Текст книги "Попутчик (СИ)"

Автор книги: Александер Уваротопулос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  Вышел в Саратове на перрон. Как-то странно стало. Пустовато и что-то не то. То ли люди не так одеты, то ли ларьки не те – не пойму. Подошел к одному ларьку, а там совсем ничего нет. Вода «Дюшес», давно такой не видел. Передо мной пирожки взяли, смотрю, рассчитываются советскими. Тут я затормозил. Не стал покупать, отошел в сторону. Такой холодок по спине прошелся... Вначале мыслей вообще никаких не было. Без мыслей увидел киоск «Союзпечать», подошел. Он уже закрытым был, но газеты за стеклом лежали, увидеть можно было. «Правда», «Труд», «Известия». «Комсомольская правда» совсем не такая, как обычно... Вначале хотел спросить, который год, но на газетах написано: '1998'. Снова вернулся к киоску, смотрю, все платят советскими. Тут стал соображать. Мир изменился – почему? Первая мысль – что-то у меня с памятью. Все как должно быть, а у меня какие-то другие воспоминания, как сон... Потом припомнил, что ночью случилось. Неожиданная станция и тишина вокруг. Не хотелось верить, что это по настоящему, но пришлось поверить – я попал в другой мир. Похожий, но не мой. Конечно, «Совершенно секретно» читал, там про такие случаи писали, но вот чтобы так с тобой приключилось...

  – Что именно совершенно секретное читал? – спросил я, с трудом поворачивая язык в пересохшем рту.

  – Газета так называется, про аномальщину пишет, – усмехнулся Сергей. – Стою на перроне и думаю, что теперь делать. Вообще, что делать!!! В Москву ехать? А есть ли там мой дом, если вообще России нет, как государства?! Вернулся к поезду, мне проводник говорит: «Что-то не видел, как ты садился, у тебя билет есть?»

  Я так и сяк, попробовал договориться, но тот уперся и ни в какую.

  Вышел я на вокзальную площадь, мыслей никаких. Есть, пить надо как-то. Да и вообще жить... А как, если ни документов, ни денег?! И ты вроде как взялся ниоткуда. Не родился, а просто оказался вдруг. Ещё за шпиона примут. И документы с деньгами нужно куда-то спрятать...

  Постоял, подумал, вспомнил, что у нас про эти случаи довольно часто упоминали. Амнезия, потеря памяти. Лучше не придумать! А документы проще всего положить в камеру хранения. Помню, что тогда, ну при СССР, можно было две недели в ячейке вещи держать. Срок большой, успею вернуться и переложить. Хотя, кто их там проверяет...

  Вернулся на вокзал. Нашёл одного мужика, вроде работягу, попросил пятнадцать копеек. Этот послал. Дал только третий.

  Положил в камеру хранения паспорт и деньги. А потом пошел в милицию. Зашел в дежурную часть, там Ещё сержант молоденький сидел, и говорю, помогите мне, я ничего не помню, и не знаю, как оказался в этом городе.

  «Как, ничего не помните?!» – удивился тот.

  «Вот так. Ни фамилию, ни отчество, и документов нет. Помню, ехал куда-то, а потом как провал, и вдруг уже тут стою. А куда, откуда...»

  Сержант растерялся. Видно, у него первый случай такой.

  «Пил?»– спрашивает.

  «Не помню...» – «А ну-ка дыхни!» – «Вроде нет...»

  Он стал звонить по начальству. Вначале меня обыскали и проверили по своим листкам – не в розыске ли. Долго же они возились, я уж подумывал подсказать, но не пришлось, сами позвонили в скорую.

  Приехало двое врачей. Осмотрели меня, поспрашивали. Я все тоже самое повторил, ничего не помню, не знаю.

  «Интересный случай. Будем забирать», – в конце концов, сказал один.

  Ну, думаю, вышло!

  Привезли меня в местную психушку, переодели. И на следующий день начали исследовать...

  Сергей вздохнул и невесело улыбнулся.

  – Ну, а я первым делом попросил последние газеты. Все, какие могли достать. Правда, это мало что дало, про историю там ничего не писалось. Попросил что-нибудь по новейшей истории. Принесли через три дня учебник для десятых классов – вот тут меня проняло окончательно. Брежнев умер в семьдесят восьмом году. Генсеком стал Андропов. Вообще, полный копец...

  – Погоди, – перебил я его, – а что не так? Что в твоем мире по-другому?

  Сергей задумался.

  Вагон, качало и подбрасывало – состав мчался на полном ходу. Откуда-то рвался прохладный воздух и было чуть зябко – от него ли, или от того, что я только что услышал. Доносилась музыка из коридора вагона – работала радиоточка...

  Сергей вновь заговорил.

