Текст книги "Him"

Автор книги: Алекс Тарн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

М у ж ч и н а. Это жестоко. Зачем вы ее мучаете? Я очень вас прошу, верните Хайм.

П р о г р а м м е р. Ну уж нет. Сначала вы мне объясните – зачем? По какой такой причине нормальный мужик захочет изображать из себя бабу? Только, пожалуйста, без теоретической байды. Без всего этого бла-бла-бла, которое вы разводили прежде. Будьте ближе к телу, к своему, конкретно-мужскому. Я тут, знаете ли, в свободное от Хайма время подхалтуриваю – сдаю в полицию всяких мерзавцев. Воров, педофилов, мошенников. Они свое тело тоже скрывают – по понятным причинам. Но зачем это делаете вы? И она? И, как я понимаю, многие в Хайме. Можете объяснить?

М у ж ч и н а (напряженно). Я уже объяснял. Чтобы стать другими.

П р о г р а м м е р. Другими – какими? Говорите о себе. Зачем вы проделали операцию по перемене пола? Вы что, гей?

М у ж ч и н а. Нет, что вы. Я был женат. Очень счастливо и долго. Моя жена умерла при… после родов. Ей было уже за сорок. Поздний ребенок. (пауза) Там было вообще много сложностей. Всяких. И я… и я… (пауза)

П р о г р а м м е р. Ладно, не надо. Извините.

М у ж ч и н а. Нет уж, слушайте. Вы ведь хотели понять. Я остался один. Так получилось. Это главное объяснение там (кивает на зал) – так получилось. Объясняет всё, даже самое необъяснимое. Мы знали, что будет трудно; после сорока вообще мало кто рожает. Но не так. Не так… Я и не знал, что не смогу один. Это невозможно понять, пока не ощутишь на своей шкуре. Мы были обычной парой, как все. Может, жили чересчур замкнуто, не знаю… но факт: когда она ушла, я сломался. Я видел ее повсюду, в каждой черточке. След ее руки на занавеске, запах ее волос в воздухе, отпечаток ее взгляда на столе. Как можно видеть отпечаток взгляда? А я видел. Меня всего переворачивало, каждую минуту. Говорят, слезы приносят облегчение. Я выплакал их столько, что должен был бы взлететь, как воздушный шарик!

П р о г р а м м е р. Хватит. Я не хочу больше слушать.

М у ж ч и н а (игнорируя его слова). Я переехал в другую квартиру. Я уничтожил все, что могло бы напомнить мне о ней, о нашей прежней жизни. Но она переехала со мной. Вещи вокруг были другими, незнакомыми. Они никогда не видели ее живьем. Но она ухитрилась приручить и их. Я продолжал слышать ее дыхание. Не знаю почему, но это была настоящая пытка. Ежедневная пытка…

П р о г р а м м е р. Я прошу вас…

Ж е н щ и н а (кричит со своего места). Зз-замм-мол-лэ! Чи!

М у ж ч и н а. А потом я получил мейл с приглашением в Хайм. Обычно я сразу стираю подобные письма как спам, но это было особенным. Хотя оно и пришло на мой адрес, но предназначалось для покойной жены. Кто-то открыл для нее аккаунт с этим вот именем – Трай. Трай – это значит «попытка». И я подумал… (горько смеется) попытка – не пытка! Попытка – не пытка! Я вошел в Хайм под именем Трай… я начал ходить там, осматриваться, общаться с другими. И вдруг осознал, что мне хорошо. Мне стало хорошо впервые за эти ужасные месяцы, которые прошли с момента ее смерти! Это было такое странное чувство… Я не стал ничего анализировать, искать причину, копаться в себе. Я просто наслаждался покоем, внезапной свободой от боли.

П р о г р а м м е р. Понимаю. Вы стали ею!

М у ж ч и н а. Конечно! Я реально превратился в нее, в свою покойную жену! И тем самым не только оживил ее, но и спас себя! Ведь если рассудить здраво, это был единственный способ избавиться от тоски. Помните знаменитый анекдот про Эйфелеву башню? О том, что те парижане, которые ненавидят ее, должны жить на ней. Потому что единственное место, откуда она не видна, это сама Эйфелева башня. То же самое произошло и со мной, правда, не из-за ненависти, а наоборот… Я наконец-то зажил нормально. Немного удручало лишь то, что после переезда у меня не осталось ни единой ее фотографии – как я уже говорил, все было уничтожено. Но потом устроилось и это: неизвестный благодетель прислал мне компакт-диск с фотографиями… гм… определенного периода нашей жизни… я смотрел на них, не отрываясь, так что протер этот несчастный диск едва ли не до дыр. В итоге он пришел в негодность, но я успел переписать файлы на диск компьютера. Теперь вы понимаете, почему мне так важно восстановить...

