Текст книги "Планета отчаянья"

Автор книги: Алекс Ривендж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

5

На этот раз ей снился целый город. Чьи-то квартирки с мирно сидящими за столами семействами: нарядные дети, матери в хрустящих белых передничках, солидные отцы семейств, раскуривающие трубки, мудрые лица дедушек и добрые – бабушек… И всякий раз потолок в комнате начинал стекать на пол тягучей слизью, стены трещали под ударами когтистых лап, пока в проем не врывались, снося все на своем пути, знакомые чудовища, и белый цвет накрахмаленной скатерти скрывался под кровавыми остатками их пиршества.

Эти добрые люди, родные, хотя и незнакомые, приглашали ее в свои семьи – и она приводила к ним смерть. Смерть шла за ней по пятам и доставалась другим – невинным, чистым, не созданным для подобных зрелищ…

Впервые Рипли закричала не оттого, что оказалась в объятиях щупалец и «птичьих» когтистых лап, а оттого, что в них попадали другие, а она была бессильна помешать этому.

Только самые первые кошмары отличались такой силой и яркостью.

Некоторое время Рипли тяжело дышала, сев на кровати. Где-то возле кормушки возился Джонси. Тоже своего рода член семьи.

Ее семья… Джонси и она – двое, которые по-настоящему нужны друг другу.

И снова Рипли почувствовала душевную боль, но уже другую, щемящую и почти нежную. Семья… как ей не хватало семьи! Того, что является неотъемлемой частью жизни каждого человека. То инопланетное чудовище не лишило ее конкретных родственников – оно отняло возможность иметь их вообще. Она не сможет стать частью чьей-то семьи, чтобы не взвалить на других свою вечную боль.

А как же те семьи, которые остались на LB – 426? Ведь между теми, кто там живет, существует эта полная ласки и добра связь, именуемая семьей; там есть дети, там кто-то любит, там дарят друг другу свою любовь и тепло… Если там еще кто-то живет. Рипли показалось вдруг, что она предала тех людей, что только она виновата в их гибели.

Не доказала своей правоты. Сдалась.

Не только черствость и неверие других приговорили жителей колонии к смерти, – ее собственная слабость.

Дрожа от нетерпения, Рипли набрала номер видеофона Берта.

Представитель Компании сидел в ванной; мокрые растрепанные волосы делали его жалким.

– Алло, Рипли? В чем дело?

Рипли вздохнула. И вот с этим человеком она должна выступить рука об руку в смертельной схватке со злом Чужих?

– Скажи мне только одно, Берт… Вы летите туда, чтобы уничтожить этих тварей, да? Не для того, чтобы их изучать? Не для того, чтобы привезти их на Землю?

Вопрос чуть было не застал Берта врасплох. И лишь сознание того, что от этого ответа зависит согласие Рипли, позволило ему заговорить сразу.

– Да.

– Вы летите для того, чтобы всех их уничтожить? – продолжала допытываться Рипли.

– Да! – еще более уверенно подтвердил Берт. – У нас именно такой план. Даю вам слово.

Рипли снова вздохнула. Она уже слишком хорошо поняла его, чтобы верить.

– Ну, хорошо… Тогда я лечу…

– Я дума… – начал что-то Берт, но Рипли отключила свой аппарат.

Итак, решение принято. Про себя Рипли горько усмехнулась. Сколько человек спаслось в первый раз? Она одна? Смешно надеяться на то, что везение повторится.

«А не все ли равно? – спросила она себя. – Что я теряю? Даст Бог, все обойдется, а нет… кто будет обо мне грустить? Разве что Джонси…»

Она взяла кота на руки и уже в который раз прижала его к себе. «Может, взять его с собой? – мелькнула мысль. – Нет, ему-то зачем рисковать, он ничего и никому не должен…»

– А ты, миленький дуралей, останешься здесь, – ласково шепнула она Джонси, словно своему ребенку.

Рипли прижимала кота к себе, гладила его шерстку и никак не могла избавиться от ощущения, что прощается с ним навсегда.

6

Вооружение корабля торчало со всех сторон жесткой и грубой щетиной. Он выглядел скорее уродливо, чем внушительно; от неровных боков, покрытых наростами локаторов, прицелов и прочей аппаратуры, безжалостностью.

Таких монстров космотехники не отправляют в развлекательные круизы.

Изнутри корабль был несколько «человечнее»; даже все то же голубоватое освещение не казалось мертвым. Подсветка датчиков анабиозных камер мирно белела, придавая обстановке ощущение уюта. Корабль спал.

