то найти и наказать убийц русских туристов. Местные исламисты по отношению к Российской Империи испытывали просто звериную ненависть: именно последовательная и жесткая позиция России на Востоке делала невозможным появление агрессивного исламского Халифата. Более того – политика окультуривания Востока стала давать плоды именно сейчас, в третьем и четвертом поколениях, когда молодые люди на предложение «встать на джихад», «стать шахидом на пути Аллаха» – даже не отказались бы, а подняли бы тебя на смех, как дурака. Они оканчивали школу, зная как минимум три языка – русский, унифицированный арабский и немецкий или французский, потом могли поступить в университет, техническое или реальное училище, пойти работать на завод, на добычу нефти. Можно было стать военным и даже попытаться выслужить дворянство. Его Величество Император для них был не тагут, правящий не по шариату, а человек, который защищает их образ жизни, их возможности и их права, требуя взамен законопослушного поведения. Джихад и шахиды были от них столь далеко, что это просто не укладывалось в их голове. Исламисты Египта понимали это и зверели еще больше.

Таможенник махнул рукой и подошел старший смены. Вместе они стали рассматривать удостоверение с фотокарточкой и русскими буквами.

– Что-то не так? – нервно спросила она.

– Мэм, вы фотокорреспондент и въехали в Египет нелегально.

– Что это значит? – Она и в самом деле не понимала.

– Мэм, любой журналист, выезжающий в Египет, должен получить разрешение Министерства информации.

– Я получу его сразу, как только это будет возможно. Где оно находится? Вы можете дать адрес?

– Мэм, это разрешение нужно было получить в посольстве до того, как ехать сюда. Получается, вы въехали в Египет незаконно. Возможно, с целью шпионажа.

Крис не могла поверить своим ушам. Такого не было даже в России. Когда она прилетела в Константинополь – никто и не подумал попросить у нее аккредитацию. А когда она прилетела в Тегеран – их всех встретили военные, привезли в пресс-центр и дали аккредитацию – но процедура получения аккредитации состояла лишь в том, что русские проверяли паспорт, связывались с редакцией, делали фотографию и максимум через час выдавали карточку. Аккредитацию получили все, даже англичане из ВВС – она потом сама видела, как они занимались какими-то подозрительными делами, мало связанными с журналистикой, давали деньги местным. А тут…

И про Египет – никто не говорил, что здесь диктатура. Тогда, как понимать это?

Она беспомощно взглянула в зал для встречающих. И решила действовать напролом.

– Послушайте… мистер… я первый раз в Египте и не знаю правил. Клянусь, что первым делом обращусь в Министерство информации за аккредитацией… честно-честно…

Стодолларовая купюра, просительный взгляд и рука на лацкане старшего таможенной смены сделали свое дело. Тем более – он хотел продемонстрировать своим подчиненным, что он царь и бог здесь, хочет – пускает, не хочет – не пускает. Момент был как нельзя подходящий…

Старший смены что-то коротко сказал на арабском своему подчиненному.

– Мэм, в двадцать четыре часа вы должны обратиться в Министерство информации за разрешением. Иначе вас могут арестовать и выдворить из страны… или посадить в тюрьму. Это все, что я могу для вас сделать.

– О… благодарю. А где находится Министерство информации?

– На площади Тахрир. Любой таксист знает…

– Благодарю вас… вы настоящий джентльмен.

Она схватила сумку и бросилась бежать.

Нужного ей человека – она чуть не потеряла. Со всех сторон воняло… она постоянно на что-то наталкивалась. Едва не падала и бежала дальше. Но все же успела – увидела, как нужный ей человек садится в черный седан «Майбах», подъехавший к пандусу.

Она протолкалась к такси, вызвав возмущенные окрики очереди…

– Видите, вон та машина! Черный лимузин!

Молодой парень, который только что включил двойной тариф, видя сумасбродную американку или англичанку, – удивленно переспросил:

– Который только что отъехал?

– Да! Поезжайте за ним!

– У него правительственные номера. Это опасно, мэм.

Она достала еще одну купюру – стодолларовых у нее больше не было.

– Две цены. Поехали.

В принципе он и так влупил ей две цены. Что же… значит, будет четыре. Цена, оправдывающая риск.