  – По-другому началось с шестьдесят девятого года... мда, никогда не думал, что буду так историей интересоваться. Помнишь, Ильин стрелял в Брежнева?

  – Да, и ранил...

  – Нет, у нас Брежнев ехал в другой машине. Случайность, предчувствие – кто его знает, но он выбрал третью машину, а не вторую. И остался целым. А здесь, в вашем мире, у него были задеты внутренние органы.

  – Но как это могло повлиять?

  – У нас он в семьдесят девятом году был здоров. А у вас умер. И не принял решение на ввод войск в Афган...

  – Куда? – переспросил я. Эх, нужно было брать магнитофон! Из новых, миниатюрных, без кассет которые.

  – В Афганистан. У вас это решение не приняли, не до того было. Генсеком стал Андропов и сразу начал реформы, а не в восемьдесят четвертом году...

  – Да, реформы ускорения экономики, это все знают.

  – А у нас их начал следующий генсек, Горбачев.

  – И что?

  – У вас он ничего не менял – все уже сделали до него. А у нас начал Перестройку. И за шесть лет привел страну к развалу.

  – То есть, к развалу?

  – Начали менять трубы, оказалось, что и все остальное гнилое. Стали перестраивать. Тут все захотели жить в отдельных квартирах... Вообщем, не мне это объяснять. Просто в девяносто первом году случился распад СССР. На отдельные государства. А потом такое началось! Вот только к девяносто восьмому понемногу-понемногу начинаем даже не вылезать – пробовать, в какую сторону барахтаться, чтобы выбраться.

  – Не может быть! А как же Коммунистическая партия?!

  – Какая там партия! Нет больше КПСС. И страны нет!

  Такое невозможно было представить. Он Ещё говорил о потере влияния, о распаде Варшавского договора, о переходе в капитализм, а я зациклился на первом предложении, не понимая, и обдумывая его вновь и вновь.

  Только через нескольких минут я вернулся в разговор, осознав, что Сергей что-то спрашивает.

  – Как вышли на тебя? – переспросил я. – Помнишь, ты тесты в больнице проходил, отвечал на вопросы и галочки ставил? Не знаю как, но по их результатам врачи тебя раскусили – поняли, что никакой амнезии нет. Сообщили вначале в МВД. Там искали тебя по спискам разыскиваемых преступников, думали беглый или Ещё чего. И вроде нашли даже, по приметам подходишь, да только информация попала к нам, ну мы тебя и взяли в расследование. Помнишь, как перевезли в другой город и врачи сменились?

  – Так это были вы? Что, подумали, что шпион?

  – Поначалу да, – согласился я. Нужно было чуть приоткрыть нашу кухню. Как знак доверия и поощрение к дальнейшему разговору. А главное, это совершенно необходимо перед тем, как я скажу ему основное! – Но только какой разведчик сам засветит себя ложным заболеванием, которое не умеет к тому же симулировать. Выяснили, откуда ты появился, нашли свидетелей, почти по минутам восстановили твои действия и вышли на ячейку в камере хранения.

  – А там...

  – Да, а там паспорт и чужие деньги. Совсем ни в какие ворота не лезет!

  – И что подумали?

  – Много вариантов было. Что и подделка, и сумасшедший. Потом выяснилось, что ты усиленно штудируешь газеты и учебник истории. Начали тебя тестировать снова, но уже по специальным методиками, благо повод был.

  – А я думал, это оттого, что случай такой уникальный... и что же вы узнали?

  – Техническое образование, вероятно высшее, возможно, что был кадровым военным.

  – Даже это можно узнать? – удивился Сергей.

  – Да. Личностные качества, тип характера, мотивация – общая психология это прекрасно вычисляет. Кроме того, подсознание не умеет врать. Сознательно солжешь раз, два, а на другом вопросе, косвенном, забудешься и ответишь правду. Нужно только правильно ставить вопросы.

  – Не знал этого...

  – Да, узнали, что ты интересуешься космосом. Наверное, не просто так.

  Сергей кивнул.

  – Это и понятно. У нас все развалилось. Я из-за этого и из армии уволился. А здесь – как реализовавшаяся мечта. Что было бы, если... извини, что перебил, говори.

  – Да, провели Ещё несколько специальных тестов. Кое-что узнали. Решили тебя отпустить. В кавычках. Чтобы в свободной обстановке спровоцировать на разговор. Оказалось, верный ход.

  – А что, не думали, что я могу быть из другого времени?

  Я молчал несколько секунд, смотря ему в глаза.

  – Да, было две подобные версии. Их подкинули из Академии наук. Когда совсем зашли в тупик с деньгами и паспортом.

  – И что же ученые сказали?

  – Ученые были потрясены. Потом сообщили две гипотезы. Первая – параллельные вселенные. Ты был в одной такой.