П р о г р а м м е р (перебивает его). Погодите-погодите. Что это за неизвестный благодетель? Откуда он взялся? Вы уверены, что это не тот же человек, который…

М у ж ч и н а. Прислал мне приглашение в Хайм? Не думаю. Скорее всего, тот мейл и был спамом. Просто случайно все совпало. Бывает.

П р о г р а м м е р. Да, но диск с фотографиями… мистика какая-то. С того света почта не доходит.

М у ж ч и н а. Тот свет здесь не при чем. Я примерно представляю себе, кто мог быть отправителем. Но это не имеет отношения к делу.

Ж е н щ и н а (мучительно выдавливая из себя звуки). Ап-п-п-по! Сты-ты-ты…

М у ж ч и н а (Программеру). Может, хватит уже? Неужели вам ее не жалко?

П р о г р а м м е р (спохватившись). Да-да, я сейчас. Минутку, всего минутку… Заодно и диск ваш разблокирую. Давайте ваш комп.

Мужчина вынимает из сумки ноутбук, отдает Программеру. Тот уходит к рабочему столу. Мужчина и Женщина молча наблюдают, как Программер вводит команды на клавиатуре. Вскоре левый и центральный экраны возвращаются в свое прежнее состояние, включая крупные планы Найта и Трай. Едва увидев это, Женщина вздыхает с великим облегчением и бросается к Мужчине. Теперь они снова принимают ипостаси своих прототипов из Хайма.

Ж е н щ и н а. А Постум? Почему ты ничего не рассказала о Постуме? Как ты встретила его? Где ты его нашла?

М у ж ч и н а. Нашла? Я никого не искала. Он сам меня нашел.

Ж е н щ и н а (недоверчиво). Сам? Он подошел к тебе первым? Постум – к тебе – первым?

М у ж ч и н а. Ну да. Что тут такого странного?

Ж е н щ и н а (пожимает плечами). Ничего. (пауза) А я? Как вы познакомились со мной?

М у ж ч и н а (недоуменно). Тебе ли не знать… Ведь ты сам дал объявление в Хайме. Ты дал, мы откликнулись, вот и всё.

Ж е н щ и н а. Я не об этом. Кто из вас решил откликнуться – ты или Постум?

М у ж ч и н а. Оба. Решение принимали оба.

Ж е н щ и н а (упрямо). Так не бывает, Трай. Всегда кто-то предлагает первым. Всегда.

М у ж ч и н а. Вот ведь пристал. Я не помню. (пауза) Ну ладно, ладно. Это был я. Успокоился? Теперь тебе легче?

П р о г р а м м е р (не отрываясь от своего рабочего стола). Неудивительно. Должно быть, красавица Трай жутко устала от бремени женского обличья. Наверно, время от времени ужасно хотелось побыть мужчиной… или хотя бы пообщаться. Это ведь так по-человечески, правда, Найт?

М у ж ч и н а (Программеру). Вам непременно нужно поиздеваться? Без этого пальцы на клавиши не попадают? Что вы за тип такой…

П р о г р а м м е р (смущенно). Извините. Отвык от общения. Что на уме, то на языке. Извините.

М у ж ч и н а. Это еще одна причина, по которой люди уходят в Хайм. Там не говорят, там пишут. Есть время подумать, пока текст набираешь…

Ж е н щ и н а (Мужчине). Но это значит… это значит… Если меня привела в семью ты, а не Постум, то это значит, что для Постума я – лишняя спица в колесе. Ты это имеешь в виду?

М у ж ч и н а. Я? При чем тут я? Это ведь ты завел разговор на эту тему. Я вообще не хотела говорить о том, кто кого приглашал. Это какая-то женская логика, честное слово!

Ж е н щ и н а. На что ты намекаешь?

М у ж ч и н а. Ни на что я не намекаю. Ты из нас двоих мужчина, вот и веди себя соответственно, по-мужски.

П р о г р а м м е р. От вас двоих сдохнуть можно… Пардон. Всё никак не привыкну.

Ж е н щ и н а. Но ты понимаешь мое положение? В нашей семье оно полностью зависит от тебя. Уйдешь ты, уйдет и Постум. Это какая логика? Женская? Мужская? Это какая-то… это какая-то гадская логика, вот что это такое…

Пауза

М у ж ч и н а (виновато). Не убивайся ты так… Никто еще не умер. Пока.

