Текст книги "Версаль и рейнские сепаратисты"

Автор книги: Александр Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Рейнский вопрос и разногласия в Версале

Установление первых связей между сепаратистами и представителями иностранных империалистических государств произошло в самом начале оккупации. В середине декабря 1918 года – начале января 1919 года Аденауэр связался с эмиссарами крайне шовинистических кругов Англии, заинтересованных в усилении центробежных стремлений в Германии. В середине января, по поручению Аденауэра, Дортен установил контакт с официальными французскими кругами. В Трире связь с французским районным делегатом[141]141
  Руководитель районной французской оккупационной администрации.


[Закрыть]была установлена через прелата Кааса. Сепаратист Клостерман, занимавший пост обер-бургомистра Кобленца, осуществлял тесный контакт с командующим американскими оккупационными войсками генералом Першингом.

На первом этапе связь сепаратистов с иностранными оккупантами носила информационный характер. Представители иностранных империалистических держав получали от сепаратистов сведения, касающиеся внутреннего положения страны, и, в свою очередь, информировали их об отношении своих правительств к проектам создания Рейнской республики.

До обострения разногласий по рейнскому вопросу между странами-победительницами (начало февраля 1919 года) отношение представителей различных оккупирующих государств к сепаратистам было в принципе одинаково благожелательным. Однако в феврале 1919 года обстановка изменилась.

С исчезновением непосредственной угрозы "большевизации" Германии точка зрения США и Англии на будущий мирный договор с Германией стала все больше расходиться с французской. Изменение обстановки особенно ярко сказалось на позиции американских правящих кругов. Среди финансовых заправил США начался серьезный рост "прогерманских" настроений. Для американских монополий Германия, перестав быть конкурентом и "носителем революционной заразы", становилась "интересным" объектом капиталовложений и емким рынком сбыта. Началась соответствующая обработка общественного мнения. Тон американской печати по отношению к Германии резко изменился. Республиканская оппозиция, подхватив лозунг "мягкого отношения" к Германии, усилила атаки на внешнеполитический курс Вильсона. 1 марта лидер республиканской оппозиции сенатор Нокс выступил с исключительно резкой критикой Вильсона за тяжесть требований, предъявленных Германии. За ним выступили и другие сенаторы.

Учитывая изменение ситуации, Вильсон и Хауз переменили фронт, отказав в поддержке французским проектам расчленения Германии.

Первым показателем изменения позиции США и, тем более, Англии (выше уже говорилось, что английские империалисты шли на поддержку французских проектов только под давлении обстоятельств) явилось обострение разногласий, выявившееся в ходе переговоров о продлении перемирия с Германией, истекавшего 17 февраля 1919 года. Каждая из двух предыдущих конференций по продлению перемирия приносила Франции новые успехи за счет Германии. Стремясь продлить эту приятную традицию, представители французского империализма Тардье и Лушер потребовали дальнейшего ухудшения условий перемирия и, в частности, оккупации центра Рурской области – Эссена[142]142
  А. Тардье. Мир. М., 1943, стр, 115–116.


[Закрыть]. Но, неожиданно для представителей Франции, это требование было решительно отвергнуто как американским, так и английским представителями. Более того, вопреки желанию французских правящих кругов перемирие было продлено на неопределенный срок. Тем самым Франция была лишена возможности при каждом новом продлении перемирия выставлять все новые требования[143]143
  Н. Kraus und G. Rödigег. Urkunden zum Friedensvertrage von Versailles, V. 28, Juni 1919, Erster Teil. Berlin, 1920—21, S. 97.


[Закрыть].

Переговоры по рейнскому вопросу на Парижской (Версальской) конференции (17, 19, 23 и 25 февраля) показали, что Франции, если она желает добиться осуществления своих проектов, предстоит преодолеть упорное и все усиливающееся сопротивление недавних союзников.

