Текст книги "Мистер и Миссис (ЛП)"

Автор книги: Алекса Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

семье, стремлении быть лучшим. О том, что он потерял.

И только когда я видела его на работе или в окружении других людей, я понимала,

что только мне известна его тайна. Он с ней тоже этим поделился? Мысль приходит сама

собой. Этакое напоминание о том, что произошло. Вот, что привело меня на эту скамью, где

я сижу в одиночестве большинство дней.

Из-за этих сладких воспоминаний я поверила тем словам, которые Синди сказала мне

за обедом в ту ночь. Филипп никогда бы не сделал что-то подобное. Но он это сделал. Я

видела это. Мой отец так же поступил с моей матерью. Понадобилось время, чтобы заметить

это, или, возможно, я просто витала в облаках, а правда была перед носом. Нам нравится

думать, что всё не так, как кажется. Филипп говорил мне, что у него есть тёмное прошлое.

Стало бы мне легче, если бы я могла себя вести так, как моя мать? Она казалось счастливой в

то время, как это было совсем не так. Но мне просто интересно, было ли ей больно?

Возможно. Почему она просто взяла и ушла? Мне всегда казалось, что это потому, что я

напоминала ей о моём отце. Она даже не удосужилась поприсутствовать на одном из моих

выпускных или даже на моей свадьбе. Всегда была причина, по которой она не могла этого

сделать.

– Хмм. Он – отец твоего малыша? – Я в шоке смотрю на Оскара. Он смотрит на меня

своими большими, нежными, карими глазами, его брови приподняты, а ухмылка играет на

лице. Он очень напоминает мне моего деда. Может быть, именно поэтому я так сблизилась с

ним. Он единственный человек в этом маленьком городке посреди глуши, с которым я

реально поддерживаю беседу, но, честно говоря, он просто не даёт мне иного выбора. Как и

сегодня, он обычно появляется с чем-то, чем можно перекусить, чтобы поесть, и мы сидим

тут.

Моя рука автоматически тянется к животу, который, как я думала, еще не очень

заметно.

– Я уже знаю некоторое время, но кажется, ты и не собиралась признаваться.

– Я думала, что хорошо это скрывала.

– Ты ещё совсем ребёнок. Поверь мне, дальше живот будет только расти. Я бы всё

равно узнал, у моей жены таких было восемь.

Я только улыбаюсь. Я всегда улыбаюсь, когда он рассказывает о своей жене. Его

улыбка начинает сиять на всё лицо при упоминании о ней. Мне это нравится. Я бы хотела

быть такой же, как они. Скромная жизнь вместе, без всего мира, который постоянно давит,

но я понимала, какая ответственность лежит на плечах Филиппа. Я знала, на что шла, выбрав

мужчину, которого любила и за которого вышла замуж. Он обещал мне, что однажды у нас

будет жизнь, о которой я так мечтала.

Я знаю, что у Оскара много детей, все старше меня, и я часто их путаю, когда он

говорит о них. Но это то, что происходит, когда вы даёте всем своим детям имена,

начинающиеся с буквы С. Трудно запомнить.

Я потираю живот. Я хочу этого ребенка. Эта мысль заставляет меня волноваться,

возможно, потому что я помню все те моменты, когда Филипп говорил о желании увидеть

меня с нашим ребёнком, но я просто не хочу, чтобы люди задавали вопросы. Вопросы, на

которые я не хочу отвечать или вовсе думать о них. Мне нравилось избегать их. Возможно,

это не очень хорошо работало, но я пока справляюсь, и у меня ещё есть время. Пора взять

себя в руки.

– Ну, – подталкивает меня Оскар плечом, затем достает коробку из белой сумки,

открывает её, чтобы показать булочки с корицей, и предложить мне одну. Я беру одну из

коробки. Булочка ещё тёплая, и я откусываю большой кусок. Голод появляется и исчезает.

Иногда я чувствую, что могу съесть что угодно, а иногда мне приходиться насильно

запихивать в себя еду.

– Он отец, – признаюсь я.

– Мне очень нравится, как ты его изображаешь. Он не выглядит так хорошо даже по

телевизору.

Моё лицо дёргается, когда он изучает картинку. Ему всё известно.

