Текст книги "Чёрный Рыцарь"

Автор книги: Александр Ачеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Моя улыбка исчезает, при виде того, как он тащит Ксандера за руку с другой стороны улицы. Появляется долбаный мальчик по соседству. Его выгоревшие волосы взъерошены. Его белая толстовка с капюшоном контрастирует с загорелой кожей, а черные джинсы низко сидят на бедрах, будто Кир застал его в постели, и у него едва хватило времени нормально надеть одежду.

Дерьмо. Я бы не удивилась, если бы все было именно так. Кириан имеет свободный доступ в особняк Найтов – вроде как я в прошлом. Ахмед открывает ему дверь, даже если дома никого нет. Льюис всегда души в нем не чает, и этот мудак, Ксандер, хорошо к нему относится.

– Полегче, Супермен.

Ксандер проводит пальцами по волосам, будто представляет их, но от этого становится только жарче.

Подождите. Нет. В Ксандере нет ничего горячего.

Моя кровь все еще кипит от того, как он назвал меня шлюхой ранее. Как он сказал, что заставит меня смотреть, как он трахает других девушек.

К черту его миллионные сексы и всех остальных девушек, которых он использует.

Ощущение покалывания пронзило мою кожу с тех пор, как он произнес эти слова. Хотя я и имела это в виду – он последний человек, которого я когда-либо хотела бы.

Возможно, когда-то я была достаточно глупа, ожидая и надеясь на его прощение, но сейчас он просто парень по соседству. Мудак, живущий напротив.

– Ты сказал, что поможешь, Ксан.

– Конечно.

Кир обхватывает обеими своими маленькими ручонками большую руку Ксана и тянет его в мою сторону.

– Кимми с мамой. Ты должен вывести ее отсюда.

Мое сердце согревается так сильно, что я чувствую, как остатки тумана испаряются, конденсируются в воду и падают.

Мой младший брат думает обо мне. Я недооценила его способность ощущать напряжение между мной и мамой.

Хотя ему не следовало обращаться за помощью к Ксандеру. Он часть проблемы, а не ее решение.

Черт, он худшая часть проблемы.

– Кимми! – Кир вскрикивает, увидев меня, и бежит в моем направлении, его маленькие ножки несут его медленнее, чем ему хочется.

Я слежу за улицей в поисках машин, хотя у нас здесь нет движения.

– Эй, Обезьянка. – я ерошу его волосы, полностью стирая Ксандера из окружения. – Ты готов ехать?

Он несколько раз кивает, затем останавливается, словно что-то вспомнил.

– Может Ксан поехать с нами?

Абсо-блядь-лютное-нет.

Я приклеиваю фальшивую улыбку и направляю ее на мудака.

– Уверена, что у него дела.

Думаю, мне это, кажется, но его челюсть дергается, прежде чем он одаривает меня своей улыбкой золотого парня, от которой у него образуются ямочки, и вот они. Ямочки на щеках.

Глубокие, чертовски привлекательные ямочки на щеках.

У него действительно не должно быть ямочек на щеках. Это должно стать исключительно для хороших парней, а не для ублюдков.

Его улыбка и ямочки пара причин, по которым девочки влюбляются в него в школе, как будто он какой-то Казанова.

На самом деле, он один из них. Я потеряла счет тому, сколько раз он исчезал с девушкой – или двумя – на одной из вечеринок Ронана, только чтобы появиться некоторое время спустя с помадой на футболке и шее, а девушка, с растрепанными волосами и размазанной помадой, улыбалась как идиотка, словно она вознеслась на небеса и теперь возвращается.

Еще раз повторяю, это не я. Это моя способность замечать все. Если бы это зависело от меня, я бы полностью вычеркнула его из своего существования. Или, может, если бы у меня была какая-то машина времени, я бы вернулась на семь лет назад и не делала того, что сделала.

Но машин времени не существует. Это то, чем мы стали, и это невозможно изменить, как бы сильно я ни хотела – или, скорее, хочу. Я больше не жажду его прощения.

Он никогда не согласится на это, а я просто причиню себе боль.

– У тебя дела, Ксан? – спрашивает его Кир, когда тянет меня так, что мы втроем стоим почти посередине улицы.

– Зависит от обстоятельств.