"Рейн, – вспоминал впоследствии Ллойд-Джордж, – был задним фоном всех маневров, которые продолжались в течение долгих недель и месяцев. О чем бы ни шла речь… мы знали, что настоящая борьба начнется по вопросу о Рейне. С одной стороны, как много Франция потребует? С другой стороны, как много согласятся уступить союзники? Глухой конфликт по поводу Рейна продолжался в течение всех совещаний, как бы чужд этой проблеме ни был предмет беседы в данный момент"[144]144
  Д. Ллойд-Джордж. Европейский хаос, Птг., 1924, стр. 55.


[Закрыть].

Естественно, что углубление империалистических разногласий в Париже не могло не отразиться и на позициях различных оккупационных властей союзников в Германии, в частности по отношению к сепаратистам. Американские и английские власти стали в этом вопросе значительно сдержаннее. Французские же власти, наоборот, пытаясь использовать сепаратистское движение в качестве козыря на мирной конференции, все активнее поддерживали сепаратистов, перейдя от скрытого содействия к прямому вмешательству.

Это стало заметным уже в феврале 1919 года. Характер связей Аденауэра и Дортена с французами дает основание предполагать, что уже "съезд нотаблей" 1 февраля 1919 года был созван не без ведома французов. Но если прямых доказательств этого нет, то французская инициатива при созыве заседания пфальцских "нотаблей" уже не вызывает никаких сомнений[145]145
  См. Dietrich. Der Verrat am Rhein.


[Закрыть]. С течением времени активность французских властей непрерывно возрастала. В начале апреля уполномоченный французского командующего в средней зоне оккупации генерала Манжена Гастон Милио установил тесные отношения с нассау-рейн-гессенскими сепаратистами, ближайшими сотрудниками Дортена: Клингельшмидтом и Кремером[146]146
  Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 35–37.


[Закрыть]. В то же время к ахенской группе сепаратистов в качестве полуофициального представителя Манжена был придан французский капитан Ростан. Постепенно он стал настоящим «серым кардиналом» всего сепаратистского движения на севере. Именно по его инициативе произошла встреча в помещении «Кёльнише фольксцайтунг»[147]147
  Hochverrat des Zentrums am Rhein, S. 51.


[Закрыть].

В середине апреля споры по германскому вопросу на Парижской конференции закончились так называемым "апрельским компромиссом". После длительной закулисной торговли Вильсон 20 апреля дал согласие на длительную оккупацию Рейнской области. 22 апреля к его мнению присоединился и Ллойд-Джордж. Французам не удалось полностью отстоять свои требования, предусматривавшие либо аннексию рейнского левобережья, либо создание буферного Рейнского государства. Однако согласованное решение Совета Четырех все же имело в виду 15-летнюю оккупацию левобережья и трех предмостных укреплений на правом берегу (у Майнца, Кобленца и Кёльна). В нем также говорилось, что в случае любых нарушений условий договора со стороны Германии, а также в случае, если одна из оккупирующих держав сочтет имеющиеся гарантии от германской агрессии недостаточными, постепенная эвакуация оккупированных областей может быть задержана на неопределенный срок. Согласно соглашению, французская зона оккупации оставалась самой большой, французские войска – самыми многочисленными.

Не будучи полностью удовлетворены "апрельским компромиссом", французские шовинистические круги стремились использовать оставшееся до заключения мирного договора время для того, чтобы осуществить на оккупированной территории "политику совершившихся фактов".

19 апреля в интервью представителю "Таймс" маршал Фош решительно заявил: "И теперь, достигнув Рейна, мы должны остаться там. Да будет отныне Рейн западной границей немецкого народа"[148]148
  «The Times», 19 march 1919


[Закрыть].

В качестве главнокомандующего французскими войсками Фош дал подчиненным ему генералам Манжену и Жерару приказ перейти к прямым действиям – толкнуть сепаратистов на открытое выступление. Основываясь на полученных из Рейнской области многочисленных сообщениях о поддержке сепаратистского движения влиятельными, т. е. буржуазными, кругами, Фош рассчитывал, что подобная акция, поддержанная мощью французских оккупационных войск, будет иметь все шансы на успех.

