Текст книги "Штурм базы"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

34

Возле входа в заведение «Бассидол» их остановил военный патруль – двое солдат и лейтенант с красным носом.

– Пап-рашу документы, – произнес лейтенант, стараясь при девушках выглядеть солидно. Его бойцы пожирали глазами Николь и Эмили.

– Вот, – сказал Джим, подавая командировочное.

– Ага… Ага… Так… – кивал лейтенант, водя пальцем по листку бумаги. – Все в порядке. Ведите себя достойно и будьте осторожны с «зельверовкой» – как-никак шестьдесят градусов.

– Спасибо, сэр, мы это обязательно учтем, – ответил Тайлер самым благодарным тоном, надеясь, что лейтенант пойдет своей дорогой, однако девушки были красивы и офицеру хотелось показать себя.

– Вы, наверное, первый год служите? – спросил он.

– Так точно, сэр, – подтвердил Джим.

– До какого числа вы здесь будете?

– Завтра утром улетаем, сэр. В восемь ноль-ноль.

– Что ж, надеюсь, вы не окажетесь на гарнизонной гауптвахте – тогда вам на свой вертолет никак не успеть.

Не найдя больше причин учить солдат жизни, лейтенант с патрульными ушел, и две парочки завалились в ресторан.

Они выбрали подходящий столик – под фикусом, который создавал особо уютную обстановку и позволял не замечать, что практически половина публики в зале – военные.

Такая картина наблюдалась повсюду в заведениях, расположенных в окраинных районах города. В центре цены кусались и там могли себе позволить развлекаться только старшие офицеры.

Официант принес четыре меню, и все с увлечением принялись их изучать. После недолгого обсуждения официанта снова позвали и сделали заказ. Он подробно все записал и, поклонившись, прогундосил:

– Одду мидуду…

– Для начала я предлагаю выпить чего-нибудь крепенького, для разгона, – с видом знатока произнес Джим.

– Разберемся, – согласился Тони.

Скоро стали подавать закуски. На столе появилась та самая «зильверовка», зеленоватый напиток с яблочным ароматом.

– Предлагаю первый тост, – сказал Джим. – За прекрасных дам!

– Этот тост пьют стоя, – заметил Тони.

– Да ладно вам! – запищали девчонки. – Давайте лучше за армию!

– Да вы патриоты!.. – похвалил Джим, и они выпили.

«Зильверовка» действительно оказалась крепка, и Джим едва не закашлялся. У Тони с непривычки покраснело лицо – они с Джимом не были такими уж выпивохами. Вот на кружок танцев в школе ходили, а насчет выпивки – особенно не увлекались.

Девушки проглотили шестидесятиградусный напиток словно воду и лишь занюхали его салатом, а Эмили добавила:

– Между первой и второй – промежуток небольшой!

– Это она имеет в виду свои ноги! – воскликнул Джим, и, когда вся компания засмеялась, вдруг осознал, что уже пьян.

35

Совершенно неожиданно принесли огромное блюдо из морских продуктов, оно стоило сотни четыре – не меньше. Такое делалось по особому заказу.

– А мы это не просили! – сказал Джим.

– Это – подадок, – пояснил официант, спешно освобождая на столе пространство. В его кармане лежала двадцатка, полученная от дарителя блюда.

– Подарок? И кто же его подарил?

– А вот – мистед Гаусс!.. – объявил официант, указывая на подошедшего незнакомца. На нем был светлый костюм, золотистый галстук и перстень с зеленым камнем. Джиму и Тони, чтобы купить такой, пришлось бы воевать лет пятьдесят.

– Это од пдисдад вам стодь ценный подадок!

– Позвольте с вами присесть, – произнес мистер Гаусс и пригладил жидкие волосы.

– Конечно, – сказал Джим на правах хозяина. – Присаживайтесь, у нас и стул лишний есть.

– Благодарю вас, но я вообще-то не один… – Мистер Гаусс махнул кому-то рукой и позвал: – Бриджит, прошу тебя!

Из-за дальнего стола поднялась девушка в темном облегающем платье и направилась к новой компании, грациозно огибая столики. У нее были черные, отливающие синевой волосы и такой знакомый овал лица. На какое-то мгновение Джиму показалось, что это Джеки. Впрочем, он прекрасно понимал, что это не так, но сходство оказалось поразительным – красавица была из тех лесных разбойниц из племени марципанов или мали.