– Ты знаешь, кто я такая? – Он просто кивает головой, как будто это неважно. – Как

долго тебе это известно?

– Как только я впервые увидел тебя.

– Вот как, – я откидываюсь на спинку скамейки. У меня нет слов. Мы не так уж и

известны, но время от времени Филипп делал новости для работы. Оскар не первый человек,

от которого я слышала, что Филипп выглядит устрашающе. Он большой парень. Его рост

больше шести футов, он широк в плечах. Никакой худощавости. Я часто сравнивала его с

танком, но это всегда заставляло меня чувствовать себя в безопасности. И опять же, мой

Филипп был всегда нежен. Его глаза никогда не покидали моих. Или покидали? Теперь я не

уверена в этом. Я знаю, он ищет меня. Мне даже пришлось позвонить в полицейский отдел

Нью-Йорка, чтобы он не подал заявление о пропавшем без вести человеке. Затем я заставила

своего адвоката отправить ему документы о разводе. Передать, что я соглашусь на всё, что

он захочет. Я не собираюсь бороться с ним.

После этого я ничего от него не слышала, и мой адвокат сказал, что он ещё не

ответил. Я не настаивала. Я просто хотела побыть в одиночестве как можно дольше. Я всё

ещё пыталась принять тот факт, что я беременна. Я до сих пор была в растерянности. Я сама

узнала об этом только месяц назад.

Время, казалось, сливалось воедино с бесконечными днями печали. Так было до тех

пор, пока я не отпустила всё и не основалась на новом месте.

– Он выглядит ужасно.

– Я не смотрю телевизор и не читаю газеты. – Чёрт, у меня нет даже телевизора в

крошечной студии, в которой я живу над маленькой типографией. Тем не менее, я не

понимаю, что слова Оскара заставляют меня чувствовать. Счастье от того, что он выглядит

ужасно или раскаяние, потому что я всё ещё люблю его, и мне ненавистна сама мысль

навредить ему, даже если он причинил мне боль.

– Я не могу с собой ничего поделать. Смотрю новости каждую ночь.

– Я собираюсь сказать ему, – отвечаю я, защищаясь. Я не хочу, чтобы он думал, что я

не дам общаться ему с ребёнком, потому что я этого и не посмею сделать. Мне просто нужно

взять себя в руки. Привести мысли в порядок. Я продолжаю думать, что время уменьшит

боль, но я начинаю понимать, что ничего не поможет.

Единственная вещь, которую я знаю – я не буду похожа на мою мать. Она сбежала.

Взяла и оставила меня. Возможно, это не была жизнь, которую я хотела, семья, о которой я

мечтала, но я должна приложить все усилия. Я должна взять себя в руки. Вернуться в город и

сделать то, что я должна сделать, чтобы мы оба были частью жизни ребёнка. У этого ребёнка

будут оба родителя. Я просто надеюсь, что Филипп будет больше заниматься жизнью этого

ребёнка, чем нашим браком.

Это убило бы меня, если бы ощущение новизны, которое дает появление ребенка,

исчезло, как произошло с моей матерью. В любом случае, это было бы лучше, чем вообще не

иметь отца. Мой отец, возможно, и не был совершенным, но он всё ещё оставался моим

папой, в отличие от моей матери. Это уже хоть что-то.

– Не думал, что ты решишься. Просто не спеши. У тебя всё получится. – С этими

словами он встаёт и бросает коробку в мусор.

Я в этом не так уж и уверенна. Время не помогает, я просто проживаю дни за

рисованием, а потом ложусь в постель и пялюсь в потолок. Отгоняя разные мысли. Я должна

вернуться. Чем скорее, тем лучше.

Убедиться, чтобы всё было готово к рождению ребенка. Работать над тем, чтобы мы с

Филиппом жили нормально.

Заканчивая доедать булочку, я облизываю свои пальцы, прежде чем начинаю

собирать свои предметы искусства. Я кладу всё в сумку, складываю мольберт и помещаю его

под руку. Я достаю телефон и набираю номер, который знаю наизусть. Я не уверенна, хочу

ли,

чтобы

она

ответила.

– Синди Рид слушает, – голос Синди раздаётся по ту сторону, её голос заставляет меня

прослезиться. Я скучаю по ней. Вероятно, она меня убьёт.