Французские власти и сепаратисты начали усердно готовиться к путчу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПУТЧ ДОРТЕНА

Ставка на французских шовинистов

1 мая войска контрреволюции вошли в Мюнхен. Пала Баварская советская республика – последний оплот революционного движения в Германии. Даже самые трусливые буржуа перестают сомневаться в том, что «непосредственная угроза» социалистического переворота миновала.

Массовый отход от сепаратизма начался теперь уже и в самых "сепаратистских" районах левобережья: Рейн – Гессене и Пфальце. Буржуазная печать, еще недавно терпимо относившаяся к сепаратистам, принимала все более националистическую окраску и стала активно выступать против сепаратистов. Этому способствовал ряд дополнительных обстоятельств.

7 мая Клемансо передал германскому делегату Брокдорф-Ранцау проект мирного договора с Германией. 10 мая условия договора, выработанные в Версале, стали известны всей Германии.

Империалистический, захватнический характер версальских условий был ясен каждому. Но не менее ясным было и то, что Версальский договор носил на себе отпечаток глубоких противоречий между его авторами, что он был непрочным компромиссом, замазывавшим противоположность интересов империалистических держав-победительниц.

Грабительские версальские условия вызвали законное возмущение широких трудящихся масс Германии, и их опубликование привело к совершенно естественному подъему национального чувства.

Отразившиеся в договоре противоречия между державами-победительницами открыли перед оправившимися от первого шока поражения и революции германскими монополистами возможность использования разногласий в лагере победителей для отвоевания потерянных позиций. Правящие классы Германии понимали, что США и Англия переходят к новой политике, которая впоследствии помогла Германии подняться экономически и увеличить свой военно-экономический потенциал.

Германский монополистический капитал вновь выдвинул на первый план пангерманизм, пангерманскую пропаганду, используя в этих целях подъем национальных чувств среди широких слоев населения.

Внешним выражением изменившейся ситуации была не только яростная шовинистическая кампания немецкой буржуазной печати. В самом сепаратистском движении произошли серьезные структурные изменения. Крупные буржуазные политики отвернулись от него. Все больше и больше отходили от движения и "легальные сепаратисты" под руководством Аденауэра. Почти совсем прекратил свою деятельность Тримборн, гораздо менее активным стал прелат Каас. В Пфальце ряды сепаратистов покинули основатели пфальцского сепаратистского движения Рихтер и Гофман. Вместо них, на первый план в сепаратистском движении выдвинулись более мелкие политические фигуры: Кастерт, Фробергер, Дортен и др.

Изменились и источники финансирования. Если раньше сепаратистское движение в основном финансировалось банками и крупной промышленностью, то теперь большую часть финансовых расходов взяли на себя французские власти. Это способствовало еще большему упрочению позиций Дортена, установившего тесный контакт с французами еще заблаговременно, по указанию Аденауэра.

Сепаратистское движение лишилось и того организационного аппарата, каким служила для него партия центра. Правда, в некоторых случаях ему удавалось использовать еще не перестроившиеся местные организации этой партии, а в отдельных районах ему пока продолжали помогать представители католического духовенства. Однако основным ядром организации стали комитеты по проведению народного опроса о самостоятельности Рейнланда, комитеты, духовным отцом которых с полным основанием можно считать Аденауэра.

Будучи заинтересованными в создании Рейнской республики еще до принятия версальских условий Веймарским национальным собранием, французские власти торопили сепаратистов, требуя от них решительных действий.

5 мая в Ахене кёльнскими и ахенскими сепаратистами была разработана программа, получившая впоследствии название "ахенские пунктации"[149]149
  Текст пунктаций помещен в «Hochverrat des Zentrums am Rhein», S. 63–64.


[Закрыть]. Содержание ахенских пунктаций в основном совпадало с проектом, составленным в свое время Аденауэром и инициативным комитетом барона фон Штейна. Авторы пунктаций исходили из того, что по Рейну должна быть проложена политическая, военная, таможенная и экономическая граница. Отделенные таким образом от Германии районы должны образовать левобережное государство или Рейнскую республику, включающую в себя, кроме левобережной Рейнской провинции, Пфальц, Саарскую область, Рейн – Гессен и Майнц. Крупнейшее банковское объединение Рейнской области «Шаафхаузеншен банкферейн» должно было быть превращено в государственный банк будущего Рейнского государства. В связи с «изменой» Аденауэра на пост президента Рейнской республики был намечен бывший обер-бургомистр Кёльна Вальраф, виднейший деятель «Дейче ферейнигунг».