Незнакомка приближалась, глядя прямо на Джима, и на ее губах играла всезнающая и властная улыбка.

Дойдя до стола, девушка на мгновение остановилась, словно решая, куда сесть, а на самом деле демонстрируя себя. Показать ей было что – например, умение носить платье, обходясь без нижнего белья.

– Сюда, дорогая, – произнес Гаусс и, взяв свободный стул, поставил его между собой и Джимом.

Когда девушка села рядом, Симмонс уже ни о чем другом не мог думать – только о ней и о том, как она похожа на Джеки. Впрочем, все марципанки и мали выглядели как сестры.

С противоположного конца стола Тони тоже смотрел на туземку, такую сексуальную и сильную в своей притягательности. Горьковатый запах ее волос и медовый аромат кожи подчеркивались хорошо подобранными духами. Это была не женщина, это была целая индустрия обольщения.

Николь и Эмили почувствовали себя лишними. Внимание их кавалеров было приковано к Бриджит, и девушкам оставалось только уйти.

– Давайте выпьем за знакомство! – спасая ситуацию, предложил мистер Гаусс.

– Конечно, давайте выпьем! – поддержал его Джим. Где-то внутри себя он понимал, что эта туземка – его погибель и все лечение от гормональной зависимости, которую он получил от Джеки, пошло насмарку. Возможно, эта болезнь вовсе неизлечима – эх, да какая разница! Стоит ли противиться этим глазам, этим губами, этим… Джим чувствовал, что тает, словно мороженое.

– Давайте выпьем, – заторможенно произнес Тайлер.

Все снова выпили. В том числе Николь и Эмили. Они еще надеялись напоить кавалеров и увести с собой.

Мистер Гаусс сделал еще несколько заказов, и блюда понесли непрекращающимся потоком. Когда Джим и Тони пытались выяснить, за чей счет такое расточительство, Гаусс попросил разрешения угостить их.

– Сегодня весь вечер плачу только я, – объявил он, и Джим сказал:

– Ладно.

Дикарка сидела рядом с ним и томно изгибалась. Она больше не смотрела на Джима, но он чувствовал ее рядом с собой, как если бы лежал с ней в одной постели.

36

Сколько еще прозвучало тостов, Джим не помнил. В какой-то момент он понял, что ему помогают подняться.

– Домой, – говорили ему. – Пора домой – тебе нужно прилечь.

С этим Джим был согласен, перед его глазами мелькали огоньки, какие-то лица, слышался смех, эхо которого разносилось в опустевшей голове.

«Домой, – мысленно соглашался Джим. – Домой, к маме». Ему казалось, что он в своем городе – еще до бегства. Дом – это там, где мама готовит картофельные биточки, где по утрам можно никуда не спешить и понежиться в постели.

Неожиданно Джим наткнулся на какой-то столб. С трудом сфокусировав взгляд, он понял, что это не столб, а Тони, которого поддерживал добрейший мистер Гаусс.

Джим повернул голову и обнаружил, что ему помогает идти Бриджит. Одну его руку она забросила себе на плечо, а своей поддерживала Джима за талию.

Растрогавшись, он вдохнул запах ее волос, а затем поцеловал девушку в макушку. Процессия снова двинулась к выходу.

Про Николь и Эмили разведчики уже забыли. Те сбежали, когда поняли, что все внимание их кавалеров сосредоточено на дикарке. По своему опыту девушки знали, что конкурировать с этими лесными кошками невозможно. Их в городе становилось все больше, и они постепенно завладевали всеми лучшими кавалерами – кладовщиками-сержантами и старшими офицерами, оставляя другим лишь низкооплачиваемый рядовой состав.

Разведчиков погрузили в автомобиль, такой большой и просторный, что Джиму на заднем диване хватило места, чтобы лечь и положить голову на колени прелестной Бриджит.

Машина резко взяла с места и поехала очень быстро. Через пару минут Джим почувствовал, что его вот-вот стошнит. Чтобы не заблевать красавицу, он резко поднялся и сел, хватая ртом воздух и пуча по сторонам глаза.

– Кажется, нашему другу плохо! – прокомментировал сидевший спереди мистер Гаусс. На среднем месте, между ним и водителем, болталась голова отключившегося Тони.