Он разговаривает с моим братом, но все его нервирующее внимание приковано ко мне.

Его светлые глаза прочерчивают темный путь в мою душу, вымощенный шипами. Когда мы были детьми, я думала, что магия причина цвета его глаз. Оказывается, это черная магия.

Раньше это было легко, когда у меня имелась привычка отводить этот карающий взгляд, притворяясь, что все скоро закончится. Этого никогда не случалось. И теперь, когда я поклялась встречаться с ним лицом к лицу, это изнуряет.

Поддерживать с ним зрительный контакт все равно что утонуть в океане его радужных оболочек. Чем пристальнее я вглядываюсь, тем ближе я нахожусь ко дну.

– Мы едем к Эльзе. – Кир сжимает руку Ксандера своей свободной. – Поехали с нами, пожалуйста?

– Без вопросов, Супермен. – он ерошит волосы Киру.

– Ура! Слышала, Кимми? Ксан едет.

– Нет, он не едет. – я наклоняюсь, шипя Ксандеру: – С каких это пор ты проводишь с нами время?

– С тех пор, как я решил, что могу. – его дерьмовая ухмылка не исчезает. – Кроме того, я собираюсь к Эйдену.

– Езжай к нему в его чертов дом.

– Или я могу поехать к нему к Эльзе домой, так как он не отходит от нее. – он подходит ближе, и требуется все силы, чтобы не оттолкнуть его.

Тепло его тела смешивается с моим, и я вдыхаю его, мяту и свежую одежду из сушилки и.. Это намек на алкоголь?

Он все еще улыбается, но его тон язвителен, когда он бормочет.

– И избавься от этого гребаного поведения.

– Мы можем поехать в твоей машине, Ксан? – Кир подпрыгивает, не обращая внимания на напряжение, назревающее, между нами. – Мы можем?

– Нет.

– Конечно.

Мы с Ксандером говорим одновременно.

Я бросаю на него свирепый взгляд.

– У меня есть машина, давай поедем отдельно. – я тяну Кира за руку, но он отказывается сдвинуться с места.

– Я хочу поехать в машине Ксана. Она ооочень крутая.

– Ты, маленький неблагодарный мальчишка. – я недоверчиво смотрю на него сверху вниз. – Чья машина каждый день возит тебя в школу?

Он надувается, смотря на меня своими щенячьими глазами.

– Но сегодня мы можем поехать в машине Ксана. Пожалуйста, Кимми, пожалуйста?

Губы мудака растягиваются в ухмылке, когда он наблюдает, как я борюсь с умоляющим эффектом Кириана и с треском проигрываю.

И все же, ни за что на свете мы не поедем в этой дурацкой машине. Мне просто нужно найти способ убедить младшего брата.

Словно почувствовав мои намерения, Ксандер достает из кармана ключи и бросает их в сторону Кириана. Последний сжимает их обеими руками, уставившись на них дикими глазами.

– Вперёд.

– Серьезно?

По кивку Ксандера Кириан бежит к темно-синему Порше, ухмыляясь, как идиот. Мне не хочется положить конец этому радостному выражению лица, и я ненавижу, что этот ублюдок является причиной этого.

Может, если бы я не была таким куриным дерьмом, я бы попросила у папы спортивную машину вместо моего безопасного Мини-Купера.

– Ты придурок, ясно? – я вздыхаю одновременно разочарованно и смиренно.

Ксандер сокращает расстояние, между нами, пока его лицо не оказывается всего в нескольких сантиметрах от моего. Его мятное дыхание переплетается с моим дрожащим, а глаза темнеют до бездонного синего оттенка.

Я так ошеломлена, что требуется мгновение, чтобы осознать близость.

Он не подходил так близко с начала года, когда загнал меня в угол в саду и сказал – или, скорее, огрызнулся – перестать носить короткие юбки.

Это был первый раз, когда он приблизился после стольких лет издевательств надо мной издалека и наглого выхода из класса всякий раз, когда я входила, будто у меня заразная болезнь.

После этого он несколько раз загонял меня в угол, и все они были связаны с моим внешним видом.

Пошел он к черту. Не похоже, что он мой отец.

Как и каждый раз, когда он приближается, я не могу контролировать свое дыхание. Я знаю, что это вдох, выдох.

