Текст книги "Доказательство Рая"

Автор книги: Александер Эбен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 12. Сияющее средоточие

Что-то меня потянуло. Не так, как если бы кто-то схватил за руку, а более слабо, менее ощутимо. Это можно было сравнить с тем, как сразу меняется настроение, стоит солнцу скрыться за облаком. Я возвращался назад, улетал прочь от Средоточия. Его сияющая черная тьма незаметно сменилась зеленым ландшафтом Врат. Взглянув вниз, я снова увидел людей, деревья, сверкающие реки и водопады, а надо мной в небе по-прежнему парили существа, подобные ангелам.

И моя спутница тоже оказалась там. Она, конечно, была рядом во время моего путешествия в Средоточие, приняв форму Шара света. Но сейчас снова приобрела образ девушки. На ней было прежнее прекрасное одеяние, и, увидев ее, я испытал такую же радость, какую испытывает ребенок, заблудившийся в огромном чужом городе, когда вдруг видит знакомое лицо.

– Мы многое покажем тебе, но потом ты вернешься назад.

Это послание, бессловесно внушенное мне у входа в неисповедимую темноту Средоточия, вспомнилось сейчас. Теперь я уже понимал, что значит «назад».

Это Страна Червяка, откуда началась моя одиссея.

Но на этот раз все было иначе. Спускаясь в мрачную тьму и уже зная, что находится над нею, я не испытывал тревоги.

По мере того как великолепная музыка Врат стихала, уступая место пульсирующим ударам нижнего мира, я воспринимал слухом и зрением все его явления. Так взрослый человек видит место, где когда-то испытал невыразимый ужас, но теперь уже не боится. Мрачная тьма, всплывающие и исчезающие звериные морды, спускающиеся сверху корни, переплетенные наподобие артерий, больше не внушали страха, так как я понимал – понимал без слов, – что не принадлежал этому миру, а просто посещал его.

Но почему я снова здесь оказался?

Ответ пришел так же мгновенно и безмолвно, как в верхнем, сияющем мире. Это приключение было своего рода экскурсией, великим обзором невидимой, духовной стороны существования. И как всякая добротная экскурсия, она включала все этажи и уровни.

Когда я возвратился в нижнее царство, своеобразное течение тамошнего времени продолжалось. Слабое, очень отдаленное представление о нем можно составить, вспомнив ощущение времени во сне. Ведь во сне очень трудно определить, что происходит «до», а что – «после». Вы можете видеть сон и знать, что будет дальше, хотя еще этого не испытали. «Время» нижнего царства в чем-то такое, хотя должен подчеркнуть, что происходившее со мной не имело ничего общего с путаницей земных снов.

Как долго я был в «преисподней» на этот раз? У меня нет точного представления – нет возможности измерить этот отрезок времени. Но я точно знаю, что после возвращения в нижний мир я довольно долго не мог понять, что теперь способен руководить направлением своего движения – что я уже не в плену у нижнего мира. Сосредоточив усилия, я мог возвратиться в верхние сферы. В какой-то момент пребывания в мрачной глубине мне очень захотелось вернуть Струящуюся Мелодию. После нескольких попыток вспомнить мелодию и вращающийся Шар света, издающий ее, прекрасная музыка зазвучала в моем сознании. Чарующие звуки пронзили студенистый мрак, и я стал подниматься.

Так я обнаружил, что для того, чтобы двигаться к верхнему миру, достаточно только что-то знать и подумать об этом.

Мысль о Струящейся Мелодии вызвала ее звучание и осуществила желание оказаться в высшем мире. Чем больше я знал о высшем мире, тем легче мне было снова там оказаться. За то время, что я провел вне тела, у меня развилась способность беспрепятственно перемещаться взад-вперед, из мутного мрака Страны Червяка в изумрудное сияние Врат и в черную, но сияющую темноту Средоточия. Сколько раз я совершал такие перемещения, сказать не могу – опять же из-за несовпадения ощущения времени там и у нас, на Земле. Но каждый раз достигая Средоточия, я продвигался глубже, чем прежде, и познавал все больше – без слов – взаимосвязанность всего сущего в высших мирах.

Это не значит, что я видел нечто вроде всей Вселенной, путешествуя из Страны Червяка в Средоточие. Главное, каждый раз возвращаясь в Средоточие, я усваивал очень важный урок – непостижимость всего существующего – ни его физическую, то есть видимую, сторону, ни духовную, то есть невидимую (которая неизмеримо больше физической), не говоря уже о бесконечном множестве других вселенных, что существуют или когда-либо существовали.

