Текст книги "Предчувствие беды"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– А Амин? – задал следующий вопрос генерал – что вы можете сказать про Амина?

– Амин? Амин подонок и приспособленец, ему нельзя доверять ни на грош. Он сам признался на объединительном съезде, что работал на ЦРУ. Тогда мы не предприняли никаких мер по отнош9ению к нему – а надо бы. Ему очень доверяет Тараки. Тараки сам не хочет работать и всю работу берет на себя Амин, Тараки же просто заседает в президиуме, подписывает документы и пишет свои книги. Но он напрасно так делает. Амин как змея, он подползает тихо и незаметно – но если подползет близко – уйти уже не удастся. Рано или поздно он свергнет Тараки и сам станет во главе партии и страны.

Генерал удовлетворенно кивнул.

– Примерно то же самое мнение сложилось в настоящее время у некоторых ответственных товарищей в Советском союзе. Сейчас уже видно, что сделав ставку на фракцию "Хальк" как более многочисленную мы сделали большую ошибку. Во фракции нет единства, Тараки и Амин уже тянут одеяло в разные стороны. Сама Хальк после того как вас и еще нескольких товарищей выслали из страны послами, тоже начала раскалываться на сторонников Тараки и Амина, этот процесс уже идет. Поэтому, принято решение в будущем делать ставку исключительно на фракцию "Парчам" Вашу фракцию, господин Бабрак

– Это давно надо было сделать! – афганец не смог скрыть своих чувств – Ни Тараки ни Амин не смогут построить в Афганистане социализм, они просто сцепятся между собой!

– Спокойнее – охладил его пыл генерал – предстоит много работы. Прежде всего – у вас есть люди, из которых мы сможем сформировать новое афганское правительство?

– Конечно, есть. Многие сейчас за пределами Афганистана, но если нужно...

– Не нужно. Пока не нужно. Но нужно быть готовым ко всему. У вас есть каналы связи со своими соратниками?

– Да, есть. Через общину...

– Не нужно через общину. Ваша община напичкана людьми, которые работают на нынешнее афганское правительство. Как вы думаете, почему провалился ваш замысел с переворотом?

...

– Вы должны были въехать в страну нелегально, через Пакистан, не так ли, товарищ Кармаль. До этого – собраться у доктора Наджиба, нового посла в Пакистане. Доктор Наджиб предпринял кое-какие действия для того, чтобы ваш приезд в Пакистан остался незамеченным. В Кабуле об этом узнали на следующий же день и начали дознаваться дальше – благо примерная дата им была известна, а в средствах дознания у них ограничений не было. Вот и все.

На Кармаля было жалко смотреть, к концу разговора от самоуверенности и какой-то снисходительной важности не осталось и следа.

– Не переживайте – успокоил его генерал – просто поймите, что так, как вы действовали раньше, действовать нельзя. Просто предупредите своих друзей о том, чтобы вели себя тихо и были наготове. Ни во что не ввязывались, не давали интервью, не критиковали – в общем, вели себя тихо, незаметно и послушно власти. Остальное сделаем мы.

– Да, я понял, понял... Вот только...

– Что?

– Что если Тараки или Амин решат отозвать нас в Кабул. Вы же понимаете...

И тут генерал понял. Понял, почему Кармаль находился именно здесь и ехал именно туда, куда ехал. Он же собрался бежать! Он настолько боялся вернуться в Кабул, что решил бежать на запад! Поэтому он и назначил здесь встречу с советским представителем – если бы он сейчас услышал, что СССР не поддержит его – он просто бы после этой встречи направился не в санаторий, а напрямую к границе! Ну и ну... С другой стороны – жить то хочется, а попади он в руки хальковцев – на пощаду рассчитывать не приходится...

– Мы все понимаем. Тараки вас не отзовет.

– Но...

– Не отзовет, это мы гарантируем. Просто работайте, как работали и ничего не предпринимайте – до тех пор, пока мы не выйдем на вас. От вас требуется только одно – связаться с вашими друзьями и передать им это. Все!