П р о г р а м м е р (продолжая работать, машинальным эхом). Пока… пока…

Ж е н щ и н а. И после этого ты еще удивляешься, зачем я вытащил тебя из твоей раковины! Зачем затеял всю эту чертову разборку! Зачем потратил свои последние деньги на то, чтобы разыскать этого хамского хакера, зачем ворвался в чужой дом, зачем заставил тебя приехать сюда!

П р о г р а м м е р. Хамского хакера… хамского хакера… (осознав, что речь идет о нем, возмущенно). Эй, эй! Поаккуратней! И эти бисексуалы еще обвиняют меня в бестактности!

М у ж ч и н а. Нет, я ничему этому не удивляюсь. Никаких претензий.

Ж е н щ и н а (отчаянно). Но этого мало! Плевать я хотел на твои претензии! Мне нужен Постум, понимаешь ли ты это? Постум!

М у ж ч и н а. Понимаю.

Ж е н щ и н а. Ну и?

М у ж ч и н а. Что «ну и»?

Ж е н щ и н а. Иногда ты демонстрируешь удивительную тупость. Мне нужно, чтобы ты обещала мне свое ежедневное присутствие в Хайме. Потому что без тебя всё обрушится.

П р о г р а м м е р. Обрушится… обрушится… Ерунда! Хорошая система не обрушится.

М у ж ч и н а. Понимаю.

Ж е н щ и н а. Ну и?

М у ж ч и н а. Нет никакого «ну и». Я не могу тебе этого обещать.

Ж е н щ и н а. Но почему? Если надо заплатить, я заплачу. Не уверен, что я потяну ежемесячный оклад, но мы можем договориться на почасовую ставку… Скажем…

М у ж ч и н а. Я умираю. Мне осталось не больше месяца. Метастазы по всему телу. А они, как известно, ставок не принимают. Даже почасовых.

Пауза

П р о г р а м м е р. Что-что? Что вы сказали?

М у ж ч и н а. Вы слышали.

Ж е н щ и н а (в отчаянии). Боже мой, боже мой… теперь всё…

М у ж ч и н а. Я планировал уйти постепенно. Чтобы вы с Постумом привыкли к… ээ-э… новому положению вещей. Чтобы не рубить резко. Но видишь, как получилось… Наверное, к смерти не привыкнешь, как ни старайся.

Ж е н щ и н а. Боже мой… боже мой…

М у ж ч и н а (участливо). Если я могу чем-то помочь… ты только скажи…

П р о г р а м м е р. Знать бы, кто тут больше нуждается в помощи…

М у ж ч и н а. (Программеру, резко). Конечно, он, Найт! Как вы не понимаете? Мне уже помогать не надо.

Пауза

М у ж ч и н а. Что ж. По-моему, все слова сказаны. Найт? (пауза) Господин Программер, если вы уже восстановили…

П р о г р а м м е р (поспешно). Да-да. Вирус нейтрализован. Ваш комп в полном порядке. Вот, возьмите.

М у ж ч и н а. Тогда я, пожалуй, пойду. Прощай, Найт. Счастливо оставаться (идет к двери).

Ж е н щ и н а (вдруг поднимает голову). Подожди! Я с тобой!

Мужчина останавливается. Женщина мечется по комнате, собирая немногие вещи: сумку, куртку, книжку, еще что-то. Программер в растерянности наблюдает за происходящим со своего места. Наконец оба гостя подходят к двери и останавливаются, глядя на многочисленные замки.

М у ж ч и н а. Не могли бы вы нас выпустить? Тут столько замков…

П р о г р а м м е р. Стойте! Стойте! Возможно, я смогу вам помочь. (торопливо) Вы не думайте, это не то чтобы мне прямо сейчас в голову стукнуло… это моя давняя идея. Вы же знаете Хайм. Он действует постоянно, без перерывов на сон. А там (кивает на зал) приходится спать, ходить на службу, ездить в командировки, в отпуск… и далеко не всюду есть удобный выход в интернет. Людям приходится надолго отлучаться от жизни. Многим это не нравится, очень многим. Или взять случаи, подобные вашему. Мои клиенты в Хайме могли бы жить вечно, если бы не умирали там (кивок в зал).

М у ж ч и н а. Я, кажется, ясно вам объяснил: мой рак неизлечим.