– Синди, это …

– Молли! – кричит она в телефон, перебив меня. – Где ты, чёрт возьми?

Я слышу, как кто-то задыхается на заднем плане. Это на самом деле заставляет меня

улыбнуться. Боже, я действительно скучаю по ней.

– Я возвращаюсь домой. Хочу спросить, смогу ли остановиться у тебя, – спрашиваю я,

отступая от тротуара, чтобы пересечь улицу в сторону моей маленькой квартиры. Мне нужно

начать собирать вещи, потому что я знаю, как только я отключусь, Филипп обнаружит меня

и появится здесь. Или ещё хуже, он этого просто не сделает.

Я едва слышу звук машины, прежде чем чувствую, как что-то ударяется об меня,

валит меня на бетон, и всё становится чёрным.

ГЛАВА 4

Филипп

Ощущение моего врезающегося кулака в гипсокартон не даёт ровным счётом ничего,

чтобы облегчить мой гнев, пульсирующий сквозь мои вены, и грусть, лежащую тяжёлым

камнем на сердце. Я очень злюсь, и такое чувство, что это меня всё больше поглощает, я

чертовски напуган, не понимая, что ещё можно сделать. Я в отчаянии, но затем снова

появляется такое ощущение, словно в любую секунду она вот-вот войдёт через эту дверь.

– Мистер Таннер, пожалуйста, поймите, мы делаем всё возможное, чтобы найти

миссис Таннер.

Тряся кулаком, я пытаюсь вернуть чувствительность своей руке. От этого не

становится лучше, но это всё, что мне удаётся сделать. У меня есть команда из трёх частных

следователей, и никто её не нашёл. Прошли недели, и никаких новостей.

Возможно, она уже мертва.

Моё сердце готово остановиться от одной этой мысли. Нет, я бы почувствовал, если

бы её не было в живых. Я бы до мозга костей был уверен, если бы её не было на этой земле.

Она вторая моя половинка, и я найду её. Независимо от того, сколько времени потребуется.

Она говорила с полицией и адвокатом. Оба утверждали, что не знают, где она, но с ней было

всё

в

порядке.

Она сбежала от меня, не сказав ни слова. Она задолжала мне объяснение, возможность все

исправить. Я потираю лицо своей, теперь уже разбитой, рукой и вздыхаю. Я собирался всё

наладить. У меня всё шло по плану. У нас бы всё получилось. Оставалось потерпеть всего

лишь четыре часа, а затем бам!

Я шагаю дома по кабинету, не зная, как реагировать на это. Что мне сказать? Что

доказывать? Я уже кричал на всех в этой комнате хотя бы один раз за сегодня. Я перестал

работать после той ночи, когда она ушла, ожидая, что она войдет в эту дверь. После одной

такой ночи, я понял, что больше не могу ждать, поэтому нанял Карла Майора и его команду

для поисков Молли. Если ей было нужно время, чтобы остыть, она могла бы сделать это в

другой комнате. Ей не нужно было покидать дом, если бы она думала о нашем браке.

– Как это нет ничего? – кричу я последнее слово, и мой голос эхом отдается от стен.

Двое мужчин, сидящих передо мной, немного вздрогнули, и я уверен, что выгляжу как

сумасшедший. Я не спал неделями, просто ходил, как зомби. Моя старая ассистентка Дебра

прилетела обратно из Флориды в течение нескольких дней, когда услышала, что Молли

исчезла. Она приготовила мне много еды, к которой я так и не притронулся, и оставила

некоторые продукты в морозильной камере. На прошлой неделе она вернулась к своей семье,

но её недолгий визит был приятной новостью. И теперь я один на один со своим горем, я не

могу это больше выносить. Возможно, я больной на голову, но, будь я проклят, если позволю

ей бросить меня вот так.

Следователи спрашивали, были ли у нас какие-то проблемы в нашем браке. Я не знал,

как объяснить им, что моя любовь к ней не поддается никакому разумному обоснованию, и

что мне приходилось продолжать работать, чтобы остановить одержимость, которая росла

внутри меня. Они спросили, был ли у меня ещё кто-то, и я рассмеялся им в лицо. Никакой

другой не существовало, кроме моей Молли. Я был слеп, пока она не вошла в мою жизнь, и

после того дня она стала единственной женщиной, которую я вижу. Мужчины были

скептически настроенны, но я даже не дёрнулся. Они могут думать, что хотят, пока ищут её.