– Где… Где его кепи? – строго спросил Джим.

– А во-от оно-о! – пропел Гаусс, потрясая головным убором с таким видом, словно это был уже снятый с Тони скальп. – А где мой?.. То есть – мое.

С молчаливой улыбкой Бриджит предъявила Джиму его кепи.

– А… хорошо, – кивнул он и стал засыпать. Затем качнулся и снова улегся на мягкие и гостеприимные колени Бриджит. – Джеки.. – сквозь сон пролепетал Симмонс, поглаживая ногу дикарки. – Джеки…

Бриджит засмеялся. Джим сразу очнулся – ему не понравился этот смех, он был злым.

– Ладно, спи, солдат, – сказала Бриджит, снова укладывая Джима к себе на колени. – Спи. Когда проснешься, все проблемы будут далеко.

37

Машина остановилась только за городом, возле серого особняка. На помощь мистеру Гауссу и Бриджит пришли еще какие-то люди, они вытащили разведчиков из машины и повели в дом.

Последнее, что запомнил Джим, – большое окно и розовое белье на постели, на которую он с облегчением повалился. Уже погружаясь в сон, он вдруг очнулся и приподнявшись, крикнул:

– Кепи! Где мое кепи!

– На, держи, – кто-то вложил Джиму в руку головной убор, и тот, успокоившись, заснул. Сквозь прерывистые сновидения он почувствовал легкий укол в руку.

– Ой! Больна-больна!..

– Ничего, сейчас будет легче… – сказали ему.

После укола сознание оставило тело и пустилось в путешествие между мирами. Мимо проносились какие-то красные пятна, временами становилось светло, но потом Джим снова проваливался вниз, до самой черной темноты, где исчезали все цвета и оставался только холод.

После очередного провала на самое дно он почувствовал необъяснимую тревогу. В глупом и неприятном сне Джиму пришлось играть роль то ли чулка, то ли носка, который хотели вывернуть наизнанку.

«Сейчас они меня вывернут! Они меня вывернут!» – сокрушался Джим, при этом его совершенно не удивляло, что он – носок.

Наконец пришло понимание.

«Меня тошнит, – догадался Джим. – Меня тошнит, и мне очень плохо… Никогда, никогда больше не буду пить эту гадость! Вообще ничего не буду пить – даже пиво! О-о!»

Ноги сами соскочили с кровати и понесли его к торчавшей из стены раковине. Судорога скрутила тело, и Джима вырвало.

«Вот почему мне казалось, что я носок…» – пронеслась в голове совершенно бесполезная мысль.

Чуть отдышавшись, Джим включил воду, чтобы смыть следы своих безобразий. Затем пополоскал рот и умылся. Казалось, ему полегчало – по крайней мере глаза видели лучше, сознание прояснялось, однако голова – о-о! Как будто по ней стучали молоточками множество злобных существ.

– Какая… гадость… – произнес Джим вслух, проверяя свой голос. – Собака… Слон… Селедка…

Он говорил и не узнавал себя. Это был чужой хриплый голос.

На полусогнутых ногах Джим вернулся к кровати, сел и уже собирался прилечь, как вдруг заметил, что он совершенно голый.

Это озадачило. Джим попытался вспомнить, где оставил одежду, и, оглядевшись, не узнал обстановку. Эта квадратная комната с серыми стенами ни о чем ему не говорила. В ней не было ни одного окна, а свет падал с потолка от единственного светильника.

«Может, я в тюрьме?» – ужаснулся Джим. Потом вспомнил про Тони. Друга нигде не было, но у противоположной стены стояла еще одна кровать.

Джим поднялся и, превозмогая головокружение, подошел, чтобы проверить – здесь ли Тони. Постель была смята и пуста. Джим провел по простыне рукой – материя оказалась грубой и какой-то застиранной.

«Наверное, это все же тюрьма. А Тони увели на допрос», – подумал Джим и посмотрел на дверь. Она была деревянной, однако окошко для подачи пищи в ней присутствовало – Джим видел такое в фильмах.

Полагая, что дверь заперта, Джим подошел к ней и потянул за ручку – дверь подалась. Это оказалось новостью. Джим выглянул в коридор, там были те же серые неокрашенные стены и тусклая лампочка под потолком.