Первым ожил автоматический регулятор сна. Сразу на всех анабиозных камерах поднялись страховочные герметизирующие крепления, вслед за ними откинулись прозрачные лепестки колпаков, открывая тела с приставшими пиявками датчиков.

Зажегся свет, прогоняя остатки сна и покоя. Сразу со всех сторон раздались бодрые голоса. Рипли, испугавшаяся было по выработавшейся за последнее время привычке, быстро расслабилась. Кругом была жизнь.

Кто-то кашлял, кто-то вздыхал. Грудной женский голос с не слишком женскими интонациями негромко выругался. Другой, мужской, – этот голос принадлежал блондину с резкими и по-своему пикантными чертами лица космического вояки, – пробормотал:

– Черт побери! Переспал…

Неловко и медленно блондин поднялся, поднялась и женщина. Рипли вспомнила, что она носит странное имя Вески.

– Ну и морда у тебя, Дрейк! – оскалилась Вески.

Третий десантник, Хигс, тоже встал и принялся прислушиваться к их разговору.

– Посмотри на себя, – добродушно огрызнулся Дрейк.

– Это что? шутка? Хигс! – позвала Вески и снова повернулась к блондину: – Дрейк, ты выглядишь точно так, как я себя чувствую!

– Ну ладно, вы, умники! – подошел к ним сержант Эйпон, массивный негр с рельефной мускулатурой и жидкими курчавыми усами. – Чего ждете? Чтоб вам подали завтрак в постель?

Даже не зная его звания, по одному только голосу можно было определить, что это говорит сержант.

На черной бычьей шее Эйпона ярко выделялись бусы и цепочка. Подобные украшения были почти у всех членов отряда. Шутки ради Хадсон предпочел аналогичное украшение нарисовать и ходил, гордый своей выдумкой.

– Вставайте, дорогие мои, – издевательски продолжал Эйпон. День в казармах космического десанта – все равно, что день на ферме. Каждые полчаса – завтрак, каждые два дня – парад… Люблю я эту службу! – Как ни странно, последние слова прозвучали искренне.

– Ой, черт, пол какой холодный!

– Тебе что, принести теплые тапочки?

– Если принесешь, я буду очень благодарен!

Десантники вставали один за другим. Короткие шорты цвета хаки были призваны не столько прикрывать определенные части тела, сколько оттенять развитые мускулы этих переполненных жизненной энергией людей.

Среди них, дышащих здоровьем и силой, Рипли стало немного неуютно; но их энергии, казалось, хватает на всех.

Даже шутки этих людей отличались здоровой грубостью и своеобразной сочностью. Рипли никогда не умела так шутить.

– Пошевеливайтесь, – подгонял задержавшихся лежебок Эйпон.

«Это люди без комплексов», – грустно отметила про себя Рипли. Как любому человеку, перенесшему психическую травму, ей было и слегка завидно, и немного неприятно быть с ними рядом, ежесекундно получая подтверждения собственной ущербности.

– Ненавижу я эту службу, – проговорил Хадсон, так и не дождавшийся тапочек.

– Быстро, быстро, пошли! – не прекращал подгонять десантников Эйпон. – Разминаемся, разминаемся…

Они разминались. Крепко сложенная, с хорошо развитой грудью, Вески принялась подтягиваться на турнике; почти сразу к ней присоединился блондин Дрейк. Рипли прошла мимо них, стесняясь своей изнеженной, в сравнении с ними, фигуры.

Со всех сторон ее окружали хорошо натренированные тела. Натренированные для… чего? Чтобы стать мясом?

Рипли поспешила отойти в сторону. Ей не хотелось чувствовать на себе их взгляды.

Сильные, здоровые десантники продолжали резвиться.

– Секции рассчитаны на пятнадцать человек, – проходя, сообщил лейтенант Горман. – Быстрее занимайте свои места.

Пользуясь случаем, Рипли проскользнула к ряду шкафчиков с одеждой и принялась искать свой.

– Кто эта Белоснежка? – покосилась в ее сторону Ферроу, женщина с овечьей мордашкой и короткой стрижкой. – Эй, Вера, ты не знаешь?

– Какой-то консультант, вроде, – ответила та. – Судя по всему, она видела когда-то этих монстров!

– А!.. – протянула Ферроу голоском на удивление более нежным, чем от нее можно было ожидать.

Рипли с трудом сделала вид, что их не слышит.

– Странно, – встрял в разговор Хадсон, – они ее встречали и выжили?

От этой очередной грубой шутки Рипли вспыхнула.