Активизировались сепаратисты и в центральной и в южной части левобережья. После того, как руководители пфальцского сепаратизма Гофман и Рихтер, подобно Аденауэру в Кёльне, совершили очередной политический поворот, руководство сепаратистским движением в южной части Рейнской области перешло к малоизвестному до того времени д-ру Хаасу из Ландау. В начале мая Хаас созвал в Ландау сепаратистскую конференцию, на которой была принята резолюция, требующая предоставления Пфальцу возможности "самому решать свою судьбу"[150]150
  Brüggemann. Rheinische Republik, S. 105.


[Закрыть]. Конференция официально утвердила руководителями сепаратистского движения в Пфальце Хааса и гамбургского адвоката Штейглейна.

В Рейн – Гессене продолжали свою деятельность Дортен и его сторонники. К этому времени Дортен завязал отношения с командующим французскими оккупационными войсками в центральной зоне генералом Манженом[151]151
  Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 40–41.


[Закрыть]. Составленный Дортеном документ «Основные цели Рейнской республики» был отправлен Манженом на самолете в Версаль.

Подготовка к путчу

16 мая вечером на висбаденской квартире Дортена в присутствии французского представителя капитана Ростана состоялась объединенная конференция сепаратистов, посвященная подготовке к путчу.

17 мая в 3 часа дня делегация сепаратистов в составе Дортена, Фробергера, Кастерта, Кукхофа, Далена, Эккермана, Клингельшмидта прибыла к Манжену. С французской стороны, кроме Манжена, в беседе участвовали его адъютант полковник Кларк и капитан Ростан, игравший роль переводчика.

На этой конференции было принято решение поло жить в основу своей деятельности несколько смягченный вариант "ахенских пунктаций". Был обсужден также вопрос относительно участия Рейнской республики в работе Версальской конференции. На пост президента собравшиеся выдвинули названную еще в "ахенских пунктациях" кандидатуру Вальрафа. Дортен был намечен на пост представителя республики в Версале. Министерство финансов было решено передать Луи Гагену[152]152
  Ibid., S. 44–46.


[Закрыть].

Дортен и Фробергер предложили вниманию Манжена меморандум под названием "Предварительные условия создания Рейнской республики".

Меморандум представлял собой несколько измененный вариант решений, принятых на конференции у Дортена.

Третий пункт меморандума гласил: "В вопросах внешней политики, а именно в вопросах войны и мира новая республика должна получить особые права: право создавать посольства и самостоятельно представлять свои политические и экономические интересы…".

В пункте седьмом меморандума была предусмотрена передача Рейнской республики под покровительство Лиги наций и гарантия Лигой наций сохранения прав республики[153]153
  Hochverrat des Zentrums am Rhein, S. 59.


[Закрыть].

Манжен дал согласие принять предложенный ему меморандум и защищать его на Версальской конференции[154]154
  Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 46–47.


[Закрыть].

О том, что действия этого французского генерала не являлись самочинными, свидетельствует хотя бы тот факт, что действия его коллеги Жерара совпадали с действиями Манжена не только по характеру, но даже и по времени.

17 мая инспирированная Жераром делегация пфальцских сепаратистов под руководством Хааса явилась к регирунгспрезиденту Пфальца фон Винтерштейну, в свое время заигрывавшему с сепаратистами, и потребовала от него немедленно провозгласить Пфальц самостоятельным нейтральным государством. Винтерштейн отклонил требование Хааса и его сторонников, заявив, что делегация не представляет населения Пфальца и что для обсуждения этого вопроса он созывает совещание руководящих представителей всех слоев и сословий[155]155
  Brüggemann. Rheinische Republik, S. 105–106.


[Закрыть].