  Сергей кивнул.

  – А вторая?

  – А вторая чуть позже, мне нужно Ещё кое-что узнать. Но, кажется, что именно она правдива. А ты сам, что думаешь об этом?

  – Думаю, то же, что и ваши ученые. Параллельные вселенные. Между ними есть какие-то проходы, не постоянные, а временные. Вот в один такой я и попал.

  Я кивнул и спросил:

  – А в твоей жизни не было никаких странных событий до этого случая?

  – Вроде нет... сны очень яркие вижу, как настоящее все.

  – Ну, сны, это не то. А вот по переходу ничего больше не можешь вспомнить? Может, Ещё какие подробности?

  – Нет, только тишина странная. А все вокруг обычное. Ночь была...

  Я задумался.

  – Ясно, что моя поездка отменяется. Теперь куда, в Москву? – спросил Сергей.

  – Да. Нас встретят в Кзыл-Орде. Кстати, а ты для чего туда ехал? Увидеть то самое место?

  – Да. Вначале собирался в Москву. Потом подумал, а что буду там искать. Себя? Свою квартиру? Друзей? Все осталось в прошлом. Подумал, что нужно вернуться на место, где все произошло, посмотреть. Оценить. Расспросить людей, незаметно, конечно. Узнать о странных случаях, миражах.

  – Долгая работёнка, – сказал я. – Для этого следует осесть там, стать своим.

  – Верно, – согласился он. – Знаешь, не думал, что КГБ такая мощная система. Придумали же – в купе, случайный попутчик, разговор, на который я поддался. И все как верно, все в точку. Слушай, а ты где учился?

  – В разных местах, у меня два высших образования.

  Нужно было ему сказать, пока разговор не перешел на другое.

  – Ты не спросил, откуда мы узнали, что именно тебя заденет.

  – Ты же сказал, узнали, что интересуюсь космосом, что был военным...

  – Это не очевидно. Тут другое.

  – Что? – заинтересовался он.

  – Мы запросили Министерство обороны о всех происшествиях, случившихся в последний год с офицерами...

  – И? Не тяни ты!

  – И узнали, что ... Сергей Михайлович Корыстылев, – он вздрогнул на свою настоящую фамилию, – исчез из расположения войсковой части номер такой-то Пятого НИИП Министерства обороны 14 сентября 1998 года.

  Он потрясенно смотрел на меня и молчал.

  Я тоже молчал.

  – Не понял, что это значит?! – наконец выдавил Сергей.

  – Это значит, что он и ты – одно и тоже лицо.

  – Нет! – он затряс головой. – То есть, да, фамилия и имя отчество мое! Но он, этот человек, ах ты ж... я догадывался, что такое может быть: мой двойник, живет где-то здесь... ведь если вселенные совпадают, если есть Ещё один Брежнев, Ещё один Горбачев, то почему не быть второму Коростылеву... но странно, почему он исчез?!

  – Вот это и есть основная версия, которая была до сегодняшнего вечера. Ты и он – одно лицо. Ты жил обыкновенной жизнью до четырнадцатого сентября, затем попал в другую Вселенную и у тебя сменились воспоминания, вся память. А после ты опять вернулся сюда – с материальными доказательствами своего перемЕщёния, деньгами и паспортом.

  – Зачем?

  – Вот и мы не знаем, зачем. Точнее, почему. Но ты – это наш Коростылев, до сентября 1998 года бывший нормальным человеком.

  – Ох, как все запутано!

  – Не очень и запутано. Ты побывал Там и вернулся другим. И чтобы скрыть это отличие, сослался на амнезию.

  – Зачем скрываться? Не понимаю... И как могли подумать такое... Так значит, когда я перешел сюда, ваш Коростылев исчез?

  – Да.

  – Может, он появился там, у нас?

  – Сомневаюсь, – сказал я. – То, что ты прошел через проход – результат целой последовательности событий, привязанных к одному месту.

  – Постой, ты говорил, что это было основной версией до сегодняшнего вечера? А сейчас другая?

  – В том-то и дело.

  – Почему? Что изменилось?

  – Изменилось все после разговора с тобой. Хочу Ещё раз спросить, может, были какие-нибудь странности в твоей жизни, особенно в последние месяцы, на которые ты не обратил внимание? Это очень важно!

  – Да нет вроде... нет, ничего не вспоминается.

  – Может просто какие-нибудь нестыковки? Не обязательно с тобой.

  – Да не было ничего!

  Я вздохнул.

  – И вот Ещё что. Понятно, что у тебя нет выбора, но все же я обязан тебя спросить: готов ли ты сотрудничать с нами? Правдиво рассказать обо всем, не утаивая подробностей?

  – Я могу отказаться? – попробовал улыбнуться Сергей.

