Текст книги "Наш мир — тюрьма"

Автор книги: Алекс Ривендж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

5

Дилон с пожарным топором на плече расхаживал взад-вперед возле входа в литейный цех. Услышав за своей спиной звуки перемещения, он резко обернулся, занес свое оружие – обоюдоострое лезвие сверкнуло, чертя полукруг… Но так и не опустилось.

Перед Дилоном стояла Рипли.

– Убивать меня вовсе необязательно, – сказала она с непонятным безразличием.

Дилон опустил свою секиру. Он был всерьез рассержен.

– Что ты здесь делаешь, черт возьми?! Ты должна лежать в госпитале.

Рипли отрицательно качнула головой:

– Госпиталь мне уже не поможет. Чужой – внутри меня!

– Что?!

– Ты слышал, что…

Дилону потребовалось всего несколько секунд, чтобы осмыслить эту информацию.

– Ты хочешь сказать…

– Да! – Рипли посмотрела ему в глаза и прочла в них понимание.

– Когда ты обнаружила это? – спросил Дилон резко.

– Только что, во время сканирования. – Рипли говорила медленно, тихо, но это не смягчало жуткого смысла ее слов.

– Я обнаружила еще кое-что, куда более значительное. Это – не бесполая особь и заурядный хищник вроде того, что затаился сейчас где-то в переходах. Это – матка. Я видела ее во взрослом состоянии и ошибиться не могу…

Дилон быстро глянул по сторонам: не подслушивает ли их кто-нибудь из братьев? Никого не обнаружив, он снова повернулся к Рипли:

– Говори.

– А матка, как ты сам понимаешь, откладывает яйца. Скоро у нас будут тысячи таких, как он.

Дилон пристально смотрел на Рипли сквозь стекла очков.

– Если ты раньше рассказывала нам правду, то по-лучается какая-то ерунда. Как она попала внутрь тебя?

– Я не знаю… – Рипли устало прислонилась к стене. – Я говорила вам ту правду, которую знала, а не ту, которая есть. Знание мое неполно… Что мы можем сказать об их размножении, об анатомии их организма? Быть может, у матки, уже лишившейся яйцеклада, еще оставалось два-три яйца в полости тела. И тогда потом, в гиберсне, когда некому было за этим проследить… А возможно… Впрочем, не знаю.

Эта речь потребовала от Рипли так много сил, что снова заговорить она смогла не сразу.

– В любом случае у меня мало времени. Сама я не смогу сделать то, что должна. А ОН – не захотел этого сделать…

Рипли вновь посмотрела прямо в зрачки Дилону:

– Одна надежда, что поможешь мне ты.

– О чем ты говоришь? – переспросил Пресвитер настороженно. Он, похоже, и сам обо всем догадался.

– Ты должен помочь мне… Убей нас!

– «Нас»?

– Да. Меня и… матку. Пойми, я все равно уже конченый человек. Я не смогу с ней справиться – да и никто не сможет…

Дилон опустил взгляд на свою руку – могучую руку, лежащую на рукояти оружия. Конечно, это оружие почти бессильно против Чужого, но против человека…

– И теперь единственное, что в наших силах, – пресечь ее род. Та, что внутри меня, – она должна умереть, чтобы не погибли тысячи людей. А возможно – даже миллионы… Для этого кто-то должен убить меня. Ты сможешь это сделать?!

– Не волнуйся! – с загадочной улыбкой проговорил Пресвитер, снова вскидывая на плечо топор. – Я смогу сделать это. Это у меня хорошо получается!

Рипли огляделась по сторонам и подошла к решетке. Несколько лет назад, когда на Ярости была настоящая тюрьма, это заграждение должно было перекрывать коридор при попытке бунта или побега. Но теперь она была отодвинута в сторону.