Я ловлю себя на мысли, что я убит горем и в то же время злой как черт. Мне так

чертовски грустно, что она ушла, и я отдал бы всё, чтобы снова держать её в руках. Но, с

другой стороны, я так чертовски рассердился на то, что она оставила меня вот так, и я даже

не уверен, смогу ли спокойно смотреть ей в глаза. Я нуждался в ней, а она взяла и ушла.

Я знаю, что последняя часть – ложь, даже когда эта мысль проникает в мой

запутанный мозг. Я бы никогда больше не оставил её без присмотра, если бы она ко мне

вернулась. Как глупо с моей стороны было находиться столько ночей вдалеке от неё, когда я

мог иметь её под собой, когда мы занимались любовью в постели. От этой мысли моё горло

сжимается, и я сдерживаю всхлип. Я провёл последний год, пытаясь разобраться с дерьмом,

чтобы мне больше не приходилось снова ходить в другой офис. Я делал всё, что мог, чтобы

вернуть нашу жизнь, и это пошло в ущерб нашим отношениям.

Кусочки нашей жизни проигрываются снова и снова в моей голове, и я пытаюсь

понять, почему она оставила меня. Отказалась от нас вот так просто. Я знал, что она была

несчастна в пентхаусе, но я предпринимал меры, чтобы изменить это. Чтобы оправдать

обещания, которые я дал ей, но, возможно, я делал это слишком долго.

Я не думаю, что она была настолько недовольна мной и нашим браком, что решила

уйти. Без каких-либо объяснений, просто оставив записку, в которой говорит , что она не

может этого сделать. Не преследуй меня. Я так сильно волновался на протяжении этих

дней, что стал одержим этим.

Я продолжаю ходить туда-сюда, пытаясь что-то придумать. Даже после того, как

полицейские сообщили, что с ней всё в порядке. Может быть, её похитили и заставили это

написать. Возможно, у неё была лихорадка, и она бредила и надумала, что ей нужно уйти.

Оба эти сценария делают мои ладони потными от страха. Но когда я проверил камеры

наблюдения, она была одна и не выглядела так, будто находилась под каким-либо

давлением. Она быстро вышла из здания, но это было не так, как, если бы она бежала. Затем

мы отследили её кредитные карты в банкомате, в котором она сняла большую сумму

наличных денег. А затем тишина.

Я всё время думаю, в чём же причина? Возможно, другой мужчина …

Охваченный этим, я хватаю стеклянный пресс-папье на своём столе и бросаю его

через всю комнату, словно мячик для бейсбола. Я слышу, как он ударяется о стену, но

игнорирую это. Если бы я трезвым взглядом оглядел комнату, то уверен на сто процентов,

нашёл бы её в разрушенном состоянии, но лучше тут, чем в остальной части дома. Я оставил

наш дом нетронутым, пока она не вернётся. Потому что она вернётся. По-другому и быть не

может.

Где-то вдалеке я слышу, как открываются двери кабинета. Я не проверяю, ушли ли

следователи, я просто подхожу к окну и смотрю на дождь. Интересно, не замерзла ли моя

Молли, есть ли ей чем укрыться? И снова же в десятитысячный раз, в безопасности ли она?

Думаю, я мог бы смириться с чем угодно, пока она в безопасности.

– Мистер Таннер. У нас есть зацепка.

Я тут же поворачиваюсь, замечая самого молодого из трио, Джереми, который входит

и протягивает телефон Карлу. Посмотрев на него, он кивает, а затем смотрит на меня. В его

глазах есть надежда, но я не собираюсь зацикливаться на этом. Я хочу услышать, что он

может сказать.

– Мы наблюдали за всеми её известными коллегами, как вы и просили, и похоже, что

ваша подруга Синди получила звонок от неизвестного номера. Джереми отследил вызов и

записал разговор.

Он кладёт телефон на мой стол и нажимает на кнопку.

Голос Молли заполняет мои уши, и я падаю на колени, сжимая грудь. Впервые за

несколько недель мы получили малюсенький клочок информации, и звук ее голоса

ошеломляет.