Совершенно секретно

Особая папка

Шифром КГБ

Кабул

Резиденту КГБ

При очередной встрече с Н. Тараки и Х. Амином сославшись на поручение, передайте им следующее:

"Москва с глубокой обеспокоенностью следит за развитием ситуации в Демократической Республике Афганистан. В условиях, когда контрреволюционные и реакционные элементы предпринимают все возможные усилия для того, чтобы реставрировать старые порядки в стране, особую важность приобретает сплочение всех прогрессивных сил в стране. Их разобщенность только льет воду на мельницу тех, кто не останавливаясь ни перед чем, пытается удушить молодую Саурскую революцию.

Интересам трудовых слоев афганского общества отвечало бы новое сплочение членов «Парчам» и «Хальк» в целях создания единой партии. В связи с этим полагали бы необходимым рекомендовать не приговаривать С.А. Кештманда, А. Кадыра и других находящихся в заключении лиц к высшей мере наказания, а также не предпринимать никаких мер против членов фракции «Парчам» находящихся в настоящее время на дипломатической работе"

С текстом настоящей телеграммы ознакомьте совпосла

Об исполнении доложите.

Личное дело

Бабра?к Карма?ль (6 января 1929 – 1 декабря 1996) – председатель Революционного Совета Демократической Республики Афганистан (1979–1986).

Родился в Кабуле в семье армейского генерала. Предки Кармаля по линии отца были выходцами из индийского Кашмира, которые переехали в Кабул во времена, когда Кашмир принадлежал империи Дуррани. На новом месте они ассимилировались с таджикским сообществом Кабула. Его отец скрывал свое непуштунское происхождение и говорил только на пушту. Мать Кармаля была персиязычная пуштунка из племени Гильзаев. Настоящее имя его было Султан Хуссейн, которое он изменил на похожее на типичные афганские имена. В Кабульском университете увлёкся коммунизмом. В 1965 вступил в Народно-демократическую Партию Афганистана (НДПА). Возглавил фракцию «Парчам». В 1965-1973 был депутатом парламента страны.

После Саурской Революции 1978 стал заместителем председателя Революционного совета, но уже летом 1978 был смещён с этого поста и отправлен послом в Чехословакию. Осенью 1978 был обвинён в организации антиправительственного заговора и снят с должности посла. Остался в эмиграции.

После ввода сил Советской Армии в декабре 1979 стал генеральным секретарём ЦК НДПА, председателем Революционного совета и председателем Совета министров (последний пост занимал до 1981). 4 мая 1986 по решению 18-ого пленума ЦК НДПА Б. Кармаль был освобождён «по состоянию здоровья» от обязанностей генерального секретаря ЦК партии при сохранении за ним членства в Политбюро. Смещение с должности было вызвано переменами в СССР, где к власти пришел Горбачев. В конце 1986 был снят и с поста председателя Революционного совета.

После ухода со всех постов был вынужден эмигрировать и проживал в Москве, в первые годы эмиграции – на даче в Серебряном Бору. Бабрак Кармаль пользовался большим уважением афганцев: до эмиграции во время первой после отставки демонстрации в Кабуле люди, проходя мимо трибуны, бросали цветы не новому партийному руководителю Наджибулле, а Кармалю; после заявлений Наджибуллы о «национальном примирении» и необходимости переговоров с контрреволюционерами армия была деморализована и недовольна столь резким и непонятным поворотом, губительным для революции и немыслимом при правлении Кармаля. Популярность Кармаля, ещё больше возросшая на фоне политики Наджибуллы, вызывала опасения советских руководителей, которые боялись возвращения Кармаля во власть, поэтому к Кармалю приставили охрану и строго контролировали его круг общения. Так продолжалось до конца правления М. С. Горбачёва. В последние годы жизни состояние здоровья Бабрака Кармаля резко ухудшилось (болезнь почек), он регулярно проходил курс лечения. Умер 1 декабря 1996 года в 1-й городской больнице города Москвы, похоронен в Афганистане, в Мазари-Шарифе.