Вдох. Выдох.

Но иногда даже эти простые шаги это самое сложное, что можно сделать. Я продолжаю вдыхать его с каждым вдохом и выдыхать свое замешательство с каждым дрожащим выдохом.

Словно меня сейчас стошнит не едой, а сердцем. Его губы дергаются, и я почти теряю сознание, полностью прекращая борьбу за дыхание.

Он собирается поцеловать меня?

Дерьмо. Дерьмо.

– Что ты делаешь? – шиплю я, отдергивая голову.

– Я ничего не делаю, но если ты продолжишь в том же духе, я сделаю то, что тебе не понравится.

Мои губы приоткрываются, затем я быстро сжимаю их при мысли, что он может расценить это, как приглашение.

Будь проклят он и будь проклята я.

– Кимми! Ксан! – Кириан прыгает перед машиной. – Давайте же!!

Я поднимаю руку в легком взмахе, используя шанс сойти с орбиты Ксандера. Он как магнит, продолжающий притягивать меня, несмотря на мои попытки держаться, как можно дальше.

Когда я случайно оглядываюсь на Ксандера, он не пугает меня своим взглядом, как мгновением ранее. Он смотрит на мою руку, на мой взмах, а затем на секунду отвлекается.

Нет, нет, нет.

Я опускаю руку и тяну вниз рукав своего шерстяного пуловера, проходя мимо него к Киру.

Он не видел.

Он не мог.

Глава 5

Ксандер

Приемная сестра Эльзы, Тил, отвела Кириана вниз. Судя по его хитрой ухмылке, он, вероятно, очарует ее, чтобы взять себе еще одно пирожное.

Я должен был пойти с ним или отправиться на поиски Эйдена, но обнаруживаю себя у двери комнаты Эльзы, наблюдая через маленькую шёлку, как ненормальный.

Эй, не судите меня. У ненормальных тоже есть причины.

Эльза лежит на кровати в пижаме. Ее длинные светлые волосы собраны в конский хвост, который закрывает большую часть ее спины. Кимберли положила согнутую ногу на кровать и улыбается вместе с чем-то, что Эльза говорит о ее дурацких мыльных операх и прочем дерьме.

Она рассказывает Эльзе, как сильно скучала по ней и что школа без нее ужасна. Каждый раз, когда Эльза тянется к руке своей подруги, Кимберли тактично отводит ее, держа рядом с собой.

Я наклоняю голову набок, будто это даст мне эксклюзивный вид на всю внутреннюю информацию. Мне не терпится подойти и, блядь, разорвать рукав этого пуловера, чтобы заглянуть под него.

Какого черта ты скрываешь?

– Бери. – Эльза захватывает вилкой несколько кусочков авокадо и даёт их своей подруге. – С тех пор как папа и тетя узнали, что авокадо полезно при сердечных заболеваниях, они пичкают меня им.

– Нет, спасибо.

– Давай. Попробуй. Они замечательные.

На губах Кимберли вспыхивает улыбка, явно вымученная, когда она дрожащими пальцами сжимает вилку и засовывает кусочки фруктов в рот. То, как она заставляет себя жевать, похоже на то, будто она ест дохлое насекомое.

С начала этого года, когда она вернулась в школу стройной и опустошенной, я знал, что она лишилась большей ее части, кроме ее изгибов.

Она превратилась в подобие человека, который склоняется к мнению других о том, как, по их мнению, она должна выглядеть.

Та Кимберли, которую я знал, не стала бы следовать инструкциям других о своей жизни. Она бы не посмотрела на себя в зеркало и не подумала: «Эй, как насчет того, чтобы я стала кем-то другим?»

Я мог бы ненавидеть ее больше, чем раньше, я мог бы наблюдать за ней через окно и размышлять о том, как испортить ей жизнь и разрушить то, чем, черт возьми, она пыталась стать.

Но сейчас, наблюдая за ней, и после того, как я и стал свидетелем раннего дерьма и услышав слова Кира, когда он находился на грани истерики от того, что она была с Джанин, у меня начинают появляться совершенно другие мысли.

Может, фальшивое поведение не ее конечная цель.

Когда мы в детстве играли в прятки, Кимберли обычно клала подушку на свою кровать и накрывалась ею. Она говорила, что это служило ей камуфляжем, чем-то, что скрывало ее истинное положение.