Хочу спросить, смогу ли остановиться у тебя? Затем Молли замолкает. Раздается

чей-то крик, и я слышу громкий шум визжащих тормозов. Синди зовёт её по имени в панике,

а затем линия обрывается.

Пугающий холодок пробегает по моему позвоночнику, и я в тот же миг встаю на ноги,

готовый принять меры. Мне даже не нужно спрашивать, прежде чем Джереми начинает

говорить.

– Я отследил её звонок, это одноразовый телефон, но мы смогли определить её

местонахождение – побережье Вашингтона. Это примерно в пяти часах езды на юг ...

– Я знаю, где это. – Это примерно в двух часах езды от того места, где они выследили

её звонок в полицейский участок и её адвокату. К тому времени, как мы приехали туда, она

исчезла.

Я проскальзываю мимо мужчин, когда бегу через пентхаус к входной двери, хватая

ключи. Меня не волнует, что было на той записи, теперь мне известно, где моя Молли, и вот

куда я намерен отправиться.

– Сэр, подождите. Мы с вами, – говорит Карл, когда они следуют за мной.

– Не отставайте, – это всё, что я говорю, когда захожу в лифт и нажимаю кнопку

лобби.

Трое мужчин еле поспевают за мной, прежде чем двери закрываются, и я очень

нервничаю. Наконец-то у меня есть координаты. Мне просто нужно убедиться, что она в

порядке, а потом мне нужно поговорить с ней. Узнать, что случилось. Она в порядке. Она в

полном порядке. Она должна быть в порядке.

Когда мы выходим из здания, я сажусь в свой McLaren F1 и хватаюсь за руль. Он был

необдуманной покупкой, когда мне было только двадцать, но теперь я чертовски рад. Этот

малыш может выдавить двести сорок миль в час. Я планирую добраться до моей Молли

всего за два часа вместо пяти.

Когда я миную мост и выезжаю из города, я ударяю по газам. Сильно. Ничто и никто

не сможет мне помешать. Мне всё равно, что я должен делать или кого должен убить. Моя

жена – только моя. И я приведу её домой, хочет она того или нет.

ГЛАВА 5

Филипп

Я нахожусь в часе езды, и я не думаю, что мои суставы когда-нибудь перестанут

болеть от того, как крепко я сжимаю руль. Я сосредоточился на том, чтобы добраться до

Молли, так как сейчас не в состоянии думать ни о чём другом. Но пока мили исчезают под

шинами машины, мой разум начинает окунаться в воспоминания. Я думаю о нашей свадьбе,

а затем мои мысли сами собой переносят меня в нашу брачную ночь. Все твердят тебе

попробовать и хорошенько запомнить все, что только возможно, в этот день, потому что со

временем он стирается из памяти, и всё, что у тебя остаётся – это фото. Чушь собачья. Я буду

помнить каждую секунду того дня всю свою оставшуюся жизнь. И мне не нужны сраные

фото, чтобы напоминать об этом.

Я стою в фруктовом саду в конце длинного ряда, одетый в костюм и галстук. Здесь

витает запах сладких фруктов и весны, но он нисколько не успокаивает меня. Я играю с

манжетой своей рубашки, пытаясь унять дрожь в руках. Я жду, когда Молли пойдёт по

проходу ко мне, и, если я не буду чем-то занимать свои пальцы, то побегу к ней в ту же

секунду, как только увижу, и сожму в объятиях. Мне нужно попытаться дышать, чтобы,

когда она, наконец, появится, я не стал кричать, как Храброе сердце, и не набросился на

нее.

После этой вечности ожидания я вижу её в конце длинной линии из фруктовых

деревьев. Белый цвет выделяется на фоне листьев, когда она пробирается по роще к тому

месту, где стою я. Мне требуется весь контроль, чтобы не сделать ни единого шага

навстречу. Вместо этого я просто смотрю на неё, пока она подходит.

Её волосы спадают нежными волнами по плечам. Одна её прядь убрана назад и

заколота кремовым цветком. Молли улыбается мне своими большими возбуждёнными

глазами. Я чувствую, что проглотил стон волнения и ошеломляющей любви. Она выглядит

так чертовски красиво.