Ленинград
15 августа 1979 года

Белые ночи кончились – и на город наступала осень, в Ленинграде вообще климат мягкий и погода меняется плавно, без четких переходов. Нежаркое, приятное лето сменяла тихая, прозрачная осень – ну а пока город наслаждался последним, выпавшим на его долю в этом году настоящим летним теплом...

Этого учебного заведения не было ни в одном списке, в него не принимали документы пришедших с улицы абитуриентов, в нем не сдавали экзамены. Замаскированная под один из факультетов Ленинградского университета, эта школа готовила разведчиков. И не просто разведчиков – а военных разведчиков. В отличие от других заведений, где готовили (а точнее проводили переподготовку) офицеров для работы в главном разведывательном управлении генерального штаба, здесь в основном брали абитуриентов с Москвы и готовили с нуля, а не переучивали обычных офицеров на разведчиков. Результаты это давало – хорошие. Помимо прочего, в том что ленинградское заведение готовило слушателей из Москвы был еще один резон. С одной стороны – столичный, почти привычный город, а с другой стороны – за время обучения слушатели рвали все дружеские контакты в Москве, что руководство ГРУ вполне устраивало. Также частенько поступало и КГБ.

Помимо этого, в том, что генерал отправил меня учиться в Ленинград, был еще один резон – о котором не знали тогда ни он, ни я. Если бы знали... Учась в Ленинграде, а не в Москве, в военно-дипломатической академии, я не попал на глаза подонку и предателю, генералу Дмитрию Полякову. Вернувшись из загранкомандировки и уже будучи завербованным ЦРУ – вроде как "по идеологическим мотивам", советский строй люто ненавидел, хотя мало верится, скорее всего за деньги – он пошел преподавать в эту военно-дипломатическую академию и "засветил" американцам несколько курсов ее выпускников. Кому, к чертям нужен разведчик, если еще до начала его активной деятельности противная сторона знает о нем, как о разведчике? Вот так вот. Несколько лет работы ВДА – псу под хвост пошло, и кое-какие провалы восьмидесятых тоже проистекали корнями отсюда. Ладно, не будем о плохом, сдал этого поддонка Эймс вместе с еще несколькими десятками американских агентов, Полякова судили и расстреляли – демократии тогда не было. Туда предателю и дорога...

Занятия в школе делились на три части: теория, практика и физподготовка. С физподготовкой вообще с каждым индивидуально занимались, у кого что хромало то и подтягивали. У меня с физподготовкой все было в порядке – но еще при поступлении сюда я имел глупость громогласно заявить, что являюсь мастером спорта по стрельбе, а это то, что нужно разведчику. Гнобили меня после этого на физзанятиях три месяца, вбивая в дурные головы нашего курса одну простую истину: разведчик, доставший пистолет и выстреливший – провалившийся разведчик.

Теория была достаточно нудной – приходили различные преподаватели, читали спецкурсы. Какие-то выглядели откровенно глупыми, какие-то наоборот стали откровением. "На ура" была встречена лекция о "медовых ловушках" и как надо соблюдать бдительность, чтобы в нее не попасться. Мучили теорией социализма, марксизмом-ленинизмом, читками книг Брежнева...

Сейчас, когда получилось то, что получилось, я почему то вспоминаю именно эти уроки, глупые и ненужные. Уже тогда все – по крайней мере все, кого я знал – на уроках марксизма-ленинизма держали фигу в кармане, в аудитории с глубоким вниманием слушали, конспектировали, а выходя из аудитории – едко прикалывались, стебались над сказанным там. Да, молодежь. Да, ничего святого нет. Да, и в самом деле нудно долбить одно и тоже – не выдержат никакие нервы. Но теперь, когда мы потеряли свою страну, когда ее убивали, и никто не пришел ее защищать я задаюсь вопросом – ведь когда-то то же самое, то что мы воспринимали со смехом, наши отцы воспринимали совсем без смеха. Они верили в это – фанатично, отдавая вере всего себя, их веру ничто не могло поколебать. Даже когда "сталинские воронки" забирали одного соседа за другим – оставшиеся ведь верили. Верили! Верили в то же самое, над чем мы надсмехались. И страна, народ – выдержали то, что не смог бы выдержать никто. Выдержали, выстояли, восстановили страну.