Но все это не имело значения, потому что я уже познал единственно важную истину. Первый раз я получил это знание от прекрасной спутницы на крыле бабочки в первое мое появление у Врат. Знание это было вложено в меня тремя беззвучными фразами:

«Тебя любят и берегут».

«Тебе нечего бояться».

«Ты не можешь сделать ничего дурного».

Гели же выразить их одним предложением, то получается:

«Ты любим».

А если сократить это предложение до одного слова, то получится, естественно:

«Любовь».

Несомненно, любовь – это основа всего. Не какая-то абстрактная, невероятная, призрачная любовь, а самая обыкновенная, знакомая всем любовь – та самая любовь, с какой мы смотрим на жену и на детей и даже на наших домашних животных. В самой чистой и мощной форме эта любовь не ревнива, не эгоистична, а безусловна и абсолютна. Это самая первичная, непостижимо блаженная истина, что живет и дышит в сердце всего, что существует и будет существовать. И человек, не знающий этой любви и не вкладывающий ее во все свои поступки, не в состоянии даже отдаленно понять, кто он и зачем живет.

Скажете, не очень научный подход? Извините, ноя с вами не соглашусь. Ничто не в силах меня убедить, что это не только единственная, самая важная истина во всей Вселенной, но и единственный важнейший научный факт.

Вот уже несколько лет я встречаюсь и беседую с теми, кто изучает или сам пережил опыт клинической смерти. И знаю, что среди них очень распространено понятие «безоговорочная, абсолютная любовь». Многие ли способны понять, что это означает на самом деле?

Почему это понятие применяется так часто? Потому что множество людей видели и пережили то, что я. Но, подобно мне, им по возвращении в наш земной мир не хватало слов, именно слов, чтобы передать ощущение того, что слова выразить просто не в силах. Это все равно что пытаться написать роман, используя лишь часть алфавита.

Основная трудность, с какой сталкивается большинство этих людей, заключается не в том, чтобы снова приспособиться к ограниченности земного существования – хотя это достаточно сложно, – ав том, что невероятно трудно передать, какова на самом деле та любовь, которую они познали там, наверху.

В глубине души мы ее уже знаем. Как Дороти из «Волшебника страны Оз» всегда может возвратиться домой, мы имеем возможность восстановить нашу связь с этим идиллическим миром. Мы просто об этом не помним, так как в фазе нашего физического существования мозг блокирует, скрывает безграничный космический мир, которому мы принадлежим, как по утрам свет восходящего солнца затмевает звезды. Вообразите, каким скудным, ограниченным было бы наше представление о Вселенной, если бы мы никогда не видели усыпанное звездами ночное небо.

Мы видим лишь то, что позволяет нам видеть фильтрующий мозг. Мозг – особенно его левое полушарие, отвечающее за логическое мышление и владение речью, генерирующее чувство здравого смысла и четкое ощущение своего «я», – это барьер на пути высшего знания и опыта.

Я уверен, что в настоящее время наступил критический момент нашего существования. Необходимо восстановить большую часть этого скрытого от нас важнейшего знания, пока мы живем на Земле, пока наш мозг (включая левое, аналитическое полушарие) полностью функционирует. Наука, которой я посвятил столько лет жизни, не противоречит тому, что я узнал там, наверху. Но еще слишком многие так не думают, потому что члены научного сообщества, ставшие заложниками материалистического воззрения, упрямо твердят, что наука и духовность не могут сосуществовать.

Они заблуждаются. Именно поэтому я и пишу эту книгу. Необходимо оповестить людей о древней, но в высшей степени важной истине. По сравнению с ней все другие эпизоды моей истории вторичны – я имею в виду загадочность заболевания, то, каким образом у меня сохранялось сознание в ином измерении на протяжении недельной комы и как мне удалось выздороветь и полностью восстановить все функции мозга.

Безоговорочная любовь и благожелательность, познанные мной во внетелесном путешествии, – единственно важное открытие, которое я сделал. И я твердо знаю, что следом за ним мне откроются и остальные усвоенные там знания. Я знаю сердцем, что мое предназначение – поделиться с людьми этим самым основным знанием, настолько простым, что его с легкостью воспримет даже ребенок.