Разведя руки, Рипли взялась за холодные прутья и прижалась к решетке грудью. Сзади было слышны шаги Пресвитера. Вот он подошел вплотную, вот отступил, примериваясь…

«Говорят, в древности женщинам, прежде чем отправить их на плаху, состригали локоны, чтобы длинные пряди, падающие на шею, не затрудняли работу палача… Мне ничего не надо состригать».

Рипли говорила сама для себя, чтобы заглушить в себе страх, неуправляемую жажду жизни. Мелкие слезы стекали по ее щекам, но она была уверена, что Дилон этого уже не узнает.

«И еще говорят, что им затыкали уши пробками из свечного воска – для того, чтобы жертва не рванулась, услышав, как палач подходит к ней. Я не рванусь…»

Шагов уже не было – Пресвитер стал рядом. Теперь он, наверное, как раз поднимал топор.

«И не надо речей… не надо проповеди… Ничего теперь не надо!»

Рипли вдруг поняла, что ее жизнь сейчас оборвется – вот именно сейчас, в этот миг. Топор уже занесен, он идет вниз, молнией рассекая воздух.

Боли она конечно же не почувствует. И звук удара вряд ли успеет услышать.

… Она действительно не почувствовала боли. Но удар расслышать смогла – звонкий лязг металла по металлу…

Лезвие топора врезалось в решетку рядом с ней с такой силой, что глубоко промяло железные прутья.

Сначала Рипли посмотрела на топор, потом перевела взгляд на Дилона.

– Что это значит? – спросила она.

Дилон, не отвечая, уставился в пол.

– Ты что, промахнулся? – Рипли была сама удивлена тем, насколько твердо звучит ее голос.

Только после повторного вопроса Пресвитер осмелился посмотреть в глаза Рипли.

Нет, Дилон не промахнулся! Лоб его усеивали крупные бисеринки пота, эбеновая кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Рипли никогда раньше не видела, как бледнеют негры. Вообще, он выглядел так, словно мгновение назад ему предстояло не убить, а быть убитым.

– Нет… нет, ты знаешь, сестра… так нельзя, – забормотал он торопливо, каким-то жалко-оправдывающимся тоном, словно и впрямь был виноват. – Эта штуковина… эта тварь погубила уже половину моих братьев. Нет! Во всяком случае, пока он жив – должна жить и ты.

– Мне и самой хотелось бы его пережить, Дилон. Но что же делать…

Шумно вздохнув, Дилон отер рукавом пот с лица. Рипли показалось, что при этом он еще и украдкой промокнул глаза – чего, конечно, быть не могло.

– Пока зверь жив, ты не умрешь, – сказал он уже спокойно. – Это – мое последнее слово!

– Можно подумать, что раньше тебе никого не приходилось убивать.

Рипли все еще сохраняла спокойствие. Но мгновение спустя ей уже не хватило сил на это спокойствие. Дальнейшее ей запомнилось плохо. Кажется, она бросилась на Пресвитера, как в свое время – на Смита. Кажется, она осыпала его градом бессмысленных оскорблений и упреков (запомнился лишь один из них: «Ты, макака черная, почему ты не убил меня, как ты посмел это сделать?!»). Некоторое время Дилон, ошеломленный ее натиском, молча терпел все это, но вскоре рывком освободился – и уже сам зажал ее в стальном захвате, сковав движения.

– А ну прекрати истерику! – крикнул он. И продолжил чуть слышно, щекоча дыханием ухо:

– Слушай меня, сестра… Ты слишком рано сочла себя обреченной. Не рвись умереть красиво! Возможно, твоя миссия еще не завершена.

– Не надо утешать меня, Дилон, – опомнившись, Рипли прекратила сопротивляться и Пресвитер сам отпустил ее. – Я не ребенок, чтобы манить меня пустой надеждой… И я отлично понимаю, что мне конец.

Дилон досадливо поморщился.

– Все-то ты понимаешь… Так пойми еще кое-что: вместо того чтобы отдавать свою жизнь задаром, ты имеешь возможность взять за нее хорошую цену…

– Какую цену? – Рипли попыталась сосредоточиться. Наконец ей это удалось.