Ступив на шершавый пол, Симмонс двинулся по коридору. Впереди, на стенах, отражались какие-то блики и были слышны непонятные щелчки. Временами доносились голоса, но слов было не разобрать.

Дойдя до конца коридора, Джим выглянул из-за угла и заметил неприкрытые створки широких дверей, за которыми происходило нечто, порождающее свет и щелчки.

От этих вспышек снова стала кружиться голова. Джим постоял немного, пережидая приступ слабости, а затем пошел дальше, чтобы выяснить эту тайну.

Осторожно приоткрыв дверную створку, он заглянул в помещение, но поначалу ничего не смог понять. Уж очень необычное там было освещение – несколько софитов на высоких стойках собирали пучки света в одном месте. Джим сделал шаг и почувствовал под ногой мягкое покрытие. Оказалось, что все вокруг – и пол, и стены, и потолок были обиты мягким темным материалом. Это создавало ощущение нереальности, и Джим даже тряхнул головой. Возникшая боль показала, что это реальность.

38

Понемногу глаза Джима начали привыкать, и он обнаружил, что это странное помещение разбито на зоны: в одном месте стояла кухонная мебель, в другом – убранство гостиной с фальшивым камином. Была даже душевая с намалеванным на стене кафелем.

Весь свет собирался в дальнем углу, на широком любовном ложе. Там, на высоких подушках, лежал Тони. Как и Джим, он был совершенно голым, и на нем, словно всадница, подпрыгивала деваха с ярко накрашенным ртом и огромными шаровидными грудями. Груди колыхались из стороны в сторону, а человек возле фотоавтомата выстреливал целыми очередями ослепительных вспышек.

– Теперь смотри влево! – командовал фотограф. – Теперь вправо! Оттопырь задницу, замри!..

Клац-клац-клац!

– Отлично! Продолжай!.. Теперь сделай ему улыбочку, Кони! Заставь его улыбаться!

Девица приподняла голову Тони за подбородок и закричала:

– Улыбайся! Улыбайся, придурок, тебе со мной хорошо!..

Тайлер растянул губы в жалкой улыбке, и фотограф стал отщелкивать кадры в бешеном темпе.

– Теперь немного видео!.. – Фотограф дернул шнурок, и заработала установленная на штативе видеокамера. – Подвигайся, Кони, потряси шарами! Все должно быть натурально!.. Молодец! Мо-ло-дец! Все, с этим закончили… Передохни пока, а я притащу второго.

«О! Это обо мне!» – догадался Джим и прислонился к стене. Он все никак не мог понять, где находится. Вроде и не тюрьма – в тюрьме не фотографируют с голыми девками. Тогда что же? Может, публичный дом?

Джим еще раз осмотрелся – это больше напоминало какую-то студию. Бывают ли фотостудии в публичных домах, он не знал. А попытки что-то вспомнить привели к тому, что голова стала болеть сильнее, однако вдруг вспомнилось главное – вертолет!

Тем временем девица слезла с кровати и, подойдя к гримерному зеркалу, устало стянула черный парик, оставшись с рыжими обесцвеченными прядками. Затем взяла со столика сигарету и, закурив, опустилась на круглый пуфик.

Фотограф поднял Тони на ноги и потащил к выходу. Тони болтался, как сосиска, и стонал. Возле ярко освещенного зеркала он неожиданно оттолкнул фотографа и сказал:

– Мне плохо!

– Только не сблевани на меня, – предупредила его Кони, на всякий случай отодвигаясь вместе с пуфиком.

– Да ладно, он не будет здесь блевать, – заявил фотограф. – У него в номере отличная раковина. Пойдем, парень, тебе нужно прилечь.

– Да мне уже сейчас плохо! – едва не плача, пожаловался Тони.

– Не дрейфь, солдат, прорвемся.

Имевший телосложение борца, фотограф легко подхватил Тайлера и потащил к выходу.

– Все! Не могу больше! – воскликнул Тони и его начало выворачивать прямо на стену и пол.

Кони взвизгнула и уронила сигарету на ковер. А фотограф выругался и врезал Тони по шее, отчего тот, перебирая ногами, пролетел метров пять и растянулся прямо перед Джимом.