Он взял купюру и нажал на газ…

Дорога от «Каира-Запад» до города была просто прекрасной – бетонный восьмиполосный скоростняк, построенный североамериканскими инженерами. Ни одного светофора, только посты сил безопасности, усиленные бронетранспортерами. Эта дорога постоянно охранялась и поддерживалась в идеальном порядке: аэродром «Каир-Запад» служил основной точкой экстренной эвакуации на случай массовых беспорядков или государственного переворота в стране.

«Майбах» шел по крайней полосе. Если бы это была Священная Римская Империя с ее автобанами без ограничений – он оторвался бы уже давно. Но тут было ограничение – сто сорок в час – и лимузин пунктуально его придерживался, что позволяло «Фиату» висеть у него на хвосте.

Они въехали в «Малый Каир» – так назывался Каир без пригородов. Запетляли по улицам. Здесь уже «Фиат» превосходил «Майбах» во всем. Слоновьи габариты немецкого лимузина в тесноте городского движения начисто проигрывали юркому «Фиату», а водитель лимузина, как бы он ни был опытен – обречен был проиграть таксисту, у которого на этих улицах проходит большая часть жизни…

– Куда он едет? – нервно спросила Крис.

– Не знаю, мэм. Эта дорога ведет к Нилу.

Они перебрались через Нил по массивному бетонному мосту, соединяющему оба берега Нила и проходящему через остров, который считался одним из самых безопасных мест в Каире. В сгущающейся темноте – по левую руку виднелись небоскребы отелей, выстроенных британскими и североамериканскими компаниями и навсегда изменившими облик Каира.

«Майбах» прошел прямо. Крис даже не задумывалась, насколько опасно то, что она делает – следит за одним из самых опасных людей в мире всего лишь с помощью одного каирского таксиста. Она твердо решила докопаться до правды…

«Майбах» свернул влево. В отличие от «Фиата», который мог исчезнуть в одно мгновение – немецкий лимузин был не слишком приспособлен к каирским улицам – и Крис удалось увидеть, где он свернул.

– Стойте! Стойте!

Водитель остановился столь филигранно, что она заметила сияющие рубином в темноте стоп-сигналы «Майбаха». Лимузин остановился.

– Спасибо!

Она вынырнула из такси и рванула через дорогу, мысленно поблагодарив себя за предусмотрительность. На ней были кроссовки, легкие и удобные – а не шпильки, на которых невозможно не то что бегать – но и ходить…

Один из водителей, увидев выбежавшую на дорогу женщину недовольно просигналил, но притормозил – и она смогла спокойно перебежать улицу…

Фотокамеру доставать было поздно, она выхватила телефон с встроенной фото– и видеокамерой. Ей удалось снять на телефон короткий ролик о том, как этот мужчина входит в одну из неприметных дверей самого неприметного дома в проулке. Это была чисто итальянская дверь – просто дверь в стене, ни приступка, ни козырька, даже выкрашена она была в тот же цвет, что и стена. Ролик получился хорошим, потому что передние фары «Майбаха» были включены, заливая проулок ксеноновым, мертвенно-белым светом. Она не знала, что здесь находится…

Лимузин остался стоять на месте, и только тут она сообразила, что подвергает себя опасности.

Она отошла на несколько шагов, встала посреди тротуара, лихорадочно соображая, что делать. Торчать здесь – не самая лучшая идея, она в чужой стране, совершенно одна и почти без денег. Кажется, настало время позвонить в посольство…

У североамериканских посольств есть один номер, общий для всех посольств по всему мире, все североамериканские граждане, путешествующие и находящиеся в чужих странах, могут набрать его и получить помощь – любая держава заботится о гражданах, попавших в другую страну, на то и держава. Она попыталась набрать номер со своего мобильного – и после нескольких неудачных попыток с раздражением поняла, что это невозможно. Она никогда не была в Египте и не знала, что здесь запрещен роуминг, и, прибывая в Египет, надо покупать египетскую СИМ-карту. Нет, не для того, чтобы прослушивать или следить. Просто компания, предоставляющая в Египте сотовую связь, по странному стечению обстоятельств принадлежала дочери фельдмаршала Каима, главы военного совета Египта, очаровательной Дезире. И если учесть, что в Египет каждый год прибывает тридцать-сорок миллионов туристов и почти все они не привыкли обходиться без мобильной связи… А покупают они самые дорогие услуги – международную связь, потому что звонят в основном на Родину, домой…

Понятно, в общем.