Когда мои глаза опускаются, я вижу, что на ней простое кремовое платье. Н плечах

оно держится за счет тоненьких лямок; платье очень длинное и струящееся. Подол

украшен небольшим количеством кружева, и я вижу, как при каждом шаге выглядывают

пальчики ее ног в синих босоножках, которые она надела. Отец ведет ее под руку, но всё,

что я могу видеть – это она. Небольшая толпа расходится, и, когда она почти достигает

меня, я больше не могу оставаться на месте.

Сделав три гигантских шага, я подхожу к ней, забирая ее у отца, и подвожу к

алтарю. Произносится речь, но я ничего не слышу, только отвечаю, когда мне

подсказывают. На протяжении всей церемонии я улыбаюсь своей невесте и шепчу ей, как

она красива. С ее щек все это время не сходит румянец смущения из-за того, что за нами

все следят, и моих слов, которые я не устаю повторять. Кажется, я сказал об этом уже

тысячу раз, но я просто не могу остановиться. Она потрясающе красива, и я люблю её

больше всего на свете.

После церемонии я не отпускаю её руку. Люди просят с ней потанцевать, но я

отказываю. Это тот самый день, когда я могу быть настолько эгоистичным, насколько

хочу, и я не допущу, чтобы она отошла от меня хотя бы на дюйм. Я прижимаю её к себе

очень крепко, пока мы покачиваемся в такт музыке в ожидании того момента, когда я

смогу увести её отсюда. Я хотел, чтобы она насладилась свадьбой и всеми теми

моментами, которые она планировала, но я и так уже достаточно ею поделился.

– Ты готова, любовь моя? – я наклоняюсь и нежно целую обнажённую кожу на её

плече. Она наклоняется ко мне, вжимаясь в меня своими мягкими изгибами. Когда я

чувствую, что она кивает, я толкаю нас в темный уголок, подальше от вечеринки.

Мы уехали из города сразу после того, как я попросил Молли выйти за меня замуж.

Когда она увидела фруктовую ферму, она заставила меня остановиться, чтобы взглянуть

на нее. Пожилая пара, которая владела ею, были очень хорошими и позволили нам провести

там пикник. К концу дня я убедил их позволить нам провести здесь свадьбу. Дедушка сказал,

что это должно быть судьба, потому что он и его жена поженились на этой ферме и

отмечали свою пятидесятую годовщину свадьбы в этом году. Это было слишком

прекрасно, и я был признателен им за то, что смог дать Молли то, что она хотела.

Наша церемония проходила в амбаре, и у меня была заранее подготовлена машина,

чтобы мы могли убраться отсюда, когда она будет готова. После того как мы улизнули,

мы направились в дом, который я арендовал на неделю. Я сказал Молли, что увезу её в

любую точку мира, в которую она только захочет, но всё, что она сказала, что хочет

только меня и как можно больше.

Когда мы добираемся до дома, я приказываю ей сидеть неподвижно, пока буду

доставать сумки из багажника и заносить их по лестнице в домик на пляже. Я быстро

справляюсь с работой, убедившись, что всё на месте, прежде чем возвращаюсь на улицу и

открываю для неё дверь.

Она улыбается мне, как будто я достал луну с неба, и я тут же клянусь себе

сохранить этот взгляд на её лице на всю оставшуюся жизнь. Никто и никогда не смотрел

на меня так. Я никогда не думал, что буду в ком-то так нуждаться. Но мне это нравится.

Нет, я чертовски люблю это. Она такая чертовски сладкая и невинная. Я хочу сохранить

это в своей памяти.

Подняв её на руки, я ногой захлопываю дверь машины и заношу свою невесту в дом.

Место освещено приглушённым светом, а кухня забита продуктами, поэтому у нас нет

причин выходить куда-то. Я несу её в спальню. Я вижу, что кровать немного сдвинута, а

вокруг неё разбросаны лепестки роз. Мягко опустив её на край кровати, я встаю на колени

перед ней и просто смотрю на неё.