А мы ее просрали...

Собственного жилья, общежитий у этого учебного заведения не было – каждый снимал жилье в городе. И это было правильно – общежитие сплачивает, начинаешь лучше узнавать своих одногруппников, знакомиться дружить – а этого всеми силами старались избегать. В аудиториях рабочие столы на одного, жилья общего нет, совместно праздники и мероприятия отмечать запрещено. Нас готовили как одиночек, индивидуалистов, не нуждающихся в человеческом общении – и это было правильно. Разведчик "на холоде" всегда одиночка, он всегда один, он не может никого посвятить в свои проблемы, он не может искренне ни с кем дружить, он должен всех и всегда подозревать. Поэтому – каждый снимал квартиру сам для себя.

Первой парой сегодня была криптография, мне, привыкшему работать с документами, она давалась проще, чем остальным. Криптографический кабинет представлял собой обычное, похожее на школьный кабинет помещение – только вот вместо парт здесь стояли длинные столы – и каждый курсант был отделен довольно высокой перегородкой друг от друга – чтобы не подслушивали и не подглядывали. На каждом рабочем месте была телефонная трубка, специальная счетная машина – механический прообраз современного калькулятора, подставка со справочниками, набор ручек, карандашей и бумага. Криптография тогда была делом сложным, муторным – компьютеры уже были, ламповые, величиной с небольшой дом – но работе с ними нас не учили, по крайней мере пока.

С криптографией мне удавалось справляться на самом деле неплохо – удивительно, учитывая мои весьма посредственные способности в математике. Тут – либо идет у тебя этот предмет – либо не идет. У меня – шел, по крайней мере, по скорости и правильности пользования средствами шифрования я всегда держался на твердую четверку.

Дальше сразу две пары – эти занятия всегда шли двумя парами. Вот это посложнее – наружное наблюдение! Вели его сразу несколько преподавателей, практически все – бывшие нелегалы. Один – пожилой старичок, которого звали Виктор Семенович – в молодости еще в Львовском гестапо успел побывать.

"Наружка" и уход от наружки – это целая игра, причем игра командная. Если тупо тащиться за "объектом" в нескольких метрах за спиной, как только он остановится – останавливаться тоже и тупо таращиться на витрину – все. Срисуют в один момент. Наружное наблюдение за одним объектом по правилам нужно вести не менее, чем бригадой – три человека и одна машина, можно с радиосвязью а можно и без – надо наизусть знать все тактические построения и выполнять их "на автомате". В бригаде один человек следит за объектом – находится на острие – а остальные следят не за объектом, а за своим коллегой, причем постоянно меняются местами, чтобы на острие находился каждый раз другой человек. Это больше похоже на танец, исполняемый в самой толпе прохожих.

Последняя пара – работа с документацией и базами. Написание отчетов, оформление результатов НН и всего прочего – ведь нужно не только найти информацию – но и правильно, четко, донести ее до начальства. А начальство сидит в нескольких тысячах километров от тебя – и информацию ты должен до него донести кратко, четко – и в то же время не упуская ни одной лишней детали. Информация, не доведенная правильно и полностью до адресата утрачивает свою актуальность. Ну, с этим мне, как бывшему следователю, привычному к работе с бумагами, вообще легко было...

Плащ свой я взял в гардеробе – гардеробщицы там никогда не было, все сами заходили и брали одежду по номеркам. С трудом отпихнув тяжеленную, да еще на тугой пружине дверь я вышел на тихую ленинградскую улицу, поглядел на небо. Может дождь пойдет – а может и нет – конец лета. Запахнул поплотнее на себе плащ, пошел к автобусной остановке – иногда преподаватели за нами наблюдали и делали выводы. Если человек постоянно ездил одним и тем же транспортом на одном и том же маршруте – минус. Нет ничего хуже предсказуемости, постоянных привычек. Разведчик должен быть непредсказуемым – везде и во всем.