Крис в панике оглянулась… чужой город, темная ночь, неработающий сотовый, почти полное отсутствие денег и особо опасный террорист в пяти десятках метров от нее. И увидела мерцающую во тьме вывеску – изображенную на вывеске неоновыми трубками очаровательную, умывающуюся кошку…

Египетский дебют
28 мая 2014 года
Каир, Египет
Посольство САСШ в Каире
Тафик стрит-5 Гарден-сити

Посольство САСШ в Каире расположено в Гарден-сити, это один из привилегированных районов в Каире, своего рода дипломатический квартал. Как и выходит из названия – в этих местах много зелени, в том числе тропические растения, высаженные специально. Здесь же находятся богатые виллы, цена дома здесь – максимальная во всем Каире, цена дома начинается от полумиллиона золотых рублей – и все равно, как только что-то продается – моментально выстраивается очередь из покупателей. Местные богачи и даже некоторые генералы предпочитают жить вблизи от посольств. Потому что понимают: Каир и вообще весь Египет – как бочка с порохом. Власть держится на штыках жандармерии – но жандармерия состоит-то из народа. Жандармерию должна контролировать армия – но и армия состоит из представителей народа, верно? Армию должны контролировать спецслужбы, там множество британских и североамериканских советников и есть даже британские подразделения, но, если полыхнет всерьез, хватит ли этого? По тому, рядом с каким посольством дороже всего дома – можно было судить о степени влияния той или иной страны в мире. Каирские богачи, умнейшие люди, десятилетиями умудряющиеся жить в подернувшемся каменной коркой жерле вулкана, и не только жить, но и благоденствовать – отлично понимают расстановку сил в мире. После Второй мировой позиции русского посольства резко пошли в гору, по дороговизне дома вокруг него стремительно переместились с третьего места на первое, те, кто купил там дом пять лет назад – мог продать его вдвое дороже. А до Персии Россия и вовсе была на четвертом месте, видимо, на каирцев произвела впечатление экстренная эвакуация из Тегерана. Британия рухнула с первого места на пятое, Священная Римская Империя переместилась на второе место. Североамериканские Соединенные Штаты – были и остались на третьем…

В главном здании комплекса американского посольства в Каире двенадцать этажей и два технических, то есть подземных. На крыше оборудована вертолетная площадка, способная принимать тяжелый вертолет: когда американцы отрабатывали экстренную эвакуацию, сбегались посмотреть всем районом. Из двенадцати этажей только на девяти есть окна. Верхние три этажа не имеют ни одного окна, именно там находится главная станция СРС в Египте и запасной пост прослушивания. Разведчики, которых назначают в Каир, первоначально испытывают клаустрофобию, но потом привыкают к постоянному дневному свету, и те, кто проработал здесь достаточно долгое время, по возвращении вынуждены опять привыкать к окнам. Окна, тем более панорамные, – кажутся им опасностью…

Одним из сотрудников каирской станции СРС был молодой парень по имени Майкл, светловолосый, с серо-голубыми глазами и простым, открытым лицом. У него не было никакого опыта разведдеятельности – но Вторая мировая война столь тяжко ударила по Североамериканским Соединенным Штатам, что выбирать не приходилось: любой, кто готов был служить своей стране, был на вес золота. А за ним еще было четыре курса Джорджтауна по профильному факультету с нейтральным названием «обеспечение безопасности» и короткий шестинедельный курс обучения на бывшей военной базе в Арканзасе, на которой теперь готовили сотрудников СРС. И вдобавок – рекомендательное письмо от бывшего министра обороны САСШ. Меньше чем за год Майкл умудрился вскружить голову всей женской половине посольства, завести себе официальную girlfriend в лице дочери второго секретаря посольства, продвинуться до девятой ступени по госслужбе и стать руководителем чрезвычайно опасного сектора станции – сектора по борьбе с терроризмом. В Египте это была почти что расстрельная должность, и руководитель станции, назначая на нее новичка, предполагал недоброе – что исламские террористы решат за него проблему и стремительно продвигающийся по карьерной лестнице светловолосый вундеркинд не подсидит его. Но прошло уже четыре месяца с тех пор, как Майкл был начальником сектора – и он даже ни разу не был ранен, хотя лично участвовал в четырех опасных операциях совместно с египетскими спецслужбами.