Тем временем возле турника тоже продолжали хохмить. Дождавшись, когда Вески устроит себе передышку, Дрейк, скаля зубы, поинтересовался:

– Эй, Васкес, тебя никогда не принимали за мужчину?

– Нет. А тебя? – отпарировала она и продолжила свое занятие. На сильных руках Вески ритмично вздувались мускулы, которые могли бы украсить и мужчину.

– А неплохо, Вески! – вставил Хигс. – Язычок у тебя как бритва.

После обмена «любезностями» Дрейк опять присоединился к Васкес. Шутки и обрывки разговоров постепенно слились в общий ровный гул.

В другом месте говорили о «более серьезных» вещах.

– Эй, сержант!..

– В чем дело?

– У нас спасательная миссия! – ухмыльнулся лейтенант. – В колонии было много молодых девушек, – так вот, мы должны их спасти от их девственности!..

– Неплохо!

Постепенно разговоры переместились в другую часть отсека: получив из автоматов свои порции еды, члены экипажа разместились за столами.

– Что это за дерьмо нам дали? – попробовав, оттолкнул тарелку Хадсон.

– Ты еще не пробовал, что мы в прошлом полете ели! – почти радостно отозвался Фрост. В отличие от Эйпона, черты его лица были несколько более европейскими.

– По-моему, нам дали кукурузный хлеб.

– В прошлый раз мы вообще ели каких-то пиявок.

– Да, – немедленно добавил Дитрих, – только та, что ты ел, была не пиявка, а глиста.

Хадсон, как новичок, не знал, верить этому или нет, а над его головой уже собирались новые тучи.

Кто-то подмигнул проходящему мимо Бишопу, тот отставил поднос, и почти сразу же натренированные руки схватили Хадсона за шею.

Бишоп прижал его ладонь к столу.

– Не надо, ребята! – еще не понимая в чем дело, на всякий случай запротествовал бедняга Хадсон, но было уже поздно.

В воздухе мелькнул нож и ударился острием в поверхность стола между пальцами Хадсона. Бедняга принялся вопить. Нож прыгал между его растопыренными пальцами все быстрее, дикий крик не прекращался. Нож выбивал дробь. Кругом смеялись.

– Ну ладно, ребята, – еле отдышавшись от хохота произнес Хигс.

– Кончаем!

– Здорово! – хихикнул кто-то.

– Ну, спасибо! – выдохнул Хадсон, убедившись, что опасность осталась позади.

– На, ешь спокойно, – передал ему кто-то тарелку.

– Это было совсем не смешно, ребята! – все еще ошарашенно глядя по сторонам, заключил Хадсон.

Между тем освободившийся Бишоп направился с подносом к «начальственному» столу.

– Лейтенант Горман… – Тарелка опустилась на стол.

– Угу.

– Мистер Берт…

Глядя на них с едва прикрытым отвращением, как нередко смотрят на начальство, не заслужившее доверия или, наоборот, заслужившее самую пакостную репутацию, Дрейк процедил сквозь зубы:

– Что-то этот новый лейтенант слишком нос дерет…

Судя по гримасам, об этом подумал не один он.

На какую-то секунду реплика убрала веселье. Дерет нос – это было, в общем-то, мелочью. Но, с другой стороны, от командира зависела их жизнь. Сможет ли он достойно встретить опасность бок о бок с ними, если изначально ставит себя в исключительные условия? И пусть под этими «условиями» подразумевался всего лишь отдельный столик, – большинству это показалось не лучшим предзнаменованием.

– С нами есть не хочет!

– У них там свой клуб, – заметил Хигс.

– Эй, Бишоп! – постарался перевести разговор с этой темы на более приятную Дитрих. – Я думал, ты никогда не промахиваешься, а ты, оказывается, порезался! – Он вытер со стола пару капель белесой жидкости.

Рипли внимательно посмотрела на Бишопа и отвела глаза. Все те же воспоминания заставили ее слегка содрогнуться.

– Почему меня не предупредили, что у нас на борту робот? – резко спросила она.

– Я даже не подумал, – растерянно пожал плечами Берт. Ему казалось, что поднимать шум (а именно это пробовала, на его взгляд, сделать Рипли) из-за такой ничтожной причины было смешно. – У нас это обычная практика – мы всегда берем с собой синтетических людей.

– Я лично предпочитаю термин «искусственных людей», поправил биоробот Бишоп.

– Хорошо, – согласился Берт.

– А что, какая-то проблема? – Бишоп присел на свободный стул.

– Я даже не знаю, почему я…

«… должен оправдываться», – хотел сказать Берт, но Рипли его перебила:

– Потому что во время последнего моего полета искусственный человек на борту корабля…

– Корабля Рипли, – уточнил для Бишопа Берт, -… испортился, и возникла кое-какая проблема.