Она всё ещё в свадебном платье, а на ее лице сияет улыбка. Это её первый раз, и наш

первый раз вместе, но она не выглядит нервной. Вместо этого она выглядит сияющей, как

будто светится. Она не хотела ждать до брачной ночи, но мне не хотелось ничего такого

между нами. Никогда. И если ожидание помогло мне заполучить ее у алтаря, тем лучше. Я

нуждался в ней с той минуты, как только встретил.

Она протягивает руку, поглаживая моё лицо, и я не могу остановить стон, который

вырывается из меня от этого прикосновения.

– Позволь мне переодеться.

Я неохотно выполняю её просьбу, и мне требуется вся сила воли, чтобы отпустить

её.

Молли поднимается с кровати и берёт свою маленькую сумку в ванную, закрывая за

собой дверь. Я снимаю свой костюм, нервничая в предвкушении. Я начинаю вышагивать по

комнате, потом передумываю и забираюсь на кровать под простыни, чтобы немного

успокоиться.

Проходят минуты, которые ощущаются, как часы, и я уже думаю идти в ванную,

когда дверь наконец-то открывается.

Она стоит в дверях с приглушённым светом позади неё. Такое чувство, будто она

светится. У меня почти случается сердечный приступ, когда она начинает идти ко мне,

покачивая своими сексуальными бёдрами с каждым шагом. Я думал, что она наденет что-

то более невинное, но это убивающая-на-повал соблазнительница, стоящая в конце

кровати, явно не напоминала девственницу, которую я видел ранее. Мой член встаёт по

стойке смирно и истекает предсеменем всего за десять секунд.

– Святое дерьмо, – шепчу я.

На ней надето чёрное кружево, которое напоминает прозрачную ленточку. Оно

тянется вдоль её шеи, словно топ с открытыми плечами, и сбегает вниз по её груди, едва

прикрывая соски, дальше к киске, но не прикрывает эту сладкую вещицу полностью. Нет,

оно тянется прямо по центу её клитора, позволяя её обнажённым половым губкам

набухнуть по бокам.

Она ползёт по краю кровати, останавливаясь перед тем, как подобраться ко мне, и

встаёт на колени. Она широко расставляет ноги, позволяет мне увидеть её в том месте,

где лента едва пприкрывает её набухший клитор. Я знаю, что она влажная, потому что

вижу, что липкая влага покрывает её бёдра.

– Молли, я … – мой язык выскальзывает изо рта, и я не могу сформулировать слова.

Она пробегает руками по своему телу, нисколько не стесняясь того, что выставлена

на показ передо мной.

– Я не хочу, чтобы ты был нежен со мной в наш первый раз, Филипп. Я хочу тебя и

говорила об этом с самого начала. Теперь я вся твоя, и я хочу, чтобы ты взял меня. Не

сдерживайся, – говорит она, заставляя меня задуматься, видит ли она это. Эту сильную

потребность в ней, настолько мощную, что я вынужден её скрывать, опасаясь, что это

напугает её, потому что правда в том, что это пугает меня самого.

Я сглатываю, а затем киваю головой. Я дам ей то, что она хочет. Как только кровь

покинет мой член и вернётся к моему мозгу.

Молли подползает ко мне и хватается за край простыни, отбрасывая её назад и

обнажая мой член. Вид моего покрасневшего, напряжённого члена заставляет её облизать

свои губы, и я, признаюсь вам, немного шокирован. Я всегда был нападающей стороной, но

она права. Сегодня я был готов к нежной любви. Я хотел быть нежным в её первый раз и

относиться к ней, как к драгоценному цветку. Но она не желает этого. Я вижу голод в её

глазах, дающий надежду, что, возможно, однажды она будет нуждаться во мне так же

сильно, как и я в ней.

Опираясь на спинку кровати, я широко расставляю ноги. Если это то, чего она

хочет, я дам ей это. Я хочу, чтобы моя Молли сходила с ума по мне так же, как я по ней.

– Иди и получи это, жёнушка.

Когда я опустился немного вниз, я несколько раз погладил свой твёрдый член,

показывая ей, что она делала со мной с того самого момента, как я увидел её – когда моё

тело ожило, что было впервые в моей жизни – и я вижу, как её глаза расширяются в

полном восторге. Мы думаем одинаково. Хоть она и девственница, и у неё нет опыта,

кроме того, что было между нами, но она знает, чего хочет. Она не стесняется своего

тела. Ей не стыдно говорить мне, чего она хочет, и я чертовски уважаю её за это.