Да, и еще… Поступая в СРС – человек отказывается от своей подлинной личности, отныне ему присваивают оперативный псевдоним и выдают документы не на фамилию, а на оперативный псевдоним. На время активной работы, что в САСШ, что за ее пределами – оперативный псевдоним заменяет настоящую фамилию, человек возвращает себе подлинную фамилию, только выходя в отставку или погибая, да и то не всегда. Оперативный псевдоним каждый сотрудник выбирает себе сам и меняет только в самых крайних случаях: сменить псевдоним считается очень дурной приметой…

Майкла все знали как Майкла Рейвена [46]46
  Рейвен – Ворон. Получается, что Майкл просто американизировал свою русскую фамилию, на которую имел право.


[Закрыть]. Никто не знал, почему он выбрал себе именно такой оперативный псевдоним. Но он выбрал его без колебаний.

Сектор борьбы с терроризмом в посольстве САСШ не был основным, он занимал всего две комнаты на последнем этаже здания. Маленькую, в которой теперь был кабинет Майкла, и большой зал, в котором были оборудованы рабочие места для восьми сотрудников. Сейчас в подчинении Майкла было пять человек, в том числе один бывший десантник из восемьдесят второй воздушно-десантной и один боец SEAL, которого мексиканская наркомафия приговорила к смерти за то, что он сделал в Мексике. Майкл был самым младшим из всех, младше любого из своих сотрудников. Отдел по борьбе с терроризмом – это не наружное наблюдение, уважение здесь надо было выгрызать когтями и зубами. Нельзя сказать, что за четыре месяца он завоевал уважение битых и стреляных волков, которые и были в его отделе. Но Малышом – они его уже не называли…

Сейчас по местному времени было уже почти девятнадцать часов, и Майкл в кабинете был один. Работа начальника отдела – вовсе не такая, какой ее представляют, в основном это кабинетная работа. Ты пишешь меморандумы и отвечаешь на чужие меморандумы, участвуешь в совещаниях, большая часть которых представляет собой переливание из пустого в порожнее, заполняешь недельные, месячные и годовые планы оперативной работы, требования на предоставление материальных ресурсов, читаешь рапорты своих сотрудников и пишешь к ним сопроводительные записки перед тем, как отправить на утверждение в Лэнгли. Вся прелесть этого кресла в том, что под тобой несколько сотрудников, которые не в церковной семинарии учились, они могут в любой момент натворить что-нибудь – а отвечать будешь ты. Но последнее как раз не тяготило Майкла. Он придерживался старой доброй политики американского менеджмента, которой в нем почти уже и не осталось – держаться вместе и своих не сдавать.

Звонок неизвестной женщины поступил на коммутатор посольства. В посольство звонят самые разные люди, часто откровенные психи, которые то хотят спасти все человечество, то грозят самыми разными карами. Мало кто знает, что все разговоры, все звонки не только записываются – звонки, поступающие в адрес станции СРС, автоматически анализируются. Есть специальная программа, которая в реальном масштабе времени анализирует голос и выдает заключение по восьми параметрам, в том числе степень искренности и степень нервного возбуждения говорящего.

Женщина говорила по-английски, только поэтому телефонистка в приемной посольства, так называемом «Центре Америки», не положила трубку, а переадресовала звонок в центр поддержки операций. Такой центр существует при каждой станции СРС, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю на телефоне кто-то сидит. Каждый оперативник сообщает своим агентам коды для срочной связи, агент может в любое время позвонить, назвать кодовое слово – там поймут, подыграют, чтобы агент не говорил, немедленно сообщат о звонке курирующему офицеру, благо сотовая связь сделала доступной любого человека в течение считаных секунд. Иногда такие звонки спасали жизни людям и операции от провалов…

Телефонистка, молодая дама по имени Бекки Пейдж, только начинающая, внимательно выслушала рассказ позвонившей. Она работала в Каире недавно, больше интересовалась модой и сексом и не знала кто такой генерал Абубакар Тимур. Кроме того – женщина не назвала ни одно из кодовых слов, которые заставили бы воспринимать звонок серьезно. Однако… вмешивался тот же фактор: звонившая говорила на английском языке, а в арабоязычной и неспокойной стране любой англоязычный человек воспринимался как друг и соотечественник…

– Еще раз, мэм… Как, вы говорите, зовут человека, которого вы видели?