Видимо, после того, как его стошнило, у Тони прочистились мозги. Опершись о стену, он поднялся и, обращаясь к Джиму, сказал:

– Ты видел – он меня ударил!

– Да, – подтвердил Джим, глядя на обидчика. – Ты ударил разведчика.

– Чего? – на лице фотографа появилась недобрая усмешка. – Да я вас, ублюдки, заставлю весь пол языками вылизать!

– Не надо было нас поить, сволочь! – крикнул Тони и, схватив стоявшую неподалеку вазу, метнул ее в фотографа. Однако тот легко отбил вазу рукой, и она запрыгала по полу, оказавшись фальшивой.

– Убей их больно, Ральф! Я из-за них ноготь сломала!.. – пожаловалась Кони.

– Я бы убил… С удовольствием бы убил, – сказал Ральф, надвигаясь на голых пленников. – Я бы убил, но Гаусс запретил. Сказал, они на него работать будут.

– Оружие надо… – негромко сказал Тони, когда они пятились от наливавшегося гневом фотографа. И хотя он обещал не убивать, в это как-то слабо верилось.

Джим схватил стойку от софита и, раскрутив барашек, высвободил две стальные трубки почти метровой длины.

– О как кстати! – воскликнул Тайлер. – Сейчас мы тебя, здоровяк, кончать будем!

– Кончать в другом месте будешь! – проорала со своего пуфика Кони. Она работала сдельно, поэтому всякая задержка была ей невыгодна.

– Ну, ублюдки, убивать я вас не буду, однако покалечу, – пообещал Ральф и, опустив голову, бросился вперед, точно бык.

Джим успел отскочить в сторону, а Тони попался. Ральф обхватил его и с ходу попытался раздавить. Однако подскочивший сзади Джим врезал фотографу железкой по ягодицам. Бить по голове он опасался, чтобы не задеть Тони.

Ральф заревел и попытался оторвать Тони от пола, однако тот упирался длинными ногами и молотил Ральфа кулаками. Тем временем Джим раз за разом наносил удары по вражескому заду, чем вызывал протяжные стоны фотографа. Стараясь поскорее разобраться с Тони, Ральф швырял его из стороны в сторону, снося мебель и ломая тонконогие столики, однако Тайлер не сдавался и не давал себя опрокинуть, растопыриваясь словно паук.

Джим все активнее наседал сзади, остервенело лупя фотографа по ягодицам и бедрам. Боль становилась все невыносимее, и Ральф не выдержал. Он отшвырнул Тони и бросился на Джима.

– Стоять! – крикнул длиннорукий Тони и вцепился Ральфу в холку.

– Пригнись! – скомандовал Джим и рубанул Ральфа по голове. Труба согнулась, но Ральф рванулся к Джиму, волоча за собой Тони. Джим ударил еще несколько раз, но безрезультатно. Тогда он схватил самую тяжелую часть стойки и обрушил ее на голову фотографа.

Это помогло. Ральф громко икнул и свалился.

39

Кони, все это время спокойно наблюдавшая за битвой, была неприятно удивлена ее исходом и, как только Ральф грохнулся на пол, дико заорала:

– Помогите! Убивают!

Затем, спохватившись, достала из сумочки дамский пистолет и не целясь шарахнула по врагам. Пуля пролетела высоко и застряла в обивке потолка, а Кони, напуганная выстрелом, снова завизжала.

Не сговариваясь, приятели разделились. Джим рванул к двери, чтобы отвлечь внимание, а Тони по-пластунски прополз позади диванов. Когда Кони пришла в себя и снова подняла пистолет, Джим юркнул в дверь, а Тони выскочил из укрытия и левым боковым послал красотку в нокдаун.

Кони грохнулась на столик с косметикой и, перевалившись через него, шлепнулась на ковер, взметнув целые облака разноцветной пудры. Оружие упало, и его подхватил подоспевший Джим.

– Ух ты, какой маленький, – сказал он, разглядывая никелированную игрушку.

– Одежда где? Ты, корова, отвечай! – потребовал Тони и толкнул ногой Кони, отчего заколыхались ее груди-шары.

– Я ничего не знаю! – закричала девица. Обсыпанная пудрой, она напоминала кусок теста.

– Говори, или я тебя застрелю, – пригрозил Джим, направляя на Кони пистолетик.