Глава 13. Среда

Дня два слово «среда» не сходило с уст доктора, когда он говорил о моих шансах выжить. Он надеялся к среде увидеть некоторое улучшение. Но наступила среда, а никаких сдвигов в моем состоянии не наблюдалось.

– Когда я смогу повидать папу? – без конца спрашивал Бонд у Холли.

Два дня она уклонялась от ответа, но в среду утром сдалась.

В понедельник вечером Холли сказала Бонду, что я на время останусь в больнице, так как «заболел», и он, исходя из маленького опыта своей жизни, решил, что это может быть кашель, ангина или головная боль. Конечно, он уже успел понять, какой сильной может быть головная боль. Но когда в среду Холли привезла его в больницу, он, естественно, ожидал увидеть нечто иное, чем то, что предстало перед ним на больничной кровати.

Бонд увидел человека, который уже только отдаленно напоминал его папу. Если вы смотрите на спящего, то понимаете, что в его теле обитает душа. Ее присутствие чувствуется. Любой врач, однако, скажет вам, что совсем другое дело, когда человек в коме. Он лежит перед вами, но возникает странное, почти физическое ощущение, что душа покинула его.

Наши дети всегда были очень близки, еще с того момента, когда Эбен радостно вбежал в родильную палату, чтобы подержать на руках новорожденного братца, которому было всего несколько минут от роду. В среду Эбен встретил младшего брата у больницы и постарался более или менее позитивно объяснить ему мое состояние. А поскольку он и сам еще был мальчишкой, то предложил идею, которую, как он думал, Бонд должен был оценить.

– Давай изобразим, что происходит с папой, чтобы он посмотрел эту картинку, когда ему станет лучше.

И вот они разложили на столе в больничной столовой большой лист оранжевой бумаги и изобразили то, что происходило в моем организме, погруженном в кому. Они нарисовали лейкоциты в виде солдатиков с саблями, защищающих осажденную территорию мозга. И проникшие в него бактерии Е. coli, в военной форме немного иного вида и тоже вооруженные саблями. В общем, это была картина рукопашной, и по обе стороны фронта валялись сраженные воины.

По-своему это была довольно верная картина. Единственную неточность в таком упрощенном изображении более сложной борьбы, происходившей в моем организме, представлял сам ход сражения. В варианте мальчиков сражение велось благородно, находилось в самом разгаре и исход его был неопределенным. Но, сидя рядом с братом за столом с разбросанными на нем цветными фломастерами и внося свою лепту в наивную версию событий, Эбен знал, что на самом деле исход сражения не так уж неизвестен.

И он понимал, чья сторона побеждает.

Глава 14. Особый вид клинической смерти

Истинная ценность человека определяется тем, насколько он освободился от эгоизма и как он этого добился.

Альберт Эйнштейн

Первый раз оказавшись в Стране Червяка, я не осознавал себя, не знал, кто я, что я и даже был ли я вообще. Я там – это крошечная точка сознания в вязком, черном и мутном нечто, которое, казалось, не имело ни конца, ни начала.

Однако потом я себя осознавал, понимал, что принадлежу Богу и что ничто – абсолютно ничто – не в силах отнять это у меня. Опасение (ложное), что нас могут каким-то образом отделить от Бога, является причиной всех и всяческих страхов во Вселенной, и лекарством от них – полученным мной первоначально во Вратах и окончательно в Средоточии – было ясное, уверенное понимание, что ничто и никогда не может разлучить нас с Богом. Это знание – оно остается единственно важным фактом, который я когда-либо узнал, – лишило Страну Червяка ужаса и позволило увидеть ее такой, какой она и была: не очень приятной, но необходимой частью мироздания.

Многие, как и я, побывали в высшем мире, но большинство из них, находясь вне земного тела, помнили, кто они. Они знали свое имя и не забывали, что живут на Земле. Они осознавали, что их родственники ждут их возвращения. Еще многие встречали там умерших друзей и родственников, и те сразу их узнавали.

Пережившие клиническую смерть рассказывали, что перед ними проходили картины их жизни, они видели хорошие и дурные поступки, которые совершали в течение жизни.

Я ничего подобного не испытывал, и если проанализировать все эти рассказы, то станет ясно, что мой случай клинической смерти необычный. Я был совершенно независим от своего земного тела и личности, что противоречит типичным явлениям клинической смерти.