Неужели вся эта фальшь тоже камуфляж?

Она роняет вилку, но Эльза убеждает ее съесть еще. Кожа Кимберли бледная, поэтому выражение ее лица обычно обнажено для всеобщего обозрения. Она не смогла бы скрыть свои взволнованные эмоции, даже если бы попыталась. Ее щеки краснеют, а уши горят под волосами.

Как только Эльза возвращается к разговору, Кимберли использует этот шанс, отодвигая тарелку с фруктами, словно это заразная болезнь.

– Я чувствую себя виноватой, что оставила тебя одну, – говорит Эльза, слегка нахмурив брови. – Не могу дождаться, когда покину эту кровать и вернусь в школу.

– Я тоже. – Кимберли улыбается. – Но тебе не нужно беспокоиться обо мне. Нам с Ро весело.

Я засовываю руку в карман джинсов и сжимаю кулак.

– Ты и Ронан, да? – Эльза шутливо хлопает подругу по плечу.

– Все не так.

– Тогда на что это похоже?

– Я не знаю. Кроме тебя, он единственный, кто нашел время увидеть меня. – ее голова склоняется, а зеленые пряди скрывают выражение ее лица.

– Увидеть тебя? – спрашивает Эльза.

– Меня настоящую. – ее голова приподнимается, а на губах появляется улыбка.

Как в ее улыбке может быть столько печали? Как она могла дурачить меня все это время?

– Не знаю, как Ронан, но я всегда буду прикрывать твою спину, Ким.

Эльза по-матерински похлопывает ее по руке. Кимберли, должно быть, чувствует то же самое, так как смотрит на руку Эльзы, будто она сорвала какой-то джекпот.

– Ты видишь меня, – говорит Кимберли низким голосом.

Нет, она не видит.

Никто ее не видит. Никто, кроме меня.

– Эльза, я..

Чья-то рука обнимает меня за плечо. Я дергаюсь, готовый ударить того, кто прервал мой сеанс подслушивания.

Эйден.

Гребаная задница.

Он тянет меня в угол возле лестницы, все еще не отпуская плеча.

Я позволяю ему увести себя только по одной причине, дабы не выставлять напоказ мои внеклассные занятия перед комнатой его девушки. Его черные волосы влажные, будто он провел по ним мокрыми пальцами. Теперь, думая об этом, когда мы пришли, Эльза была в ванной и…

Ладно, я не нуждаюсь в этом образе.

– Какого хрена ты там делал? – рявкает Эйден, как только мы оказываемся вне пределов слышимости девочек.

– Проходил мимо.

– Забавно, потому что мне, кажется, я видел, как ты стоял напротив двери, как чертов извращенец.

Я отталкиваю его.

– В этот раз Эльза не была голой.

– Ты должен благодарить за это свои счастливые звезды, – он сердито смотрит на меня. – И прекрати поднимать эту тему, пока я, блядь, не убил тебя.

Я поднимаю плечо, прислоняюсь к стене и скрещиваю ноги в лодыжках. На днях, когда мы все провели ночь в его доме, я заставил Эйдена поверить, что видел его в бассейне с Эльзой. Я не видел, так как провел большую часть ночи за пределами определенной комнаты.

Тем не менее, мне нравится использовать это против него, выводя его из себя.

Предупреждение о спойлере. Я могу быть придурком.

– Почему нет? – я поднимаю бровь. – Она первой стала моей девушкой, не забыл?

Притворной девушкой. Причина состояла в мести Эйдену за то, что он утешал Кимберли, как безумный придурок. Скажем так, наши отношения длились всего минуту, и Эйден положил конец им, ударив меня кулаком в лицо.

Это первый раз, когда он впал в ярость, и я наслаждался каждой секундой.

– Пошел ты, Найт. – он ухмыляется. – Ты не получишь привилегии, чтобы я снова надрал тебе задницу. Попробуй еще раз лет через десять.

Таков мой план.

– И прекратит драться в этих тенистых кварталах. Пройдет совсем немного времени, прежде чем Нэш узнает, и если он узнает, то тренер тоже.

– Ох, я тронут. – я кладу руку себе на грудь. – Твои слова ударили меня прямо в сердце, приятель.