В этот же день по приглашению французских властей в Люксембург выехал руководитель баварских сепаратистов д-р Хейм. По дороге он посетил Висбаден, где встретился с французскими офицерами и местными сепаратистами. 19 мая состоялась его встреча с уполномоченным маршала Фоша[156]156
  R. St. Backer. Woodrow Wilson, Memuare und Dokumente. Leipzig, 1923, Bd. II, S. 73.


[Закрыть].

18 мая в правительственном здании в Шпейере открылась конференция собранных Винтерштейном 66 пфальцских "нотаблей". Как и следовало ожидать, точка зрения "нотаблей" по вопросу о независимости Пфальца в мае сильно отличалась от высказанной ими же точки зрения в конце февраля того же года. Собрание "нотаблей" категорически отвергло идею создания нейтрального Пфальца, высказавшись за сохранение связей Пфальца с теперь уже "некоммунистической" Баварией.

Тем временем сепаратисты-активисты, воодушевленные поддержкой Манжена, предпринимали меры для скорейшего провозглашения Рейнской республики. Чтобы скрыть тесные связи сепаратистов с французами, по рекомендации Манжена было принято решение произвести путч в Кобленце, в районе, оккупированном американскими войсками. Путч был намечен на 24 мая. Желая обеспечить себе полную безопасность, сепаратисты обратились к Манжену с просьбой позондировать отношение американского командования к предполагаемому путчу. 22 мая командующий 3-й американской армией генерал Лигет получил из французских источников информацию о том, что вскоре в Кобленце будет провозглашена Рейнская республика. Французские власти неофициально запрашивали Лигета, какова в этом случае будет позиция американцев[157]157
  American military governement of occupied Germany 1918–1920 (AMG of OG), Washington, 1943, p. 301–302.


[Закрыть]. Лигет, будучи в курсе новой американской политики по отношению к сепаратистам, ответил, что не допустит на свою территорию агитаторов Рейнской республики, и немедленно поставил в известность обо всем американскую делегацию в Версале. Сообщение Лигета вызвало резкую стычку между Вильсоном, Ллойд-Джорджем и Клемансо. Вильсон и Ллойд-Джордж не без основания полагали, что подготовка сепаратистского путча в Кобленце представляет собой попытку сорвать достигнутое соглашение о договоре с Германией.

В это время немецкой общественности стало известно о переговорах сепаратистов с Манженом. Произошло это не без ведома центрального правительства, которое с самого начала было в курсе хода переговоров и решило использовать имевшиеся у него на руках документы для того, чтобы подогреть антиверсальские настроения. 24 мая кёльнская социал-демократическая газета "Рейнише цайтунг" в статье "Аларм" ("Тревога") сообщила о переговорах Дортена, Фробергера и других с Манженом. Это же сообщение появилось и в ряде берлинских газет.

Известие о том, что немецкие политические деятели приняли участие в тайных переговорах с представителями иностранного государства по вопросу о ликвидации единства своей страны, не могло не вызвать огромного возбуждения во всей Германии. Возбуждение возросло еще больше, когда 27 мая в газетах появились выдержки из попавших в руки правительства документов и стали известны все детали переговоров.

27 мая в Кёльне распространился слух о том, что в этот день Кастерт провозгласит в Кобленце Рейнскую республику. Во вторую половину дня в городе вспыхнула всеобщая забастовка. В рабочем пригороде Кёльна Леверкузене, расположенном на правом берегу Рейна, состоялись массовые демонстрации рабочих с требованием ареста Фробергера, Кастерта и Кукхофа. Антисепаратистские демонстрации носили открыто антикапиталистический характер. Они приняли такие масштабы, что даже британские власти, не сочувствовавшие французским интригам, перекрыли рейнский мост и запретили на два дня три антисепаратистские газеты. К вечеру 27 мая выяснилось, что слух о провозглашении Кастертом республики в Кобленце оказался ложным. 28 мая забастовка была прекращена[158]158
  «Kölnische Zeitung», 28 Mai 1919.


[Закрыть].

Огромная волна возмущения, охватившая всю Германию, вынудила партию центра не только отказаться от поддержки сепаратистского движения, но и открыто осудить его.