– Какую? Жизнь этого ублюдка! Быть может, ты именно в теперешнем своем состоянии поможешь нам расправиться с ним. Если он действительно не может тебя убить – у нас появляется шанс загнать его в ловушку!

Дилон снова вошел в образ Пресвитера. Да он, собственно, и не выходил из него никогда: лишь в состоянии полубреда Рипли могло померещиться, что он превратился в рядового заключенного, озабоченного только спасением собственной шкуры.

Она вдруг поняла, что у литейного цеха Дилон тоже оказался не случайно. Неужели он все еще вынашивает какой-то план?

– Вот ты только что говорила о человечестве, сестра. Пойми же, ты, и только ты одна имеешь возможность оказать ему последнюю услугу! Итак, что ты выбираешь, сестра? Дезертируешь ли ты в смерть – или вместе с нами постараешься избавить мир от Зверя Из Бездны?

Рипли слушала его завороженно. Даже существо, угнездившееся под ее ребрами, замерло, словно ожидая решения.

– Хорошо. Так – я согласна, Дилон. Но давай договоримся сразу же и твердо. Сначала – он. Потом – я. Сразу же, как только мы прикончим зверя, ты убьешь меня. Обещаешь?

– Да! – ответил Дилон с той же загадочной улыбкой. – Никаких проблем. Я возьму твою жизнь быстро и без боли.

Его ладонь с какой-то болезненной нежностью погладила плавный изгиб топорища.

– В конце концов, это – то немногое, что я сумею сделать наверняка, – проговорил он тихо.

6

Когда все уцелевшие начали собираться вместе, постепенно стекаясь к цеху, Рипли окончательно уверилась, что свой план Пресвитер составил загодя.

– Давайте действовать – потому что в бездействии, сидя на собственных задницах, вы все пропадете! А так у нас еще есть возможность спастис ь… – говорил он.

Смит явился к цеху позже всех и сразу включился в дискуссию.

– Возможность?! Если мы что и можем еще сделать, так это сидеть и не дергаться до прихода спасателей! Может быть, эта тварь наелась и ближайшие часы будет переваривать жратву, может…

– А может быть – она решит переварить кого-нибудь еще, если не всех сразу! – прервал его Дилон. – И никто из нас не застрахован от того, чтобы через час не стать этой самой жратвой. Через четверть часа. Или даже через секунду – вот в этот самый миг!

При этих словах все боязливо сгрудились, озираясь по сторонам. Увы, в этом помещении тоже хватало вентиляционных каналов и незапертых дверей, из которых в любую минуту могла высунуться клыкастая морда.

– Поэтому единственный выход для нас – убить гадину! – выкрикнул Дилон, перекрикивая зародившийся было ропот.

И снова именно Смит прервал Пресвитера:

– Убить? Уже пытались его убить огнем, и что по-лучилось? Вы как знаете, а я не буду в этом участвовать! В конце концов у меня жена и…

– Да на тебя плевать, Восемьдесят Пять. У тебя же нет Веры! – сказал Дилон, даже не повернув головы. – Ты – не брат, ты не один из нас. Ты – работник Компании!

Аарон так и замер с приоткрытым ртом. Но он еще не собирался сдаваться.

– Да? Ну и что же плохого в том, что я работник Компании, а не… Короче – не преступник? Вы говорите, что я тупой? Ну, пускай так… Но я все же оказался достаточно умен, чтобы не попасть сюда!

– Тебе не кажется, что ты все-таки попал именно сюда? – впервые подала голос Рипли. Смит попросту не обратил внимание на ее слова.

– Да! – с вызовом повторил он. – Я достаточно умен, чтобы не получить пожизненное, как все вы! И я, между прочим, вышел в офицерский состав, я командовал вами – пусть и под началом Эндрюса!