Он продолжает смотреть на меня пустым выражением, как кошки смотрят на своих глупых хозяев. По крайней мере, так наша кошка смотрела на нас, когда я был ребенком.

У Эйдена безупречное бесстрастное лицо; невозможно увидеть сквозь него. Удивлен, что он сам может видеть. Его темно серые глаза бесчувственны и холодны. В то время как девушки находят его привлекательным, они обычно держатся подальше из-за его замкнутого отношения и ауры «отвали, пока я не убил тебя и твою семью».

Единственный человек, перед которым он показывает человеческую сторону, это Эльза. Даже эта его часть темна, но она также сумасшедшая, поскольку принимает психа таким, какой он есть.

– Хорошо. – я вздыхаю, когда он продолжает сверлить меня взглядом. – Я буду осторожен.

– Ты же знаешь, я ненавижу повторяться. Я сказал прекратить, а не быть осторожным. Если Нэш хоть на долю секунды сосредоточится на твоей жалкой заднице, он всех раскусит.

– Не знал, что ты так сильно любишь меня, Кинг. – я снова постукиваю себя по груди. – Мое сердце вот-вот взорвется.

– Тебе, должно быть, так одиноко. – он качает головой. – Я бы пожалел тебя, если бы знал, как.

– Иди ты, Кинг.

– Держись подальше от неприятностей. Я не являюсь и не буду единственным нападающим в команде.

Ах. Вот оно что. Вот настоящая причина, по которой он разбрасывает повсюду любовное дерьмо. Дело не в том, что он беспокоится обо мне, а в том, что не хочет застрять в качестве единственного нападающего.

Почти уверен, что он вообще ушел бы из Элиты, если бы ситуация каким-то образом развивалась в этом направлении.

Я приподнимаю бровь.

– Тогда, может, мне следует попросить Нэша разобраться в этом, а?

– Готов ли ты добавить своего отца к этой группе людей? – он стряхивает пыль с моей толстовки, будто там что-то есть. – Как продвигается кампания Льюиса?

– Замечательно, спасибо, что спросил, – говорю я с ухмылкой, хотя хочется врезать ему по лицу.

– Если ты ударишь, я ударю в ответ, Найт. – он качает головой с притворным сочувствием. – Не хотелось бы ломать этот нос, когда ты должен быть на стольких фотографий для избирательной кампании. – он отступает назад, когда я прижимаю руку к боку.

Я определенно отправлюсь на бой сегодня. К черту Эйдена и Коула, к черту тренера и отца. В общем, к черту всех.

Бои единственное, что позволяет мне выпустить пар, и мне нужно это сделать, чтобы не взорваться от сдерживаемого разочарования.

Эйден обнюхивает меня, как какая-то собака.

– Попробуй ледяную мяту в следующий раз.

– Кто ты, моя мать?

– Ты, должно быть, действительно одинок, если хочешь, чтобы я стал твоей матерью. – он насмешливо качает головой. – Я свяжусь с тобой, когда подумаю об усыновлении.

– Член.

– По крайней мере, я использую свой. Подашь иск за нарушение прав человека.

– Я что-то услышал о судебном процессе? – Ронан бросается на Эйдена сзади в братских объятиях, от которых тот пытается вырваться.

Однако Ронан похож на осьминога – кто никогда не отпускает свою жертву.

– Член Найта подаст в суд в поисках своих яиц.

Выражение лица Эйдена остается нейтральным, когда он это говорит.

Я прищуриваюсь, глядя на него, когда Ронан смеется, а затем застывает.

– Но почему они делают это? Подожди секунду, mon ami – друг мой. Тебе что-нибудь передала одна из девушек? Я же говорил надевать защиту.

Эйден ухмыляется.

– Ох, уверен, что он соблюдал все правила безопасности.

– Отвали, Кинг.

– Что? Что только что произошло? – Ронан переводит взгляд с меня на Эйдена. – Вы снова что-то от меня скрываете, не так ли? Клянусь, я подам иск за пренебрежение в верховный суд дружбы.

– Этого не существует, – говорю я.

– Дружбы? – Эйден оглядывается по сторонам. – Кого?