– Я ничего не знаю-у-у! – завыла она, размазывая по лицу разноцветные слезы. – Я здесь только снимаю-у-усь!

– Для чего фотографировали Тони?

– Ну не знаю я. Не зна-ю! Боссу зачем-то понадобилось!..

– А кто босс?

– Мистер Гаусс…

– Здесь есть вода? Вода, которую пить можно?

– Там… на столе у Ральфа… – всхлипнув, произнесла девица.

Друзья направились к столу и, прикладываясь по очереди, выпили большую бутылку минералки. Потом выпотрошили фотоавтомат и уничтожили чип в видеокамере.

Больше никаких записей с участием Тони не было.

Джим нашел на столе перочинный ножик и, подойдя к портьере, срезал с нее длинный золотистый шнур. Им приятели связали Ральфа, строго-настрого запретив Кони развязывать его.

– Иначе я тебя добью, – пообещал Тони. – Скажи лучше – план дома знаешь?

– Нет.

– Как так – нет, ты же здесь работаешь! – заметил Джим, едва сдерживая нервный хохот. Только сейчас до него дошло, что это разбирательство происходит между тремя абсолютно голыми людьми.

– Мне в дом подниматься запрещено. Сюда, в подвал, отдельная дверь ведет…

– Понятно.

Оставив связанного Ральфа и напуганную Кони, друзья вышли в коридор и сразу обнаружили ведущую наверх лестницу. Они осторожно поднялись до двери и стали прислушиваться. При этом Джим держал наготове крохотный пистолетик, а Тони сжимал кусок стойки.

В коридоре было тихо, и Джим приоткрыл дверь.

– Можно… – сказал он и вышел в коридор первым, ступив на теплый лакированный паркет.

– Жратвой пахнет, – заметил Тони. Джим тоже потянул носом и ощутил голод. Затем посмотрел в дальний конец коридора – там в небольшом окошке было темно.

– Ночь уже, Тони…

– Ночь, – согласился Тайлер. – Если все получится, к восьми будем возле гостиницы.

Друзья постояли еще немного, затем Тони решительно указал направление, сказав:

– Кухня – там!

И оказался прав. Дверь кухни была неподалеку. Именно оттуда просачивался запах жаркого и доносились голоса, а где-то наверху звучала негромкая музыка.

Друзья постояли под дверью, прислушиваясь.

– Кажется, двое, – сказал Джим.

– Точно – двое, – подтвердил Тони. – Мясо жарят.

И действительно, двое беседовали на кулинарные темы, обсуждая, как правильно жарить мясо, чтобы снаружи была корочка, а внутри оно оставалось сочным.

Полагая, что это какие-нибудь повара, Джим приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Каково же было его изумление, когда он увидел двух охранников в белых рубашках, при галстуках и с пистолетами в наплечных кобурах. Нечего было даже думать, чтобы атаковать их с дамским пистолетом в руках, однако как настоящие разведчики приятели понимали, что без нейтрализации охранников взять мистера Гаусса нельзя.

Следовало торопиться, ведь на улице была уже ночь, а утром их ждали у гостиницы, и не голыми, а по полной форме.

– Давай я погавкаю, – предложил Тони.

– Зачем?

– Может, кто-то выйдет разобраться, откуда здесь собака.

– Ну не знаю, – пожал плечами Джим и почесал пятку. – А ты умеешь?

– Конечно.

– Хорошо. Только гавкай как маленькая собака.

– Почему?

– Чтобы не напугать их, а то они сразу с пистолетами выскочат.

– Это ты верно заметил, – согласился Тони.

Они встали по обе стороны двери. Тони набрал побольше воздуха и тонко затявкал:

– Гау-гау-гау! – и немножко подтянул: – Гау-у-у-у!

Затем посмотрел на Джима, и тот кивнул. Получалось очень похоже.

– Гау-гау-гау-у-у! – снова начал Тони. Джим прислушался – разговор на кухне прекратился. Он дал Тони знак и тот опять загавкал.

– Это что за дерьмо, Пинкер? – спросил один охранник другого.

– А я почем знаю? Собака какая-то.

– Откуда у нас собаки? Гаусс даже хомяка в аренду сдал. Никого у нас нет – только рыбы в пруду, эти как их…

– Пучеглазы.

– Во-во, пучеглазы. Так что пойди и посмотри, откуда взялась собака.