Я понимаю, что утверждать, будто я не знал, кто я и откуда пришел, несколько странно. В конце концов, как я мог узнавать все эти невероятно сложные и прекрасные вещи, как я мог видеть рядом с собой девушку, цветущие деревья, водопады и деревни и при этом не осознавать, что все это испытывал именно я, Эбен Александер? Как я мог все это понимать, но не помнить, что на Земле я был врачом, доктором, имел жену и детей? Человеком, который видел деревья, реки и облака не впервые, оказавшись во Вратах, а множество раз, начиная с детства, когда рос в очень конкретном и земном месте, в городе Уинстон-Салем, Северная Каролина.

Лучшее, что я могу предположить в качестве объяснения, – это то, что я находился в состоянии частичной, но благодатной амнезии. То есть забыл о себе некоторые важные факты, но только выиграл от этой недолгой забывчивости.

Что же я выиграл от того, что забыл себя, земного? Это позволило мне целиком и полностью проникнуть в миры, лежащие за пределами нашего мира, и не беспокоиться о том, что осталось позади. Все время своего пребывания в иных мирах я был душой, которой нечего терять. Я не тосковал о родине, не скорбел о потерянных людях. Я появился из ниоткуда и не имел прошлого, поэтому с полным спокойствием воспринимал обстоятельства, в которых оказался, – даже первоначально мрачную и отвратительную Страну Червяка.

А поскольку я абсолютно забыл свою смертную личность, мне был предоставлен полный доступ к настоящей космической душе, какой я действительно являюсь, как и все мы. Еще раз скажу, что в каком-то смысле мой опыт можно сравнить со сном, в котором что-то помнишь о себе, а что-то начисто забываешь. И все-таки эта аналогия справедлива лишь отчасти, поскольку – не устаю напоминать – и Врата, и Средоточие ни в малейшей степени не были воображаемыми, иллюзорными, а, напротив, в высшей степени реальными, подлинно существующими. Создается впечатление, что отсутствие у меня памяти о земной жизни во время пребывания в высших мирах было преднамеренным. Именно так. Рискуя слишком упростить проблему, скажу: мне было позволено умереть как бы более окончательно и безвозвратно и проникнуть в иную реальность глубже, чем большинству больных, перенесших клиническую смерть.

Знакомство с обширной литературой об опыте клинической смерти оказалось очень важным для понимания моего путешествия во время комы. Не хочу показаться каким-то особенным и самоуверенным, но скажу, что мой опыт был действительно своеобразным и специфическим и благодаря ему сейчас, три года спустя, прочитав горы литературы, я точно знаю, что проникновение в высшие миры является поэтапным процессом и требует, чтобы человек освободился от всех привязанностей, какие имел прежде.

Мне было легко это сделать, поскольку у меня отсутствовали какие-либо земные воспоминания, и единственный раз я испытал боль и тоску, когда мне пришлось вернуться на Землю, откуда я начал свое путешествие.

Глава 15. Дар потери памяти

Мы должны верить в свободу воли. У нас нет выбора.

Исаак Б. Зингер (1902–1991)

Большинство современных ученых придерживаются мнения, что сознание человека – это цифровая информация, то есть практически такого же рода информация, которую обрабатывает компьютер. Хотя некоторые частицы этой информации – например, наблюдение живописного заката, слушание прекрасной симфонии, даже любовь – могут казаться нам очень серьезными и особенными по сравнению с другими бесчисленными частицами, хранящимися в нашем мозге, на самом деле это иллюзия. Качественно все частицы одинаковы. Наш мозг формирует внешнюю реальность, обрабатывая информацию, которую получает от органов чувств, и преображая ее в богатый цифровой ковер. Но наши ощущения – всего лишь модель действительности, а не сама действительность. Иллюзия.

Разумеется, я тоже придерживался этой точки зрения. Помню, еще в медицинской школе мне приходилось слышать доводы в пользу мнения, что сознание – не что иное, как очень сложная компьютерная программа. Спорщики утверждали, что десять миллиардов нейронов мозга, пребывающих в постоянном возбуждении, способны обеспечивать сознание и память на протяжении всей жизни человека.