Переливистый сигнал машины раздался совсем рядом – я даже дернулся от неожиданности. Посмотрел – совсем рядом черная Волга...

– Владимир Владимирович? – я был действительно удивлен. Реально, не в шутку

Генерал Горин молча открыл дверь, кивнул на сидение рядом с собой. Я упал на обшитое велюром мягкое сидение, захлопнул дверь – и машина сразу тронулась...

Пока мы ехали по ленинградским улицам – я так и не сумел их узнать и полюбить, этот город не стал мне родным, генерал молчал, молчал и я. Тема должна была быть достаточно серьезной – иначе бы генерал не стал показываться здесь, в Ленинграде.

– Как учеба? – прервал молчание генерал

– Легче, чем я думал – самонадеянность конечно у пеня всегда была, что есть, то есть – а как работа? Останется еще к тому времени, как я закончу учебу?

Горин тяжело вздохнул.

– Эх, Сергей... Как ты школу закончишь – так настоящая работа то и начнется. Сейчас так... цветочки. А вот тогда будет...

Я все не мог понять – куда мы направляемся. Но и спрашивать уместным не счел.

Оказалось – направляемся в порт. Верней, в район порта. Ехали мы сложным путем – по Приморскому, на Кировский проспект, въехали на Аптекарский остров, проскочили его и заехали по тому же Кировскому проспекту на Петроградский. Водитель, конечно был классный. Думаете, где самые лучшие водители были – в девятке (прим автора – Девятое управление КГБ, занималось охраной государственных и партийных деятелей) что ли? Ан нет, что бы они не говорили про свою подготовку. Жизнь водителя девятки на самом деле довольно проста – включил мигалку, дали тебе «зеленую улицу», все гаишники «под козырек», ни правил тебе ни пробок – едешь себе и едешь. А вот водители оперативных машин... там ни мигалку не включить, ни себя демаскировать, желательно и правила не нарушать – и в то же время объект наблюдения не потерять. Вот где асы то были! На втором месте были опытные таксисты, а эти – на первом, без вопросов. И тот водитель, что вез нас был из числа лучших – в плотном транспортном потоке почти и не тормозил даже.

Цель находилась на Васильевском острове – около Кировского дворца культуры – туда мы попали по Большому проспекту. Район тогда – его еще питерцы коренные звали "Васька" был нищим и шпанским, соваться туда по вечерам честным комсомольцам не рекомендовалось – можно было как минимум остаться без кошелька. Дрались там всегда жестко – в кость. Но водитель, очевидно знал – куда нас вести – да и генерал светлел лицом, по мере того, как мы приближались к цели.

Целью оказалась пельменная – сейчас то уже мало помнит, что это такое. Такой павильончик – крыша над головой есть, а стен нету, вместо них – такие решетки фигурные. Пельмени там варили и продавали – двенадцать штук порция, тридцать копеек они там стоили за порцию. Останкинские. И на столах – только перец черный и уксус в бутылках, а на бутылках вместо крышки – железная с дырочками. Да...

– Ты иди... – генерал огляделся – место займи... А я возьму...

Две порции. Старые, щербатые тарелки. Вкусный парок над разваренными пельменями. Соседи, которые, прикрывшись плащом, пытаются долить в стаканы с пивом "беленькой". Разговоры – о предстоящей олимпиаде, как сейчас помню, уже тогда судачили...

Нету у нас больше ничего этого. Ни олимпиады. Ни страны. Ни пельменей по тридцать копеек на щербатой тарелке...

Вилки звякали, тыкаясь в тарелку, не глядя друг на друга мы сосредоточенно жевали разваренные, острые из-за уксусно-перечного соуса пельмени.

– Встретил я здесь кое-кого... – нарушил молчание генерал – давно уже. Сколько лет прошло – а первый раз здесь. Я и в Ленинград то из-за этого стараюсь не показываться...

– Что случилось...

– Да какая сейчас уже разница... – раздосадовано сказал генерал – доедай, давай. Покушаем – и поговорим...