П р о г р а м м е р. Да я не о раке! Понятно, что там я бессилен! Зато в Хайме я бог и царь! Бог и царь! И я подумал: а что если сделать программные клоны моих клиентов? Потому что реакции людей, в общем, предсказуемы. Конечно, каждый реагирует по-своему, но если набрать достаточно большой банк его реакций и произвести грамотный анализ, то можно довольно точно предсказать, что этот человек сделает или скажет в той или иной ситуации. Особенно если речь идет об ограниченной группе людей, например, о семье из трех человек.

Ж е н щ и н а. Секундочку… ты говоришь, что можешь запустить в Хайм точный клон Трай? Клон, который будет жить и действовать, даже когда она… когда она…

П р о г р а м м е р. В принципе, да. Хотя программа еще не совсем готова. Те клоны, которые я запускал на пробном прогоне, были сделаны для ограниченных целей. Типа, чтобы заместить оригинал на несколько дней, пока не вернется из отпуска. Но подмены никто не заметил. Одна-две жалобы на странное поведение, не более того.

Ж е н щ и н а. А что нужно, чтобы закончить программу?

П р о г р а м м е р (пожимает плечами). Что нужно?.. Ну, прежде всего, сбор информации… потом компьютерный анализ... потом снова сбор информации, внесение поправок, подключение самообучающегося автомата. Проще говоря, нужна группа людей, за которыми я мог бы понаблюдать некоторое время. Хотя бы десяток дней. Понимаете, для полноты картины мало видеть поведение клиента в Хайме. Нужно учитывать еще и его живую реакцию. И тогда можно будет сопоставить всё – реакции, эмоции, настроения… – всё. (с деланым безразличием) Если бы вы согласились стать подопытными кроликами и пожить здесь недельку-другую…

М у ж ч и н а (возмущенно). Вы с ума сошли.

П р о г р а м м е р. Нет проблем. Не хотите – не надо. Найду других добровольцев.

Начинает, не торопясь, открывать замки и щеколды. Женщина хватает Мужчину за рукав, оттаскивает его в сторону.

Ж е н щ и н а. Почему ты отказываешься? Это ведь шанс! Единственный шанс!

М у ж ч и н а. Для тебя. Ты, я вижу, на все готов, лишь бы сохранить своего Постума. А я – нет, понял?! Я хочу умереть нормально. У меня нет времени на это… на это… на это безобразие!

Ж е н щ и н а (умоляюще). Ну Трай, ну пожалуйста! И дело тут не только во мне. Ты ведь сама говорила: это тело – всего лишь оболочка! Оно только и знает, что болеть, страдать, потреблять жратву и выдавливать из себя всякую пакость. Посмотри – разве это тело – твое? А это – мое? Да пусть оно сдохнет хоть сто двадцать раз – если ты останешься жив, тогда и печалиться не о чем! Ну? Разве не так?

М у ж ч и н а (неуверенно). Легко тебе говорить…

Ж е н щ и н а (шепотом). Дурочка, он ведь предлагает нам бессмертие. Бессмертие! Люди мечтали об этом тысячелетиями. Они мечтали, а ты отказываешься. Отказываешься за месяц до смерти! Ну не глупость ли? (пауза) Трай! Трай, ты меня слышишь?

М у ж ч и н а. Слышу.

Ж е н щ и н а (поворачивается к Программеру). Мы согласны.

М у ж ч и н а. Две недели. Не больше.

П р о г р а м м е р (радостно). Ну и чудненько. Тогда прямо сейчас и начнем. В первые два-три дня можно обойтись и без него.

М у ж ч и н а. Без кого?

П р о г р а м м е р. Без Постума. Но потом… – надеюсь, он сможет подъехать достаточно быстро.

М у ж ч и н а. Постойте. Вы хотите сказать, что вам необходим еще и Постум?

П р о г р а м м е р. Конечно. Мне казалось, что я ясно объяснил: для точного анализа требуется присутствие всей группы, в полном составе. Иначе ничего не получится.

М у ж ч и н а. И как же вы предполагаете… снова вирус?

П р о г р а м м е р. Ну зачем же… В этом я всецело полагаюсь на вас.

М у ж ч и н а. На меня?

П р о г р а м м е р. На вас. Насколько я понял, Постум особенно к вам привязан. Объясните ему ситуацию. Скажите, что речь идет о последней воле умирающего, бла-бла-бла… Вряд ли он найдет в себе силы отказать.(Женщине) Я прав?

Ж е н щ и н а (мужчине, тревожно). Он прав, Трай. Постум не откажет.