– Господи… да я не помню, как его зовут! Но он разыскиваемый террорист, за его голову назначена награда, я должна сообщить об этом! Если вы не хотите ничего слушать, так и скажите, но не удивляйтесь, если потом о беззубости каирского отделения СРС напишут газеты!

– Одну минуточку, мэм, не кладите трубку.

Бекки скосила взгляд на экран монитора. Показатели зашкаливают, женщина не в себе, но главный показатель, искренность – на грани желтой и зеленой зоны. Придется предполагать, что женщина говорит правду.

Бекки вздохнула, постучала по клавишам, выводя схему развертывания. Так называлась новая, недавно внедренная во всех опасных странах система. В Египте не было подавления работы систем связи посольства, а страна была весьма опасной. Поэтому на случай похищения, на случай экстренной эвакуации – все сотрудники посольства, некоторые сотрудники гуманитарных организаций и гражданские американцы носили с собой специальные СИМ-карты к мобильным телефонам. Каждые полчаса сигнал от такой карты передавался на центр слежения посольства, и можно было знать, кто где находится. Бекки нужно было знать, кто из принимающих решения агентов находится в данный момент на станции.

Таких было… всего один человек. Красавчик Майкл, начальник сектора по борьбе с терроризмом. Бекки тоже на него заглядывалась, но знала, что ей не светит. Этот парень всерьез был увлечен этой блондинистой сучкой Натали, и ей ничего не оставалось, как утешаться с морскими пехотинцами и местными парнями.

Вот пусть и разбирается с этой психопаткой, – мстительно подумала Бекки.

– Мэм, вы на телефоне.

– Да… сколько можно ждать.

– Одну минутку, переключаю вас на агента.

Бекки дождалась щелчка.

– Да…

– Мистер Рейвен… тут какая-то женщина, с сообщением о возможном террористе… чистая. Я подумала…

– Спасибо, переключай…

Майкл, как всегда, с ней разговаривал сухо, и она разозлилась еще сильнее. Ну и что, что у нее грудь первого размера, а не третьего, и отец не второй секретарь, а? По крайней мере, местные парни от нее без ума.

– Переключаю.

Бекки переключила линию и пошла выпить кофе и забыть о своей несчастливой любви.

В отличие от большинства других сотрудников резидентуры – Майкл не успел еще пропитаться цинизмом и не отбывал свой номер, он и в самом деле был увлечен своей работой. Кроме того, звонок давал ему возможность бросить этот проклятый запрос на пятьсот новых снайперских винтовок от полиции безопасности Египта и заняться настоящим делом.

– Слушаю вас, мэм… – доброжелательно сказал он. Доброжелательность – одна из неотъемлемых черт оперативного работника. Никогда не знаешь – в какой куче дерьма блеснет алмаз, поэтому доброжелательно надо разговаривать со всеми.

– Я хочу сообщить о том, что видела террориста.

– Мэм… вы уверены в этом?

– Да, черт возьми, уверена. Я профессиональная журналистка, и у меня память на лица. Битый час я пытаюсь объяснить вам это, но вы только и знаете, что переключать телефоны.

Женщина явно была взвинчена.

– Мэм, успокойтесь. Я вас выслушаю…

Майкл готов был спросить, а уверена ли она в том, что видит террориста, это был один из способов отсеять звонки всяких шутников. Но сейчас он понимал – даже с его небольшим опытом оперативной работы – что такой вопрос приведет к скандалу и, скорее всего, женщина бросит трубку. А это нехорошо. Он почему-то чувствовал, что прямо в сеть плывет крупная рыба.

– Как зовут этого террориста. Откуда вы его знаете?

– Черт, я не знаю! Но я знаю, что это террорист, просто не помню, как его зовут. Его разыскивают, я знаю точно.

– Где разыскивают, мэм, можно поподробнее? Вы где-то видели ориентировку?

– Да… черт, владелец бара меня сейчас убьет! Она висела в Хрустальном доме – это штаб… русских в Тегеране. Я точно помню, это он.

Майкл подобрался, как гончая, увидевшая лису.