  Я усмехнулся.

  – Значит, формальности в целом соблюдены. Потом подпишешь документ.

  – Да, – во взгляде Сергея читалось нетерпение. – Ты хотел рассказать про эту последнюю версию.

  Я медлил, сам чувствуя тревогу и угрозу в словах, что уже лежали на языке.

  – Ну!

  – Дело в том, что ты не проходил из своей Вселенной в нашу, – проговорил я. – Ни из нашей в ту. Не было никаких переходов!

  – Как это?!

  – Ты все время оставался в одной Вселенной.

  Он попытался возразить, но жестом я предупредил готовые сорваться слова.

  – И в этой одной – в нашей Вселенной была скорректирована история. Точнее, изменена. И ты, похоже, один из тех счастливцев, которые помнят, что было до Изменения!

  Он замер.

  Я тоже молчал.

  – Но почему вы это решили?! – спросил он через долгую долгую минуту, заполненную только шумами движущегося поезда.

  – Тому есть подтверждения. Последний – случай на острове в Аральском море.

  – Остров? Какое он имеет отношение ко мне?!

  – Ровно никакого. Как и другие подобные случаи. Это только свидетельствует об инерционности того, что мы называем временем. Но я не учёный, и не могу сказать подробнее.

  Он попытался найти в моем взгляде признак того, что я утаиваю правду.

  – Но кому это надо?!

  – Мы не знаем. Но то, что историю можно целенаправленно изменить, говорит о многом. С твоей помощью, сравнив то, что было до того и то, что все помнят сейчас, мы попробуем понять.

  – Ох, – только и сказал он.

  Потом уперся руками в стенку тамбура и замотал головой.

  Меня самого едва не трясло.

  – Я могу забыть то, что помню?

  – Не знаю. Никто не знает. Поэтому, тебя хотят срочно вывезти в Москву. Поскольку ты, возможно единственный на земном шаре, знаешь, что было до Того... И теперь ты – самая большая тайна Советского Союза!

  – Да.

  Я присел на корточки, и, сглотнув слюну, продолжил:

  – Знаешь, это похоже на детские игрушки. Домики, солдатики, ты всем этим поглощён, а оказывается, что играешься в песочнице и время от времени что-то происходит и или вдруг появляются новые кубики, или исчезают старые постройки... не хочется быть ребёнком!

  – Разве можно помнить Изменение?

  – Оказывается можно. Это как-то связано со временем. Я слышал, что отказываются от линейной модели времени. Ещё слышал слова, которые хорошо запомнил: «одномоментное и одновременное время».

  Он повернул голову ко мне.

  – Одновременно и одномоментно? Как это понять?

  – Оно фиксируется в точке наблюдения. В моем сознании, твоем. Именно поэтому ты помнишь. Именно поэтому возможно Изменение.

  – Но как же тогда прошлое и будущее?!

  – Ты меня об этом спрашиваешь?

  – Кого Ещё?

  – Не знаю. Я был на некоем подобии лекции, но потом они между собой переругались... тогда вообще жутковатые речи говорились. Время вне точки фиксации превращается в пространство и наоборот. Я не понимаю, как и ты. И вообще, я специализируюсь на другом. И конкретно сейчас – на твоей безопасности.

  – Прогрессоры... – сказал он.

  – Их назвали по-другому, безлично: фактор возмущения. Греческая буква лямбда.

  – Я вот думаю: было – развал СССР, изменение мировой системы, одна супер-держава, не самая лучшая и диктующая остальным, как жить... а теперь снова СССР, идеалы, которые пытается воплотить в жизнь одна шестая часть суши... ведь изменение имеет вполне конкретный вектор?!

  – Не торопись с выводами. Я же сказал, греческая буква, безлично.

  – Не пойму...

  – Это не конкретные разумные существа, меняющие историю по своему плану.

  – Но что тогда?!

  – Мы сами, наши общие желания и надежды.

  Он потрясенно посмотрел на меня

  Я молчал.

  – Ты хочешь сказать, что в Изменении повинны наши потаённые желания и мысли? Мы сами?

  Я молчал.

  – Нет!

  – Знаешь, – медленно проговорил я, – ведь ужас не в этом. Мы не знаем механизма. Не знаем, какие силы определяют конечный результат. Не знаем, в какой стране будем жить в следующую минуту. И я боюсь... что-то мне подсказывает, что она будет не самой лучшей из возможных!

  Поезд мчал и мчал, стуча составами, рвал переезды и полустанки, стараясь наверстать расписание. Мелькали быстрым ритмом еле видимые столбы. Начинало светать. Скоро должна появиться наша станция.

  Я протянул руку Сергею. Как знак, что в этом мире, странном, меняющемся и непрочном у него есть надежный спутник. Но скорее, это был знак для меня...