Дальше ему продолжить не удалось. Люди вокруг угрожающе зашевелились, и, хотя Смит действительно не был наделен высокими умственными способностями, он все же понял, что замолчать ему будет гораздо полезней для здоровья.

– Ну, хорошо, хорошо, – спокойно продолжил Дилон. Казалось, он заранее предусмотрел такие возражения и ему даже на руку, что их высказывает Смит, а не один из братьев. – Итак, кто хочет, может присоединиться к Восемьдесят Пять в его сидении на заднице…

– Да, я тоже намерен сидеть на своей заднице! – не выдержал Голик. – Я намерен именно сидеть на заднице, а не заниматься авантюрами!

– Я же сказал – хорошо! – теперь Дилон говорил уже опасно спокойным голосом. – Валяй, продолжай беречь свою задницу, раз это лучшее, что у тебя есть. Да, ведь я совсем забыл: у тебя же заключен персональный договор с Господом Богом. Ты у нас бессмертен, ты будешь жить вечно, правда?

Голик потупился.

– Н-ну? – Пресвитер обвел взглядом присутствующих, и всем показалось, что они заглянули в жерло орудия. – Кто еще согласен с мистером Голиком и мистером Восемьдесят Пять?

Все неловко молчали.

– Ладно… – Дилон презрительно сплюнул, попав при этом на ботинок Смита. – Все вы бабы. Не женщины, а именно бабы. Женщина – вот! – широким жестом он указал на Рипли. – Вот с ней мы и пойдем воевать. Вдвоем! Женщина и мужчина. А вы…

В наступившей тишине раздался голос Кевина:

– Эй, ребята, а мы-то что себе думаем? Может, кто-то и впрямь собрался жить вечно? Лично я – нет!

Кевин высказался подчеркнуто расплывчато: он, видимо, и сам еще до конца не определился, на чьей он стороне. Поэтому его слова, наверное, не переломили бы испуганного упорства остальных. Но тут с места вскочил еще кто-то и все посмотрели на него.

– Я с вами, ребята. Я тоже пойду убивать его! – прохрипел он севшим голосом. – Да, у меня есть к этому зверю и личные счеты! Он убил, среди прочих, и моего друга…

Взгляд Рипли упал на перевязанную голову вскочившего, и она с удивлением поняла, что это – Грегор. Ай да красавчик!

– И одного из моих друзей тоже! Значит, и я с вами! – поднялся еще один. Кажется, его фамилия была Морс, но Рипли еще не знала их всех – ни в лицо, ни по имени. Возможно, и не успеет узнать…

Тогда как по команде начали подниматься и все остальные. Голик, мгновенно оценив ситуацию, встал одним из первых. Восемьдесят Пять (на этот раз Рипли не сделала для себя мысленной поправки) некоторое время продолжал сидеть, намереваясь «сохранить лицо». Но вскоре он остался в одиночестве.

– Черт возьми! – воскликнул кто-то.

– Эх, оружие бы нам, братцы! А без оружия – как? Чистое самоубийство!

– И впрямь самоубийство, – осторожно поддержали его со стороны.

– Может лучше действительно подождать, пока прибудут представители Компании с огнеметами, автоматами и прочей фигней? Вот они пусть и убивают его!

Рипли осознала, что наступает критический момент: еще немного – и все вернется «на круги своя». Значит, наступило время вмешаться и ей.

– Все не так просто, как вы думаете… Они-то как раз вообще не собираются его убивать!

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Даже те, кто был на стороне Рипли, были ошарашены.

– Не мели ерунды, сестра… – недоверчиво протянул Морс.

– Как это – не собираются убивать? А что же с ним делать-то?

– А вот так… – Рипли села, глядя на Морса и остальных снизу вверх. – Дело в том, что он им нужен. Очень нужен. Нужен куда больше, чем вы. Так что если кого они и убьют, так это именно вас – просто за то, что вы видели его. Как нежелательных свидетелей. Ясно?