27 мая депутат Геральд, представлявший фракцию этой партии в Прусском учредительном ландтаге, резко отмежевался от действий Кастерта и Кукхофа[159]159
  Ibid.


[Закрыть]. В этот же день кокетничавший прежде с сепаратистами регирунгспрезидент Пфальца Винтерштейн отдал приказ арестовать как предателей нации сепаратистов Хааса, Гофера, Шенка и Мюллера.

28 мая по всей Рейнской области были расклеены плакаты с предупреждением от имени правительства. В этом документе говорилось, что любые попытки отрыва Рейнской области от Германии будут караться как измена родине.

29 мая против сепаратистов выступила даже сепаратистская "Кёльнише фольксцайтунг". Она высказала осуждение инициаторам "диких выступлений", намеченных на этот день[160]160
  «Kölnische Volkszeitung», 29 Mai 1919.


[Закрыть]. 30 мая расширенный главный комитет кёльнской организации партии центра, в котором обязанности председателя выполнял Кастерт, опубликовал заявление о том, что о событиях (о переговорах Кастерта и Кукхофа с Манженом. – А. Г.) ему стало известно только из прессы[161]161
  Hochverrat des Zentrums am Rhein, S. 60.


[Закрыть].

В тот же день фракция партии центра в Прусском учредительном ландтаге исключила из своего состава депутатов Кастерта и Кукхофа за посещение Манжена. Под давлением фракции Кукхоф и Кастерт сложили свои депутатские полномочия[162]162
  «Kölnische Zeitung», 31 Mai 1919.


[Закрыть].

31 мая по приглашению Шейдемана в Берлин прибыло свыше 100 депутатов Национального собрания и Прусского учредительного ландтага, избранных на левобережье Рейна. Цель приглашения – переговоры о сепаратистских стремлениях на Рейне. В результате переговоров было принято решение о том, что проблема отрыва Рейнской области не только от Германии, но и от Пруссии не подлежит обсуждению по крайней мере до заключения мирного договора и принятия конституции. Решение было поддержано и фракцией партии центра[163]163
  Ibid., 2 Juni 1919.


[Закрыть].

Республика марионеток

Осуждение партией центра сепаратистских происков на Рейне было, однако, гораздо более громким, чем искренним. 27 мая, в тот самый день, когда представитель партии центра в Прусском учредительном ландтаге депутат Геральд выступал с осуждением Кастерта и Кукхофа, один из ее руководителей, прелат Каас, посетил в Висбадене Дортена и имел с ним продолжительную беседу. При этой встрече присутствовал также депутат Национального собрания от партии центра Алекот. Беседа касалась перспектив Рейнской республики и реальности французских уступок в случае ее создания. Дортен предложил Каасу организовать встречу с Манженом. Каас отклонил это предложение, однако дал понять, что благожелательно относится к действиям Дортена. Он также обещал Дортену прибыть в Ахен, где на 29 мая была намечена вторичная попытка провозглашения Рейнской республики[164]164
  Hochverrat des Zentrums am Rhein, S. 109–110.


[Закрыть].

Место провозглашения республики было выбрано не случайно. Ахен входил в зону оккупации бельгийцев. Это давало возможность, с одной стороны, скрыть наличие прямой связи сепаратистов с французами, а с другой, обеспечить поддержку оккупационных войск, так как до тех пор бельгийские власти действовали рука об руку с французскими. Кроме того, исторические традиции города – древнейшей столицы Священной Римской империи германской нации – должны были придать Рейнской республике недостающий ей вес.

По предварительной договоренности с Дортеном к 29 мая в Ахен должны были прибыть представители всех районов рейнского левобержья. Чтобы обеспечить подготовку к их встрече, Дортен прибыл в Ахен на день раньше и зарезервировал несколько номеров в гостинице "Курхауз".

Однако опубликованное утром 28 мая правительственное предупреждение перепугало многих участников путча. К середине дня 29 мая стало ясно, что большинство приглашенных не прибудет. Осуществление сепаратистского плана пришлось отложить, тем более что, как выяснилось, бельгийские оккупационные власти, не желая вызвать недовольства англичан, наложили "вето" на провозглашение Рейнской республики в Ахене.