Антиалкогольной кампании тогда еще не было, и пиво продавали не в пакетах – но генералу было не до того. Когда и моя и его тарелка опустели, он аккуратно положил рядом вилку, о чем-то задумался, по-старчески вздохнул. Затем, покопавшись в кармане плаща выложил на стол – рядом с пятнышком пролитого уксуса фотографию – небольшого размера, такую какие делают на документы Черно-белую.

– Ты должен знать этого человека. Вспоминай. Вспомнишь – молодец.

Я вгляделся в фото – человек как человек, в штатском. Прокуратура? Афган? Посольство? На русского он не смахивал.

– Афган?

– Теплее...

Кто же... Из посольства? Нет, из афганцев. Кто же...

И тут я вспомнил. Грязный борт УАЗа. Мат, крики. Шум в ушах от выстрелов – а потом от тишины – страшной тишины, той самой, которая пострашнее выстрелов будет...

– Вспомнил. Полковник Асад Хашим. Царандой.

– Молодец... – покачал генерал головой – я в тебе не ошибался. Молодец, такое не каждый действующий сможет, ты же с ним один раз всего встречался.

– При обстоятельствах, которые не забудешь. Нас тогда обстреляли, я вам докладывал.

– Да... обстреляли, помню. Ты пельменей еще будешь?

– ...

– Значит будешь.

Генерал унес грязные тарелки, я подвинул к себе фотография. Интересно где снято без формы? Я помню его старше... прием в партию? Что там происходит, в Афгане? Пока вроде – тихо все.

Генерал вернулся, плюхнул на стол две тарелки...

– Суть в следующем... Полковник Хашим... в общем, приказ о присвоении ему должности генерала и назначении на должность начальника Управления защиты революции – ключевого управления Царандоя – лежал уже на столе у министра. В последний момент этот приказ со стола убрали. Сделали это – как нам удалось выяснить – люди Амина. Помнишь еще такого?

– Тот самый...

– Да, тот самый. Хоть с ним ты дела не имел, но... В общем – Управление по защите Революции контролирует столицу вместе с АГСА (прим автора – разведслужба, предшественница ХАД Переводится как «Служба защиты национальных интересов»). Во главе АГСА – Асадулло Сарвари, твердый сторонник Тараки. Амин пытается протолкнуть своего человека на должность начальника Управления защиты революции любой ценой – ему нужен человек, опираясь на которого он мог бы действовать в Кабуле. Понял?

– Понял. Но при чем тут ...

– Не торопись. Мы и сами пока не совсем понимаем, что происходит. Но все больше и больше я прихожу к мнению, что обстановка обостряется и скоро произойдет взрыв. Это первое. Второе – ты должен знать что полковник Хашим какое-то время работает на ГРУ, причем не столько на ГРУ, сколько конкретно – на меня.

А вот это уже было новостью...

– А тогда?

– Тогда – нет. Сейчас – да. И мне нужна связь. На связь он пойдет с человеком, которого он знает лично. Хашим очень боится, он в любом человеке видит тайного сторонника Амина. Он даже в советских не уверен, там в советническом аппарате бардак, советники раскололись на "таракистов", "аминистов", "парчамистов"... Вместо того, чтобы объединять – сами этой дурью занимаются. Когда мы спросили, кого бы он хотел видеть в качестве своего связного, в ком он уверен – он назвал трех человек. Тебя, Глазкова и Варяжцева. Из них сейчас свободен – только ты.

– То есть... как же школа?

– Со школой вопросов как раз меньше всего – здесь точно так же оформляется "академ", даже проще. Звонок сверху – и вопросов нет. Тут взрослые люди учатся.

– Каковы будут мои обязанности? Я не смогу вести агента, тем более такого ценного. У меня просто не хватит опыта.