М у ж ч и н а (стоит в раздумье, затем машет рукой). А, ладно! Сказав «а»… Меня ведь так и зовут – Трай, отчего бы не попытаться?

П р о г р а м м е р. Вы же сами говорили, попытка – не пытка. Неделька-другая… максимум – две. В общем, постараюсь успеть…

Программер и Женщина, поддерживая с двух сторон, уводят Мужчину от двери к столу с ноутбуком, заботливо усаживают. Свет постепенно меркнет – до полной темноты. Остаются гореть лишь экраны, но темп их обновления меняется, словно при многократно ускоренной перемотке. Это же касается и счетчика, который теперь обновляется в бешеном темпе; соответственно учащаются и рингтоны, пока не сливаются в один пронзительный свист. Затем обновление счетчика замедляется до нормального, то же происходит и с рингтонами, сцена светлеет.

В комнате – все те же трое: Программер, Женщина и Мужчина. Первый увлеченно работает, двое других лежат рядом на брошенных на пол матрасах. Мужчина выглядит заметно хуже, чем раньше, – он явно ослабел, движения даются ему с трудом, он закутан в одеяло и тем не менее зябнет. На диване – груда одеял.

М у ж ч и н а. Мне холодно.

Ж е н щ и н а. Подожди, я принесу еще одеяло…

М у ж ч и н а (раздраженно). Подожди… Чего ждать? Пока я не сдохну?

Ж е н щ и н а. Зачем ты так говоришь, Трай?

М у ж ч и н а. Сделай мне укол. Ну пожалуйста…

Ж е н щ и н а. Через полтора часа. Нельзя так часто.

М у ж ч и н а. Ну пожалуйста, я прошу! Мне больно! Больно!

Ж е н щ и н а. Потерпи, милая, это пройдет. Еще немножко…(гладит Мужчину по голове) вот так, вот так… Ты стала такой раздражительной.

М у ж ч и н а. Отпустило… накатывает волнами и захлестывает с головой… Знал бы ты, какая это боль…

Ж е н щ и н а. Хорошо еще, Постум привез ампулы с морфием. Не знаю, что бы мы без них делали.

М у ж ч и н а. Он спит?

Ж е н щ и н а. Похоже на то. Устал мальчик.

М у ж ч и н а. Еще бы. С Программером не отдохнешь. Сам-то он, похоже, вообще не устает. Долбит себе по клавишам, как дятел. Ты видел, чтобы он когда-нибудь спал?

Ж е н щ и н а. Он бог и царь. А боги не спят.

М у ж ч и н а. А Постум спит… значит, он не бог.

Ж е н щ и н а (смеется). Помнишь, как мы гадали, кем он окажется, наш Постум? Мужчиной или женщиной? Будет ли у него брюшко или лысина? Или дешевая косметика… или резкий голос… или неприятное лицо…

М у ж ч и н а. Это ты гадал. Меня это ни капельки не волновало. Какая разница? Окажись он хоть зеленым щеночком Псов-альфа-Центавра! Кого здесь волнует его оболочка? Тебя? Меня? Программера?

Ж е н щ и н а. Да, ты права. И все же, когда он позвонил в дверь, и Программер пошел открывать… ты же знаешь, сколько времени у него занимает открыть все эти замки и щеколды… а тут мне и вовсе показалось, что прошла целая вечность. Сердце колотилось так, что заглушало все звуки. Я даже не расслышал, что Постум сказал, войдя в комнату.

М у ж ч и н а. Ничего. Он сразу побежал ко мне обниматься и интересоваться здоровьем. Отчего-то о здоровье принято спрашивать именно тех, у кого его нет. Глупость, если вдуматься.

Ж е н щ и н а. Вот только как он тебя узнал? Он ведь не колебался ни секунды. В комнате нас было трое, а побежал он сразу к тебе.

М у ж ч и н а. А может, и наоборот.

Ж е н щ и н а. Что наоборот?

М у ж ч и н а. Не глупость. Может, спрашивают вовсе не о здоровье, а о том, когда же ты наконец помрешь и перестанешь досаждать здоровым.

Ж е н щ и н а. Довольно, Трай, хватит. Стоит мне заговорить о том моменте, как ты тут же меняешь тему. Он ведь действительно узнал тебя. Откуда? Вы что, уже встречались?

Пауза

М у ж ч и н а (неохотно). Господи, как ты мне надоел с этой твоей ревностью… Ну, встречались. Так что? Что в этом такого?

Ж е н щ и н а. Я так и знал. Почему ты мне сразу не сказала? Зачем было скрывать?