– Да, испортился, и несколько человек погибли, – сухо добавила Рипли.

– Какой ужас! – произнес Бишоп. – Это, наверное, была старая модель?

– Да, система «Гипергамм – 12-82», – пояснил Берт.

– Тогда все понятно, – не без затаенной гордости (что поделать, и искусственные люди не лишены своих слабостей) сказал Бишоп, 12-82 были очень капризные. Со мной такого произойти не может. В нас закладывают программу, специально рассчитанную на то, чтобы мы ни в коем случае на могли причинить вред ни одному члену экипажа и вообще ни одному человеку. Хотите хлеб?

Рипли грубо оттолкнула тарелку. Внутри у нее все кипело. Вся затея с каждой минутой нравилась ей все меньше; увидев же, с кем приходится идти на задание, она растерялась окончательно.

Скользкий и самоуверенный до тупости Берт, неотесанный дубоватый лейтенант, эти здоровые примитивы, – может, и неплохие в чем-то ребята, но явно не отличающиеся умом и даже не представляющие, что их в ближайшее время ожидает; теперь еще и робот…

– Ты, Бишоп, ко мне лучше не подходи, – зло выговорила она. Понял?

За столом десантников сцену с роботом восприняли по-своему.

– Кажется, им тоже кукурузный хлеб не по нутру! – не без злорадства прокомментировал Хадсон.

7

– Взвод, строиться!

Под металлическими сводами корабля команда прозвучала особенно громко и гулко. Так же гулко отдавались шаги двух десятков пар ног.

Одетые по традиции в пятнистые защитные комбинезоны, десантники выглядели сейчас настоящими солдатами. Казалось, общая форма еще сильнее объединяла их. У людей, мало знакомых с военным делом, такая слишком пестрая окраска ткани вызывала недоумение. «В однотонном они смотрелись бы еще лучше», – отметила Рипли. Как ни странно, причиной сохранения древней формы была не столько традиция, сколько элементарная суеверность. В свое время пятнистая одежда увеличивала шансы на спасение, и это знание передавалось из поколения в поколение; а, как известно, кто много рискует, тот придает большое значение приметам. Бывали случаи, когда из-за дурного предчувствия пилота-разведчика отменяли рейсы; в силу суеверий верило даже начальство. По крайней мере – как в сильнейший фактор самовнушения.

– Быстро! быстро! пошевеливайтесь! – подгонял Эйпон. Пошевеливайтесь! – Дождавшись, когда все выстроились в линию, он продолжил: – Внимание, теперь слушаем командира.

Лейтенант Горман внимательно осмотрел взвод. Десантники ему не нравились. «С ними будет масса трудностей, – заметил он для себя. – Дисциплина явно хромает».

Главной причиной для этого глубокомысленного вывода послужили в основном две детали: красная повязка на голове Вески, придающая ее внешности определенную экзотичность, и одетая задом наперед кепка рядового, фамилии которого он не мог вспомнить, что ему тоже очень не нравилось. Да и строй продержался недолго: не дожидаясь очередной команды, многие самостоятельно расслабились. Но других людей у него не было.

– Доброе утро, – привычно командным голосом произнес он. – К сожалению, у меня не было времени сообщить вам о вашей миссии перед вылетом…

– Сэр! – нахально перебил его десантник в перевернутой кепке, который успел уже облокотиться на какую-то цепь (в оборудовании космических кораблей Горман разбирался слабо).

"Как же зовут этого негодяя? – напрягся он. – Как-то на "Х"… – Что, Хигс?

Десантник в неправильно надетой кепке растянул рот до ушей. В нем было что-то клоунское.

– Я Хадсон, – довольный ошибкой командира, заявил он. – Хигс – это он.

Слева от клоуна Хадсона стоял парень, которого можно было без натяжки назвать красивым.

«Хадсон – клоун, – внес в „систему запоминания“ лейтенант. Хигс – красавчик… Хоть этих двоих не буду путать…»

– В чем дело? какой вопрос?

– Скажите, а это у нас что будет, настоящая боевая операция, или опять будем охотиться за вирусом? – Рожа Хадсона приняла еще более дурацкое выражение.

– Мы знаем только одно: с колонией на LB – 426 по-прежнему нет связи; возможно, дело касается ксеноморфов.

– Не понял, – обнял цепь Хадсон, – а что это такое – зеноморфы?

– Опять вирусы какие-то, – подсказал кто-то.

– А!..

– Вообще!..