– Это безумие какое-то! – Смит в последний раз попытался переключить внимание на себя. – Она просто повредилась рассудком! Никто вас не убьет!

– Не «вас», а «нас», Восемьдесят Пять! – тут же поправила его Рипли. – Ты ведь тоже «нежелательный свидетель»! Или ты рассчитываешь, что их растрогает твой рассказ о жене и ребенке? Знаешь, лучше уж Чужому эту историю расскажи!

Увидев, что Смит попросту смят, уничтожен этой фразой, Рипли продолжала:

– Давно, еще на «Ностроме», когда мы только узнали про это существо, мы сразу сообщили все Компании. И что мы получили в результате? «Продолжайте выполнять свое задание!» Оказалось, что ради Чужого можно пренебречь жизнью экипажа. А потом… Она закашлялась. – потом пренебрегли жизнями всего личного состава «звездных коммандос»… – Кашель все еще душил ее, и она с трудом подавила приступ. – Почему же вы думаете, что для вас будет сделано исключение? Кто вы для них? Жалкая кучка арестантов, ищущих свой путь к Богу где-то вдалеке, в анальной дыре обитаемой Галактики… Вы что, всерьез верите, что фигурируете в их глобальных планах?

– … Твою мать! – потрясенно ругнулся кто-то прямо над ухом. И Рипли почувствовала – ей верят. – Для Компании вы – никто. Меньше, чем дерьмо, меньше, чем мусор. Им плевать на вас. Плевать им и на ваших друзей, которые погибли здесь… Не в первый раз они идут по трупам!

Ее слушали так, как никогда не слушали даже Пресвитера. Сам Пресвитер, впрочем, находился здесь же, и топор в его руке многообещающе поблескивал. Но эта предосторожность оказалась излишней: Рипли полностью владела ситуацией, даже Смит не посмел сказать ни слова против.

Только когда она смолкла, один из слушателей решился подать голос:

– И каков же твой план?

Дилон ответил вместо Рипли, прежде чем она успела открыть рот:

– Все – почти как прежде… У нас все еще сохранился запас олова. Значит, нужно заманить Чужого в ванну, перекрыть вход – и утопить в кипящем металле!

– Хорошая смерть! Ох и покрутится он напоследок! – со злорадным удовольствием произнес Кевин.

– Да… Это все равно, что живьем в ад попасть… – с мечтательным злорадством протянул Грегор.

Инстинкт самосохранения заставил Голика нахмурить лоб, выискивая в этом плане изъяны.

– Ну, выглядит все это хорошо… Но чего ради он туда побежит? Ты что, снова собираешься выкуривать его какой-то адской смесью, преподобный? – наконец сказал он.

Дилон молча покачал головой.

– Ага… И то слава Богу – второго пожара мы не переживем, сказал Голик с явным облегчением. – Но тогда что же все-таки? Что заманит его в металлоприемник?

Рипли почувствовала, что это надлежит объяснять уже ей:

– Ты сказал – заманит… Вот именно. А что приманивает? Приманка… – она горько вздохнула.

Голик быстро глянул на нее – будто ударил взглядом наотмашь. И продолжал, демонстративно обращаясь не к ней, а к Дилону:

– Так. Ну и что же будет приманкой?

Вместо ответа Дилон все так же молча, неотрывно продолжал смотреть ему в глаза сквозь простую оправу очков.

– А-а-а, дьявол! – буквально взвыл Голик, подпрыгивая на месте. Он догадался.

И все остальные тоже догадались одновременно с ним. А догадавшись – молча переглянулись, скованные ужасом.

7

Приманкой может быть не «что», а «кто». В их условиях – только живое человеческое тело.

– … Огонь у нас тоже будет, – убеждал Дилон, мерно расхаживая перед своей паствой. – Да, огонь у нас будет, но на сей раз не в виде горящего потока, а в виде факелов. И не позади зверя теперь он будет пылать, а позади каждого из нас, прикрывая отход. Так что…

Дилон выдержал паузу.