– Может, с деревни прибежала?

– Может, и с деревни – пойди и разберись.

– Я ее пристрелю.

– Где, во дворе, что ли? Тебя Гаусс в два счета вышвырнет. Просто пугани ее, и все дела, или жрать дай.

– Жрать давать нельзя, она тогда вернется и с собой других собак приведет. Лучше я ее отведу подальше и пристрелю.

По знаку Джима Тони выдал еще одну серию жалобного лая. В кухне послышались шаги. Дверь распахнулась, и в коридор вышел охранник.

Недолго думая, Тони шарахнул его по голове трубой, однако, как и в случае с Ральфом, она лишь изогнулась, а охранник так двинул Тони кулаком, что тот отлетел к стене, выпустил трубу, и та загремела по коридору.

Джим выскочил из-за двери и выстрелил охраннику в спину, однако тот даже не упал и, повернувшись, стал доставать свой пистолет.

Второй охранник уже топал по кухне – на выручку коллеге, и дело принимало скверный оборот. Хорошо, вовремя подоспел Тони с разбитой физиономией. Он сбил с ног раненого охранника за мгновение до того, как появился второй.

Джим начал стрелять в того без предупреждения – раз, два, три, но затем пистолетик бессильно клацнул бойком – закончились патроны, при этом второй охранник оставался на ногах и был лишь слегка шокирован. Симмонс в отчаянии швырнул в него пистолет, а затем с разбегу протаранил противника головой. Вместе они ударились о стену, и с полок посыпались медные кастрюли. Одна крепко приложила Джима по спине, вторая ударила охранника. Выхватив из его кобуры одиннадцатимиллиметровый «кайет», Джим выскочил в коридор, однако там уже победил Тони. Он успел завладеть трофейным пистолетом, а его противник без чувств лежал на полу, рядом валялась еще более изогнутая стальная труба.

– Ну, что? – тяжело переводя дух, спросил Тони. – Пойдем Гаусса искать?

– Пойдем, – согласился Джим. После такой схватки в голове шумело, а на теле огнем горели ссадины. Впрочем, Тайлер выглядел не лучше. Им требовалось как можно скорее вернуть свою одежду.

Лестница на второй этаж оказалась выстлана мягкими коврами и идти по ней босиком было приятнее, чем по полу. В воздухе витал едва различимый запах духов, которыми пользовалась Бриджит.

– О, как пахнет! – Джим потянул носом и зажмурился.

– Но-но! – толкнул его локтем Тони. – Это их самое страшное оружие. Держи себя в руках.

– Ты прав. Все, я держу себя в руках.

– Музыка там, – сказал Тони, указав пистолетом направо, и голые разведчики двинулись в этом направлении, попутно проверяя все комнаты.

Наконец они дошли до двери, за которой играла музыка – медленная и расслабляющая. Сквозь рубчатое стекло было видно, как колышутся в такт музыке волны разноцветного света.

– Ничего, что мы без одежды? Там же может быть Бриджит, – напомнил Джим.

– Вот опять ты!.. – Тони сделал страшные глаза, и Джим замолчал.

– Давай, – сказал Тайлер, и они вошли одновременно. Джим нашел на стене включатель и зажег яркую люстру.

Мистер Гаусс лежал на широкой тахте, а вокруг него хлопотали четыре молоденькие девушки в разноцветных трусиках. Как только загорелся свет, они прервали массаж и завизжали, увидев двух голых вооруженных людей.

Чуть в стороне в кресле сидела Бриджит. Она не подала вида, что удивлена, и продолжала потягивать сок из высокого бокала. Вместо вечернего платья на ней был домашний брючный костюм, однако и в нем она выглядела также вызывающе очаровательно.

– Всем оставаться на своих местах! – объявил Тони. – Где наша одежда?

– О, я боялся, что вы потребуете наши жизни! – через силу улыбаясь, произнес Гаусс и поднялся с тахты. На нем тоже ничего не было, и он воспользовался простыней, в которую запахнулся словно в тогу.

– Одежда – это пустяк, она никуда не денется, – сказал Гаусс и пошел навстречу Тони. – Надеюсь, вы понимаете, что мы лишь оказали вам услугу – вы были в таком состоянии, что буквально…

– Стой! – прервал его Тони. – А зачем меня с голой бабой фотографировали?