Чтобы понять, как мозг может заблокировать нам доступ к знаниям о высших мирах, нужно допустить – хотя бы гипотетически, – что сам мозг не продуцирует сознание. Что, скорее, он своего рода предохранительный клапан или рычаг, на время нашей земной жизни переключающий высокое, «нефизическое» сознание, каким мы обладаем в нефизических мирах, на более низкое, с ограниченными способностями. С земной точки зрения в этом есть определенный смысл. Все время бодрствования мозг напряженно работает, отбирая из потока поступающей в него сенсорной информации материал, необходимый человеку для существования, а потому утрата памяти о том, что мы лишь временно находимся на Земле, позволяет нам более эффективно жить «здесь и сейчас». Привычная жизнь и так дает нам слишком много информации, которую необходимо усваивать и использовать себе во благо, а постоянная память о мирах за пределами земной жизни только замедляла бы наше развитие. Если бы мы уже сейчас располагали всем объемом информации о духовном мире, нам было бы еще труднее жить на Земле. Это не значит, что мы не должны о нем думать, но если мы слишком остро осознаем его грандиозность и необъятность, то это может неблагоприятно сказаться на нашем поведении в земной жизни. С точки зрения великого замысла (а теперь я точно знаю, что мироздание и есть великий замысел) человеку, наделенному свободой воли, было бы не так важно принять правильное решение перед лицом зла и несправедливости, если, живя на Земле, он помнил бы всю прелесть и великолепие ожидающего его высшего мира.

Почему я так в этом уверен? По двум причинам. Во-первых, это было мне показано (существами, учившими меня во Вратах и в Средоточии). Во_ вторых, я действительно испытал это. Находясь вне тела, я получил знание о природе и структуре Вселенной, которая выше моего постижения. И получил я его в основном потому, что, не помня о своей земной жизни, был способен воспринять это знание. Теперь, когда я снова на Земле и осознаю свою физическую сущность, семена этого знания о высших мирах снова скрыты от меня. И все-таки они есть, я чувствую их присутствие. В земном мире понадобятся годы, чтобы эти семена дали всходы. Точнее, мне понадобятся годы, чтобы понять моим смертным физическим мозгом все то, что я так легко и быстро усвоил в высшем мире, где мозг не существовал. И все-таки я уверен, что, если буду упорно работать, знание будет открываться и дальше.

Мало сказать, что существует огромная пропасть между нашим современным научным представлением о Вселенной и реальностью, которую я видел. Я по-прежнему люблю физику и космологию, с прежним интересом изучаю нашу необъятную и замечательную Вселенную. Но теперь у меня более точное представление о том, что значит «необъятная» и «замечательная». Физическая сторона Вселенной – это пылинка по сравнению с ее невидимой духовной составляющей. Раньше во время ученых бесед я не употреблял слово «духовный», а сейчас считаю, что мы ни в коем случае не должны избегать этого слова.

От Сияющего Средоточия я получил ясное представление о том, что мы называем «темная энергия» или «темное вещество», а также об иных, более фантастических компонентах Вселенной, к которым люди устремят свой пытливый ум лишь через многие века.

Но это не значит, что я в состоянии объяснить свои представления. Парадоксально, но я сам еще стараюсь осознать их. Возможно, лучший способ передать часть моего опыта – это сказать, что у меня есть предчувствие, что в будущем к еще более важному и обширному знанию получит доступ большое количество людей. Сейчас же попытку любых объяснений можно сравнить с тем, как если бы шимпанзе, на один день превратившийся в человека и получивший доступ ко всем чудесам человеческого знания, а потом вернувшийся к своим сородичам, захотел бы рассказать им, что значит говорить на нескольких иностранных языках, что такое исчисление и необъятный масштаб Вселенной.

Там, вверху, стоило у меня возникнуть вопросу, как на него тотчас же появлялся ответ, словно расцветший рядом цветок. Как во Вселенной ни одна физическая частица не существует отдельно от другой, точно так же в ней не существует вопроса без ответа. И эти ответы не были в виде кратких «да» или «нет». Это были широко развернутые понятия, потрясающие структуры живой мысли, сложные, как города. Идеи столь обширные, что их нельзя объять земной мыслью. Но я не был ею ограничен. Там я сбросил с себя ее пределы, как бабочка сбрасывает свой кокон и выбирается на свет божий.

Я видел Землю бледной голубой точкой в бесконечной черноте физического космоса. Мне дано было узнать, что добро и зло смешаны на Земле и что это одно из ее уникальных свойств. Добра на Земле больше, чем зла, но злу дана большая сила, что абсолютно недопустимо на высшем уровне существования. То, что зло иной раз будет брать верх, было известно Создателю и допущено Им как необходимое следствие наделения человека свободой воли.