– Понимаешь... Полковник Хашим сам человек довольно опытный – это раз. Опыт у тебя какой-никакой есть, ты постоянно себя недооцениваешь. Работа в генеральной прокуратуре на раскрытии тяжких преступлений, плюс то, что ты уже был в Афганистане, плюс то, что ты приобрел в "школе" – пусть и не закончил полностью курс. Это нельзя назвать "не хватит опыта". А обязанности. Пока передавать информацию – контакты я тебе дам, передавать будешь как всегда – минуя посольство, благо сейчас туда транспортные борта постоянно ходят. Дальше там – по обстановке. Плюс на тебе – не только Хашим. Заводи связи, знакомься. Лишним не будет.

– Контакты с резидентурой?

– Никаких – быстро ответил генерал – очень опасно. Только с тем человеком, которого я тебе назову.

– Меня там знают. Я ведь был там уже один раз – и помните, как уезжал. Это не могу не забыть. Там еще те же люди?

– Да. Посол, ГВС – все те же. Но ... в конце концов, там лишние вопросы никогда не приветствовались. Много там сейчас делается дел, много...

Я задумался...

– Чего мне ждать. Что там происходит.

Генерал отложил вилку

– Попытаюсь объяснить – в двух словах. Только что – буквально в эти дни – был раскрыт антигосударственный заговор. НДПА никогда не была единой – и боюсь у нас в ЦК сделали очень неправильные выводы относительно политической позиции Халька и Парчама. Парчам всегда стоял на умеренных позициях, почти даудовских – это расценили как буржуазность и соглашательство. У Халька же позиция отнюдь не коммунистическая, как это кажется – больше она смахивает на троцкизм. Проблема Халька в том, что там всегда было мало людей, способных к управлению государством. Они сделали ставку прежде всего на привлечение беднейших, маргинализованных слоев – теперь у них тяжелейшая проблема с кадрами. Людей надо учить, на это уйдет не один год – а контрреволюция не дремлет. Власть делает ошибки, делает их много – люди это видят, а контрреволюция этим пользуется. В этом случае мог бы помочь Парчам – там много бывших чиновников даудовского режима, их стоило бы привлечь к управлению, по крайней мере до тех пор, пока не удастся обучить хальковцев. Но ни Хальк ни Парчам не хотят и слышать о сотрудничестве. Лидер Парчама Кармаль этим летом попросился выехать из страны послом – Тараки с радостью согласился. После чего, практически все лидеры Парчама оказались на посольских должностях – и начали замышлять переворот. Он сорвался – сейчас идут чистки, готовится народный суд. Чем это закончится – непонятно, среди арестованных есть очень видная фигура – Абдул Кадыр, игравший активную роль и в перевороте Дауда, и в Апрельской революции. У него могут быть сторонники в армии – которые пойдут на все. Хуже того – я думаю, что уничтожив под корень Парчам, лидера Халька сразу же перегрызутся между собой. Теперь ты понимаешь всю важность полковника Хашима как агента?

– Да... – я бросил в рот очередной, сдобренный уксусом пельмень – понимаю...

Совершенно секретно

Срочно

Начальнику Генерального Штаба ВС СССР

Маршалу Советского Союза Огаркову Н.В.

Донесение

...В ходе беседы тов. Амин поставил вопрос о том, что в районе Кабула сосредоточено большое количество войск, в том числе с тяжелым вооружением (танковые, артиллерийские и другие части), которые можно было бы использовать в других районах для борьбы с контрреволюцией, если бы СССР согласился выделить соединения (1,5-2 тысячи) «командос» (десантников), которых можно было бы разместить в крепости Бала-Хисар...

Далее тов. Амин поставил вопрос о замене расчетов зенитных батарей 77 зенап, прикрывающего Кабул и располагающегося на господствующих высотах вокруг города, в благонадежности которых он не уверен, советскими расчетами.

Генерал армии

Павловский И.В.

21.8.1979 г.

Секретно

Начальнику Генерального Штаба ВС СССР

Маршалу Советского Союза Огаркову Н.В.

23 августа... тов. Амин поднял вопрос о введении наших войск в Кабул, что, по его мнению, может высвободить одну из двух дивизий Кабульского гарнизона для борьбы с мятежниками...

Генерал армии

Павловский И.В.

25.8.1979 г.