– Фотографировали? – Гаусс пожал плечами и посмотрел на Бриджит в поисках поддержки, однако та осталась равнодушна. – Ах, фотографировали!.. – воскликнул Гаусс, как будто что-то вспомнил. – Нет, я ничего об этом не знаю. Может, вы понравились нашей кухарке, и она решала с вами… – Гаусс выразительно поиграл бровями. – Ну вы же понимаете, как это бывает. Однако, если она перешла черту, я ей задам. Верьте мне – задам непременно.

– Одежду давай, урод, – потребовал Тони и демонстративно навел пистолет Гауссу ниже пояса.

– Но-но! Вы не сделаете этого и вообще вы не так меня поняли! – затараторил тот и, отступив, спрятался за спинку стула, как будто тонкое дерево могло уберечь от пули. – На самом деле эти девочки – для вас! Посмотрите, какие они хорошенькие, ну-ка, пупсики, сделайте попками!

Девушки в узких трусиках шевелили попками вяло – их напугали эти двое голых с огромными черными пистолетами.

– Любая из них станет вашей, только скажите! – продолжал расхваливать товар Гаусс. – Они могут – все!.. Не хотите их, возьмите Бриджит! Возьмите ее вдвоем – мало вам не покажется!..

Дикарка с выражением крайней скуки на лице поднялась с кресла и направилась к столу.

– Стоять! – приказал ей Джим, прицеливаясь из пистолета.

– Я хотела поставить бокал, – ответила Бриджит, переходя на свой фирменный с придыханием голосок. Она и не думала останавливаться и уже сунула руку под столешницу, когда прогремел выстрел. Бокал в ее руке разлетелся вдребезги, залив одежду Бриджит соком.

Впервые в глазах дикарки появился страх. Она полагала, что держит ситуацию под контролем, и вдруг…

– Не шути со мной, – предупредил Джим. – Пошла назад – в кресло!

Бриджит послушно вернулась на место, а Джим подошел к столику и достал из тайника автоматический пистолет.

– Это какое-то недоразумение! – воскликнул Гаусс. – Я вам все объясню!

– Я его сейчас пристрелю… – сказал Тони.

– Стреляй, мне все равно, – согласился Джим.

– Не нужно, прошу вас! Не нужно! Я сейчас же принесу ваши замечательные мундиры! Они в гладильной – чистые. Выглаженные!

– Ты останешься здесь – пусть девчонки принесут! – приказал Тони.

Все четверо пупсиков сейчас же бросились к двери, но Тони закричал и на них тоже:

– Куда все поперлись?! Пусть одна идет! Быстро!..

– Пусть идет Сара! Сара, ты знаешь – это в гладильной прямо на столе. Поскорее, прошу тебя.

Девушка ходила недолго и скоро принесла вещи – сложенную в стопки форму и две пары ботинок. У Джима, при виде ставшего родным обмундирования, даже настроение улучшилось и голова почти прошла.

Гаусс не обманул, все оказалась вычищено и выглажено, включая комплект белья. А ботинки были отшлифованы каким-то пахучим дорогим кремом.

– Все отойдите в угол – туда к видеодеке! – приказал Тони. Пока он держал пленных под прицелом, Джим быстро оделся и, зашнуровав ботинки, даже притопнул от удовольствия.

– Я – все! – сообщил он и принял дежурство.

Когда оделся Тони, пленные замерли, ожидая, что сейчас решится их судьба.

– Я полагаю, теперь инцидент исчерпан? – спросил Гаусс.

– Будет исчерпан, когда ты отвезешь нас обратно в город.

– Может быть, вы просто возьмете мою машину? Замечательный новый «корвет»! И вообще, не лучше ли дождаться утра? Посмотрите на этих девушек – они прелестны…

– Заткнись. Мы уезжаем немедленно, и ты поведешь машину.

– Но вы можете взять моего шофера и охранника… Впрочем, если у вас их пистолеты, они, я полагаю, уже мертвы…

Джим и Тони не стали его разубеждать, тем более что они не знали, в каком состоянии охранники.

Приставив к спине Гаусса пистолет, Тони вместе с ним стал спускаться по лестнице. Сзади его страховал Джим, ожидавший от Бриджит какой-нибудь подлости.