– У нас есть годы, чтобы заниматься любовью, Филипп, – говорит она,

проскальзывая между моих ног. – Прямо сейчас я не хочу прелюдии. Я слишком долго тебя

ждала. – Я слышу потребность в её голосе.

Она хватает кружевную ленточку, размещённую посередине её животика, и делает

один сильный рывок. Материал распускается, и я стону, выпуская еще больше предсемени.

Оно стекает по моему члену, когда я делаю ещё несколько поглаживаний.

Она седлает мои ноги. Я прекращаю гладить свой член и хватаю её за бёдра, помогая

ей взобраться на меня. Я сжимаю зубы при виде её, обнажённой и готовой принять мой

член в себя. Её рука тянется между нами, и она направляет меня к своей киске. Я шиплю

сквозь зубы, когда моя головка прикасается к ней.

– Филипп, – я отвожу глаза от того места, где она удерживала меня у её входа, к её

мягким зелёным глазам. Она улыбается мне, и это выглядит так, словно мы делимся чем-

то сокровенным друг с другом. Я улыбаюсь, а она быстро опускается на мой член.

Мой стон получается громким, в то время как она издаёт еле слышный писк боли. Я

прижимаю её к себе, поскольку мы оба испытываем новое ощущение – она приняла мой член

внутрь себя, и её великолепная киска сжимает его. Мне требуется больше времени, чем ей,

чтобы прийти в себя. Затем она начинает понемногу двигаться, но я хватаю её за бёдра и

останавливаю, пытаясь себя контролировать.

После того как я убеждаюсь, что достаточно контролирую себя, чтобы не кончить

от одного ее движения, и я киваю.

– Двигайся медленно, – говорю я строго. В ответ она только одаривает меня озорной

улыбкой, и я понимаю, что конкретно попал.

Она скользит по всей длине моего члена, медленно двигаясь вверх и вниз, как будто

знакомиться с ним. Она изучила каждый его дюйм, пока я громко стонал от каждого

движения. Чёрт, я так долго не продержусь.

Когда я хватаю её за гладкие бёдра, её груди оказываются прямо перед моим лицом.

Я немного наклоняюсь вперёд, когда мягкая плоть начинает тереться об меня с каждым

движением. Она везде такая мягкая, и я больше не могу сдерживаться. Она же хотела

всего меня, и сейчас я собираюсь отдаться ей целиком и полностью.

Немножко подвинувшись, я жёстко вхожу в неё. Она хватается за спинку кровати,

и громкий стон проносится по всей комнате, когда она выгибается назад. Лепестки роз

липнут к нам обоим, но мне всё равно.

– Ты принимаешь меня так чертовски хорошо, детка, – она ещё раз чертыхается, ей

нравится моя грязная речь. – Чёрт побери, ты девственница, но ты хочешь, чтобы это

было грубо. Спасибо Господу, что ты моя жена. Вся, полностью моя.

Её ноги упираются в мои бёдра, и она сжимает меня. В нашем занятии любовью нет

ни капли нерешительности. Да, мы занимаемся любовью. Это может быть жестко и

грубо, но между нами очень много любви.

Я беру её так, как она этого хочет. Её ногти впиваются в мои плечи и спину. Наша

страсть копилась слишком долго.

Я дрочил, думая об этом моменте столько раз, но это и близко не стояло с тем, что

сейчас происходит.

Опуская руку между нами, я нажимаю на её клитор и говорю ей, что ей нужно

делать.

– Кончи на меня, моя любовь. Дай своему мужу свой вишнёвый оргазм. Он мой. Он

принадлежит мне.

Она сжимается вокруг меня и, как хорошая девочка, кончает на мой член. Это так

прекрасно – наблюдать за ней, пока я внутри неё. Румянец, который появляется на её коже,

когда она окунается в удовольствие, толкает меня через край. Я вонзаюсь глубоко в неё, не

сдерживаясь. Она слишком совершенна, и она вся моя.

Я моргаю несколько раз, поправляя свою эрекцию, гоня прочь мысль о нашей брачной

ночи. Мы провели неделю в том доме и ни разу не увидели воду. Мне было ненавистно