М у ж ч и н а. Зачем? Затем, что я прекрасно себе представляла, как ты замучаешь меня дальнейшими расспросами. Ты ведь замучаешь, правда? Уже начал мучить… мало тебе моих страданий…

Ж е н щ и н а. А ты чего ждала? Кому понравится, когда у него за спиной плетут интриги. И кто плетет? Самые близкие люди!

М у ж ч и н а. Господи, как я устала…

Ж е н щ и н а. А вот не скрывала бы! От интриг устаешь, от интриг. Я знал. Я знал.

М у ж ч и н а. Что ты такого знал… Господи… я и сама ничего не знала. Только потом вспомнила, когда уже Программер в него вцепился. Мы знакомы по больнице. Постум там работает. Отсюда и ампулы, которые он привез.

Ж е н щ и н а. Ага. Значит, вы знакомы по онкологическому отделению?

М у ж ч и н а. Нет, еще раньше. (после паузы – неохотно, но постепенно воодушевляясь) Я говорил, что моя жена умерла при родах. Это… в общем… это… не совсем так.

Ж е н щ и н а. То есть она жива? Час от часу не легче!

М у ж ч и н а (игнорируя ее слова). Роды как раз прошли нормально. Она отдыхала, я сидел рядом, и мы гадали, почему не приносят ребенка – кормить. Его почти сразу же утащили куда-то… мы ничего не знали, просто радовались. А потом пришел врач с очень деловым выражением лица. Тогда я еще не знал, что самые ужасные новости они сообщают именно так – по-деловому. Спустя два года мне точно так же рассказали о метастазах, и о том, что я приговорен.

Ж е н щ и н а. Глупости. Ты не умрешь.

М у ж ч и н а. Он сел напротив, хлопнул себя по коленям и сказал: «У меня плохие новости. Ваш мальчик родился с тяжелым поражением головного мозга. Сейчас он подключен к аппарату искусственного дыхания, и, скорее всего, никогда не сможет дышать самостоятельно». Потом он замолчал и посмотрел на нас, словно ожидая какого-то вопроса – видимо, всегда задаваемого в таких ситуациях. Но мы… откуда нам было знать, что спрашивают в таких ситуациях? Мы в жизни еще не бывали в таких… (пауза).

Ж е н щ и н а. …ситуациях.

М у ж ч и н а. А он всё смотрел, всё ждал и при этом поглядывал на стенные часы, и от этого мы чувствовали себя неловко. В этом весь фокус: тебе сообщают о катастрофе, о жутком несчастье, о крушении жизни – а ты… ты испытываешь неловкость от того, что задерживаешь очень занятого и серьезного человека. И тогда я спросил: «Что же теперь будет?», и врач тут же кивнул – как выяснилось, именно этого вопроса он и ожидал. «Ваш ребенок на всю жизнь останется овощем, – сказал он. – И когда я говорю «на всю жизнь», то имею в виду отнюдь не годы и даже не месяцы. В таких случаях мы рекомендуем отключить новорожденного от аппарата искусственного дыхания. Но окончательное решение должны принять вы». Потом врач вздохнул, снова хлопнул себя по коленям и встал. И тут же сестра сунула мне планшет с бумагой и ручку. И я взял. Я взял…

Ж е н щ и н а. Успокойся, пожалуйста. Это пройдет.

М у ж ч и н а. И тут жена спросила: «Что с ним случится? После отключения?» И сестра сказала: «Всё кончится минут через двадцать. Или через полчаса. Он просто перестанет дышать, и всё». И жена сказала: «Я хочу, чтобы он был со мной, когда это произойдет. У меня на руках». А сестра сказала: «Конечно» и подтолкнула ко мне планшет. Она явно хотела побыстрее получить эту подпись, и я подписал, чтобы не заставлять ее ждать. И сестра вздохнула – в точности, как врач, тем же самым вздохом, и кивнула на мою жену. Жена отрицательно покачала головой, но хватило и одной моей подписи. А потом всё завертелось в какой-то непонятной нечувствительной круговерти – наверно, потому, что никто уже ничего не ждал и никуда не торопился. К нам принесли мальчика, и сразу появились какие-то люди – медсестры, психолог, юрист, фотограф, социальная служба, кто-то еще…

Ж е н щ и н а. И Постум? Постум был там же, среди них?

М у ж ч и н а (непонимающе). Что? Кто? О чем ты?

Ж е н щ и н а. Постум. Был ли там Постум? В этой нечувствительной круговерти. Постум. Ты помнишь Постума?