Как будто кто-то нажал на кнопки Ронана, он начинает длинный монолог о том, что его всегда оставляют в неведении и что мы провоцируем его проблемы с отказом – ту же самую речь, которую он использует, заманивая девушек и заставляя их сосать его член, чтобы «расслабить его». Девушки всегда влюбляются в то уязвимое действие, которое он так хорошо выполняет.

Из нас четверых Ронан получает больше всех кисок, но не самых лучших, потому что он как гребаный автобус. Приглашаются все желающие.

Кроме того, он прекрасно справляется с небрежными секундами, третями или даже сотыми долями.

Говорил же, он гребаный автобус.

Пока он болтает, у меня возникает искушение врезать ему по этому аристократическому носу, которым он так гордится, сломать и смотреть, как из него сочится кровь. Он тоже не смог бы защититься, потому что не знает, как бить, и никогда не участвовал в подпольных боях, как я. Эйден тоже не стал бы его спасать, потому что ему просто все равно.

Две причины останавливают меня от принятия мер. Во-первых, мы в доме отца Эльзы, и наши с Ро отцы убили бы нас обоих за, затеянное дерьмо в доме Итана Стила; он здесь как новый император.

Во-вторых, и самое главное, если я его ударю, причина этого будет ясна как день.

Что бы он ни делал, до меня это не дойдет.

Я уже сформировал вокруг себя толстую броню, и никто не сможет пробиться сквозь нее, даже намеренное противостояние Ронана и его постановочные селфи.

И я знаю, что они инсценированы, потому что, хотя Ронан и ведёт себя, как невежественный мудак, на самом деле он лис. Как думаете, почему он притворяется, что поддерживает девочек? Это его верный путь в их трусики.

И все же я ударяю его в бок сильнее, чем следует.

– Ой! – он сжимает бок в руке. – Какого хрена это было?

– Чтобы заткнуть тебя к чертовой матери. Кстати, что ты здесь делаешь?

– Я постоянно прихожу навестить Элли.

– Эльзу, – скрипит зубами Эйден.

– Элли лучше, la ferme – замолчи, Кинг. – он смотрит на меня сверху вниз. – Что ты здесь делаешь? Слышал, ты привёз мою Кимми.

Внимание Эйдена переключается на меня, как будто он ждет, что я скажу что-то похожее на его слова.

Что она Кимберли, а не Кимми.

И она не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. Ни сейчас, ни, блядь, никогда.

Но я этого не говорю. Я не имею права, блядь, говорить это или что-то даже отдаленно похожее. Кроме того, Ронан похож на собаку, ищущую кость, в тот момент, когда я проявлю реакцию, он вцепится в нее и загрызет меня.

Не в этой жизни, придурок. Пошел ты к черт по-французски.

– Жаль, что это не твое дело. – я ухмыляюсь.

– Вы оба можете сейчас свалить, – огрызается Эйден на лестнице. – Ваше присутствие больше не важно – не то, чтобы оно было когда-то.

Ронан заводит еще один спор о том, что это не место Эйдена, и он не может выгнать нас, затем продолжает напоминать, что он все еще может быть женихом Эльзы, если захочет, из-за соглашений двух отцов и еще чего-то.

Я смутно прислушиваюсь к ним, пока не замечаю фигуру Кимберли, удаляющуюся по коридору. Она нас не видит, а если и слышит, то не показывает этого, сосредоточившись на своей задаче.

Она не может отправиться за Киром, так как для этого ей нужно подняться по лестнице.

Эйден угрожает сломать нос Ронану и его член, если понадобится, и, хотя я бы с удовольствием остался и посмотрел на это шоу, мои ноги уводят меня от них.

Я оставляю своих друзей позади, не сказав ни слова. Они даже не обращают на меня внимания, когда я иду по коридору туда, где исчезла Кимберли.

Единственное, что находится в конце, это гостевая ванная комната. Изнутри доносится звук льющейся воды, но там ничего не моют, так как поток воды не прерывается.

А это значит, что вода используется только для маскировки другого звука.

Я знаю, потому что Кимберли всегда, блядь, так делала, когда плакала в ванной одна после того, как ее мама игнорировала родительские собрания.

Тот факт, что она не воспользовалась ванной в комнате Эльзы, также означает, что она что-то скрывает.

Что, черт возьми, она может скрывать от своей лучшей подруги?