Вторичная неудача с провозглашением Рейнской республики привела французские военные власти в бешенство. Дортену было дано указание отбросить маскировку и провести путч в оккупированной французами зоне, где сепаратисты могли рассчитывать на полное содействие иностранных войск. Было решено отказаться даже от такого обязательного атрибута провозглашения нового государства, как созыв хотя бы марионеточной конференции или совещания.

Вечером 31 мая в Майнце Дортен, получив от генерала Манжена последние инструкции, "официально сообщил" ему о провозглашении независимого Рейнского государства[165]165
  Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 54.


[Закрыть]. Немедленно в распоряжение сепаратистов была предоставлена французская военная связь. Во все районы левобережья, оккупированные Францией, были разосланы депеши о «событиях» в Майнце.

Утвержденный Манженом манифест о провозглашении Рейнской республики был отпечатан в специально нанятой французами майнцской типографии. Местным немецким властям было послано официальное сообщение о том, что французские власти не потерпят насильственного удаления сепаратистских прокламаций[166]166
  Ibid., S. 55.


[Закрыть].

Утром жители левобережья Рейна с изумлением прочли в газетах, что, начиная с 1 июня 1919 года, они живут в новом государстве – Рейнской республике.

События в южной части рейнского левобережья, в Пфальце, развивались аналогичным образом. В ночь с 31 мая на 1 июня французские власти, разъяренные попыткой регирунгспрезидента фон Винтерштейна арестовать сепаратистских лидеров, выслали его с оккупированной территории. Хаас и его соратники были выпущены на свободу.

Однако предпринятая ими на следующий день попытка захватить правительственное здание окончилась неудачей, несмотря на активное содействие французских военных. Отпор сепаратистам исходил главным образом от рабочих, прибывших из крупнейшего промышленного центра Пфальца Людвигсгафена[167]167
  L. Mang. Krieg im Frieden. Kaiserslautern, 1930, S. 78–79.


[Закрыть].

Тем временем в Висбадене на квартире у Дортена собрались его ликующие единомышленники. После взаимных поздравлений было принято решение немедленно приступить к деятельности. При помощи французских офицеров было захвачено здание так называемого "ландесхауза", где предполагалось разместить правительство и будущий парламент. На висбаденской фабрике знамен было заказано государственное знамя Рейнской республики – бело-зеленого цвета.

2 июня регирунгспрезидент Висбадена Мейстер был вызван во французскую ставку и получил приказ подчиняться приказаниям новых властей. Мейстер отказался и подал в отставку. Вместо него был назначен Шпрингорум, более лояльный, по мнению французов, по отношению к сепаратистам[168]168
  AMG of OG, p. 303


[Закрыть].

2 июня Дортен предпринял шаги, направленные на организационное оформление провозглашенной им республики. Прежде всего он довел до сведения своих подручных, что генерал Манжен требует создания временного правительства. После долгих переговоров список "министров" Рейнской республики был составлен. "Кабинет" был сформирован в следующем составе: Дортен – президент и министр иностранных дел, Либинг – министр финансов, Эккерман – министр юстиции, Сальм – министр сельского хозяйства, Клаус Кремер – министр культуры, Алоиз Кремер – министр социального обеспечения, Менике – министр внутренних дел. Клингельшмидт – министр по делам искусства и науки[169]169
  Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 58.


[Закрыть].

После "сформирования" правительства Дортен составил и отправил два документа: первый – обращение к Эберту как президенту Германской республики с сообщением о создании независимой Рейнской республики, входящей в состав Германского рейха, второй – меморандум к Версальской мирной конференции, в котором также сообщалось о создании Рейнской республики со столицей в Кобленце и с временной резиденцией в Висбадене[170]170
  Ibid.


[Закрыть]. Оба документа были подписаны Дортеном как временным президентом республики.

Еще 1 мая, сразу же после того, как стало известно о провозглашении дортеновской республики, в Майнце была объявлена всеобщая забастовка. Забастовка распространилась и на другие промышленные центры Рейнской области. Как правило, забастовками руководили коммунисты и левые независимцы. И только после того, как рабочие покидали предприятия, забастовки задним числом санкционировались шейдемановским руководством профсоюзов.