М у ж ч и н а. Мы держали его на руках. Сперва только жена. Потом вместе, чтобы сфотографироваться втроем. Потом только я один. Потом снова жена. И всё это время мы – и все вокруг – прислушивались, дышит ли он или уже перестал. Он был удивительно красив, наш мальчик. Он и знать не знал, что столько взрослых ждут от него чего-то. Поэтому, в отличие от нас, он не испытывал никакой неловкости от того, что задерживает очень занятых и серьезных людей. Он крепко спал, только и всего. «Интересно, о чем он сейчас думает?» – пробормотала жена. Я уверен, что она просто думала вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, но одна из медицинских сестер зачем-то встряла со своим медицинским ответом. «Ни о чем, – уверенно сказала она. – При таком мозговом повреждении остаются лишь вегетативные реакции, да и то не все. Он не в состоянии думать». Тогда-то жена и заплакала – впервые за это время. «Пойдем домой, – сказала она мне, – сейчас же!»

Но мы не могли просто так встать и уйти; вся эта ждущая свора не дала бы нам и шагу ступить. Больше всего они напоминали голодных собак, которые сидят в кружок, уставившись на умирающего бомжа.

Ж е н щ и н а. Ты ни слова не сказал о Постуме. Кто из них был Постум?

М у ж ч и н а. Прошло двадцать минут, и полчаса, и час. Мальчик продолжал дышать. Еще через полчаса он проснулся, и мы впервые увидели его глаза. Клянусь, они выглядели совершенно осмысленными. Он не мог сосать, поэтому кормление пришлось делать через трубочку. Поев, мальчик снова заснул. Два дня спустя мы привезли его домой – живого. И все это время мы не спускали его с рук. Мы хотели быть с ним, когда это случится. Не знаю зачем. Но жене почему-то это казалось жизненно важным. Жизненно важным.

Мой отпуск кончился, я вышел на работу. Мало-помалу мы перестали ждать и жили, не загадывая вперед, сутки за сутками. Мы благодарили Господа за каждый прожитый час и молились о том, чтобы с миром прожить следующий. И тут он умер. Это случилось на сорок шестой день, около полудня. Я был на работе. Посыльный принес продукты, и жена спустилась, чтобы расписаться на квитанции. Мальчик в этот момент спал. Она выпустила его из рук на две минуты, но этого хватило. Когда жена вернулась, он уже не дышал. Как будто только и ждал ее подписи – пусть не на том планшете в больнице, пусть хотя бы на квитанции из супера. Он умер один. Тогда она пошла в ванную и…

Ж е н щ и н а. Хватит! Довольно! Не надо.

Пауза

М у ж ч и н а. Сделай мне укол. Пожалуйста.

Ж е н щ и н а. Сейчас, сейчас… (берет со стола коробку, делает укол) Вот так… вот так… спи, милая, спи…

Мужчина засыпает. Женщина сидит рядом, ласково поглаживая его по спине.

Ж е н щ и н а. Спи, отдохни… Удивительно, как я привязался к ней за это время. Раньше казалось, что весь смысл моей жизни заключается в Постуме, а теперь… теперь не знаю. Теперь она дорога мне не меньше, чем мальчик. Если не больше. Теперь…

Ее прерывает резкий звонок. Программер вздрагивает и недовольно смотрит на лампочку, которая мигает у него на столе. Звонок повторяется.

П р о г р а м м е р. Шит! Кто это вдруг? Шит! (нажимает кнопку) Алло!

Г о л о с №1. С вами будет говорить начальник отдела. Соединяю. (щелчок)

П р о г р а м м е р. Шит!

Г о л о с №2. Не шит, а Шварц. (смеется) Привет, затворник! Куда это ты запропал?

П р о г р а м м е р. Привет, Шварц. Да так. Дела.

Г о л о с №2. А я, по-твоему, бездельничаю?

П р о г р а м м е р (подчеркнуто равнодушно). Понятия не имею. Твоя занятость в круг моих дел не входит. Это ты со своим начальством обсуждай.

Г о л о с №2. Фу ты, ну ты… Чего это ты вдруг так заважничал? Я что, задолжал?

П р о г р а м м е р. Нет, всё в норме.

Г о л о с №2. Ну?

П р о г р а м м е р. Что «ну»?

Г о л о с №2. Куда ты тогда запропастился? Второй месяц от тебя ни слуху, ни духу. Вернее, ни прослушки, ни наводки. Как я без тебя буду план по хакерам и педофилам выполнять? (смеется, после паузы) Нет, кроме шуток, брат, что случилось? Какие-то проблемы? Поделись с папашей Шварцем, он поможет.