– Так что мы выходим отнюдь не на верную смерть. Да, мы отправляемся на опасное дело, и при неудаче каждому и впрямь грозит гибель. Но это, согласитесь, не одно и то же!

– Слушай, преподобный, – не удержался кто-то от вопроса. – Вот бежим мы в сторону ванны, он гонится за нами, остальные братья закрывают боковые проходы, чтобы ему было некуда свернуть, – это все ясно. Но ты мне скажи, как ты думаешь провести последний этап? Кто его заманит непосредственно в тупик, в металлоприемник? Среди нас все-таки есть один смертник, да?

– Это уже не твоя забота, брат, – отвечал Пресвитер с какой-то ласковой угрозой. – Можешь мне поверить – все продумано. Все – до последней мелочи!

– А… – начал было, но сразу осекся тот же голос.

– Что еще? – переспросил Дилон с увеличивающейся долей угрозы.

– Да нет, ничего. Просто я подумал: чтобы приготовить расплав, уйдет не меньше часа. Он за это время не пробьется? Ну, дверь толстая – так через потолок… Найдет, чего доброго, лаз где-нибудь под печью…

Дилон усмехнулся:

– На этот счет можешь не волноваться. Мы с Морсом и Кевином, установили печь на нагрев уже давно. Задолго до того, как вас, умников, уговаривать начали…

По рядам сидящих прошел короткий смешок, выражавший скорее восхищение, чем что-либо иное.

Внезапно еще один из сидящих робко поднял руку, словно школьник на уроке.

– В чем дело? – Дилон всмотрелся. Лицо у того было измазано сажей, – видно, еще не отмылся после пожара. Поэтому Пресвитер опознал его только по необычной, гражданского вида, кепке. Это был Дуглас Уинтерборн, самый младший из заключенных. Он попал в тюрьму непосредственно перед ее расформированием, а попав – сразу же примкнул к исповедующим Веру, так как больше чем кто-либо нуждался в духовной поддержке. Тогда ему было всего семнадцать лет и он выглядел как «мальчик из приличной семьи», по ошибке попавший к уголовникам. Да, в сущности, он и был таким… С тех пор прошли годы, но для старожилов колонии он так и оставался «сынком».

– Так в чем дело, Дуг? – спросил Дилон с едва уловимой теплотой.

– Вот ты говоришь, что у нас будут факелы… – «ты» он говорил Дилону еще с некоторой запинкой, воспринимая его как старшего, – но скажи… скажи, ты уверен, что факел поможет?

Ответа напряженно ждали все. Дуглас явно попал в самое больное место.

– Видишь ли, Уинтерборн… – Дилон словно просмаковал благородно звучащую фамилию. – Говорят, что убиенные на поле брани сразу же предстают перед престолом Господа… Так что тот из нас, кто умрет, держа горящий факел в руке, никогда не увидит полыхания адского огня. А это ведь очень возможно, несмотря даже на Веру, – если вспомнить, какую жизнь мы прожили…

Голос Дилона окреп.

– Во всяком случае, сам себе я не мог бы пожелать лучшего конца… Ну, понял меня, малыш? – Он легонько сдвинул Дугласу козырек кепки с бровей на глаза. – Все мы умрем… Вопрос только в том, как мы покинем этот мир: стоя, как люди, или на коленях, умоляя о пощаде?

Все не отрываясь смотрели на Дилона.

– Нет! Мой Бог – Бог молитвы, а не мольбы! Я никогда не молил – никого и ни о чем! Никогда меня никто не щадил, не помогал, не давал ничего бескорыстно… Так что к дьяволу этого зверя! Будем бороться!

– Будем бороться! – хором подхватили все.

В руках у Пресвитера все еще был топор. Но теперь он вновь напомнил Рипли посох епископа…