– В Тегеране? Вы точно не помните, как зовут этого человека?

– Нет же! Помню точно, что он генерал.

Майкл прижал трубку ухом и вошел в поисковую базу данных. Набрал «Генерал, Тегеран». Запрос проскочил немедленно. Только одно совпадение.

Генерал Абубакар Тимур, бывший начальник службы безопасности страны САВАК, перешел на нелегальное положение с момента крушения режима Хосейни. Решением Госдепартамента САСШ признан террористом. Подозревается: терроризм, ядерный терроризм, нелегальное обладание оружием массового поражения, контрабандные операции. Представляет особую опасность. Цель первого приоритета.

– Мэм, я вас понял. Вы звоните из Каира?

– Да, из Каира. Я увидела его в Риме и полетела следом…

– Где именно. Вы знаете, где находитесь. Вам угрожает опасность?

– Нет… если не считать того, что хозяин кафе убьет меня за то, что я долго говорю по его телефону.

– Где вы находитесь? Это важно, мэм.

– Сейчас… – Женщина на пару секунд исчезла из эфира и появилась вновь. – Бар Кытта [47]47
  Китта – кошка ( арабск.).


[Закрыть], у акведука Аль-Хури. Вы знаете, где это?

– Найду. Сидите там, ничего не предпринимайте. Я приеду и вас найду. Не приближайтесь к этому человеку, не пытайтесь его задержать. Пишите телефон…

Продиктовав телефон, Майкл бросился в большую комнату. Одной из привилегий сектора по борьбе с терроризмом было то, что у них в большом зале стоял большой сейф-пирамида с оружием, за него никто не отчитывался… был журнал, но заполнение контролировали они сами. Большим сейфовым ключом он открыл замок, сбросил пиджак, напялил на себя черный полицейский бронежилет, защищающий от огня из винтовки. Попробовал надеть пиджак… ничего не получилось. Плюнул, сбросил этот жилет, надел более легкий, для скрытого ношения. Этот подошел лучше. Схватил пистолет «кольт», коробку патронов к нему, короткоствольный автомат «кольт-коммандо» и запечатанные в пластик магазины с гарантированным сроком хранения – по истечении срока они отправлялись на завод для переснаряжения. Черт… еще монокуляр ночного видения… нужен. И каска, чтобы его закрепить. Бросился вниз… потом вернулся закрыть сейф. Если бы он увидел, как собирается таким образом один из его сотрудников – то непременно влупил бы замечание. Но сейчас он чувствовал запах крови.

Терпения дожидаться лифта не хватило, и он побежал по пожарной лестнице, перепрыгивая через ступени. Как ураган, вырвался в холл. Дежурные морские пехотинцы вытаращили на него глаза… до этого он так никогда себя не вел.

– Мистер Рейвен…

– Кто-то из моих здесь?

– Нет… Все уехали.

Майкл бросился в гараж.

За его сектором были закреплены три оперативные машины, ни одной не было на месте. Но тут же стояла и его машина – спортивный черный «Шевроле» с низкой посадкой. Новая модель, сильно похожая на «Ламборгини», хотя и дешевле намного. Совершенно не подходящая для оперативного использования машина… Но он купил ее для того, чтобы произвести впечатление на Натали, которая и впрямь была той еще сучкой. Откуда же он мог тогда знать, что ее придется использовать в оперативных целях?

Ладно, за неимением гербовой…

Он бросил автомат на пассажирское сиденье, запрыгнул в машину сам. Она еще хранила запах Натали, ее любимого «Шанель № 5».

Глухо взревел мотор, машина вывернула из ряда, едва не поцеловавшись с соседней…

Только на улице уже темнело, движение в ночном Каире было, по крайней мере, приемлемым – ему пришло в голову, что идти в одиночку на опасного террориста – не лучшая идея.

Мобильник в таких случаях полагалось держать свободным на случай звонка агента – но у него был только один мобильник. Профессионалом он, положа руку на сердце, не был…

– Стив…

В трубке раздался какой-то шелестящий звук, потом отголосок женского шепота.

– Черт… босс, вы?

– Я, – безжалостно ответил Майкл, отвлекая бывшего морского котика от явно приятных дел, – ты мне нужен. У меня есть кое-что на радаре. Контакт первой степени.