Пауза.

П р о г р а м м е р. Я с этим закончил, Шварц. Точка. Ищи себе другого помощника. Таких, как я, много, только свистнуть – сотня набежит. Только не обижайся, ладно? Ты тут ни при чем и контора твоя тоже. Всегда платили вовремя, жалоб нет.

Г о л о с №2. Ну знаешь… вот уж огорошил так огорошил. Но почему? Мне всегда казалось, что ты помогаешь не только из-за денег. Дело-то благородное. Святое дело.

П р о г р а м м е р. Не знаю. Было и у меня раньше такое чувство. А теперь вот нет. Трудно объяснить, не поймешь.

Г о л о с №2. Что за хрень? Что значит «раньше было, а теперь нет»? Ты что, сам в педофилы подался?

П р о г р а м м е р. Вот видишь, я ж говорил – не поймешь. У тебя, Шварц, весь мир делится на педофилов и тех, кто их ловит. А я теперь в другой жизни. Там и слова-то такого нету – «педофил».

Г о л о с №2. Ты вообще здоров?

П р о г р а м м е р. Трудно представить, а? Тогда вообрази, что я улетел. И не в другую страну, а на другую планету. Причем не на Марс какой-нибудь и даже не в соседнюю галактику, а еще дальше – в другую вселенную. Там всё иначе, Шварц. Оттуда ваша… гм… жизнь – так вы это называете, «жизнь»? – кажется мерзкой помойкой, полной злобы и людоедства. Даже нет, не помойкой, а бойней. Вонючей бойней с землей, склизкой от крови, с заблеванной оградой, с жирными мясниками, которые режут от зари до зари, пока их самих не зарежут новые сменщики. Я не хочу иметь с вами ничего общего – вообще ничего. (кричит) Вообще! Ничего! Так понятно?

Г о л о с №2. Понятно. (гудки)

Программер переводит дух, нажимает на столе кнопку, гудки прекращаются. Он осматривается вокруг; Мужчина спит на матрасе, рядом Женщина – она смотрит на Программера без удивления. Груда одеял на кушетке начинает шевелиться; оказывается, все это время там, закутавшись с головой, спала женщина – теперь она проснулась, разбуженная криками Программера. Это Постум. Протирая глаза, Постум садится на кушетке.

П о с т у м. Что случилось? Найт? Найт? Где мы?

Ж е н щ и н а. Все в порядке, Постум. Мы у дяди Программера. Он тебя совсем замучил, бедняжку. Как спалось, мальчик?

П о с т у м. Хорошо, спасибо. Как себя чувствует Трай?

Ж е н щ и н а. Плохо, малыш, плохо. Я колю ее раз в три часа. Такими темпами твои ампулы закончатся очень скоро.

П о с т у м. Что же делать? Дядя Программер?

П р о г р а м м е р. Не волнуйтесь. Я найду, где купить. (смотрит на центральный экран, где обновляется денежный счетчик) Чего у нас в избытке, так это денег.

Ж е н щ и н а. А время? Ты успеешь закончить программу до того, как она?.. (смахивает слезу) Боюсь, у нас осталось не больше нескольких дней.

П р о г р а м м е р. Я уже закончил. Этой ночью. (торжественно, широким жестом показывая на экраны) Перед вами новая версия Хайма, прошу любить и жаловать. Хайм два-точка-ноль.

П о с т у м. Ура!

Ж е н щ и н а (радостно). Закончил?! Значит, она будет жить! Значит, всё получилось! Какое счастье! (обнимает Программера, затем вдруг резко отстраняется) Погоди. Если ты закончил еще ночью, то зачем было работать потом?

П р о г р а м м е р. Ты не понимаешь, Найт. Я закончил два-точка-ноль и сразу начал работать над два-точка-один… Нет-нет, не беспокойтесь, просто так оно заведено у нас, у программеров. Насчет вас троих можете не волноваться – точность достигнута идеальная. Начиная с этого утра, в Хайме действуют абсолютно идентичные вам клоны Трай, Найта и Постума.

П о с т у м. Значит, мы никогда не умрем? Все трое? Не только Трай, но и мы с Найтом? Значит, мы… как это, дядя Программер?

П р о г р а м м е р. Бессмертны? Да, мальчик, теперь вы бессмертны. (указывает на спящего Мужчину) Эта оболочка теперь не значит ровным счетом ничего. Всё главное теперь в Хайме.