Крошечные частицы зла рассеяны по всей Вселенной, но общее количество зла подобно одной песчинке огромного песчаного берега по сравнению с добром, изобилием, надеждой и безоговорочной любовью, которая буквально омывает Вселенную. Самую суть альтернативного измерения составляют любовь и благожелательность, и все, что не содержит этих качеств, там сразу бросается в глаза и кажется неуместным.

Но свобода воли дается ценой потери или выпадения из этой всеохватной любви и благожелательности. Да, мы – люди свободные, но в окружении среды, заставляющей нас чувствовать себя несвободными. Наличие свободной воли невероятно важно для нашей роли в земной реальности – роли, от которой – однажды все мы это узнаем – в огромной степени зависит, будет ли нам позволено вознестись в альтернативное вневременное измерение.

Наша жизнь на Земле может казаться незначительной, потому что она слишком коротка по сравнению с вечной жизнью и другими мирами, которыми полны видимые и невидимые вселенные. Однако она тоже невероятно важна, так как человеку предназначено именно здесь дорасти, возвыситься до Бога, и за этим ростом внимательно наблюдают существа из верхнего мира – души и светящиеся шары (те существа, которых я видел высоко надо мной во Вратах и которые, думаю, являются источником нашего представления об ангелах).

В действительности мы делаем выбор между добром и злом как духовные существа, временно населяющие наши эволюцией развитые смертные тела, производные Земли и земных обстоятельств. Настоящее мышление рождается не в мозге. Но мы так приучены – отчасти самим мозгом – ассоциировать его со своими мыслями и осознанием своего «я», что утратили понимание того факта, что представляем собой нечто большее, чем просто физическое тело, включая мозг, и должны осуществлять наше предназначение.

Настоящее мышление зародилось задолго до появления физического мира. Именно это древнее, подсознательное мышление ответственно за все решения, которые мы принимаем. Настоящее мышление не подчинено логическим построениям, но стремительно и целенаправленно оперирует неисчислимым множеством информации на всех уровнях и мгновенно выдает единственно верное решение. По сравнению с духовным разумом наше обычное мышление безнадежно робко и неповоротливо. Именно это древнее мышление, позволяющее перехватить мяч в зоне ворот, проявляется в научных озарениях или сочинении вдохновенного гимна. Подсознательное мышление всегда проявляется в самый необходимый момент, но мы часто утрачиваем к нему доступ, веру в него. Не стоит и говорить, что именно подсознательное мышление пришло мне на помощь в тот вечер, когда подо мной внезапно раскрылся парашют Чака.

Для того чтобы познать мышление без участия мозга, необходимо оказаться в мире мгновенных, спонтанных связей, по сравнению с которыми обычное мышление безнадежно заторможено и громоздко. Наше глубинное и истинное «я» совершенно свободно. Оно не испорчено и не скомпрометировано прошлыми поступками, не озабочено своей идентичностью и статусом. Оно понимает, что не стоит страшиться земного мира, а потому нет нужды возвышать себя славой, богатством или победой. Это «я» – истинно духовно, и однажды всем нам суждено воскресить его в себе. Но я убежден, что до тех пор, пока этот день не настал, мы должны делать все от нас зависящее, чтобы восстановить связь с этой чудодейственной сущностью – воспитывать ее и выявлять. Эта сущность – душа, обитающая в нашем физическом теле, и она такова, какой хочет видеть нас Бог.

Но как же развить свою духовность? Только через любовь и сострадание. Почему? Потому что любовь и сострадание не абстрактные понятия, какими их зачастую считают. Они реальны и ощутимы. Именно они и составляют саму суть, основу духовного мира. Чтобы возвратиться в него, мы должны вновь возвыситься до него – даже сейчас, пока мы привязаны к земной жизни и с трудом совершаем свой земной путь.

Думая о Боге или Аллахе, Вишну, Иегове или как вам больше нравится называть Источник абсолютной власти, Создателя, который правит Вселенной, люди совершают одну из величайших ошибок – представляют Ома бесстрастным. Да, Бог стоит за числами, за совершенством Вселенной, которую наука измеряет и тщится постигнуть. Но – еще один парадокс – Ом человечен, гораздо более человечен, чем мы с вами. Ом понимает и глубоко сочувствует нашему положению, потому что знает то, что мы забыли, и понимает, как страшно и тяжело жить, даже на мгновение забыв о Боге.