Я толкаю дверь ванной, и она открывается с легким скрипом. Мои ноги бесшумно ступают, когда я закрываю ее за собой и направляюсь внутрь.

То, что я вижу, заставляет меня остановиться. Кран работает, но, как я и ожидал, Кимберли рядом с ним нет.

Ее маленькая фигура находится перед унитазом, а она опорожняет в него свой желудок.

Но не это заставляет меня задуматься о: какого-хрена-ты-должно-быть-разыгрываешь-меня.

Она замолкает, тяжело дыша, засовывает указательный палец в рот, а потом ее снова рвет. Она делает это еще несколько раз, пока ее не начинает тошнить.

Раскаленная ярость охватывает меня при виде ее в таком положении.

Теперь все части головоломки встают на места.

Это из-за, съеденного авокадо. Теперь я знаю, почему она всегда исчезает после обеда, почему я никогда не вижу, чтобы она ела с Кирианом.

Она сказала, что Ронан и Эльза видят ее, но она не могла ошибаться ещё больше.

Она сама себя не видит.

Не так, как я.

Я вижу ее, когда она в беспорядке, когда она притворяется, когда она заставляет себя смеяться и просто быть.

Я вижу ее, даже когда она, блядь, отказывается видеть себя.

Я надеялся, что в тот момент, когда я исчезну отсюда и вообще перестану с ней видеться, все будет кончено, но это намного хуже, чем я изначально думал.

Ни за что на свете я не позволю ей стать невидимой для самой себя. Даже если это будет стоить мне в долгосрочной перспективе.

Ей пришлось, блядь, столкнуть меня с края, и теперь, когда я падаю, я потащу ее за собой.

Я выпрямляюсь и засовываю руку в карман. Когда я говорю, мой голос низкий и смертельно спокойный. Затишье перед смертоносной бурей.

– Какого черта ты делаешь, Кимберли?

Глава 6

Кимберли

– Какого черта ты делаешь, Кимберли?

Голос, доносящийся из-за моей спины, с таким же успехом мог быть бомбой. Иначе с чего бы мне чувствовать, что меня разрывает на куски?

Мои колени дрожат на кафельном полу, а руки безжизненно опускаются по бокам.

Нет, это не он.

Он не может понять меня за один день. В реальной жизни не так все работает.

Как бы я себя ни успокаивала, моя нижняя губа дрожит, и я прикусываю нежную плоть, чтобы не поддаться желанию убежать и спрятаться.

Ты справишься, Ким. Ты справишься.

Сделав глубокий вдох, я поднимаюсь на нетвердые ноги и наслаждаюсь тем, что спускаю воду в туалете. Может, если я останусь здесь надолго, он исчезнет и оставит меня в покое.

Может, все это игра моего воображения из-за нервов.

Однако покалывание в затылке говорит об обратном. Острое, как бритва, внимание медленно рассекает меня, словно разрезает изнутри.

Это все из-за тех авокадо – я должна была отказаться от предложения Эльзы, не должна была есть. Но если бы я отказалась, она начала бы подозревать, и тогда, возможно, пожалела бы, что подружилась со мной.

Я не могу потерять Эльзу. Она одна из немногих ниточек, которые удерживают меня в этом существовании.

Вытирая рот тыльной стороной ладони, я оборачиваюсь, молча молясь, чтобы все это было отвратительным кошмаром.

В тот момент, когда мой взгляд встречается с этим глубоководным, я подтверждаю, что это кошмар.

Настоящий.

Из которого я никогда не смогу вернуться.

– Что ты здесь делаешь? – я говорю тише, чем намереваюсь, но, по крайней мере, мой голос не дрожит, как у жалкой идиотки.

– Вопрос в том, что ты делаешь, Кимберли?

Кимберли.

Кимберли?

Я не слышала, чтобы он называл меня так… ну, никогда. Когда мы были маленькими, он называл меня Грин или Ким, когда злился. После того, как я отпала от его милости, я стала Пузо, этим глупым издевательским прозвищем.

Тот факт, что он называет меня полным именем, является новым и каким-то… интимным.

Не смей это полюбить, Ким. Не смей, черт тебя возьми.

– Никогда не видел, чтобы кого-нибудь рвало?

Я иду мимо него к крану, притворяясь, что его не существует.