Деятельность созданного сепаратистами правительства приобретала в этой обстановке все более иллюзорный характер.

5 июня Дортен, понимая, что его "кабинет министров" не имеет ни малейшего влияния, попытался взять в свои руки административный аппарат хотя бы только Рейн-Гессенской провинции. Во второй половине дня Дортен в сопровождении своих подручных явился в правительственное здание в Висбадене и занял бюро регирунгспрезидента округа. Находящиеся в помещении "ландесхауза" дортеновские министры получили указание к 4 часам дня перенести свою резиденцию в правительственное здание.

Как только известие об этом распространилось по городу, в центр Висбадена начали стекаться жители. Особенно увеличилась толпа к 5 часам, когда прибыли колонны рабочих местных предприятий. Группа рабочих ворвалась в правительственное здание и попыталась вышвырнуть оттуда Дортена и его министров. "Министр" внутренних дел Менике был избит. Клингельшмидту пришлось обороняться палками и канцелярскими принадлежностями. Дсртен вместе с "министром финансов" Либингом заперся в своем кабинете. От окончательного поражения его спасло лишь прибытие представителя оккупационной власти[171]171
  Ibid., S. 60.


[Закрыть].

На следующий день перепуганные "министры" собрались на квартире у Дортена. Многие из них не ночевали в предыдущую ночь дома. "Министры" передавали друг другу "страшные" слухи о выступлении безработных и спартаковцев. Чтобы выяснить обстановку и получить дальнейшие инструкции, Дортен отправился к Манжену. Манжен сделал все, чтобы поднять настроение у растерянного Дортена. Он заявил ему, что французские оккупационные власти окажут правительству Рейнской республики всемирную поддержку. К собравшимся на квартире у Дортена перепуганным "министрам" с успокоительными заверениями был послан французский представитель Милио[172]172
  Ibid.


[Закрыть].

Вечером того же дня "министр финансов" Либинг сообщил своим коллегам, что они могут не беспокоиться за свое материальное благополучие. Всем им обеспечена выплата высоких министерских окладов. Средства для этого найдены: эльзасский банк в Майнце открыл Дор-тену кредит в 250 тыс. марок[173]173
  Факт получения Дортеном н его сотрудниками крупных денежных средств от французов подтверждается многочисленными источниками. Кроме Клингельшмидта, это признал и дортеновский «министр финансов» Либинг. Выступая в качестве свидетеля на сепаратистском процессе «Лимбург против газеты „Штадт-Анцейгер“», Либинг заявил: «Дортеновское движение получало деньги от французов» (Limburg gegen «Stadt-Anzeiger», Köln, 1928, S. 49). В секретном меморандуме французского генерала Триара указывается, что Дортен «неоднократно получал от французских властей денежные суммы» (Р. Dirг. Französische Geheimpolitik am Rhein. München, 1926, S. 23). Бывший начальник канцелярии Рейнской республики Гром в своих воспоминаниях сообщает, что на его глазах Милио вручил Дортену 3 млн. марок. Впоследствии, в августе 1920 года, Дортен получил от французов еще 250 тыс. франков. См. также Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 85


[Закрыть].

«Прикрывающий маневр»

Несмотря на все успокоительные заверения Манжена, изгнание дортеновского «кабинета министов» из правительственного здания означало окончательный крах путча. Через несколько дней дортеновские «министры» с трудом сняли на окраине города небольшое бюро, вокруг которого поставили созданную из уголовников правительственную охрану. Впрочем, предосторожность эта была напрасной. Битыми «министрами» никто не интересовался. Да и они, наученные печальным опытом, не проявляли особой активности. В основном деятельность так называемого правительства ограничивалась составлением пропагандистских материалов. Так, Дортеном и Клаусом Кремером был написан сепаратистский манифест. Другие министры писали статьи в газеты, посещали французскую администрацию[174]174
  Rhenanus. Die Drahtzieher, S. 61–63.


[Закрыть].