По остаткам строя прокатилась волна высказываний в адрес вирусов и нелепых заданий.

– Короче говоря, с чем мы имеем дело, расскажет консультант, остановил разговоры лейтенант Горман. – Рипли!

Рипли вышла вперед. Как бы объяснить им подоступнее?

– Я расскажу вам только то, что мне известно самой, – начала она. – Тогда мы сели на планету LB – 426. Когда один из членов нашего экипажа вернулся на борт, – она специально старалась подбирать слова так, чтобы воспоминания не выбили ее из колеи, к его лицу прилепился какой-то паразит. Неизвестный нам паразит. Мы вначале пытались его отодрать, но потом он отвалился сам и, кажется, умер. Эйджес поначалу чувствовал себя хорошо, мы вместе с ним ужинали, но оказалось, что этот паразит отложил у него в горле какое-то яйцо или какой-то эмбрион, и Кейн начал…

– Слушай, – вызывающе выступила вперед Вески. – Мне надо знать только одно: где эти твари?

Не без определенной бравады она изобразила руками, что целится по неизвестному чудовищу.

У Рипли поведение Вески вызвало двойственное чувство: с одной стороны, ее слегка покоробило такое как бы несерьезное отношение к делу, но с другой… Разве не это было единственным верным подходом к проблеме? Прицелиться и уничтожить… Именно этого хотела она, Рипли.

Реакция десантников была попроще.

– Отлично, Васкес! – оскалился Дрейк. От улыбки его хищное лицо стало еще более своеобразным.

– Класс!

– Так их!

– С тобой – куда угодно, в любое время, – продолжал Дрейк.

– Да, – подтвердил Хигс, – когда говорят про инопланетян или про Чужих, она только спрашивает: «Куда стрелять?»

– Иди к черту! – смачно выругалась Вески.

– Ладно, вы закончили? – спросила бледная от волнения Рипли. Энтузиазм десантников по-своему напугал ее.

«Неужели они совсем не понимают, какая опасность их поджидает? Мяс о… здоровое мясо… Нет, так нельзя», – спохватилась она через секунду.

– Надеюсь, вы правы, – голос Рипли звучал вымученно. – Надеюсь, все уладится. Надеюсь…

– Я тоже надеюсь, – слегка отстранил ее Горман. – Спасибо, Рипли. У нас имеется записанный на диске отчет Рипли, прошу вас его изучить…

«Что – все? Опять мне не дали сказать?! – удивилась Рипли. Но почему не дали?»

– Одна из этих тварей, – громко и быстро, опасаясь, чтобы ее не перебили, заговорила Рипли, – за двадцать четыре часа уничтожила всю мою команду. Если колонисты нашли этот инопланетный корабль, то неизвестно, сколько человек подверглись нападению этих существ и сколько из них погибли. Вы поняли?

– Во всяком случае, донесение Рипли записано на диске, и вы можете его прослушать, – несколько развязно вставил Берт.

– Вы можете его просмотреть и прослушать, – подтвердил лейтенант Горман. – Еще есть вопросы?

– Хм-м-м-м… – выдавил нечто неразборчивое Хадсон.

– В чем дело, рядовой? – нахмурился Горман. Ему показалось, что «клоун» решил отколоть очередную шуточку.

– Ответьте, как выбраться из этой говенной роты, сэр? – без малейшего намека на юмор выпалил Хадсон.

– Ты, Хадсон, пожалуйста, придержи язык за зубами, – процедил Горман и подумал, что с этим подчиненным еще придется намучиться.

– Ну, ладно, – почесался Хадсон.

– Так, – лейтенант Горман обвел глазами взвод. – А теперь слушайте меня внимательно. Вы будете действовать так, чтобы все прошло гладко и четко, как в аптеке, – при этих словах Хигс и Дрейк переглянулись. Им обоим (как, впрочем, и многим другим ранее) пришла в голову одинаковая мысль: от лейтенанта будут одни неприятности. И где только находят таких дураков? – К трем часам – подготовить все оружие, проверить все тактическое вооружение, оборудование, аппаратуру, транспортные средства. Начинайте!

– Вы слышали, что он сказал? – спросил Эйпон, догадавшись, о чем думают его ребята. – Вы знаете процедуру!

– Начинайте тренировку. Хадсон, иди сюда, не стой дураком…

«Ну вот, теперь он меня запомнил… – невесело подумал Хадсон. – Только этого мне и не хватало…»

«Да, с этим типом будет много хлопот», – в очередной раз мысленно повторил лейтенант.

«Страшно подумать, чем все это может закончиться», – проводила их печальным взглядом Рипли.