Ключевое слово – притворяюсь. Ни за что на свете я не смогу стереть его присутствие, особенно в маленьком пространстве ванной. Моя рука касается его руки, и я на долю секунды замираю, борясь с желанием закрыть глаза и погрузиться в этот контакт.

Я как изголодавшееся животное, ждущее простого прикосновения одежды к одежде. Что, черт возьми, со мной не так?

Я мою руки, потирая их сильнее, чем нужно, пока они не краснеют, а затем делаю глоток жидкости для полоскания рта, которую всегда держу в кармане.

Возможно, я переоценила, увиденное им. В конце концов, это просто когда, кого-то рвет. Расстройство желудка, неправильное питание, плохая погода. Множество оправданий. Черт, я даже могу обвинить в этом его существование и сказать, что он мне отвратителен.

Хотя я не так жестока, как он, и не так бессердечна.

– Почему же, видел. Конечно, я видел, как кого-то рвало. – его голос спокоен и тверд, хотя в нем слышится зловещий оттенок. – Неприятное дело.

Я выплевываю жидкость для полоскания рта и очищаю рот.

– Ага. Очень противное.

– Особенно когда ты засовываешь палец себе в горло и заставляешь себя блевать. Действительно, противное.

Я замираю на полпути к тому, чтобы положить в карман жидкость для полоскания рта. Дерьмо. Он видел.

Он не должен был увидеть. Какого черта он увидел?

Или лучший вопрос: почему я не закрыла дверь?

Ох, я знаю почему. Я спешила сбросить калории, которые получила от авокадо, и выполнить требования мамы, чтобы она не отправила Кира.

И я, возможно, была напугана с тех пор, как встретила этого самого придурка возле своего дома и была вынуждена ехать в его машине.

Я, в машине Ксандера. Может, я была слишком ошеломлена на протяжении всего пути, чтобы что-то вспомнить об этом.

– У меня просто расстройство желудка, – говорю я с уверенностью, которой не ощущаю.

Прошлым летом я была на самом дне, и папа предложил мне отправиться в духовный ретрит; он сказал, что это помогает ему, когда он нуждается в ясности. Я не хотела ехать из-за Кира, но когда он сказал, что мы можем поехать всей семьей, я согласилась. Поездка состояла из Кира, папы и меня. У мамы была работа – как всегда.

Пока мы были там, я познакомилась со многими духовными людьми из самых разных религий, и хотя их верования меня мало интересовали, их жизненная философия да. Так сильно, что я на самом деле планирую снова посетить эту гору в Швейцарии.

Тогда один Буддист сказал, что даже если я не уверена в себе, я должна думать о своих целях и, если понадобится, подделать эту уверенность.

Я называю это: притворись, пока это не станет реальностью.

Однажды я не буду смотреть в зеркало и практиковаться в том, как говорить, ходить или улыбаться. Однажды уверенность придет ко мне естественным образом.

Этот день, черт возьми, точно не сегодня, так что все, что я могу сделать, это продолжать притворяться.

– У тебя постоянное расстройство желудка? – спрашивает он почти сочувственным тоном.

Почти, потому что он тоже притворяется.

Ксандер повторяет мою ложь и использует ее как оружие против меня в своем идиотском стиле.

– Да.

Я не осмеливаюсь посмотреть назад или в зеркало, где я найду его глаза, пытающиеся прорыть путь в мою душу.

Никто не должен искать путь туда, особенно он.

Не хочу, чтобы из всех людей он увидел беспорядок, скрытый под всем этим.

Он сломал меня, и не сможет стать свидетелем хаоса, оставшегося позади.

– Тогда, должно быть, поэтому ты всегда носишь с собой жидкость для полоскания рта.

– Да.

– Забавно, потому что я почти считаю, что ты делаешь это, скрывая свои привычки к рвоте.

Мои пальцы дрожат, но я не замираю, чтобы его слова дошли до меня. Ксандер, возможно, и не стыдит меня, но он задира. Он смеялся мне в лицо, издевался надо мной, и превратил мою жизнь в ад, как и все остальные.

Когда я решила перестать быть второстепенным персонажем в своей жизни, это также означало, что я не позволю ему проникнуть мне под кожу или увидеть меня на самом дне.